Текст книги "Грибы по-саперному (СИ)"

Автор книги: Павел Кучер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

– Пушки вместо масла, как в СССР? Не-а. Порох вместе с мылом! В нашем процессе едкий натр отделяют, а хлором продувают горячий раствор поташа (древесной золы). Получают сразу и сырьё для химии, и бертолетову соль. Кстати, такая война себя окупает! Посчитайте… На забой 357 голов скотины истрачено 3,5 килограмма тротила и двадцать килограммов картечи. Десяток килограммов хлоратита ушли на взрывное эмульгирование сырого сала. А результат? Добыто четыре сотни шкур разного качества (вместе с волчьими) и под сорок тонн мяса. Плюс куча ништяков – рога, жилы… В виде отходов сразу и после переработки образовалось около пяти тонн сырого сала… или около четырёх тонн жира, негодного для еды. Хватит на 20–30 тонн хлоратита… Вот и прикиньте выхлоп! Какая лично вам от взрывчатки польза? Каждому – экономия сил, механизация трудоёмких работ. Ручная заготовка леса вас ещё не задолбала? Прошу внимания – хит сезона, блокбастер «Лесоповал»! Звезда экрана, Гольдан, отжигает! Рубку сосен топорами можете забыть, как страшный сон…

* * *

Кино у нас средней паршивости. Снимаем на цифру, обрабатываем и накладываем звук в компе, но вот с демонстрацией… долго было туго. Единственный лазерный проектор по пустякам гонять жалко. Зато дешёвых видеоплееров с ж/к экранами дюжина. Потому кому-то пришла идея сунуть работающий агрегат в отражательный диаскоп. Да-с… Человеческий глаз, адаптировавшись к темноте, может увидеть даже одиночный фотон… Но сидеть во мраке перед очередным сеансом приходится долго, по 10–15 минут. Оттого речь моя получилась длинная, пополам с отсебятиной, причём без бумажки (тьма же кромешная!). Результат того стоит. Зрение привыкло. Изображение на чисто беленой стене выглядит вполне сносно – ярким и чётким. А звук усилить легко. Ну-ка…

Между прочим, каждый новый кинофильм – событие. Даже простая хроника. Даже учебный… Скромную 5–10-ти минутную короткометражку обсуждают неделями… Про «Разделку оленя…» я рассказывал? Не долго солдатики на голые сиськи слюни пускали. Ровно до момента, как старшина высмотрел в углу экрана мигающие цифры таймера. И не начал их гонять по секундомеру, опираясь в определении временных нормативов на «шедевр киноискусства»… Рекорд пока не превзойдён… Ну, а у нас свои достижения. Научники, вдохновившись, соорудили видеозаставку. Я её уже видел, и наслаждаюсь реакцией масс. Там! Там-та-та-та-та-там! «Время вперёд». Забытые уже аккорды из киножурнала «Новости дня». Среди звёзд на зрителя летит голубая планета Земля, заполняет экран и разворачивается в бесконечную равнину, целиком стянутую из «Властелина колец». Ритм музыки всё быстрее, видеоряд – бреющий полёт над верхушками деревьев – из боевика. От чувства скорости захватывает дух. Впереди загорается алая точка, растёт, как «Багровое Око», и… рывком становится знакомой, уютной красной звездой на Спасской башне. Финальный аккорд – всем привычный бой курантов – Бом-м-м! Вспыхивает надпись «Киностудия „Мордор XVII век“ представляет!» Дзинь!!! Заставка осколками стекла разлетается по сторонам, открывая тему. Дайджест из наших и не наших материалов под дикторский текст. Звонким голосом филолога-профи Ленка чётко наговаривает закадровый комментарий, как молоточком вбивая в сознание льдинки холодных фраз…

– Заготовка древесины в странах с резко континентальным климатом – одна из самых тяжёлых и опасных физических работ. Именно по причине невозможности обеспечить себя топливом русские приступили к освоению Сибири только в XVI веке, а просторы Канады не освоены толком до сих пор. Без стальных топоров в лесу зимой делать нечего. Для сезонного отопления избы площадью 20 квадратных метров надо 25–30 кубов сухих дров [4]4
  То есть поленница наколотых дров должна быть размером с саму избу. Видимо, эти данные приведены для самого-самого трудного случая. Обычная же потребность в дровах в несколько раз ниже. – Прим. ред.


[Закрыть]или 50 кубов хвороста. С ростом площади зданий и толщины стен эта норма изменялась, но первоначально трата сил на рубку и вывоз леса была просто запредельная… Обеспечить себя нужным количеством древесины крестьянин элементарно не мог. Сравните ручную производительность труда!

Некий экстремал на экране тюкает по лесине странным инструментом… Голос за кадром:

– Сосну диаметром 25 см тёсаным каменным топором валят за 2 часа непрерывной работы, полированным топором – за 1,5 часа, медным топором за 30 минут, стальным топором за 20 минут, двуручной пилой за 5 минут, а бензопилой – за 1 минуту… Таким образом, без хорошего ручного или механического инструмента, отсутствовавшего в России до XX века, тут можно только прозябать в тесноте и холоде. Что и доказывает пример Московии…

– Увы, движки импортных бензопил не выдержали работы на нашей спирто-ацетоновой смеси, полученной сухой перегонкой древесины, и по мере выхода из строя инструмент был переделан в стационарные станки с приводом от электромоторов. Обе двуручные пилы постоянно заняты на строительных работах, а имеющиеся в достатке ручные ножовки годны только для обрезки боковых сучьев. Таким образом, сегодня во весь рост стоит перспектива остаться посреди тайги без нужного количества деловой древесины. В качестве паллиатива, вместо механических инструментов нашей инициативной группой предлагается…

Смена кадра! Полянка, могучая, в два обхвата, одинокая сосна. Трам-па-ра-па-ра-пам! Под аккорды увертюры из «Джентльменов удачи» к ней, как манекенщица на подиуме, шагом «от бедра» по узенькой тропке в снегу марширует Гольдан… В синем лыжном комбинезоне и с моим дежурным чемоданчиком в руках… Достаёт аккумуляторную электродрель… полуметровый бур с насадкой большого диаметра. Оценивает толщину и… с наклоном вверх врезается в него буром чуть выше грунта. В углу экрана мигают показания таймера… Типа, время пошло! На снег обильно летит стружка… Вынула бур из патрона, положила дрель на место… Из термоса вытянула пластину тёплого хлоратита, содрала бумажную прокладку, вытянула вторую… третью… слепила их вместе… свернула рулетиком… сунула в отверстие… Достала деревянную пробку-чоп… Загнала его до упора и пнула по торцу ногой для плотности… Извлекла запальную трубку и с усилием воткнула в отверстие пробки. Косо срезала кончик трубки, так, что обнажилась горючая мякоть… Уложила чемоданчик, щёлкнула зажигалкой… Тем же шагом «от бедра» весело отправилась обратно… Музыка смолкла, суматошно мелькают на экране цифры, искрит горящая смесь, поскрипывает под ногами снег. Пронзительный гул режет тишину леса! Пламя в запальной трубке прошло сужение-свисток, начат отсчёт времени задержки (3–4 секунды). Гольдан картинно, словно по команде «Вспышка сзади», падает в снежную целину… Ба-бах! Ствол сосны опоясывает тонкий веер щепок… он окутывается дымом. Дерево слегка подпрыгивает и медленно кренится в противоположную от подрывницы сторону. С треском, ломая пышной кроной далёкий подлесок, сосна рушится на заснеженную землю… Подскакивает комлем, замирает… Снова звенят холодные льдинки слов.

– Удельный расход взрывчатки зависит от породы дерева и диаметра ствола. Норма: 10–15 граммов хлоратита на сантиметр поперечника. Для валки сосны с толщиной ствола 80 см достаточно килограмма взрывчатки. Затраты времени – 4 минуты 10 секунд. Трудовые ресурсы – один человек. Заодно тренируем важный рефлекс – падать на землю при свисте запальной трубки…

Второй подход к снаряду! Длинный предупредительный свисток. Опять звучит разухабистый мотивчик… Трам-па-ра-па-ра-пам! Шагом манекенщицы Гольдан возвращается к обглоданному взрывом пню… Снова появляется из чемоданчика дрель, но бур на этот раз составной, длиной под метр… Теперь он входит в дерево вертикально. Несколько раз бур появляется в облачке стружки, пока не исчезает почти целиком… Из термоса появляются знакомые куски хлоратита и исчезают в рукотворном дупле, только вместо запальной трубки следом пропихивается полевой телефонный провод. Дыра забивается снегом… Объектив камеры провожает удаляющуюся Гольдан… Смена ракурса… Музыка смолкла… Два длинных свистка… Палец давит на кнопку взрывной машинки. На фоне леса в отдалении торчит многострадальный пень… Ба-бах! Болтая в воздухе обрывками корней, подобно диковинному осьминогу, пень взлетает в воздух и откатывается в сторону… Три коротких свистка… А вы как думали? Всё по правилам! Звенит голос за кадром:

– Расход взрывчатки при раскорчёвке пней: 15–20 граммов хлоратита на сантиметр поперечника ствола… Затраты времени – 6 минут 30 секунд… Трудовые ресурсы – один человек…

Третий подход к снаряду! Перешагивая через ветки, Гольдан пробирается к стволу в средней части. Опять дрель, опять бур, опять пробка и запальная трубка… Только уходит она вдоль ствола. Музыка обрывается… Свист… Ба-бах! Веер щепы взлетает к серому небу. Ствол сосны вздрагивает и переломившись пополам, грузно проседает в средней части. Повторить… ещё… Голос за кадром:

– Разделка ствола свежесрубленного дерева на удобные для транспортировки отрезки является самой трудоёмкой, после корчёвки пней, операцией и почти не поддаётся механизации… В нашем случае проблема решается элементарно… Затраты времени на каждый перехват – 4–5 минут. Риска для работника быть придавленным стволом или задетым крупными сучьями нет совершенно… Таким образом, один подрывник на лесозаготовках заменяет бригаду из 10 лесорубов или один трактор-корчеватель с гидравлическим приводом. Материальные затраты мизерные, ограничены расходом взрывчатки и вспомогательных материалов. Длительность операций лесозаготовки, по сравнению с чисто ручным трудом, сокращается в 15–20 раз. Особенно при корчёвке пней…

Конец фильма.

Экран погас. Одна за другой вспыхивают скипидарные лампы в простенках между окнами… Однако! Ни взрывы, ни хозработы, ни факт, что малолетняя неграмотная девчонка за половину смены навалила леса на неделю вывоза, уже никого не интересуют… Слаб человек! Падок на блеск популярности.

– Кто снимал?

– Мы!

– А почему… эту… – ну не любят барышни туземочку, хоть им кол на голове теши… – кинозвездой сделали?

Твою дивизию… опять позавидовали… В вопросе же звучит "А чем я её хуже?" Гм… Элементарно!

– Если бы в кадре был я или кто-то из солдат, вы бы сказали, что это работа для военного специалиста. Если туда вставить любого из вас, остальные подумают, что его долго тренировали… А в отношении Гольдан всё предельно ясно – она старательно выполняла заученную наизусть простую инструкцию… без единой задней мысли. Вывод? Это же может свободно делать каждый… что вам скоро и предстоит… А профи теперь будут заниматься работами, действительно требующими квалификации… Например, подземными.

Если наш лагерь на поверхности решено прикрыть сплошным минным полем, то срочно требуются подземные выходы за его пределы. Один природный, по которому мы когда-то забрались в пещеру, тянется к скалам, что на берегу Байкала. Нужно ещё не менее двух, идущих в противоположные стороны. Тем более, что нам снова понадобился строительный камень. Его ломка обходится дешевле, чем лепка и обжиг кирпича.

* * *

Как есть – накаркал… «Сижу в подземелье, в пещере сырой…» Расширяемся. Третью неделю сплошной трах-ба-бах. Ощущения как у безвестного хохла из анекдота про лагерь смерти: «Да, товарищ фашист, скильки ж можно? Учера – ф газоффую камеру, позавчера – ф газоффую камеру. Вже голова трещит!».

И она таки иногда раскалывается. Эх, где перфоратор? Вж-ж-ж-ж! Глубже? Хорош… Восемь шпуров… На термос «пластилина». Колбаски в бумаге горячие – приятно в руки брать. Заполняем, уплотняем… Втыкаем детонаторы, готово… подключаем провода. Задом, задом, задом, задом… провод придерживаем. Вы когда-нибудь пробовали проползти на четвереньках хоть 20–30 метров? А по каменной крошке? А жопой вперёд? Таких не берут в космонавты… тьфу… в сапёры… Отметка, отметка, отметка…

Есть, пятьдесят метров и ниша уютненькая… за стенкой из мешков с песком… и столик… и лампа уютно горит. Вместо птички-канарейки, чувствительной к рудничному газу… Состряпали девайс «на вырост». В пещере нашей максимум может накопиться углекислота. От известняка… Тогда лампа просто погаснет. Но надо и в будущее глядеть! Рано или поздно доберёмся до отмеченных на карте угольных пластов. Показывали на стенде, как реагирует пламя рудничной лампы Дэви, закрытой медной сеткой, на примесь в воздухе метана… При 2 % над собственным светящимся пламенем лампы возникает голубой «ореол», при 4 % ореол расширяется до половины высоты сетки, при 5 % заполняет всю высоту, при 5,5–6% внутри лампы происходит взрыв и она гаснет… За отсутствием промышленных датчиков загазованности – хоть что-то.

– Народ, шухер!

Какой там народ? Трое нас… Однако, порядок есть порядок. Рефлексы надо подкреплять! Один долгий свисток – всем, кроме взрывника, покинуть опасную зону. Два долгих – ждите «Большой Бум-м-м»… А до трёх коротких (после взрыва) ещё надо дожить… Зараза, сам же дуешь, сам эту трель и слушаешь. Ладно бы спортивный или милицейский пищик, а тут деревянный ревун… «Царь-свисток». Гудит громко-противно, до зубной боли… Фр-р-р-р!… Фр-р-р-р!… Йес!

Крутим ручку взрывной машинки… ну о-о-очень долго крутим… Это в девичестве она была любимая солдатами и народом ВМК-500. А после зверского изнасилования толпою яйцеголовых стала стервой на букву «Бэ». Напряжение на выходе батареи подняли с трёх киловольт до восьми, ёмкость рабочего конденсатора учетверили… это не считая приставного блока. Кнопка «Взрыв» от такого издевательства сгорела сразу. Заменили воздушным разрядником… Неоновый индикатор теперь отражает величину заряда приблизительно. В смысле, если горит – он явно есть. А сколько его там, догадайся сам… Попробовал раз закоротить отвёрткой – жало отгорело на фиг! В голове звон, в глазах искры. Что противно, закрывай их или нет – всё равно вспышку и через веки видно… аж уши закладывает. А момент разряда заранее угадать невозможно – жмурься и жди… Ба-бах!

Тьфу… дымище с пылищей… собственной руки не разглядеть, респиратор весь седой, а что же на другом конце забоя творится? Но могло быть хуже. Научная организация труда, блин… Чтобы этому Тейлору в гробу пропеллером крутиться! Кто бы мне сказал, что три чела за одну смену могут наломать бутового камня на три бригады строителей? Однако, вот оно. Судя по звуку, снова рухнуло добре. Скрип. Порода оседает.

Пошла рутина. Сверлим перфоратором пару дырок в первой глыбе, загоняем анкеры, цепляем трос лебёдки и дёргаем «условным дрыгом» ногой. Ага, к ногам тоже верёвка привязана, её напарник постоянно натянутой держит. Отпускает, выбирает… Третий всех страхует. Если ногой время от времени (типа живой я ешё) не дёргать, то внезапно за эту же самую верёвку тебя из забоя и потянут… за ноги… мордой по щебню. Мало ли? Сознание потерял, газ углекислый накопился или ещё чего. Пробовал… Теперь извернуться в сторону… Перекур.

А глыба и сама приедет – мотором притащит. Тоннель-то прямой, как ружейный ствол. Что естественно. Когда шпуры буришь, луч лазерной указки из конца тоннеля виден отлично, на него и ориентируемся, ежели по горизонтали. Пока чистим завал от прошлого взрыва, дым рассеивается. А по вертикали – мерим отвесом. Уклон не больше 3 градусов.

Да-с… Нет таких ужасов, которые бы не устроил человек, дорвавшийся до халявной взрывчатки. Растёт мастерство русских партизан… Ха! Интересно, что бы сказали немцы в войну, если бы наши не только взрывали мосты, но тут же за ночь ещё и успевали разбитые быки по кускам растащить, камень продать и деньги пропить? А ведь могём! С утра считать – больше двадцати кубов наломали. И задел есть – ещё четыре термоса хлоратита. Кстати, уже после протаскивания двух-трёх десятков каменных блоков пол в штреке делается ровный, а после пары сотен местами аж гладенький… ямки и впадины плотно забивает щебёнка. Знал бы заранее, сразу бы бил проход заведомо выше человеческого роста… теперь приходится нагибаться. Руками за стены, головой о свод… не заблудиться, короче.

Сквозь пыль впереди свет проглядывает. Вышел! Верёвку подобрать, в сторону отскочить, натянувшийся трос лебёдки между ног – это не есть гут! Пошла, родимая… со стуком, хрустом и шуршанием глыба известняка уползает в глубину прохода… От нас её перехватят другой лебёдкой и потащат в главный зал. Там разделка на мелкие куски…

А мы пока включим налобный фонарик и посмотрим… Скипидарная лампа светит ярко, но её свет жёлтый… Плохо видны оттенки… Оп-паньки! Почти целый «Чёртов палец»… Конфисковано! А в трещину ничего не провалилось? Из трещины, наоборот, само сыплется… Песочек странный… Вот и хорошо… Подставим пакетик для пробы. Ага, каверна обнажилась с натёками. Бзинь! Бум-м! Есть сувенирчик… И ещё… У-ё-о-о! Сумку с места не сдвинуть и не распрямится, блин… Ни фига! Моё, значит моё! Честная добыча. На свету ещё раз щебень переберу… только Витьку-геолога тоже надо позвать. Хоть и хитрый жук, но соображает. Места тут чудные… Так, пишем на кульках дату, место изъятия, внешнее состояние образцов… Вдруг, это что-то значит. Всё, поволок… А то в проходе опять шуршание – видимо, конец буксировочного троса ползёт по блоку обратно… Где там перфоратор с анкерами? Вж-ж-ж!

Самая трудоёмкая часть строительных работ – их начало, нулевой цикл. Рытьё фундамента, рытьё котлована, рытьё траншей под коммуникации… Самая трудоёмкая операция – размельчение грунта. Если работать руками (киркой, заступом), то меньше кубометра за рабочий день. Камни тут попадаются и корни, и вообще… Для сравнения, вынос уже разрыхлённого грунта легче этого в несколько раз. Если таскать руками (в корзине), то не менее 2–3 кубометров за рабочий день, а при минимальной механизации (тачка, салазки) – до 30–40 кубометров за день…

Самая тяжёлая работа при ломке камня – его отделение от массива. Если долбить руками, дневная выработка на человека – примерно ведро щебёнки. Крепкую породу, вроде гранита или диабаза, долбить вручную ну очень трудно. Выработка 2–3 кубических дециметра(!) камня за смену. Без машин, экскаваторов, буров и ленточных пил – только вешаться…. Бывало, что за год работы в гранитном карьере каменотёс и кубометра породы не выбивал… Кстати, по диабазу я тут работать ещё не пробовал… Упущение!

Странно, все старые города построены из камня, который наломали прямо под ними в ходах-каменоломнях. Тысячи километров штолен без горных комбайнов руками, кирками, клиньями… и без взрывных патронов. А если бы так, как я сейчас, да с батей вместе… Да мы особняк о двух этажах со смотровой башней за год бы соорудили. Только из камня, что добыли бы при выемке подвала… А то нам пришлось за 50 километров с кирпичного завода и стройматериал, и плиты возить… и еле на одноэтажную хибару денег хватило… без погреба. Бредятина! Вроде можем и не можем. Кто бы нам позволил посреди города взрывами землю долбить? А кто бы эти взрывы из-под земли услышал? Какая-то хрень получается… Есть прогресс, но нет прогресса… ибо низ-зя! Зато тут можно практически всё… Кстати, откуда сквозняком потянуло? Из щели? Показалось?

Это ещё что? К тросу прицеплена записка. «Вылезай. Конец работы. Жди гостей». Кого там принесло? А конец работы – это весьма хорошо. Наверное, камнерезов материалом мы завалили… Эх, перфоратор в одну руку, а сумку в другую… лампу в зубы… поползли… Бум! У-ё-ё-ё! Надо или ниже нагибаться… или сразу не жалеть дырок под заряды. Третий раз за день об этот выступ головой… а она и так гудит. А жалко полноценный заряд на него тратить. Но надо. Ибо каждый раз биться, никакого склероза не хватит…

Так, начинаем думать о хорошем! Сейчас вылезу в главный зал и сразу в душ! Голым залезть под горячую воду… сесть на гладенькую мраморную скамейку… ну, пусть совсем не мраморную, закрыть глаза… и – как дома… А может, в бассейн? Нет, это долго… Пока вода согреется… Может, по-быстрому холодной ополоснуться? Б-р-р-р! Не-е-т! Моржи идут лесом! Водопровод-то есть, примитивный, но настоящий, и холодная вода – она реально холодная. Ледяная… Снеговая… Снега в Сибири зимой о-о-чень много. Собираем, и в бак. Говорят, снежная вода и мягкая (что бы это значило?), и экологически чистая (ха, на тысячи километров ни одной заводской трубы), и чуть ли не «живая». Уй-ё-ё… в «живую воду» из растаявшего снега я верю сразу! Мёртвого разбудит… Меня раз уже будили – потрясает. Почувствуйте себя зомби!

Водогрейку сочинили неделю назад. В стиле «паро-панк». Сверху протянули от котла цепочку керамических трубок, уходящую торцом под воду. Пар конденсируется прямо в баке и её же греет. Просто до предела! Ни тебе давления, ни тебе сложных приспособлений. Примитив… А мыться нам надо обязательно! «Детям подземелья» в первую очередь… Пыль кожу раздражает, примесь соли – разъедает. Химики из электролизного закутка каждый день свою одёжку стирают. Хлораты, как ни оберегайся, в ткань впитываются мгновенно. Становится горючей, как порох…

Ванная-душевая в принципе шикарная на ощупь… но если глядеть глазами, отпад в стиле «кошмар наркомана». А мы виноваты? Основной материал облицовки – распиленные сталактиты… Каждая плитка своего цвета. От радикально серого с жёлтыми разводами до серо-буро-зелёного. Диск из нашей самодельной фанеры на валу электромотора при окружной скорости за 350 метров в секунду пилит известняк, как твердосплавный… Только пыль… с воздухом… из щели рвётся! Век живи – век учись… Как пилят железнодорожные рельсы старинной ручной машинкой с метровым медным диском, я как-то раз видел. Игра физических эффектов… Прочная сталь плавится от трения об охлаждаемую воздухом мягкую медь – и летит брызгами. Тут похожее явление – в зазоре между сверхзвуковым краем фанеры и камнем, за каждой торчащей ниткой целлюлозы тянется маленькая ударная волна. Бесконечная серия микроударов дробит камень в мелкую пыль… оставляя чистую поверхность разреза. Шелковистую на ощупь… Интересно, а можно ли пилить камень бумагой?

Открыл подачу пара… Вышел в главный зал, снять рабочую робу… Вовремя! Из дыры шахты по шесту из полированной лиственницы длиной 15 метров, словно героиня американских фильмов 30-х годов, лихо скользит Ленка. Бум-м-м! Звонкий удар о деревянный помост, изящный разворот с пируэтом. Стриптизёрша! Кожаные накладки на комбезе несколько портят впечатление, придавая ей лихой ковбойский вид. На локтях, на боках, в промежности повседневной одежды – везде кожа. Тряпкам пока замены нет, их надо беречь. Обработка кожи делает первые шаги – на заплатки её уже хватает, но цветовая гамма… гм… подкачала. Сшить кожаный комбинезон тоже можно, вроде моего рабочего, но носить его уместно только в полной темноте. Каждая штанина или рукав своего дикого оттенка. По камням лазить оно нормально, а на свету – клоун…

– Ты уже один? Там твоя штольня на свет вылезла! Всех распугала. А я хочу принять горячую ванну! Поможешь?

– Мр-р-р… Конечно!

Гладкая прямоугольная яма с тёплой водой… под шапкой пены… Где моя любимая девушка?

– Привет, курносик! А это ещё откуда? Подарок от… и шампунь «Тайга»? Да я ему этот флакон для шампуня самому вставлю… с размаху… сапогом… заподлицо. Как это нет?! Почему нет? А вот не отдам… Уй-ё-ё! Да вот он, целый… забирай свой кувшин с жидким мылом, только скажи почему? Не моё? Но ты же сейчас моя! Значит, и всё твоё – уже моё… Уй! Позвать адвоката для раздела совместно нажитого супругами имущества? А где свидетельство о браке?

Бум-м-м-м! Кто-то ещё съехал по шесту в пустом зале… А мы – в ванне, голые…

– Т-с-с! Надо послушать… сюда идёт или мимо? Тихо… Почему тихо? Так не бывает…

Шуршание осторожных шагов…

– А я знаю, кто это! Будем показывать, что догадались?

– Зачем? Девчонка первый раз в жизни по доброй воле сама(!) под землю полезла… Пусть побродит, посмотрит… Аварийное освещение горит, не заблудится…

– Т-с-с-с! Она уже добрела, куда хотела.

– Продолжаем? Как это что? Исполнение супружеского долга…

– При свидетелях?

– Цыц! Это типа наш нотариус… раздражает?

– Нет, заводит…

– Ну, тогда иди сюда…

* * *

– Подъём! Боевая тревога!

Над головой завывает сирена…

– А?

– Нападение на соляной прииск… Всем занять места по боевому распорядку, провести перекличку… доложить об отсутствующих в течение пяти минут…

Вашу мать… дождались! Что… Отбой тревоги? Тогда какого чёрта… Можно досыпать? Мне на выход? У-ё-о-о! Марш-бросок на лыжах спросонья… по тревоге – удовольствие ниже среднего. Особенно, если надо тянуть на буксире то одну, то другую. Ходить в гору на лыжах – это надо уметь. Солдатики наши на лыжах бегать тоже разучились. Производство, производство… Вот вам ваше производство! Рельеф… По ровной дороге – долго. По прямой – трудно. Рация вякает каждые пять минут… Мороз градусов 10–15, в носу прихватывает. Над заснеженными верхушками сосен загорается ярко-алая утренняя заря…

– «Крот»?

– Ну, я «Крот»… Да идём мы, идём… Спешим…

У-ё-о-о! Перед сараем над стволом шахты рядом со складом в ряд лежат трупы. Местные… В хорошей обуви. Рядом оружие – арканы, копья, длинный шикарный кнут, скорее даже бич, целиком сплетённый из кожи. Без огнестрела… Нерусь… Завершается «разбор полётов»:

– А что я? Вылез из двери, а меня сразу петлёй захлестнуло и потащили… Едва крикнуть успел. Витька выскочил… и в сторону отпрыгнул. Петля соскользнула… По снегу покатился, а этот с кнутом… Щёлк! У Витьки рука повисла… Пистолет выпал… Щёлк! Глаз аж брызнул, лицо в крови! Этот по-своему бухтит… А чурки спокойно под навес шасть и мешки щупают, будто у себя дома… Я лежу, ни рук ни ног не чувствую – скрутили как колбасу. Витька только застонал – из дверей ба-бах, ба-бах! Наш Федотыч голый по пояс, как был, ничего же ещё не видит в темноте – но стреляет. А они все на него разом как кинулись! Только слышно из кучи – ба-бах, ба-бах! Без остановки в упор обойму высадил… Из спин клочья… Троих положил, который с кнутом тоже упал. Сам стоит на фоне проёма, тут ему стрела в плечо – раз! Он как заорёт матом, даже снег с веток посыпался… отпрыгнул обратно в сарай. Смотрю, который с кнутом уже снова на ногах и скользя – к двери крадётся. В темноту крикнул – у склада с солью отозвались. А Федотыч из дверей выбегает… с «Ксюхой»… И от пуза… длинной очередью. Хорошо, что мы лежали… Он его уже мёртвый кнутом достал! Витька-то живой?

Смирнов слушает молча, только дёргает ртом. Из дверей ведут раненого. У Витьки-морпеха перевязана голова. В дыре бинтов под шапкой влажно моргает уцелевший глаз… Рука на перевязи. Лубок? Значит, серьёзно… Двое тянут носилки… Малознакомый мне мужик средних лет, закусив губу, лежит неподвижно. Что у них там?

– Перелом руки, глаз… нет глаза, вытек. Череп цел. Болевой шок… У второго рана, перебиты рёбра и разрыв брюшины, без внутренних повреждений – удачно боком повернулся.

– И?

– Так, лёгкое обморожение кистей рук и лица – связанный лежал… Везунчик…

Шустрый татарин Саляев уже крутит в руках страшное кожаное орудие, которым это всё зверство проделано… Могучее сооружение, метров пять длиной, из переплетённых ремней… Умелый был боец… Даже у мёртвого волевое, хищное выражение лица… Дрался до последнего… Кто-то мне вцепился в куртку. Бледная Гольдан показывает на покойника дрожащей рукой.

– Знакомый человек?

– Нет! Это не охотник, это воин, он был в гостях у главы рода… его отец… начинается перечисление степеней родства… Нам чужой, но иногда его зовут, если надо победить врага. Он всегда побеждал!

Вернулась группа захвата.

– Следы… но догнать никого не удалось… В тайге они – у себя дома. Из партии соли, приготовленной к вывозу, пропал мешок.

В штабеле зияет пустое место. Несколько мешков порваны пулями. Содержимое высыпалось на снег, глубокие проталины солёной воды дико чернеют среди зимних сугробов. Смирнов поворачивается, упирает растерянный взгляд в Гольдан.

– Да что они тут, совсем сдурели? Никогда раньше соли не видели? На автомат бросаются!

Девчонка ошарашено хлопает глазами – лично говорить с высшим начальством ей пока не приходилось… тем более так, прямо с глазу на глаз… Косится на меня… Потом отрицательно вертит головой. Ленка тяжело вздыхает и выдаёт длинную фразу… на языке Шекспира. Судя по выражению лица, сильно матерную. Цедит тихонько, сквозь зубы:

– К сожалению, Андрей Валентинович, именно эти соль видели. Нашу соль – увидели тоже. Можете мне поверить, нам теперь скоро настанет полная жопа!

Правду говорят. Лучшее – враг хорошего. Нет, идея была верной. Транспорт пустым ходить не должен! Если телега или сани едут в одну сторону гружёными (а тягать приходится самим), то и обратно они должны ехать полными доверху. Иначе – бессмысленный расход трудовых ресурсов… Какой груз каждый день отправляется из соляной шахты, понятно. Основной, так сказать, продукт производства. В десятикилограммовых упаковочных мешках. А что взамен? Сначала на соляной рудник повезли сухое мясо. Резервный склад… В соляной штольне оно может лежать вечно. Потом туда же переправили часть припасов. А дальше… начали возить отработанный компост с грибной плантации. На подкормку оленям… типа безотходное производство. Грибное хозяйство в пещере развернулось серьёзно. Весь урожай опилок из деревообделочного цеха после обработки острым паром теперь отправляется туда. За месяц из короба с заражёнными грибницей опилками весом 12 килограммов вырастает 3–4 килограмма вёшенок. Первая часть отработанного субстрата в паутине грибных корешков и отправилась в тайгу, приманивать лесных оленей. Лопают! Особенно с солью. Чего на шахте как раз полно. Негодной для дела, грязной, с песком и глиной. Нам чистить нечем, а зверям радость… Сами же к кормушкам приходят! Время от времени из винтовки одну-две тушки аккуратно – бац! И тоже на длительное хранение. Тем более, хорошей соли рядом сколько угодно.

Ну, сколько тех оленей? По статистике – одна штука на двести гектаров тайги. Чаще – один на квадратный километр… Маловато будет? Придумали… Во время рейдов… для разминки, к дальним скалам по нуждам картографов, стали кропить деревья вдоль лыжни солёным отваром из грибного компоста… Запах олени чувствуют, как собаки, а соль – приманка. Вдоль такой солёной дорожки бредут к нам… и к кормушкам с компостом, под выстрелы. Как заколдованные, особенно важенки. Со всей окрестной тайги… Стельных мы не трогаем, а самцов, которые поборзее – на мушку… Так и стадо понемногу соберётся. Как по волшебству… Наколдовали, блин! Видно, не только олени те деревья лизали! Но местные опилками не соблазнились – сразу к шахте рванули… Соображают!

Общее собрание днём. Редкость… Камера с микрофоном нацелена на докладчика. Сухонький доктор физико-математических наук, химик… Разъясняет стратегическую обстановку… Твою мать! Это у нас солью дороги от гололёда посыпают… и в магазинах она пачками… А здесь и сейчас для аборигенов – это вопрос принципиальный. Размеренно, внятно… типа лекцию читает: