Текст книги "Холодное блюдо (СИ)"

Автор книги: Павел Ганжа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Ничего себе, хижина дяди Тома! Как ни заторможен и не задавлен болью был Стрельцов, он слегка ошалел. Или, если хотите, ошалел окончательно, принимая во внимание не совсем адекватное похмельное состояние. До такой степени, что невольно расслабил мышцы шеи и чувствительно приложился и без того ноющей скулой к полу. Это куда его занесло? Во дворец с деревянными стенами и рваным линолеумным полом? И в каких домах подобные пикантные интерьеры водятся? Просто песня Высоцкого: "…Ой, где был я вчера, не найду, хоть убей, помню только лишь стены с обоями…".

И что же было вчера?! Клавку с подружкой сценарий, кажется, не предусматривал, поцелуи на кухне – тоже. Или?… Настя была, точно. И где она, кстати?…

Вопросы возникали из пустоты, роились пчелами, назойливо жужжали и…оставались без ответов. Взывания к памяти не приносили результата, она зияла сплошными лакунами в области касающегося вчерашнего…или позавчерашнего?… или еще более раннего дня?… Последнее более-менее отчетливое воспоминание было связано с посещением кафе. Там Артем набрался, потом, вроде бы, они сели в машину. Или нет? Еще мелькала перед внутренним взором какая-то наглая харя, словно срисованная с второсортного и не очень положительного кинематографического персонажа из фильмов эпохи застоя, нечто а-ля молодой Михаил Кокшенов, но это уже…полный декаданс.

От активизации умственной деятельности голова затрещала еще сильнее. Изнасиловав несчастные мозги (если аморфный, неприспособленный к мыслительной деятельности и пропитанный алкоголем студень можно так назвать) вдоль и поперек, Стрельцов сообразил, что, валяясь на полу и разглядывая щели на стенах и дыры на линолеуме, он во времени и пространстве не сориентируется. Да и не факт, что вспомнит нечто существенное.

Надо вставать, как ни крути. Абстрагироваться от приступов боли, сотрясающих тело, и подниматься. Артем сконцентрировался, напряг волю и вялые мышцы и потянулся вверх, опираясь…нет, ни на что не опираясь. Для принятия вертикального положения рефлекс требовал помощи рук, однако ее не последовало. Вместо того чтобы облокотиться на руки и встать Стрельцов совершил странное извивающееся движение, похожее на змеиное.

Так вот почему у него ноют запястья! Руки находились за спиной, и опереться на них сумел бы разве что акробат, работающий в жанре "каучук". Артем акробатикой никогда не увлекался, поэтому сподобился изобразить лишь жалкое подобие змеиного танца. Но Стрельцову было не до жалости. Он не владел руками! Его парализовало? Или он связан?

Мгновенно зародившийся и выросший до исполинских размеров ужас заставил позабыть про боль, про похмелье, про незнакомый пол, вообще про все на свете. Только бы не парализовало! От одной мысли, что он проведет остаток жизни в инвалидной коляске, и за ним будут ухаживать, помогать одеваться, подниматься по лестницам или…спускать штаны для отправления естественных нужд, Артема едва не вырвало. Вознося невразумительные молитвы небесам, и потея от дурных предчувствий, он попробовал пошевелить пальцами.

Почувствовал!!! Слабо, но никаких сомнений – пальцы шевелятся, наверное, просто затекли, онемели от долгого возлежания. Стрельцов принялся лихорадочно разминать их, сжимать и разжимать. Постепенно кровообращение восстанавливалось, к коже на ладонях и пальцах возвращались осязательные способности. Когда после пары десятков упражнений для кистей рук без эспандера прикосновения пальцев друг к другу стали вполне ощутимыми, Артем нащупал веревочные узлы на запястьях и понял, что связан. И искренне обрадовался – слава богу, дело не в парализации.

Несколько минут протекли в размышлениях на скорбные темы. К ранее существующим безответным вопросам добавились поистине гамлетовские. Типа: кто и почему меня связал? и как я докатился до жизни такой? И вразумительных объяснений своего незавидного положения Артем придумать не сумел.

Попутно выяснилось, что ноги тоже не совсем свободны, но неведомый супостат связать их крепко не удосужился – оставил определенный люфт между икрами. Да и колени сгибались, правда, лишь попарно. И Стрельцов предпринял еще одно поползновение встать и осмотреться. Поползновение, в прямом смысле слова – без помощи рук.

Удалось. С третьего раза.

И то не полностью – не на ноги, в привычном понимании, а на колени. Но и этого хватило. Голова закружилась, и снова замутило. Надо думать, не от высоты, а по причине похмельного синдрома, который ненадолго отодвигался на второй план…

Открывшееся с "новой высоты" зрелище не вдохновляло. К ранее изученному до дыр "крапчатому" линолеуму и деревянным доскам на стене добавилась соответствующая по убогости обстановка: две железные панцирные кровати, ветхий деревянный стол, заставленный разнокалиберной посудой (в основном кастрюлями), кондовая деревянная тумбочка неизвестного происхождения и непонятного назначения, притулившаяся у обитой кусками войлока двери. Одна из кроватей прогибалась под весом беспорядочно наваленного на нее хлама, по большей части – макулатурно-тряпичного. Вторая, расположившаяся под единственным в помещении узким окном с запыленными стеклами и ситцевой занавесочкой в стиле "ох, моя деревня!", напротив, красовалась обнаженной сеткой. Низкий деревянный потолок, из которого вырастал шнур провода с загаженным мухами патроном электрической лампочки, полуразвалившийся ящик с металлическим хламом и брошенный у порога домотканый круглый коврик дополняли картину. Из ряда вон выбивался лишь довольно приличный – не перекосившийся и не облезлый – шкаф, украшенный резьбой и массивной фурнитурой. Шкаф, на первый взгляд, даже претендовал на статус подлинного, а не мнимого антиквариата. Артем явно находился на какой-то даче. Не самой богатой.

Сам собой напрашивался нехитрый вывод: воспользовавшись его полубессознательным состоянием, неведомый злоумышленник или, скорее, злоумышленники связали Артему руки и приволокли "бренное тело" на дачу. Чтобы проверить собственное умозаключение, Стрельцов изогнулся и совершил короткий неуклюжий прыжок в сторону окна – с грацией ставшей на попа сосиски. Затем дважды повторил эксперимент. Обошлось без падений.

Грязь столь глубоко въелась в стекло, что вид из окна, как говорится, оставлял желать…К тому же, изрядно мешала занавеска, одернуть которую не давали веревки на руках. Не зубами же ее отодвигать, во рту и так ночевал эскадрон, а то и полк кавалеристов, возможно даже – гусар. Сквозь пыль Артем разглядел лишь высокий дощатый забор, кусты крыжовника и лопухи возле него и грандиозный памятник деревянного зодчества, предположительно – сарай.

Дача. Сомнений нет. И чья, неизвестно.

Спрашивается, зачем его сюда притащили? Требовать выкуп? Глупо и необдуманно, Стрельцов – далеко не Билл Гейтс и даже не Рокфеллер, и выкуп за него платить никто не станет. Мать, учительствуя в уральской деревне, не бедствует, конечно, но в большей степени благосостоянием она обязана помощи единственного сына. Друзья или приятели? Не смешите! Заплатить выкуп за себя любимого способен лишь один человек – непосредственно Стрельцов Артем Вячеславович. Поэтому версия, в которой причиной лишения его свободы передвижения являлось желание неведомых злодеев потребовать выкуп, в качестве рабочей даже не рассматривалась. Иначе – это очень тупые, ни на что ни годные злодеи, какие водятся лишь в сказках.

Однако кто-то его все же похитил. Веревки на запястьях и ногах однозначно убеждали в том, что злоумышленники – реальные люди и к сказочным персонажам не относятся. И цель у похитителей имелась. В голову лезли разные глупости. Глупости пугающие – в духе заголовков желтой прессы: про насильственную трансплантацию внутренних органов, про незаконные медицинские опыты над людьми, про подпольные плантации наркодельцов, где используется дармовой труд рабов. Даже про инопланетян мыслишка проскользнула, но была тут же отброшена как…совершенно невменяемая.

Или это "шуточки" в связи с отказом от великолепного предложения господина Мамаева?

И не узнаешь, пока…нос к носу со злоумышленниками не столкнешься.

"Сволочи! Могли бы хоть не на пол бросить, а на кровать уложить", – попенял похитителям (он почему-то полагал, что злодеев, пленивших его, много) Артем. Если бы он этих гадов сейчас увидел, то сказал бы все, что думает о…противозаконном поведении отдельных субъектов. Хотя ни встречаться, ни, тем более, общаться с разными отморозками не хотелось абсолютно. А хотелось проглотить горстку спасительных таблеток (вариант – опохмелиться) и…проснуться. Желательно – в своей постели, с любимой супругой под боком. Забыть, как дурной сон, и веревки на руках, и грязный дырявый пол на неизвестной даче и адскую головную боль.

Но сон не проходил, кроватей имелось в наличии целых две, но назвать своей постелью любую из них – язык бы отсох. И где, черт возьми, Настя?!

Вспомнив о жене, Артем еще более усугубил свое, прямо скажем, плачевное состояние. Ему стало совсем худо. Не физически (куда уже хуже?), а морально. От одного предположения, что его беременная супруга тоже может находиться в подобном положении – со связанными руками или взаперти, – он едва не взвыл. Это же какой стресс! О более страшном Стрельцов старался и не думать. Еще где-то на задворках сознания бродила глупая мысль о том, что, если Настя не вернулась домой вовремя, то Чапа обгадила полквартиры, но размышления о нелегкой собачьей доле Артем отгонял. Не до собаки, узнать бы, что с женой.

Только бы с ней все было в порядке! Пусть его на части режут, опыты бесчеловечные ставят, почки вынимают и по кускам продают, лишь бы ей не угрожала опасность. Господи, только бы с Настей ничего не случилось! Артема так проняло, что к горлу подкатил противный колючий ком, желудок содрогнулся в конвульсиях и исторг содержимое непосредственно на ситцевую занавеску. И до того небезупречная в плане чистоты деталь интерьера превратилась…в тряпку, которую не то что трогать – разглядывать стало омерзительно.

Легче не стало, но вместе с желудком слегка прочистились мозги. По крайней мере, показалось, что высшая нервная деятельность активизировалась. Артем срочно занялся обдумыванием планов побега из негостеприимного дачного домика, одновременно старясь сохранить равновесие путем балансирования возле окна. Упасть мордой в заблеванную шторку было бы…неприлично. А падать мешком на спину после того, как приложено столько усилий для подъема…чудовищно обидно.

Очевидно, балансирование отнимало слишком много энергии и для серого вещества ее катастрофически не хватало – планы освобождения получались убогими, куцыми и фантастическими. Самыми реалистичными выглядели намерение вышибить головой дверь (и плевать на то, что она может быть заперта, а за порогом притаился десяток вооруженных до зубов головорезов) и желание разбить окно и осколками разрезать веревки (такие детали, как хороший слух предполагаемых головорезов и недостаток акробатических навыков для разрезания веревок за спиной, во внимание не принимались). Прочие задумки колебались в диапазоне от абсолютно безумных до идиотических, вроде поэтапного разгрызания веревочных пут на руках и ногах и выпрыгивания в злосчастное окно. Иные идеи воспаленные похмельные мозги не посещали.

Справедливости ради, стоит отметить, что времени для долгих и продуктивных размышлений дачному узнику не предоставили. Едва он решил предпринять попытку выйти, прикинул пару оптимальных маршрутов "допрыгивания" или "доползновения" до порога, как дверь распахнулась, и в импровизированную тюрьму заглянул шкафоподобный мужик, про таких говорят – мордоворот. Одет он был в курортном духе: белые шорты, майка и сланцы. Короткую мощную шею змеей обвивала толстая цепь из желтого – понятно какого – металла. Поневоле вспоминались нетленные строчки Александра Сергеевича "…златая цепь на дубе том…". Если бы Стрельцов читал произведения знаменитого итальянского криминалиста Ламброзо, то он, несомненно, отнес бы "дуба" к категории людей, склонных к совершению антиобщественных поступков и преступлений. Признаки налицо: приплюснутый скошенный череп, низкие надбровные дуги, тяжелая челюсть, узко посаженные глаза. А если добавить кривую зловещую ухмылку, спортивную стрижку и взгляд "хозяина жизни", то ошибка исключалась – в гости заглянул типичный "браток". И, учитывая ситуацию, совсем не анекдотичный. Артем трудами классиков криминалистики не увлекался, но, будучи человеком опытным, сразу понял, что за фрукт перед ним. Даже в заторможенном и проспиртованном состоянии для него не составило труда сопоставить явление мордоворота со связанными руками. Несомненно, "браток" причастен к дачному плену. Тем более его довольная щекастая ряха навевала какие-то смутные воспоминания.

– Проснулся, родимый? – доброжелательно поинтересовался мордоворот.– А то, думаю, кто шумит?

– Ты кто такой?– в противовес не слишком вежливо ответил "родимый".

– Я твоя сиделка.

– Кто?!

– Глухой что ли?– заботливо осведомился "курортник".

Выслушивать ласковые речи типичного бандита под аккомпанемент головной боли, попутно стараясь сохранить равновесие – подобное испытание оказалось Стрельцову не по зубам. Нервы его не выдержали, и он заорал:

– Сам ты глухой! Что это за долбанная дача и какого хрена мне руки связали?! И где моя жена?! Что тут, вообще, к чертовой матери, происходит?!

– О, базлает…– удивился мордоворот.

– Что тут происходит?!! – видя, что его крики пропадают втуне, снова возопил Артем.

На сей раз дошло. Шкаф раздвинул пасть в оскале еще шире и радостно сообщил:

– Не волнуйся, родимый, все в ажуре. Жена твоя в надежном месте. И если ты косорезить не будешь, а паинькой сделаешь то, что просят, то вернется домой в целости, ха-ха, и сохранности. В полной комплектации. Так же, как и ты. А что происходит, тебе чуть позже растолкуют…люди.

– Чего?!

– Про жену, говорю, правильно спрашиваешь…

Стрельцов воззрился на "братка" с таким видом, словно тот только что в общественном привокзальном туалете провозгласил начало второй части Марлезонского балета. Мордоворот уразумел, что имеется некоторое недопонимание, и заверил:

– Ща догонишь.

– Я…-начал Артем, но собеседник с удивительным для его комплекции проворством выскочил за дверь.

И почти сразу – через полминуты – вернулся.

– На, слушай! – "браток" приставил к уху пленника трубку сотового телефона.

– …Артем, алло…Артем, меня какие-то люди держат! – зазвенел в трубке встревоженный голос супруги.

– Алло, Настя! Не волнуйся, алло!…– заблажил Стрельцов, но из телефона уже раздавались тревожные короткие гудки.

– Хватит, хорошего помаленьку. Будешь правильно себя вести, родимый, еще дам позвонить.

Словно ушат ледяной колодезной воды вылился на Артема. Он взъярился.

– Твари!! Ублюдки! Если с Настей что-нибудь случится, хоть волосок упадет с ее…хоть пальцем… то я…не знаю, что с тобой сделаю! Я тебя…

Мордоворот поморщился, шагнул поближе и резко ударил Стрельцова под дых.

– Не ори!

Удар взбодрил и встряхнул. Артем согнулся дугой – насколько позволяли веревки – и рухнул мордой в пол. А заодно в ошметки вчерашнего ужина, стекшие с занавески. Такого испытания впечатлительная натура Стрельцова не выдержала, и его вторично стошнило.

– Как тебя разобрало-то,– сочувственно покачал головой "браток". Он наткнулся взглядом на окончательно испорченный кусок ситца на окне и удивился:– Родимый, ты что, уже все тут заблевал?

– Козел! Ублюдок! – оклемавшийся после подлого удара Артем приподнялся и в приступе неконтролируемой ярости высказал все, что думает о мордовороте, его родственниках, близких и дальних, и о сексуальной предпочтениях. Высказывания носили сплошь непарламентский характер, а описываемые сексуальные изыски касались взаимоотношений с мужским полом и представителями животного мира. По большей части, хвостатыми и рогатыми.

Выслушав красочную и насыщенную эпитетами гневную тираду, "браток" восхищенно поцокал языком, наклонился к корчащемуся на полу Артему, примерился и хлопнул похожими на лопаты ладонями по ушам пленника. В голове у Стрельцова как будто разорвали тротиловую шашку. Или даже фугас. Вроде тех, что пресловутые чеченские боевики используют при проведении террористических актов. Уши налились огненной болью и закупорились свинцово-ватными затычками. Тяжелыми и плотными. Звуки не исчезли, но истончились до неразборчивых шорохов и шелестов, с трудом пробивающихся сквозь свинец и вату. Глаза заволокло багрово-серой пеленой. Однако через пару секунд слух восстановился, зрение нормализовалось. Только голова заболела еще сильнее.

– Я же тебе говорил, не шуми.

Артем с ненавистью посмотрел на своего мучителя. Его бесили деланное спокойствие мордоворота, тон, манера поведения. Он и так во власти этого пляжного дяди, зачем еще и изгаляться? Да еще с гадостной улыбочкой в тридцать два познавших инструментарий опытного стоматолога зуба. Стереть бы ее! Дай ему волю, вместе с половиной лица бы вырвал! На мгновение Стрельцов забыл и про Настю, и про собственное бедственное положение, и про то, что хотел узнать причины похищения, и даже про многочисленные очаги боли.

– Ты, Джеки Чан недоделанный, решил, что самый крутой?! Развяжи, я тебе кишки на ребра намотаю, тогда посмотрим, какой ты крутой!

На провокацию "курортник" не поддался и освобождать от веревок пленника не кинулся. Он присел на корточки рядом со Стрельцовым, деликатно почесал за ухом, вздохнул и занудно затянул:

– Брателла, ты чего такой непонятливый? Я тебе русским языком сказал, не суетись, не брыкайся…

Из горла Артема вырвался яростное шипение:

– Руки развяжи, козел!

"Курортник" искренне огорчился оттого, что его столь бесцеремонно прервали, по его лицу…простите, морде пробежала тень, брови поползли к переносице, выражая неудовольствие, а кулаки сжались, словно выбирая точку приложения на распростертом теле. Стрельцов догадался, что его опять ждет знатное угощение в виде удара по ушам или оплеухи и, затрясшись от бессильной ярости и унижения, попытался укусить мордоворота за ногу. Но не достал. И не придумав ничего лучшего, судорожно извернулся и плюнул "братку" в морду. Смачно. Харкнул, простите за тавтологию, в ненавистную харю так и не представившегося гражданина.

– Ах, ты сучара!– взревел подстреленным во время случки бизоном "браток", подскочил и мазнул ладонью по щеке, проверяя, как много слюны попало в цель. Убедившись, что плевок удался, разозлился еще больше. Маска мнимого спокойствия слетела с физиономии "благодушного хозяина жизни" легче, чем иголка – с высохшей новогодней елки.

– Падаль, убью!– курортник от души приложился ногой к стрельцовскому боку, затем отошел и засадил еще раз. С разбега.

Удар отозвался глухим эхом в ушах. Неприятно, но терпимо. И без того все тело ломит, одним очагом боли больше, и только. Зато харкнул подонку в зенки его ненавистные. Артем испытал некоторое злорадное удовлетворение и даже мысленно подбодрил неприятеля: "Лупи, гад, пальцы отбивай. На ногах-то сланцы, а не ботинки или сапоги…кирзовые. Не забьешь, а там, глядишь, поквитаемся". Подбадривал настолько искренне и эмоционально, что высказал пожелание вслух:

– Убивай, гад!

– Н-на!! – могучий лапоть "братка" соприкоснулся с грудной клеткой Стрельцова, угодив в район в солнечного сплетения.

Артем задохнулся, но не отключился. Поэтому он услышал, как скрипнула дверь, и из-за нее донесся короткий приказ:

– Кончай разминку!

Занесенная для очередного удара нога мордоворота замерла в воздухе, а затем опустилась. Сам хозяин ноги угрем снова выскользнул за дверь. В соседнем помещении шел разговор, но очень тихий, потому что Артем слышал лишь глухое: "бу-бу-бу". О чем беседовали в "предбаннике" и что это за деятель, перед которым вальяжный и самоуверенный мордоворот в пляжном одеянии бегает на цырлах, оставалось только догадываться. Впрочем, на догадки времени пленнику почти не дали. На пороге вновь возник любимый мордоворот и процедил:

– Повезло тебе, родимый, живи…

– Пошел ты…– не остался в долгу Стрельцов.

– Ладно-ладно,– примирительно поднял свои ласты-ладони до уровня плеч "браток", что не вязалось с его предыдущим поведением. И уже совсем вразрез шло с имиджем крутого парня.– Ты это?… Бухой еще или уже просох?

– Чего?!

– Соображаешь?

– ???

– Как там?… Вменяемый?

Изумлению Стрельцова не было предела. Челюсть отвалилась, и если бы Артем на миг стал героем диснеевского мультфильма, непременно отбила бы ему пальцы ног. С каких пор бандиты, похищающие людей ради…пока неизвестного чего (вероятно, выкупа), интересуются душевным здоровьем своих жертв. О подобном что-то в газетах не писали и по телевидению не сообщали. Или в местном преступном сообществе запланирован месячник по улучшению культуры обслуживания клиентов? Нет, только что прерванные футбольные экзерсисы мордатого братка убеждали в обратном – далеко еще нашему криминалитету до лучших европейских и североамериканских образцов. Или мордастый – не бандит? А кто тогда? Доктор? Тайный доброжелатель, решивший помочь страждущему излечиться от начинающегося алкоголизма и связавший беднягу? Или Артем в алкогольном беспамятстве буйствовал, и его обездвижили в целях безопасности? Чепуха! Доброжелатели не намекают на возможные неприятности с близкими в случае отказа выполнить их требования и, тем паче, не лишают свободы, надо заметить, незаконно. Так ведут себя именно вымогатели, бандиты. Да и короткий телефонный разговор с Настей не оставлял сомнений…

Есть еще вариант: и дача, и "браток" в курортно-пляжном наряде, и веревки на руках – ему снятся, но… это уже точно – белая горячка.

Размякшие похмельные мозги ничего толкового по поводу странного вопроса придумать не смогли. Поэтому с языка сорвалось нелепое:

– Я что, в психушке?…

Теперь челюсть отпала у мордоворота.

– Чё?…

Но Стрельцов уже сам сообразил, что сморозил глупость и выдохнул.

– Вижу, что нет…

Несколько секунд мордоворот приходил в себя после Стрельцовского заявления, а затем засмеялся.

– Ну ты, родимый, даешь! Психушка, ха-ха! Шутишь? Это хорошо. Значит, соображаешь…Короче, сейчас с тобой один человек тему перетрет и все растолкует, зачем ты тут и почему. Садись, – мордоворот подхватил Артема подмышки и усадил на кровать. На ту, которая красовалась лысой панцирной сеткой. Из кучи на второй кровати выдернул выцветшую тряпку, отдаленно смахивающую на женскую косынку, и ловко накинул ее на глаза пленнику.

– Какого черта?…– Стрельцов попытался отдернуться, но безуспешно. "Браток", удержал его голову и соорудил из косынки повязку.

– Не балуй! Это в твоих же интересах, родимый. Меньше увидишь, дольше проживешь. А то, что грязная малость – не переживай. Умоешься потом, марафет наведешь…

– Да что от меня, в конце концов, нужно?!

– Ща тебе все объяснят.

Утратив возможность пользоваться визуальными рецепторами, Артем окончательно впал в уныние. Вляпался он куда-то очень серьезно. Просто так глаза не завязывают, мера предосторожности, чтобы не узнал, не опознал. А вкупе с опутанными руками и ногами вообще – полный алес капут. Хоть волком вой.

Мордоворот удалился. Протопал слоновьим маршем по пятнистому в дырочках линолеуму и хлопнул дверью. В соседнем помещении раздалось знакомое "бу-бу-бу", и почти сразу же истошно заверещала скрипучая дверь. Соседняя кровать лязгнула сеткой под опустившейся на нее тушей. Надо полагать, в гости пожаловал тот самый деятель, перед которым на задних лапах бегал мордастый "браток". Артем напрягся в томительном ожидании, готовясь выслушать обещанные объяснения и требования и получить ответы на многие вопросы. Его терпение долгому испытанию не подверглось.

– Расклад, значит, такой…