Текст книги "Над судьбой"

Автор книги: Павел Крылов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

А на восточном берегу Отца Рек, как острый нож в грудь воина, в землю алдонтинов был вонзен форт бледнолицых. Смертоносные пушки угрожающе смотрели по сторонам. Надо вырвать эту занозу. Уничтожить. Навсегда, навечно в память Брига врезались слова вождя.

– Мы не слабаки, чтобы со слезами на глазах погрязать в воспоминаниях о той жизни, что была до прихода бледнолицых. Они разрушили все. Обратной дороги нет. Мы не будем ждать, когда враги придут вновь и скажут: "Отдайте то, что еще осталось у вас". Чтобы выжить, мы должны победить бледнолицых. И мы создадим другой мир. Кто нас научит всему тому, что мы должны познать? Бледнолицые!!!

Биг был поражен. Как и остальные пленники, он долго не мог сказать ни слова. Когда краснокожие заставили команду бота стрелять из пушек по форту, его терзал страх. Когда они при помощи пленных энглишей в совершестве научились управлять ботами, было удивление. Но план краснокожих построить на голом месте цивилизацию руками военнопленных просто грандиозен.

Может быть кому-то надежды аборигенов и показались безумными. Но Биг Айренхэнд вовсе не считал их тщетными. Он родился эринцем.

Биг был сыном аристократа, одного из крупнейших землевладельцев острова Эрин.

Когда римляне, теснимые со всех сторон варварами, в пятом веке покинули острова северо-западной оконечности Старого Света, на них тут же высадились предки энглишей. С неимоверной жестокостью шаг за шагом они покоряли новые земли, подчиняя местное население, предавая все вокруг огню и мечу. Но гордые жители Эрина не были сломлены. Огромные армии энглишей не встретили противника в поле. Среди многочисленных покрытых мхом и вереском холмов эринцы рыли ямы-бункеры, соединяя их тайными лазами и днями прятались в них. А ночью выходили из укрытий и нападали на измученных дневными поисками энглишей. У эринцев были длиные, составные, клееные, очень тугие луки. Они стреляли прямо по палаткам и поражали спящих врагов. Многие сотни лет остров сражался за свободу. Но силы были не равны.

Когда началась Семилетня Война, эинцы восстали. Отец Бига являлся одним из главным руководителей движения. Энглиши были изгнаны. Победив в войне, они вернулись вновь. Репрессии наводили ужас. Одних лидеров казнили, других отправили в тюрьмы. Тысячи и тысячи ссылались в колонии. Целыми семьями, даже селениями. Биг помнил все: слезы матери на могиле растрелянного отца, смерть сестер, не выдержавших адских условий на корабле, холодеющие руки матери, убитой тоской уже в колониях.

Он чудом смог устроиться сначала на торговый корабль, а затем в Королевский военно-морской флот. Потерявший смысл жизни сирота, раздавленный цинизмом и безжалостностью окружающего мира, видел вокруг себя только жестокость, ложь, коварство, лицемерие.

Наивная простота и неброская красота жизни краснокожих пленила его. Ему стало по-человечески жаль этот гордый, сражающийся, но обреченный беспощадным ходом истории народ.

Шли дни и месяцы. Вожди все чаще посещали пленников. Как набат звучали слова Твердого Сердца.

– Скоро бледнолицые придут сюда. Как мы будем защищать наших жен и детей? Энглиши! Каждый, кто захочет иметь свой вигвам, жену, коня, получит это. Никто не скажет вам: "Забудь своего Бога". Нам нужна ваша помощь. Станьте равными среди равных.

В тот день военопленные не приняли слова вождя к сердцу. Но что то дрогнуло в Биге. Тогда он не смог признаться себе, что полюбил этот народ. Со всеми его достоинствами и недостатками. Чудой для энглишей он тянулся туда, где надеялся встретить понимание и сочувствие.

Биг прекрасно знал, что страх смерти не заставит военнопленных стать частью вновь образующегося краснокожего народа. Но что могут предложить аборигены, по сути своей все же дикари, представителям одной из самых развитых в мире наций, взамен утерянного? Эринец, искренне желающий добра туземцам, не мог представить, что они найдут ответ на этот бесконечно сложный вопрос.

Мысли судорожно метались в его голове. Уточненная религия, доведенная до эстетического совершенства, обаяние культуры, великая история, великолепная архитектура, наука, искусство. Это – цивилизация. А с другой стороны вольный ветер, орлиные перья и сырая медвежья печенка.

Биг не хотел верить в обреченность аборигенов Континента. История давала обнадеживающие примеры. Зажатые между Византией и Персией арабы в середине седьмого века, вырвались на исторический простор. Движимые новой религией, плохо вооруженные отряды беззаветно верящих в предопределение воинов сокрушали все на своем пути.

Спейны на 700 лет попали под их власть, франки с огромным трудом отбились. Парадоксом являлось то, что народ этот до того был тихим, спокойным и ни о каком господстве не помышлял. Намного грандиознее были события, связанные с именем Чингиз-Хана. Еще в конце 12 века летучие отряды, посылаемые империей Сун на север на границу степи и тайги, отстреливали монголов, по сути регулируя их численность. Как похоже это на скупку скальпов колониальной администрацией! А потом вдруг в одночасье слабые и разнозненные племена объединились. И не было предела их движению. Они покорили три четверти Старого Света. Не завоевывались только те земли, которые не представляли интереса. Энглишам и франкам повезло.

Империю, созданную кочевниками никто не смог разрушить. Через пару веков она развалилась сама. Потомки, отступив от законов, данных основоположниками, растратили все силы на междуусобные войны.

"За все время существования человечества один раз люди смогли убрать все раздирающие общество противоречия, – неожиданно подумал Биг. Это сделали монголы. Не имея ни опыта, ни традиций, они пронеслись на своих маленьких, лохматых лошадках над планетой. Сколько людей унесли религиозные войны?! Нетерпимость, преследования, граничащая с безумием жестокость. "Все боги полезны, людям, о чем тут спорить", – удивлялись кочевники. Они уважали любых богов и пророков. Но очень строго следили за соблюдением земных законов.

Каждый подданный империи мог до боли сердечной любить свой народ, культуру, язык. Это было совсем неважно. Куда как более серьезно относились к уплате налогов.

Цвет кожи и разрез глаз вообще учитывались не более, чем покрой одежды или форма головного убора.

Они смогли даже примирить бедность и богатство. Государство управлялось чиновниками, бюрократия была совершенна. Каждый, имея способности, мог занять любую должность. Монголы растворились в безбрежном море покоренных народов, дав им свое гордое имя и потеряв родной язык.

По зову Сменившего Сущность Биг стал первым учителем. Согласились и некоторые другие пленники. Было скучно. А это все-таки хоть какое то развлечение. Постепенно познавая аборигенов, эринец все меньше и меньше верил в предопределенность их обреченности. Он не хотел, чтобы они проиграли беспощадную войну рас. И своим трудом он хотя бы немного стремился помочь им.

В тот незабываемый день все было особенно торжественно. Собрались вожди и жрецы. Первое весеннее солнце растапливало последний лед в сердцах пленников. Говорил Познавший Древо. Его слова поразили всех, Биг сразу понял, что этот миг, без сомнения станет поворотным. От Жреца шло чарующее тепло. Он говорил то, что уже многие хотели услышать.

– Бог есть Великая Тайна. Вы знаете Бога Белых. Мы – Гичи-Маниту. Бледнолицые не смогут полюбить Бога в орлиных перьях. Никто не зовет их к этому. Мы призываем белых людей забыть зестокость и коварство лицемерие и ханжество, алчность и распутство. Мы протягиваем белым людям руку, называем их братьями. Мир добра и любви открыт перед вами.

Станьте частью нашего народа. Слейтесь с нами. Для вас нет преград. Любой может стать и вождем и жрецом. Земля плодородна, всем хватит места. Пусть каждый несет в душе своего Бога. Что же тогда станет разделять нас, выводя на Тропу Войны? Я говорю: "Забудем старое. Алдонтины и шауни, энглиши и франки все мы часть Великой Тайны".

Еще долгие, долгие дни Биг вспоминал то мгновение. Жрец предложил энглишу четкий, до гениальности простой путь для каждого пленника. Любому энглишу открывались невиданные перспективы: организация какого-либо дела, незнакомого аборигенам, женитьба на краснокожей девушке, рождение детей, признание Гичи-Маниту, проявление героизма в войне с бледнолицыми. Достаточно было сделать один шаг из пяти и энглиш переставал быть пленником.

Биг первым прокричал: "Я", – на вопрос жреца. Да он хотел, хотел жить этой жизнью вольного ветра, дыма костров, простой здоровой пищи. Он хотел иметь жену, детей. Он стал первым.

Не только для эринца былое отдалялось за туманной пеленой воспоминаний. Далеко не у каждого та жизнь была сытой и беззаботной.

А здесь их ждала необременительная работа, уважение в обществе, вкусная, обильная пища. Их ждали жены, крепкие и теплые. Очень многие из них чаще вспоминали не Бога, а Черта и ничего не имели против Гичи-Маниту. Главное не перепутать ритуалов.

Слияние алдонтинов, шауни и военнопленных в один народ шло необратимо. Жен хватало всем. Красота алдонтинок пленила шауни, девушки шауни часто предпочитали алдонтинов. Редко кто из пленников не заимел вигвама и женщины. Бизонов в лугах было много. Ружья позволяли поражать их сразу сотнями. Освободилось много мужских рук. Медленно, с огромным трудом под руководством энглишей стали закладываться основы промыслов и производств.

Восточный берег был наводнен разведчиками. Они следили за каждым шагом врагов. Энглиши не предпринимали никаких активных действий. Колонизация восточного берега приостановилась. Краснокожие не спешили напасть на форт. Удар должен быть сокрушающим. А для этого необходимо время.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Полное солнечное затмение первого августа 1769 года, конечно же, не могло не остаться не замеченными учеными мужами. Задолго до указанной даты оно было рассчитано астрономами и своим явлением еще раз подтвердило силу науки, указывая на неограниченность прогресса и возможности человека.

Без сомнения, служители культа не приминули бы использовать события, развернувшиеся в космосе для своих целей. Наглядный пример величия дел Творца, правильно интерпритированный, многим бы умерил гордыню. Но все дело портили астрономы. Чудо, давным-давно вычисленное при помощи вполне доступных математических действий, переставало быть таковым. Мало, выходит, пожгли астрономов на кострах инквизиции.

Но размахивать кулаками после драки дело, хоть и не сложное, но пустое.

Среди шауни-алдонтинов специалистов по движению космических тел не было. Именно, это и придало всему хочу событий совершенно другой поворот.

Шла четвертая луна с того дня, как краснокожие, разгромив противника, перешли на западный берег. Раннее утро не предвещало ничего необычного.

Разбуженные первыми несмелыми лучами солнца защебетали певчие птицы. Небо было ясным и чистым. Прозрачные рки и озера кишели рыбой, стада оленей наслаждались жизнью на покрытых сочными зелеными коврами лесных опушках, жирные, ленивые бизоны развалившись в лугах безмятежно грели свои косматые бока на еще не ставшем нестерпимо жарким солнце.

Земля наполнялась соками, ощущением сытости и спокойствия был насыщен воздух.

Познавший Древо предавался рассуждениям. В руках он держал большую толстую книгу в крепком черном переплете. Язык энглишей, на котором она написана, был еще труден для понимания и жрец вновь и вновь анализировал те строки Священного Писания энглишей, которые хорошо усвоил.

Конечно, Паленый Тростник, много лет живший среди алдонтинов, всегда говорил о необходимости разобраться в содержании этой книги. Познавший Древо понимал, что бывший священник Бога Белых, ставший алдонтином, говорит правильно. Но всегда было не до того. И вот теперь жрец держал книгу в руках и четко знал, что именно в ней враги черпают свое могущество.

Мудрому алдонтину никогда не удавалось связать воедино несколько путеводных нитей, уводимых в совершенно противоположные направления.

Предки алдонтинов и шауни, жившие в Скалистых Горах, после победы над майянами вынуждены были разделиться на два потока и покинуть свою землю. О тех, кто ушел на юг, забыли. Еще там, в горах люди очень хорошо помнили о том, как на землю приходил живой Бог. Он принес краснокожим законы добра и справедливости. Он жил среди людей, а затем покинул их. Бог был совсем не похож на алдонтинов. Белокожий, с черной бородой, он пришел из мира духов и вновь вознесся на Небо.

Вскоре вера в то, что белый Бог вернется к людям разнеслась по всему Континенту. Постепенно Живой Бог стал восприниматься как один из духов. Вера во второе пришествие медленно угасала. А когда появились бледнолицые и загремели выстрелы, она и вовсе стала казаться вредной.

Под воздействием предсмертного заявления Черного Орла и сказанного Паленым Тростником, у многих алдонтинов появилась надежда на то, что Бог вернется. Конечно, это будет Бог-Спаситель, великий краснокожий Бог-Вождь. Он мог быть только краснокожим. Ведь отголоски трагических событий. развернувшихся на юге Континента, дошли и до шауни-алдонтинов.

Братья, выдвинувшиеся на юг, создали процветающее государство, где были сытость и порядок. Они искренне верили, что придет много белых богов, которые станут справедливо править ими. А старые, слабые боги умрут. Пришли спейны. Они были белокожи и бородаты. Когда поняли, кто они, было уже поздно. Вера сыграла злую шутку с краснокожими. Тех, кого спейны не убили, они, сделали рабами.

Масло в огонь подлила история с приходом Сына Бога Белых к людям. "Три в одном, одно в трех", понять истинную суть Бога Белых нелегко. Но ясно одно: находясь на небе и следя за всем миром, он в то же время своей частью, воплотившейся в человека, пребывал на земле. Кроме того он уверял, что вернется вновь.

Конечно же, Черный Орел не был Богом и даже пророком. Но что мешает Великому Духу поделиться частью своей силы с вновь родившемся Черным Орлом?

Знаки, поданные Гичи-Маниту своим детям вселяли уверенность, что так оно и будет . . .

Вдруг в одно мгновение легкий теплый ветерок, весело игравший с верхушками деревьев, мгновенно перерос в страшный ураган.

Даже не коснувшись селения, он с невиданной мощью подул на восток, в сторону форта бледнолицых, поднимая на реке огромные волны, ломая и вырывая с корнем вековые деревья.

На солнце упала тень. Стало быстро темнеть. Испуганные люди направили взоры к небу. Солнце, Видимый Сын невидимого Владыки Жизни исчезал. Вначале он стал похож на толстый рог старого бизона, затем, становясь все тоньше и тоньше, на изогнутое перо из хвоста тетерева.

Ничего подобного ни один из краснокожих не видел. О таком никогда не говорили старики. Все померкло. Наступила ночь. Дико завыли собаки, за ними женщины. Солнце умерло. Умер Бог краснокожих. Бог Белых победил. Люди падали на колени, посыпая головы пеплом из кострищ. Многие заламывали руки, рвали волосы. Страх поразил краснокожих.

Посредине обезумевшей толпы стоял Паленый Тростник и что-то кричал. Никто не слышал его.

Над вигвамом Познавшего Древо появились какие-то голубые сполохи. К зачарованному Жрецу подбежал Паленый Тростник:

– Это просто затмение Солнца. Нет основания для страха, скоро все пройдет. Надо объяснить людям.

Жрец улыбался. Он знал, что значат эти голубые огни. В последнюю, перед великой битвой, ночь был пленен морской офицер. Энглиши уже тогда имели на Великих Озерах несколько вооруженных парусников. Над самыми высокими мачтами появилось точно такое же свечение. Офицер взбесновался.

– Эльм! Святой Эльм! – кричал он, – Эльм с нами. О, Господи, ниспошли кару на головы врагов наших.

И с кораблей и из лагеря энглишей неслось победное.

Эльм! Эльм с нами!

А на утро армия Черного Орла была разгромлена. И трудно было сомневаться, что один из самых близких к Богу Белых духов Святой Эльм помог энглишам.

Треск, щелчки, голубые сполохи разрезали ночную темноту над вигвамом. Эльм пришел к краснокожим? Значит он знает где истинный Бог!!!

Неожиданно на том месте, где померкло Солнце появилась тоненькая полоска света. Медленно, но неумолимо она стала расти. Что это? Все замерло. Вот уже снова на небе перо, затем рог и опять засияло яркое Солнце.

В это мгновение из вигвамов жреца раздался громкий крик ребенка. Познавший Древо, Паленый Тростник и еще несколько человек ринулись в жилище. Жрец, высоко поднял на вытянутых руках внука, вынес его из вигвама. Мальчик громко кричал, заявляя свои права на место под солнцем. Он был белокож. Люди с изумлением смотрели на ребенка. "Ночной Цветок родила мальчика", – только и произнес жрец.

Вдруг далеко на востоке в совершенно чистом небе раздался грохот. Все повернулись. Закрыв собою пол-неба, появилось видение. Всадник, державший в руках грудного ребенка, насся над полем битвы. Тут же на небесах шел бой. Кровавый, беспощадный. Неисчислимые тысячи краснокожих и бледнолицых бились, напрягая последние силы.

Никто не сомневался, Великий Дух открывает завесу над будущим. Враги дрогнули. Гичи-Маниту сам скакал по полю битвы, топча копытами своего мустанга бегущих врагов. Видения быстро исчезли.

Завороженные люди не могли оторваться от неба. Жрец первым сбросил с себя оцепенение. Он понял все Старый мир умер. Умер вместе с поверженными идолами майянов. Родился новый мир.

Зеленые листья стали изумрудными, голубые реки и озера – лазоревыми, небо высоким, чистым, бесконечным.

У краснокожей родился белый мальчик. Это Великий Знак. Гичи-Маниту посылает на землю своего Сына.

– Посланный Небом, – торжествуя закричал жрец.

На мгновение все онемели. Вдруг люди как по единой команде упали на колени перед младенцем и тысячеголосое эхо разнеслось вокруг.

– Посланный Небом.

Забили барабаны. Краснокожие тут же предались безудержной ритуальной пляске. Изможденные многочасовыми камланиями, они валились от усталости с ног. Но улыбки немыслимого блаженства покрывали лица.

– Посланный Небом! Посланный Небом, – вновь и вновь шептали их губы.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Платон Громов отложил в сторону томик Томмазо Кампанеллы и в сотый раз впился глазами в строки "Путешествия в земли шауни" Шевалье Бетардье: "Шауни не слезая с мустангов, может сутками мчать по безводной равнине, не испытывая ни жажды, ни голода. Он режет загнанного коня, насыщается его кровью, меняет мустанга и сразу пускает его в галоп. Лошадь для него лишь двигающаяся пища. Воин-шауни бесстрашен, вынослив, не знает пощады ни к врагам, ни к себе".

Да, мечта о городе солнца вновь отодвигалась за неведомый горизонт. Вот уже полторы сотни лет книга доминиканского монаха будоражит умы людей. Но неужели во всем мире так и не найдется желающих жить по прекрасным законам добра и справедливости?!

"Глубоко ошибочным, но прочно укоренившимся среди жителей Старого Света мнением, – писал Пьер Бетардье, – является предположение, что на огромной территории, раскинувшейся на запад от Отца Рек и на Север от владений спейнов, ничего не происходит. Вызывает удивление умение наших государственных мужей не видеть того, чего видеть не желательно. Та безданость, с которой были утеряны колонии на севере Континента, похоже ни для кого не стала предупреждением. Наши колонии зажаты между землями, контролируемыми спейнами и энглишами. Все чаще поговаривают, что они приносят короне лишь убытки. Любой конфликт с энглишами может привести к тому, что эти земли станут разменной монетой.

До потери Индии у нас были большие успехи в создании туземных армий. Этот бесценный опыт, как нельзя лучше, может быть полезен и здесь. Если в Индии мы встречали пассивных, из рук вон плохо сражающихся солдат, то на равнинах мы видим туземцев, одержимых идеей войны. Все общество пронизано духом милитаризма. Можно даже сказать, что в центре духовной жизни шауни находится культ войны".

Мечты Платона об идеальном устройстве общества стоили ему дорогого. Когда Конфедераты подняли восстание, король Речи Посполитой не нашел ничего лучшего, как обратиться за помощью к соседям.

Молодая императрица тут же послала в Польшу экспедиционный корпус. Понятно, не для отстаивания интересов короля. Монархия уже не контролировала положения в стране и раздел ее был не за горами. Тогда впервые в жизни Платон увидел на горизонте сияющий свет Республики.

Он отказался убивать сторонников Конфедерации. Но перейти на сторону восставших не удалось. По великой милости Ее Величество лично заменили смертную казнь ссылкой. Дальше Камчатки земли не было.

Остатки жизни инженерный офицер должен был провести среди камчадалов, охотников, да ссыльных. Он тут же открыл школу, где совершенно бесплатно стал учить людей грамоте, чем вызвал к себе большую симпатию даже у начальника крепости.

Его рассказы о Городе Солнца будоражили умы. Слишком многие из охотников и особенно ссыльных увлеклись этой, с каждым днем казавшейся все более реальной, идеей.

Всю зиму тщательно готовился заговор. Ждали, когда расступятся льды. С Камчатки бежать некуда. Так считали всегда. Первым судном, пришедшим с материка, стала старая, разбитая бригантина. Все вооружение – три пушки. Но раздумывать было некогда. Большая часть захваченной врасплох команды согласились отправиться в неизведенные земли строить Город Солнца. Тех, кто не захотел, ссадили на берег. Гарнизон крепости не спешил оказывать сопротивление, акак и прикомандированные к крепости казаки. Захватив с собой содержимое складов, Платон оставил начальнику крепости письмо на имя императрицы, где тщательно перечислил все изъятое. Он не желал начинать реализацию великой идеи со зла.

Имея на руках огромное количество соболиных шкур и немало золота, восставшие надеялись обменять их на инструменты и бытовые товары в колониях энглишей для создания нового поселения где-нибудь на необитаемом острове. И на восток и на запад лежал путь почти вокруг всей планеты. Решили плыт через север. Еще никто так не ходил. Но это не пугало экипаж.

Медленно, пробиваясь сквозь плавучие льды, бригантина двигалась на север. Прошли пролив открытый Берингом, поднялись до полярного круга.

Запасы провианта на судне истощались. Пополнить их не было возможности. Люди стали роптать. По судну пошли слухи, разговоры. Но Платон верил, что еще шаг на север и льды расступятся. Повернув на восток, можно будет выйти прямо на восточное побережье Континента.

Корпус судна, палуба, паруса, рангоут, такелаж – все покрылось льдом. Бригантина стала неуправляемой. Экипаж взбунтовался. Офицеров быстро разоружили и поместили в трюм.

От шестьдесят девятого градуса северной широты на веслах стали пробиваться на юг. Вскоре почти все забыли про Город Солнца. Было решено спуститься вдоль западного побережь Континента примерно до северного тропика, там в колониях спейнов обменять меха на золото, продать судно, поделить деньги. Кто то думал оттуда попасть на Родину. Большинство же предпочло осесть в колониях франков.

Пираты появились неожиданно. Это был красавец-фрегат. Десятки пушек. Капитан на радостях, что такие богатства достались без малейших потерь, был милосерден. Почти все члены экипажа бригантины согласились пополнить команду фрегата. Тех, кто был против, ссадили на берегу, недалеко от спейнской крепости, даже не дав немного денег.

Колониальные власти приняли их за шпионов. И как не пытался Платон, весьма неплохо знавший спейнский язык, объяснить им суть дела, арестованных отправили в столицу вглубь страны для выяснения обстоятельств. Платон прекрасно понимал, что это может затянуться на долгие годы. Он бежал. В малолюдной стране можно было пробиться к порту, не попав в руки полиции или того хуже, разбойникам. Ночью он проник на франкское торговое судно.

Капитан шхуны оказался приятнейшим человеком и беззаботным весельчаком. Кроме того, он был шурином губернатора франкской колонии на Континенте. Хорошее вино сблизило их. И Платон получил солидную рекомендацию.

Как раз шел набор контингета для организации фактории на земле шауни. Все богатство Платона – томик Кампанеллы. А здесь ему предлагали должность и жалованье. Был ли выбор?

Вскоре Платон Громов с головой окунулся в водоворот захлестнувших его событий. По масштабам колоний, объединенные силы аборигенов разгромили и почти полностью уничтожили огромную армию энглишей. Это поражение пытались утаить. Но тайное быстро стало явным. Появилось непреодолимое желание разыграть алдонтинскую карту и взять реванш. Никто не сомневался, что в глубине Континента образовалась Новая сила.

На свой страх и риск губернатор срочно заслал к краснокожим эмиссаров и прошение на имя короля. К изумлению королевский двор отреагировал мгновенно. Без сомнения, потеря огромных территорий на Континенте не давала покоя. С другой стороны отчет Шевалье Бетардье о проделанной работе будоражил умы очень многих значительных в государстве людей.

Краснокожие на удивление быстро согласились сотрудничать с франками. По договору 1763 года Отец Рек до форта Стронг Джампинг был зоной свободного плавания, а земля шауни являлась спорной между франками и спейнами территорией. Аборигены взяли на себя жесткие обязательства. Не иметь торговых отношений ни с кем, кроме франков. Они не проявляли особого интереса к оружию, но требовали прежде всего инструменты для проведения кузнечных, столярных, плотницких работ.

Они готовы были давать любую плату скорнякам, бондарям, портным, чтобы учиться у них ремеслу. Весной 1770 года была открыта фактория, а уже к осени вокруг нее вырос небольшой поселок, ставший, по сути, единым учебным центром.

Краснокожие учились пахать землю, сеять зерно, выращивать овощи, разводить молочный скот и перерабатывать молоко. Они не хотели воевать, но за блага цивилизации надо платить. Вожди вынуждены были согласиться напасть на форт Строг Джампинг, захватить его и уничтожить. Подразумевалось, что операция начнется весной 1771 года. За это им обещалось расширение сотрудничества и усиление льгот.

Платон Громов все чаще и чаще задавал себе вопрос. Кто же они алдонтины и шауни?! Он слышал завывающий ветер бурятских степей. Запах кизяка, тлеющего в костре, сизый дым, горячие куски жареной баранины – разве можно это забыть, увидев однажды.

Его везли через всю Сибирь. Как же огромна она. Сколько народов. И у каждого своя жизнь.

Что заставляет краснокожих практически мгновенно в корне менять образ жизни? Откуда берутся силы? Да, энглиши бросили им вызов. Да, стоит вопрос о жизни и смерти. Но разве у многочисленных лесных племен он не стоял? И разве не пытались они отвечать на этот вызов?

Лесные народы проиграли войну потому, что не поняли главного: чтобы победить энглишей, им надо иметь оружие и уровень организации не ниже чем у противника. А главное нужны идеи, за которые можно умирать с улыбкой на губах. Таких идей у них не было.

Нет, стереотипы поведения народов не меняются по приказу. И даже культурные заимствования почти не меняют их. Ведь эрагезы, к примеру, быстро поняли вкус огненно воды, но вовсе не собираются учиться чтению, письму, счету и даже производству ружей. Где их ответ на вызов?

Он снова слышал вольную бурятскую песню, цокот конских копыт стучал в ушах. Монголы и буряты по сути один народ? Но когда одни лавиной разлились по планете, другие так и остались в родных степях. Что мешало им?

Перед глазами стояла осада Ургенча. Это был 1219 год. В городе жило несколько сотен тысяч человек. Огромный гарнизон защищал его. Монголы задействовали три тысячи метательных механизмов. А ведь до этого дня редко когда при подобных осадах использовалось более одной-двух сотен таких устройств. И что собенно поражало: всего за восемь лет до этой осады монголы впервые увидели метательную машину, а вся прислуга артиллерии Чингиз-хана состояла из военнопленных китайцев, прекрасно работающих за миску просяной каши, за глоток кумыса, просто за возможность жить.

Всего за восемь лет они прошли огромный путь. Но их потомки почти начисто лишились способности учиться у других народов. Развитие в степи замерло. Они живут бок о бок с земледельцами и на юге и на севере, но никому из них не приходит в голову мысль, что зерно, овощи и фрукты можно выращивать самим. Откуда же взялся это невиданный подъем и такой катастрофический спад, закончившийся резней 1758 года? Откуда?!

Алдонтины и шауни завораживали Платона. Он хотел понять их глубже, найти суть, основания. Но ничего этого не было. Лишь зыбкий песок перемен. Понимают ли они сами, что происходит с ними?

Он стал изучать их язык, познавая грамматику. Он хотел составить алфавит их языка. Такая мысль была сразу поддержана вождями. Шауни-алдонтинский язык необычайно певуч, полон образов, символов. Дети природы, в душе поэты и мечтатели, они считали себя неотъемлемой частью окружающего мира, признавая его гармонию и совершенство. Строй языка был вольным, свободным, создавая бесконечное разнообразие языковых форм. Этот язык не только отображал, но и формировал отношения личной свободы и неограниченных возможностей действовать.

Главны враг краснокожих – энглиши. Только они ведут истребительную войну с аборигенами. Энглиши – молодая, энегичная, дисциплиниованная нация.

Когда в мир пришел Спаситель, давший людям великую веру, еще многие сотни лет потомки первых богоискателей шли по планете, неся людям учение Спасителя. Они не завоевывали страны и народы. Они покоряли их обоянием учения.

Нищие монахи-отшельники, ютясь в пещерах и тростниковых хижинах, отказывались от пышной культовой иерархии. Благочестие, самоограничение, глубочайшая вера – это все было.

А потом им на смену пришли ложь, демагогия, торговля индульгенциями. Энглиши восстали одними из первых. Когда тайно с мертвых языков, доступных лишь посвященным, были переведены тексты Священных Книг, народ ахнул. В них написано совсем не то, о чем говоили священники.

Энглиши люди уникальной судьбы. Четыре разных народа в течении долгих столетий сражаясь и смешиваясь один с другим создали великую нацию и великий язык. Практичный, жестко регламентированный, строгий, как солдатская шеренга на параде. Строй языка загнан в надежную, четко выверенную форму, ограниченную дисциплиной времен глагола.

Энглиши, вырываясь вперед, в развитии натолкнулись на рамки строгих догматов начинающей стареть религии, созданной в другое время для других условий. Им нужен был новый Бог и новые законы.

И они создали их, лишь оставив символы на знаменах. Главной задачей стало безудержное производство и потребление материальных благ.

Спейны и франки остались верны старым догматам. Медленно, но неуклонно, они стали отставать во всех.

"Да, – подумал Платон, – такую нацию остановить может лишь равная ей".