Текст книги "Сокровище Беневентов"

Автор книги: Патриция Вентворт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Откуда я это узнала? От кого-то из Женской лиги…

От мисс Смит и мисс Бранд точно нет. Та-а-ак, скорее всего, это была мисс Делани, потому что эта новость почему-то ассоциируется у меня с выкройкой для кардигана, а его дала мне мисс Делани. Да-да, еще она говорила, что семейным распрям конец и, похоже, так оно и есть. Раз девушка остановилась в доме Беневентов и ее зовут так же, как ее бабушку. Уж она-то, конечно, сможет рассказать нам о том, что нужно Мод, вернее, мистеру Панчену – известно ли ее тетушкам что-нибудь об Алане Томпсоне.

По крайней мере, она должна знать, вспоминают они о своем бывшем секретаре или нет.

– Я уже выяснил: никогда.

Луиза Арнольд еще шире распахнула свои голубые глаза.

– Поразительно! Впрочем, мисс Оливия – натура непреклонная. Алан нанес им тяжкое оскорбление, ведь они действительно души в нем не чаяли, разве так можно…

Я слышала, что даже… ну, вообще-то мне не очень приятно повторять все это… Папуля терпеть не мог слухов, но что поделаешь, в таком маленьком городе, как наш, они неизбежны… но, говорят, никого бы не удивило, если бы Кара настолько потеряла голову, что решилась бы выйти за него замуж.

– Боже мой! – выдохнула мисс Силвер.

Луиза Арнольд обличающе кивнула.

– Одно время только об этом и говорили – кое-что я слышала собственными ушами. Конечно, у них была разница в возрасте, но ведь и такое иногда бывает, верно?

Вспомните, например, историю баронессы Бадет-Кутс – папуля рассказывал, что королева Виктория долго гневалась. Простые смертные тоже позволяют себе подобные безумства. Например, хозяйка кондитерской на Фэлкон-стрит, старая миссис Кросби, овдовев, через год снова вышла замуж за совсем молодого мужчину, который был здесь проездом. С тех пор как они вместе ведут дело, оно стало весьма прибыльным. Все кому не лень болтали, что ничего хорошего у них не выйдет, но, похоже, они вполне друг другом довольны. Но Оливия никогда бы не позволила сестре сделать подобную глупость. Теперь там у них живет другой молодой человек, Дерек Бердон, но я знаю, что он зовет Оливию и Кару тетушками, что куда более приемлемо. Но только им все равно непросто будет выделить ему содержание, разве только они сделают это из своих собственных сбережений, потому что, если что-нибудь случится с Карой, все достанется внучке Кандиды.

Мисс Силвер на минуту перестала вязать, четыре стальные спицы замерли в ее руках.

– Разве не мисс Оливии? – изумился Стивен.

Мисс Арнольд покачала головой.

– О нет, я в этом совершенно уверена – этот пункт всегда был больным местом. Но все было так жестко распределено еще их дедом. Папуля мой не раз говорил, что мистер Беневент может сколько угодно твердить о том, что отрекся от Кандиды, но не в его власти помешать ей или ее детям получить свою долю. Конечно, если Кара останется бездетной. Поэтому, говорил папуля, мистер Беневент не только повел себя не по-христиански, но и просто глупо.

– Непростая ситуация для мисс Оливии, – заметила мисс Силвер негромко.

– О, она устроена не так уж плохо – по крайней мере до тех пор, пока все остается так, как сейчас. Усадьба и большая часть денег принадлежат Каре, но заправляет-то всем Оливия. Едва ли бедняжка Кара сумела бы справиться со всем этим добром. Мне однажды совершенно случайно стало известно, что Оливия чеки выписывает, а Кара их только подписывает.

Мисс Силвер негромко откашлялась – обычная ее манера выражать неодобрение.

– Но это же крайне неразумно, Луиза.

– О, конечно папуля всего этого не одобрял. Он всегда говорил, что Оливия чересчур забрала власть. А теперь говорят, что она привезла сюда эту девочку, Кандиду Сейл, не просто так, хочет выдать ее замуж за Дерека Бердона.

Видите ли, это позволит ему воспользоваться доходами, если с Карой что-нибудь случится. Оливия, естественно, считает, что ее слово и здесь будет решающим.

– Ну уж этому не бывать! – воскликнул Стивен в холодном бешенстве. – Идиотская идея!

На лице мисс Луизы отразилось удивление.

– О, мой милый, мне так не кажется. Он очень симпатичный молодой человек и не такой испорченный как Алан Томпсон. Они вполне могут понравиться друг другу, но, конечно же, все может обернуться совсем не так, как хочет Оливия. Помнится, в Лендфорде жил мистер Симпсон, человек весьма состоятельный. Так он, чтобы избежать налога на наследство, передал дом и почти все свои деньги сыну. Он был уже в возрасте и начал дряхлеть и был совершенно уверен, что наследники обеспечат ему надлежащий уход, но сразу после оформления документов жена его сына перестала обращать на него внимание, будто он – пустое место. Она любила повеселиться, и скоро весь дом был полон какими-то проходимцами. Папуля сказал, что это был настоящий кошмар, чем не король Лир! Вот вам доказательство того, что никто не может заранее знать, как поступит молодежь, да-да. И все может выйти совсем не так, как планирует мисс Оливия.

Стивен все никак не мог успокоиться. Гнев, охвативший его по поводу планов мисс Оливии, мог означать только одно: он безумно влюблен в Кандиду.

Глава 8

На следующий день мисс Силвер встретила мистера Панчена на улице. Он куда-то очень торопился и уже прошел мимо, что было немудрено при его близорукости, но затем, видимо, сообразил, что это была она, и повернул назад.

– Мисс Силвер, простите великодушно! Я хотел с вами встретиться… но видите ли… так сильно задумался. В самом деле, я очень надеялся вас встретить. Может быть, у вас найдется немного времени? Мой магазин совсем рядом. Я вышел на минутку, чтобы отправить письмо – это ответ на запрос об одной редкой книге.

Дело мисс Силвер было не слишком срочным, да и проблема мистера Панчена очень ее в последнее время занимала, и некоторые другие проблемы, связанные именно с ней. Поэтому она, сердечно улыбнувшись, приняла приглашение, и вскоре они входили в магазинчик. Здание это с остроконечной крышей над крыльцом выглядело так, словно простояло тут не одну сотню лет. Внутри было темно, и стены – от неровного пола до потолочных балок – были заставлены книгами. Мистер Панчен, прекрасно ориентировавшийся в этих сумерках, провел гостью в глубину комнаты, где за дверью обнаружился чистенький кабинет с вполне современным письменным столом и несколькими удобными стульями девятнадцатого века. Пропустив мисс Силвер вперед, он помедлил на пороге, чтобы сказать пожилой женщине, одетой в черное:

– Элен, я ненадолго отошел. Без крайней надобности не беспокой меня, – после этого он вошел в кабинет и закрыл за собой дверь.

В камине горел газ. Мисс Силвер устроилась на одном из стульев, мистер Панчен поставил напротив свой и, опустившись на сиденье, раздраженно фыркнул, поскольку заметил, что оставил газ включенным.

– Да уж, при такой забывчивости ни о какой экономии и речи быть не может. Но что поделаешь, я привык к тому, что в камине горит уголь, ну и забываю выключать газ, когда ухожу. Элен, естественно, сердится.

Мисс Силвер улыбнулась.

– Не так уж просто привыкать к новому. Мне, например, очень приятно, когда в очаге горит огонь. Так вы хотели о чем-то спросить меня, не так ли, мистер Панчен?

Мистер Панчен снял пенсне, и его взгляд снова показался ей беспомощными.

– Ох да. Мне по-прежнему требуется помощь профессионального детектива. То, что вы сказали мне в поезде… я не могу выбросить это из головы.

– Что именно, мистер Панчен?

– Мы говорили о миссис Хаборд, которая работала у Беневентов. Она сказала моей сестре, что мой пасынок Алан никогда не покидал усадьбы Андерхилл. Странные слова, не правда ли?

– Очень странные.

– Она повторила это несколько раз, но Элен решила, что это чушь. Зачем старые Леди стали бы говорить, что он сбежал, если на самом деле этого не было? Именно это и сказала мне Элен. Но когда я передал ее слова вам, мисс Силвер, вы сказали… ну, что лучше бы об этом спросить саму миссис Хаборд.

Мисс Силвер пристально посмотрела на своего собеседника.

– Да, я помню, мистер Панчен. И сейчас так считаю.

Мистер Панчен протирал свое пенсне огромным белым носовым платком. Инициалы в углу были вышиты не совсем ровно, и мисс Силвер подумала, что, возможно, их вышивала его жена.

– Да-да… я как раз собирался… Раз надо… Я тоже так думаю, но… это выше моих сил. С ее невесткой невозможно разговаривать – знаете, она одна из этих… неистовых женщин. Моя жена… моя покойная жена была человеком очень мягким, и я не привык… я действительно не в состоянии сам справиться с этой задачей. И я подумал, что вдруг вы согласитесь… разумеется, на определенных условиях, как профессионал… – похоже, мистер Панчен не мог сам закончить свое предложение.

Мисс Силвер пытливо на него посмотрела.

– Вы хотите, чтобы я поговорила с миссис Хаборд?

Этот вопрос явно застал его врасплох.

– Ну, я думал… возможно… вы ее навестите. И если, конечно, вы не возражаете, думаю, лучше не говорить о предстоящем визите моей сестре. Видите ли, она женщина решительная, и мне бы не хотелось, чтобы у нас по этому поводу возникали споры.

Наведя справки, мисс Силвер выяснила, что миссис Хаборд уже не прикована к постели, но еще очень слаба и погружена в меланхолию и что ее овдовевшая невестка днем уходит на работу, а внуки – в школу. Мисс Арнольд, как выяснилось, было известно об этой семье абсолютно все.

– О да, она работает в канцелярии настоятеля. Миссис Мейхью говорит, что она – настоящее сокровище. Конечно, она методистка. Как был бы потрясен бедный папуля: она же сектантка! Но теперь принято быть более терпимыми, а она – прекрасная работница, очень усердная и дотошная, все проверяет дважды – это не делала ни одна из их прежних работниц. Миссис Мейхью говорит, что она должна бы получать гораздо больше шести пенсов в час, которые они ей платят.

Хорошенько расспросив мисс Арнольд, мисс Силвер решила, что лучше нанести визит днем.

Внешний вид маленького домика на Пеглерс-роу был именно таким, каким бывает у жилища дотошных хозяек.

Ступенька перед дверью была выскоблена до белизны, все четыре окошка – два на первом этаже и два на втором – сверкали так, как будто их только что вымыли, занавески без единого пятнышка были аккуратно задвинуты, скрывая внутренность дома от любопытных глаз. Небольшой латунный дверной молоток сиял, надраенный до блеска.

Мисс Силвер постучала им пару раз и, некоторое время спустя, за дверью послышался звук медленных, шаркающих шагов. Дверь приоткрылась, и перед мисс Силвер появилась высокая, чуть согнувшаяся женщина – точнее, сначала ее голова и рука, а уж потом и вся сутулая фигура в скромном черном платье и серой шали. Увидев мисс Силвер, она сделала шаг назад и сказала глуховатым, тусклым голосом:

– Если вы к моей невестке, то она появится не раньше пяти.

Мисс Силвер приветливо улыбнулась.

– О нет, миссис Хаборд, я пришла навестить вас. Но вам не стоит долго стоять у открытой двери. Вы позволите мне войти?

Дни кажутся такими длинными, когда вы почти все время вынуждены проводить в одиночестве. Миссис Хаборд была теперь не в состоянии делать домашние дела, а их ведь всегда столько, что время летит незаметно. Теперь сил хватало лишь на то, чтобы, одевшись и прибравшись в комнате, опуститься в кресло и присматривать за очагом на кухне Иногда она чувствовала себе более бодрой и могла покормить обедом детей, но только если Флорри оставляла все на плите и ей нужно было только к их приходу из школы разогреть уже приготовленную еду. Читать она никогда не любила, и потому день казался ей бесконечным. Эта незнакомая женщина вполне могла быть из их общины – кажется, она слышала, что к священнику приехала тетя, – или из Женской лиги. В любом случае, будет хоть с кем поговорить.

– Если вы не против, мы пройдем на кухню, – сказала миссис Хаборд, – там теплее. У нас прекрасная гостиная, но сегодня там не топили камин.

Какой бы немощной ни была миссис Хаборд, ей было не стыдно принять гостя и на кухне, ибо она сияла чистотой, к тому же дети еще не вернулись из школы. Ее кресло стояло у очага, а перед ним – скамеечка для ног. Ближе к огню она пододвинула и второе – для гостьи. Бедняжка явно была рада вернуться в теплую кухню – в коридоре было холодно, а в последнее время она что-то постоянно зябла.

Мисс Силвер сочувственно посмотрела на хозяйку дома.

– Боюсь, что вы не очень хорошо себя чувствуете, миссис Хаборд, и поэтому прошу со мной не церемониться, если почувствуете усталость. Моя фамилия Силвер – мисс Мод Силвер. Я подумала, что было бы славно немного побеседовать – вам, должно быть, так одиноко днем. Невестка на работе, внуки в школе.

– Да, скучновато, конечно, – ответила миссис Хаборд, – но, право, не знаю, что бы я делала, если бы дети весь день были дома – их двое, они у нас близнецы. Я даже не знаю, от кого больше шума – от мальчика или от девочки. Им только что исполнилось восемь, и вы не представляете, что они вытворяют!

Мисс Силвер понимающе улыбнулась.

– Похоже, у вас крепкие, здоровые внуки.

Гордая улыбка заиграла на лице миссис Хаборд.

– О, такие крепыши. Все в мать. Сынок-то мой постоянно болел, с самого детства. Он умер, когда малышам было всего три месяца, и как мы справились, до сих пор не могу понять, но тогда я еще была здорова, а Флорри пришлось пойти на работу. Тогда была жива и моя мать, она и присматривала за детьми. Вот не думала, что когда-нибудь буду сидеть дома, стану другим обузой. Доктор сказал, что все у меня более-менее, что я должна поправиться, а я вот никак не могу выздороветь, что бы он ни говорил.

– Я уверена, что вы не считали обузой свою мать, ведь она присматривала за детьми и позволила вам с невесткой работать.

Миссис Хаборд покачала головой. Ее мать была очень решительной старой дамой. Она быстренько поставила бы на место любого, кто посмел бы назвать ее обузой. Даже Флорри у нее ходила по струнке.

– Она была покрепче меня, – заметила миссис Хаборд.

И прежде чем сама успела что-то понять, уже рассказывала мисс Силвер о своей матери – все те случаи, о которых не вспоминала годами. Мисс Силвер весьма умело заставила ее переключиться с предсмертных минут матери и присущих их семье болезненности на более веселые темы: свадьбы, крестины и поездки за город. Выяснилось, что миссис Вилд появилась на крестинах близнецов в шляпке с двумя черными страусовыми перьями – никто и не подозревал, что у нее есть подобная роскошь, – Наверное, она хранила их на самом дне сундука, удивительно, как их не поела моль. «Мама, – спросила я, – откуда у тебя эти перья?» Оказалось, что давным-давно дядя Джим привез их из Южной Африки, когда вернулся оттуда после войны с бурами. И за все эти годы она ни разу их не надела! Ни когда умер мой бедный отец, ни на похороны моего мужа, даже ради бедняжки Эрни не надела… А она покачала головой и сказала, что эти перья – для радостных событий, а не для похорон, и она вытащила их ради близнецов, бедных сироток, на счастье… – миссис Хаборд тяжело вздохнула:

– В ту пору я еще была здорова и могла Проезжать каждый день по три мили на велосипеде, весь день работать и даже не чувствовать усталости после всего этого.

– Вы ведь работали в Андерхилле? У сестер Беневент? – спросила мисс Силвер.

Поток воспоминаний миссис Хаборд внезапно прервался. Она тревожно осмотрелась и сказала:

– Я точно помню, что не говорила вам об этом.

– Но почему бы вам об этом не рассказать? Что тут такого?

– Ушла я потому, что стала прихварывать, – голос миссис Хаборд дрогнул. – Я болтливой не была сроду.

Мисс Силвер внимательно посмотрела на свою собеседницу.

– Что-то там было не так?

Миссис Хаборд испуганно прижала ладонь к губам и отвела глаза.

– Я не знаю, правда, – сказала она, и неожиданно слова хлынули потоком:

– Я ничего не знаю… да и откуда мне? Ну приду приберусь – здесь совершенно не о чем рассказывать, Но отводить глаза бесконечно было невозможно. В какой-то момент ей пришлось встретиться взглядом с мисс Силвер. Она решилась на это и увидела в глазах гостьи лишь искреннюю доброжелательность.

– Умоляю вас, не расстраивайтесь так, миссис Хаборд.

Но знайте: если вас что-то угнетает невозможно избавиться от этого воспоминания, делая вид, что ничего не было.

Полагаю, вас что-то угнетает и угнетает давно, какая-то мысль пугает вас и не дает вам полностью оправиться от болезни. Вы упомянули об этом в разговоре с миссис Кин, но сказали ей не все.

Миссис Хаборд все еще прижимала к губам дрожащую руку, но при этих словах рука ее опустилась, и пальцы сжали подлокотник кресла.

Испуганным голосом она пролепетала:

– Элен Кин… Это она вас прислала? А я-то думала…

– Нет, она тут ни при чем. Вы попросили ее зайти к вам потому, что были очень больны и вас что-то тяготило, но когда она пришла, вы рассказали ей очень мало.

– Она пришла… села… и не поверила ни одному слову из того, что я говорила, – с обидой в голосе рассказывала миссис Хаборд. – Она пришла потому, что это ее христианский долг, и еще потому, что я за ней послала. Она высоко вознеслась, а я скатилась вниз – а ведь мы вместе ходили в школу… Я знаю ее достаточно хорошо, я знаю, что долг… долг для нее самое главное, она всегда готова его исполнить. Но если говорить о снисхождении и сострадании – эти чувства не для нее, это вам каждый подтвердит. Она сидела здесь, словно ледяная статуя, смотрела на меня холодными глазами и утверждала, что я несу чушь.

Поэтому я не стала продолжать.

– Это когда она сказала, что то, что рассказывали об Алане Томпсоне, – не правда?

Голос миссис Хаборд внезапно стал резким.

– Я не говорила, что все в этих историях – не правда.

Внешность обманчива, а красота глупа и тщеславна, и то, как бегали за ним юные девушки, кому угодно могло бы вскружигь голову. И, если уж па то пошло, не только девушки, но это меня не касается. Но то, что меня угнетает и о чем я рассказала Элен Кин – истинная правда, и у нее нет ни малейшей причины мне не верить. Так значит, это не она вас послала?

Мисс Силвер слегка покачала головой. Ее голос, ее взгляд, ее манеры подействовали успокаивающе. Дыхание миссис Хаборд стало более ровным, а ее пальцы перестали стискивать подлокотники кресла. Вот теперь можно было действовать более открыто, и мисс Силвер сказала:

– Я не имею чести быть знакомой с миссис Кин. Это мистер Панчен попросил меня встретиться с вами. Он очень переживает за своего приемного сына, и для него было бы большим облегчением узнать, что его обвиняют незаслуженно. Его покойная жена приняла эту позорную историю очень близко к сердцу, и он чувствует, что обязан сделать все возможное, чтобы вернуть сыну доброе имя. Я знаю, что ходят разговоры, будто Алан Томпсон, прежде чем исчезнуть, украл у сестер Беневент деньги и бриллиантовую брошь и что вы сказали миссис Кин, что он невиновен.

Миссис Хаборд покраснела.

– Я говорила ей, но она не поверила!

– Еще вы сказали, что он вообще не покидал Андерхилл.

Миссис Хаборд заплакала.

– Лучше бы я этого не говорила. Я и не стала бы, если бы она поверила хоть одному слову. Потому что если он и сбежал, то не из-за броши. Не брал он брошь мисс Кары, я видела ее потом, в ящике трюмо в комнате мисс Оливии – знаете, такое старинное, на подставке, с кучей маленьких. ящичков, и средний всегда был заперт. Но на этот раз в нем торчал ключ, и тряпка, которой я вытирала пыль, зацепилась за него и вытянула ящик. Там была та самая брошь, которую якобы взял Алан – веточка с алмазными цветами и листьями. Мисс Кара часто надевала ее по вечерам, и брошь ей очень шла. Так эта вещица лежала в ящике у мисс Оливии и там же – монетка мистера Алана, которую ему подарила мисс Кара.

– Что за монетка?

Голос миссис Хаборд стал тише.

– Какая-то старинная, по виду золотая. И в ней было отверстие, в которое было вставлено колечко, чтобы ее можно было носить на цепочке – он так и делал. Цепочку ему тоже дала мисс Кара. И монетка, и цепочка, тоже лежали в ящике. Ох, мэм, вот они-то меня и напугали! Он бы никогда их не оставил!

– Почему вы так думаете, миссис Хаборд?

– Мисс Кара сказала ему, что это талисман – на счастье. Однажды, когда я убиралась у него в комнате, он показал мне монетку – достал ее из-под рубашки и все мне рассказал. «Посмотри, что мне дала мисс Кара! – сказал он. – Этой монетке сотни лет и она – настоящий талисман! Пока я буду ее носить, мне во всем будет везти, и мне не страшны ни раны, ни яды. Здорово иметь такую, не правда ли, – на тот случай, если кто-нибудь захочет всадить в меня нож или подсыпать чего-нибудь в чай». «Помилуйте, мистер Алан! – ответила я. – Кто же на это решится!» И знаете, и месяца не прошло, как что-то стряслось с машиной, на которой он ехал, она врезалась в стену в самом начале Хилл-лейн, а он вернулся домой без единой царапины. «Ну, что я вам говорил, миссис Хаборд? – сказал он. – Монетка мисс Кары – отличный талисман! Я, можно сказать, был обречен, а на мне ни царапины. Теперь я с ней не расстанусь». Конечно, это просто суеверие, но было видно, что он верит в то, что говорит. А дней через пять мне говорят, что он сбежал, взяв с собой бог знает сколько денег и ту брошь мисс Кары.

О деньгах я ничего не могу сказать, кроме того, что хранить в доме большие деньги – самому напрашиваться на неприятности! Но брошь он точно не брал, я видела ее собственными глазами в ящике у мисс Оливии, а уж десять дней прошло, как он исчез, и его монетка вместе с цепочкой тоже лежали там, я уж вам говорила. А неделю спустя обе хозяйки уехали за границу. Но как мог мистер Алан забыть свою монету?

Мисс Силвер переспросила:

– Как? Ну скажем, он был пойман с поличным, его могли заставить вернуть украденное, в том числе и брошь.

Старые леди могли не затевать судебное разбирательство, при условии, что он вернет брошь, и если эта монета с цепочкой тоже представляет ценность, то потребовали вернуть и их тоже. Все могло произойти именно так, миссис Хаборд.

Миссис Хаборд фыркнула.

– Могло, но не произошло! В любом случае мисс Кара про это не знала. За день до того, как они уехали за границу, я шла по коридору и услышала их голоса в комнате мистера Алана – дверь была приоткрыта. Мисс Кара плакала, а мисс Оливия ее отчитывала. Да так, что я подумала: ну и ну, стыдно ведь, как-никак сестра. «Разве можно так себя не уважать, – кричала она. – Ты оплакиваешь сбежавшего вора! Вульгарного воришку, обокравшего людей, которые всецело ему доверяли!» А мисс Кара ответила: «Если бы он сказал, что ему нужна эта брошь, я бы ему ее отдала. Я все бы ему отдала, что бы он ни попросил». И мисс Оливия сказала очень жестко: «Да, ты давала ему слишком много, и что из этого вышло? Ты сама подала ему эту мысль, а когда он понял, что зашел слишком далеко, он сбежал с тем, что смог забрать. Так что можешь проститься со своей брошью и с талисманом, с которым ты так всегда носилась – ты никогда больше не увидишь их».

А мисс Кара зарыдала еще горше, и как только у нее сердце не разорвалось, не знаю… и сказала, что ей ничего не жаль, только бы он вернулся.

– И что ответила мисс Оливия?

Голос миссис Хаборд понизился до зловещего шепота:

– Она сказала; «Ты никогда его не увидишь».