Текст книги "Над судьбой"
Автор книги: Павел Крылов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)
Семеро разведчиков, взяв с собой арканы и крупноячеистую сеть, смело ринулись к дереву. Захватить пленника казалось делом не столь уж сложным.
Воин продолжал петь, немного раскачиваясь вперед-назад. Он будто вообще не замечал приближающихся волонтеров.
Когда один из разведчиков укрепившись на ветви стал незаметно вытаскивать аркан, воин мгновенно выхватил топорик. Блеснуло лезвие, по рукоятку войдя в лоб. Труп, переворачиваясь и ударяясь о ветви, тяжелым мешком грохнулся под ноги генерала Вэнса.
Не дав волонтерам опомниться, краснокожий с ножом в руках прыгнул на другого следопыта. Слух резанул похожий на звериный вопль боевой клич. Два тела, прорываясь сквозь ветви, ринулись к земле. Мертвый воин лежал на спине, широко разбросав руки. Молодой, красивый, прекрасно сложенный. На губах играла легкая улыбка.
Генерал с изумлением смотрел на смертника. Если каждый из них станет поступать так же, то скоро воевать с ними некому.
Генерал Вэнс не успел довести мысль до логического конца.
Буквально из под земли в одно мгновение появилось не менее сотни воинов. Вэнс был уверен, что совсем недавно по этому месту прошли солдаты. Краснокожие не метясь осыпали градом стрел столпившихся возле переправы пехотинцев. Не дожидась команды, колдаты, по-одному поворачиваясь в сторону атаковавшего врага, стали стрелять в выстроишся в шеренгу туземцев.
В это же время с противоположной стороны раздался боевой клич и другая сотня воинов, рассыпавшихся полукольцом, выскочив из-за пригорка, прямо в спины начали расстреливать солдат. Попав под перекрестный огонь, пехотинцы тут же падали на землю, надеясь выжить. Но организовать оборону было невозможно.
Две сотни краснокожих, вооруженных только луками и стрелами окружили пятьсот пехотинцев и перестреляли почти всех. Они исчезли в никуда также неожиданно, как и появились.
Генерал был ранен в голень. Стрела вскользь пробила сапог и рана была неглубокой. Но он валялся в траве на брюхе перед дикарями, спасая свою жизнь. Чем смыть этот позор? Но было не до синтенций. Армия шла дорогой сплошных засад. Это стало ясно всем. От первого шага на западном берегу Отца Рек и до этой бойни краснокожие вели их. И если этого не признать, все может статься еще хуже.
На спешно проведенном совещании офицеров все до одного поддержали мысль о том, что необходимо неожиданно свернуть на юг и сделать крюк, зайдя противнику в тыл. Никто не тешил себя надеждой, что удасться оторваться от врага, затерявшись в лесу. Но не было сомнений, что такой маневр лишит туземцев многих преимуществ. Их заранее подготовленные рубежи обороны останутся невостребованными.
Разведчики выбирали места, покрытые не столь густым лесом и походные колонны быстро двигались на юго-запад. Первое время все шло как нельзя лучше. Казалось такой поворот событий обескуражил краснокожих. Им, явно, не удавалось предпринять ничего. Но к вечеру положение изменилось принципиально.
Отовсюду: с фронта, с тыла, с флангов неслись смертоносные стрелы. По всей длине растянувшихся походных колонн завязался бой. Каждый из нападавших действовал независимо от других и уловить что-либо закономерное в действиях атакующих было невозможно. Сделав всего два-три выстрела, воин тут же растворялся в лесу.
Оченить силу удара и число нападавших тоже было нелегко. Но ответная стрельба все-таки принесли успехи. Среди краснокожих появились убитые и раненые. Забрав с собою, по возможности, пострадавших, они тут же отступили.
Быстро темнело. Лагерь разбили совсем недалеко от места боя. Принимались все возможные и невозможные меры предосторожности. Ждали ночного нападения.
Пленных было всего лишь пятеро тяжело раненых. Генерал решил лично допросить каждого. Он один сидел за дубовым письменным столом посредине огромного походного шатра. Адъютант Майтокс нервно ждал указаний. Даже через плотную ткань чувствовалось его волнение. Тревога прочно укаренилась в рядах солдат. Враги навязали три боя. Их всегда было намного меньше, вооружение тоже может вызвать улыбку у кабинетных полководцев в Старом Свете. Но сколько погибло дикарей?!
Они до сих пор не используют ружья. Берегут порох? Лук бесшумен и в десять раз скорострельнее ружья. А в лесу, как и в конной атаке дальность стрельбы не играет решающей роли.
Вэнс знал, что пора вызывать пленных. Но что-то останавливало его. Перед глазами стояла та ужасная ночь октября шестьдесят третьего года. Преданый и окруженный, его отряд был в десятки раз меньше армии сикхов. Они имели много ружей и даже пушки. Но они не пошли на штурм лагеря. Сикхи победили бы имея в руках лишь одни ножи. Но их остановил страх. Враги заранее не верили в победу.
Везде, где появлялся белый человек, впереди него шел страх. Но в этих лесах все иначе. Чтобы поверить в то, что стрелы сильнее пуль и ядер, надо преодолеть свою трусость. Генерал ждал встречи с пленниками, но, в то же время, она пугала его.
Рука медленно потянулась к колокольчику. Предательская дрожь! Лоб покрылся испариной и большая капля скатилась от корней волос на переносицу. Он быстро вытер пот шелковым платком и поднес к глазам зеркальце. Лицо было бледным, безжизненым, отчего сетка капилляров под глазами казалась будто нарисованной. На Бога Войны похож он был менее всего.
Не успел раздаться мелодичный звон, как адъютант уже стоял на пороге.
– Да, сэр!
Майтокс, первым введите молодого парня. Похоже ему нет и семнадцати, и усильте охрану. Кажется они готовы воевать зубами, если нет сил в руках и ногах.
– Позвольте заметить, сэр, выбить зубы задача не столь уж сложная.
– Полагаю, лейтенант, у нас нет особых причин для веселья.
Воин был тощим и гибким как змея. Пуля прошла через плечо не задев кость. Убегая, он споткнулся и ударившись о старый, поваленный ветром ясень, потерял сознание.
Руки пленника были туго связаны за спиной, ноги соединял ремень длиной в один шаг. Кроме того, вокруг груди был пропущен прочный ремень, петлями затянутый на руках немного выше локтей. Свободные концы держали в руках два здоровых гренадера из личной охраны генерала.
Пленник потупил взгляд, но было заметно, что он с опаской озирается по сторонам. Выглядел он жалко. Сзади краснокожего стояли еще двое солдат со штыками на изготове. Впереди пленника расположились лейтенант Майтокс и переводчик из эрагезов.
– Передай ему, – начал генерал, – пусть говорит честно и он не только сохранит жизнь, но и сможет поступать на службу в армию Его Величества.
– Генерал Вэнс великий полководец. Его слова понятны краснокожему воину, не поднимая глаз на языке энглишей произнес пленник.
Какая удача! Первый же из них готов стать предателем. Генерал вышел из-за стола и сделал шаг навстречу. Расстояние между ними сократилось до трех шагов.
В это же мгновение воин с силой оттолкнулся от земли и стал падать вниз головой. Опешившие гренадеры в растерянности потянули на себя ремень, что еще больше увеличило скорость вращения. Ноги пленника, перевернувшегося через голову, оказались на плечах генерала, а тело его поддерживалось на весу натянувшими ремень солдатами.
Ремешок, связывающий ноги краснокожего быстро превратился в петлю, затянувшуюся на шее врага. Вэнс судорожно схватился руками за тонкую полоску кожи, чувствуя как силы покидают его. Солдаты вонзили в пленника штыки и стали кромсать его ножами. Майтокс быстро перерезал ремень и отбросил тело в сторону.
Тяжело дыша и кашляя, Вэнс приказал всем удалиться, затем остановил адъютанта и, как бы извиняясь, мягким голосом сказал.
– Я должен немного побыть один. Подождите.
Вновь краснокожие его обыграли. Кто же они эти шауни-алдонтины? С ним ведут игру, правила которой создавал не он.
Генерал вспомнил пятьдесят восьмой год. Его тайная миссия в Китае подходила к концу. Богдыхан – верный союзник империи – вновь обрел силу и власть. Остатки повстанцев загонялись в горы на северо-западе. Потерявшие управление отряды быстро сдавались в плен.
Вэнс лично допрашивал двух лидеров восстания. Один из них был прямой поток Чингиз-хана. Кочевники к тому времени потеряли многое. Но не гордость! Другой – монах, оставшийся один в живых из огромной толпы крестьян. Голыми руками бился он с целой армией, пока весь израненный не потерял сознание. В них была страшна, фанатическая сила. Но все-таки таких людей там были единицы. А здесь? Вэнса передернуло.
Он быстро позвонил.
– Майтокс, введите следующего.
Это был крупный веснушчатый парень с мягкими рыжими, волнистыми волосами, аккуратно заплетенными в косы. На левом плече была одна нашивка – офицерское отличие десятника.
Он был одет, как и все, в единую униформу, рядом с сердцем, вышитые черными нитками, виднелись цифры 1435. Возле этих четырех цифр в виде украшения располагался маленький бронзовый боевой топорик.
Краснокожий, напавший на генерала, имел на одежде надпись 8435. То есть несовпадала лишь одна цифра. Кроме того, четверка у белокожего была красного цвета.
Как и предыдущий, пленник отказался от услуг переводчика. Он был туго привязан к тяжелому стулу. Генерал положил перед собой два заряженных пистолета и приказал всем удалиться. Ему не хотелось, чтобы кто-либо слышал пленника. Вряд ли слова врага придадут сил армии.
Генерал впился маленькими, холодными глазами во врага. Он знал магнетическую силу своего взгляда. Но из этого ничего не вышло. Воин, изобразив на лице маску равнодушия, отрешенно смотрел сквозь генерала, словно перед ним была пустота. Выведенный из равновесия наглостью пленника, Вэнс начал допрос.
– Ты эринец?
– Да.
– Сколько лет ты у краснокожих?
– Шестой год.
– Тебя заставили сражаться на их стороне?
– Нет.
– Почему же ты убивал своих?
– Я сражаюсь с врагами.
– Но ты же белый?
– Я защищал жену, детей, свой народ. Вы пришли в эту землю, чтобы умереть. Вы обречены.
– Ладно, можно допустить и это. Но чем привлекла тебя жизнь среди дикарей? Неужели ты принял и их богопротивную религию?
– Гичи-Маниту – Бог Добра. Остальные боги ложны и порочны. Заблуждается тот, кто не верит в это!
– Ты хочешь сказать, что заповеди, оставленные людям Спасителем – ложь?!
Генерал забыл о том, как закончилась земная жизнь Спасителя? Люди предали и убили его! Это было давно, очень давно. Вы идете по тропе зла.
За свою жизнь генерал слышал немало разного. И религиозные идеи многих стран и народов были знакомы ему не понаслышке. Верования аборигенов Континента, в этом он был уверен, примитивны. И при столкновении с истиной тут же рушатся. Но перед ним сидел эринец, отказавшийся от Бога ради этих верований. Нет, видно не столь уж проста религия этих людей.
– Что означают эти цифры, – генерал указал на грудь воина.
– Это магические символы, они защищают от пуль и стрел, – не меняя выражения лица ответит тот.
"Даже глазом не моргнул", – подумал генерал. Он уже догадался, что это порядковый номер воина: 5 – пятая тысяча, 3 – третья сотня, 4 – четвертый десяток. Красный цвет означал, что он командир этого десятка 1 – означает что офицер идет первым номером в подчиненном ему подразделении. Убитый краснокожий имел номер 8435. он был восьмым в десятке эринца. Эмблема топорика означала род войск. Скорее всего разведка. Как просто.
Магические символы! Да от них мало чего добъешься.
– Какими силами проводилась операция по нападению на лагерь и организация засады у брода.
– Я не знаю и не могу знать об этом. Все решают старшие вожди. Приказ отдавал сотник. Я выполнил его.
– Среди вас много бледнолицых?
– Да. Они есть даже среди самых главных вождей. Мы единый народ. Нет ни красных, ни белых, ни черных. Все мы дети Великого Духа!
– Неужели ты уверен, что вам удасться победить сильнейшую империд мира?
– Нас ведет Великий Дух!
Генерал быстро понял, что нет никакого смысла дальше разговаривать с пленниками. Это были рядовые воины, которые ничего не знали. Как все просто. Они беззаветно верят в победу, в мудрость вождей и бесстрашно вутся в бой.
Он вновь вызвал адъютанта.
– Краснокожие не представляют никакой ценности. Ликвидируйте всех.
Вэнс обхватил голову руками, закрыл глаза. Он думал. С кем же, черт возьми, ведет войну армия? И в Старом Свете и в колониях действия противника всегда можно было предугадать, предсказать. А здесь? Кто они – его враги?
Перед глазами мелькнули яркие картины: кровожадные, безжалостные орды гуннов, разлившиеся почти по всему Старому Свету, наводящие ужас, не знающие поражений воины Чингиз-хана, великие мореходы викинги, ничтожного количества которых хватило поразить весь мир.
Мамлюки! Безумный фанатизм этих воинов творил невозможное. Мысль о мамлюках, возникающих из небытия и мгновенно исчезающих целыми армиями, сверлила мозг.
Генерал вздрогнул, сбросив с себя наваждение. Что за чушь?! Впервые в жизни он испытал реальный страх.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Воины рвались в бой. Сытые, отдохнувшие кони нетерпеливо били копытами, стригли ушами. Все ждали приказа.
Солнце уже клонилось к закату, скоро сумерки. Не опоздать бы.
Биг Айренхенд старался не выдавать волнения. Энглиши должны подойти к излучине до темноты. С рассвета никто не тревожил бледнолицых. Пусть рвутся к селению.
Три сотни всадников ударят им во фланг в тот момент, когда они не ждут. Лишь бы враги успели дойти до излучины.
Биг вспоминал свое посвящение в воины. Он хотел жениться на Ласточке. Эринец не был краснокожим и совершил уже немало подвигов. Никто не настаивал, что ему надо пройти весь путь посвящения. Этого потребовал сам Биг.
На рассвете он взошел на холм и обратился к восходящему солнцу.
О, Видимый Сын Невидимого Владыки Жизни! К тебе обращаюсь я. Я еще не стал воином по обычаям моего народа. Мои пули и стрелы, топор и нож убили много врагов, огромного медведя сразил я. Дай мне сил выдержать испытание и назови духа-охранителя.
Три дня и три ночи находился он на холме. Он ни ел и не пил, думая о себе и смысле жизни. Пересохли губы, покрывшись трещинами, от сухости язык распух, прилипал к небу и не шевелился. Горло сводила судорога, казалось даже кровь становилась гуще. Днем стояла жара, но его бил озноб, ночью он немел от холода. Раскалывалась голова, и в замутненном сознании все чаще всплывали искомые образы. Он общался с духами и от них узнал свое новое имя.
Затем за ним пришли. Одетые в праздничные одежды воины осторожно ввели его в священный типи, выкрашенный красной краской.
Раздавался гул боевых барабанов. Его подвели к священному костру для очищения. Во всем теле была необычайная легкость. Ощущение радости, счастья переполняло Бига.
В центре типи стоял тотемный столб. Из круга воинов вышел Познавший Древо. Лицо его было суровым, взгляд решительным. Жрец достал ритуальный нож и мгновенно пронзил кожу на груди посвящаемого. Зоркие глаза воинов внимательно следили за каждым движением – не отразится ли страх или боль на лице.
Биг улыбнулся. Разве могла тогда его остановить боль? Как жаждал он стать равным среди равных, лучшим среди лучших, достойным сыном Великого Духа Бога, которого он так любил. Разведка донесла – энглиши уже недалеко. До излучины им совсем близко. Что ж, они сами хотели этой войны.
Жрец не спешил, продевая сквозь кровоточащие раны тонкие кожаные ремни. Больше боли – больше мужества. Он привязал ремни к тотемному столбу, а сам пританцовывая вокруг столба стал петь ритуальную песню.
Кровь горячими струйками, обжигая грудь, стекала вниз. Танец жреца, суровые лица воинов, монотонный бой барабанов – все плыло перед глазами, было каким-то нереальным. Биг потерял ощущение времени и пространства.
Наконец, Познавший Древо закончил свою песню и дал знак Посвящаемому. С неимоверное силой дернулся он назад. Ремни оторвались от груди. Биг совсем не чувствовал боли, он танцевал Пляску Воина.
Потом его вывели из типи и сразу десятки рук потянулись к нему.
Сильные, горячие руки братьев. Его подняли на щит и понесли высоко над головами. Радость распирала грудь, хотелось плакать. С огромным трудом сдерживал он себя. Воин всегда должен быть хладнокровен.
Познавший Древо три раза выкрикнул новое имя Посвященного. И вслед за жрецом он кричал во всю мощь своей могучей груди: "Неистовая Рысь!".
Воин готов был ввести в свое жилище любимую. Но этого не хотел Коготь Гризли. Никто не мог нарушить закон. Состязание назначили в день Праздника Цветов. Вечером, когда Биг возвращался с охоты, к нему подъехала Ласточка. Она ждала его в глубине леса возле ручья. Девушка была взволнована, на щеках играл румянец, глаза горели. Она спрыгнула с мустанга и быстро направилась к берегу. Посередине ручья лежал большой плоский камень. Будто молодая лань, Ласточка легким движением вскочила на камень и рукой поманила за собой воина.
Растерявшись от неожиданности, он покорно последовал за ней. Камень был всего три шага длиной. И они оказались рядом. Так близко они не были еще никогда. Ласточка, взяла его ладони в свои, пальцы рук сплелись, глаза смотрели в глаза. Он слышал ее сердце, чувствовал ее тепло. Что-то непреодолимое тянуло воина к девушке. Она слегка уперлась руками в его грудь и тихо сказала.
– Коготь Гризли сильный воин, ты можешь не выиграть завтрашней скачки.
Биг попытался что-то возразить.
– Молчи, не надо ничего говорить, – все ближе и ближе прижимаясь к нему, прошептала она, – я все решила. Коготь Гризли никогда не станет моим мужем. Я люблю тебя.
Она достала из-за пояса два черных вороньих пера и торжественно произнесла.
– Мой отец из рода Ворона. Он желал добра людям. Он был великим жрецом. Я не хочу ждать до завтра. Стань моим мужем сейчас.
Биг был растерян. Он не знал как вести себя. Ласточка вложила ему в руку перо, второе оставила себе. Они кинули перья в воду. Влекомые течением, те быстро унеслись вдаль.
– Теперь ты мой, наша судьба отныне едина, – резким движением она сорвала с себя платье. Она стояла перед ним нагая в лучах заходящего солнца. Юная, стройная, такая желанная.
– Если Коготь Гризли победит, – шептала она, – я убью себя. Стань же моим мужем. Иди ко мне любимый.
До сих пор Бигу тяжело понять, почему все случилось именно так. Это было как наваждение, как прекрасный сон. Их тела слились в единое целое, руки и ноги сплелись, горячие губы жадно тянулись к губам.
Ночь быстро вошла в свои права. В серебристом мерцании паслись, изредка вздрагивая от звуков ночного леса, их кони, журчал ручей, унося в даль свои прозрачные воды, раздавались голоса ночных птиц.
До утра они были рядом, пылая огнем страсти. Никакая сила уже не могла разлучить их.
А затем пришло время состязания. На пути от селения до огромной одинокой сосны, раскинувшей свою могучую крону над уходящим к реке оврагам, расположились многочисленные зрители. Мало кого не привлечет горячая скачка.
Девушка и воины сидели на резвых молодых мустангах, нетерпеливо рвущихся вперед. Девушка держала в руках длинный кнут, усыпанный многочисленными маленькими костяными крючками. Она должна была защищаться от воинов, стремящихся пересадить ее на своего коня. Достаточно ударить таким кнутом по голой спине несколько раз и крючки, впиваясь в кожу, разорвут ее на куски.
По команде Ласточка помчалась вперед. Четыре тысячи шагов отделяли ее от сосны. Конь Бига жаждал погони. Он стриг ушами, бил копытами, приседал, становился на дыбы. Всадница удалялась с неимоверной быстротой.
Воины сняли с себя все одежды, кроме легинов. У них не было оружия, лишь арканы. Жрец дал сигнал и кони ринулись вперед.
Полудикий мустанг Бига сразу взял голопом. Всадник и конь слились в единое целое. Прижавшись к гриве, он совсем не подгонял своего боевого друга. Они мчались с неукротимой мощью, ловко обходя препятствия, перепрыгивая встающие на пути кусты, неслаждаясь силой, скоростью и свистом ветра.
Коготь Гризли стал отставать. Разгоряченный погоней Биг не заметил эту хитрость соперника.
Тут же в руках Когтя Гризли появился аркан. Мгновенно раскрутив ременную петлю над головой, он выпустил ее вдогонку за удаляющимся всадником. Слишком поздно Биг осознал опасность. Казалось, неумолимая петля захлестнется на его шее.
В последний миг он все-же изловчился и аркан затянулся на левой руке. Соперник с огромной силой дернул ремень на себя. Сжимая до боли в коленях бока скакуна ногами, обхватив шею животного свободной рукой, биг выбиваясь из сил старался удержаться на коне.
Расстояние между всадниками быстро сокращалось. Как только лошади поровнялись, Биг внезапным стремительным прыжком перескочил на мустанга соперника и обхватив его в поясе, резко поднял и бросил на землю. Затем с такой же ловкостью он вновь пересел на своего скакуна.
В это время Ласточка достигла заветной сосны и возвращалась назад. Под одобрительные возгласы восхищенных зрителей воин ринулся вперед. Коснувшись дерева рукой, он так вздыбил мустанга, что могло показаться, будто они оба завалились на спину. Однако он вывернулся и вновь пустился в погоню.
Ласточка стала придерживать коня. Конечно, она делала это незаметно. Но соперник, отделавшийся легкими ушибами и сумевший все же вновь пуститься в погоню, был слишком далеко и уже не мог помешать ее избраннику.
Девушка достала кнут. Она должна защищаться. Когда лошади поровнялись на длину ремня, кнут, со свистом рассекая воздух, пронесся над головой воина. Он тут же исчез с лошадиного хребта. Прежде чем Ласточка замахнулась еще раз, она оказалась в объятиях любимого.
Затем они медленно подъехали к Познавшему Древо. Окропив все четыре стороны света водой из священной чаши, жрец закончил обряд бракосочетания словами.
– Отныне ты, девушка, будешь ему женой а ты, воин ее защитником и кормильцем. С этого дня вы поселитесь в общем вигваме.
Праздник закончился лишь под утро. Все много ели и пили
Ядовитой змеей растянулась вражеская армия вдоль реки. Молодая, сочная, напоенная весенними дождями трава радовала глаз.
Невообразимым разнообразием оттенков зеленого цвета. Биг Айренхэнд опустил подзорную трубу. Время пришло. Нельзя медлить ни мгновения.
"Красное на зеленом", – неожиданно подумал он, – только в воспаленном воображении художника может родиться такая картина".
"Зачем пришли они, кто звал их? – недоумевал вождь, е мы вырыли топор войны. Каждый находит то, что ищет. Кровь и белых и краснокожих одного цвета. Она красная. Нестерпимо красная на зеленом".
– Вперед, – скомандовал вождь.
С гиканьем и воплями три волны всадников, по сотне в каждой, полным аллюром пошли в атаку. Первая волна, уходя влево, напала на эскадрон прикрытия. Вторая, смещаясь вправо, стала теснить пехотинцев. Третья шла прямо на обоз.
Несмотря на полную неожиданность нападения, солдаты и кавалеристы дали залп, готовясь перейти в рукопашную. Среди нападавших появились первые убитые и раненые. Краснокожие осыпали колонны градом стрел.
Когда расстояние сократилось до нескольких десятков шагов, воины дали залп из мушкетонов. Ряды энглишей сильно поредели. Началась сеча.
Генерал мгновенно оценил ситуацию. Краснокожие учинят резню в обозе и завязнут в рукопашной. Он приказал развернуть весь драгунский полк и ударить в спину. Пехота же стала отрезать отход к реке.
Биг ликовал. В очередной раз энглиши идут в ловушку. И ведет их Неистовая Рысь. Перебив большаю часть артиллерийской прислуги, воины стали быстро уходить к реке.
Драгуны рвались вдогонку, это был первый настоящий бой с дикарями. Не доблесть и жажда славы вели их. Бессмысленные потери, гибель сослуживцев, боевых товарищей выводила людей из равновесия. Они хотели реванша. Казалось, еще усилие и врагам не уйти.
По свистку Одинокого Бизона десяток вверенных ему воинов неожиданно развернул лошадей. Еще мгновение, и дистанция между врагами сократилась до сорока шагов.
Младший вождь сотни раз выверял это расстояние. До ближайшего драгуна будет тридцать два шага, когда топор по рукоятку войдет в его грудь. Каждый воин должен сразить пятерых. Каждый! Седьмой десяток первой сотни третьей кавалерийской тысячи за особые заслуги был удостоен права впервые в бою применить топор как многократное метательное оружие. Раньше, когда купленный втридорога у бледнолицых металлический топор являлся целым состоянием, а каменный или костяной годился скорее, как и палица, для ломания костей, чем для метания, такая мысль вряд ли пришла бы кому-либо в голову.
Лично Зоркий Сокол прощался с идущими на смерть. Их ждали Заоблачные Поляны Охоты. Умереть на вершине славы было высшим насжаддением для воины.
Вождь метали метал свое грозное оружие. Совсем не готовые к такому повороту событий, растерявшиеся от неожиданности драгуны становились легкой добычей. А в глазах Одинокого Бизона стоял ярко разукрашенный тотемный столб. Два кожаных ремня стягивали в единое целое его и далекого алдонтинского посланника. Чужого, неведомого, слабого.
– О, Великий Дух, – вырвалось у воина. Ему вдруг стало страшно. Ведь он мог убить Великого Вождя. Если бы не было Зоркого Сокола, кто бы вел к победам шауни, алдонтинов, всех краснокожих.
Одинокий Бизон знал за что он умрет. Останется Зоркий Сокол, Твердое Сердце, Сменивший Сущность. Будет жить Неистовая Рысь. И они не позволят врагам отнять у его народа священного права жить по своим законам и обычаям.
Огромный рыжеволосый офицер, упруго пристав в стременах, занес саблю над головой воина. Как и у коня, ноздри у всадника были раздуты и жадно глотали воздух. Перекосившийся рот был широко открыт и из него торчали желтые, огромные, как у лошади, зубы. Реденькие серые усы будто пучок жухлой травы у входа в пещеру, примостились на верхней губе.
Офицер не успел опустить саблю. Топор вонзился прямо в рот. Вождь дернул на себя поводья и сабля обрушилась на голову мустанга. Тот замотал головой и стал медленно опускаться на колени. Одинокий Бизон спрыгнул с умирающего боевого друга. Он оказался один в гуще врагов. В руках был последний седьмой топор. Справа драгун заносил саблю над головой молодого воина-зиу, пришедшего с вевера от истоков Отца Рек, чтобы стать одним из шауни-алдонтинов. Вождь метнул свой последний топор. У него остался только нож.
В мельтешении конских и человеческих тел он явственно увидел: по левую руку один из всадников находится спиной к нему. Это был путь к спасению. Едва коснувшись крупа лошади руками, могучим прыжком воин оказался сзади врага. Коротким ударом вогнал он между лопаток нож. Драгун сразу обмяк и стал валиться вперед на шею лошади. Вождь сдавил всадника в поясе и одним рывком выбросил из седла.
Завладев поводьями, он ударил коня пятками по бокам. Ему не хватило нескольких мгновений. Что-то тяжелое опустилось на голову. В ушах раздался оглушительный звон. Все сразу заполнилось пустотой.
Быстро сломив сопротивление линии прикрытия, драгуны неудержимо неслись вперед. Сама природа была на стороне энглишей. Южный берег Мутной реки низок и полог. Он заболочен частыми затоплениями и порос почти непроходимым тростником. Противоположный же наоборот высок и обрывист. Лучшей ловушки не найти.
Пьянимые наконец-то подвернувшейся удачей, кавалеристы беспощадно стегали коней. Предвкушение резни распаляло воображение. Запах крови уже щекотал ноздри.
Генерал Вэнс не отрываясь ни на мгновение следил за развернувшимися событиями. Неимоверным усилием заставлял он себя сдерживать ликование. Ведь это была победа. Первая в ряду бесславных ошибок и промахов. Он будто слился с подзорной трубой.
Домчавшись до зарослей, краснокожие осадили коней и быстро перерезали у животных сухожилия на ногах. Затем ударами топоров в голову смертельно ранили своих скакунов и, создав живую стену из бьющихся в предсмертной агонии животных, они кинулись в заросли, пробиваясь к воде, чтобы вплавь перебраться через реку.
Три сотни гибнущих мустангов производили гнетущее впечатление. Вэнс еще никогда не видел такого. Животные пытались подняться, но тут же падали, брыкаясь и переворачиваясь вверх ногами. Вертясь по земле и сталкиваясь, они хрипели и стонали, дергаясь в судорогах. Заливая все кругом кровью, они вновь вставали, чтобы бежать, но тут же в бессилии падали.
Плотина из животных на время остановила кавалеристов. Быстро поборов растерянность, они снова рванулись вперед, обходя затор или прорываясь сквозь него. Выбегая на берег, они стали заряжать ружья, выстраиваясь по-эскадронно в ожидании команды. Ширина реки не превышала ста шагов. Краснокожие, успевшие уйти немного вниз по течению, были обречены.
Драгуны вскинули мушкетоны. Залп раздался за долю мгновения до команды. Затем еще три. Генерал видел как его кавалеристы падают, будто оловянные солдатики. Он ни чем не мог помочь им. Через несколько мгновений драгунский полк перестал существовать.
В тот момент, когда Неистовая Рысь повел всадников в атаку, отряд численностью в восемь сотен пеших стрелков находился в засаде в сосновом бору на расстоянии трех тысяч шагов от северного берега Мутной реки.
В месте слияния двух рек Штаб Армии решил несколькими следующими одно за другим сражениями полностью разгромить противника. С разных сторон стягивались войска. Все главные вожди находились в отряде Сильного Удара.
Дозорные, расположившиеся на вершинах самых высоких сосен, следили за каждым шагом врагов. По команде отряд бегом стал выдвигаться на огневой рубеж. Заросла орешника, покрывшие высокий обрывистый берег, служили надежным прикрытием. Построившись четырьмя линиями по двести воинов, отряд ждал своего часа.
Когда часть драгун уже достигла противоположного берега, медлить было нельзя. Задняя линия стрелков мгновенно встала в полный рост и дала залп. Сразу же разрядила ружья и вторая линия. Все бледнолицые, находящиеся на берегу были мертвы.
Часть драгун еще не успела добежать до берега, пробиваясь через живой затор. По ним ударила третья линия. По еще не успевшим слезть с лошадей всадникам – четвертая.
Воины стройными шеренгами, будто вырастая из-под земли, поднимались над кустарником и тут же давали залп. Драгуны просто не успели ничего понять. Все произошло почти мгновенно. Весь берег был завален трупами.
Генерал Вэнс сжал в руках голову. Его охватил ужас. Лучший в колониях кавалерийский полк был уничтожен менее, чем за минуту. Нанеся сокрушительный удар, краснокожие впервые не покинули боевую позицию. Отряд, численностью почти в пехотный полк, стоял на берегу, бряцая оружием, франкскими мушкетами новейшего образца. Время от времени они оглашали округу боевым кличем.
Продвижение вперед стало невозможным. Атаковать противника бессмысленно. Бросить через пехоту или конницу против врага, закрепившегося на высоком берегу – значит обречь их на верную смерть. Стрелять из пушек – переводить порох. В любой момент краснокожие могли нанести еще один удар.
