Текст книги "Семь Толстых Ткачей"

Автор книги: Павел Блинников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

– Доволен. Но помните – перемены не всегда должны быть к лучшему…

На этом общение с Богом заканчивалось. Всего десять слов, но они наполнил Ткачей невообразимым счастьем. Теперь в их жизни все станет просто превосходным – останется как прежде…

Улыбки приросли к лицам, и Семь Толстых Ткачей покинули Храм Ветра И Страну Четырех Ветров, гордо неся их в Мир. Они прошествовали по лесу, все еще находясь в двойном сне. То, что глаза оставались закрыты, не мешало им огибать деревья и прочие преграды. Лес вокруг шумел, храм позади гудел, а они слышали лишь шелест мужского голоса. В голове тысячи идей уже сформировались, и вдохновение играло, раздирая на части. Ткачам хотелось прямо сейчас заняться тысячей дел, написать сотни книг, придумать миллионы новинок и все для того, чтобы исполнить завет Ветра. "Перемены не всегда должны быть к лучшему".

Выход из двойного сна всегда внезапен и резок. Идя по прекрасному лесу, Ткачи не видели его, а открыв глаза, оказались в совершенно не волшебных лесах Мексики. Но Ткачи не разочаровывались, нет. Ведь пройдет год, и они придут сюда снова.

Каждый раз вернувшись, они оказывались в разных местах. Однажды их занесло даже на пик горы. Но сегодня им повезло – они проснулись стоящими на полянке, в нескольких километрах от джипов. Они давно изучили все здешние места, и великолепно ориентировались на местности. Каждый смотрел на другого с улыбкой. Жирные тела ушли, одежда висела мешками. Все донельзя грязные, но довольные. И опять они встали в круг и взялись за руки. И очень тихо, как будто, стараясь сохранить всем известную тайну, пробормотали одно слово:

– Спасибо.

Резкий порыв теплого ветра сообщил им – благодарности приняты. Ткачи разжали замок и вернули лицам привычное, изогнутое вниз, расположение губ. Дорогу до джипов они преодолели всего за полчаса.

Уж, казалось бы те, кто видел путешествие Ткачей десяток раз, не должен удивляться возвращению. Но глаза телохранителей, старались запомнить каждый их выход из леса. Еще бы – на глазах вершилось настоящее чудо. Ладно бы, Ткачи просто худели, но они как будто выздоравливали. Цвет лица становился розовым и здоровым, волосы отрастали, словно они прошлялись где-то не неделю, а месяц. И если до этого, они хромали и еле-еле несли рыхлые тела куда-то в чащу, теперь каждых шел твердо, а все движения стали резкими. И еще, Ткачи выглядели очень опасными. Из леса вернулись не измученные трудной жизнью толстые люди, а, пусть и не поджарые, но сложенные, как тяжелоатлеты, мужчины. Теперь казалось, что раньше они служили где-нибудь в десантных войсках – со стороны не отличишь кто на поляне телохранитель, а кто охраняемый.

Проводники знали порядок. Первым делом Ткачам преподнесли семь бутылок пива. Не очень Толстые Ткачи открыли их, чокнулись друг с другом, и выпили одним залпом. Затем взяли у телохранителей семь сигар и выкурили. И лишь после этого, переоделись и умылись, водой из ручья, подогретой на костре. Одежду специально принесли меньшего размера, она пришлась им почти в пору. На помолодевших лицах, промелькнули несколько самодовольных улыбок, когда они рассмотрели свое отражение в зеркальцах. А потом Ткачи уселись в джипы и их повезли в Мехико. Там Семь Толстых Ткачей сели в семь разных самолетов, и полетели исполнять приказ Музы.

Ли

Ли Кахома, президент «Кахома корп.», только что вышел из спальни. Оттуда доносились веселые женские голоса, на лбу молодого президента выступили капельки пота. Он находился в большом пентхаузе, на крыше одного из самых дорогих отелей Токио. Не его отеля, да и номер тоже съемный. Жена Ли вряд ли обрадуется, если еще раз застанет его с любовницами. Хотя конечно Ли на нее плевал, но сыну ни к чему слышать как родители ругаются. Сына надо воспитать так, как отец воспитал его. Мальчик должен понять – если весь мир еще не принадлежит ему, это только вопрос времени. Отец всегда говорил, что только власть имеет ценность, а жены, любовницы, друзья и деньги могут прийти, а могут уйти. Но в душе от этого, не должно ничего измениться.

Ли воспитывали если не строго, то уж точно тщательно. Отец уделял учебе внимания не столь много, сколько моральному облику сына. Почитание отца и себя – именно в такой последовательности и только так; вот собственно и все принципы, усвоенные Ли от родителя. И надо сказать, Ли им полностью соответствовал. До смерти старика Кахомы он оставался в плотной тени, а после, вышел на свет во всей красе. Вышел так, что все сразу поняли – с Ли шутки плохи и могут окончится смертью.

– Здравствуй Ли, – раздался голос из темного угла.

Ли не вздрогнул, не испугался и даже не повернулся к вновь прибывшему. Он закончил начатое – залез в холодильник и достал два пива. Правда, изначально хотел выпить шампанского, но слегка изменил планы. И лишь после этого, он пошел на голос, но не стал включать свет. Ли любил полумрак, а гостю свет не нужен вовсе – он слеп.

– Привет. Кто пришел ко мне сегодня? – сказал Ли, садясь напротив мужчины.

В темноте он плохо виднелся, но Ли представлял его облик. Он мог даже не встречаться с ним раньше – все из клана Слепой Дюжины выглядели одинаково. Длинный плащ, скрывающий оружие, высокие сапоги и неизменные темные очки. Однажды, Ли увидел, что скрывают зеркальные стекла и потом неделю ему снились кошмары. Это еще одна причина, чтобы не видеть гостя.

– Кур.

Никто доподлинно не знал, кто такие люди из клана Слепой Дюжины. Только смутные легенды и слухи летали над ними, как бабочки вокруг костра. А как много их сгорело, в пламени одного из самых могущественных кланов японской мафии. Начало, клан Слепой Дюжины брал где-то в Первой Мировой Войне. Именно тогда, несколько военных кораблей отбились от Японского флота и занялись грабежами. И по сей день пиратство – главный доход клана. Руководителей у них, как понятно из названия, двенадцать. Поговаривали, что прежде чем вступить в руководящую должность, новый главарь должен зашить себе глаза. Ли не знал, зачем они это делали, однако с ориентированием у них проблем не возникало. Вот хоть этот Кур, спокойно пробрался в его пентхауз, обойдя многочисленную охрану и судя по всему довольно легко. Поименно дюжину тоже никто не знал, по крайней мере, всех. Ли встречался с Ором, Рооми, Арооми; Кур стал четвертым. У клана существовал еще ряд причуд. Например, с Арооми Ли виделся дважды, но во второй раз пришел другой мужчина, что не помешало им общаться, как будто они виделись раньше. Ли не имел понятия, как они это делают и зачем, но примерно раз в пять лет, состав главарей клана менялся полностью, оставляя за собой прежние имена и манеру поведения.

С кланом Слепой Дюжины Ли познакомился не так давно. Собственно, лишь когда уговорил Чана выступить против Семи Толстых Ткачей. Тогда к нему пришел Арооми и предложил помощь. От подобных предложений, тем более высказанных такими лицами, отказываться не принято, и Ли согласился. Главарь кое-что рассказал ему о Ткачах, и выяснилось, что толстая бригада контролирует почти треть якудзы. Так как до этого, Ли водил с ними шашни, он действительно удивился.

Арооми поведал, что в семидесятых годах, когда якудза что-то не поделила с Ткачами, те написали книгу. Опус о японских гангстерах разошелся бешеным тиражом, и стал очень популярен во всем мире. И тогда же, резко покатился вниз уровень частных инвестиций в экономику Японии. А когда по книге поставили фильм, где показали методы работы якудзы и силу их власти, даже крупные корпорации перестали вкладывать деньги в японскую экономику. Никому не хотелось работать в стране, управляемой бандитами. Правительству Японии не оставалось ничего другого, кроме как, с показательной жестокостью, убить десятки предводителей и приговорить к тюрьме, сотни рядовых членов якудзы. Такого страшного удара, якудза не испытывала ни до, ни после. Всем кланам пришлось, объединившись пойти на поклон к толстякам. Неизвестно о чем они договорились, но вскоре выпустили еще несколько книг, главным образом о высоком уровне развития и перспектив Японской экономики. Инвесторы вернулись в страну восходящего солнца, а якудза до сих пор боится Толстых Ткачей, как смерти.

Что же касается клана Слепой Дюжины – он единственный, кто ни у кого прощения не просил и не пострадал в чистке властей. Однако очень заинтересовался толстяками, и захотел прибрать к рукам их власть. Не всю, нет – о том, чтобы победить окончательно не могло идти и речи, но кусок вполне можно отхватить…

– Кур значит, – сказал Ли, протягивая ему бутылку. Ли не сомневался – перед ним сидит слепой мужик. Но рука, в черной перчатке, протянулась и взяла бутылку, как будто видела сама.

– Я пришел к тебе за информацией.

– А чего тут рассказывать? Съемки фильма начнутся на следующей неделе, все уже обговорено и осталось лишь доделать декорации.

– Не это меня интересует Ли. Откуда у вас вдруг, появился такой замечательный сценарий?

– От какого-то русского писателя. Я не знаю, всем занимается Чан.

– И это плохо Ли. Не стоит отдавать в руки хитрого лиса все нити.

– Да какой он лис? Может раньше и был, но теперь… просто старая развалина.

– Поверь мне Ли, любой сумевший подняться наверх с самого низа – очень умный человек. Не стоит недооценивать ни своих врагов, ни тем паче – своих союзников.

– Хорошо, я проявлю больший интерес к работе над фильмом. Что еще ты хотел узнать?

– Наши люди сообщили, что Толстые Ткачи пропали на целую неделю а, вернувшись, активизировались. В этом нет ничего странного, они раньше поступали точно так же. Их деятельность циклична. Весной и летом, они расторопней всего, осенью потихоньку угасают, а зимой почти бездействуют. Следующей весной все становится на круги своя. И так из года в год…

– И что это должно для меня означать? Все равно фильм будет готов только через год.

– Вот об этом, я и говорю. Надо сделать все, чтобы его выпустили к концу зимы. Надо бить по Ткачам, когда они слабее.

– А почему они так странно действуют?

– Никто не знает, – пожал плечами Кур. – Некоторые действия Толстых Ткачей не поддаются расшифровке. У нас есть предположения на сей счет, но это только догадки…

– И как это отразиться на наших планах?

– В целом никак. Все остается по-старому. На премьере фильма мы должны убить всех Ткачей, которые там будут. Даже если приедет один Вольт, его надо уничтожить. А если удастся убить еще нескольких…

– Кур я не против. Я скажу Чану, чтобы он постарался выпустить картину к концу зимы.

– Даже лучше к началу весны. Они обновляются где-то к марту…

– Что делают?

– Неважно. Просто делай свое дело, а мы займемся остальным.

– Хорошо. Это все?

– Да.

Кур поднялся и пошел к выходу. Ли не стал его провожать и, допив пиво, направился в спальню. Девочки притихли, услышав разговоры в комнате, но сейчас он их растормошит.

Дима

– Значит главный герой, не герой? – спрашивал Диму толстенький коротышка в очках, одетый в демократические шорты с белой майкой.

– Да, – ответил Дима. – Вся фабула книги строится именно на том, что Один оказался прав, когда перестал смотреть на героев. С тех времен, героические поступки стали совершать руководствуясь не идеалами смелости, или того же героизма, а из страха. Нынешними героями управляет именно он. Они спасают людей, чтобы спастись самим, они любят других, только чтобы им было хорошо. Они эгоисты, а не бессребреники. Они воюют, чтобы разбогатеть или завоевать новые земли, а не для того, чтобы прославиться и совершить подвиг.

– Это хорошо, – кивнул режиссер.

Они сидели в небольшом вагончике, неподалеку от съемочной площадки. Режиссер, в принципе, остался доволен беседой, и тем как писатель разъяснил некоторые моменты произведения. Впоследствии это поможет в работе с актерами, особенно в правильном построении характера персонажа но… Сам писатель его страшно раздражал. Он не вел себя нагло, или надменно – это режиссер понял бы и принял. Ему приходилось работать с таким количеством бездарностей, мнящих себя гениями, что рука у него на этом набилась до кровавых мозолей. Нет, раздражало другое. Первое – этот тип вообще на него не реагировал. А следовало бы, если учесть какое количество фильмов он снял, и гордо стоящего на полочке Оскара. Но, беседуя с писателем, режиссер как будто менялся с ним местами. Молодой мужчина написал всего три книги, причем одну не художественную, а скорее научную. Однако он говорил режиссеру такие вещи, что тому хотелось кого-нибудь ударить. Или писаку, за то, что так часто попадает в цель, или себя, за то, что не додумался до этого раньше. Вторая причина – в облике писателя. Он никогда не видел настолько безупречно одетого, выбритого и причесанного человека. От него пахло духами, но не сильно, зубы чуть не светились белизной, а глаза… да они, мягко говоря, удивляли. Благо хоть Дима большую часть суток носил черные очки, но сейчас он их снял и таращился, почти немигающим и безразличным взглядом. Мужчина не альбинос, но глаза почти белые. Иногда казалось, что радужка у него отсутствует напрочь, и только при прямом свете становилось понятно – глаза у него голубые. Он сидел на стуле, как каменное изваяние и лишь губы шевелились, выдавая нужную информацию максимально лаконично. Последняя реплика, оказалась самой большой за прошедший час.

– Я думаю Дмитрий, мне все ясно, – сказал режиссер, протягивая руку. Как давно он хотел это сказать! Но даже сейчас режиссер не говорил себе правду. Писатель просто пугал его. – Когда возвращаетесь в Россию?

– Пока не знаю. Наверное, когда придется ехать на развод.

Он пожал протянутую руку, чуть не сломав режиссеру кости. Тот поморщился, но не настолько от боли, сколько холода писательской руки. Словно Дима сделал себе протез из сухого льда, и на секунду режиссеру показалось, что от руки идет пар. Но ничего, дай бог, он видит его в последний раз.

А Дима, не попрощавшись, вышел из трейлера и пошел к своему. Пока не приехал актер, играющий роль главного героя, Диме предложили занять его вагончик. Ему снимали номер в отеле, но ездить по Гонконгу из конца в конец неудобно, и Диму переселили сюда. Войдя, он сразу пошел к ноутбуку и, открыв текстовый документ, застучал по клавишам. И только когда написал десяток предложений, на лице появилась улыбка. Теперь он улыбался только когда писал. В новом, вымышленном мире, он уходил от полного безразличия жизни и становился другим человеком. Тем человеком, которого он описывал.

Он сильно изменился за последние месяцы. От прежнего Димы почти ничего не осталось. Ни интересов, ни привычек, ни привязанностей. Но новый Дима нравился ему больше. Его не интересовали мелочи, зато он все больше задумывался о глобальном. В частности о том, зачем снимают этот фильм? Сначала он не замечал ничего необычного. Ну охраняют студию, так и что? Но потом сообразил, или, быть может, увидел во сне, что сотня охранников – это очень много. Даже непозволительно много и бессмысленно. Новый Дима не любил бессмысленность и очень скоро разобрался, что к чему. Пару небрежных слов брошенных Чаном и его дядей, легкая нервозность режиссера, и даже подслушивание, сказало ему о многом. Он несколько раз услышал словосочетание "толстые ткачи", и почему-то его это сильно заинтересовало. Он даже спросил об этом у Чана младшего, но получил в ответ лишь какую-то байку о названии фильма. Раньше, Дима никогда не заподозрил бы Чана во лжи, а теперь… Теперь он видел, что тот бессовестно врет и понял это по расширению и сужению зрачков китайца, по микроскопическим капелькам пота, выступившим над верхней губой, и даже по пульсированию прожилки на шее.

Дима вообще стал замечать за собой некоторые странности, и зрение орла лишь одна из них. Но они приносили ему пользу, и Дима не волновался об этом. Он теперь практически никогда не волновался. Удивительная наблюдательность и способность делать правильные выводы – тоже атрибутика нового Димы, появившаяся с того времени, как он начал писать. Вроде бы, сидячий образ жизни не сильно способствовал укреплению здоровья, однако Дима стал, чуть ли не в два раза сильнее. Он похудел, хоть никогда не отличался полнотой, уши стали лучше слышать и осязание тоже усилилось. Теперь перебирая в кармане мелочь, Дима мог сказать достоинство монеты не по размеру, а по надписи. И поэтому, когда Дима понял, что Чан ему врет, что "толстые ткачи" это гораздо больше, чем название фильма, он начал действовать согласно своим новым качествам, и добился результата довольно быстро.

Имя Уолт, на съемочной площадке произносилось неоднократно, однако никто не говорил о нем в открытую. И Диме пришлось пойти на военную хитрость. Помог ему помощник главного режиссера, молодой человек, по имени Стефан. Американец по рождению, однако корнями он уходил во Французскую землю, любил выпить и погулять. Перед Димой не встала проблема, пригласить его однажды вечером, прошвырнуться по барам Гонконга и покадрить девиц. Хотя с недавних пор слабый пол стал Диме совершенно безразличен. Для него существовала лишь женщина из снов, которую он даже не помнил. Но иногда, при взгляде на других девушек, или вспоминая жену, в мозгу, на краткий миг, вспыхивал образ ее синих глаз и холодной красоты.

Когда они сменили уже третий бар, Дима решил прощупать почву. Все попытки знакомства не завершились успехом, зато и он и Стефан успели изрядно принять на грудь. И вот, распивая третью бутылку виски, Дима спросил у Стефана: кто такой мистер Уолт?

– Ну ты брат даешь! – сказал помощник режиссера и заржал. – Как можно не знать Уолта?

– Так я недавно в этом деле, – пожал плечами Дима.

– А ну да… Если коротко, то Уолт твой конкурент номер один! – сказав это, Стефан заржал как павиан, а Дима изобразил на лице удивление. Хотя внутри, в самых потаенных уголках души Димы, уже воцарился вечный, никогда не прекращающийся холод.

– В смысле?

– Он самый лучший сценарист Голливуда. И не только его. Уолт – легендарная личность. Он выступает главным редактором нескольких журналов о кино, выпускает подарочные альманахи звезд, продюсирует не менее двадцати фильмов в год, и ему принадлежат контрольные пакеты акций нескольких студий. В общем, если ты видишь на экране очередной блокбастер, считай в нем участвовал Уолт.

– А чего его тогда нет здесь? Или он тоже принимает…

– В том-то и дело, – Стефан выпил рюмку виски, заговорщицки подмигнул и продолжил. – Тебе-то, конечно, плевать, ты уже бабки получил и можешь валить обратно в Россию поить медведей ведрами водки, но вся остальная труппа беспокоится. Актерам, даже по меркам Голливуда, заплатили бешеные деньжищи, чуть не в два раза больше обычного. Режиссер, по слухам, после съемок сможет прикупить себе островок на Гавайях, и все потому, что Чан, ну я имею в виду старик Чан, решил потеснить Уолта. Фильм обещает быть очень успешным, ты сукин сын написал классный сценарий, и это в первый раз, когда Уолт не имеет к этому дела.

– Ну и чего? И вообще, почему Чану надо обращать внимание, на мнение какого-то голливудского продюсера?

– А хрен его знает? – пожал плечами Стефан. – Вот только за последние пятьдесят лет не вышло и двух фильмов, где не принимал участие Уолт, да и то те два провалились…

– Хорош заливать! Так не бывает.

– Не бывает, а бывает. И наша маленькая труппа нервничает. Я сам в этом бизнесе не так давно, но знаю точно – кто переходит дорогу Уолту или вылетает, или с ним происходит что похуже…

Кольт

Пальцы летали по клавиатуре со скоростью, не меньше семисот знаков в минуту. На полу стаяла урна, в ней валялась сломанная копия клавиатуры с истертыми клавишами, в шкафу, в простых белых коробках, припрятаны еще несколько запасных. Сейчас короткие пальцы Кольта выстукивали очередной удар по христианству. Едва ли четверть текста он написал на английском, и вставил много цитат на итальянском, древнегреческом и даже на индийском. Книга подбегала к концу, на толстых губах застыла довольная усмешка, а щеки слегка подрагивали в такт щелчкам. Словно вместо клавиш, из клавиатуры торчали гвоздики с квадратными шляпками, и Кольт вгонял их в гроб господень.

Таким образом, совершенно понятно, что основа всех христианских постулатов берет свое начало из вед. Все мы читали о том, что якобы-Иисус посещал Индию, и даже где-то сохранились псевдо правдивые бумаги, найденные Рерихом и все это действительно интересно, однако никто не допускает другого. Совершенно ясно, что христианская религия, по которой живет большая часть западноевропейского мира, в которую верят два миллиарда человек, полностью отличается от иудаизма, который должен быть ее прямым предшественником. Никакой жестокости, никакого насилия со стороны бога здесь не наблюдается, и примерно то же самое мы видим в буддизме. До меня многие писали, что якобы-Иисус воплощение Будды, но никто не предположил, что в действительности, это одно и то же лицо, а вернее – одно и то же верование. Большую часть загадок и несоответствий в жизни Христа, мы видим на ранних этапах его жизни. Звезда, чье появление астрологи всего мира исследовали столько раз, что сами запутались, далее город, где родился Иисус и мифическое истребление младенцев Иродом. Или учение им в храме мудрецов. Именно по этим эпизодам из жизни Иисуса, наносят самые страшные удары атеисты и скептики. Именно это, основа для сомнений. Так может. этого никогда и не было?

Далее идет большой период жизни Христа, выкинутый из библии. Примерно на это же время, по мнению многих теософов и мистиков, он отправился в Индию. Есть несколько бумаг свидетельствующих, что он посещал Тибет. Так давайте предположим, что именно оттуда берет начало его жизнь. В тридцать лет, из Индии в Иудею, пришел молодой учитель. Он кардинальным образом изменил веру людей, породив философию, отличную от той, что преподносилась верующими в Яхве. Различий с прошлыми верованиями, и сходств с буддизмом очень много, об этом писалось выше. И тогда, становятся понятными многие факты. Почему народ отвернулся от Христа? Он был чужеземцем и поэтому его так легко распяли. Почему его изображения, очень похожи на изображения индийских богов? Посмотрите на лики икон, ведь на них Иисус очень напоминает индуса. Поставьте ему точку на лбу, и сходство поразит вас. Фактически, изображения большинства икон очень похожи на индусские…

В дверь постучали, Кольт оторвался от клавиатуры. Он поморщился, как делал всегда, когда его прерывали и сказал:

– Войдите!

Дверь приоткрылась, в проеме появилось лицо молодого монаха.

– Кардинал. с вами хочет поговорить ваш брат.

– Который?

– Он представился как Шалит.

– Он позвонил?

– Нет, воспользовался видеофоном. Вы можете поговорить из конференц-зала.

– Хорошо.

Кольт сделал жест, лицо скрылось. Он нацепил на себя цепочку с крестом, которую снял, потому что мешала печатать, и встал. Колени слегка хрустнули, но Кольт лишь улыбнулся. Он пока еще очень силен. Уже поправился на десять килограмм, но это мелочи. Подобрав сутану, он вышел из комнаты и двинул в конференц-зал.

В большом помещении подвала храма, все оборудовано на высочайшем уровне. У Толстых Ткачей самая продвинутая технология, об этом заботится Болт. Компьютеры Ткачей обгоняют даже те, что используются для управления ракетами, или ядерным вооружением. Конференц-зал, резиденции Кольта, представляет собой помещение с каплевидным столом, десятком стульев, а так же большим экраном, на котором сейчас застыло толстое лицо Шалита. Кольт сглотнул. По гримасе Шалита он догадался – Первый Ткач недоволен, и недоволен очень сильно.

– Ты читал это? – раздался голос Шалита, усиленный динамиками до громоподобного. Его лицо пропало с экранов, вместо него появилась книга с красочной обложкой и надписью на французском: "Сыны Одина".

– Нет, – ответил Кольт. – Но слышал. Я думал, этим занимается Вольт…

– Я уже говорил с ним. Вы идиоты!!! – рев Шалита чуть не оглушил Кольта. Он нажал кнопку понижения звука на пульте.

– В чем дело? Разве мы не написали сценарий, который должен заткнуть этот фильм за пояс?

– Во-первых, не факт что он заткнет. Во-вторых, вы как последние кретины проморгали большую опасность за меньшей. Сосредоточились на сценарии, вместо того, чтобы проанализировать книгу.

– А что в ней такого? – Теперь озабоченность появилась уже на лице Кольта. Кому как ни Толстым Ткачам, известна сила книг.

– Много чего, – немного успокоился Шалит. – Но главное: религия, философия, мораль. И это, между прочим, наши с тобой профили.

– Спасибо что напомнил. А почему Вольт не прижал издателей.

– Прижал, но книга разошлась по интернету. Из него, в последнее время, валят одни проблемы. Поклонники данной рукописи, выпустили ее в сотнях частных типографий по всему миру.

– А что же автор?

– Он полностью уступил права на книгу, с тех пор как выкупил их у издательства.

– То есть как?! Это же серьезный просчет!

– Я знаю. Но главное – вы провалились!

– Ну не только ведь мы…

– Мой профиль это затрагивает лишь косвенно! Мораль – есть продукт философии и религии, а не наоборот! Это вершина да, но основу должны строить вы!

– Что с писателем?

– Не знаю, – Шалит окончательно нахмурился и Кольт понял – скоро у них начнутся серьезные неприятности.

– Что говорит Болт?

– Он ищет, но тоже не может его найти.

– Необходимо его устранить. Если все настолько серьезно как ты говоришь…

– Все гораздо серьезнее черт подери! Я еще не подошел к главному. Книга всколыхнула общество, и может привести к всплеску героических настроений. В Арканзасе, парень вытащил из горящего дома старушку с кошкой и сказал, что на это его подвигла книга "Сыны Одина". В интернете сообщество "Сынов", превысило пятьсот тысяч человек. Страшно подумать, что будет когда выйдет фильм. И еще…

– Что?

– По всей видимости, тот же автор выпустил еще две книги. Первую назвали настоящим прорывом в теории волн, а вторая…

– Что вторая Шалит?

– А то! Вторая вышла пока только в интернете и называется она "Семь Толстых Ткачей"!

Дмитрий

Ах, Париж! Город мечта, со всеми своими памятниками, ресторанами, дворцами, музеями и одной башней. Красоты Парижа нельзя недооценить, или переоценить. От соборов до простых уютных домиков, в старых районах всюду веет очарованием и любовью. Мало кто, побывав здесь, остается равнодушным. Кто-то скажет: «Ничего особенного» – в душе понимая, что бессовестно врет; кто-то выражает восхищение более бурно, всплескивая руками напоминая ветряк. И если человек не заинтересовался Парижем, а еще и побывал здесь впервые он, наверное, сумасшедший. И Дима именно из числа таких людей.

За последние четыре месяца он объездил полмира, но вовсе не для того, чтобы осмотреть его. Дима работал. Он прочитал около сотни книг и бегло ознакомился с тысячей. Разного времени и разных авторов, они, на первый взгляд, не имели совпадений ни в сюжете, ни в тематике. Но Дима не сомневался – все написаны одними лицами. Трудно сказать, что их связывало. Стилистически они различались, а еще и на разных языках, и не всегда при переводе можно различить сходство некоторых оборотов, однако…

Прослышав о Уолте, Дима серьезно заинтересовался. Первыми, он осмотрел сотни сценариев к самым кассовым фильмам, за последние пятьдесят лет. Вряд ли кто-нибудь кроме него смог бы заметить, что темп большинства картин совпадет. Если на экране это не всегда видно, то когда просматриваешь толстые кипы бумаг, где перед диалогом, вместо привычного тире, стоит имя персонажа, сходство различить возможно. А найдя маленький уголок простыни истины, торчащий из-под покрывала тайны, и потянув его на себя… Иногда, простынь может оказаться носовым платком, а иногда вытащишь парашют. Так получилось в этом случае.

Сходство сценариев, натолкнуло Диму на идею книги. Писатель, контролирующий киноиндустрию – уже неплохой задел, но если он пишет еще и прозу… Дима принялся искать следы Уолта в литературе. Он пошел тем же путем – собрал все бестселлеры за последние шестьдесят лет, и начал проверять, сверять и нашел гораздо больше, чем искал. Как только Дима понял, на что наткнулся он, собрал свои вещи и улетел из Гонконга. Потом сделал три пересадки, чтобы как-то замести следы и побывал в аэропортах трех континентов. Вернувшись в Европу, Дима взял напрокат машину и уехал в Польшу, где провел месяц, живя в отеле по подставным документам. Благо, гонорара за сценарий ему хватило на все эти перемещения, и покупку липового паспорта. Но почему Дима сделал это? Почему он вдруг решил пуститься в бега, хотя за ним никто и не гнался? Потому что понял – если погонятся, убьют.

Как уже упоминалось, Дима отличил сценарии, написанные Уолтом от остальных, благодаря своей удивительной наблюдательности и тому, что в них совпадали темпы повествований. На подобные совпадения он наткнулся и в дюжинах книг. Здесь просматривалась уже другая система. Дима думал, что Уолт просто хороший писатель, но оказалось – он не один. За месяц в Польше, Дима нашел еще трех подобных, причем в таких местах, что мороз пробежал бы по коже других людей, но Дима остался спокоен. Он просто опять снялся с места и переехал в Париж. Там он нашел еще два литературных направления. Система складывалась в голове медленно и неторопливо. Дима понимал, что наткнулся на что-то невероятное, быть может даже на какой-нибудь правительственный заговор, но какая ему от этого выгода? Его предположение настолько нелепо, несмотря на очевидные для него факты, что мало кто поверит. Заставить людей поверить во что-то очень легко, только если они хотят в это верить. Люди хотят верить в Бога и верят. Люди хотят верить в эволюцию и тоже верят. Хотя, как первое, так и второе имеют очень сомнительную доказательную базу. А тут еще сложнее. Дима прекрасно представлял, что будет, когда он напишет, что сотни, а может и тысячи авторов, в действительности всего семь человек, выступающие под разными псевдонимами, а основанием к такому предположению является схожесть темпов произведений, и некоторое, но очень слабое, сходство оборотов речи. Как объяснить, что предложение, где в девяносто случаев из ста, предлог "но" стоит ровно за треть до конца – доказательство схожести стиля письма. Как доказать, что построение абзацев, тот самый темп произведения – это как отпечаток пальца. Кто-нибудь из лингвистов может и согласится, но наверняка скажет, что Дима просто нашел ключ к хорошей литературе, что те писатели, которые неосознанно пишут по этим правилам, добиваются успеха. А те самые писатели, просто наймут киллера и его убьют. Ведь кроме имени Уолта у него ничего нет. Хуже станет, если семь писателей выйдут на тропу войны. Если Уолт и его команда, могут создавать такие шедевры пачками, они просто разотрут Диму в порошок и завалят авторитетом. Ведь кто он такой, в конце концов? Начинающий писатель, родивший три книги, одна из которых до сих пор лежит на винте компьютера. И Дима придумал кое-что другое.