Текст книги "Рассказы (авторский сборник)"

Автор книги: Патриция Хайсмит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

Заиграла гитара. Казалось, звуки лились откуда-то снизу, где лужайка упиралась в темную стену деревьев и кустарников, хотя там и не было ничего, ни огонька. Гитара играла одна, однако ее звучание было таким богатым и насыщенным, что казалось, играют одновременно три инструмента. Мелодия скользила легко и плавно. Она была протяжной и причудливой. Время от времени гитарист трогал басовую струну, и тогда Меррику казалось, что в такт ей вибрирует его душа. Скорее всего это был популярный медленный фокстрот, что представлялось Меррику все более очевидным, – едва ли какая-нибудь известная ария из оперы великого композитора. Меррик глубоко вздохнул. Когда он и Хелена были в Амальфи, там играли эту же мелодию. Меррик никогда больше не слышал ее с тех пор. Ни он, ни Хелена не поинтересовались, как она называется, и не позаботились приобрести запись, которую могли бы взять с собой в Штаты. Ее тоже играли по вечерам на гитаре в их гостинице. Они знали, что услышат ее снова, точно некую птицу, которая поет на закате, и им также не нужно было узнавать ее названия, чтобы потом попросить музыканта исполнить ее для них, – она звучала сама.

За ужином Меррик сидел один за столиком, предназначенным для четверых. Стол находился возле балюстрады террасы, справа от него поднималась бугенвиллея, бледно-лиловая ветка которой лежала на перилах и едва не касалась белой скатерти рядом с его рукой. Меррик оглядел своих соседей по ужину. В основном это была молодежь. Он заметил молодоженов, все так же поглощенных друг другом и болтавших за столиком в центре террасы.

В самом конце террасы, в углу, за столиком сидела женщина со светло-каштановыми волосами, хорошо одетая, явно американка. Она была одна. Меррик прищурился, разглядывая ее, затем оглядел угол террасы позади женщины, напомнивший ему такой же угол террасы гостиницы в Амальфи. Там тоже росла бугенвиллея. Но в остальном эта гостиница ничем не походила на гостиницу в Амальфи. Не походила – и все же чем-то напоминала. К примеру, там тоже был запущенный сад, в состоянии, близком к дикой природе. И тут Меррик понял, что нашел наконец то место, которое искал.

– Закончили, синьор?

Тарелка Меррика с антипасто [2]2
  салат (ит.).


[Закрыть]была убрана, и улыбчивый официант, которому на вид было не больше шестнадцати, подал ему большое блюдо с феттучини [3]3
  лапша (ит.).


[Закрыть], чтобы Меррик сам положил себе, сколько захочет. Затем были поданы жареная телятина, овощи и большая корзина с фруктами, из которой Меррик выбрал грушу, и, наконец, десерт. Меррик попросил кофе, который ему принесли в сад, и выпил его, стоя у ограды, хотя были свободны и скамья-качалка, и две другие скамьи.

В сад вышла женщина со светло-каштановыми волосами. Меррик заметил у нее в ушах маленькие сережки. Она щелкнула несколько раз зажигалкой, пытаясь прикурить сигарету, но зажигалка лишь искрила.

– Позвольте? – Меррик направился к ней, вынимая на ходу свободной рукой свою зажигалку.

– О!.. Я вас не заметила. Спасибо.

Она совершенно не походила на Хелену, хотя там, на террасе, Меррик нашел какое-то сходство. Точно это Хелена сидела в углу террасы в гостинице в Амальфи.

– Вы только что приехали, не так ли? – спросила она приветливо. Вокруг ее синих глаз он разглядел лапки морщинок. Лицо было загорелым.

– Да. А вы здесь давно?

– Пять недель. Я приезжаю сюда каждый год. Я занимаюсь живописью в школе искусств. Так, увлечение. Вы обязательно должны заглянуть в нашу школу. Приходите до половины двенадцатого. Потом она закрывается, мы все уходим на набережную обедать.

Меррик слабо кивнул.

– Спасибо за приглашение. Непременно зайду. – Немного поколебавшись, он вернулся в гостиницу.

На следующее утро он прошел мимо художественной школы, располагавшейся в старинном здании с массивными воротами, за которыми был виден внутренний дворик, но не вошел. Он проследовал дальше, постоял некоторое время на берегу, глядя на воду и купальщиков, затем купил в газетном киоске «Нью-Йорк таймс» и лондонскую «Таймс». Меррик читал их, сидя на низком цементном парапете, когда к нему подошел какой-то мальчик и спросил, не желает ли он почистить туфли.

Меррик оглядел мальчика и улыбнулся.

– Почистить? Эти туфли? – Меррик носил темно-синие сандалеты.

Мальчик тоже улыбнулся. Его светло-голубые штаны были грязны и разодраны на колене.

– А что, спросить нельзя?

– Где же твоя щетка и все остальное? – добавил Меррик. – Чем ты собираешься чистить?

– Тут, – сказал мальчик и хлопнул по пакету, в котором явно ничего не было. – Всего пятьдесят лир. Почти задаром.

Меррик рассмеялся.

– Лучше я куплю тебе мороженое. Вот… – Он достал из кармана всю мелочь. – Как раз пятьдесят лир. – Меррик встал, точно повинуясь какой-то неведомой силе. – Пойдем, купим мороженое.

Они направились к стоявшей на набережной мороженщице. Мальчик скакал вокруг Меррика, точно был на невидимой привязи. Меррик купил ему двойную порцию шоколадного мороженого, – рот мальчика тут же окружила широкая коричневая кайма.

– Где вы живете в Америке?.. Зачем приехали?.. Надолго?.. А машина у вас есть?.. А лодка?.. А жена?.. А дом у вас в Америке большой?.. А сколько вам лет?..

Меррик отвечал на все вопросы с улыбкой, даже когда мальчик спросил его о жене.

Мальчик проводил его до почты, куда Меррик зашел, чтобы отправить письмо в «Меррик текстил», а потом и до гостиницы. Меррик был очарован его непосредственностью и полной раскрепощенностью: по пути мальчик остановился, чтобы помочиться, и сделал это прямо на обочине, даже не зайдя за дерево. Меррик уже собирался пригласить мальчика в гостиницу, угостить лимонадом и пирожным, но потом решил, что делать этого не стоит. Увы! – он не был столь же свободен от условностей, как этот ребенок. Мальчик чем-то напоминал ему маленького доверчивого щенка, каким-то чудесным образом выучившегося говорить.

В тот вечер Меррику еще больше понравился отель «Орландо». Гитара снова играла красивую мелодию. Меррик был настолько погружен в свои мысли о Хелене, что едва слышал официанта, когда тот обращался к нему, и отвечал лишь жестами. Он выпил кофе за столиком.

– Добрый вечер! Сегодня у нас намечается партия в бридж. Не хотите присоединиться? Кроме меня будут еще супруги Джифорд. Вы с ними уже знакомы? – Это была женщина со светло-каштановыми волосами.

Меррик посмотрел на нее прищурившись, так, словно она была далеко, за тысячу миль, а не стояла возле его стола. Ее голос звучал тихо. Меррик не мог вспомнить, что она сказала. Наконец он встал.

– Добрый вечер! Я…

– Вам нездоровится?

– Нет, все нормально.

– Многие себя здесь неважно чувствуют в первые дни, – улыбнулась она.

– Да. Я проходил мимо художественной школы, но не зашел, – сказал Меррик, решив, что она говорит о школе.

– Ну, зайдете в другой раз. Так как вы относитесь к бриджу?

Перед глазами Меррика внезапно промелькнула картина самоубийства на мосту, и он снова закрыл лицо рукой.

– Нет, спасибо. Я не играю, – ответил он вежливо.

Лицо женщины выразило удивление.

– Ладно. Не беда. Простите. – Она слабо улыбнулась и ушла.

На следующий день Меррик вышел из гостиницы лишь после полудня. Мальчик снова был на берегу. Он болтал с молодой парой, на вид англичанами, но, увидев, Меррика, махнул им рукой и бросился к нему.

– Здрасьте! Что вы сегодня делали?.. Почему вас не было утром?.. Сколько стоит ваша рубашка?.. А где вы родились в Америке?..

Они шли по берегу, собирая красивые камешки и кусочки цветной черепицы, отшлифованные водой. Мальчик поболтал с рыбаками, сидевшими на песке и чинившими длинные, цвета ржавчины, сети. Рыбаки называли его то Зеппе, то Джузеппе, смеялись и подмигивали Меррику, когда обращались к нему. Но Меррик мало что понимал из того, что они говорили, – это был диалект. Зеппе был босой и худой, но его глаза и улыбка – Меррик видел это – лучились жизненной силой, свойственной людям, которых не может сломить нужда. Меррик подумал о детях погибшего Бартуччи. Наверняка у них такие же глаза, только теперь нет улыбки. Меррик решил послать вдове немного денег. Он запомнил название городка на юге, где она жила. Можно послать денежный перевод, не указывая, от кого деньги. Эта мысль понравилась ему.

– Зеппе, – сказал он, когда, оставив рыбаков, они направились дальше. – Не хочешь сегодня вечером поужинать со мной в гостинице?

– Ух ты! – Зеппе остановился, молитвенно сложил руки и лучезарно улыбнулся. – Mamma mia, еще бы!

– Но тебе придется вести себя тихо, не шуметь за столом. Кстати, у тебя не найдется чистых штанов?

– Конечно! У меня есть дома настоящий костюм.

– Надень его. Ужин в восемь. Не слишком поздно для тебя?

– Поздно?! – фыркнул Зеппе и рассмеялся.

В тот вечер Меррик вышел в половине восьмого, боясь, что Зеппе может прийти раньше. Так оно и случилось. Мальчик надел новый коричневый костюм, великоватый для него, но туфли были стоптанными и нечищенными. Его расчесанные на пробор черные волосы еще хранили следы расчески.

– Здрасьте! – громко сказал он Меррику, но его глаза бегали по сторонам, он был явно в восторге от увиденного.

– Здравствуй! – ответил Меррик. – У нас еще есть время выпить лимонада. Пошли в сад!

Меррик разыскал официанта и заказал стакан лимонада и рюмку чинзано. В саду мальчик продолжал громко болтать, таращась по сторонам, но Меррик не слушал его. Чуть приподняв голову, он наслаждался гитарой и задумчиво глядел на скрытую за деревьями скамейку-качалку, на которой снова сидели молодожены. Мальчик, казалось, не замечал этого. Он жадно пил лимонад и болтал.

За ужином Зеппе ел с аппетитом и попробовал вина Меррика. Он заявил, что, когда вырастет, станет управляющим. Мальчик с охотой согласился отведать предложенный Мерриком второй десерт, после чего, прижав руки к животу и закрыв глаза, простонал: «Ой!» – хотя выглядел вполне здоровым. Меррик пил кофе и курил. Они засиделись за ужином, терраса была почти пуста.

– Можно, я схожу в туалет? – спросил мальчик.

– Конечно. Видишь ту дверь? – Меррик показал, но поняв, что ошибся, покачал головой и показал на нужную дверь. – Там на двери должна быть табличка «для синьоров», а не «для синьор».

Зеппе улыбнулся и ушел.

Он отсутствовал, как показалось Меррику, совсем недолго, хотя Меррик и не был уверен и даже машинально посмотрел на часы, словно это могло ему что-то сказать, ведь он не знал, когда именно мальчик ушел. Просто когда Меррик оглянулся, тот уже возвращался назад.

– Можно мне сигарету? – Это было второе, что попросил у него Зеппе.

– Боюсь, что нет, – ответил Меррик, отказывая во второй раз. Правда, будь они на улице, он дал бы мальчику сигарету. – Почему бы нам не прогуляться?

Они вышли на дорогу. Зеппе молчал, словно так действовала на него темнота.

– Где ты живешь? – спросил Меррик:

– Там. – Зеппе махнул назад.

– Тогда пошли в ту сторону. Уже поздно. – Меррик повернулся.

Когда они снова подошли к отелю «Орландо», Зеппе помахал рукой и сказал:

– Увидимся завтра на берегу. До свидания!

– До свидания, – попрощался Меррик.

– Grazie! [4]4
  Спасибо! (ит.)


[Закрыть]

– Prego! [5]5
  Пожалуйста! (ит.)


[Закрыть]

Меррик вернулся в гостиницу. Когда он проходил через вестибюль, управляющий, усатый мужчина, на вид лет около сорока, окликнул его:

– Синьор Меррик. – Он отвел Меррика в угол вестибюля. Но, прежде чем успел что-либо сказать, к ним подошла белокурая итальянка с большим бюстом и обратилась к Меррику:

– Извините, синьор, но мы не пускаем в наш отель уличных мальчишек. Ни под каким видом.

– Синьор… Подожди, Элеонора! Piano, piano. [6]6
  Тише, тише (ит.).


[Закрыть]Дай я поговорю сам. Мы ведь еще не уверены.

– Нет, уверены! – возразила Элеонора.

– Синьор, – продолжал управляющий, – только что у нас была совершена небольшая кража.

Теперь к ним присоединилась и американка со светло-каштановыми волосами.

– Здравствуйте. Послушайте… Я не хочу никого обвинять, но моя золотая пудреница, моя зажигалка…

– И еще пятьдесят тысяч лир, – вставила Элеонора.

– Все это было у меня в этой сумочке, – сказала американка, показывая Меррику декоративную сумочку. – Я заметила пропажу пару минут назад. Сумочка весь вечер была при мне, если не считать тех двух минут, когда я оставляла ее на столике в дамской уборной.

– Ловкий воришка. Он положил камешки для веса, – заметила Элеонора. – Покажите их.

– Это правда, – кивнула американка и слабо улыбнулась. – Камни с пляжа.

Меррик заглянул в открытую сумочку и увидел несколько кусочков черепицы, какие они с Зеппе собирали днем на берегу.

– Этот мальчик отходил от вас этим вечером? Он ходил в туалет? – спросила Элеонора. – Ходил, я видела. Он вставал из-за стола. Я знаю этого мальчишку. Он хулиган. Его зовут Зеппе. Как же его фамилия? – Она нахмурилась так, словно еще немного – и фамилия всплывет в ее памяти. Посмотрела на управляющего, затем на Меррика. – Где он живет?

– Не знаю. – Меррик, пожав плечами, убежденно добавил: – Я уверен, он ничего не крал.

Однако уверения Меррика не возымели действия – управляющий пошел к стойке звонить в полицию. Белокурая итальянка продолжала громко рассуждать об уличных мальчишках и о приличных гостиницах; американка была огорчена пропажей золотой пудреницы, но на Меррика не сердилась.

– Я, конечно, сделаю все, что смогу, – пообещал ей Меррик. – Обязательно. – Хотя он не имел ни малейшего представления о том, что может сделать для нее.

Разговаривая, Меррик и американка вышли в сад. Оба выпили по рюмке бренди. Меррик поперхнулся, ощутив неприятную острую горечь во рту. Он старался внимательно выслушать женщину. Но то, о чем она говорила, было малозначительным. Казалось, оба ждали чего-то. Когда Меррик наконец посмотрел на часы, была полночь.

Управляющий вышел к ним, чтобы сообщить, что полиция наведалась в дом родителей мальчика, но тот еще не возвращался.

– Его фамилия Дел’Изола. Он живет на Чита-Морта. – И махнул рукой в сторону района в верхней части города. – Синьора, мне очень жаль. Придется подождать до утра. – Управляющий вежливо улыбнулся и вышел.

Следующее, что помнил Меррик, – это горячая ванна, которую он принял. Он не мог поверить. Нет, это абсурд какой-то. Камни! Их может подобрать на берегу кто угодно. Конечно, такую уловку мог предпринять лишь взрослый опытный вор.

На следующее утро в десять часов, когда Меррик вышел из номера, управляющий, которого он встретил в коридоре, поздоровался с ним и сообщил:

– Мальчишка уже дома. По словам матери, он вернулся вчера ночью, очень поздно. Естественно, они все отрицают. Ни денег, ни пудреницы – ничего. Они заодно, вся семейка. – Он покачал рукой, ладонью вниз. – Полиция, естественно, обыскала дом.

– Вот видите, – сказал Меррик спокойно. – Мне жаль, что это случилось, но вы сами можете убедиться: Зеппе не виноват.

Губы управляющего разжались, но он ничего не сказал.

Меррик направился дальше. В вестибюле портье протянул ему телеграмму, которая, по его словам, только что пришла. Она была от Денизов.

Успокойтесь. Никуда не опаздываете. Мы еще в Цюрихе. Мюнхен переслал телеграмму. Увидимся Мюнхене. Любовью. Бетти – Алекс.

Должно быть, он телеграфировал им, что опоздает в Мюнхен, подумал Меррик. Но когда именно послал телеграмму, вспомнить так и не смог. Он помнил только охватившее его несколько дней назад сильное желание отложить все встречи и побыть в «Орландо» подольше.

Меррик зашел в небольшой городской банк и поменял две тысячи долларов в дорожных чеках на лиры. Затем отнес деньги в почтовое отделение и отправил четыре перевода, соответствовавших пятистам долларов каждый, в маленький город на имя вдовы Дино Бартуччи.

В то утро Зеппе не было на берегу. Меррик перекусил в ресторанчике на набережной и около двух заметил Зеппе, спускавшегося по ступенькам лестницы, ведущей на набережную. Мальчик скакал на одной ноге, держа руки в карманах. Потом он закружил, закрыв глаза, точно слепой танцор. По этим ужимкам Меррик догадался, что Зеппе заметил его. Наконец Зеппе приблизился, по-прежнему держа руки в карманах и настороженно улыбаясь.

– День добрый! – поздоровался Меррик.

– Привет!

– Я слышал, что полиция была у тебя прошлым вечером. И этим утром.

– Да. Но они ничего не нашли. А иначе и быть не могло! – Его руки взмыли вверх. – Я ничего не брал. – Глаза Зеппе горели праведным гневом.

Меррик улыбнулся и успокоился.

– Нет. Я и не думал, что это ты украл.

– Gesu Maria! [7]7
  Господи (ит).


[Закрыть]Полиция в моём доме! – Зеппе огляделся, проверив, не слушает ли их кто, хотя говорил негромко. Сидевший за ближайшим столиком мужчина не отрывался от парижской «Геральд трибьюн». – Никогда еще полиции не было в моем доме. Что вы им сказали?

– Ну… Конечно, не я просил их наведаться к тебе. Это была идея управляющего. Сядь, Зеппе. Они считают, что это ты украл вещи из сумочки одной дамы. Я не мог помешать им.

Зеппе что-то проговорил так тихо, что Меррик не расслышал, и покачал головой.

– Я уже поел. Хочешь чего-нибудь?

Они провели весь день вместе, поездили по городу на кароце [8]8
  экипаж (ит.).


[Закрыть]и постреляли из пневматического ружья в тире на набережной. Провожая Меррика, Зеппе остановился на последнем повороте дороги, что вела к гостинице, и, презрительно кивнув, в ее сторону, сказал, что дальше не пойдет.

– О’кей, – согласился Меррик. – Не обращай внимания, Зеппе. Может, завтра увидимся. – Он зашагал к гостинице.

Этим вечером женщина, которую обворовали, не разговаривала с Мерриком и даже не кивнула ему. Меррик решил не придавать этому значения. Она непроизвольно связывает его со своей пропажей, и тут ничего не поделаешь. После ужина Меррик долго сидел в саду на скамье-качалке, погруженный в свои мысли.

На следующий день Зеппе выглядел необычайно довольным, так же как и день спустя, когда сообщил, что его отец собирается купить телевизор.

Меррик, посмотрев на Зеппе, подумал: а что, если и правда – это он украл деньги и пудреницу? Меррик нахмурился. Нет. Его разум и сердце противились этой мысли.

– Зеппе, ты ведь не брал деньги из сумочки этой дамы?

Они стояли на берегу, прислонившись к перевернутой рыбацкой лодке.

– Нет, – ответил Зеппе, но менее категорично, чем три дня назад.

Меррик нахмурился и с усилием выдавил из себя.

– Я дам тебе… десять тысяч лир, если ты скажешь мне правду.

Зеппе озорно усмехнулся:

– Могу я увидеть деньги?

– Скажи сначала правду.

– Хорошо. Я украл, – сказал он кротко.

Меррик чувствовал, как ему не хватает воздуха, словно что-то тяжелое сдавило грудь. «Я тебе не верю», – мелькнуло у него в голове. Он не спешил достать деньги.

– Где же десять тысяч?

– Я тебе не верю. Докажи, что это ты украл.

– Доказать? – Озорная улыбка расплылась еще шире. Зеппе неторопливо вытащил руку из кармана и, оглядевшись по сторонам, раскрыл кулак. На ладони лежала губная помада, сиявшая фальшивой позолотой, хотя и явно дорогая. Корпус ее был украшен маленькими красными камнями, блестевшими, как граненые рубины. Всем своим видом она, казалось, говорила, что принадлежит богатой американке – женщине со светло-каштановыми волосами.

Меррик поверил. Он представил, как Зеппе дома вываливает из кармана свою добычу. Пятьдесят тысяч лир были тут же где-нибудь спрятаны, а золотая пудреница и зажигалка взяты кем-нибудь из членов семьи, возможно старшим братом, и проданы в Риме. Меррик, стиснув зубы, повернулся и зашагал прочь. Он шел медленно. Мальчик тащился следом, беспокойно спрашивая о чем-то, клянча и дергая Меррика за запястье. Но Меррик словно не замечал его. Он прошел то место, поворот, где сворачивают в город. Он шел все дальше по берегу. Наконец Зеппе отстал и поплелся назад. Меррик остался один.

В тот вечер Меррик сидел в саду допоздна, пока официант, который пришел собирать стаканы из-под догоревших свечей, не напомнил ему, что скоро будут запирать ворота. Меррику было неприятно возвращаться по коридору гостиницы в свой номер. Это означало для него заново пережить то мучительное чувство стыда, когда он узнал, что Зеппе воришка.

Меррик получил с утренней почтой свои четыре денежных перевода. Конверты были нераспечатаны. На каждом стоял штамп «DEFUNDO»,что означало в переводе с итальянского «скончался». Может, перепутали мужа и жену, решил Меррик, хотя на каждом конверте слово «синьоре» было написано достаточно четко. Меррик направился с конвертами на почту.

– О да, – кивнула женщина в окошечке, в котором принимали почтовые переводы. – Мы обратили на них внимание этим утром… – Нет, это не ошибка. Жена тоже умерла. – Она обернулась: – Франко! Подойди, пожалуйста, на минуту.

Вышел темноволосый молодой человек, посмотрел на конверты и кивнул.

– О да! – Затем посмотрел на Меррика. – Да, синьор. Я действительно в курсе. Дело в том, что в этом городе живет моя двоюродная сестра. Мать отравила газом себя и своих пятерых детей. Это случилось каких-то два или три дня назад.

Меррик был ошеломлен.

– Вы уверены?

– Конечно, синьор. Sicuro. [9]9
  Конечно (ит.).


[Закрыть]Штамп « DEFUNDO» был проставлен тем почтовым отделением. Кроме того, моя двоюродная сестра писала мне.

– Благодарю. – Меррик собрал свои конверты. Один, два, три, четыре. Каждый, казалось, был ему оплеухой.

– Синьор, вам нужно получить деньги, – сказала женщина в окошечке. Меррик обернулся. – Что вы будете с ними делать? – задала она риторический вопрос, улыбнулась и пожала плечами. – Вы знали эту женщину?

Меррик покачал головой.

– Нет.

Минут через пять он вышел с документом, который позволял получить деньги в городском банке. Вернувшись в гостиницу, Меррик сел в саду. Он пропустил обед и около восьми с неохотой вернулся в гостиницу, чтобы принять ванну и поужинать. В тот вечер он сказал официанту, что хочет провести ночь в саду, безразлично, закроют ворота или нет.

– Прохладно, – заметил официант.

– Не очень.

К закату похолодало, но Меррик не обращал внимания. После полуночи он сходил сменил брюки и спортивную рубашку, после чего вернулся в сад с книгой, но читать не смог. Лишь в саду он почувствовал себя спокойно, так, словно здесь ему открылся смысл жизни или цель собственного существования. Хотя он и сознавал, что Хелены не было с ним физически, в то же время ее дух незримо присутствовал в саду. Нет, Меррику не чудился голос Хелены, но он ощущал ее присутствие в каждой частичке воздуха, в каждой травинке, в каждом цветке, кусте или дереве. Она любила сад так же сильно, как и он. Впрочем, и сам образ Хелены представал Меррику не столь зримым, сколь чувственным. Он не думал о ее улыбке, а о добром, приветливом характере. О крепком здоровье – она каталась на лошади, играла в теннис, плавала, вплоть до самой гибели. О ее хлопотах по дому – даже тогда, когда они уже смогли позволить себе держать прислугу, Хелена продолжала готовить, и каждый обед не обходился без приготовленных лично ею блюд.

Белокурая итальянка, имя которой Меррик забыл, подошла к нему и попыталась убедить вернуться в гостиницу.

– Мне здесь хорошо, – ответил Меррик. – Может, я кому-то мешаю? – добавил он с вызовом.

Она сказала, что, мол, боится за его здоровье, что он может простудиться, и поинтересовалась, не случилось ли чего с его номером.

– С моим номером ничего не случилось. Мне просто хочется побыть в саду, – ответил Меррик.

Спустя некоторое время пошел дождь. Меррик сидел на скамье-качалке, над которой был лишь небольшой навес, и его ноги промокли. Но он не обращал внимания. Какой же сад без дождя! Двое или трое служащих гостиницы выбегали к нему, чтобы поговорить, и бегом возвращались обратно. Когда дождь кончился, вышли пять человек – трое говорили с Мерриком, а двое просто стояли и с любопытством слушали.

– Разве я мешаю кому-то? – возразил им Меррик. Это было единственное, что он сказал, но даже это их явно обеспокоило.

Наконец подошел еще один человек, представившийся доктором. Он присел на скамью рядом с Мерриком и доверительно заговорил с ним. Но Меррик не слушал.

– Мне хочется побыть в саду, – объяснил он.

Человек ушел.

Меррик понимал, что последует, если он будет наслаждаться садом слишком долго. Докурив сигарету, он поднялся, прошел в вестибюль и попросил счет. Затем отправил Денизам телеграмму о том, что выезжает в Мюнхен. Снова в путь.

Перевод с английского А. Васильева