Текст книги "Тропа ауберианского траппера (СИ)"

Автор книги: Павел Беляев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

Глава 6. Абсолютная свобода

Утро показалось Факелу особенно мерзким. Очевидно, из-за того, что на сегодня он наметил отлет на Планету, а сказать Наде духу так и не хватило.

Чтобы не начинать день с негатива, Факел взялся вспоминать, что успел сделать за неделю. В целом свой план выполнил: предупредил Винченсо о долгой отлучке, получил от него миссию – прикрытие, пропуск на Планету, – закупил всё необходимое, раздобыл модуль связи со спутником у одного связиста. Кстати, интересно, удалось ли этому парню покинуть Корабль и приземлиться живьём?

Тихонько он выскользнул из-под одеяла и юркнул в душевую. Надя, как обычно, спала дольше.

Когда Факел появился на крохотной кухоньке, столовый робот бодрым тоном произнес:

– Доброе утро, гость! Пожалуйста, закажите… – Факел кинулся выключать звук.

– Ммм, – протянула Надя. – Сколько времени? Куда ты?

Факел прикрыл глаза и вздохнул. Подступало гаденькое чувство неуверенности, будто предстояли разборки с агрессивными клановиками. Нет, пожалуй, не то сравнение. В клановиков, в крайнем случае, можно стрелять.

Факел вернулся и прилег рядом с Надей, приобнял, чмокнул в щёчку.

– Как спало мое сокровище?

– Мм, уйди, я не умытая. Так чего ты подскочил?

– Ну, я выспался.

Надя сладко потянулась.

– А куда мы сегодня пойдем?

Ну вот. Началось.

– Счастье, мы же вчера ходили, – вырвалось у Факела. – И позавчера… – он осекся: Надя сразу поскучнела.

– Ты что, уезжаешь? – Факел в последнее время подумывал, что человеческие женщины не так уж сильно отличаются от эбрайлов. Изменчивость, неочевидная логика, развитое чутьё…

– Надь, я ненадолго по делам хотел съездить, ладно?

Тучи сгустились мгновенно.

– Что?! Опять собрался в свою глушь? Ну и катись. И не возвращайся! Найди там себе какую-нибудь страшилищу, её и трахай.

Факел ничего не сказал – бесполезно, надо выждать.

– Хорошо устроился! Прилетел, поел, поспал, перепихнулся и снова исчез? А я что должна делать? Почему я должна все время ждать плохих новостей? Почему у всех нормальные семьи, дети, а я даже не знаю, что ответить на вопрос «когда замуж?»

– Надь, напрасно ты так обо мне. Я же люблю тебя, глупая.

– Убирайся!

Факел наконец вспыхнул. В конце концов, не зря же он носил это прозвище.

– Знаешь, что? Если не можешь справиться со своими истериками, сама с ними и живи! А я пас! – Факел подхватил свой походный рюкзак, который втихаря вчера собрал, быстро обулся и выскочил из каюты.

* * *

Траппер бил по кнопкам на пульте управления челоноком, будто они были в чем-то виноваты. Настроение было паршивое. Это плохо, это отвлекало, а ведь когда спускаешься к эбрайлам, всегда надо быть начеку.

Факел вывел на лобовой экран кабины ежедневник. Просмотр планов всегда помогал ему сосредоточиться.

Итак, если уж и становиться вождем, строить поселения с заводами, то необходимо сколотить самый прочный кулак в Иднише. Отсюда вопрос – как привязать к себе наёмников? Чем вообще можно заинтересовать бессмертное существо, способное к тому же подстраиваться под любые условия жизни?

– Бетти, курс на Тохесу, – скомандовал он бортовому компьютеру.

– Устанавливаю курс на Тохесу, – отозвался спокойный женский голос, – крупнейшее поселение клана эбрайлов Кишикуа.

Факел выбрался из кресла и направился в трюм. Здесь в стенку были встроены пара десятков выдвижных ящиков с табличками на фасадах. В ящиках хранились предметы быта разных кланов. На Корабле такое уже не толкнешь, это собирали прежние хозяева челнока, а Факел решил не выбрасывать вещички. Позже он и сам приложил руку к пополнению коллекции.

Взглядом траппер нашел табличку «Кишикуа. Ревнители свободы», выдвинул ящик. Здесь вперемешку лежали небольшой топорик, плошки, череп, напоминающий собачий, кожаные ремешки и сумки, жилетка из грубой ткани и прочая мелочёвка. Факел извлёк череп, стал рассматривать.

– Бетти, запусти-ка запись дневника Дове Лукка, последняя закладка.

– Открываю «Дневники Дове Лукка», последняя закладка, – отозвалась машина.

Из репродуктора зазвучал голос самого Лукка. То есть, это, конечно, это был не он, а лишь его техническая имитация на основе имеющихся реальных аудиозаписей и других данных об исследователе.

«Каждый клан эбрайлов по-своему уникален, – рассказывал автор. – Поэтому неправильно говорить, что кишикуа – не такие, как все.

Кишикуа (кишиква, хишик-во) – эбрайлы, возведшие в абсолют идею свободы. Они могут показаться хуманам беспринципными животными, но вот парадокс: в их хаотичной жизни гармонии больше, чем у большинства обитателей Корабля.

Каждый кишикуа может заниматься чем хочет – пополнять запас провизии, строить сооружения, стать воином или просто отдыхать, созерцать. Можно путешествовать или вовсе покинуть клан навсегда.

Никто не планирует и не регулирует количество материальных благ. Но когда у клана возникает потребность в чем-то, обязательно найдется желающий устранить дефицит.

Многие кишикуа часто Изменяются и так же часто меняют род деятельности. Впрочем, опять же, это нельзя назвать тенденцией – клановик может менять ипостась хоть каждый день, а потом годами жить в одной и той же».

Чтение прервал низкий гудок, и Бетти пояснила:

– Входим в атмосферу. Пожалуйста, займите своё место.

* * *

Факел приземлился в километре от «столицы» клана Кишикуа, если можно назвать столицей кучу натыканных как попало хибар, складов и прочих строений. Пока челнок опускался на гравиподушке, траппер с невольным интересом вглядывался в иллюминатор. Хотелось поскорей увидеть эбрайлов. Однако пустошь оставалась безлюдной, только торчали унылые кочки, поросшие жесткой вечно жухлой травой.

На несколько минут пришлось отвлечься от осмотра местности – на совершение посадки, перевод корабля в ждущий режим и прочую рутину. Когда же, наконец, Факел открыл входной люк, то инстинктивно отшатнулся от проема.

Вокруг корабля собралось десятка два кишикуа, и было видно, что прибывают новые. Все эбрайлы отличались размерами и формой, хотя и не очень сильно: прямоходящие гуманоиды, вытянутая звероподобная морда, от четырех до шести конечностей. Кто-то был вооружен, кто-то восседал верхом на врунепе или на гомусэре, кто-то держал в руках ведро или другую утварь, а то и кость с остатками мяса.

Большинство клановиков издавали звуки. Слышался говор на инци, на других наречиях, а один доходяга вообще верещал нечто нечленораздельное.

Факел пару минут постоял, оценивая риск. Непохоже было, что кто-то из местных настроен враждебно. Да и мотива нападать у них как будто не было.

– Хуман, хуман! – кричал ближайший клановик.

– Да не хуман, говорю тебе, это вайтатэ, – оспаривал второй.

– Чинк-ки суаза, бэль куани, ах-ах саса оооой! – тараторил третий. Он смотрел не на траппера, а поедал глазами его корабль.

– Урожай не продаём, нет, это на элеватор, – распоряжался четвёртый.

Факел спустился по трапу, шевельнул пальцами, посылая машине сигнал. Трап плавно поднялся, вход накрепко закупорился.

– Что, друзья, – обратился он к собравшимся, – давайте знакомиться.

Трое-четверо уставились на него, но так и не ответили. Другие распределились по территории вокруг корабля, двое уселись прямо на землю играть в какую-то настольную игру, вскоре к ним подсел еще один.

– Н-да, поговорили, – буркнул Факел.

Кишикуа не спешили расходиться. А один – тот, что так заинтересовался кораблем – как-то жалобно заскулил, присел и начал Изменяться. Ноги его удлинились, согнулись назад, как у кузнечика, готового к прыжку. И прыжок не заставил себя ждать: издав громкий вопль, эбрайл взлетел в воздух метра на три. Траектория его «полета» закончилась на корпусе машины. Однако, как только он коснулся обшивки, раздался хлопок электроразряда, и кишикуа, с визгом отскочив, рухнул куда-то за кочку. Пахнуло озоном и паленой шерстью.

– То-то! – сказал Факел соратникам прыгуна. – Корабль под защитой, поняли? Кто тронет – получит больно.

Теперь можно было спокойно отправляться дальше. Кишикуа проводили траппера взглядами.

* * *

Тохесу, как и большинство эбрайлских городов, был окружен крепкой оградой. Где-то ее образовывали стены домов, где-то – бронированный забор или бетонные плиты.

До самых ворот Факела никто не остановил, хотя народу здесь толклось немало. Вот пастухи присматривают за небольшим стадом гомусэр, сами похожие на них. Вот дровосеки стучат топорами в рощице, а несколько поодаль – лесничие копошатся у свежих саженцов. Вот рабочие углубляют колодец. А эти двое пытаются починить заклинивший робот-трактор. Но больше всего кишикуа, по-видимому, не делали ничего общественно полезного: они шатались туда-сюда, молча наблюдали за работниками, спорили, играли или лениво дрались друг с другом.

Траппер беспрепятственно вошел в город и только тогда на него обратили внимание. Рядом с хуманом один за другим возникли три воина. Двое с большими тесаками в кожаных ножнах подошли вплотную и, не говоря ни слова, принялись обнюхивать чужеземца. Третий, баюкая в руках короткий автомат схемы булл-пап, стоял в нескольких шагах.

Факел дал стражникам ощупать себя, положив, однако, руку на кобуру. Когда, фыркая и переминаясь вокруг траппера, кишикуа наконец удовлетворились, один сказал:

– Это потерянный.

– У него оружие, – добавил второй, указав на кобуру Факела.

Все трое уставились на путника. Траппер решил ничего не говорить, пока его не спросят.

– Иди, – сказал третий стражник после длительной паузы.

* * *

Факел шел меж глинобитных, деревянных, пластиковых и прочих домишек. Казалось, что местные строители считали бы оскорблением соорудить что-то похожее на уже стоящее рядом. Или нет? Вот группа хибар, выполненных в едином «стиле». Н-да, никакой системы…

Факел подошел к тройке маляров. Тела их представляли собой двухметровые столбы, у основания которых в четыре стороны упёрлись четыре крепкие ноги. Длинными руками без видимых четких сгибов кишикуа неторопливо красили стены и косяки окон какого-то здания.

– Я вижу вас, работники, – сказал Факел и заметил, что вместо кистей и валиков эбрайлы используют пучки меха, растущие на концах рук. – Скажите, почему вы красите? Что вы с этого получите?

Кишикуа быстро глянули на него и продолжили работать. Один, скривив собачью морду, будто съел что-то противное, прошепелявил:

– Нет, – он громко фыркнул. – Нам не нужна помощь. Поищи другое дело, ты мешаешь.

Немного постояв, Факел пошел дальше. Он посетил мясной цех, автомастерскую, склад, некую стройку, задавая везде одни и те же вопросы. Кишикуа отвечали недоумением («Я не понимаю тебя, чужак, иди») или раздражением, будто боялись, что он отнимет у них любимое дело. Траппер подошел к группе праздно сидящих на солнце полулюдей-полугиен.

– А для вас не нашлось дела? – спросил Факел. – Вступайте в мой кулак, буду щедро платить.

– «Платить» – что это? – встрепенулась одна «гиена».

– Я платила однажды торговцу за отбойный молот, – разъяснила ей другая. – А потом отдала его Рихше, ведь он копал погреб.

– Платить – это такая унылая тупая игра, – заявила третья «гиена».

Всё это начинало раздражать. Конечно, эбрайлы – вообще сложные собеседники, но ведь спрашиваются у них совершенно простые вещи! Траппер уселся в тени обшарпанной стены, достал фляжку с водой.

«Нет, деньги им не нужны, – размышлял Факел. – И личное барахло они не признают как ценность. Свобода от вещей, свобода от связей, свобода от долгов…»

Он щипнул себя за бородку. Нужно найти главного, хоть он-то должен же знать, что-то об их мотивации. Или этого Учителя дове-луккского, будь он проклят.

Траппер поднялся и решительно направился к группе домишек, выглядящих жилыми. Cунулся наугад в несколько хижин. Его не выгоняли – видимо, здесь все дома были общие.

– Кто у вас главный? Исатара или старейшина – где они? – спрашивал он у клановиков.

Но большинство либо не понимало, о ком он говорит, либо указывало в разные стороны. Может, один из них и есть тот, кого он ищет? Выйдя из очередной хибары, Факел побрел через небольшую площадь. «Эти долбаные эбрайлы, – со злобной досадой думал траппер. – Этак я тут застряну».

Внезапно кто-то ощутимо толкнул его в плечо. Сильный бас прогудел с нажимом на первое слово:

– Я Учитель Кишикуа. Зачем ты пришел в Тохесу?

Траппер обернулся. Перед ним предстал невысокий кентавроподобный эбрайл с суровым обезьяньим лицом. Длинные руки и неприкрытый торс бугрились мускулами. Коричневую кожу устилал реденький мех. Грудь украшал узорчатый роговой панцирь. Эбрайл держал наперевес корявую зазубренную алебарду.

– Я Факел Хуман. Хочу побольше узнать о свободном клане Кишикуа.

– Хммм-уаф! Хуман пришел поучиться у кишикуа. Мхмм, – неуловимо с тела эбрайла стали исчезать воинственные черты. – А ну-ка пойдем.

Очень интересно. Эбрайл куда-то зовет. Хочет показать что-то или пристукнуть и сожрать в укромном местечке, чтобы не делиться с остальными? Факел двинул следом, как поступил бы, пожалуй, любой траппер.

Дорога заняла минут двадцать. Они вышли из города и направились по едва заметной тропке. Учитель подал голос только раз, когда мимо протопали трое четырехногих клановиков, несущих тушу огромного чмора.

– Удачная охота, – похвалил Учитель соратников.

– О-хэй! Ага. Уф, – нестройно ответили эбрайлы, а один добавил: – Я выследил жирного чмора, видишь? Мы его добыли.

Учитель не остановился, чтобы дослушать историю, но рассказчик, похоже, не расстроился.

«Поди, будут теперь хвалиться каждому встречному, – Факел невольно проводил процессию взглядом. – А чмор, и правда, хорош. На Корабле ушел бы косарей за пять…»

Жилище Учителя представляло собой пещеру, вход в которую прикрывала внушительная дверь, покрытая дёрном.

– Я никого к себе не пускаю, понимаешь? – значительно сказал Учитель через плечо, возясь сзамком.

«Вот так так! – удивился Факел. – Отшельник пригласил в гости. Я что, типа, Избранный?».

Хотя, строго говоря, этого эбрайла нельзя было назвать отшельником, ведь он появлялся на публике да и жил недалеко от города. Настоящие отшельники – как правило, Старые – полностью отстраняются от мира, чтобы посвятить всего себя некойвыбранной теме.

Пещера, или, вернее сказать, землянка оказалась просторной, но почти не освещенной, только через крошечные амбразурки в потолке пробивались слабые лучики света. Воздух здесь был сыроват, но чист и свеж, очевидно, помещение хорошо проветривалось. Пол и неровные стены покрывал гладкий, чуть пружинящий материал. Во мраке Факел разглядел у стены стол, на котором громоздилось нечто темное.

Учитель прошел вглубь пещеры, траппер остался у входа, машинально вцепившись в рукоять бластера в кобуре.

– Не бойся меня, – раздался ровный голос Учителя. – Достань оружие, успокойся.

Вскоре кентавр плавно вынырнул из тьмы. Он держал длинную бутылку из темно-коричневого стекла и две пиалы.

– Тебя пугает темнота, – заметил эбрайл, ставя посуду на стол. – Чох, уэээть! – протянул он, повышая тон.

Отзываясь на команду, пещера плавно наполнилась мягким светом. Факелу не удалось определить его источник, вероятно сами стены, пол и потолок светились.

Помимо стола траппер разглядел у стен несколько шкафов, вот и вся меблировка.

– Ты используешь сложные технологии, – полувопросительно сказал Факел. – Кажется, такого не встретишь в Тохесу. Это ты главный у Кишикуа?

– Садись, – Учитель выдвинул из-под стола цилиндрический чурбан.

Пока траппер усаживался, эбрайл откупорил бутылку и наполнил пиалы.

Эбрайлы не говорят тостов. Вместо этого они пьют напитки, соответствующие ситуации. Осторожно отпив из чаши, Факел с удивлением ощутил знакомый вкус. Вино из фиттила! Молодой клан Хуман-Бидар – своеобразный «фан-клуб» хуманов на Планете – посвятил этот напиток встрече с ними. А остальные эбрайлы связывают его с добрыми надеждами. Что, черт возьми, на уме у этого отшельника?!

– Спасибо за вино, Учитель, – сказал Факел. – А всё же скажи, ты здесь главный?

– Не я, а мои идеи.

– Идеи об абсолютной свободе?

Учитель некоторое время рассматривал человека, изучал его, будто проникал в его голову.

– Свобода – мечта неспособных Изменяться. Они потеряны для любого клана, ибо не могут принять его форму. Их угнетает нужда. Но им невдомёк, что максимум свободы не означает максимум счастья.

Факел растерянно заморгал (его пиала уже опустела и алкоголь начал действовать). Отвлеченная философия? Или в этом есть нечто полезное? К чёрту. У траппера Факела своя философия: свободы не может быть много, и она стоит того чтобы попотеть.

– А можно еще? – спросил он.

Учитель молча пододвинул к нему бутылку.

– Я решил основать своё княжество, – заговорил Факел, лихорадочно наливая вино. – Построю заводы, создам армию. Понимаешь? – он сделал несколько глотков. – Мне надоело батрачить на кого-то, думать о заработке, подчиняться чужим правилам. К чёрту всех! Жадные дельцы, подлые трапперы, истеричные бабы… Мне нужны активы на Планете. Активы это свобода.

Зачем он это рассказывал незнакомому эбрайлу? А даже если и знакомому – какой в этом смысл, аборигенам дела нет до хуманских планов.

Ну и плевать. Оно слишком долго сидит внутри и требует озвучивания, так не все ли равно, кто будет собеседником?

Факел подался вперёд к Учителю:

– Я собираю кулак. Но он должен быть очень крепким. Я здесь чтобы выяснить, что скрепит эбрайлов лучше чем деньги. Что им нужно?

Учитель издал свистящий вздох. Потянулся к ящику на столе, коснулся боковины. Прибор легко загудел и снова смолк. Свет потускнел.

– Послушай-ка, что я расскажу, хуман.

В центре пещеры в воздухе проявилась голограмма – пульсирующий шар, похожий на маленькую звезду. Затем звезда погасла, на её месте появился незамысловатый, но красивый знак. Факел бросил взгляд на хозяина пещеры – точно, на его плече проступил такой же талан. Затем появилась голограмма и самого Учителя. Он был совсем не похож на сидящего рядом эбрайла, но Факел почему-то сразу понял, что это Учитель.

– Когда я был совсем молод, – заговорил Учитель, – ничего не умел. Я работал на старших за еду и защиту. Не было места воле, только приказы и побои. Мой первый старший любил путешествовать. Мы целый день шли, а вечером и ночью я устраивал ночлег и охотился на Низших. Если я что-то делал не так, старший мог изувечить меня. Но он всегда рассчитывал силу, чтобы к утру я восстановился. Мне казалось, ему плевать на моё развитие, лишь бы я выполнял что ему нужно. Он имел полную власть надо мной, без старшего я бы погиб, не найдя пищи и не в силах защититься от хищников. О, я мечтал избавиться от рабской привязанности. И я учился. Годами я изучал своё тело, выпестовывал способности управлять Изменениями. Много позже я понял, что старший способствовал этому: мы кочевали по разным географическим зонам и везде пребывали ровно столько, сколько мне требовалось для освоения подходящей ипостаси. Но тогда я жаждал сбежать.

Голограмма, будто улавливая смысл слов рассказчика, высвечивала иллюстрации: небольшой эбрайл приносит еду крупному, устраивает ему гнездо, получает от него тычки или объедки.

– Со временем я научился защищаться от Низших и других врагов. Моя броня становилась всё прочнее, мышцы всё мощнее, а зубы, когти и рога всё острее. В схватках с различными существами я всё чаще одерживал полную победу. Каждая такая победа словно приближала окончание моего рабства.

В воздухе разворачивались сцены битвы главного героя с различными противниками. Один поединок сменялся другим, затем рядом показался параллельно другой, третий. Количество и вид врагов менялись.

– Я научился переваривать всё, что попадется под руку, запасать питательные вещества на долгий срок. Голод перестал довлеть надо мной. Я мог питаться прошлогодней травой, корой, болотными гадами, ядовитыми насекомыми, плесенью… Еда есть повсюду, стоит только настроить пищеварительную систему. Ещё легче далось управление покровами: в холод отрастить густой мех, в зной облачиться в сухую чешую, в сырость покрыться водоотталкивающей плёнкой. Постепенно я избавился от влияния погоды на моё самочувствие.

Эбрайл невозмутимо шел по растрескавшейся пустыне, замер, неторопливо выкопал из земли большой клубень, отряхнул, вгрызся в плод крепкими зубами.

– Теперь я мог легко защитить и прокормить себя. Мне стали не нужны хозяева. Стал ли я свободен?

Изображение снова сменилось на шар, только тусклый. Он пульсировал как будто в такт сердцебиению Факела. Трапперу даже показалось, что он слышит ритмичный стук. Этот шар завораживал.

Факел, забыв об осторожности, неотрывно глядел на голограмму. Мысль, однако, работала исправно, только не туда. Вместо поиска идей, как собрать надежный кулак, в голову лез более глубокий вопрос. Обычно Факел отмахивался от него, но именно этот вопрос бросил его когда-то на Планету и не давал покоя нигде.

«Нет хозяев, обязанностей, страха… Если свобода не в этом, то в чём же?»

На голограмме проступили новые образы – потрясающая панорама горного ущелья, склоны, покрытые лесом, вершины в снежных шапках. И одинокая фигура крылатого пернатого существа. Фокус установился на нем, приближая его изображение.

– Я освободился от гнёта физической нужды и мог не тратить энергию на борьбу с этим гнётом. Я сбежал от старшего далеко, так чтобы он не смог меня отыскать и догнать. Впервые я был никому ничего не должен. Передо мной открылись сотни дорог. Куда пойти? Чем наполнить новую жизнь?

Эбрайл на голограмме раскинул огромные крылья, прыгнул вперед и воспарил над ущельем.

– Я пустился в странствия. Меня вела надежда, что где-то обязательно есть среда, которая будет мне по душе. Которая даст мне достаточно питательную эмоциональную пищу. Я посчитал, что именно эмоции – основная ценность жизни. И искать их следует в движении.

Теперь Учитель из прошлого плыл в толще воды у самого дна, усеянного полипами, губками, потрясающими морскими цветами.

– Но обычный мир давал лишь пресные тусклые эмоции, поэтому я стремился выйти за его границы. Я поднимался в стратосферу, зарывался в землю до самой магмы, опускался на дно океана… Нет уголка на Аубере, который я не посетил. Но всё наскучивало, впечатления меркли… Всё меньше вызовов могла дать мне природа. Всё меньше удовольствия получал я осваивая новые ипостаси для экстремальных условий.

Снова шар, мерцающий с частотой, совпадающей с неким биоритом зрителя. Факел уже забыл о пиалке и пил теперь прямо из горла.

Через несколько минут шар нехотя сменила новая картина: темный и тесный грот, на камнях распласталась большая бурая клякса. Не сразу траппер понял, что это тело эбрайла, видимо, застывшего в каком-то трансе.

– Тогда я начал копать внутрь себя, – продолжал Учитель. – Я изучал свой организм, осмысляя его процессы, взаимосвязи, законы. Я создавал системы рецепторов, охватывающие каждую частичку тела, а затем декомпозировал ощущения, которые они передавали. Я наблюдал, как меняются мои клетки, подчиняясь моим командам, и как приходит осознание новой ипостаси. Я понял, что в разных ипостасях я вижу разные стороны мира, по-разному его воспринимаю и по-разному реагирую на него. Я допытывался, как работают Изменения тела и мышления, стремясь постичь границы своих возможностей.

Факел вздрогнул и отшатнулся: в воздухе возник монстр такой жуткий, о каких траппер даже не слышал. Существо на голограмме как будто восстало из мёртвых. Это была несуразная помесь осьминога, рака и паука, обтянутая облезлой покоцаной шкурой, местами покрытой язвами или свисающей клочьями. Существо быстро перемещалось между камней и деревьев горного леса, срывая на ходу клешнёй длинные стебли растений и пихая их вглубь себя, видимо, туда, где находилась пасть.

– И я видел этот рубеж. Последнее Изменение, за которым безумие, небытие, разрушение мозговых связей, благодаря которым мы остаемся разумными. Последний шаг отделял меня от превращения в Низшего навсегда. Годы Изменений ушли на вхождение в это пограничное состояние, когдя я почти не имел уже контроля над собой. Даа, это происходит постепенно. Чем сильнее, функциональнее тело, тем более развитым должен быть мозг, чтобы его контролировать. А если не следить за балансом, рефлексы и инстинкты, всё животное перехватит инициативу. И однажды потеряешь себя, забудешь дорогу назад. Так устроен наш мозг. Я отступил тогда. И решил, что природа неспроста установила границы нашей свободы.

Голограмма погасла. Факел уставился на Учителя, одновременно испытывая страх и интерес к нему. Никогда трапперу еще не приходилось пообщаться по душам со Старым. Факел перевёл дух, глянул на бутылку (осталась треть), поставил на стол.

– Твоя история… потрясает, Учитель, – он провел рукой по лицу. – Значит, это ты основал клан Кишикуа?

– Нет. Но когда я пришел, здесь не было основателя. Он ушел или погиб. Я посмотрел идеи клана и понял, что моя история – обыкновенна. Исатара Кишикуа не справился с бесконечной свободой.

Учитель достал откуда-то кусок вещества, похожего на пластилин.

– Он создал клан, – Учитель стал что-то лепить, – в котором есть свобода, но нет развития. Занимайся любым делом, будь каким хочешь, но только не ищи свой предел. За ним искателя поджидает только чёрное безумное небытие.

Пальцы эбрайла сформировали фигурку трёхногого стрелка кишикуа. Третья нога словно хвост исходила из крестца. Туловище было повернуто боком, плечом вперёд. Из каждого плеча росла пара рук и с обеих сторон тела руки держали по ружью.

– Кишикуа охотно делают свою работу, потому что легко переходят в ипостась, идеальную для неё. Так они управляют своими желаниями и не сходят с ума от скуки.

– Выходит, – Факел зачем-то глядел на фигурку, – абсолютная свобода это способность управлять своими желаниями…

Учитель смял пластилинового кишикуа и вылепил нового.

– Я берегу кишикуа от абсолютной свободы. Они не смогут ее применить. Как не смог я. Ты спрашивал, хуман, чего не хватает эбрайлам, – Учитель внимательно посмотрел трапперу в глаза, его овальные зрачки, окружённые желтой с прожилками радужкой, были похожи на внешние иллюминаторы космолёта, за которыми бездна. – Будущего.

* * *

Когда Факел вернулся в Тохесу, тёплые сумерки уже обволокли город, будто укрыв мягким пледом строения, площадь, скудную запылённую растительность.

Учитель не внёс ясности, лишь добавил вопросов. Наверное, глупо было человеку ожидать полезного совета от эбрайла. «Они так гибки и самодостаточны, что тупо боятся свободы, – подумалось Факелу. – А я не боюсь? На что мне эту свободу тратить? Строить заводы чтобы получить средства на постройку ещё заводов?..»

Факел решил заночевать в городе, чтобы попробовать на вкус атмосферу «самого свободного клана». Был бы трезв, наверное, побрезговал бы. Впрочем, забредя в домик посимпатичней, траппер обнаружил, что там достаточно чисто и даже уютно. А вот и незанятая лежанка. Пошатываясь, Факел расстелил спальник, забрался в него и с удовольствием вытянул ноги.

Сквозь дрему он услышал, как в комнату заходят другие кишикуа, устраиваются на лежаках, пыхтят, ворочаются, переговариваются. Постепенно все утихомирились.

Факела вырвал из глубокого сна пронзительный крик. Он выхватил бластер, с которым не расставался на Планете никогда, и ткнул им в специальную дыру в спальнике. Оказалось, один из кишикуа влетел в помещение и принялся громко будить другого. Он в полный голос что-то объяснял соклановику, с жаром жестикулируя. Тот мгновенно проснулся, будто и не спал вовсе. Факел с недоуменным раздражением оглянулся на других спящих. Никто и ухом не повел, словно тишину ничто не нарушало. Похоже, подобные истории здесь не были редкостью.

– Эй! Эй! – вскрикнул траппер. – А ну заткнитесь!

Кишикуа обернулись, но через пару секунд продолжили оживленные переговоры.

– Да ну вас к дьяволу! – Факел злой и заспанный выбрался из спальника и, схватив его в охапку, размашисто вышел из дома.