Текст книги "Маленькие труженики гор"

Автор книги: Павел Мариковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Муравьиный инкубатор

Рано утром наш бивак как копошащийся муравейник: сворачиваются палатки, быстро укладываются на машину вещи. Несколько часов пути – и мы оказываемся на другой стороне озера, в глубоком лесистом ущелье. Рядом шумит ручей; высокие, стройные, как пирамидки, ели чередуются с зелеными полянами, украшенными цветами. По другую сторону ущелья – безлесные склоны, покрытые степными травами; низкие можжевельники едва прикрыли наверху голые скалы.

На самую макушку высокой ели уселся черный дрозд и запел мелодичную песню. На вершине поросшей лесом горы, зачуяв людей, громко и страшно рявкнула косуля. По сухой ветке ели дятел выбил клювом свадебную трель. Просвистела чечевица, зазвенели синички... В этом ущелье нам предстоит прожить около месяца. Работы много. Мы займемся изучением природы этого интересного горного края. Тут же колония лесного красноголового муравья, и всюду виднеются его муравейники. От муравейников исходит крепкий запах муравьиной кислоты и сохнущей, нагретой солнцем хвои.

Красноголовый муравей – хозяин здешних горных лесов из тяньшаньской ели, где деревья растут группами, перемежаясь с полянками. Ловкий, отчаянный охотник, он уничтожает множество различных насекомых – врагов леса.

Рядом с биваком стоит высокий пень. Его основание присыпано хвоей муравейника. На верхушке пня тоже набросаны хвоинки. Рано утром по пню снизу вверх уже тянется вереница муравьев-носильщиков. Каждый несет в челюстях чехольчик с куколкой. Куколки заботливо укладываются на верхушку пня под маленький холмик из палочек и хвоинок. Сюда падают лучи солнца, и куколки греются почти весь день. Это настоящий муравьиный инкубатор.

К вечеру, когда мы собираемся на биваке и, поужинав, усаживаемся около костра, по пню снова тянется вереница муравьев с куколками, но уже в обратном направлении – вниз, к его основанию. Теперь муравьи заботливо прячут свое потомство поглубже в муравейник, спасая его от прохладной ночи и холодного утра.

Этой работой заняты муравьи-няньки, ухаживающие за потомством. В муравейнике строгое разделение обязанностей: кто охотится и добывает пищу, кто занимается строительством, а кто присматривает за личинками и куколками.

Брачный полет

В муравейнике, что находится около тропинки, по которой мы ходим к ручью, царит необычное оживление. Вся поверхность его усеяна снующими рабочими. Они бегают в разных направлениях, беспрестанно шевеля усиками, и явно чем-то взволнованы. Кое-кто из муравьев тащит хвоинки, но не на вершину конуса, как обычно, а из входов наружу. Несколько входов заметно расширены, В чем же причина такого волнения?

В муравейнике происходит немаловажное событие. Вот из одного входа показалась черная голова. Кроме обычных фасеточных глаз, она увенчана на лбу небольшими глазками. Затем высунулась мощная грудь, продолговатое, чуть согнутое брюшко, и наверх выполз самец – совсем черный, с роскошными блестящими крыльями. За первым черным муравьем вереницей выскакивают другие крылатые муравьи. Беспокойство и возбуждение муравьев-рабочих еще больше возрастают. Размахивая усиками, они гладят своих крылатых братьев и суетятся возле каждого из них. Многие самцы, оказавшись на ярком дневном свету, нерешительно топчутся на одном месте и пытаются незаметно юркнуть обратно, в темноту своего родного жилища. Но беглецов быстро останавливают и, потихоньку подталкивая, помогают вновь выбраться наружу.

Уже давно разгорелся жаркий летний день, по синему небу лишь кое-где плывут белые облачка. В лесу тишина, пахнет разогретой хвоей и луговыми цветами. Замолкли неугомонные чечевицы, прекратили свои мрачные песни горлицы. Еще выше поднялось солнце и осветило муравейник. Быстрее засуетились муравьи, и те, черные, с прозрачными крыльями, карабкаясь на вершину пня, один за другим стали подниматься в воздух. Потом в глубине расширенного выхода мелькнула самка – большой крылатый муравей с рыжей головой и грудью, темно-коричневым брюшком и ярко-оранжевым пятном на том месте, где от брюшка к груди отходит тонкий стебелек-перемычка. Другая самка не спеша высунула голову наружу, собираясь вскарабкаться на крышу жилища, облитую солнцем, но ее тотчас затолкали обратно вниз. И еще замелькали в глубине ходов другие крылатые самки. Их черед покидать родительское гнездо еще не наступил, так как вначале полагалось отправить в путешествие самцов. Разлетевшись порознь, они, выходцы из одной семьи, уже больше не должны встретиться. Что ждет впереди крылатых пилотов? Сколько их погибнет от разных случайностей и как мало окажется удачников!

Мне давно хотелось проследить брачный полет красноголового муравья в здешних горах, но все как-то не удавалось, несмотря на обилие муравейников. Где встречаются самцы и самки, я не знал.

И, как часто бывает, когда настойчиво ищешь ответа, он приходит неожиданно, благодаря случайной догадке.

Вечером с далеких снежных вершин по ущелью начинал дуть «верховой» ветер, и сразу становилось холодно. В это время мы теснились возле костра, а ложась спать, поглубже забирались в спальные мешки. Утром, когда всходило солнце, «верховой» ветер уступал ветру с равнин – «низовому». Прислушиваясь к шуму леса и глядя на качающиеся вершины елей, я подумал: «Самцы и самки вылетают из гнезд днем, поднимаются вверх. И, наверное, летят куда-то по „низовому“ ветру».

Утром я отправился вверх по ущелью искать ответ на догадку.

Свирепая расправа

Для того чтобы попасть в верховья ущелья, нужно перебраться на солнечный склон и пройти по его хребетику. Здесь тянется едва заметная тропинка, которой больше пользуются косули, чем человек.

Сверху совсем крошечными кажутся две палатки нашего бивака и как точечки – люди. Отсюда на горизонте видны угрюмые скалистые вершины, покрытые ледниками, пониже их – каменистые осыпи, чахлая, едва приметная зелень, перемежающаяся с серыми камнями, потом отдельные кустики арчи и редкие, почти темно-синие столбики ели, забравшиеся выше всех к горному северу. Книзу елочки становятся чаще, а там по склону уже растет густой еловый лес.

Здесь, на хребетике, особенно хорошо ощущаются два разных мира. Один, на южном склоне, солнечный, степной, другой, на северном склоне, тенистый, лесной. На солнечном склоне растут травы, все усеяно цветами, стрекочут кобылки, звенят мухи-жужжалы. Теневой склон – в строгих высоких елях, раскидистой рябине и козьей иве. И другие насекомые здесь, чуждые солнечной стороне: крутятся грузные рогохвосты, от пня к пню перелетают изящные наездники-риссы, над сырой травой реют комары-долгоножки. Так и существуют рядом эти два мира, разделенные едва заметной тропинкой, по которой ходят косули.

На солнечной стороне хребетика, недалеко от того места, где он смыкается с высокими склонами основного хребта, пониже тропинки вьются какие-то насекомые и сверкают на солнце прозрачными крыльями. Их очень много, целые рои. Стоит спуститься вниз по крутому склону, чтобы узнать, кто это. Взмах сачком – и сквозь марлю видно, как несколько темных комочков бьются, пытаясь вырваться из плена.

Если бы сегодня утром, когда я отправился в поход по горам, мне сказали, что я увижу крылатых муравьев и не узнаю их сразу, я посчитал бы это шуткой. Но в сачке были самые настоящие черные, с большими крыльями самцы красного-левого муравья. Теперь я уже вижу, как по всему солнечному склону у хребетика мечутся крылатые муравьи. Они беспорядочно носятся во все стороны, садятся на кустики, верхушки трав, облепили и меня со всех сторон, многие падают в траву. Там на травинках, быстро перебирая ногами, ползают красноголовые самки, и около каждой из них – кучка черных кавалеров. Так вот куда вы слетелись со всех муравейников обширного ущелья!

Внимательно разглядываю один из копошащихся клубков и вижу совершенно невероятное. Раскрыв челюсти, самка хватает за тонкую перемычку, соединяющую грудь с брюшком, своего супруга и пытается ее перекусить. Самец извивается, старается избежать свирепой расправы. Защищаться другим путем он и не пытается, да и главное оружие муравьев – челюсти – у самца едва развиты и ни на что не пригодны. Еще усилие – и свирепая расправа совершена, брюшка откушено, повисает книзу и через несколько секунд падает на землю. Несуразный, без брюшка, самец поднимается в воздух и уносится вдаль. И таких покалеченных самцов, я теперь вижу, немало летает в воздухе, сидит на траве и моей одежде. В копошащемся клубке место неудачника занимает другой, и его постигает та же участь. Кто бы мог предполагать о существовании такой особенности биологии красноголового муравья, обитателя гор Тянь-Шаня!

Оплодотворенная самка впоследствии или сама основывает новый муравейник, или попадает в старый. Дальнейшая ее судьба довольно однообразна: всю жизнь, один-два десятка лет, ее холят и кормят рабочие, и она, никуда не отлучаясь, откладывает яйца. С течением времени становится матерью многочисленной семьи. Впрочем, в муравейнике нередко бывает по нескольку таких яйцекладущих самок.

В наблюдениях быстро течет время. Солнце заходит за снежные вершины гор, оттуда начинает тянуть прохладный верховой ветер, и я вижу, как из травы одна за другой поднимаются в воздух отяжелевшие оплодотворенные самки и, трепеща крыльями, медленно плывут вниз, к синим еловым лесам и зеленым полянкам. Крылатые самцы прекращают беспорядочный полет и гроздьями повисают на растениях.

В поисках пристанища

В лесу по земле всюду ползают крупные красноголовые муравьи с темным брюшком, на котором в том месте, где отходит стебелек, расположено золотистое пятно. Не спеша они пробираются по зарослям трав, заползают во всякие норки, щелочки и что-то ищут. Попробуйте схватить такого муравья – и он не побежит, как другие, полагаясь на быстроту своих ног, а тотчас попытается юркнуть в какое-нибудь укрытие. Эти муравьи никогда не ползают вместе, всегда одиноки, избегают встречи со всем живым, очень осторожны, осмотрительны и не одарены столь обычной в муравьином мире безудержной отвагой. Они прячутся на ночь в различные укрытия, с тем, чтобы с утра вновь начать беспрестанные поиски. Крупные муравьи-одиночки – самки красноголового лесного муравья. После брачного полета они навсегда сбросили свои большие нежные крылья. Что же ищут эти одинокие странницы?

Проследим за ними. Путь самки пролегает мимо муравейника. Здесь много красноголовых разведчиков и один из них заметил странницу, ринулся к ней и, схватив за ногу, потащил в сторону жилища. К муравью подбегает второй, третий, каждый хватает за ногу, усик, и вот рыжегрудая самка растянута и отравлена кислотой. Еще несколько минут – голова и туловище отделены от груди, и провиант готов к транспортировке домой.

Этот исход совершенно неожидан. Может быть, самка была какого-нибудь другого вида, от нее пахло враждебным, незнакомым, или она оказалась нездоровой? Подбросим к муравейнику еще таких самок. Все они встречаются как враги и неизменно уничтожаются.

Но какая, казалось бы, нелепость! С одной стороны, заботливо воспитывать крылатых самцов и самок, с другой – убивать одиноких, ищущих покровительства представительниц своего вида! Но муравьи неспроста так поступают. У них в муравейнике, видимо, достаточно своих самок, а чтобы прокормить многочисленное потомство, едва хватает охотничьей территории: вокруг так много муравейников! Неспроста члены такого муравейника настроены враждебно к бродячим самкам и безжалостно с ними расправляются.

Какой же выход для несчастных бродяжек? Видимо, те, которые попадают на участки леса, перенаселенные красноголовым муравьем, обречены на гибель. Но немало удачниц попадает на места еще свободные, и каждый вид в силу невольно складывающихся обстоятельств заполняет все участки, где только возможна для него жизнь. Часто юркой, осторожной самке удается убежать от преследователей. Свирепые нападения делают ее еще более осмотрительной и боязливой.

Но не все муравьи враждебны к самкам-бродяжкам. Вот небольшой холмик из еловых иголочек, прислоненный к большому пню, когда-то тронутому лесным пожаром. Рабочие выпустили на его поверхность своих крылатых воспитанников, потом, гоняясь за теми, кто пытался расползтись в стороны, согнали всех в одну кучу.

Кое-кому из ретивых самцов удалось прорваться сквозь преграды и, взмахнув крыльями, отправиться в брачный полет. Но большинство... большинство оказалось на солнце в одном барахтающемся клубке, и некоторым уже отгрызли крылья, загнали их обратно в муравейник. Здесь, в молодом растущем муравейнике, не хватало самок, и население его, заботливые рабочие, устроили что-то вроде брачного скопища без полета у себя на гнезде. Им нелегко было рассчитывать на поимку самок-бродяжек: муравейники в этом ущелье были редки.

А что, если набрать в пробирки самок-бродяжек и преподнести их этому молодому муравейнику? Неужели они и здесь будут растерзаны?

Проходит несколько дней. Из пробирки вытряхиваю самку-бродяжку на холмик гнезда. Молодой муравейник в своем будничном настроении. Несколько мгновений самка сидит растерянная и нерешительная, первый встречный рабочий уже гладит ее усиками и, схватив за ногу, пытается тащить к входу. Нет, такой прием не нравится ей, и она, вырвавшись, стремглав мчится прочь, сбивая с ног встречных муравьев-рабочих.

Подкинем другую вон в ту гущу чем-то занятых муравьев. Что тут происходит! Муравьи обступили пришелицу дружной толпой, и десятки усиков стали наперебой гладить нежданную гостью. Толкая друг друга, раскрывая свои челюсти и отрыгнув капельку еды, они наперебой предлагают подношение самке. Дорога к сердцу идет через желудок! Успокоенную самку вежливо подталкивают к одному из входов и она там исчезает. С нашей помощью она нашла свою обитель и, может быть, десяток лет будет исправно исполнять обязанности родительницы.

Не все, значит, муравейники враждебны к самкам – искательницам пристанища, и если некоторые их жестоко истребляют, то есть и такие, которые принимают со всем возможным гостеприимством.

Помощь

На вершине пня, основание которого прикрыто муравейником, ползает наездник-рисса и настойчиво постукивает по древесине тонкими вибрирующими усиками с белыми колечками на концах: наверное, там, в глубине пня, тихо грызет дерево толстая белая личинка жука-дровосека. Ее и зачуял наездник-рисса и сейчас точно определяет место, прежде чем сверлить дерево своим длиннющим яйцекладом.

Солнце взошло недавно, высушило в лесу утреннюю росу, пригрело землю. Муравейник у пня, облюбованного риссой, давно проснулся, и жители его занялись будничными делами. На маленькой поверхности пня собралось несколько муравьев. Они чем-то заняты. Интересно бы узнать, в чем там дело?

Придется оставить риссу и поинтересоваться скоплением муравьев. А там, уцепившись ногами за узенькую трещинку в дереве, на боку лежит муравей. Он неподвижен, но его усики вибрируют и движутся во все стороны. Муравей болен и в такой позе неспроста: сбоку брюшка торчит какой-то серый комочек. Его пытаются вытащить челюстями толпящиеся вокруг товарищи. Вот один, крупный, ярко-рыжий, подбежал, ощупал усиками больного и рывком потянул челюстями комочек. Еще раз попробовал – не вышло, и помчался по своим делам дальше. И так второй, третий...

Но несколько муравьев не покидают товарища, и один из них хорошо заметен: с покалеченной, негнущейся лапкой на задней ноге. Он, по-видимому, сочувствует больному больше всех и один из организаторов лечения. Муравьи постоянно отбегают в сторону, и тот, с негнущейся лапкой, приводит все новых и новых. И хотя никто не в силах оказать помощь и не может выдернуть серый комочек, застрявший в покровах брюшка, больного не бросают: кто знает, может быть, в таком большом муравейнике и найдется кто-нибудь умелый и сделает все, как нужно. Неужели среди сотен тысяч жителей не встретится такой?

Попытки лечения муравья бесконечны. Как нужно много терпения предпринимать их с такой настойчивостью! Невольно вспоминается рассказ древнегреческого историка Геродота о том, как в его время лечили больных тяжелым недугом. Их выносили на улицу и ждали, когда среди прохожих найдутся люди, которым когда-либо пришлось перенести внешне похожее заболевание, или быть свидетелем его. Они и делились опытом, говорили, какие средства помогли избавиться от болезни, давали советы.

О том же сообщает французский философ Монтень. Вавилоняне выносили своих больных на площадь, и врачом был весь народ, всякий прохожий, который из сострадания и учтивости осведомлялся о болезни и, смотря по своему опыту, давал тот или иной совет.

Обычай древних греков и вавилонян, оказывается, свойствен и муравьям. Все это крайне удивительно. Муравьи, как общественные животные, намного старше человека, и могли выработать навыки, полезные для общества и сходные с человеческими. Хорошо бы досмотреть до конца всю эту загадочную историю, но нужно спешить по делам... Загляну сюда на обратном пути.

Через два часа я спешу к муравейнику и застаю все ту же картину. Тогда сажаю муравья с серым комочком на брюшке в морилку. На том месте, где он только что находился, в замешательстве мечутся муравьи, разыскивают внезапно исчезнувшего товарища, и среди них муравей с негнущейся лапкой.

«Если к брюшку прилипла смола, – рассуждаю я, идя к биваку, – то она сразу растворится в скипидаре».

Но скипидар не помогает. Тут, оказывается, совсем не смола, а кусочек ткани брюшка, скорее всего жировое тело. Все становится ясным. Муравей был ранен в брюшко. Через ранку вышел кусочек ткани и засох. Несчастный, видимо, долго болел, потом выздоровел, но сухой серый комочек мешал жить и требовал удаления. Вот больному и пытались помочь его товарищи.

Пожар

Года два назад на склоне горы Змеиной пожар погубил много леса. Погибшие деревья спилили и увезли, а там, где был лес, все поросло густыми травами, рябиной, шиповником, молодыми елочками, и только черные пни да кое-где обгорелые ветви свидетельствовали о постигшем лес несчастье.

На полянках, поросших травами и цветами, гудели мухи, ползали неуклюжие бескрылые кобылки-конофимы, на кустах стрекотали зеленые кузнечики, множество всяких других насекомых копошилось в лучах теплого южного солнца.

На еще не распустившихся головках желтого василька висели капельки сладкой жидкости, сверкая, как росинки, яркими синими, зелеными и красными огоньками. Тут же сновали красноголовые муравьи и жадно пили этот сладкий сок. У василька с муравьями установилась давняя дружба и не случайно это растение выделяет капельки сладкой жидкости. Там, где нет муравьев, васильки сильно объедают жуки-бронзовки. Здесь же они находятся под надежной защитой.

Муравьи, напившись сладких выделений, с раздувшимся брюшком спешат к себе в гнездо. Один большой и, видимо, очень старый муравейник как раз находится под обгорелой елкой с изувеченными пожаром черными ветвями. Интересно, как уцелел этот муравейник от огня, почему целы и другие муравейники на склоне Змеиной горы, как они пережили катастрофу, постигшую лес?

Не умеют ли муравьи защищать свое жилище от огня? В лесах пожары нередки, муравьи же, давние лесные жители, в течение тысячелетий могли выработать что-нибудь действенное против этого бедствия.

Проверить догадку легко. Слегка взъерошив вершину муравейника из сухих еловых хвоинок, я поднес к ней горящую спичку. Огонек захватил одну-другую хвоинки, разгорелся и медленно стал увеличиваться. Струйка едкого дыма поползла по склону муравьиного холмика.

Не прошло и полминуты, как в муравейнике наступило величайшее оживление и весь холмик мгновенно покрылся муравьями. В страшной тревоге они заметались во все стороны и замахали дрожащими усиками. Кажется, все население большого «государства» высыпало наверх по какому-то неуловимому сигналу тревоги, и вот уже толпы муравьев окружили очаг пожара. Один за другим к самому огню подбегают смельчаки, изогнув кпереди брюшко, брызжут на пламя струйки муравьиной кислоты. Пример смельчаков действует на окружающих – струйки летят одна за другой. Наиболее ретивые, подбежав слишком близко к огню и брызнув кислотой, тут же падают, обожженные пламенем. Другие валяются в обмороке, объятые едким дымом. Вскоре вокруг огня вырастают горы трупов, но новые легионы пожарников все подбегают и мечутся около пламени. Постепенно огонь уменьшается, один за другим гаснут его очажки, дымок редеет и исчезает.

Пожар потушен, но возбуждение все еще продолжается. Муравьи сбрасывают вниз обгорелые и пахнущие дымом хвоинки, растаскивают трупы. Многие из пострадавших от дыма постепенно оживают и, качаясь на ослабевших ногах, отползают в сторону.

Зрелище слаженной борьбы маленьких самоотверженных защитников своего жилища необыкновенно, я поражен им и не могу оторвать глаз.

Может быть, не все муравьи умеют тушить пожар? Один эксперимент еще не доказательство, то надо проверить. Но и во втором и в третьем муравейнике повторяется та же картина всеобщего возбуждения, применение крошечных брандспойтов, горы трупов смельчаков, самоотверженных пожарников...

– Не поджечь ли нам еще парочку муравейников, чтобы не было никакого сомнения? – предлагаю я своим помощникам, участникам эксперимента.

– Очень жаль муравьев! – отвечает один.

– Нет, не надо! – решительно возражает другой.