Текст книги "Лом (СИ)"

Автор книги: Павел Казаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 26 страниц)

Глава 5

Вторая проблема возникла в результате того, что, пытаясь вести себя как человек, я во многом действительно стал человеком. А человек – как и формикадо – существо социальное. Ведя социальную жизнь, приходится обзаводиться связями, с кем-то дружить, с кем-то враждовать, кого-то поддерживать, кого-то – пусть всего лишь на словах – атаковать.

Я решил, что безопасно будет ориентироваться на большинство, которое поддерживало социальные вещи: спортивный образ жизни, не воровать, не предавать, держать слово, не хулиганить, последнее в меру, конечно. В общем, с отъявленными хулиганами не связывался, да их и не было в нашей школе. Наркотики, само собой, нет, как и алкоголь с курением, но достаточно снисходительное отношение к таким привычкам у остальных. Изначально я такую позицию занял, чтобы не выделяться, но спустя девять лет в школе уже сформировался круг друзей, и я сам не заметил, как стал считать это отношение к жизни естественным и правильным для себя. Но вместе с тем я очень быстро с удивлением обнаружил, что мою позицию большинство поддерживает несколько искусственно. То есть многие люди на словах что-то атаковали или не одобряли, при этом сами, не особо скрываясь, предавались критикуемым порокам. Например, от физрука часто пахло алкоголем, а от замужней математички – физруком. Но так или иначе были парни и девчонки, с которыми у меня были общие интересы и с которыми я сдружился. Кто-то из школы, кто-то из спорта.

И вот у одного из моих друзей, Толика, образовалась проблема. Моя же проблема состояла в том, влезать в это или нет. Я даже помочь не мог, так как всё плохое уже случилось. Вопрос для меня был – оставить как есть или как-то прореагировать.

Началось всё два года назад. Нам тогда было по тринадцать лет. Возвращаясь с Толиком домой из школы, мы обнаружили трёх наших одноклассников серьёзно бухающими в укромном месте во дворе дома. Четвёртым в их компании был Арсений, успешно справляясь с ролью заводилы и бармена одновременно. Толик попытался толкнуть речь о вреде алкоголя, но ораторских навыков у тринадцатилетнего пацана было недостаточно, чтобы направить заблудших ровесников на путь истинный. Да и уже принятое мешало им внимать с почтением. В итоге Толик был добродушно послан поближе к интимным частям тела. Толик тоже с лёгкостью перешёл на мат и высказал, не стесняясь, всё, что думает об этих начинающих алконавтах и не забыл нелицеприятно высказаться об Арсении, как об организаторе. Начинающие алкопрофи с Толиком спорить боялись, так как он с шести лет занимался борьбой, а вот Арсению было пофиг. Он, будучи весьма здоровым парнем даже для своих пятнадцати лет, разбил Толику нос, а мне в лице Славика поставил синяк под глазом, так как после того, как Толик в «честном» бою огрёб, я как настоящий друг вступился и… тоже огрёб. Понятно, что даже в тринадцать лет, я мог голыми руками разобрать Арсения на суповой набор, но пришлось соответствовать образу пусть и крепких, но гимнастов, а не бойцов, так что для меня всё кончилось тоже печально. Я к инциденту отнёсся философски, а вот Толик обиделся.

После того случая мы не раз и не два пересекались с компанией Арсения. Мне не надо было слушать рассказы очевидцев и сплетников, обоняния хватало, чтобы понять, что одним лишь алкоголем там не ограничиваются. Присутствие прочих веществ тоже имело место. Сам Арсений всегда обходился исключительно алкоголем, причём в умеренных количествах. Но остальных в употреблении наркотиков всячески поощрял. Я понял, почему, унюхав однажды у него в рюкзаке немалое количество травы и кокаина. В общем, Арсений толкал дурь. В итоге все в школе это знали, но связываться с ним не спешили. Родители парня были людьми весьма обеспеченными и странно наглыми. Мама и папа его всегда катались на дорогих тачках, а вели себя настолько высокомерно, что это даже не раздражало, а забавляло. Кто они и чем занимаются, никто толком не знал. Вроде, бизнесом, а вроде и не совсем. Слухи ходили настолько разные, что было ясно, что никто на самом деле ничего не знает. Что странно. Я уже не раз убедился, что дети знают очень много, если не всё. Но вот конкретно с семьёй Арсения всё было как-то мутно.

В общем, пересекаться мы с ним пересекались, но до драк больше не доходило. Да и нас особо не задирали. Но Толик обиду затаил. И отомстил жестоко. Он умудрился заснять Арсения, как тот прячет «клад», после чего это видео появилось во всех школьных чатах. Был скандал. Никаких серьёзных последствий для Арсения этот инцидент не имел, так как с товаром в сумке никто его не ловил. И хотя все всё понимают, но наказать не смогли. Родители подняли вой, Арсений покинул нашу школу и перешёл на домашнее обучение. Ему оставалось доучиться всего год. Всё это произошло в конце учебного года. Я учился в девятом классе.

На видео, кстати, совсем неочевидно, что его Толик снял. Что режиссёром и оператором является именно мой друг, он мне сам рассказал, лёжа на кушетке в больнице, куда я пришёл его навестить через пять дней после публикации ролика.

Причиной нахождения Толика в больнице, а не в спортзале, являлось жестокое избиение неизвестными, в результате которого был повреждён позвоночник. Надежда ходить у него была, но пятьдесят на пятьдесят – не самый хороший расклад для подающего надежды пятнадцатилетнего борца.

Рассказав мне всю свою невесёлую историю, Толик откинулся на подушке и уставился в потолок.

– Толян, у тебя отец же мент. Он что-то говорит? – поинтересовался Димон. Последний год с Толиком больше общался Димон, так как они вместе ходили на борьбу.

– Если бы не моё состояние, он бы меня обматерил. А так сдержался. Сказал, что так не делается, что с того видео Арсению ничего не будет. Тех, кто напал, ищут, но как их найдут, если примет никаких. Может только сдаст кто-то. Ты же помнишь, мы тогда допоздна гуляли, и домой я в темноте уже шёл. Они все были в масках и молчали. Никаких примет я назвать не смог.

– А как они вычислили, что ты снял?

– Не знаю, но вроде есть способы узнать, на какой аппарат снималось. Но точно не скажу.

– Не жалеешь, что так сделал.

– Жалею, что не во всех соцсетях это выложил в своём аккаунте. Тогда бы и внимания мог больше привлечь, и друзья этого гандона постеснялись бы так себя вести. Но ничего, я на ноги встану, это так не останется.

– Ладно, давай выздоравливай. Вот тебе лечебные апельсины и груши, – я кивнул телом Славика на принесённый пакет.

– Спасибо.

Я ушёл в задумчивости. Моего друга атаковали, теперь надо решить, стоит ли что-то с этим делать. С точки зрения соблюдения режима непривлечения внимания – конечно, нет. Но вот тем не менее вопреки логике хотелось что-то сделать. Решил пообщаться с отцом. Он лучше меня понимал эту цивилизацию и был весьма умным человеком.

После ужина мама ушла в свою комнату, и я рассказал отцу всю эту печальную историю. Отец первым делом прокомментировал:

– Правильно сделали, что вас Игнатом и Арсением не назвали…

– Согласен, Славик и Димон – хорошие имена, а по ситуации этой что думаешь?

– Думаю, что хороший человек – твой друг Толик. Возьми у него телефон родителей и мне скинь. Если на лечение деньги понадобятся, обязательно поможем, чем сможем. Наркотики реально дрянь, с которой надо бороться. И если никто не придумал, как правильно это делать, то это ещё не значит, что вообще ничего не делать – это нормально. Но, видишь ли, Толик не с наркотиками боролся, а, скорее, лично с Арсением. Иначе бы он по-другому поступил. У того же отца бы помощи попросил.

Мне в принципе была интересна эта тема, так как огромной проблемы с наркотиками у формикадо не было. Та же боевая химия – тот ещё наркотик, да и всякие военные энергетики и болеутоляющие – тоже можно смело отнести к этой категории. Бывало, что некоторые формикадо подсаживались, но со сменой тела часто проходила и зависимость. Поэтому если кто-то что-то употреблял, то это не было какой-то серьёзной проблемой. У формикадо это очень редкое явление. На Земле же всё иначе. Тут наркоман – это всегда проблемы в семье и личной жизни. И вокруг этого всего очень много горя и всяких расстройств с эмоциями.

– А с кем бороться надо: с наркоманами или с продавцами?

– Да со всех сторон надо бороться. Проблема многогранная. Если вся деятельность неправильная, то надо продумывать, какие действия нужны, чтобы было меньше наркоманов, и чтобы было меньше продавцов. И чтобы было меньше факторов, из-за которых люди решают либо начать продавать наркотики, либо принимать их. По каждому направлению надо искать наиболее эффективное решение. Тут не так, что спрос рождает предложение. Кто-то активно работает, чтобы спрос рос. Также очевидно, что целые организации работают, чтобы предложение тоже было в ассортименте. Тот, кто покупает наркотики, убивает не только себя, но и других, ведь в целом он поддерживает весь этот бизнес. Тот, кто продаёт, тем более. Есть разные идеи, кто там большее, кто меньшее зло, но моё мнение, что осознанное участие и осознанная поддержка преступной деятельности – это тоже преступление. Вы же про концлагеря знаете? – неожиданно сменил тему отец.

– Смотрели несколько документалок. Жесть, – ответил Славик.

– Ну, так вот, концлагерь – это организация, в которой все сотрудники помогают ему эффективно работать. Вклад каждого в итоговый результат можно оценить в процентах. Возьмём Освенцим, там было по минимальным подсчётам уничтожено миллион четыреста тысяч человек. Предположим, вклад кухарки в итоговый продукт этой организации составляет одну сотую процента, завхоза – две сотых процента, охранника – одну десятую процента, хорошего управляющего – двадцать процентов, идеологи в лице Гитлера и Геббельса увеличивали его эффективность на двадцать пять процентов и так далее. Я проценты сейчас просто выдумываю, но каждый, кто там работал, имел свою долю в этих почти полутора миллионах жертв. Суть вы поняли. – Славик и Димон кивнули. – Получается, что кухарка со своей одной сотой процента эффективности имеет на своём счету сто сорок зверски убитых человек. Завхоз двести восемьдесят. То есть нет большой разницы: зарезала бы она сто сорок человек лично или просто работала кухаркой в Освенциме. Если бы она не помогала этому лагерю, то эффективность организации под названием Освенцим была бы чуточку меньше. И было спасено почти полторы сотни человек. Не спасено, а просто руки бы не дошли их убить. Так или иначе, они бы выжили. Какое наказание, за убийство сотни человек?

– Повешение через расстрел на электрическом стуле, – задумчиво ответил я через Славика.

– И тем не менее, вряд ли кто-то задумался наказать кухарку, уборщицу или завхоза Освенцима, – отец немного задумался. – Есть много критериев оценки вины или ответственности, но согласись, что и такой подход имеет право на жизнь.

– Спорить не буду. Имеет.

– Давайте считать дальше, парни. Димон, ты с телефоном, погугли, сколько в России в год смертей от наркотиков.

– Четыреста пятьдесят тысяч в год, – сообщил Димон цифру из первой попавшейся статьи.

– Ага, пусть столько. Четыре с половиной миллиона за десять лет. За сорок лет – это примерно население Москвы. Получается, что каждый участник деятельности по покупке и продаже наркотиков делает свой вклад в этот итоговый результат. Свою долю процента. Наркоманы думают, что они убивают только себя, хотя члены их семей с ними бы поспорили, но если следовать моей логике, а почему бы ей не следовать – это же логика, то каждый покупающий наркоту кого-то убивает одним лишь участием в этой деятельности. Каждый «безобидный» извращенец, «всего-навсего» просматривающий детское порно, напрямую влияет на количество убитых и покалеченных детей, использованных в съёмках. Поэтому внимательно смотри, в чём ты участвуешь, чему помогаешь, чему вредишь. Иначе можно стать завхозом Освенцима. Или кухаркой.

– Пап, тебе логика помогла стать хорошим программистом? – поинтересовался я через Славика.

– Логика – она просто есть. Для программиста она как воздух для пилота самолёта. Надо понимать, что это такое, тогда сможешь опираться на неё. Но если ты хреновый пилот, то воздух сам по себе тебя вверх не поднимет и из пике не вытащит.

– Ты крут, пап! – совершенно искренне отметил я.

С отцом-хомо мне повезло. Он мог показать совершенно неочевидную, но важную сторону какого-то явления. И это хомо, который не обладает такой обширной памятью, как я.

– Пап, если бы ты мог, как Бэтмен наказать преступников, ты бы это сделал?

– Если бы от преступников пострадали мои друзья или семья, я бы, наверное, постарался совершенно по-человечески отомстить. Но имея возможности и подготовку Бэтмена, я бы по-другому боролся с преступностью. Пока что системные действия государства по наказанию преступников приводят к росту преступности. Не факт, что наказание – это хороший способ. Но и не факт, что плохой. Может быть, рост преступности был бы больше, если бы наказания не было. Но возвращаясь к твоему вопросу. Месть – это личное, это не наказание. А системное наказание – это когда ты наказываешь человека, которого толком не знаешь. Последнее не помогает почувствовать себя лучше. Вася что-то украл у Пети. Ты вообще не в курсе истории их взаимоотношений. Но ты судья и должен посадить Васю в тюрьму. С чего тебе радость от этого испытывать?

– А месть помогает?

– Конечно. Если не отомстил, то не доволен, а когда отомстил, то доволен или как минимум удовлетворён. Мстить – это нормально. Это личное. Как любовь, месть нельзя навязать. Это что-то, что ты решаешь сделать сам. Часто человек имеет право отказаться от мести. Так что это нормально. Когда ты понимаешь, что ты можешь мстить, а можешь и не мстить, всё становится просто.

– А ты мстил, пап?

– Конечно. Но не жестил, мне кажется. Ведь, кто помешан на мести? Те, кому сделали очень больно. Если ты прям очень сильно хочешь отомстить, то тем самым признаёшь, что пропустил удар и что тебе было очень-очень больно. Месть – это всего лишь «вернуть боль». Это в какой-то степени признание слабости и перекладывание ответственности. Например, месть конкурентам. Если мстишь, то тем самым признаёшь, что они были круче. Иногда на месть, кстати, просто нет времени. А иногда… – отец немного нахмурился, – иногда понимаешь, что отомстить надо. Но тот, кто всегда всем всё припоминает и на каждый косяк в его сторону отвечает так, будто ему всю семью вырезали, этот человек – трусливый слабак или просто мудак. Только маме не говори, что я так выражаюсь.

– Понял. А как бы ты с преступностью боролся? – мне не самый глупый хомо попался в отцы, так что было интересно послушать его мысли, пусть это и классические разговоры на кухне.

– Сначала бы собрал все данные об этом явлении. Статистику. Потом бы разработал или просто взял готовые несколько социальных программ и внедрил их в разных районах города, собрал статистику, какая программа лучше всего влияет на уровень преступности. Выбрал бы самую эффективную. Под социальной программой я имею в виду всё, что угодно, что может повлиять на уровень преступности. Избиение преступников на месте преступления – это один из вариантов. Например, в Юбутово бы работал классический Бэтмен, карающий всех резиновым кулаком, в Северном Бутово читались бы лекции о вреде наркотиков и преступном образе жизни, в Чертаново бы оставил классическую полицию. Иногда не знаешь, что сработает. В итоге самое эффективное решение распространил бы широко. У Бэтмена же полно денег, он бы такое потянул.

– А если человек без денег?

– Как человек-паук?

– Ненавижу пауков, но да, как человек-паук.

– Не знаю. Заработал бы денег! Но если серьёзно, то постарался бы как-то нарушить деятельность организации, которой противостою. Для этого, опять же, надо её изучить. Это может быть срыв сделки, влияние на руководство, создание конфликтной обстановки среди ключевых лиц. Это даже без насилия. Но с насилием, конечно, лучше, – улыбнулся отец. – С насилием возможностей больше.

– Ты одобряешь насилие, пап? – удивился я. – Ты же мирный человек!

– Мне везёт жить в мирное время и заниматься мирным делом, так что глупо не быть мирным. Но у меня нет аллергии на насилие. Я от драк в вашем возрасте не бегал. А сейчас для защиты есть деньги. Вы вообще в курсе, что вы мажоры, дети мои? На минималках, но мажоры.

– В курсе. Мы скромные мажоры, у которых уже очень старые смартфоны! – ответил Славик.

– Всё понятно с вами. Вы свои подарки на день рождения получите. Не заикайтесь до августа ни о чём, тем более что подарки вы получили и так хорошие недавно! Всё, идите в тетрис там играйте или уроки делайте, а я пошёл залипать в книжку и употреблять свои легальные наркотики, – отец взял пакетик семечек и отправился в спальню.

Это да. Наглеть насчёт подарков не стоило. Отец нам подарил дорогие электрические самокаты с большим запасом хода и неплохими скоростными характеристиками, так что мои тела теперь были намного более мобильные.

– Приятного аппетита, – пожелал Славик.

– Хорошего чтения, – поддержал Димон. – Кстати, пап, а ты не думал, что у тебя от семечек серьёзная зависимость?

– Думал, сын. Но для борьбы с зависимостью одних мыслей мало.

Отец подхватил свой планшет и удалился.

Я сел думать.

Как бы поступил принц, если бы кто-то атаковал часть семьи? Например, уничтожил несколько боевых звеньев в полном составе или разрушил пищевую ферму. Вроде, в масштабах семьи немного, но обидно. Да чего там думать, если я могу вспомнить. Это же реальные ситуации. Каждый раз проводилась оценка причин атаки на нас и в соответствии с полученной информацией разрабатывался ответ. Бывало, что вообще никакого ответа не было. Бывало, реально принц разрешал отомстить. В общем, ответные шаги принц разрабатывал всегда таким образом, чтобы семья не пострадала.

Итак, получается, у меня два варианта – ничего не делать или делать что-то. И надо отдавать себе отчёт, что для меня «делать что-то», скорее всего, означает «кого-то убить».

Вариант один: ничего не делать. Плюсы: не привлеку внимания, сохраню устоявшиеся позиции. Минусы: выбранная мной жизненная позиция хорошего человека и настоящего друга станет ненадёжной. Не делая того, что ожидают от хорошего друга, я, собственно, перестану им быть. Логично встаёт вопрос: я хочу быть хорошим человеком и настоящим другом или я хочу просто играть эту роль, казаться, а не быть. Ведь мой статус упадёт только в собственных глазах, никто ничего не узнает. От безобидных близнецов Славика и Димона никто не ждёт никаких подвигов.

Я задумался. Внезапно вспомнилась чем-то похожая ситуация. Дело было давно, но я очень хорошо помнил все детали. Я как раз выиграл семейный чемпионат по пятиборью. Оно причём было похоже на земное. Здесь это бег, плавание, стрельба, фехтование и скачки на лошади. А у нас бег, плавание, стрельба, поединок без оружия и гонки на одноместном атмосферном флаере. Очень похоже. И вот я готовился уже к межсемейному чемпионату. Чемпионат Ста Семей одно из самых ярких мероприятий нашей цивилизации формикадо. Принимающей стороной была наша семья. И хотя это было незаконно, я имел возможность тренироваться на соревновательной трассе. И именно это помогло мне выиграть. Я знал каждый нюанс, каждый поворот, каждое препятствие. Гонки были самой опасной частью программы, так как аварии и потери тел на них не были редкостью. Я действительно был хорош, по сумме очков перед гонкой занимал третье место. Но нечестная подготовка позволила мне выиграть. Семья была счастлива. Я был награждён много чем, но не встречей с матерью. Почему-то она так и не захотела лично поздравить чемпиона.

И мне было стыдно. А потом я начал терять контроль. Шесть тел уже не оперировались с лёгкостью, синхронность страдала. На боевых операциях я стал терять тела чаще, чем обычно. Прошло пять наших лет, это около десяти земных. А меня не отпускало. Я действительно стал хуже по уровню своих способностей. Решение этой проблемы в итоге не понравилось многим в моей семье, но мне до сих пор всё кажется правильным.

Я накопил средств, взял отпуск и отправился на планету семьи, к которой принадлежал формикадо, занявший второе место после меня. Я нашёл его и вручил ему Браслеты Чемпиона, рассказав всю правду о моей подготовке к соревнованиям. Меня попросили сделать это публично, я сделал. После чего вернулся домой. Поездка, кстати, вышла дорогой, так как раскошеливаться пришлось на шесть билетов. Билеты продавали на тело, а не на личность. Дискриминация…

История получилась громкая и неприятная. Но по тому, что мои способности к контролю быстро вернулись на прежний уровень, я понял, что всё сделал правильно. Ещё через несколько лет я уже совершенно заслуженно получил свои Браслеты Чемпиона, и тогда Мать со мной всё-таки встретилась.

Итак, какие выводы. Если я веду себя со своей точки зрения неправильно, то теряю силы и способности. А мне нельзя их терять, не на этой планете. Значит, вариант остаться в стороне и не отсвечивать уже не прокатит. Возможно, я допустил стратегическую ошибку, по-настоящему сдружившись с детьми-хомо, но эта ошибка не улаживается тем, что я сделаю вид, что ничего страшного не произошло. Я привык действовать так, как мне кажется правильным. А правильным мне кажется отомстить, но не втянуть себя и друзей в войну. Значит, это будет разовая операция.

В общем, Арсению не повезло. Я не выбрал «ничего не делать».