Текст книги "Разведчик"

Автор книги: Павел Мамонтов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

8. Друг отца

Через пятнадцать минут к восточному КПП подъехала коляска алого цвета, запряжённая белой лошадью. Красиво. Любит Николай Петрович красивые жесты.

– Вы Виктор Александрович? – спросил у меня извозчик.

– Он самый.

– Тогда извольте закинуть груз и сами садитесь.

– Это можно, – усевшись, я добавил: – Только ты уж разгони как следует.

– Сделаем, в Городе меня ни одни «уазик» не догонит, – ответил извозчик.

Я хмыкнул, вспомнив, как водит свою «раму» последний действующий тренер в Спортзале, полковник Анатолий Голубев, по прозвищу Толя Каскадёр. Но вслух ничего не сказал.

Извозчик Сеня, как он представился, правил коляской и вправду лихо. В повороты вписывался отлично, хотя спасибо за это надо сказать и рысаку Инею – хороший конь, умный. Мимо проносились одинаковые здания, фонарные столбы, прохожие в невзрачной одежде.

Мы свернули к рынку, в воздухе сразу повис аромат овощей и зелени, который вскоре сменился резким запахом машинного масла и металла, когда мы въехали в ряды запчастей. Контора Николая Петровича располагалась в самом элитном месте, возле магического и оружейного отдела рынка – двух невысоких длинных домов, облицованных рифлёным железом. Напротив высилось жёлтое здание с синими резными наличниками на окнах и вывеской по фасаду: «Торговый дом купца Самохина: оружие, запчасти, нефтепродукты».

За оружейным отделом начинались ряды, где торговали животными, но нам туда не надо. Хотя Лика давно намекала, что взяла бы в компанию к Баське какую-нибудь мохнатую ящерицу, маленького паука-скорпиона или лилию-мухолова. Впрочем, сейчас там нет ничего интересного. Весь стоящий товар куплен для отправки через Проход на Внешнюю Землю, а торговля магическими животными уже давно монополизирована Администрацией, которая скупает всё у трапперов.

Дом свой купец Самохин строил под старину, у него вообще всё под старину, кроме двух охранников у входа.

На первом этаже велась торговля. Здесь стояли лавки с товарами, перед которыми выстроились небольшие очереди покупателей, трещали телефоны, гремели металлические кассовые аппараты. На втором этаже было тихо, пахло кофе и корицей. Из просторного зала, вдоль стен которого стояли небольшие берёзки в деревянных кадках, в разные стороны вели два коридора. Я пошёл по тому, что вёл к кабинету хозяина конторы. Зайдя в приёмную кабинета, я увидел два стола, за которыми сидели две секретарши. Подмигнув молодой секретарше, я сказал той, что постарше:

– Мне назначено.

Я вошёл в кабинет хозяина конторы. И тут же услышал слабый хлюп, словно кто-то всасывал воду. Это поймала муху стоящая на подоконнике лилия-мухолов, как раз такую хотела купить Лика. Аккуратный, высокий бутон с шестью лепестками на зелёном стебле, раздутом у корня, будто клизма. Собственно, по схожему принципу с клизмой лилия насекомых и ловит.

Николай Петрович сидел за своим рабочим столом. Одет он был тоже под старину: на шее толстая золотая цепь, белая рубаха с узором, поверх нее – какой-то то ли кафтан, то ли халат с высоким воротником. В общем, настоящий купец из прошлого, какими они были на Внешней Земле. А широкая борода и солидный живот только усиливали это сходство.

На столе дяди Коли обычно в живописном беспорядке были разбросаны разные безделушки со всего Мира. Сейчас на нём лежал кусок синей руды из Южной Колонии (в такой руде ищут изумруды), рядом с ним стояла банка с заспиртованным детёнышем речного удава (такие водятся в реках Факторий), а прямо посреди стола на высоком подсвечнике горела волшебная свеча. От неё вверх уходили еле заметные всполохи. Именно из-за них в кабинете чуть-чуть пахло грозой.

– Здравствуй, Виктор, – поприветствовал меня Николай Петрович.

Всё-таки он не похож на человека, который десять лет назад был одним из лучших бойцов Разведки, но в голосе по-прежнему чувствуется твёрдость, сила, которой хочется подчиняться.

– Здравствуйте, дядя Коля. Вот трофеи, – сказал я, тряхнув сумкой.

– Положи туда, на стул около пальмы. Чего там?

– Пять автоматов, четырнадцать магазинов.

– Неплохо, неплохо, – задумчиво сказал Николай Петрович. Что там внутри, он, конечно, смотреть не будет. Не те у нас отношения. Подумав немного, он проговорил: – Думаю, это стоит две с половиной твоих зарплаты. Согласен?

– О чём речь? – согласился я.

– Вот и поторговались, – улыбнулся дядя Коля. Открыл ящик стола и достал два мешочка разного размера, они металлически звякнули, коснувшись стола.

Я не сдержался. Поднял и открыл тот, что поменьше, взял несколько золотых монет новой чеканки. Заглянул во второй – серебряные монеты, тоже новые, с гербом Зелёного Города – большим дубом, на котором восседает орёл.

– Чайку со мной попьёшь? Или предпочитаешь кофе с коньяком? У меня есть – земной кофе, не чета нашему.

– Я с вами и простую воду пить готов. Но кофе было бы неплохо.

Николай Петрович покрутил диск телефона и сказал в трубку:

– Нина, нам кофе с коньячком для особых гостей.

Через минуту в кабинет вошла секретарша, та, которая помоложе, в короткой чёрной юбке и белой рубашке. Эта одежда не подходила к обстановке дома и кабинета, но, похоже, коммерсанта Самохина это не волновало. Секретарша поставила на стол поднос с чайными принадлежностями и удалилась, покачивая попкой. Я проводил её внимательным взглядом.

– Ну что, попробуем? – вернул меня к реальности Николай Петрович.

– А как же!

Я вдохнул аромат кофе, отпил глоток. Изумительный вкус.

– Рассказывай, как жизнь?

– Да нормально, что тут говорить. Ничего нового.

– А как Лика? – спросил Николай Петрович. Он умный человек, не в своё дело лезть не станет, и мы с сестрой ему многим обязаны. Может, и не было бы у нас квартиры и ещё много чего, если бы не он.

– Нормально. Поёт. Скоро большой концерт состоится. Познакомилась недавно с одной девочкой, Аглаей, вроде бы дочерью самого лидера профсоюзов магов. Не слышали о ней?

– Слышал, – Николай Петрович откинулся в кресле. – Знакомил он меня с ней. Не завидую я ему. Шебутная девчонка. Головной боли с ней, как с моими тремя дочками. Ну почти. Вообще, хочу тебе, Витя, сказать, что с девчонками проблем больше, чем с парнями. Это я тебе авторитетно заявляю, хоть сына у меня нет.

Он посмотрел на меня со странной смесью зависти, сожаления и облегчения во взгляде.

– А у вас как дела идут? – спросил я, решив сменить тему. – Говорят, цены на бензин с Внешней Земли опять выросли?

– Это верно, контракты там опять вздумали переписывать. Да только думалки у них коротки. Ничего, как-нибудь перезимуем, Вить. Но, если честно, задолбали меня эти клерки и бумагомараки. Хоть гендиректоры, хоть кто, как были они офисным планктоном, так и остались.

– Кем? – переспросил я.

– Ну офисные работники всякие, которые на Земле только и делают, что бумажки перетаскивают с места на место.

– Так вы же сами выбрали эту работу.

Ещё немного подумав, я задал вопрос, который уже несколько раз задавал, но Самохин всякий раз уходил от темы, однако я настырный.

– Николай Петрович, а почему же вы всё-таки ушли в торговлю?

– Везде есть свои плюсы и минусы, Витя. Вот ты, к примеру, часто улыбаешься людям, идущим навстречу по улице?

– А на хрена? – удивился я.

– Вот, а на встречах люди друг другу улыбаются. Лицемерно и лживо. Но бывает, люди идут по улице и просто искренне улыбаются друг другу. Вот у меня случай был.

Николай Петрович налил ещё кофе себе и мне.

– Сопровождали мы какой-то груз в самое большое поселение Факторий и остались там на несколько дней. Иду я как-то по тому городу, а ты знаешь, там всегда народ по улицам гуляет, даже с Внешней Земли. Я иду, весь такой собранный – всё-таки населенный пункт вероятного противника, и не понимаю, что вокруг, где я. Вроде людей кругом полно, а я один, совсем один и не могу понять, что происходит. Люди меня как-то сторонятся, отводят взгляд. Понимаешь, вот стою, не знаю, что и делать. Как щенок новорождённый. Ничего не понятно.

Захожу в ближайший магазин, нахожу зеркало, смотрю – твою мать: волосы короткие, вздыбленные, как щетина у кабана, глаза шалые, выражение лица такое, будто силой мысли пытаюсь остановить летящую в меня кувалду.

Тут я хихикнул, а Николай Петрович продолжал:

– Ну, значит, рассматриваю я себя в зеркало. Тут продавец подскакивает: «Вам что-нибудь подсказать?» Я повернулся, глянул, а «боевой» взгляд не выключил. Продавец ошарашенно отошёл на шаг. Думаю: «Ё-моё, зачем обидел человека?»

И, чтобы сгладить впечатление, решил продавцу улыбнуться: губы, значит, раздвинул, зубы показал. Тот аж присел. Решил, наверное, что сейчас его есть будут. Если бы он пещерного льва увидел, и то, наверное, меньше бы испугался. Вот с тех пор я и обращаю внимание на улыбки.

Последнюю фразу Николая Петровича я уже плохо расслышал из-за собственного смеха. А отсмеявшись, спросил:

– Вы хотите сказать, что к людям добрее надо быть?

– Всякое в жизни бывает.

– А что же тогда люди с Внешней Земли к нам так плохо относятся? Цены постоянно повышают?

– Не знаю, Витя, не знаю. Может быть, потому, что те люди живут на Внешней Земле. Так ты её называешь.

– Ну да.

– Вот, а мы с твоим отцом ещё недавно называли её Большой Землёй или Родиной. Может, слышал?

– Моя родина – Зелёный Город, – ответил я с прохладцей. – Уж так сложилось. А почему вы тогда не вернётесь? Денег же должно хватить.

– Наверное, не возвращаюсь по той же причине, по какой и ты не хочешь там оказаться.

Мы помолчали.

– Пойду я, пожалуй, – сказал я и допил остатки кофе.

– Погоди.

Николай Петрович открыл ящик стола, порылся в нем и извлёк какую-то коробочку.

– На, держи, – сказал он, протягивая ее мне. – За Рубца.

В коробке лежали шестьдесят патронов калибра 9x18 мм для пистолета, который оставил мне отец.

Мой «стечкин» – о, это не просто автоматический пистолет с двадцатью патронами и двухрядным магазином. Это пистолет первых образцов, с возвратной пружиной затвора под стволом а-ля «браунинг», практически ручной сборки. Ему больше пятидесяти лет, но он еще ни разу не подводил. Я считаю его лучшим пистолетом-пулемётом в обоих Мирах.

Но есть одна проблема: калибр 9×18 мм встречается у нас достаточно редко. Хотя сначала таких патронов было полно – они в большом количестве попали в Колонии во время Прорыва в комплекте к пистолетам Макарова. Но потом ПМ здесь невзлюбили: в коротком стволе пуля 9×18 недостаточно разгонялась и обладала слабым останавливающим воздействием. А вот длинноствольный «стечкин» – другое дело. В принципе, можно было стрелять патронами 9×17 и 9×9, заменив старый ствол на новый нужного калибра, но трогать такую вещь рука не поднималась.

– Спасибо, Николай Петрович, – с чувством сказал я.

– Пустяки, я же сказал, это за Рубца, – ответил дядя Коля, поднимаясь. – Так что можно сказать, это не подарок, а часть сделки.

– Всё равно спасибо, я отдарюсь.

Мы пожали друг другу руки и попрощались.

9. Сон

Вернулся я от Николая Петровича, когда уже стемнело. Дома Лики не было, раздевшись, я положил деньги в тайник и увидел на столе записку

« Привет, Витя. Я на репетиции, останусь на всю ночь, нам дали ток для генералки. В пакете посылка, которую ты заказал. Там всё нормально. Я проверила. Приятно тебе провести время».

Пакет лежал рядом с запиской, я раскрыл его. В нем была упаковка с серым порошком и ещё один белый бумажный пакет. А внутри него, завёрнутая в полиэтилен, небольшая, с ноготь, пластинка бурого цвета. Ясненько.

Разогрев воду, я достал две чашки. В одну налил холодной воды, в другую высыпал серый порошок, залил кипятком, накрыл пластиковой салфеткой (она тоже была в пакете) и начал ждать. В доме было тихо.

Прошло полчаса, горячая вода в чашке остыла. Я выпил немного холодной воды, распечатал завёрнутую пластинку и сунул её в рот, сел в кресло. На часах было 20:34. Теперь осталось только ждать.

Сердце застучало чаще, нет – чётче. В нос почему-то ударил запах металла – золота, которое я держал в руках у Николая Петровича. Кожа под татуировками начала покалывать, будто мне снова их набивали.

Где-то сбоку забулькала вода в батареях, одновременно часы громко затикали прямо над головой. Слух обострился – все звуки усилились: моё дыхание, стук сердца, скрип кресла, шум ветра за окном, жужжание мухи между рамами, колыхание штор.

Я закрыл глаза, почувствовал потоки энергии внутри себя… Сколько прошло времени, не знаю, выдох – и я увидел себя со стороны:

Я несся верхом, качаясь в седле без стремян, но с торчавшими по углам длинными штырями, наверное, чтобы не свалиться. В руках были копьё и щит. Мой конь вместе с сотнями таких же лошадей скакал галопом навстречу строю пехоты с красными квадратными щитами. До него оставалось метров сорок, когда он зашевелился и плюнул в нас градом дротиков. А через мгновение всадники ударили в пехотинцев. Грохот, наверное, был страшный, но я не слышал звуков. Только чувствовал запах пыли и крови на металле. Я видел себя сверху. Моё копьё пробило щит солдата и сломалось. Я вынул из ножен странный, расширяющийся к острию меч и ударил им несколько раз в бок, чуть не вывалившись из седла.

Спустя какое-то время всадники начали отступать, оставив за собой груды трупов. Потом я увидел себя уже в городе, в нос ударила вонь сточной канавы. Вдруг я оказался посреди большого двора, рядом с красивым зданием с колоннами. Я стоял с окровавленной рукой и смотрел на человека с бледным лицом и пепельно-седыми волосами. Кто он мне – отец, тесть, вождь?

А во дворе вкусно пахло цветами и свежим хлебом. Ко мне подошла девушка, чёрные волосы завиты в кудряшки, в ушах – тяжёлые золотые серьги, на узких пальцах – кольца, тоже золотые. Это Лика!

Она берёт меня за руку и ведёт в дом. В доме очень красиво, везде пурпур и позолота. Мы заходим в какую-то комнату с широкой кроватью. Лика перевязывает мне раненую руку, а потом начинает раздеваться. Мы любим друг друга. К нам в комнату вбегает человек и бросает связку хвороста. После того как мы насытились друг другом, Лика достаёт откуда-то глиняный кувшин с вином, флакон и бокал, насыпает в него порошок из флакона и наливает вино. Мы целуемся и выпиваем.

Я смотрю откуда-то сверху на красивый дом с колоннами – он объят пламенем.

Я прихожу в себя – знакомая комната, я сижу в своем кресле.

«Интересный сон?» – приходит мне мысль.

Где-то рядом возникает другая: «Сон ли?»

– Дрянь, лучше сама дверь открой, – слышится откуда-то голос.

«Какая дрянь?» – думаю я и встаю с кресла.

Окно вдруг приближается к носу, ррраз – и я на улице. Наши окна выходят на север, там Северные Развалины – ряды полуразвалившихся, покосившихся высоких домов. На севере всегда страшно и темно. Развалины таят опасность, становятся убежищем для всякой мерзости. И давят всем своим видом.

Где-то на севере поднимается чёрное облако, но не из Развалин, ближе. Что это? Но думать лень. Столько всего интересного вокруг, в каждой квартире – яркие огоньки, меняющие цвет. Да и вокруг много разноцветных огней, полупрозрачных облачков, постоянно меняющих форму.

Два чёрных шарика, похожие на ёжика, падают мне в руку: «Ух ты, что это?» Руку обжигает – то ли холодом, то ли жаром. Я стряхиваю «ёжиков», и тут будто игла протыкает спину. Немыслимо скрутившись, я стряхиваю неизвестно кого со спины, а на затылок лезет что-то липкое. Я с силой отрываю его от головы.

– Прочь! – кричу я. – Прочь!

Кажется, все успокоилось. Но маленькие чёрные кляксы все равно кружат неподалёку, чего-то ждут.

– Плохие вы, – говорю я, словно ребёнок, – уйду я от вас.

Вдруг я снова оказываюсь возле окна и прихожу в себя в кресле. Вокруг всё как обычно, только квартира шатается и расплывается.

– Ты, тварь, сама открой, быстро! А то сами дверь вынесем?! – снова доносится откуда-то.

Я кое-как приподнимаюсь в кресле и протягиваю руку к чашке, накрытой салфеткой, выпиваю её содержимое. Буууээээ! Какая мерзость. Если нашатырь смешать с лимоном, добавить пыль из склепа, всё пересолить и переперчить, получится и то вкуснее.

– Ты чё, не поняла, сука? – донеслось с лестничной клетки.

«Так это все на самом деле», – подумал я.

Подняв тело в вертикальное положение, я, пошатываясь, подошёл к двери. Надо отметить, что тело с каждым шагом слушалось всё лучше. Часы показывали 23:17.

Шум в подъезде не стихал. Я открыл дверь и, как был, в джинсах, носках и майке, вышел на лестничную площадку между квартирами.

Моим глазам предстала следующая картина. Двое… хм… людей стояли у противоположной стены, перед дверьми наших соседей. Чёрные куртки, короткие стрижки, на пальцах какие-то синие узоры. М-да, «синие», пришлые среди ночи, ломятся в дверь коренных. Они что, самоубийцы или, может, обдолбанные… как я. Ладно, поглядим, что будет дальше.

В соседней квартире живут Лена и Гена Соломатины. Гена – купец, торгует с Южной Колонией и, вероятно, не только с ней.

Я посмотрел на «синих» дружелюбным взглядом и миролюбиво сказал:

– Друзья, – вытянув руки перед собой, – зачем шуметь в такое позднее время, не лучше ли отложить решение важных вопросов на утро? Утро вечера мудренее.

Парочка тут же расслабилась, хотя сначала насторожилась, один из них, постарше, даже руку за пазуху запустил.

– Пошёл на… отсюда! – деловито высказался тот, что был помоложе, и сделал шаг навстречу.

Напрасно. Я сместился влево, поставив двоих в линию. Молодой дёрнулся вперёд, я его встретил косым, снизу вверх, ударом ноги. Люблю этот удар: человек думает, что его бьют по яйцам, поворачивает таз, защищаясь, и получает по внутренней стороне бедра. Кто знает, что это такое, тот понимает, как это больно. Молодому тоже было больно, хотя бил я костяшками пальцев, а не носком берца.

– Уй-я, – простонал он и присел и тут же получил новый удар с разворота. Его отбросило назад на приятеля, почти вытащившего пистолет.

Я врезал ногой по локтю второго бандита и добавил кулаком в нос. Нос хрустнул.

– Ленка, выходи. Это я! – крикнул я и наклонился над бандитами.

Обыскал их, изъял один револьвер, нож, немного бумажных денег и два золотых червонца. Нарушителя спокойствия, которого я вырубил первым, отложил, это явно исполнитель, а вот второй – птица поважнее.

Тычок под колено, и бандит приходит в себя.

За спиной щёлкнула дверь, вышла Лена, длинные волосы всклокочены, лицо зарёванное, лёгкий халат накинут поверх ночнушки. Ножки стройные, грудки подрагивают под халатиком, рядом девчушка пяти лет к ноге жмётся.

Бандит открыл глаза, попытался вдохнуть носом, не получилось.

– Что ты тут делаешь? – спросил я.

Он скосил глаза на Лену. Я взял его губу и повернул на сто восемьдесят градусов.

– На меня смотреть, мразь! Что ты тут забыл?

– Кто такой Лом, ты слышал? – спросил налётчик и тут же получил пальцем в глаз.

– Ещё раз вопрос задашь, и я тебе оба глаза выдавлю, – сказал я тихо, но очень проникновенно.

– Ну, в общем, Генка, – ответил бандит после паузы, – должен моему хозяину – взял товар под реализацию, обещая вернуть долю. А сам пропал. И нет его до сих пор.

– Генка пропал? – спросил я у Лены.

– Да, – ответила она, – два дня назад должен был вернуться.

– Так, понятно. А вы на хрена сюда приперлись? – продолжил я опрос бандитов. – Можно было нормально договориться.

Он задумался, видимо, решал, говорить правду или промолчать. Решил в пользу правды:

– Базар был, сегодня коренных сильно пощипают. Не по чину они жируют. Вот и решили наведаться.

– Кто базарил?

– Хозяин мне не докладывает.

Опять не врет. Ладно.

– Ладно. Так, валите отсюда оба! Ещё раз увижу, изуродую и тебя, и твоего Лома. Понял?

«Хотя хозяину твоему всё равно не жить», – мысленно добавил я.

– Понял.

Бандит поднялся и помог своему корешу, уже приходившему в себя.

– Эй, погоди, – крикнул я.

– Чего? – спросил старший.

– Для симметрии, – ответил я, быстро схватил его за уши и вывернул. Послышался влажный хруст. Бандит заорал, ему очень хотелось обматерить меня, а ещё лучше потыкать острым ножиком, но он сдержался. Подхватил молодого парня под руки и быстро спустился с лестницы.

Из дверей квартиры за всем происходящим наблюдала Лена, девчушка убежала. Я подошёл к Лене, обнял, почувствовал под тонкой тканью тепло ее тела, коснулся ее нежной кожи.

– Может, останешься? – попросила Лена.

Я скрашивал её одиночество, когда Генки не было дома, ну и сестры, само собой.

– Нет, Лена, не могу. Правда.

Девушка кивнула.

– Вот, держи, – я протянул ей револьвер, отнятый у бандита. Золотые монеты забрал себе.

– Да у меня есть.

– Держи, я сказал. Дверь запри. Никому не открывай, – и после паузы: – Не переживай, вернётся твой Гена. Я уверен.

Лена улыбнулась и кивнула. А глаза блестят. Любит всё-таки его, мерзавка.

Она вошла в квартиру. Щёлкнул дверной замок. А я отправился к себе, надо экипироваться.

Но первое, что я сделал, проверил, работает ли телефон. Телефон молчал, это плохо! Очень плохо.

Пора облачаться в «гражданские доспехи». Я достал из шкафа мою гражданскую куртку для боёв в городе: в основе – кевлар, обшитый обычным дерматином, прошитый стальной проволокой и усиленный двумя небольшими стальными пластинами на груди. Внутри куртки были четыре специальных кармана – для магазинов к «стечкину». Под воротником, в петлях, три метательных ножа. Кроме куртки, мне понадобятся специальные джинсы из очень плотной ткани, ножом не вдруг прорежешь, и, конечно, мои любимые берцы. Нет, вовремя мне Петрович патроны подарил. Я быстро зарядил два магазина, а коробку с оставшимися патронами сунул в карман.

Кобуру с пистолетом под мышку, джинсы на ноги, армейский нож на пояс, сверху куртка – я готов!. «Силуэт» всегда у меня на правой руке. Теперь вперёд.