Текст книги "Прекрасная обманщица"
Автор книги: Патриция Гэфни
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 28 страниц)
Кэтрин оттолкнула его изо всех сил, словно ужаленная гадюкой. Ее глаза, еще секунду назад подернутые дымкой желания, стали метать огненные стрелы.
– Да как ты смеешь? – прошипела она полным ненависти голосом.
Ее грудь бурно вздымалась, по лицу было видно, какая буря страстей раздирает ее изнутри. Жестом величайшего отвращения она отерла рот ладонью, а потом сплюнула на землю.
Бэрк выждал несколько страшных секунд, борясь с захлестнувшим его желанием убить ее на месте. Его кулаки непроизвольно сжимались и разжимались, лишь каким-то нечеловеческим запредельным усилием ему удалось сдержаться и не схватить ее за горло. Когда он наконец заговорил, его голос прозвучал очень тихо, но был полон ненависти не меньше, чем ее собственный.
– Я хочу увидеть, – сказал он совершенно искренне, – как тебя повесят.
На миг, равный доле секунды, ему показалось, что в ее глазах промелькнула обреченность, но она гордо вздернула подбородок, а взгляд, полный отчаяния, если и был, тут же исчез.
– Животное, – бросила она.
Теперь в ее взоре уж точно ничего не было, кроме горечи и злобы.
Бэрк повернулся к ней спиной и направился туда, где его жеребец мирно пощипывал травку. Сердце молотом стучало у него в груди от разочарования и обиды. Он привел назад кобылу и подошел к Кэтрин, чтобы усадить ее на лошадь. Она невольно отступила на шаг, брезгливо скривив губы при одной мысли о его прикосновении. Неистово чертыхаясь, он обхватил ее поперек туловища, как сноп, и грубо взвалил на спину кобылы, потом вскочил на своего жеребца и пустил его быстрой рысью, не оглядываясь назад.
«А не повернуть ли ей в противоположном направлении?» – мелькнула в голове у Кэтрин шальная мысль. Но от нелепой, хотя и соблазнительной мысли, пришлось сразу же отказаться. Вместо этого она распрямила ноющие плечи и пустила кобылу такой же рысцой, сверля глазами спину Бэрка прямо между лопаток. Ах, если бы у нее был пистолет!
* * *
– С чего начнем, с ванны или с ужина, любовь моя? – спросил Бэрк, бросив взгляд на Кэтрин.
Она сидела босая, свернувшись калачиком у только что разведенного огня.
Не дожидаясь ответа, он повернулся к горничной.
– Думаю, начнем с ванны. Побольше горячей воды. Да, и принесите бутылку вина. Ну а потом ужин. Подайте прямо сюда, в комнату.
Горничная поклонилась и вышла, прикрыв за собой дверь.
Кэтрин протянула к огню промерзшие пальцы и попыталась унять дрожь. Короткий, но тряский путь, который им пришлось проделать в сгущающейся темноте, буквально доконал ее. Пока она тащилась по ступеням на второй этаж вполне приличного, хотя и непритязательного трактира, на нее накатила волна дурноты и головокружения. Пришлось ухватиться за перила, чтобы устоять на ногах. Бэрк, уже достигший верхней площадки, сердито поторопил ее, а она опустила голову, чтобы скрыть свое побелевшее, покрывшееся испариной лицо. Рухнуть в обморок прямо у него на глазах – нет, это было бы слишком большим унижением. Но теперь, сидя у огня, она позволила себе оглянуться на него. Он стоял, прислонившись к двери, скрестив руки на груди, и холодно следил за нею сквозь прищуренные веки. Они долго смотрели друг на друга с молчаливой враждебностью. Наконец Бэрк презрительно покачал головой и занялся распаковкой багажа.
Десять минут спустя раздался стук в дверь, и несколько слуг внесли ванну, ведра, от которых поднимался пар, мыло, полотенца, а также бутылку вина и два бокала. Когда они наполнили ванну и ушли, Бэрк сел на край кровати и раскурил трубку.
– Итак? – спросил он с невинным видом, насмешливо поднимая бровь и кивком головы указывая ей на ванну.
Содрогнувшись от возмущения, Кэтрин поняла, что он собирается сидеть и смотреть на ее купание. Краска гнева бросилась ей в лицо, но она проглотила просившийся с языка язвительный ответ. Господи, да что ей за дело в конце концов? Пусть чертов ублюдок думает, что он ее смущает, раз уж ему это доставляет удовольствие. Нет, больше он ее не смутит, она вообще перестала что-либо чувствовать по отношению к нему, кроме отвращения и жгучего желания снова удрать от него при первой же возможности, но на сей раз уже навсегда. На секунду в голову закралась предательская мысль: ведь не далее, как час назад, она позволила себя поцеловать и едва не отдалась ему прямо посреди дороги… Но Кэтрин решительно отмела ее в сторону. Подобным воспоминаниям не было места за стеной ненависти, которую она воздвигла в своей душе, чтобы выдержать предстоящее ей тяжкое испытание.
Она подняла глаза, и опять их взгляды скрестились в молчаливом, но непримиримом поединке. Ах вот оно что? Этот самодовольный ублюдок бросает ей вызов? Думает, у нее духу не хватит его принять? Мысль о том, что он считает ее малодушной, придала ей недостающей смелости.
Кэтрин поднялась на ноги и, не отворачиваясь, с высоко поднятой головой, начала раздеваться. Пальцы у нее дрожат просто от холода, уверяла она себя. Уронив на пол отяжелевшее от сырости платье, она поколебалась всего секунду, а потом решительно стянула с плеч сорочку. Глупые мысли продолжали осаждать ее: наверное, она страшно отощала, одна кожа да кости. Нет, нельзя забивать себе голову подобным вздором! Не все ли ей равно, что он о ней подумает? Выпрямившись и держа руки вдоль тела, даже не пытаясь хоть как-то прикрыться, взглянула на Бэрка самым ясным и безмятежным взором, на какой только была способна. Она убедилась, что он больше не смотрит на нее с презрением. Нет, теперь он вглядывался в нее с таким напряженным вниманием, с такой страстью пожирал глазами ее наготу, что ей все-таки пришлось отвернуться. Казалось, что от ванны ее отделяет многомильный переход. С трудом преодолев это расстояние, Кэтрин подумала: не сесть ли в ванну лицом к нему? Уж тогда бы она точно ему показала, что ей плевать на грязные игры испорченного мальчишки. Но храбрости у нее на это не хватило, и она торопливо погрузилась в горячую воду, повернувшись к нему спиной и испустив громкий вздох облегчения.
Бэрк задумчиво потягивал вино, ни на минуту не спуская глаз с хрупкой белой шейки. Как грациозно плещутся в курящейся паром воде ее тонкие руки! Вскоре ему пришлось отложить трубку. Оставив ее на ночном столике у кровати, он налил вина во второй бокал, пересек комнату и остановился возле ванны, глядя на Кэтрин с наглой ухмылкой. Она невольно прикрыла руками грудь, старательно удерживая взгляд в какой-то неведомой точке на дальней стене. Бэрк насмешливо фыркнул. Его так и подмывало сказать ей, что не стоит себя утруждать: уж не настолько ее груди хороши. Но он не смог произнести вслух столь очевидную неправду.
– На, выпей.
Он протянул ей бокал. После секундного колебания Кэтрин приняла оборонительную позу, подтянув колени к груди, взяла бокал и отпила глоточек, потом другой.
– Спасибо, – сухо поблагодарила она.
Казалось бы, можно было надеяться, что теперь он уйдет, но он не ушел. Вместо этого он опустился на одно колено рядом с нею, небрежно опершись локтем на край ванны, окунул в воду указательный палец и с нарочито праздным видом провел черту по ее голени. Кэтрин затаила дыхание. Его рука лениво скользнула вверх к ее колену и принялась вкрадчиво поглаживать его. Когда его пальцы добрались до внутренней стороны бедра и слегка нажали, вынуждая ее чуть-чуть развести ноги, она ахнула и шлепнула его по руке с такой силой, что небольшая волна мыльной воды выплеснулась за край ванны и залила ему рубашку. Коротко рассмеявшись, Бэрк отпрянул назад. Его глаза засветились нездоровым весельем.
– Откуда у тебя синяк? – спросил он без особого сочувствия, указав на ее колено.
Ее губы сжались.
– Английское гостеприимство.
Он вопросительно выгнул бровь, но, увидев, что она не намерена вдаваться в подробности, решил переменить тему.
– Ну, Кэт, разве тебе не любопытно узнать, почему я не умер?
– Я бы не сказала, что это так уж «любопытно», майор, – огрызнулась она в ответ, поглядывая на него с опаской.
Бэрк снова рассмеялся, весьма довольный собой, и коснулся рукой маленькой красноватой ранки у себя на лбу чуть ниже линии волос.
– Если бы ты целилась лучше, я бы уже отправился к праотцам. Но, к счастью, этого не случилось. Просто по твоей милости я едва не истек кровью, как недорезанный поросенок.
Кэтрин предпочла умолчать о том, что, если бы он не ударил ее дверью по запястью, выстрела бы не было. Нет, так гораздо лучше: пусть думает, что она сама спустила курок. Она хотела, чтобы он так думал.
– Я наделала за свою жизнь немало ошибок, о многом приходится сожалеть, – вызывающе заявила она. – Но больше всего мне жаль, что не хватило времени выучиться стрелять без промаха.
Его глаза помрачнели, улыбка погасла. Одной рукой он взял намыленную губку, а другой крепко обхватил ее затылок и, не обращая внимания на испуганный вздох, начал смывать запекшуюся кровь у нее со лба. Кэтрин поморщилась от боли, и его движения стали немного мягче.
– Порез неглубок, – заметил он безучастно.
Когда ранка была промыта, Бэрк поднялся и швырнул губку в воду.
– Поторопись, пока вода не остыла. Я тоже хочу помыться.
С этими словами он отошел к столу и вновь наполнил свой бокал, а потом растянулся на кровати, открыл книгу и погрузился в чтение.
Убедившись, что он действительно занят чтением, девушка принялась мыть волосы. Она скоро закончила и выпрямилась, ища глазами полотенце. Увы, горничная оставила полотенца в изножии кровати, но Катрин заметила это слишком поздно. Бэрк перевернул страницу. Обреченно вздохнув, она вылезла из ванны и на цыпочках, роняя на ходу капли, направилась к кровати. Когда она подошла ближе, он закрыл книгу и с ухмылкой положил ногу в сапоге прямо на груду полотенец. Его глаза, ничего не упуская, с откровенной наглостью охватили ее всю с головы до ног. Чувствуя, как кровь пульсирует во всем теле болезненными толчками, Кэтрин яростно, но безуспешно потянула на себя верхнее полотенце. Она подняла на него взгляд, полный бешенства. От этого его ухмылка стала еще шире.
– Когда ты голая, я могу смотреть на тебя часами, – любезно пояснил Бэрк.
– Можешь… убираться… ко всем чертям! – прохрипела она, дергая раз, другой, третий, пока трофей наконец не остался у нее в руках.
Завернувшись в полотенце, Кэтрин на негнущихся ногах отошла к камину, ухватилась за каминную полку и слепо уставилась на пламя, чуть не плача от злости. Вслед ей раздался негромкий, прямо-таки сатанинский смешок.
Через несколько минут, когда мучительное сердцебиение немного успокоилось, она подбросила дров в камин и помешала поленья кочергой, стараясь дышать полной грудью. Может, он уже наигрался в свои дурацкие игры, натешился вдоволь и теперь оставит ее в покое? Склонившись над огнем, девушка распушила волосы. Тут у нее за спиной раздался скрип половицы, а через секунду она почувствовала, что он рядом. Кэтрин медленно выпрямилась и посмотрела на него. Опершись одной рукой о каминную полку, Бэрк другой развязывал шейный платок. Все это время он не сводил с нее глаз, словно кот, поджидающий у мышиной норки. Чего ему еще надо? – подумала она устало. Впрочем, гадать пришлось недолго: он начал расстегивать рубашку. Все понятно, теперь он собирается раздеваться у нее на глазах. На миг у нее мелькнула соблазнительная мысль: а что, если попытаться побить его, играя по его собственным правилам? Он на нее смотрел – вот и она на него посмотрит с таким же бесстыдным интересом, пока он раздевается. Может, настанет его черед смущенно отвернуться? Но мысль ушла так же быстро, как и пришла. Когда Бэрк, нимало не смущаясь, взялся за верхнюю пуговицу панталон, Кэтрин торопливо повернулась к нему спиной. Опять раздался легкий смешок. Он подошел ближе и, действуя пальцами, как гребешком, начал расчесывать ее волнистые, все еще влажные волосы. Она замерла, не оборачиваясь, прекрасно сознавая, что любая попытка возмущения или протеста только позабавит его. Ну уж нет, такого удовольствия она ему не доставит. Но вот он отодвинул волосы в сторону и нежно провел губами по ее шее. Его теплое щекочущее дыхание заставило ее затрепетать. Она попыталась отступить в сторону, но Бэрк удержал ее на месте, обняв за талию. Он крепко прижался к ней сзади, и Кэтрин с изумлением и ужасом почувствовала, что он возбужден. Когда он переместил руку ей на грудь, она испустила судорожный вздох и вырвалась. Бэрк сделал шаг к ней и остановился. Они мерили друг друга взглядами на расстоянии трех футов. Оба тяжело дышали. Кэтрин решилась заговорить только когда поняла, что голос ее не выдаст.
– Не смейте ко мне прикасаться, майор Бэрк. Слава Богу, я больше не должна притворяться, что мне это нравится.
Бэрк знал, что она лжет, но все равно оскорбление привело его в ярость.
– Мне бы следовало прислушаться к совету старика Макки, а я вместо этого чуть было не снес бедняге голову, – прорычал он. – Помнишь, что он мне говорил насчет тебя? А я-то, дурак, обозвал его свиньей!
– А он и есть свинья! Такая же грязная, как и ты!
– Но именно так и поступают с публичными девками, Кэт! Уж кому знать, как не тебе!
Они уже перешли на крик.
– Нет, это тебе лучше знать! Никто, кроме публичных девок, не станет иметь с тобой дела!
Нелепо было обижаться на столь безосновательный выпад, но Бэрк почему-то почувствовал себя уязвленным до глубины души и в ярости ударил кулаком по стене, а Кэтрин подскочила от неожиданности. Полотенце, служившее ей единственным одеянием, вот-вот грозило соскользнуть, она в испуге подхватила его и попятилась.
– С чего это ты так раскипятился? – прокричала она. – Если кто и пострадал, то только я! Я была обманута!
– Обманута? Не смеши!
– Да, обманута! Ты бессовестный и лживый трус, мошенник, все, что ты умеешь, это дурить голову женщинам… Использовать их для своих грязных забав!
– Ты меня чуть не убила!
– И поделом!
В дверях послышался робкий стук.
– Войдите! – рявкнул Бэрк.
Кэтрин испуганно ахнула и поспешила подобрать с пола свою мокрую сорочку.
Горничная опасливо всунула голову в дверь, словно ей предстояло войти в клетку с дикими зверями.
– У-ужин, сэр?
– Да! Несите его сюда!
– Да, сэр.
Служанка раскрыла двери настежь и внесла тяжелый, уставленный всякой снедью поднос, подпирая его плечом. От накрытых крышками блюд неслись такие соблазнительные запахи, что у Кэтрин закружилась голова. Она потеряла всякий интерес к спору.
Служанка поставила поднос на постель и сделала реверанс, не спуская настороженного взгляда со странной парочки. На мужчине были одни только панталоны и больше ничего, а на женщине – ну просто ничего, кроме полотенца, свое исподнее она держала в руках.
– Желаете еще воды для ванны? Эта небось уже простыла.
– Обойдемся, – раздраженно пробормотал Бэрк, – можете идти. Хотя нет, постойте! Вот, возьмите это платье, его надо хорошенько вычистить. – Он указал на валявшееся на полу платье Кэтрин. – И сапоги тоже.
Подобрав с полу перепачканное землей платье и промокшие насквозь сапожки, служанка еще раз торопливо присела и пулей вылетела за дверь.
Бэрк бросил взгляд на Кэтрин. Она не сводила глаз с подноса, стоявшего на кровати.
– Можешь меня не ждать, – ядовито прошипел он. – Обожаю холодную ванну перед ужином.
– Сам виноват, – огрызнулась Кэтрин.
Она неуверенно распрямилась, не зная, что предпочесть: мокрое полотенце или мокрую сорочку.
С тяжелым вздохом Бэрк вернулся к столу, где оставил свою дорожную сумку, и, немного порывшись в ней, вытащил чистую шелковую рубашку.
– Надень вот это, – приказал он, протягивая рубашку Кэтрин.
Девушка взяла рубашку и остановилась, ожидая, пока он повернется спиной. Он этого не сделал. И опять гнев, не давая дышать, поднялся у нее в груди подобно воздушному шару.
– Хватит на меня пялиться, черт бы тебя побрал, проклятый сатир!
На щеках у нее выступили багровые пятна, глаза угрожающе сверкнули. Она даже топнула ногой, и это заставило Бэрка рассмеяться.
Он поднял руку усмиряющим жестом:
– Ладно, Кэт, я не буду на тебя глядеть, хотя ты, кажется, сама не понимаешь, что требуешь невозможного. Ну все, все, вот видишь, я отвернулся. Можешь протанцевать джигу в чем мать родила, я не стану смотреть. Можешь мне поверить, я человек слова.
– Ха! Вот уж чего нет, того нет.
И все же она сбросила полотенце и всунула руки в широченные рукава его рубахи, доходившей ей почти до колен. В нее можно было завернуться дважды. Еле ковыляя, Кэтрин доплелась до кровати и забралась под одеяло. Наконец-то можно подтянуть к себе вожделенный поднос! Она с благоговейным трепетом принялась снимать крышки с блюд. С полминуты Бэрк наблюдал за нею через плечо с невольной улыбкой, потом стащил с себя панталоны и вступил в еле теплую ванну. Черт побери, она доводила его до белого каления!
За спиной у него раздавалось легкое позвякивание посуды и столовых приборов, то и дело сопровождаемое тихим довольным урчанием. Что ж, вряд ли ей за то время, что она находилась в бегах, довелось поесть досыта. И все-таки интересно, откуда у нее этот огромный синяк на колене? И еще множество ссадин и царапин поменьше, которые он заметил у нее на теле. А впрочем, что ему за дело до злоключений, выпавших на ее долю за последние два дня? Она ведь дважды пыталась его убить! Такая женщина не заслуживала сочувствия.
Он откинулся назад в ванне и закрыл глаза. Тотчас же перед его мысленным взором возникло видение, настолько ясное и отчетливое, что его можно было принять на явь. Но нет, это было всего лишь воспоминание. Кэт, стоящая перед ним, обнаженная и сгорающая от желания. Это случилось всего сорок восемь часов назад. А потом она в него выстрелила. Однако память все меняет, все кажется не таким, как было на самом деле. На несколько мгновений он позволил себе забыться, наслаждаясь воспоминаниями о том, что произошло между ними в тот долгий дождливый день в гостинице, но вскоре спохватился: возникшие в мозгу образы оказались невыносимо волнующими. Бэрк выпрямился в ванне и принялся яростно плескать и лицо холодной водой. Не следует позволять себе слишком сильно увлекаться мыслями о Кэтти Леннокс, ничего хорошего из этого не выйдет. Он дал себе слово никогда больше к ней не прикасаться, разве что для того, чтобы ее помучить, пока они еще вместе. Хорошо, что пробыть вместе им осталось совсем недолго, Бог даст, дня два-три, не больше.
Бэрк поднялся, вышел из ванны и подошел к постели, чтобы взять полотенце. Девчонка уже заснула, все еще сжимая в руке полупустой бокал с вином. Ну и слава Богу: если бы они заговорили друг с другом, это опять кончилось бы ссорой. Обтираясь полотенцем, он снова стал смотреть на нее. Ни у одной из знакомых ему женщин не было таких волос, он даже не знал, как определить их цвет. «Рыжий», конечно, ближе всего, но это такое обыденное, банальное слово… совершенно не воздающее ей должного. В ее волосах было слишком много золота и еще какого-то непередаваемого «тигриного» оттенка, а иногда они казались темными, как красное дерево. Бэрк так засмотрелся на нее, что даже позабыл о голоде, и очнулся, лишь ощутив зябкий холод.
Он подбросил дров в камин, надел чистую рубашку и сел на постель. Кэтрин даже не пошевелилась. Осторожно, чтобы не разбудить, Бэрк высвободил бокал из ее пальцев. Потом он снял крышку с первого блюда. Пусто. Лишь капля застывающего, как желе, коричневатого соуса. Он снял вторую крышку. Пусто! То же самое с третьим и четвертым блюдом. На пятом, предназначенном для десерта, остался крошечный кусочек яблочной ватрушки. Бэрк покачал головой, не веря собственным глазам. Эта рыжая чертовка, будь она неладна, оставила его без ужина!
11
– Кэт, на помощь! Спаси нас, Кэт!
Такой беспомощный ужас звучал в их голосах, что она горько разрыдалась, не в силах прийти им на выручку. Ее руки были крепко связаны за спиной, и человек по имени Томас загонял кол ей в живот. Прикованная к месту, она захлебывалась от слез, но не могла даже кричать. Майкл и Рори умоляли ее спасти их, но она была намертво привязана к земле и лишь мотала головой из стороны в сторону в безнадежном отчаянии. Их крики стали затихать, зато рев у нее в ушах все усиливался, казалось, ее голова сейчас лопнет. Грубые пальцы вцепились ей в плечи подобно когтям зверя. Кошмар закончился так же, как и всегда: лицо Уэллса склонилось над нею, словно воплощение мирового зла, вытеснив все вокруг, его громоподобный голос заклинал ее: «Смотри на меня! Смотри!»
Задыхаясь, Кэтрин села в постели. Ее лицо было залито слезами, тело покрылось испариной, но, взглянув на Бэрка, она увидела, что он еще спит. Значит, на этот раз обошлось без крика. Облегченно переведя дух, она опять опустилась на подушку.
Через несколько минут, по мере того, Как бледнела, уходя из памяти, сцена кошмара, напряжение стало спадать. Кэтрин ощутила, как холодная горечь наполняет ей душу, и приветствовала новое чувство печальной улыбкой. Несколько лет назад, когда кошмар преследовал ее чуть ли не каждую ночь, она старалась вообще не смыкать глаз, но усталость брала свое, и наваждение повторялось с мучительной неизбежностью. Однако с течением времени оно стало приходить все реже и реже; в эту ночь страшный сон привиделся ей впервые за несколько месяцев. Его возвращение Кэтрин встретила с каким-то стоическим невеселым удовлетворением, ибо кошмар воскресил лютую ненависть, которую она столько лет таила в своем сердце, и обострил притупившуюся было жажду мести. Ей со стыдом пришлось признать, что за последнее время она позволила себе размякнуть. Джеймс Бэрк отвлек ее от исполнения высокого долга. Неизвестно, как ему это удалось, с уверенностью можно было сказать только одно: он обладал каким-то низменным, животным магнетизмом, которому она необъяснимым образом поддалась в минуту женской слабости. Но больше этого не повторится.
Она опять села в кровати и спустила ноги на холодный пол. Бэрк спал по-прежнему крепко, тяжело дыша во сне. Небо за окном только-только начало светлеть. Кэтрин встала. Поврежденное колено отказывалось сгибаться, правое плечо, которое Бэрк едва не вывернул, пытаясь отнять у нее нож, сильно ныло. Каждый мускул взывал о милосердии, умоляя ее лечь обратно в постель и уснуть, но неприятные ощущения лишь укрепили ее решимость.
На цыпочках пробравшись к столу, где Бэрк оставил сумки с поклажей, она принялась осторожно рыться в одной из них. Что ей надеть? Вчера вечером горничная забрала ее льняное платье и сапожки. Наконец ее пальцы нащупали что-то мягкое и бархатистое. Ее зеленое платье! А вот и башмаки. Кэтрин обрадовалась и в то же время ощутила досаду: раз он захватил ее вещи, значит, был уверен, что найдет ее. Ну ладно, угрюмо сказала она себе, на этот раз у него ничего не выйдет.
Потом девушка пробралась к стулу, на котором висел оставленный им камзол, и сунула руку во внутренний карман. Уж теперь-то она не сбежит с пустыми руками, как в прошлый раз! Без малейших угрызений она вытащила из туго набитого кошелька две золотые монеты, после чего вернула кошелек на место. Не украсть ли и нож? Нет, пожалуй, не стоит.
Собрав все в кучу, Кэтрин беззвучно выскользнула из комнаты, прямо в холодном коридоре сняла с себя белую рубашку Бэрка, а вместо нее натянула платье и башмаки. Ни белья, ни чулок. Пробравшись по коридору к лестнице, она остановилась и прислушалась. Все было тихо. Подобрав юбки одной рукой, она спустилась вниз, стараясь производить как можно меньше шума, и пробежала через пустующий в этот предрассветный час пивной зал к входной двери. Дверь была заперта, но засов легко скользнул в пазу, и через несколько секунд девушка оказалась во дворе, вдыхая полной грудью холодный утренний воздух. Прижимаясь ближе к стене трактира и низко пригибаясь, чтобы не быть замеченной из окон первого этажа, она прокралась на задний двор, торопливо огляделась по сторонам (на более тщательный осмотр времени не было) и бросилась к дверям конюшни. Ей удалось бесшумно проскользнуть сквозь тяжелые двери сарая. Прислонившись к ним изнутри и задержав дыхание, Кэтрин опять напряженно прислушалась. Тишина. Слава Богу! Ее сердце как будто забилось вновь после долгого перерыва.
Так, теперь надо найти жеребца Бэрка. На этот раз она намеревалась оставить ему усталую кобылу. В конце концов, рассудила Кэтрин, если ее поймают, то повесят за конокрадство с таким же успехом, как и за участие в заговоре.
Она быстро прошла вдоль короткого ряда стойл, вглядываясь в полутьму в поисках серого жеребца. Вот он – последний в ряду. Конь встряхнул головой, словно приветствуя ее.
– Привет, красавчик, – прошептала она, протянув руку, чтобы его погладить.
– Как это мило с твоей стороны, Кэт.
Кэтрин прижала руку ко рту, чтобы заглушить крик, рвущийся из самой глубины, и бессильно прислонилась спиной к перегородке позади себя. Бэрк, прятавшийся позади жеребца, поднялся на ноги и навис над нею подобно хищной черной птице. Он стремительно обогнул стойло и подошел к ней. От него исходила такая явная угроза, что девушка невольно вскинула вверх обе руки: на мгновение ее охватил безумный животный страх. Бэрк остановился в двух шагах от нее. Поняв наконец, что он не собирается ее бить, она медленно, с опаской, опустила руки. Лицо майора невозможно было разглядеть в темноте, но его гнев был явственно ощутим. Усилием воли она взяла себя в руки.
– Я не могла уснуть… Решила прогуляться и…
– Прекрати.
В его голосе звучал металл. Кэтрин дерзко вскинула голову.
– Мне плевать, что ты думаешь!
– Правда? А вот посмотрим, как ты запоешь, когда я днем буду привязывать тебя к лошади, а ночью – к кровати!
Вся кровь отхлынула от ее лица. Она открыла было рот, но не смогла вымолвить ни слова; ужас парализовал ее, в голове было пусто. Он крепко взял ее за руку и провел по проходу к дверям, поддерживая и не давая упасть. Во дворе яркий утренний свет ударил ей в глаза, и она пришла в себя.
– Постойте!
Кэтрин попыталась высвободиться из его цепких пальцев. Бэрк не отпустил ее, но остановился и повернулся к ней лицом. Кроме них, на испещренном следами копыт конюшенном дворе никого не было.
– Постойте, – повторила она, стараясь выиграть время. – Вы… Вам вовсе не надо меня привязывать, майор. Я больше не буду убегать, обещаю.
– Ах ты обещаешь. – Его улыбка была полна презрения. – Твои обещания ничего не стоят.
– Пожалуйста! – взмолилась она. – Бэрк, ради Бога, не надо меня привязывать!
– Почему? – отрывисто бросил он, не сводя с нее глаз.
– Потому что… я этого не вынесу!
Кэтрин опустила глаза и отвернулась, уже сожалея, что призналась ему в своей слабости. Можно было не сомневаться, что он использует это против нее.
– Послушайте, Бэрк, – продолжала она, стараясь казаться спокойной, – если вы меня привяжете, мы не сможем двигаться быстро. Вы же хотите избавиться от меня как можно скорее, разве не так? Даю вам честное слово, я больше не стану пытаться сбежать. Клянусь! Я родом из Шотландии, мое слово нерушимо!
С этими словами она положила руку на сердце и ясным взглядом посмотрела ему прямо в глаза. Бэрк долго глядел на нее, не в силах решить, верить ей или нет. Может быть, эта торжественная поза как раз и есть всего лишь поза? Солнце, встающее у нее за спиной, осветило ее стройную, хрупкую фигуру золотистым сиянием, рыжие волосы вспыхнули огнем. Она была похожа на христианскую мученицу, готовую стоически принять страшную казнь. Но он твердо решил, что больше не позволит себя одурачить, не станет терять рассудок, дав волю страстям только потому, что эта девка чертовски хороша собой. С другой стороны, она, разумеется, права: если ее привязать, им придется двигаться черепашьим шагом. И еще: ему действительно не терпелось от нее избавиться, тут она не ошиблась. Им давно уже пора было появиться в Ланкастере. Слава Богу, у него есть дела поважнее, чем гоняться по всему Озерному краю за какой-то вероломной потаскухой. Но он так и не ответил на свой вопрос – можно ли ей верить?
Когда Бэрк в конце концов нарушил молчание, его голос прозвучал как будто из глубокого колодца, до краев наполненного подозрительностью и недоверием.
– Стало быть, ты даешь слово?
– Да, даю слово!
Ее глаза загорелись надеждой.
Сделав всего один шаг, Бэрк подошел к ней вплотную и взял ее за плечи.
– Ладно, Кэт, будь по-твоему. Но я тебя предупреждаю: если ты лжешь, тебе придется об этом здорово пожалеть. Больше, чем ты можешь вообразить.
– Я не лгу, – ответила она едва слышно.
В горле у нее пересохло, по всему телу мгновенно пробежала дрожь.
– Отлично.
Еще минуту он не сводил с нее подозрительного взгляда, потом повернулся и зашагал прочь.
Кэтрин чуть не упала наземь от облегчения. Она, покорно последовала за ним обратно в трактир. Ее шатало от пережитого испуга. Еще чуть-чуть, и ей пришел бы конец. Теперь он, конечно, глаз с нее не спустит до самого отъезда. Что ж, придется отложить бегство на послеполуденные часы.
* * *
Благоприятный случай представился через час после второго завтрака.
Они ехали по узкому проселку, напоминавшему зажатое между крутыми утесами ущелье. Вдруг Кэтрин заметила прямо посреди дороги в двадцати футах впереди себя некий странный предмет, больше всего похожий на тыкву. Подъехав поближе, она остановилась (предмет оказался действительно тыквой) и озадаченно взглянула на Бэрка. Он тоже остановил коня рядом с нею. Они вместе недоуменно осмотрели неожиданную находку, не зная, что и думать, но тут их внимание привлек сдавленный крик, раздавшийся из-за ближайшего поворота. Бэрк бросил на девушку хмурый предупреждающий взгляд и поскакал вперед, машинально положив руку на седельную сумку, в которой держал пистолет. Кэтрин без колебаний последовала за ним.
– Эй, есть тут кто-нибудь? Сюда! На помощь! – звал незнакомый голос, в котором слышалось отчаяние.
За поворотом она увидела, как Бэрк спешился и подбежал к завалившейся набок крестьянской телеге, а потом разглядела под нею человека.
– Слава тебе, Господи! Наконец-то меня нашли!
Перед ними был явно фермер, мужчина средних лет, одетый в прочный домотканый кафтан. Он лежал в канаве, придавленный своей телегой, а рядом валялось оторвавшееся колесо. Лошадь мирно щипала мох у дороги в нескольких шагах от них. Лицо фермера было перекошено от боли и залито слезами, но он улыбкой приветствовал склонившегося над ним Бэрка.
– Серьезные повреждения? – спросил Бэрк, окинув его взглядом.
– Да уж! Обе ноги сломал, – прокряхтел фермер, – а все по дурости своей, да только теперь от этого не легче.
Кэтрин соскочила с кобылы, спрыгнула в канаву, едва не поскользнувшись в грязи, и опустилась на колени рядом с поверженным фермером. На красном, покрытом испариной лице раненого появилось благодарное выражение, когда она отерла ему лоб платком.
