Текст книги "Самовывоз"

Автор книги: Павел Андреев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Павел Васильевич Андреев
Самовывоз

В чем есть разница между теми, кто имеет и теми, кто не имеет ничего – в отношении к деньгам и реакции на кризис. За последние годы, почти приучили, что нет никаких других критериев успешности, кроме уровня потребления. Однако время меняется. Больше не стыдно «зарабатывать мало». Больше не стыдно не «удваиваться», не «выходить на IPO». Есть время подумать и решиться. Теперь многим «не западло».

В мире есть огромное количество позитивных эмоций, мыслей и новостей. Мне нужен был личный проект – в новом году, взглянуть на мир по-новому. Для этого требовалось «убить себя прошлогоднего». Поэтому я и поехал после Нового года в Аксу. Сейчас сложно говорить о том, стоило ли мне брать с собой Шаса или не стоило. Дело уже сделано. Осталось лишь только рассказать эту историю….

«Белая Вода»

Рудник Аксу – население, по неофициальным данным, более четырех тысяч человек. Аксу – слово тюркского происхождения, в переводе означает «белая вода». «Белая вода» – второе по величине в мире хвостовое захоронение урановых отходов!

Изначально это был «секретный» населённый пункт – ЗАТО. В разное время имевший «номерные» названия. ЗАТО это «закрытые административно-территориальные образования» – закрытые для свободного посещения города и посёлки в СССР и Российской Федерации. Причиной закрытости города был горно-химический комбинат. Его основная специализация – обогащение урановой руды, а также биохимический комбинат «Прогресс» – на нём велась разработка и производство бактериологического оружия. К строительству этого гиганта индустрии смерти приступили в 1982 году. Он должен был заменить аналогичное предприятие в Свердловске-19 («девятнадцатый городок»). Тогда скончались 70 человек.

Сибирскую язву на Урале вызвали штаммы возбудителя североамериканского и южноафриканского происхождения. На Западе о причинах вспышки сибирской язвы в апреле 1979 г. с самого ее начала знали больше, чем в СССР. На следующий день после того, как появились первые больные сибирской язвой, «Голос Америки» сообщил, что «Советский Союз вопреки Конвенции 1972 года занимается разработкой бактериологического оружия. Доказательство тому – выброс штамма сибирской язвы в 19-м военном городке в Свердловске, в результате чего сотни людей уже погибли».

«Голос Америки» сообщил о вспышке болезни именно как о результате «выброса» 5 апреля 1979 года Дата вскрытия первого погибшего – 10 апреля 1979 года. То есть даже до получения результатов вскрытия хотя бы одного погибшего человека, не говоря уже о бактериологическом подтверждении этого диагноза, кто-то за пределами СССР с самого начала вспышки знал, каким возбудителем она вызвана, и одновременно инициировал слухи о «выбросе» в самом Свердловске.

Не соответствовала эпидемиологии «точечного источника» и продолжительность эпидемии. Известная модель террористического нападения на пригород большого города с применением аэрозоля – возбудителя сибирской язвы, разработанная специалистами Centre for Disease Control and Prevention, по своей сути ничем не отличается от модели «массированного аварийного выброса с русского военно-биологического объекта». Появление в Свердловске пораженных сибирской язвой людей должно было уложиться в период 5–6 суток, но эпидемия длилась больше месяца!

Вспышка сибирской язвы в Свердловске в 1979 г. была не единственной в те годы эпидемией, вызвавшей позже подозрения об искусственном характере ее возникновения. Спустя полгода, в период с октября 1979 г. по март 1980 г., в Зимбабве, в зоне, успешно контролируемой просоветскими партизанами, возникла вспышка сибирской язвы (шесть тысяч зарегистрированных случаев), которую тогда не удалось связать ни с эпидемией среди животных, ни с употреблением инфицированного мяса.

Другая «странная» эпидемия – это лихорадка Денге, поразившая Кубу в 1981 г. Эпидемия Денге, как и эпидемия сибирской язвы в Свердловске в 1979 г., началась сразу в нескольких удаленных друг от друга частях Кубы. Как и эпидемия в Свердловске, она была вызвана никогда ранее не встречавшимися в данном регионе штаммами возбудителя болезни.

Весной 1979 года в Свердловске погибло на порядок меньше людей, чем в результате взрывов домов в России в 1999 году. Но биологическая диверсия представляет собой прежде всего масштабную провокацию с далеко идущими последствиями. Аргументы «Свердловска» стали решающими при возобновлении научной программы по совершенствованию разработок биологического оружия в США как раз тогда, когда появились новые и дорогостоящие генно-инженерные технологии совершенствования биологических поражающих агентов. В США на подготовку к биологической войне за первые пять лет после 1979 г. ассигнования увеличились в пять раз.

Так, незаметно, линия фронта биологической войны сместилась в Аксу.

Строили, самый мощный в Советском Союзе биохимический комбинат, заключенные. Их приводили каждое утро из колонии, расположенной в трех километрах. Туда, через степь, был выгорожен коридор столбами, опутанными колючкой. Он носил ироническое название «Дорога жизни». На комбинат первые специалисты приезжали в основном из Бердска, но также из Кургана (комбинат «Синтез» – мобилизационный (резервный) завод для производства жидких форм биологического оружия на основе сибирской язвы; мощность – тысяча тонн в год) и Пензы («Биосинтез» – мобилизационный (резервный) завод для производства сухих форм биологического оружия на основе сибирской язвы; мощность – пятьсот тонн в год), Красноярска и Минска.

Завод биологического оружия под Аксу (база СНОПБ) был крупнейшим предприятием по производству биологического оружия. Он был ориентирован на выпуск биологических боеприпасов на основе бактерий в основном четырех видов – сибирской язвы, чумы, сапа и туляремии.

В смысле готовности к биологической войне с помощью сибирской язвы за четыре года с 1983 по 1987 годы на заводе было сделано больше, чем за сорок лет после второй мировой войны. Завод был полностью переоснащен. Основной боевой штамм, который должны были производить – штамм сибирской язвы 836. Разработанные новые порошкообразные и жидкие рецептуры были эффективнее, производившихся в Свердловске-19. К 1989 году на заводе работало уже более девятьсот человек и их число непрерывно увеличивалось.

С началом производства биологического оружия под Аксу должна была закончиться эпоха, когда эти работы велись в черте большого промышленного Свердловска. Однако фактически в Свердловске линии по заполнению биологических боеприпасов были ликвидированы много позже. После прекращения выпуска биологического оружия под Аксу, запасы накопленных боеприпасов были переправлены в 1990-1991-х годах в Россию.

В корпусе 211 биохимического комбината «Прогресс» размещалось оборудование для приготовления питательных сред 17 типов (мощность – тридцать тысяч тонн в год), а также комплекс для получения и хранения сухого и жидкого сырья. Питательные среды по трубопроводам передавались в шестиэтажный производственный корпус 221. В большом цехе, занимавшем четыре этажа, были размещены десять мощных ферментеров объемом двадцать кубов каждый, в которых боевые штаммы бактерий выращивались в промышленных масштабах.

Здесь же находилась лаборатория для проведения генетических исследований. Раствор, произведенный в корпусе 221, передавался в корпус 231 для осушения и отделения от питательного раствора и отходов в 7 мощных центрифугах (скорость – пять тысяч оборотов в минуту, они были изготовлены в Туле на фабрике по выпуску оборудования молочных предприятий).

Полученная биомасса далее превращалась в однородную муку и с помощью необходимых добавок доводилась до состояния боевой рецептуры – в течение одного трехдневного цикла получалось полторы тонны бактериальной биомассы. Отсюда боевые рецептуры передавались в подземные цеха 241–244, где на конвейерных линиях с помощью специальных автоматов происходило наполнение ими элементов боеприпасов различных типов.

Подземные цеха имели высочайший уровень защищенности, вплоть до прямого ядерного удара – снаружи над ними находился травяной газон. Затем элементы биологических боеприпасов снабжались взрывчаткой и размещались в основные боеприпасы кассетного типа – авиационные бомбы и головные части ракет. После герметизации и маркировки боеприпасы транспортировались для складирования в подземных и высоко защищенных помещениях 251 и 252. Их вывоз с подземного склада происходил по специальной железнодорожной ветке.

Подземные бункеры комбината могли вмещать до пятисот пятидесяти тонн «готовой продукции». При этом еще в 1972 году Советский Союз подписал Конвенцию о запрещении разработки, производства и накопления запасов бактериологического и токсинного оружия и об их уничтожении. Но лишь в 1992 году Ельцин, ставший к тому времени президентом России, признал, что 20 лет страна конвенцию нарушала. После чего «Прогресс» был формально реорганизован для производства иной продукции и получил новое наименование – «Биомедпрепарат».

Ликвидация производства биологического оружия в городе осуществлялась в рамках американской программы «Сокращение взаимной угрозы». Когда-то программа действительно предполагала перевод комбината на производство лекарств. Сейчас об этом уже никто не говорит. За первые десять лет заводу не поступило никаких инвестиций, не было никакой подготовки для перехода на производство невоенной продукции. Совместное предприятие, оцененное в шесть миллионов долларов, так и не начало работать. Присланное из США оборудование законсервировано. К тому же это оборудование – из бывшего в употреблении, оно изношено и поступило без всякой документации по техническому обслуживанию…

Планировка и качество отделки жилых домов в городе были существенно лучше, чем в других местах Советского Союза. Дело в том, что на «средмашевское» строительство не распространялись общесоюзные строительные нормы и правила. И себестоимость квадратного метра планировалась существенно выше, чем по стране в целом. Продажа драгоценных и редких металлов, добываемых совместно с ураном, полностью оправдывала и добычу урана, и строительные работы. С этим, кстати, пришлось столкнуться проектным организациям, потому что местные строители отказывались строить по общесоюзным нормам и пришлось получать специальное разрешение Совмина, чтобы жилое строительство проектировалось по нормам «Средмаша».

Во дворе почти каждого квартала имелся открытый бассейн-лягушатник, в котором в жаркое казахстанское лето с удовольствием плескалась ребятня. Город упорно пытались озеленить. Деревья и кустарники очень плохо растут в степи. Зимние ледяные ветры губят все посадки. Но в новом городе регулярно подсаживали новые саженцы, летом регулярно их поливали, и поэтому улицы были достаточно зелёными – по степным, конечно, меркам.

Статус города получен в 1964 году. Во времена Советского Союза такие населённые пункты были строго засекречены. Даже гражданам СССР, не имеющим права доступа к секретной информации, недоступны были не только въезд в эти населённые пункты или данные об их местоположении, но даже и их названия, их жителям не разрешалось рассказывать о том, где они живут. Население ЗАТО при подсчёте статистики размазывалось по другим населённым пунктам или приписывалось к крупным городам, таким как областные центры. ЗАТО чаще всего и назывались как районы городов. При этом для большей конспирации номера домов в таких городах часто начинались с крупных чисел, как бы продолжая улицы в «городах приписки», то же было с номерами школ, больниц, отделений связи…

В качестве компенсации за сложности, связанные с проживанием в закрытых городах, в советское время в них было лучше налажено снабжение, были в свободной продаже многие товары, которые в открытых населённых пунктах были дефицитом. Уровень благоустройства городов также был выше среднего, была лучше развита социальная сфера и сфера обслуживания. Из-за барьера, препятствующего свободному перемещению, в ЗАТО был значительно более низкий уровень преступности. После распада СССР список ЗАТО был рассекречен, и их перечень утверждён специальным законом РФ, который был принят в 1992 и затем несколько раз изменялся. Вместо цифровых обозначений города получили отдельные имена. Число ЗАТО составляет сорок пять, в них проживает один миллион триста сорок пять тысяч человек. Это означает, что почти каждый сотый россиянин живёт в закрытом населённом пункте. По сегодняшний день территории ЗАТО огорожены заборами с колючей проволокой и охраной на легкодоступных участках, а для их посещения необходимо получить специальный пропуск, для чего нужно указать причину посещения…

В мае 1956 году было начато строительство Комбината N4, ориентированного на добычу урана и других химических элементов для ядерной индустрии. С ооружение объектов рудоуправления N1 осуществлялось силами военных строителей.

Комбинат принадлежал единому в советские годы могущественному «Средмашу», со времен Лаврентия Берии управляемому жестко вертикально. Основная задача комбината была – добыча урана. Добыча руды велась открытым способом и карьер представлял собой величественное зрелище – воронка посреди степи, в которую вполне мог бы уместиться Московский университет. На дне воронки копошатся игрушечные, еле различимые сверху, двадцати пятитонные самосвалы и экскаваторы. Внутри этой воронки по спирали проложена дорога, по которой цепочкой непрерывно идет вереница самосвалов, груженных рудой.

Руды там были полиметаллические и наряду с ураном добывались вольфрам, ванадий, золото. Золота было особенно много. Все это поступало на обогатительные фабрики, расположенные в окрестностях. Недалеко от карьера находилось и управление комбината. А город был, так сказать, жилой район.

Всё население города непрерывно ездило на работу и с работы и на комбинат, и на карьер, и на обогатительные фабрики. Народ частично ездил на автобусах, но главным образом – на электричке. Был специально проложен одноколейный путь, по которому взад-вперед ходили четыре вагончика электрички, называемой на местном жаргоне «матаней». От карьера до города было примерно 20 километров.

Для строительства предприятий комбината и города была создана мощная строительная организация. Ее рабочую силу составляли, главным образом, заключенные, а руководящий инженерно-технический персонал носил погоны. Здесь, в степи, были построены не только предприятия, но и создана инфраструктура: проложены дороги, железнодорожная ветка, энергетическая база. В пятидесяти километрах от города была сооружена плотина на речке Селете и создано большое водохранилище и насосная станция, от которой водоводы тянулись на предприятия и в город.

Когда все в основном было построено, то оказалось, что у строителей объем работы падает, а материальная база есть. Поэтому было решено: город – «открыть», то есть перевести в разряд «открытых» городов и построить там какие-нибудь народно-хозяйственные предприятия. Так, в частности, было решение построить биохимический завод «Прогресс», а также подшипниковый завод ГПЗ 16. «Прогресс» разместили в пятнадцати километрах от города, а подшипниковый завод – километрах в восьми.

…Среди высоких трав, росших здесь в прошлом веке, паслись стада самого богатого человека этих мест – Нурмагамбета Сангаева. Это был известный в степи человек. Когда в Омск приезжал наследник престола, будущий царь Николай II, генерал-губернатор Сибирского края объявил конкурс на лучший показ традиций и обычаев степняков. Со всего Казахстана везли юрты, домашнюю утварь. Самой красивой оказалась юрта Нурмагамбета. Она была увезена в Санкт-Петербург и выставлена в Эрмитаже. Но Нурмагамбет отличался не только богатством, но и стремлением к праведной жизни. Построил на свои средства у родника мечеть, медресе, призывал людей быть честными. Умер он уже после революции старым человеком. Его могилу можно видеть по дороге в каменный карьер. А школа-медресе и мечеть после революции были разобраны и вывезены в Аксу, где в то время начали строить поселок золотодобытчиков.

Русские поселились в этих местах в 1909 году. Во времена столыпинской реформы людям из центральных, густонаселенных районов России было предложено переселяться на новые земли. И вот потянулись поезда с переселенцами в Сибирь. С середины девяностых годов девятнадцатого века началось интенсивное переселение в Сибирь и Казахстан.

Для выявления излишков земли и зачисления ее в «переселенческий фонд» была организована специальная экспедиция. В 1896–1902 годах были изучены двенадцать уездов Тургайской, Акмолинской, Семипалатинской областей. На основе собранных материалов половина всей земли у казахского населения изымалась.

После отмены крепостного права в Казахскую степь и Сибирь началось стихийное переселенческое движение из центральных губерний. Крестьянская колонизация охватила почти все области Казахстана, образовались тысячи русских селений. Так, поданным переписи 1897 года в Акмолинской области русское население составляло уже тридцать три процента. В девяностых годах прошлого века в Северном Казахстане обнаружился «недостаток» земель под переселенческие участки. Для обеспечения прибывших крестьян правительство создавало «переселенческий земельный фонд». Для его создания у местного населения отнимались большие земельные массивы, удобные для земледелия.

Тем, кто отправлялся осваивать новые места, давали льготы – их везли бесплатно, помогали обустраиваться на новых местах, давали скот, инвентарь, бесплатно лечили, на два года освобождали от налогов. Земли брали столько, сколько могли обработать. Сеяли хлеб, разводили овощи. Здесь росли прекрасные арбузы, капуста, в перелесках водилось много грибов и ягод. В многочисленных озерах – рыба. Климат был иной, чем сейчас. Лето жаркое и дождливое, а зимы очень снежные. Выпадало до 2-х метров снега. В тех местах было много ключей, озер, речушек, водилось много дичи и рыбы. С местным населением жили мирно. Казахи, не занимавшиеся огородничеством, поглядев на соседей, стали выращивать лук и чеснок. Меньше стали болеть цингой.

Мирное соседство было нарушено в 1916 году, когда царское правительство объявило мобилизацию казахов на тыловые работы. По всему Казахстану прошли волны восстания. Поводом к восстанию послужил царский указ от 25 июня 1916 года о мобилизации «инородческого населения» для работ по созданию оборонительных сооружений в районах действующей армии и на тыловые работы. Мобилизации подлежали мужчины в возрасте от 19 до 43 лет, то есть сразу 25 возрастов. Из Казахстана и Средней Азии должны были быть рекрутированы четыреста тысяч человек. К числу «инородцев» относились казахи, кыргызы, узбеки, таджики, туркмены, дунгане, уйгуры. От мобилизации освобождались состоящие на государственной службе, занимавшие руководящие посты в местном управлении, представители духовенства, учащиеся высших и средних учебных заведений, дворяне, почетные граждане. Это внесло некоторый раскол в общенациональное движение, так как вышеперечисленные привилегированные слои казахского общества стали проводниками мобилизации. Как только был оглашен царский указ, стали составляться списки призывников. Воспользовавшись тем, что у казахов не было метрических свидетельств начались массовые взяточничества и злоупотребления.

Данный указ ставил казахскую степь в крайне тяжелое положение. Мобилизация проводилось во время уборки урожая и подготовки скота к перегону на зимние пастбища, сенозаготовки. Призыв всего трудоспособного мужского населения подрывал экономическую базу казахского хозяйства, и без того расшатанного постоянными изъятиями земель для переселенцев. Фактически, оставшиеся казахи обрекались на голодную смерть зимой 1916–1917 гг.

Было такое восстание и в Аксу. Казахи сделали ледяную крепость, которую считали неприступной. Но пришли русские войска с пушками, и от крепости ничего не осталось. В то время все сорок колодцев Кырык-Кудука были забиты кошмой и перепаханы. Поэтому так мало осталось родников. Те, кто трудился, жил в достатке. У всех было не меньше двух коров, птица, лошади. Были и свои богачи, у которых только на зиму оставалось несколько тысяч голов овец, да еще лошади, коровы…

Когда начиналась коллективизация, всем было предложено вступать в колхоз. Те же, кто не захотел вступать, бросили все и тайком ушли кто в Бестобе, кто в Сталинское, где начиналась разработка золота. А совхоз Приозерный, что был здесь организован, просуществовал недолго. Туда завезли овец из Австралии. Но оказалось, что здешние травы для них губительны, особенно ковыль. Овцы сдохли, совхоз распался, поэтому, когда в эти места приехали первоцелинники, осваивать целину им пришлось заново.

В 1929 году здесь появились золотоискатели. Батрак Бактыбай указал им, где он видел красивые камешки. Так было открыто большое месторождение золота. Руднику было дано имя Сталина, сталинское месторождение стало известно на всю страну. Бактыбая государство взяло на полное обеспечение на всю жизнь.

Окрестности рудника и поселка, которые теперь все знают как Аксу, были живописными: перелески, озера, речушки. Много рыбы, много ягод. Тот суровый пейзаж, который можно увидеть теперь, результат деятельности человека: вырубили деревья, ушла вода. А в те времена, когда все только начиналось, на первом субботнике был заложен парк, большой и густой. Рудник был, выражаясь современным языком, совместным предприятием. Здесь были англичане. Они добывали золото и завозили технику, продукты, товары для рабочих. Часть зарплаты выдавалась в особых бонах, на которые шахтеры могли купить, а если в магазинах нет, то и заказать товары из Англии. Чего здесь только не было: от английских тканей до клубники и винограда. Говорили, что шахтеры могли позволить себе такие покупки.

В годы войны в Сталинском жили эвакуированные из Ленинграда, Одессы. Говорят, тогда много лесов вырубили. Жили здесь одно время пленные японцы. А в 50-х годах рядом с месторождением золота геологи обнаружили залежи урана. И так же, как вокруг золоторудных шахт в начале 30-х годов, так и в местах залегания урана, стали возникать поселки – сначала вокруг шантюбинского месторождения, потом стал расти поселок Заозерный.

Говорят, что когда туда приехали первые поселенцы, в августе выпал снег и ударил мороз. А люди жили в палатках. Бураны были такими, что рабочие на смену шли, держась за канат. Домики заносило по самую крышу, и соседи по очереди откапывали друг друга. Снежным и вьюжным мартом 1959 года в окрестностях Сталинского появилась первая группа работников будущего комбината. Они несколько раз пытались пробиться. Наконец, им это удалось. Но въехав в поселок, они оказались на крыше дома, занесенного снегом. В миниатюрной мазанке уже жили люди. Одну крохотную комнатку занимал директор предприятия с семьей. Во второй на восьми раскладушках по очереди спали все остальные. Сначала кормились в столовой рудника Сталинский, а потом, когда людей стало больше, о питании пришлось думать самим.

Хлеб привозили самолетами, а если была плохая погода и самолет не мог сесть – мешки сбрасывали в степь, их потом искали, прочесывая степь на «ГАЗике». Воду привозили из Аксу, а однажды заехали в Кара-Булак и набрали воды из родника. С тех пор, когда люди хотели себя побаловать вкусным чайком, ездили в Кара-Булак. Самой сложной проблемой была проблема доставки оборудования. Зимой было невозможно добраться без бульдозера, да и с ним ехать не меньше, чем двенадцать часов. Шли целые колонны машин, и беда, если навстречу попадется еще одна колонна: разъехаться невозможно. Надо кому-то ехать назад, а никто не хочет. В Бестюбе из Макинска вела дорога, построенная еще англичанами. На ухабах так трясло, что можно было потерять сознание…

…Дорога зимой в Аксу очень напоминает дороги Регистана. Наверное, так бы Регистан и выглядел, если бы мы туда с собой принесли еще и зиму с родины со снегом и морозами? Снег для кандагарских пуштунов стал бы точно «белой водой». Ехать до Аксу с Урала чуть больше тысячи километров. Проехав восемьсот пятьдесят километров, мы сделали остановку на Новый Год, чтобы потом, отдохнув, выехать в Аксу. Ехать чуть больше двухсот пятидесяти километров. Степь да степь кругом. Длинноволновое радио вещает новости нового года, пока местное коротковолновое радио отсыпается, натурально, после встречи с новым годом.

Дикторша, бесцветным голосом рассказывает, что цели Израиля в секторе Газа почти достигнуты, но Иерусалим продолжит военную операцию, заявил в январе нового года уходящий израильский премьер Эхуд Ольмерт. Израиль начал наземную операцию в секторе Газа третьего января 2009 года. Израильские войска расчленили сектор на части и блокировали многие крупные города, фактически отрезав жителей от источников снабжения и лишив их возможности покинуть зону боев. Не желая воевать в открытую, бойцы группировки ХАМАС одеваются в гражданскую одежду. Даже полиции сектора Газа приказано снять униформы. Боевики выходят из туннелей, чтобы установить автоматическое оружие или противотанковые ракеты, затем они уходят обратно, завлекая израильских солдат в западни выстрелами из оружия.

В пункте Цейтун на севере Газы ХАМАС установил смертельную ловушку. Здесь на главном входе одного из зданий посажен манекен с расчетом на то, что противник примет фигуру за боевика и выстрелит в нее. Манекен же экипирован взрывчаткой, которая может поднять это здание на воздух. В хитрости израильской разведке тоже не откажешь. Они звонят мирным жителям Газы и на хорошем арабском языке вежливо представляются египтянами, ливийцами или жителями Саудовской Аравии. После выражения тревоги и ужаса, звонящий начинает спрашивать об условиях жизни, о том, поддерживает ли семья ХАМАС и не находятся ли случайно боевики в их доме или у соседей. Кроме того, Израиль блокирует мобильные телефоны, поэтому очень мало любительских фотографий очевидцев приходит из Газы, жалуется дикторша.

Один из командующих, на правах анонимности сказал журналистам: «Мы очень жестоки. Мы не собираемся ни в коем случае защищать жизни наших солдат». По его словам, сегодня «образ мышления противника направлен на борьбу, жестокую борьбу, это война, а не какая-то другая особая операция». Пресс-атташе израильской стороны назвал тактику ХАМАС циничной, незаконной и антигуманной.

Израильская сторона распознает тактику противника и в соответствии с этим корректирует свои действия. Солдаты экипированы бронежилетами и касками. У каждого подразделения есть специально обученная собака, которая может распознать скрытые взрывчатку, бомбы и оповестить солдат о людях, прячущихся в тоннелях. Чтобы не попасться в западню, военные входят в здание через боковые стены, а не через главный вход. В помещении они переходят из комнаты в комнату, делая дыры в стенах, чтобы избежать появления снайперов или террористов-смертников, одетых в гражданские одежды. Продолжающуюся почти три недели кампанию некоторые эксперты уже называют «войной новых тактик и трюков»…

Война «новых тактик и трюков»?

Это было в сентябре 1982 года в Панджаваи, Афганистан. Панджваи расположен примерно в двадцати пяти километрах к юго-западу от Кандагара. Он имел важное значение с военной точки зрения для обеих сторон ввиду того, что сам городок и его окрестности являлись отличной базой для ведения боевых действий в зеленой зоне, которая простирается отсюда вплоть до города Кандагара. А этот район являлся базой сопротивления в регионе. В установлении контроля над Панджваи были заинтересованы все местные группы моджахедов, базировавшиеся в этом районе.

Около тысячи моджахедов сконцентрировались около Панджваи для захвата города. Операцией руководил командир Мулла Маланг, отряды которого воевали в Кандагаре и организационно входили в «Исламскую партию Афганистана» Юнуса Халеса.

Город охранялся 300 милиционерами, которые проживали там вместе со своими семьями. Свои дома и другие постройки они превратили в хорошо укрепленные позиции. Они оборудовали ДОТы на крышах домов, а также создали укрепрайоны на всех господствующих высотах вокруг города и на подходах к нему.

Моджахеды стали окружать город и обстреливали его два дня. Однако огонь не нанес противнику ощутимого вреда, в то время как сами моджахеды подверглись артиллерийскому обстрелу и бомбардировкам с воздуха. Большинство моджахедов отступило в близлежащие деревни Спирван и Зингабад. На третий день командир Мулла Маланг решил проникнуть в город силами небольшой группы и установить контроль над рядом доминировавших позиций, прикрывавших подходы к городу. В полдень Мулла Маланг повел группу из 25 человек к южному пригороду Панджваи. Они несли с собой кирки и лопаты.

Моджахеды аккуратно проделали отверстие в саманной стене и проникли в строение. Оттуда, проделывая дыры в стенах, они начали проникать из дома в дом. Их проникновение осталось незамеченным для милиционеров, которые в это время находились на позициях на крышах строений и наблюдали оттуда, что творится на улицах города. В конце концов моджахеды пробили дыру в стене, за которой открылся внутренний двор. Они вломились туда с оружием, готовые к бою. Милиционеры были застигнуты в врасплох. Они подумали, что город уже находится в руках моджахедов и оставили его. Мулла Маланг оборудовал безопасную позицию и подал сигнал моджахедам, находившимся за городской чертой. В скором времени сотни моджахедов просочились в город и зачистили его от юго-востока до северо-запада, вплоть до реки Аргандаб. Они брали дом за домом, опять же, избегая передвижения по улицам и проламывая дыры в стенах дувалов.

Другая группа моджахедов немедленно вскарабкалась на крыши домов и овладела оставленными оборонявшимися позициями. Под контролем милиции остались только здания городской администрации. Ночью моджахеды закрепили свой успех и на следующий день заняли здания городской администрации.

Милиция понесла тяжелые потери и откатилась к находившейся неподалеку высоте. Моджахеды окружили позиции милиции. После этого правительственные силы вступили в переговоры с моджахедами с явной целью выиграть время. Пока велись эти переговоры, со стороны Кандагара появилась советско-афганская колонна бронетехники, и моджахеды отступили внутрь города.

Следующей ночью советские и афганские солдаты атаковали Панджваи. Шли тяжелые бои за каждый дом. Моджахеды обстреливали с крыш домов правительственные силы, находившиеся на улицах города. В конце концов, моджахеды не смогли противостоять со своих позиций военной мощи советско-афганских сил. Под покровом сумерек моджахеды стали отходить из города мелкими группами…