Текст книги "Кольцо вечности"

Автор книги: Патриция Вентворт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 9

Обыскав дом лесника, Фрэнк Эбботт так и не нашел труп. Он по-прежнему был убежден, что Мэри Стоукс убежала отсюда в ужасе, но так и не знал, чем было вызвано ее бегство. Очевидно, что кто-то бывал в доме лесника, не поленился повесить на место дверь, навести относительный порядок в комнате, заколотить окно. Свести подробности в единую картину никак не удавалось, но они могли свидетельствовать о том, что у Мэри Стоукс был любовник и что она встречалась с ним в доме лесника. Уже неплохо. Но тайные встречи с любовниками – еще не криминал. Они говорили о нравственном упадке, но вряд ли заслуживали внимания сержанта из Скотленд-Ярда. Фрэнк по-прежнему не знал, как вписывается в общую картину ужасное явление убитой женщины и можно ли отождествить ее с пропавшей постоялицей миссис Хоппер из Хэмпстеда. Необычная сережка тоже отсутствовала, как и труп ее владелицы – по крайней мере, пока найти ни то, ни другое не удалось.

– Должно быть, в этой комнате множество отпечатков пальцев, и пока мы не снимем их, здесь ни к чему нельзя прикасаться. Лучше вернемся домой. Я свяжусь со Смитом и отдам ему распоряжения.

После ленча мисс Силвер позволила себе отдохнуть в очень удобном кресле у себя в спальне. Фрэнк встретился с инспектором Смитом из Лентона, а гостеприимная хозяйка дома устроила небольшое чаепитие.

– Придет Алвина Грей – дочь покойного священника, и миссис Боуз – вдовая сестра нашего врача, Сирила Уинкфилда. – Рассказывая об этом, Моника умолчала только об одном: созвать гостей ее попросил Фрэнк, дав задание:

– Собери самых отъявленных деревенских сплетниц и заставь их разговориться!

Моника засмеялась.

– Милый Фрэнк! Их и уговаривать не понадобится. Какие сплетни ты хочешь услышать?

– Любые, самые разные, но особенно – о Мэри Стоукс и о том, есть ли у нее близкие друзья. Ни за что не поверю, что здесь, в Дипинге, Мэри не коснулись сплетни.

Моника задумалась.

– Видишь ли, этому действительно трудно поверить. Насколько мне известно, о ней вообще не сплетничают – правда, всем известно, что Джо Тернберри пытался приударить за ней, и получил резкий отпор.

– Ну разумеется! Джозеф ей не ровня.

– Именно это Мэри и дала понять бедному Джо, притом не слишком вежливо.

Фрэнк нахмурился.

– Знаешь, Моника, кажется, у нее есть любовник. Я хочу выяснить, кто он такой, и как можно быстрее. Попробую приблизительно описать его. Вероятно, он родился и вырос не в Дипинге. Служил в армии. И у него есть серьезные причины скрывать свою связь с Мэри. Ты мне поможешь?

Моника отвела взгляд и со свойственной ей непоследовательностью спросила:

– Но где теперь встретишь других мужчин?

– Каких других?

– Тех, кто не служил в армии. А что касается остального, не понимаю, почему ты решил, что мне известно о романе Мэри Стоукс. О нем я ничего не знаю.

– Зато наверняка знают миссис Боуз и мисс Алвина.

– Они выдумывают гораздо больше, чем знают, – возразила Моника Эбботт. – Сисели лучше будет пойти поупражняться на органе – сплетни она не выносит, – Моника невесело рассмеялась. – По крайней мере, перемывая ко сточки Мэри Стоукс, гостьи на время оставят в покое Сисели и Гранта.

Чаепитие прошло с огромным успехом. Мисс Сил вер показала обеим дамам новый узор для вязания, и за это ей был обещан рецепт земляничного джема миссис Каддл.

– Конечно, если мне удастся вытянуть его из Эллен, – добавила мисс Алвина. – Мне случалось бывать на кухне, когда она варила джем, но я мало что успела заметить. Поэтому я даже не могу сказать, почему у Эллен джем получается особенным, не похожим ни на какой другой. Никто в Дипинге не знает ее рецепт, она не согласится дать его никому, кроме меня. Возможно, удастся уговорить ее поделиться рецептом с гостьей из Лондона, но обещать я не могу…

Миссис Боуз, миловидная, цветущая сорокапятилетняя дама, прервала щебет мисс Винни сокрушительным ударом здравого смысла.

– Обещать? Не вздумайте! Даже не надейтесь выманить у Эллен Каддл рецепт, – она протянула к огню большие загрубевшие руки. – Она из тех, кто скорее умрет, чем расстанется с тем, что принадлежит ей. В конце концов, зачем ей делиться рецептом? Не так уж много у нее секретов, чтобы их разбазаривать. Если негодяй Альберт бросит ее, по крайней мере, у нее останется рецепт знаменитого земляничного джема.

Кашлянув, мисс Силвер заметила, что теперь имя Альберт уже не в моде.

– Но возможно, в деревнях вроде Дипинга…

Гостьи в унисон сообщили ей, что Дипинг не имеет никакого отношения к имени Альберта Каддла. Сочный голос давал миссис Боуз бесспорное преимущество – она и закончила сагу о семье Каддл.

– Он был десантником, а потом нанялся шофером к старому мистеру Харлоу. А когда состояние мистера Харлоу унаследовал его племянник Марк, он оставил Альберта. Думаю, работник-то он ценный, но слишком уж видный – Марк с ним еще натерпится. Однажды я уже намекнула на это Марку, но он только посмеялся. Конечно, молодежь не воспринимает подобные советы всерьез. Бедняжка Эллен Каддл своими руками вырыла себе яму, выйдя за него замуж. Мало того что она на добрых десять лет старше Альберта, так еще и неказиста! Ради чего он женился на ней? Ясно как день: ради ее сбережений и наследства, полученного от леди Эвелин! Это я сразу поняла. «Эллен, – сказала я ей, – ты сглупила». Но она только скривилась и заявила, что вправе поступать так, как считает нужным. «Да ради бога! – ответила я. – Но задай себе вопрос: ради чего он женится на тебе?»

– Она прекрасно готовит, – вставила мисс Винни.

Довод был отброшен.

– И при этом Альберт разрешает ей работать на вас – вместо того чтобы наслаждаться ее стряпней! Говорю вам, когда мужчина позволяет жене работать на чужих людей, это выглядит странно. Так я ей и сказала. «Ему неплохо платят. На что же он тратит свое жалованье? Или на кого? Подумай сама, Эллен!»

– Вот уж не думала, что Марк Харлоу может позволить себе платить шоферу, – заметила мисс Алвина. – Говорят, дела старого мистера Харлоу шли неважно, а расходы на похороны…

– О, у Марка есть свои деньги, – живо перебила миссис Боуз.

– Не понимаю, как…

– Не располагая значительными средствами, невозможно содержать такое поместье, – и она повернулась к Монике Эбботт. – Кажется, ваш зять тоже понял это. Но ему пришлось труднее, чем Марку – ведь он очень дальний родственник. А похоронные расходы всегда неизбежны. Но скажите, миссис Эбботт, неужели он вправду продает фамильные бриллианты?

Моника загадочно улыбнулась, с трудом сдерживая возмущение. У нее осталось единственное утешение – пренебрежительно поглядывать на нелепое платье миссис Боуз, твидовое, в коричнево-зеленую клетку. Платье было слишком тесным и ярким, морщило там и сям. Успокоенная этими мыслями, Моника небрежно произнесла:

– Не знаю. Спросите у него самого.

– Ну что же… – отозвалась миссис Боуз и сразу повернулась к мисс Силвер: – Мы все сочувствуем Гранту Хатауэю и надеемся, что его эксперименты увенчаются успехом. Он увлечен современной наукой и техникой, слишком сложными для меня. Но подобные затеи разорительны, окупаются далеко не сразу, и боюсь, сейчас ему приходится тяжко. Он унаследовал старое, запущенное поместье.

Моника считала своим долгом встать на защиту зятя, но понимала, что ссора с миссис Боуз не принесет ей никакой пользы. И она снова заговорила о Марке Харлоу.

– Он поселился в Грейндже примерно в то же время, когда Грант перебрался в Дипсайд. Но фермерство Марка не интересует. По его словам, за шесть лет войны ему пришлось немало потрудиться и вываляться в грязи, и он считает, что заслужил немного отдыха и чистоты. Я бываю прямолинейна, вот я и сказала ему: «Вы просто бездельник», – а он засмеялся и закивал. Вообще-то он музыкант – он пишет песни и получает за них большие деньги. В прошлом году ревю, к которому он написал музыку, пользовалось огромным успехом – не помню только, как оно называлось. Но я точно знаю, что он уже написал несколько песен – он сам рассказал мне об этом.

Мисс Силвер кашлянула.

– Как интересно!

– Очень приятный молодой человек, – вступила в разговор мисс Винни, но ее тут же заглушил густой и сочный голос миссис Боуз.

– Да, ему, похоже, не до фермерства. Он сдает землю в аренду Стоуксам, которые избавляют его от лишних хлопот, а сами только радуются хорошему пастбищу. У Стоукса большая молочная ферма. Не будь эта его племянница так капризна и заносчива, она могла бы многим помочь Стоуксу. По-моему, слишком уж они берегут ее – так я и сказала миссис Стоукс: «Почему бы вам не поручить этой девушке серьезную работу?» Конечно, миссис Стоукс сразу вспыхнула, словно села близко к огню, и заявила, что Мэри слишком слаба. Но на такую отговорку я не купилась и напомнила: «Ей же хватает сил, чтобы болтаться где-то целыми днями и носить яйца и масло в каждый дом, где только есть симпатичный молодой мужчина». Вы не поверите, но миссис Стоукс посмотрела на меня так, словно была готова вцепиться мне в горло. Я уже думала, что мне не сдобровать, но она сдержалась и сказала, что ее ждут дела.

Мисс Силвер отставила чашку и заметила:

– Сколько интересного можно услышать в деревне, не правда ли? А ведь это такой крохотный мирок! Просто удивительно! Значит, мисс Стоукс носит по домам яйца и масло. А вы что-нибудь покупаете у нее, миссис Эбботт?

– Иногда – когда наши куры не несутся, – ответила Моника. – Миссис Стоукс нашла неплохое занятие для племянницы мужа. А масло мы делаем сами. Сисели очень гордится своим маслом.

– Оно восхитительно, – подтвердила мисс Силвер. – Деревенское масло – настоящее лакомство. А ваши соседи что-нибудь берут у Стоуксов?

Миссис Боуз гулко рассмеялась.

– Конечно – и Марк Харлоу, и Грант Хатауэй. Фермер, покупающий масло – смешно, правда? Я говорила, что все потешаются над ним, но он только засмеялся и ответил: «Подождите, вот я встану на ноги, и вы узнаете, как быстро можно разбогатеть, продавая молоко, сливки и масло!» Удачная шутка. Конечно, я желаю ему всяческих успехов, как и все женщины в округе. А насчет симпатичных мужчин я сказала сущую правду. Представляете себе Мэри Стоукс, развозящую товар по деревне? Нет, такая работа не для нее. Она просто заходит в Дипсайд, Грейндж и Эбботтсли, а если ей не удается состроить глазки Гранту или Марку, к ее услугам всегда Альберт Каддл, – и она опять засмеялась – по мнению мисс Силвер, до неприличия громко.

Мисс Алвина вздохнула:

– Должно быть, ей здесь смертельно скучно. Для девушки естественно проявлять интерес к молодым людям, – и она торопливо продолжала: – Напрасно вы так строго судите ее, Мейбл, да еще после такого потрясения, – она повернулась к мисс Силвер. – Миссис Эбботт непременно должна рассказать вам об ужасном преступлении, свидетельницей которого стала бедняжка Мэри. В тот вечер миссис Эбботт и Фрэнк пили чай у меня в гостях. Все шло чудесно, пока в дом не ворвалась перепуганная Мэри и не объявила, что кого-то убили.

– Невероятно!

– Вздор! – вмешалась миссис Боуз. – Нет, я не имею в виду чаепитие. Но нелепая история этой девушки – чистейшей воды выдумка! Так я и сказала брату. «Сирил, – сказала я, – Мэри Стоукс видела труп убитой женщины так же, как я. Она извелась от скуки на ферме и придумала способ привлечь к себе внимание. Помяни мое слово: это не что иное, как вымысел».

Мисс Алвина возразила негромко, но решительно:

– Но о роще Мертвеца давно идет дурная слава. Не знаю, слышали ли вы эту легенду…

– Я очень хотела бы услышать ее, – заявила мисс Силвер.

Обе дамы придвинули стулья поближе и начали рассказ. Будь рядом Фрэнк Эбботт, он сразу заметил бы, что ранее слышал точно такой же рассказ, почти слово в слово.

Мисс Силвер внимательно выслушала собеседниц, а потом заметила, что вера в колдовство приносит немало вреда.

– Она порождает суеверия и жестокость.

Мисс Алвина согласилась с ней.

– Вы правы! Этот вопрос с давних пор интересовал моего отца. Он собрал множество подобных легенд и историй и записал их, а потом издал в нескольких экземплярах. Если хотите, я могу показать вам один из них. Еще один экземпляр хранился у старого мистера Хатауэя. Он увлекался подобными историями – не Грант, а его дальний родственник, старый мистер Алвин Хатауэй. Они с моим отцом были почти ровесниками – Хатауэй скончался в возрасте девяноста пяти лет – и дружили с давних пор. К тому же Хатауэй был моим крестным отцом, меня назвали Алвиной в его честь.

– Очень красивое и редкое имя, – заметила мисс Силвер.

Тем временем миссис Боуз передавала Монике Эбботт многочисленные ужасающие обстоятельства смерти деревенского пьяницы, перескочив на эту тему после разговора о миссис Стоукс, дальним родственником которой приходился покойник. Но прислушавшись к разговору мисс Силвер и Алвины Грей, она сочла своим долгом вмешаться, громогласно расхохоталась и повторила вслух имя последней дамы.

– Алвина! Да, такое имя встретишь нечасто. Так вот почему вас так назвали! Лично я за такое имя не стала бы благодарить судьбу, но теперь уже ничего не поделаешь. Хвала небу, мои родители оказались здравомыслящими людьми! Мейбл – хорошее и простое имя.

Ко всеобщему удивлению, мисс Алвина встала на защиту, но не собственного имени, а своего отца. Имя его друга она считала святыней. Благородный гнев переполнял ее. Глаза разгорелись, щеки порозовели. Она всегда терпеть не могла имя Мейбл, но ни за что не проговорилась бы, если бы ее терпение не иссякло. Она чуть было не выпалила пару слов, недостойных леди.

– У таких имен, как мое, есть по крайней мере одно достоинство: они не надоедают. А ваше имя, дорогая моя Мейбл, слишком затертое и давно не в моде – теперь его не услышишь даже в деревне.

Миссис Боуз даже не заметила шпильку. Она взяла с блюда последний кекс и заявила, что теперь деревенских детей называют в честь кинозвезд.

Глава 10

Сисели играла токкату и фугу Баха. Бурные волны музыки окутали ее, прогоняя гнетущие мысли. Все, что тревожило, обратилось в мелкую пыль, рассыпалось, подхваченное мощным прекрасным течением. Когда отзвучали последние ноты, Сисели вернулась в реальный мир – медленно, словно пробуждаясь от глубокого сна, в котором утонули воспоминания и боль. Во время таких пробуждений бывали минуты, когда осознание реальности еще не ранило. Все вокруг казалось мирным и прекрасным, как море, на дне которого покоятся руины затонувшего корабля. Сисели чувствовала себя умиротворенной. В церкви было темно, только над органом горела лампа. В воздухе витал отзвук величественной музыки, которая смолкла, но была еще жива.

Сисели убрала руки с клавиатуры и повернула голову, сама не зная почему. Впоследствии она пришла к выводу, что услышала его шаги, уловила их каким-то шестым чувством. Он стоял в тени возле отодвинутой шторы, скрывающей из виду органиста. Как ни странно, его присутствие здесь выглядело естественно. Позднее мысли о его появлении возмутили Сисели, но в тот момент все было на своих местах: темнота, церковь, отзвуки музыки – и Грант. А боль улетучилась.

Но это продолжалось всего одну минуту. Они переглянулись, и Грант произнес:

– Святая Цецилия…

У Сисели появилась еще одна причина теряться по ночам в догадках: как он произнес эти слова? Небрежно? Насмешливо? Да, конечно, именно так. Но почему они потрясли ее до глубины души? Уткнувшись разгоряченным лицом в подушку, она объясняла самой себе: «Потому, что я все еще по уши влюблена в него». А тогда, в церкви, она молча сидела, глядя на него огромными глазами. Он продолжал:

– Это было прекрасно. Ты быстро совершенствуешься.

– Правда?

Ее слова не имели значения. Важнее всего было не нарушить очарования минуты. Сисели могла бы воскликнуть: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!» Мысленно она так и сделала, но вслух высказаться побоялась. Слова давались ей нелегко. Вечно они значили слишком много или слишком мало. Иногда становились лишними. Слова любви и горечи, с которыми она обращалась к Гранту, сейчас не следовало вспоминать, иначе вся умиротворенность развеется как дым. Но если она просто промолчит, он подумает… Она чуть было не поддалась порыву, не заботясь о том что подумает Грант.

Очевидно, некий инстинкт или нечто более простое и даже элементарное заставило ее сказать:

– Мне шлют анонимные письма.

Необдуманность этой фразы потрясла Сисели. Она же давно решила, что о письмах никто не узнает! А уж тем более Грант! Слова сами сорвались с ее губ. Сисели стало страшно.

Грант Хатауэй пригнул голову, проходя под железным прутом, на котором висела штора, и очутился в пятне света. Он казался недоверчивым и рассерженным.

– Анонимные письма?

Она кивнула.

– О нас?

– О тебе.

Напрасно она заговорила про письма: боль мгновенно вернулась. Но она вернулась бы в любом случае. Значит, остается только выдержать новое испытание.

Грант протянул руку.

– Покажи их мне!

Сисели взяла со стула сумочку и вынула из нее письма, сложенные в один конверт.

– Я хотела сжечь их, но потом передумала, решила попытаться выяснить, кто их посылает. Я сохранила их, сложила в конверт, но все время боялась, что о них кто-нибудь узнает.

– Письма приходили по почте?

– Нет, в этом-то и весь ужас! Они не были даже вложены в конверты – их сворачивали и бросали в почтовый ящик на двери, – Сисели свернула лист и протянула Гранту. – Вот как они выглядели.

– Вижу, твое имя напечатано на машинке, – Грант развернул листок. – И само письмо тоже.

Письмо гласило:

Вы хотите развода? Вы могли бы получить его, если бы знали все, что знаю я. Он женился на Вас из-за денег. Ведь это Вам известно? Так почему бы Вам не стать свободной?

Доброжелатель.

Дочитав письмо, Грант нахмурился:

– Похоже, этот доброжелатель любит подслушивать, д о чем говорится в других письмах?

– Я получила еще два письма – первое в субботу, а вот то два дня спустя, – голос Сисели дрожал от боли.

Она подала ему второй листок. Неровными, кривыми буквами на нем было написано:

Он опять холостяк. Неужели Вам все равно? Спросите, кто навещал его в пятницу вечером. Если у Вас осталась хоть капля гордости, Вы добьетесь развода.

Затем Сисели протянула третий листок. Последнее письмо оказалось короче двух предыдущих и состояло всего из одной фразы:

Кое-кому наверняка захочется узнать, что произошло в пятницу вечером.

Дочитав эти слова, Грант выхватил у Сисели конверт, сунул туда все три письма и убрал конверт к себе в карман.

– Пусть лучше побудут у меня. Если получишь очередное письмо – сообщи мне. Только постарайся разворачивать их осторожнее: возможно, на них остались отпечатки пальцев.

Избавившись от писем, Сисели вздохнула с облегчением. Она закрыла сумочку, выключила свет и взяла фонарь, чтобы не споткнуться в темноте. Выйдя следом за ней на церковный двор, Грант со смехом сказал:

– Знали бы только деревенские сплетники! Такое событие – мистер Грант Хатауэй провожает домой миссис Грант Хатауэй!

Сисели порывисто обернулась и вызывающе выпалила:

– Лучше бы ты этого не делал.

– Тебе придется смириться – потому что я твердо намерен проводить тебя. И это еще не все. Мне не нравится, что ты бродишь по улицам одна в темноте.

Сисели усмехнулась.

– Из-за того, что случилось с Мэри Стоукс? Неужели ты считаешь, что она и вправду видела труп?

– Она была по-настоящему перепугана.

– Ее вполне мог напугать кролик или сова. Ты же знаешь, как низко над землей летают по ночам большие совы. А Мэри горожанка. Да, она испугалась, бросилась бежать и довела себя до истерики. Но когда ей пришлось объяснять, что произошло, ей стало стыдно, вот она и выдумала всю эту историю. Не понимаю, зачем Фрэнк тратит на не время. Можно подумать, в Скотленд-Ярде ему больше не чем заняться!

После непродолжительной паузы Грант ответил:

– Я не знал, что твой кузен находится здесь по долгу службы.

– А я считала, что об этом уже знают все. Не понимаю только одного: почему все так заинтересовались рассказом Мэри Стоукс.

– Об этом я не думал. Я слышал только, что она перепугалась. Что же произошло?

Сисели вдруг опомнилась. Ее прежние отношения с Грантом безнадежно испорчены, восстанавливать их она не собиралась. Но поддаться его обаянию было так легко! Сисели чувствовала, что уступает. Она постаралась ответить коротко:

– Полагаю, ее испугала сова.

Грант издал звук, напоминающий краткий смешок, и оборвал себя. Сисели прекрасно понимала, что это значит. Они с Грантом идут по темной улице и говорят о Мэри Стоукс. Как будто им есть дело до того, что она увидела! Они остались наедине, а им нечего сказать друг другу, мысль о неизбежном и тягостном объяснении невыносима. В панике Сисели огляделась по сторонам, но так и не придумала, как сменить тему.

Разговор поддержал Грант.

– Ты часто видишься с Марком?

Сисели обрадовалась: у нее появился повод рассердиться.

– А почему бы и нет?

– Действительно, избегать его незачем. Он пишет комические песенки, ты играешь на органе – между вами немало общего.

Сисели возмутили его слова, но она сдержанно сказала:

– Это некрасиво с твоей стороны, Грант.

– Я просто констатирую факт.

– Он не лишен таланта – конечно, не всем нравятся такие песни.

– Ладно, ладно. Просто у меня другие вкусы, вот и все.

– И у меня тоже.

– Но сам Марк тебе нравится. Может, ты пытаешься объяснить, что любишь его самого?

Он пытался подцепить ее на крючок – Сисели сразу поняла это. Если она даст волю гневу, Грант будет только рад. Сисели удалось ответить невозмутимым тоном.

– Как бы там ни было, тебя это не касается.

– Напротив – видишь ли, ты не сможешь выйти замуж, пока не разведешься со мной, а со мной ты разведешься только в том случае, если я этого захочу.

Последовала томительная пауза.

– А ты намерен дать мне развод? – наконец спросила Сисели.

– Нет.

– В таком случае мне придется просто подождать три года.

– Детка, какие еще три года?

– Через три года ты получишь развод. Так сказал мистер Уотерсон.

– Вот именно: я получу развод – на том основании, что три года живу один. Супружескими обязанностями пренебрегаешь ты, а не я, но если я не захочу разводиться с тобой по этой причине, ты ничего, ровным счетом ничего не сможешь поделать.

Сисели в гневе обернулась к нему.

– Ты не посмеешь… ни за что… ты должен дать мне развод!

– Как бы не так! С какой стати? Или ты считаешь, что я снова захочу жениться, после такого неудачного опыта?

– Он был удачным!

Эти слова вырвались у нее сами собой, и Грант рассмеялся.

– Значит, все-таки был? По крайней мере отчасти? Да, пожалуй! Невесте от жениха: «Спасибо за воспоминания», и так далее!

Они уже дошли до перекрестка. Ахнув, Сисели бросилась бежать вверх по Лейну. Кровь стучала у нее в висках, сердце колотилось. Ее тошнило от унижения и гнева. Он все поймет, он сообразит, почему она сбежала – потому, что оставаться наедине с ним для нее невыносимо. Но как бы быстро она ни мчалась, он догнал ее. Сисели дрожащими руками дергала засов калитки и никак не могла открыть ее.

Ладонь Гранта протянулась над ее плечом. Засов лязгнул, калитка распахнулась. Но Сисели не успела перешагнуть порог: Грант обнял ее за плечи и прижался щекой к ее щеке.

– Спасибо за ссору, дорогая, – насмешливо и беспечно произнес он, небрежно поцеловал ее и ушел.