Текст книги "Звезда флибустьера"
Автор книги: Патриция Поттер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)
Патриция ПОТТЕР
ЗВЕЗДА ФЛИБУСТЬЕРА
Пролог
Шотландия, 1769
Джон Патрик Сазерленд прочно сидел на табурете в грязной таверне на окраине Глазго.
Что его сюда занесло? Вечная тяга к злачным местам самого низкого пошиба. За плечами был Филадельфийский колледж, заведение не хуже Гарварда, но, поди ж ты, не было ему компании милее, чем эти отбросы общества.
Джон Патрик искренне верил в торжество справедливости.
Двадцать четыре года назад после битвы при Каллодене отец его Йэн Сазерленд был приговорен к повешению вместе с другими шотландскими бунтовщиками. Каприз судьбы избавил его от виселицы и закинул в колонии. Он женился на американке, которая родила ему Джона Патрика, но на родину Йэн Сазерленд вернуться не мог.
Джон Патрик въедливо изучал право, мечтая вернуть отцу честное имя. Потерпев несколько раз неудачу в лондонском суде, он в конце концов нанял английского адвоката продолжать дело, а сам отправился в старые сазерлендовские владения в горной Шотландии. Ему полюбились здешние дикие, пустынные места, и он проникся еще большей решимостью вернуть прежние семейные владения. Господи, как же он ненавидит Георга Жирного. Этот тиран на английском троне растоптал права и шотландцев, и американских колонистов…
Он почуял опасность и обвел взглядом таверну, что-то его настораживало. Что-то или кто-то.
Однако вид у присутствующих был вполне безобидный. Все вдрызг пьяны, компания разношерстная, но, главным образом, матросы, заливающие слушателям о своих потрясающих приключениях, о Китае, Индии и пиратах. Они бы приняли Джона Патрика в свою компанию как родного. Тем более что у него был просто талант к подражанию и шотландский звучал в его устах как музыка.
Но сегодня он предпочитал слушать. Невероятные россказни делали его будущее невыносимо скучным. Он даже вздрогнул при мысли о душной юридической конторе, которая ждала его по возвращении домой.
Он поднял руку, и девушка-подавальщица кинула ему привычную улыбку. Взгляд ее обещал обычные радости кабака. У Джона Патрика, однако, было много других забот и никакой охоты любезничать. Да, ему хотелось бы остаться в Шотландии и потрепать нервы английский собакам, но деньги были на исходе, и он понимал: пора отчаливать в Филадельфию. Это, конечно, не значит, что он отказывается от борьбы. Так или иначе, но он доведет дело до конца.
Подавальщица принесла ему еще кружку пива.
– Нечасто джентльмены вроде вас сюда захаживают, – подмигнула она, ставя кружку на стол. – Как насчет того, чтобы прогуляться со мной наверх? – И задела пышным бюстом его плечо.
Джона Патрика обдало запахом сильно надушенного и давно не мытого тела. Ему вдруг очень захотелось уйти. Он и так уже слишком много выпил.
– Осуши-ка еще кружечку, миленок, – предложила девица весьма напористо, – это лучшее питье в нашем заведении, да и время еще не позднее.
Джон Патрик с сомнением поглядел на кружку. Вряд ли ее содержимое будет лучше, чем раньше. Он, правда, и не ожидал получить здесь ничего особенного.
– Давай-ка хлебни, – посмеиваясь, толкнула его в бок девица.
Чувство опасности не покидало его, напротив, оно становилось все отчетливее; казалось, что опасность совсем рядом, чуть ли не за этим столом. Ладно, он выпьет еще кружечку и отправится в свою вполне респектабельную гостиницу, а на рассвете отплывет в Америку. Все равно он не успеет выспаться, даже если не соблазнится сомнительными прелестями подавальщицы.
Джон Патрик отпил глоток и с удивлением заметил, что это не пиво, а кое-что покрепче. Он торопливо осушил кружку, но толком не распробовал и уже хотел спросить у девушки, что это она ему принесла, но девица исчезла. Пожав плечами, бросил несколько монет на стол и хотел было встать, но с удивлением почувствовал, что теряет равновесие, и ухватился за край стола. Неужели настолько перебрал? Комната закружилась перед глазами. В них двоилось, троилось. Джон Патрик вдруг понял: его чем-то опоила проклятая девка. Он протянул руку вперед, пытаясь удержаться на ногах. И все вокруг погрузилось во тьму.
1.
Пенсильвания, апрель 1777
Они пришли ночью.
Аннетта Кэри проснулась от конского топота, пьяных выкриков и вспышек факелов. Выбежав в коридор, она увидела, как из своей комнаты в одной ночной рубашке выходит отец.
Внизу, у лестницы, стояла Бетси. Ее пышные формы облекал красный ночной халат, рыжие волосы растрепались.
– Господь всемогущий, – жалобно взывала она.
Отец сошел вниз, чтобы ее успокоить. Бетси была горничной его покойной жены и являлась таким же членом семьи, как Аннетта. Бетси вопила на весь дом, даже слуга Франклин, не заправив как следует рубашку в брюки и на ходу натягивая сюртук, тоже поспешил в холл.
В дверь постучали тяжелыми кулаками. Аннетта сошла вниз за отцом, тихо ступая в домашних шлепанцах. Сердце у нее оглушительно билось. Стук громко отдавался в ушах, казалось, будто она снова слышит барабанную дробь: тогда, примерно две недели назад, мятежники прошли маршем по улицам Филадельфии.
Снаружи раздавались мужские голоса:
– Предатель!
– Надо дом поджечь, выкурить его оттуда.
– Выходи, если не хочешь зажариться живьем!
Отец подошел к двери, но Аннетта схватила его за рукав.
– Папа, ну пожалуйста, не выходи.
Тот печально взглянул на дочь.
– Не можем же мы все время сидеть взаперти. Я хочу поговорить с ними. Они же меня знают.
– Но ты не сможешь урезонить толпу, – сказала она тихо. В голосе звучал страх, и она ненавидела себя за это.
– Дитя мое, они сожгут дом, если я не выйду, – ответил он ласково, – единственный шанс избежать этого – попробовать уговорить их.
Возражать было бесполезно. Может быть, отец прав? Несколько дней назад толпа уже подожгла дом сторонника короля. Роялиста заподозрили в том, что он продает продовольствие генералу Хоу. Все обитатели дома погибли.
Аннетта больше не удерживала отца. Побелевшие от страха Бетси и Франклин прислонились к стене и молча наблюдали за происходящим.
Отец сможет убедить пришедших, что он им не враг. В их графстве ее отца уважали и любили. Он посылал пищу голодным, пожертвовал немалую сумму квакерам на больницу и часто давал деньги в долг без всяких процентов.
В городе ходило много слухов о расправах с роялистами, но Аннетта не могла представить, что толпа нападет на их дом.
Отец открыл дверь, и Аннетта, собрав все свое мужество, встала рядом с ним, перед лицом ненависти, перед мрачными тенями зла с факелами в руках. Ужас охватил ее, когда она увидела, что пришедшие в масках. Они выжидали. Затем раздался выстрел, и она почти ощутила, как пуля пролетела мимо. Выстрел прозвучал оглушительно, но еще громче были крики:
– Хватайте их!
Отец старался перекричать толпу, но голос его был слаб, как вздох на ветру. Люди в капюшонах набросились на отца и потащили его куда-то в сторону. Аннетту тоже схватили. Бетси и Франклина просто отшвырнули.
– Сожгите дом, – услышала Аннетта громкий приказ и сразу же узнала голос Джейкоба Темплтона. Он хотел недавно купить их землю, но получил решительный отказ. Наверное, Темплтон напоил этих людей и натравил их на отца, обвинив его в тайном сговоре с англичанами: он мстил за то, что отец не захотел подписать купчую. И все это из-за нескольких акров земли! Отец ни в чем не виноват! Он сохранил верность своим убеждениям и не хотел предавать короля, который когда-то даровал его семье замечательный участок земли, только и всего. «Какая дикая бессмыслица», – с негодованием подумала Аннетта.
– Отец!
Она попыталась вырваться. Всеблагой боже, ну почему она не запаслась мушкетом? Нет, так легко она не сдастся.
Аннетта пнула ногой одного из мятежников, и тот упал, корчась от боли.
– Папа! – закричала она, но ее схватили за длинные разметавшиеся волосы, заломили голову назад. Острая боль пронзила шею и затылок, но Аннетта продолжала отбиваться.
– Ах ты, ведьма!
Один из нападавших ударил ее по лицу.
– Джейкоб, – услышала она умоляющий голос отца, – не причиняйте зла моей дочери.
– Мы же тебя предупреждали, – раздался из-под капюшона приглушенный голос, впрочем, достаточно отчетливый, чтобы узнать его, – и мы здесь все за независимость и не потерпим роялистов.
Отцу связали руки. Концы веревки намотали на ветки дерева так, чтобы он повис между ними. Аннетта почуяла терпкий запах горячего дегтя и отчаянно забилась в руках своих недругов. В пылу борьбы с головы одного из них упал капюшон. Чарльз Паркер! Полгода назад она подарила сыну мистера Паркера щеночка. Она ухаживала за его женой, когда та умирала. Она танцевала на их свадьбах, плакала на их похоронах, радовалась, когда у них рождались дети. Это ее друзья и соседи.
– Нет! – вскрикнула Аннетта.
Отец закричал от боли. Тело его бессильно повисло на веревках, но взгляд был устремлен на дом. Аннетта повернулась и снова вскрикнула. От ужаса. Дом был объят огнем, жадные языки пламени взмывали в небо. Внезапную тишину сменил оглушительный рев. Искры разлетались во все стороны. Загорелась конюшня. Слуги выводили лошадей. Слава богу, им никто не мешал. Аннетта увидела свою любимую кобылу Ромми.
Лошади бились и ржали от ужаса.
Толпа яростно завопила. То была адская какофония звуков, страшный, невыносимый кошмар.
Ночная рубашка Аннетты взмокла от пота. Неожиданно она вырвалась из рук своих мучителей и кинулась, увертываясь, скользя и едва не падая, к отцу.
Он выпрямился и взглянул ей в глаза.
– Я тебя люблю, – сказала Аннетта.
– Знаю, – едва слышно ответил отец, – мужайся, девочка.
А потом ее снова схватили и поволокли прочь, заломив руки за спину.
«Мужайся».
Но где взять силы? Все пропало. Нет больше комнаты, где она родилась и прожила всю свою жизнь. Гостиной, где так часто звучал смех. Отцовского кабинета, где они беседовали на философские темы. Нет конюшни, где она холила Ромми и помогала появиться на свет ее жеребенку. Все, все, что она знала и любила, ушло в эту ночь в черные небеса клубами дыма.
Друзья и соседи. Слава богу, что мать не дожила до этой ужасной ночи.
Раздался смех, и кто-то рывком заставил ее выпрямиться. Отца, вымазанного дегтем, обваляли в перьях. Она не узнала его. Голова его поникла, и непонятно было, в сознании он или нет. До ее слуха донеслись куплеты песни, поносящей короля.
А потом руки разжались. Люди в капюшонах рассеялись. К Аннетте подбежали Франклин и Бетси. Они с трудом распутали веревку на ее руках. Бетси обняла Аннетту и тихо заплакала.
Но Аннетта плакать не могла. Во всяком случае, сейчас. Она бережно высвободилась из объятий Бетси.
– Надо помочь папе.
Франклин, горестно сморщившись, кивнул в ответ.
Да, теперь она понимала, что им с отцом надо было серьезнее отнестись к слухам и настроениям в общине. Ведь знали же они о других случаях, когда роялистов мазали дегтем и вываливали в перьях. Некоторых повесили. Однако отец был известен как человек справедливый и щедрый. Их семья не оказывала помощи сторонникам независимости, но ущерба им тоже никогда не наносили, съестные припасы англичанам не продавали.
Друзья и соседи!
И Аннетта дала себе клятву, что отныне никому не станет верить. А также никому не позволит нанести оскорбление и причинить зло ее семье. Вот теперь она сделает все возможное, чтобы помочь англичанам, и да поразит господь проклятых мятежников.
У побережья Атлантики,
октябрь 1777
Его любимый «Звездный Всадник» попал в ловушку. «Проклятые англичане, мерзавцы!» – выругался Джон Патрик Сазерленд, когда все небо прорезала молния, осветив его шхуну. Чтобы ускользнуть в темную облачную ночь из английской западни, он даже перестал палить из пушек, но внезапная вспышка молнии свела все его усилия на нет.
Джон Патрик крепче взялся за штурвал. Плавание к устью реки было более чем рискованным, но ему сообщили, что в эту ночь к англичанам отправится судно с грузом пороха, нельзя же пропустить мимо такую мишень. И он уничтожил торговца порохом, но его собственный кораблик, представлявший смертельную угрозу для торговых судов, был бессилен против военных. Судьба шхуны Джона Патрика всегда целиком зависела от ее скорости, но теперь ей некуда было податься.
Совсем рядом просвистело пушечное ядро и, ударив в фок-мачту, свалило ее на палубу. Другое угодило в корму, и всю команду осыпало горящими щепками. Когда в борт шхуны попало третье ядро, «Звездный Всадник» закружил на месте и лег в дрейф. Корма занялась пламенем и ярко осветила реку. Шхуна Джона Патрика тонула вместе с экипажем.
– Спустить шлюпки! – крикнул он и повернулся к лоцману. – Давай ближе к берегу.
Река Делавер была чертовски холодная. Чем ближе к берегу, тем лучше. Бог даст, те матросы, кому удастся спастись, не окоченеют насмерть.
С вражеских кораблей тоже спускали шлюпки. Англичане постараются взять в плен американских повстанцев. Но главная их цель – схватить таинственного капитана, которого все называли Звездным Всадником. Джон Патрик Сазерленд тщательно скрывал свое настоящее имя, не желая, чтобы из-за него пострадала семья.
Но теперь он должен дать своим людям шанс уйти от погони. Англичане считали их пиратами и могли повесить всю команду «Звездного Всадника», пользующегося у них дурной славой, несмотря на то, что шхуна имела лицензию на морские перевозки от колонии Мэриленд.
Он и сам не желал окончить свои дни на английской виселице, а такая судьба ждет его несомненно, если англичане узнают, что капитан шхуны не кто иной, как Джон Патрик Сазерленд, дезертировавший с Британского флота. Кто поверит, что его опоили в грязном кабаке в Глазго, избили и заставили сражаться с теми, с кем он не ссорился. Солдаты, конечно, ни при чем, а вот король действительно крепко обидел их семью. И с этим ничего не поделать. Пусть хоть на американских берегах, ставших для них родными, не будет красно-мундирников.
Джон Патрик проследил, чтобы все сели в шлюпки, и приказал лоцману спускаться тоже. Вражеские пушки добивали шхуну. Следующее ядро пробило дыру как раз на ватерлинии. Джон Патрик и его первый помощник Айви оставались на корабле.
Двадцать минут. Осталось всего двадцать минут – и шхуна затонет.
– Сэр, – заорал Тауэр, второй помощник, – прыгайте в шлюпку!
Однако Джон Патрик покачал головой:
– После вас. Добирайтесь до берега.
– Мы подождем вас.
– Нет, я задержу англичан, пока вы не высадитесь на берег. Другого шанса у вас не будет.
И, поколебавшись, добавил, хотя ему очень не хотелось этого говорить:
– Теперь вы сами отвечаете за себя. Берегите друг друга. Вы были замечательной командой.
Джон Патрик махнул рукой и присоединился к Айви, своему первому помощнику, который стоял у одного-единственного уцелевшего орудия на капитанском мостике. Из этой пушки можно было вести огонь, эффективный лишь на близком расстоянии. Отчаянность положения придавала Джону Патрику и Айви дополнительные силы. Их подстегивало необыкновенно острое ощущение того, что время на исходе. Шхуна постепенно погружалась в воду.
Джон Патрик набил жерло порохом. Айви заложил ядра. Ствол раскалился, но прочищать его было некогда. Джон Патрик затаив дыхание навел орудие на английский барк, неуклонно догонявший шлюпки с его людьми. Ядро ударило в борт барка. А «Звездный Всадник» погрузился еще глубже.
– Пора уходить, кэп, – сказал Айви.
– Да, пора, – ответил Джон Патрик, вновь загружая пушку порохом и доставая ядро из корзины.
– Глядите, не взорвалась бы, – предупредил Айви.
– Если они начнут тушить пожар у себя на барке, им некогда будет преследовать наших, – ответил Джон Патрик, – помоги мне поточнее навести ствол.
Мощный Айви покачал головой, но подошел помочь своему капитану.
Баснословное везение изменило Джону Патрику. Радостное возбуждение, вызванное тем, что удалось потопить английское торговое судно, угасло под смертельным дождем из осколков погибшего корабля. Он потянул за крючок. Орудие ухнуло и подалось назад, заставив обоих мужчин отпрыгнуть подальше. В ответ на капитанский мостик обрушился шквальный огонь. Джон Патрик вздрогнул, почувствовав, как в тело впился осколок. Ноги у него подкосились, и он упал. Тело больше его не слушалось.
Верный Айви перевязал его вокруг туловища веревкой.
– Держитесь, кэп, – сказал он, – я спущу вас на воду, но будьте спокойны, Айви вас не бросит. Доставит на берег в целости.
Джон Патрик едва проговорил мертвеющими губами:
– Спасайся сам.
Ответа не последовало. Его потащили вниз. Ледяная вода накрыла его, потом, хватая ртом воздух, он выскочил на поверхность. Холод пронизывал до костей, но угасающим сознанием Джон Патрик понимал, что это хотя бы остановит кровотечение. Его тащили по воде. Он взглянул на шхуну. Объятая пламенем, она уже почти ушла на дно. Через несколько минут «Звездный Всадник» погибнет.
Джон Патрик закрыл глаза. Он не хотел видеть смерть своего корабля. Он изо всех сил цеплялся за остатки сознания. Только так он сумеет помочь Айви, который двигался все медленнее. Но тьма победила его, и он словно провалился в беспросветную, но теплую пустоту.
2.
Джон Патрик отчаянно бился о мачту, пытаясь разорвать путы, привязывавшие его к ней. Спина его вздрогнула под ударом кнута. Еще удар, еще, и он изо всех сил сдерживался, чтобы не закричать. Он не позволит им одержать победу. Им не удастся его сломить.
– Кэп?
Настойчивый, неотступный голос пронзил мрак кошмара.
– Джонни!
Голос был резкий. Прежнее, знакомое имя вырвало его из забытья. Так его звали в семье и еще Айви. Хотя в плену у пиратов Айви к нему по имени не обращался.
Медленно, с трудом Джон Патрик вынырнул из окутавшей его тьмы, полной ужасов.
– Айви? – еле-еле вымолвил он.
– Да, кэп, – последовал тихий ответ, и Джон Патрик открыл глаза.
Огромная, неуклюжая, нависшая над ним фигура двоилась, троилась. Голова у Джона Патрика болела, тело сотрясали то приступы леденящего холода, то яростного, жгучего жара.
– Надо доставить вас к хирургу, кэп.
Шхуна! Его люди! Джон Патрик попытался вспомнить:
– Команда?
– Ничего не знаю, кэп. Я не смог их найти. Мне пришлось прятать вас в камышах от красномундирников.
Джон Патрик дрожал. Одежда была совсем мокрой. Он огляделся. Хижина, где они находились, была самой убогой, ее уже давно покинули обитатели. Дырявая крыша текла немилосердно.
– Здесь мы оставаться не можем, – сказал Айви, – по всей округе рыскают англичане. И вам нужен врач.
– Мэриленд…
– Вам туда не добраться. Много крови потеряли. И пуля еще в теле. Я должен привести кого-нибудь на помощь. Мы недалеко от Филадельфии. У вас там есть кто?..
Джон Патрик заколебался. Да, кое-кто был. Сводный брат, с которым одно время он был очень близок. Но теперь Джон Патрик не доверял Ноэлю Маршу. Его брат заявил о своей преданности королю и теперь пользовался репутацией совершенно лояльного врача английских военных.
– Так как же, кэп? – настойчиво спросил опять Айви. Его широкое шведское лицо выражало крайнюю озабоченность.
Джон Патрик закрыл глаза.
– Помоги мне подняться.
– Не думаю, что…
– Помоги мне, Айви. – Джон Патрик внезапно обрадовался, что в его голосе прозвучали привычные стальные нотки. Оставалось только надеяться, что и тело не прогнется.
Айви явно сомневался в этом. Он был сильный мужчина, крупный, но ни унции жира. Широкое открытое лицо свидетельствовало об остром уме, унаследованном от отца-учителя. Айви, как и Джон Патрик, был насильно завербован в английский флот, только Айви схватили в балтиморской таверне, во время войны англичан с французами. Вот и вся разница. В первый адский год на флоте Айви был наставником и защитником Джона Патрика, однако с течением времени роли переменились, но каждый из них не раз спасал другому жизнь.
– Помоги мне встать, – упрямо повторил Джон Патрик.
Айви опустился на колено и, обняв Джона Патрика мощной рукой за пояс, помог ему подняться на ноги. Но те слабые силы, на которые он надеялся, покинули его окончательно, и сознание снова затуманилось.
– Так как насчет Филадельфии? – не унимался Айви. – Кто сможет оказать вам помощь?
– Может быть, мой брат…
– Ваш брат?
Джон Патрик никогда ничего не рассказывал о своей семье. Он даже не упоминал о ней. Так было безопаснее. Для них и для него. А что касается Ноэля, то в ушах у него снова зазвучали горькие слова Кэти: «Он – перевертыш, Джон Патрик. Он теперь против нас. Генерал Хоу – один из его пациентов. И генеральный штаб назначает совещания в его гостиной».
Брат? Нет. Больше он ему не брат. Мать и отец от Ноэля не отреклись, но Джон Патрик оторвал его от своего сердца. Англичане причинили слишком много зла ему и его семье, чтобы он мог проявлять понимание в отношении тех, кто им сочувствовал. Он написал Ноэлю горькое письмо, обвиняя его в сотрудничестве с врагами.
И теперь он не хочет и не может ползти к нему на брюхе, даже под угрозой заражения крови. А опасность этого чрезвычайно высока, особенно если пуля и впрямь застряла.
Джон Патрик попытался сдвинуться с места, но острая боль заставила его застонать.
– Как его зовут? – упорствовал Айви.
Джон Патрик попытался сосредоточиться, но боль была слишком сильная, и он не мог ей противиться.
– Джонни?
Джон Патрик заморгал. Опять знакомое имя. Айви чаще называл его «кэп», когда они были одни, и «сэр», когда их окружали матросы. Да, он, наверное, действительно совсем плох.
– Марш, – пробормотал он, – Ноэль Марш. Но я не уверен, что он не расскажет обо мне англичанам.
– Если расскажет, я его убью, – деловито ответил Айви, и Джон Патрик не сомневался, что Айви обязательно приведет угрозу в исполнение.
Филадельфия, 1777
Д-р Ноэль Марш прислушивался к возбужденному разговору со все возрастающей тревогой. Английские офицеры, собравшиеся в его доме для позднего чаепития, а точнее сказать, из-за любви к хозяйскому портвейну, только и говорили, что о гибели американской частной шхуны «Звездный Всадник». В течение нескольких месяцев шхуна была колючкой в боку генерала Хоу. Она отправляла на дно один английский корабль за другим, и о везучести капитана, а также его мореходном искусстве ходили легенды. Гибель шхуны вызывала всеобщее ликование.
– А капитана и команду схватили? – спросил кто-то у гостей.
Полковник Свейер покачал головой.
– Проклятого этого пирата найти не удалось, но пью за то, чтобы его повесили.
Ноэль снова наполнил бокалы портвейном. Ему тоже очень хотелось задать несколько вопросов. Например, удалось ли установить подлинное имя таинственного капитана? Нет, конечно. Иначе сегодня вечером он бы гостей не принимал.
– Ноэль?
Он поднял взгляд. На него как-то странно смотрели трое офицеров. Майор Роджер Гэмбрелл ухмыльнулся.
– Думаешь о мисс Кэри? Да, трудно представить себе женщину красивее. С такой можно забыть и о войне. Лейтенант Сондерс сказал, что видел тебя сегодня утром у них в доме. Говорят, что тебя частенько там встречают. Слишком часто, чтобы не обеспокоиться на этот счет.
Ноэль вспомнил, что лейтенант Эмис Сондерс очень разозлился, когда Аннетта Кэри, оборвав с ним разговор, поздоровалась с Ноэлем. Она хотела побеседовать с доктором об одном английском солдате, за которым ухаживала в своем доме, превращенном в госпиталь.
Под опеку мисс Кэри поступали только тяжелораненые. После битвы при Джермантауне понадобился вот такой большой частный госпиталь. Квакерская больница была переполнена. Ноэль вздрагивал каждый раз, входя в военный госпиталь. По его мнению, здесь все было пропитано заразой и находиться в нем было опаснее, чем вообще не получать никакого лечения.
Аннетта Кэри и ее тетушка сами предложили устроить госпиталь у них. Конечно, Ноэль обеими руками схватился за это предложение. Он, разумеется, отметил, что Аннетта – хорошенькая молодая леди, хотя она казалась слишком серьезной для ее возраста. Однако сердце Ноэля принадлежало другой и уже давно. Он обманул одну женщину, женившись на ней, в то время как любил эту другую. И больше такой ошибки он бы не повторил никогда. Воспоминание вновь пробудило чувство вины по отношению к Фелисити.
– Можете сказать лейтенанту, что с моей стороны ему опасаться нечего, – отрезал Ноэль, – я все еще ношу траур по своей жене.
– Но ведь она умерла три года назад, – заметил полковник Свейер. Голос его охрип, а лицо стало багровым от возлияний.
– Да, это верно, – с холодком отвечал Ноэль, – но у меня нет намерения снова жениться.
– Неужели ваша жена была настолько плоха? Или, наоборот, несравненно хороша? – раздался громовой голос майора Гэмбрелла.
Но этот вопрос Ноэль решил проигнорировать. Собравшиеся у него люди ему нужны. Обслуживая англичан-офицеров как хирург, он процветает.
Однако его ирландский волкодав Аристотель, по-видимому, оскорбился. Он покинул любимое место у огня, обвел беззастенчивых гостей презрительным, злым взглядом, передернулся и с чрезвычайным чувством собственного достоинства вышел из комнаты.
Полковник Свейер лукаво взглянул на майора:
– Наверное, пес решил, что твой вопрос дурного тона.
– Да я ничего плохого не имел в виду, – запротестовал Гэмбрелл, – откуда у вас этот чертов зверь?
– Он принадлежал одному из ваших офицеров, – ответил Ноэль, решив не упоминать о том, что прежний хозяин забил собаку до полусмерти.
Аристотель не любил красномундирников, но терпел их, потому что хозяин имел с ними дело.
Ноэль налил всем еще по стакану портвейна и предложил булочек, купленных Малькомом, его поваром, дворецким, камердинером и ассистентом в одном лице.
Свейер взял булочку.
– Так где, вы сказали, «Звездный Всадник» пошел ко дну? – спросил Ноэль, возвращаясь к интересующей его теме разговора. Элементарное любопытство, и только. Кто бы мог подумать, что это был вопрос жизни и смерти.
– Двадцать миль вниз по реке. Чертов мерзавец, ублюдок. Поднялся вверх по Делаверу и проскользнул в тумане под носом у наших сторожевых судов. Потопил «Сильвию». Но мы его сегодня сцапаем. Мимо наших патрульных ему не проскочить.
– А где его искать, кому-нибудь известно?
– Нет, но мы узнаем, когда допросим его команду, мы кое-кого взяли.
Ноэль сделал большой глоток. Обычно он пил умеренно, однако сейчас был из ряда вон выходящий случай. Он знал, что Звездный Всадник – не кто иной, как его сводный брат Джон Патрик Сазерленд. Прозвище – смертельно опасное. Сазерлендовская половина семьи питала особую любовь к звездам. Семейная легенда рассказывала, что один из предков Джона Патрика был известен под псевдонимом Звездолов, а мать иногда ласково поддразнивала отца Джона Патрика, называя его Звездным Искателем.
Как только Ноэль впервые услышал о Звездном Всаднике, он уже знал, что в деле замешан его брат. Дезертир из английского флота. Карибский пират. Торговец краденым оружием. А теперь еще и американский повстанец.
Кэти кое-что ему рассказывала о Джоне Патрике, но его отношения с ней прервались год назад, когда он, Ноэль, отказался подписать присягу на верность мятежному правительству. С тех пор семейные связи были разорваны, пациенты, которых он наблюдал и лечил несколько лет, утрачены. Сейчас он пользовал английских военных. Его жизни угрожала постоянная опасность. Его чувство собственного достоинства, которое он ценил превыше всего, теперь уже не казалось столь безусловным, как раньше.
И только отчим, Йэн Сазерленд, в то время как другие осыпали Ноэля упреками и поношениями, неизменно относился к пасынку одобрительно. В июле 1776 года Кэти, сестра отчима, овдовела. Ее муж погиб в битве с англичанами, и она бросила Ноэлю в лицо слова, ранящие, как удары кнута. А немного погодя его отчим Сазерленд пошел вместе с ним на конюшню.
– Ты отдаешь себе отчет в своих поступках? Ты знаешь им цену?
– Эй, – ответил он как всегда, когда разговаривал с Йэном.
Он с детства перенял у него шотландскую манеру говорить вместо «да» и «нет» – «эй» и «нэй». Он тогда просто боготворил Йэна. И сейчас любил, как любил бы родного отца.
– Я не хочу задавать тебе никаких вопросов, парень, – сказал спокойно Йэн. – Я знаю, ты делаешь только то, что считаешь правильным. И если тебе что-нибудь когда-нибудь понадобится…
– Ноэль?
Голос Свейера вернул его к действительности.
Ноэль вопросительно вздернул бровь.
– А как чувствует себя мистер Кэри? Есть какое-нибудь улучшение?
Ноэль покачал головой:
– Не слишком заметное.
Отец Аннетты причинял Ноэлю очень большое беспокойство. У мистера Кэри зажили раны, нанесенные пьяными патриотами. Но больше всего пострадали его умственные способности, его дух. Он полностью выключился из жизни. Он часами сидел, не говоря ни слова, очевидно, ничего не видя, не слыша и не замечая.
– Он все еще не говорит?
– Нет, – тихо ответил Ноэль.
– Одну бессвязную чепуху, – добавил майор. – Не знаю, зачем эти дикари нужны королю, – продолжал он очень уверенно, – самый подходящий момент отделаться от них. Ни хороших манер, ни воспитания. Право, настоящие дикари.
Повелительный взгляд Свейера заставил майора замолчать, а Ноэль презрительно скривил рот.
– Однако у них хороший портвейн, – сказал он сухо.
Майор вспыхнул.
– О присутствующих, конечно, речь не идет, – добавил он быстро. – Мы, естественно, вас к ним не относим.
– И естественно, – сказал Ноэль, – я вам безмерно благодарен за это исключение, однако часть моего семейства, живущего в Мэриленде, поддерживает мятежников, но я своих родных дикарями не считаю.
Свейер ухмыльнулся, глядя, как майор конфузливо ежится.
– Приношу свои извинения, – сказал майор. – Я не хотел вас обидеть.
– А я и не обиделся, – сказал Ноэль, подавляя чувство гнева.
Он вполне мог терпеть Свейера. Профессиональный вояка, что с такого взять. Но майора Гэмбрелла с его чванством, снобизмом и честолюбивыми замашками Ноэль не выносил.
Однако Гэмбрелл как племянник одного из адъютантов генерала Хоу был человеком влиятельным, и даже полковник Свейер не особенно нападал на него, хотя наглый и бестактный майор ему явно не нравился.
Свейер не раз говаривал Ноэлю: «Если надо чего добиться от генерала Хоу, Гэмбрелл может это устроить. Он выскочка, не забывающий о себе самом, но у него все схвачено». А Ноэлю всегда были нужны лекарства. Еще надо было, чтобы с жителями Филадельфии обращались пристойно и чтобы не очень притесняли мятежников, захваченных в плен. А чтобы добиться всего этого, надо было обслуживать английских военных.
– Ну, пора отправляться восвояси, – сказал упившийся Гэмбрелл, – у меня свидание с… одной леди.
– Да, мне тоже пора, – сказал Свейер, вставая, – как всегда, получил удовольствие. И где вы достаете такой портвейн?
– Да-да, – вмешался Гэмбрелл, – скажите, откуда он у вас? Моему дяде такой понравится.
– Это из очень ограниченного источника, – ответил Ноэль, – но для вас… посмотрю, что можно сделать.
Гэмбрелл взял свою шляпу из рук Малькома, который появился неожиданно, словно подслушивал за дверью. «И, наверное, подслушивал», – подумал Ноэль. Примеру майора неспешно последовали полковник Свейер и третий офицер.
