Текст книги "Лом (СИ)"

Автор книги: Павел Казаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц)

Глава 4

Славик и Димон встали с дивана, вышли из квартиры, не закрывая дверь на ключ, несколько минут постояли на лестничной площадке, внимательно прислушиваясь к звукам в соседних квартирах, после чего подошли к двери соседа и аккуратно постучали.

Николай Сергеевич открыл дверь и увидел перед собой двух соседских пацанов. Почему-то те были в одних трусах и шлёпанцах. Лето, но сегодня не так уж и жарко. Мальчишки стояли и немного растерянно смотрели на него, активно переминаясь с ноги на ногу. Как только дверь открылась чуть шире, они сразу проскочили мимо Николая Сергеевича внутрь квартиры, будто так и положено, после чего один из них, то ли Славик, то ли Димон, сбивчиво и торопливо начал объяснять:

– Николай Сергеевич, мама ушла на тренировку, а мы гуляли без ключей, можно мы в туалет сходим у вас! Мы быстро! А то очень хочется!

– А на улице поссать вы не можете? – Николай Сергеевич не горел желанием пускать нас дальше.

– Мы не поссать! Нам очень надо! Мы съели что-то не то! – перебивая друг друга заголосили пацаны.

Николай Сергеевич понял, что просто так от нас не избавиться, прикрыл входную дверь и показал рукой в сторону туалета. Пацаны глазели во все стороны. В сторону туалета пошли оба, скинув при этом резиновые шлёпанцы. Когда один зашёл в туалет, другой направился дальше по коридору.

– А это кухня у вас? – внезапно спросил он.

– Да, – коротко и не скрывая раздражения ответил Николай Сергеевич. Что за манеры? Пришли в сортир, а лезут на кухню. Лицо Николая Сергеевича не скрывало отношения к пацанам.

– А можно посмотреть? – спросил мальчишка и с выражением дикого интереса, не дожидаясь ответа, скрылся за кухонной дверью.

Николай Сергеевич понял, что потерял из виду обоих незваных гостей, и двинулся на кухню. Когда он прошёл по коридору, то обнаружил, что близнец вытаскивает из деревянной подставки кухонные ножи. Ловко вытащив четыре, от самого здорового до маленького, он схватил в каждую руку по два и спокойно направился к Николаю Сергеевичу. Тот напрягся, весь его пусть и недолгий, но тем не менее боевой опыт говорил, что идущий навстречу человек с ножами опасен. Тем не менее хозяин видел перед собой ребёнка, который по какой-то необъяснимой причине решил своровать его ножи. Лицо парнишки было совсем безобидным, добрым и немного глуповатым.

– А вы не космонавтом раньше работали? – вопрос из-за спины заставил Николая Сергеевича дёрнуться и резко обернуться. Пацан, забежавший в туалет, оказывается, уже вышел и стоял за его спиной. Мальчишка своим вопросом и неожиданным появлением переключил внимание на себя, заставив забыть о его братце с ножами. И как только этот мелкий успел все дела сделать?

Тут Николай Сергеевич резко осознал, что в происходящем всё очень неправильно. Малец вышел, не сделав в туалете ничего, он там пробыл всего несколько секунд и спустил воду, чтобы было не слышно, как открывается дверь. Николай Сергеевич успел понять всё произошедшее, но ещё не успел сделать выводов. Он смотрел на задавшего странный вопрос парня, который в ответ очень спокойно и пристально смотрел прямо в ему глаза. Из-за этих гляделок Николай Сергеевич не сразу обратил внимание, как мальчишка протянул руки в стороны и поймал два брошенных ему ножа сразу за ручки. И тут глаза, да и вообще всё лицо мальчишки изменили выражение.

Сейчас Николай Сергеевич смотрел в глаза убийцы. Маска детской наивности в мгновение слетела с лица этого существа. Нельзя сказать, что на нём исчезли эмоции. Убийца определённо испытывает эмоции. Эмоции убийцы. Жрец испытывает эмоции, рассекая острым ножом тело жертвы на алтаре. Солдат расстрельной команды испытывает эмоции, нажимая на спусковой крючок. Палач испытывает эмоции, опуская топор на шею преступника. Просто тот, на кого направлены эти эмоции, уже не может описать, каково это – чувствовать на себе эмоции убийцы. Но если бы Николая Сергеевича спросили, на что это похоже, он бы, наверное, смог объяснить.

С Николаем Сергеевичем прощались. Он был здесь в мире живых, дышал и ощущал этот мир, но во взгляде совсем недетских глаз была твёрдая уверенность, что настала пора со всем этим попрощаться. И ничего с этим не сделаешь. Абсолютная предопределённость. Это точно не была ненависть. Когда испытываешь ненависть, с жертвой не хочется расставаться, наоборот, хочется приблизиться вплотную и терзать, мучить, заставить страдать, хочется видеть и чувствовать чужую боль, а тут Николая Сергеевича просили покинуть этот мир. На него смотрели, как на фигуру, которую пора убрать с доски. Его убирали. Убирали насовсем.

Николай Сергеевич понял это, но не успел принять. Принять такое тяжело, особенно если перед тобой маленький ребёнок. Николай Сергеевич не знал, что делать. Он растерялся. Он не был к этому готов. У него были совсем другие планы на этот день и на эту жизнь. А тут перед ним малыш с ножом и взглядом профессионального убийцы.

Этот малолетний маньяк сделал шаг по направлению к хозяину квартиры. Николай Сергеевич инстинктивно шагнул назад, отступая от чудовища, ещё недавно бывшего безобидным мальчиком. Но шаг назад от одного близнеца означал шаг по направлению к другому.

– Ребят, вы чего удума… АААААА!!! – сменить осмысленную речь на безумный крик боли Николая Сергеевича побудила резкая боль в самой верхней части левого бедра с внутренней стороны. Как раз там, где находилась бедренная артерия. Мелкий ублюдок, который стоял сзади, пользуясь тем, что его брат отвлёк на себя всё внимание, смог как следует размахнуться и глубоко вогнал лезвие в ногу, не остановился на этом и продолжил резать плоть быстрыми пилящими движениями.

В мгновение обезумев от боли мужчина попытался развернуться и схватиться за нож, но другой близнец будто этого и ждал. До этого он просто медленно приближался, делая страшное лицо, а стоило его брату нанести удар со спины, он, ускорившись за долю секунды, вогнал свой нож в самый низ живота своей жертвы. Такого мощного удара вообще не ожидаешь от ребёнка. Узкое с отличной заточкой лезвие на всю длину погрузилось в тело Николая Сергеевича.

Никто не знает, какие мысли посещали Николая Сергеевича в последние секунды жизни. На одних звериных рефлексах он смог оттолкнуть того близнеца, что сзади, но тот, что был спереди, неожиданно высоко подпрыгнул и вогнал самый маленький из ножей колющим ударом в горло, после чего, используя вес своего тела, потянул нож в сторону и вниз. Орать Николай Сергеевич больше не мог. Стоять на ногах тоже. Упав, он пытался ползти в сторону двери, но его хватило на несколько конвульсивных движений. Артерия на шее и бедренная артерия были повреждены, да и близнецы не остановились, продолжая наносить расчётливые удары в жизненно важные места со скоростью швейных машинок. Не прошло и нескольких минут после звонка в дверь, как сердце хозяина квартиры остановилось окончательно и бесповоротно.

Я смотрел на свой первый труп на этой планете и пытался успокоить разбушевавшуюся эндокринную систему. Гормоны бушевали. Оба тела трясло. Это мой первый бой и первая победа. Но цель была не победить этого хомо в бою, а защитить свою семью. Я сделал часть работы, теперь закончу остальное.

Надо зачистить все следы и можно уходить. Оставив Димона протирать все места, которых мы коснулись, моющим средством, я отправил Славика осматривать квартиру пенсионера. Большая спальня, кабинет, гостиная, гардеробная комната и ещё две комнаты без определённого назначения – просто чтобы были, видимо. Везде дорого-богато. Вместо перчаток я использовал надетые на руки мусорные пакеты. Я не мог устроить планомерный обыск, времени не было на это, но не планомерный, а просто обыск, я всё-таки устроил. При этом особо не пытался быть осторожным. Вываливал всё из коробок и папок на пол, сложенные вещи в гардеробной тоже стаскивал с полок. В итоге нашёл что-то типа тайника как раз в гардеробной – в обувной коробке было несколько пачек долларов. Пригодится, берём. В ящике стола в кабинете обнаружил большой пакет измельчённых сушёных листьев, что это и зачем было не понятно. Чай? Там же нашёл белый порошок. Ага, вот порошок – это, похоже, наркотики, значит и листья, скорее всего, тоже наркотики. Что ещё тут? Компьютер запаролен. Жаль.

Хотя камер я на нашей лестничной площадке не видел, да и на домофоне в квартире соседа камеры не было, это не означает, что их нет в квартире в принципе. Так что я раскурочил компьютер, выдрав оттуда всё, что может хранить информацию. Если что-то и писалось куда-то, то я это забрал. Осмотрел, что мог, на предмет проводов, не нашёл ничего подозрительного. Судя по тому, что я так и не нашёл оружие, я не нашёл и основной тайник, но продолжать здесь оставаться уже было опасно.

Тело занёс в туалет.

Немного подумав, открыл все окна, включая балконные, стараясь при этом скрываться за шторой или жалюзи. Открыл балконную дверь. Когда будут искать убийцу, пусть ещё будет версия, что убийца проник через окно. В итоге всё равно казалось, что какие-то мои следы могут остаться незамеченными, но я понимал, что это обычное волнение. Всё я сделал чисто. Вышел из квартиры и закрыл за собой дверь. Замок защёлкнулся. Теперь дверь либо ключом открыть, либо выламывать. Будем надеяться, что соседи из двух других квартир на этаже прямо сейчас в дверные глазки не смотрят. Но я никого не слышал, так что вряд ли. Рабочий день, большинства нет дома, вероятность, что меня заметят, минимальная.

Забежав в свою комнату, я припрятал под матрас деньги и детали компьютера. Снял трусы и спрятал в мусорный мешок. Позже надо будет придумать, куда это деть, а сегодня пусть полежит под матрасом. Побежал в душ, одновременно помыл оба тела в душевой кабинке. Мелкие тела, место было. Осмотрел свои тела со всех сторон – чисто. Вышел, переоделся. Резиновые шлепки отмылись идеально.

Вскоре пришла мать. В мрачном настроении. Собственно, интересно, что она себе решила. Если её этот Николай своим шантажом раздавил, она вечером попытается уложить нас спать, а сама попробует сходить к нему «в гости», но есть вероятность, что мать не сдалась. Тогда она должна предложить какой-то план. Я делал вид, что спорю сам с собой за возможность играть на отцовском компьютере, мало того, что я с собой спорил, я даже перешёл к делу и начал с собой бороться. Мама сходила в душ, после чего подошла к нам и строго объявила:

– Хватит драться, бездельники! Собираемся и едем к бабушке!

Отлично! Эту самку не так просто сломать! Сейчас я был горд за свою хомо-мать. Славик и Димон с воплями «Ура!!! Мы едем к бабушке!!!» стали носиться и собирать вещи.

– Вы чего такие радостные? Вы же её не любите особо! – удивилась мама.

– Сегодня любим! – практически синхронно ответил я.

– Хватит орать тогда, собирайтесь.

У бабушки мы пробыли неделю. Всю эту неделю мама заставляла нас сидеть дома, и сама практически не выходила, но была на связи с отцом и вообще развела бурную деятельность. Деньги были, поэтому она договорилась о круглосуточной охране его в больнице. Больницу отец тоже сменил на платную. Потом был звонок от соседки, которая сообщила маме, что наш сосед убит. Мама офигела, конечно, от таких новостей. Пообщалась с папой. Решили никому не сообщать о конфликте между нами и Николаем Сергеевичем. Кончилось наше заточение вскоре после прихода полицейского, который попросил маму ответить на несколько вопросов. Мама ответила. Причину переезда к маме объяснила тем, что после нападения на мужа боится быть в небезопасном районе. Какое-то время родители действительно подумывали переехать, но в итоге решили остаться.

Мы вернулись в нашу квартиру, куда вскоре приехал и загипсованный отец. Вплоть до первого сентября мать таскали на допросы, но у следствия никак не срасталось в чём-то её обвинить, так как она практически целый день была вне дома, и камеры жилого комплекса это прилежно фиксировали. Да, подозрительно, что мы уехали к бабушке в день убийства, но так получилось. Нас тоже опросили по одному, мы сказали, что мама была с нами, собиралась, никуда кроме как в магазин и на тренировку не уходила. Бегая мать не раз попала на камеры, так что всё сходилось. Что убийцами можем быть мы, никто не подумал. Нас, конечно, можно было бы заподозрить, так как очень детальный анализ ранений мог показать углы нанесения ножевых ударов, но я соседа так порезал, чтобы было не очень понятно, какие удары были первые, какие вторые. Несколько десятков ножевых ранений – просто чтобы были. Пару ударов я спциально нанёс в грудину, пробив её. Ребёнок моего возраста так бы не сумел. В итоге никаких обвинений в мамин адрес не последовало. Повезло, что камер, снимавших вход конкретно в наш подъезд, не было, консьержки у нас нет, соответственно, кто угодно мог зайти и выйти незамеченным. Вот на кого-то незамеченного все и думали.

В общем, свой первый день знаний я отметил с отцом, который не мог шевелить ни одной рукой и пил в ресторане соки через трубочку, отказавшись от еды, – не хотел, чтобы мама на людях кормила его с ложечки, и мамой, которая наконец начала отходить от всего этого стресса. Настроение было хорошее. Отец в итоге плюнул на то, как он будет выглядеть со стороны, и заказал спагетти, а мы с мамой помогали ему есть. Это было весело и совсем неаккуратно.

А что касается школы, то я решил присмотреться к одноклассникам, которых было двадцать два человека, и вести себя скромно. Я как близнецы и так привлекал к себе намного больше внимания, чем средний школьник. Но в целом, вроде, обычный класс.

Моей первоочередной задачей было найти принца. Теперь с личными смартфонами сделать это было намного проще. Я сделал себе страничку в соцсети, наврав про возраст, но указав реальный день рождения. Плюс к этому я примерно понимал, как я смогу найти принца, не привлекая внимания.

Я завёл себе аккаунты во всех соцсетях, и везде так или иначе вписал фразу «лом, пронзающий стены», при этом не особо выделялся на фоне тысяч совершенно безумных фраз, над которыми ржали или которые считали умными другие первоклашки. Но сколько я ни искал «весёлый кирпич», ничего не нашёл. Если не получится найтись через соцсети, то буду искать через роддом. Как это сделать, будучи ребёнком, я не знал, но само по себе это не было серьёзной проблемой. Не такие уж секретные это данные – кто родился такого-то числа такого-то года. Как-нибудь решу.

Но раз принца я сейчас найти не могу, то остаётся заниматься самосовершенствованием. Меня впереди ждут серьёзные испытания, и глупо будет не сделать всё возможное, чтобы стать сильнее. И тут меня радовали перспективы.

Тело хомо имело огромный потенциал развития. С помощью встроенной в это тело системы, отвечающей за развитие, я мог менять его настолько сильно, что дух захватывало от перспектив! В моей расе изменения закладывались на генном уровне, но потом тело росло по определённым шаблонам и могло стать более эффективным только за счёт тренировок. Я мог управлять многими процессами, но принципиально изменить структуру тела, возможности не было. Здесь же в теле хомо я мог творить практически что угодно: захочу – выращу себе двухметровые тела с весом в сто пятьдесят килограммов, захочу – остановлю рост и стану карликом. Мог с одним телом сделать одно, с другим другое. Как в фильме «Близнецы» со Шварценеггером и Де Вито. Кстати, этот фильм по очевидным причинам в нашей хомо-семье любили. Но я не хотел делать тела сильно разными. Так же мне было совсем не понятно, почему на этой планете человеческие тела стареют и умирают, они вообще были не приспособлены для этого. Их встроенная система регулирования, которая очень хорошо мне подчинялась, позволяла без проблем поддерживать форму бесконечно долго. Ну или, может, мне так казалось. Но во всяком случае больше трёхсот лет запас у тела был точно. На развитых планетах хомо такой вещи, как старение не существовало, насколько я знал. Здесь же все жили лет по шестьдесят-восемьдесят.

Вопросы ребёнка не привлекают много внимания, поэтому я потратил время, чтобы с родителями прояснить некоторые моменты. В итоге понял, что никто осознанно построение тела контролировать не может. То есть хочешь стать сильнее – тренируйся, спи, питайся. Хочешь быть быстрее – делай тоже самое. Но вот дать системам организма приказ отстроить выносливые мышцы и крепкие связки не мог ни один хомо. На этой планете. Те хомо, с которыми меня сводила судьба по роду моей деятельности, были намного более развитыми, а супер-хомо – так вообще что-то особенное. А мне нужно готовиться противостоять именно инопланетным хомо, включая суперов, а не местным инвалидам.

После долгих размышлений я принял решение развивать свои два тела не одинаково, но и не делать их чересчур отличающимися друг от друга.

Димон будет более мощным с упором на силу, Славик будет более скоростным и ловким. Вес Славика на пике формы оставим на уровне восьмидесяти килограммов, а Димона подниму до девяноста или даже ста. Посмотрим. Пока рано такие глобальные изменения вызывать, Славик и Димон ещё дети.

План выработался, но мне для его воплощения нужно было тренироваться, а с этим у меня были сложности. Я намного превосходил любого ребёнка по скоростно-силовым показателям. Даже не намного, а невероятно. Начни я тренироваться в полную силу, сразу бы привлёк кучу ненужного внимания. Значит пока силу и скорость я тренировать на людях не могу, а вот ловкость вполне возможно. Тем более, что именно в этой области у меня было не всё гладко. Несмотря на то, что я уже почти семь лет в теле хомо, у меня то и дело были странные ситуации, когда контроль тела сбоил. То я пытался перевести вес тела на задние конечности или, чтобы сделать шаг вперёд, делал шаг вбок, не говоря уже о постоянных попытках пошевелить усами. Да даже челюсть, которая всего одна (так-то считается, что у человека их две, но шевелится-то по факту только одна!) и ходит она только вверх-вниз, это вообще меня дико бесило. В общем, с координацией нужны были тщательные тренировки.

Я постарался изучить как можно лучше этот вопрос, после чего пришёл к родителям с предложением. За ужином я через Димона озвучил, чего хочу.

– Пап, мам, отдайте нас на гимнастику.

– Это кто из вас это решил? Чья идея? – поинтересовался отец.

– Мы оба посмотрели, нам нравится.

– У нас же нету здесь в Бутово гимнастических залов, – вступила в беседу мать.

– Будем ездить на метро.

– На метро вам рано пока одним ездить, – это уже отец.

Родители думали, что у них есть шанс не согласиться… Ха. Ха. Ха. Через двадцать минут нытья и заранее подготовленных аргументов мама была готова возить нас на тренировки, а отец всё это поддержал.

Отлично!

Так я вошёл в следующий этап моей жизни на этой интересной планете. У меня появилось намного больше свободы в перемещении, в доступе к информации, в развитии. В школе я стабильно получал хорошие оценки, стараясь, чтобы Славик немного отставал по гуманитарным предметам, а Димон по математике. В семье всё было хорошо, больше серьёзных проблем не возникало. Также, как ни странно, за все эти годы так и не проявились преследовавшие нас силы хомо. Принц говорил, что они не будут действовать тайно, если им нужно что-то найти, но тем не менее никакого видимого присутствия инопланетных сил не было. Базы, которые мы засекли с орбиты, действовали тайно, и я пока не видел никаких признаков их присутствия. Но то, что я не видел преследователей, ещё не означало, что их не было. Я не мог проверить, нашли угнанный нами корабль или нет, а также не мог проверить, нашли припрятанный нами груз или нет. Иногда меня посещала мысль, что наши преследователи уже давно откопали груз, и теперь всё просто теряет смысл. Никто не будет нас искать, мы никому не нужны. Моя семья списала нас с принцем в потери, преследователи получили всё, что им надо, мы просто никому не интересны. Я гнал эти мысли, но они приходили снова и снова. Рано или поздно мне придётся проверить наши тайники, чтобы убедиться, что всё это не зря. Эх, как же мне не хватает принца! Его спокойные рассуждения приводили и мои мысли в порядок.

Ведь какой у нас был план? В первую очередь спрятаться так, что нас невозможно будет найти. Выполнено и перевыполнено. Мы же даже сами не могли предположить, что окажемся в детских телах. Далее необходимо социализироваться. В процессе, но можно сказать, что тоже сделано. Далее – достичь определённого социального статуса и накопить достаточно ресурсов, чтобы можно было позволить себе не отвлекаться на житейские проблемы и полностью посвятить себя проекту по угону корабля хомо. Где находятся базы инопланетных хомо, мы знали, но как получить туда доступ и вдобавок угнать их корабль – это было, конечно, сложной задачей. Но если дробить сложную задачу на последовательность более простых, то всё становится реальным. В общем, программа минимум нами выполнена. Груз спрятан на планете. Не факт, что в надёжном месте, но поскольку у него нет особых примет, то никаким сканером его не найти.

В общем, совсем острых задач или проблем на повестке дня не стояло, поэтому я старался как следует готовить себя к будущим ситуациям. Что ситуации будут, сомнений у меня не было. Одним из главных моментов, на которые мне постоянно приходилось делать упор в своём существовании, это незаметность. Незаметность означала, что я должен привлекать ровно столько внимания, сколько большинство, и ничем от этого большинства не отличаться. Это становилось всё сложнее и сложнее. Основных причин этой сложности было две. И по достижению мной пятнадцатилетнего возраста обе по сложности из рабочих задач перекочевали в категорию достаточно серьёзных проблем.

Первая проблема, не самая сложная, состояла в том, что я постоянно модернизировал свои тела и всё больше по способностям отдалялся от обычного хомо. Например, восприятия. После определённых изменений я стал намного более чувствительным к любым звукам, мог услышать тихую речь с очень далёкого расстояния. Путём тренировок я развил способность очищать нужные мне звуки от шумов. Например, если мне нужно было послушать разговор двух человек на другой стороне оживлённой улицы. Сейчас я вполне мог это осуществить. Моё зрение позволяло читать книгу с расстояния до двухсот метров, мог бы и дальше, но тогда требуемые органические изменения глаза стали бы привлекать внимание. Также я мог фиксировать малейшие движения и сопровождать взглядом движение очень быстрых объектов, что является невероятно важным условием для хорошей реакции. Даже если тело способно быстро двигаться, без быстрых восприятий это бессмысленно. Когда я оставался в своей комнате один, то был рад любой залетевшей мухе. Она сразу становилась объектом тренировки. Поймать, отпустить, снова поймать, снова отпустить, поймать руками Славика, наблюдая глазами Димона, и наоборот, ну и в итоге прихлопнуть двумя правыми руками стоящих лицом друг к другу тел. Мне важно было не просто управлять каждым телом по отдельности, но и настраивать их взаимную работу, синхронность и асинхронность. Получалось неплохо. От фантомных ощущений тела формикадо я полностью избавился и сейчас уверенно управлял двумя человеческими телами. Вообще, можно сказать, что я, наконец, чувствовал себя комфортно в телах хомо.

Поначалу печально было обнаружить, что обоняние практически неразвито в человеческом теле. Пришлось уделять много внимания развитию этого очень важного восприятия. Это было не просто, так как пришлось с нуля выращивать нужные рецепторы и встраивать их в нервную систему. Пусть и не быстро, но я это сделал и настроил, чтобы всё работало как надо. Пришлось немного расширить чувствительную область внутри ноздрей, но теперь я мог распознавать намного больше запахов, чем человек, а поворачивая голову и отслеживая потоки воздуха, мог быстро определить направление, откуда идёт запах. Тактильные восприятия наоборот были очень неплохо развиты. Тут я всё оставил без изменений.

И это только восприятия. Внутренние органы, отвечающие за обмен веществ, регенерацию, построение мышц, соединительной и костной ткани, значительно увеличили свою эффективность. Мышечные волокна теперь создавали намного большее усилие, чем у базовой модели. Кости повысили прочность и упругость в разы. Отравить меня тоже намного сложнее, чем обычного человека. И это просто за счёт того, что я мог контролировать процесс построения тела, давая чёткие задачи некой управляющей всем процессом системе. Почему-то люди ничего о такого рода возможностях не знали, из-за чего испытывали бесчисленное количество трудностей. Тренировки помогали освоить все изменения и адаптироваться к ним. Гимнастика тут очень помогла, я «на законных основаниях» оброс мышцами, оба моих тела выглядели очень неплохо по человеческим меркам. В четырнадцать лет я понял, что свою задачу гимнастика выполнила, и бросил занятия, переключившись на боевые виды спорта. Славик и Димон извинились перед тренером, но поскольку никто из них особых успехов не демонстрировал, то тренер особо и не переживал. Я отправил Славика изучать рукопашный бой, а Димона борьбу. В итоге за год занятий в разных секциях близнецы начали ощутимо различаться на вид. Димон, как и планировалось, стал массивнее, а Славик выглядел более лёгким.

С момента, как я пошёл в школу, и до сегодняшнего дня мои девизом было сдерживаться. Сдерживать силу, сдерживать скорость, сдерживать знания, сдерживать слова. Эмоции… Их не то, чтобы надо было сдерживать, их надо было показывать адекватно образу ребёнка. Переживать и волноваться по пустякам, игнорировать важные вещи. Тупить в очевидных вопросах, принимать глупые решения. Проявлять безответственность, подводить родителей, забывать выполнять обещанное. Я должен был отыгрывать обычных детей со всеми их обычными странностями, а не вундеркиндов. Также приходилось поддаваться на манипуляции, не замечать нелогичностей. Всё приходилось делать через некий умственный фильтр «а как это воспримут другие». Это утомляло. Только редкие тренировки, когда я брал лапы и макивару и уходил в парк, позволяли работать не сдерживаясь. Если не стоять близко к моим телам, то зритель силу удара толком не увидит. Правда, один раз я неудачно поставил Славика с макиварой и, влепив что есть дури по нему ногой Димона, наблюдал полёт своего тела на несколько метров с последующим ударом спиной о дерево. Выглядело, как в лучших традициях азиатских фильмов про волшебное кунг-фу. После этого удвоил осторожность. В общем, это сдерживание меня подбешивало, но пока было терпимо.

На тренировке приходилось, чуть ли не зевая, наблюдать, как в голову летит кулак, при этом делать вид, что не успел среагировать, и пропускать удар. Проводя бросок, надо было опять же делать вид, что сильно напрягаешься и аккуратно опускать соперника, а не впечатывать в пол с силой. В общем, театр одного актёра за полным отсутствием аплодисментов от благодарных зрителей. Бросать тренировки борьбы и рукопашного боя я ближайшее время не хотел, так как приобретал очень ценный опыт, который самостоятельными тренировками, я бы никак не получил из-за очень непривычной для меня анатомии. Правильная постановка удара, сочетания ударов в серии и прочее – всё это было очень ценно. Тоже самое в борьбе.

Той ещё задачей было научиться одновременно говорить двумя телами. Это реально было сложно, так как если саму речь я ещё мог контролировать параллельно в обоих телах, то вот раздваивать мыслительный процесс, чтобы держать темп беседы и не тупить – это было сложно. Но и это путём тренировок решилось без проблем. Плюс Димоном я отыгрывал образ молчуна.

В общем, моя первая проблема – это постоянное скрывание способностей моего тела. Я справлялся, хотя это и становилось все сложнее. Надо просто было быть как можно менее заметным. А вот вторая проблема требовала уже активных действий.