Текст книги "Меч и пламя"
Автор книги: Патриция Филлипс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)
Рейф первым пришел в себя и отступил.
– К несчастью, нашим желаниям не суждено осуществиться. Вы обручены с Хью д’Авраншем, а не со мной.
Его полные горечи слова охладили ее страсть быстрее, чем ушат холодной воды.
– Простите меня, миледи, мне не следовало этого делать. Я позволил себе забыться, и у вас есть все основания для самого сурового укора.
– Нет, Рейф де Монфор, я не собираюсь ни в чем вас укорять. Напротив, я готова рукоплескать вам. – Ее не так-то легко было сбить с толку. – Еще никто и никогда не целовал меня так, как вы. Даже если ничего подобного больше не повторится, я буду лелеять это воспоминание до конца своих дней.
Голос Адель дрожал от волнения; однако вопреки ожиданиям, услышав столь откровенное признание, Рейф не заключил ее в объятия; напротив, он старался держаться от нее на расстоянии, снова вернувшись к прежним учтиво-церемонным отношениям между ними. Свистнув, он подозвал к себе Вэла, который чуть было не свалился в придорожную канаву, вынюхивая кроликов.
Молодые люди в молчании вернулись назад той же дорогой, по которой пришли. Входя в боковую дверь аббатства, они казались воплощением серьезности и благопристойности, так что Адель даже задалась вопросом, не было ли все происшедшее между ними простой игрой ее воображения.
Рейф передал Вэла на попечение Адрика, после чего вежливо поклонился Адель и пообещал прислать еду прямо в ее комнату.
Оставшись в одиночестве в своей маленькой келье, Адель не стала посылать за камеристками, поскольку ей требовалось время, чтобы совладать с чувствами. Марджери и Кейт знали свою хозяйку слишком хорошо, чтобы не заметить ее разрумянившееся лицо и прерывистое дыхание. Адель все еще дрожала от волнения; она до сих пор ощущала вкус губ де Монфора и жар его тела рядом с собой. Кроме того, она была немало озадачена и обижена тем, что барон так резко прервал их объяснение. Чем больше Адель над этим размышляла, тем труднее ей было поверить в то, что он на самом деле обнимал ее и целовал в губы. Но еще более невероятным ей казалось то, что она назвала его – своего сюзерена, человека, который обладал властью даже над ее отцом, – по имени, а он признался в том, что хотел бы видеть ее своей. Хотя это было правдой, Адель все же задавалась вопросом, не грезила ли она наяву.
Теперь, после одного мимолетного проявления нежности, Рей отправился ужинать со своими людьми, а она чувствовала себя так, словно значила для него не больше, чем старая обувь.
Девушка в гневе ударила кулаком по подушке, покрывавшей сиденье, словно пыталась вбить в него хоть немного здравого смысла. Ей хотелось услышать от этого мужчины заверения в том, что она ему небезразлична, – тогда, даже если придется выйти замуж за д’Авранша, у нее по крайней мере останутся воспоминания, которые она будет лелеять до конца своих дней.
Воспоминания! Адель презрительно фыркнула. Воспоминания станут для нее слабым утешением, когда она окажется узницей в замке Саммерхей. Ей нужно было нечто гораздо большее.
Оставив еду нетронутой, Адель подошла к окну и, опустившись на скамью, выглянула наружу. Ночной мрак нарушал только слабый свет фонарей, горевших у ворот аббатства. Те слова, которые сказал ей Рейф, были равнозначны признанию в любви… или нет? Если он действительно любит ее, почему допускает, чтобы она стала невестой другого? Адель упала духом при мысли о том, что барон де Монфор просто играл ее чувствами. Она знала, что мужчины часто поступают так, хотя сама не обладала опытом по этой части – ведь до сих пор за ней никто не ухаживал.
Прижавшись щекой к холодной каменной кладке окна, Адель уставилась в темноту, страстно желая, чтобы Джос поскорее пришел ей на выручку. Здесь, в аббатстве, ее нетрудно будет найти, если только он догадается расспросить местных жителей. Потом он сможет увезти ее подальше от ненавистного брака, навязанного ей королем, и, что еще важнее, подальше от Рейфа де Монфора.
Они тронулись в путь еще до рассвета. Джос так и не появился, поэтому Адель пришлось стиснуть зубы, расправить плечи и смириться с тем, что впереди ей предстоит еще один день неприятного путешествия.
Дул сильный ветер, голоса невыспавшихся солдат звучали угрюмо. Несмотря на то что Адель не ожидала никаких открытых знаков внимания со стороны де Монфора, она все же втайне надеялась на улыбку или хотя бы на рукопожатие украдкой – в знак того, что она занимает особое место в его сердце. Однако он по-прежнему держался с ней вежливо, но отчужденно и сразу же покинул, после того как убедился, что она готова отправиться в путь.
Адель с досадой поджала губы. Никто во дворе аббатства не должен был догадаться о том, что они обменялись поцелуями и, более того, почти признались друг другу в любви. Возможно, в этом-то все и дело – Рейф де Монфор не стал признаваться ей в любви потому, что не испытывал к ней никаких чувств. Пока они продвигались вперед под мерный цокот копыт, Адель с горечью размышляла над своим последним предположением, чувствуя, как холодный ветер проникает ей под плащ.
В конце концов совершенно пав духом, Адель решила, что, если Рейф и дальше собирается относиться к ней без всякого участия, она будет вести себя столь же равнодушно по отношению к нему. Возможно, он ожидает от нее больше теплоты в те редкие мгновения, когда они скрыты от посторонних глаз, однако она преподаст ему урок, оставаясь холодной и отчужденной. На глазах девушки выступили слезы: она вынуждена была признаться себе в том, что сама будет страдать от этого.
Они, не останавливаясь, миновали несколько небольших поселков, после чего купили себе еду на деревенской ярмарке и устроились на привал в защищенной от ветров лощине рядом с дорогой. Кони мирно пощипывали траву, а солдаты с удовольствием развалились на поросшей вереском земле, довольные возможностью отдохнуть.
Де Монфора нигде не было видно, и Адель, предоставленная самой себе, молча завтракала вместе со своими горничными. Позднее выяснилось: пока они отдыхали и наслаждались едой, де Монфор поехал назад, чтобы отправить вьючных животных по дороге на север и отослать две трети своих людей вместе с багажом в замок Фордем. Оставшаяся небольшая группа солдат с единственной повозкой свернула на восток, сопровождая своего господина и его подопечных в Саммерхей.
Их дальнейший путь тянулся мимо лесов и болот, по поросшим вереском холмам и пустошам, пестревшим желтым утесником. В вышине кружили кроншнепы; их крики смешивались с пронзительным визгом чаек, которых пригнала сюда, на землю, надвигающаяся буря.
Наконец вдали показался приютившийся у подножия холмов город. К этому времени ветер усилился, небо заволокло тучами. Из разговоров солдат Адель поняла, что в городе им предстояло провести ночь. Это было очень кстати: подхваченный ветром мокрый снег неприятно обжигал ей щеки.
Тропа привела их вниз, в долину. Вдоль узких, вымощенных булыжником улиц небольшого городка тянулись убогие домишки, жавшиеся друг к другу, словно подвыпившие гуляки. Среди них выделялось несколько жилищ побогаче, видимо принадлежавших наиболее удачливым торговцам, однако их сравнительная роскошь посреди окружавшей нищеты выглядела подозрительно. Большая часть строений в городе была сооружена из прутьев, обмазанных глиной, и лишь некоторые, построенные наполовину из дерева, могли похвастаться черепичными крышами и расписными фасадами.
– Мы остановимся на ночь в «Митре», – объявил Рейф, поравнявшись с дамами. – Там вас ждут теплый очаг и вкусная еда. Что касается погоды, то она, похоже, испортилась окончательно.
Адель кивнула. Она не разжимала губ, чтобы не выдать своего возмущения. Никто бы не услышал, если бы он сказал ей хотя бы одно доброе слово, вежливо осведомился о ее здоровье, спросил, не замерзла ли она и не голодна ли после долгого пути. Однако он промолчал – видимо, потому, что его ее судьба нисколько не заботила, и в результате Адель испытывала все возраставшую жалость к себе.
– Суточный переход в таких краях, как наши, может стать суровым испытанием, – обратился к ней Адрик, который ехал рядом с дамами, указывая путь. – Вам лучше следовать за мной, миледи. К несчастью, завтра в городе ярмарочный день и потому везде полно народа; тем не менее кошелек с золотом способен творить чудеса.
Они подъехали к харчевне, во дворе которой толпилось множество людей, так что вновь прибывшим трудно было развернуться на лошадях. Им пришлось силой отвоевывать себе место возле большого каменного корыта, из которого обычно поили скот.
Адель уже собралась спешиться, как вдруг почувствовала, что чья-то рука обхватила ее за талию. Сквозь застилавшую глаза белую пелену она увидела лицо де Монфора – он подошел, чтобы помочь ей спуститься на землю.
– Пойдемте со мной. Сейчас вам станет теплее. – Он увлек ее за собой к ближайшей двери.
Стряхнув с капюшона мокрый снег, Адель переступила порог харчевни. Общий зал с низким потолком был ярко освещен огнем, пылавшим в камине. Навстречу, приветствуя путешественников радушной улыбкой, тут же выступил хозяин трактира в кожаном фартуке, повязанном поверх округлого брюшка. Конюх уже успел получить увесистый кошелек с монетами, который для верности спрятал за пояс, а поскольку со стороны знатного лорда и его спутников вполне можно было рассчитывать на большее, он готов был приложить все усилия, чтобы им угодить.
Гостям были предложены расставленные на потрескавшемся деревянном столе подогретое вино с пряностями, хлеб и жареное мясо. Как знатную особу, Адель пристроили поближе к пламени очага, чтобы она могла высушить промокшую одежду, – для этого некоторых из прибывших ранее довольно грубо оттолкнули в сторону.
Девушка затрепетала от удовольствия, когда жар очага коснулся ее застывших пальцев, отогревая их. Она уже не раз задавалась вопросом, не останутся ли ее ноги навсегда скрюченными, спина – негнущейся, а пальцы – онемевшими от холода. Марджери суетилась вокруг госпожи, снимая плащ, стаскивая ботинки и стряхивая с них мокрый снег. Она настолько вошла во вкус, что даже оттолкнула локтем двух путешественников, когда те попытались бочком пробраться обратно к камину.
Ставни трактира были плотно затворены, не давая прорваться внутрь метели, свистевшей за окнами; общую комнату наполняли ароматы пива, жареного мяса и мокрой шерсти. Внезапный шум у двери возвестил о появлении де Монфора. Хозяин тут же устремился навстречу своему высокопоставленному гостю, торопясь усадить его рядом с его дамой у камина.
От внимания Адель не ускользнуло, что владелец трактира принял ее за супругу де Монфора; она также заметила и то, что Рейф не стал его поправлять. Он кивнул головой, и по его знаку Марджери и Кейт удалились в противоположный угол комнаты, где его люди уже расселись вокруг большого стола.
У Адель перехватило дыхание от того, что они сидели рядом на виду у всех в столь шумном и многолюдном месте. Улыбка на лице де Монфора была такой нежной, что ей стоило большого труда не ответить ему тем же. Но она опустила глаза и продолжала есть молча. Рейф между тем перекинул ногу через скамью и уселся рядом с ней, взяв для себя поднос с хлебом и мясом и осушив кубок теплого, терпкого на вкус вина.
– Итак, леди, – произнес он наконец, – неужели у вас из-за погоды совсем отнялся язык?
– Вовсе нет. Вам нужно благодарить за это только себя.
– А разве я сделал что-то дурное?
Адель обернулась и оказалась с ним лицом к лицу. Они сидели так близко друг от друга, что у нее заныло в груди.
– Вы постоянно ведете себя так, словно мы с вами едва знакомы.
– Вот оно что! А по-вашему, я должен вести себя с вами иначе?
Адель почувствовала, как щеки ее заливает румянец.
– С чуть большей… – Она не решилась сказать «нежностью», хотя ей на ум не пришло более подходящего слова.
– Должен напомнить вам – мне поручено доставить вас к вашему будущему мужу. Уж не хотите ли вы, чтобы я погубил вашу репутацию, а заодно и свою, лаская вас у всех на виду?
Уловив в его голосе еле сдерживаемый гнев, Адель смущенно опустила глаза.
– Я хочу, чтобы вы относились ко мне с большей благожелательностью, – произнесла она после долгой паузы. – По крайней мере я этого заслуживаю.
Рейф усмехнулся и снова наполнил свой кубок.
– Люди не всегда получают в этой жизни то, чего они заслуживают. Разве вы сами в этом не убедились? В противном случае нашему королю не так-то легко было бы усидеть на троне, а половина наших дворян не имела бы крыши над головой. Если я чем-нибудь вас обидел, то прошу прощения.
И опять Адель так ничего и не сумела от него добиться. Она недоумевала, как вообще могла вообразить, будто ей это удастся.
– Видите ли… после того, что произошло вчера, я… ну, словом… мне казалось, что…
Его лицо омрачилось.
– Мои вчерашние действия были ужасной ошибкой.
– Ошибкой! – Адель чуть не ахнула. – Вы хотите сказать, что сожалеете о случившемся?
– Нет. Просто, на мой взгляд, это было ошибкой.
– Но я так не считаю.
Он с усмешкой взглянул на нее:
– Вы хотите снова услышать то, что причинит вам боль?
Вся ее недавняя решимость оставаться холодной и равнодушной растаяла без следа в этой жарко натопленной комнате под действием его близости и нескольких выпитых кубков вина.
– Мы с вами оба знаем, что я не питаю никакого расположения к своему будущему жениху.
– Нам обоим также известно, что долг чести требует от меня доставить вас в его замок. За неповиновение королю мужчина может провести весь остаток жизни в темнице или даже лишиться головы. – Рейф выразительным жестом приставил ладонь к своей шее.
– Тем не менее вы отказались следовать за королем во Францию, – напомнила Адель, после чего осушила до дна свой кубок. Де Монфор тут же наполнил его снова. – В этом случае вы поступили вопреки его воле.
– Верно, я не из тех безмозглых придворных, которые готовы всегда и везде сопровождать его, и он прекрасно это понимает. Однако, по правде говоря, леди, я не вижу никакого способа расстроить вашу помолвку.
Адель судорожно сглотнула. Совсем не это она ожидала от него услышать. Когда она обернулась и посмотрела на него, ей снова стало не по себе. До чего же он красив! Светлые глаза Рейфа при свете камина, казалось, излучали ласку, линия рта заметно смягчилась. Она вспомнила тот миг, когда он сжал ее в объятиях и его теплые губы приникли к ее губам.
Внезапно Адель охватило жгучее желание испытать нечто подобное еще раз.
– Я надеялась, что вы… найдете какой-нибудь выход.
Он уже поднес кубок к губам, но вдруг отставил его в сторону.
– Выход? То есть вместо замужества я отвезу вас обратно в Эстерволд?
– По крайней мере вы могли бы не везти меня в Саммерхей.
Он пододвинулся к ней, не сводя глаз с ее лица.
– И куда же вам хотелось бы отправиться вместо этого?
– Я бы с удовольствием поехала с вами, милорд, поскольку не прочь увидеть собственными глазами замок Фордем, – дерзко ответила Адель, понизив голос до шепота. Она вдруг осознала, что была слегка навеселе, иначе не почувствовала бы, как вино струится по ее жилам вместе с кровью. – Только таким образом и мое, и ваше желания могут осуществиться.
Посмотрев на нее сверху вниз, Рейф с трудом поборол внезапное побуждение прижать ее к себе, впиться в ее мягкие, сочные губы. В его уме проносилось множество разных планов, один безрассуднее другого. Надо быть сущим болваном, чтобы позволить ей уговорить его пренебречь своим долгом, – но надо быть еще большим болваном, чтобы упустить такую возможность.
Рейф отыскал под столом ее руку, и Адель вздрогнула от радости, когда он заключил ее крохотную ладонь в свою. Она была с ним настолько откровенна, что при всем желании не могла бы добавить ничего к собственным словам – разве что прямо попросить его сжать ее в объятиях.
– Вы, конечно, понимаете, что, помня о вашей репутации, я обязан на людях держаться от вас подальше. Неужели вы не догадываетесь, что только поэтому я всегда относился к вам с таким… – Он сделал паузу, словно подыскивая нужное слово.
– Безразличием? – подсказала Адель, у которой от вина голова пошла кругом.
– Уважением, миледи. – Уголки губ Рейфа растянулись в усмешке. – Однако я боюсь, что теперь вы хотите от меня большего, много большего…
Адель улыбнулась, и голос ее дрогнул, когда она произнесла игривым тоном:
– Ох, милорд, вам ли об этом говорить? Я слышала, что хозяин трактира принял меня за вашу супругу, и вы не подумали исправить его ошибку.
Рейф отвернулся, не зная, что ответить. Она была права. Возможно, услужливый хозяин уже велел подготовить для высокопоставленных гостей самую лучшую из всех своих комнат. Де Монфор предвидел это и тем не менее не сказал ни слова, чтобы его остановить, – должно быть, потому, что в голове у него вертелась лишь одна мысль, к которой он не раз возвращался, чтобы снова ее отбросить.
– А вам была бы приятна роль моей супруги? – осведомился он, крепче сжав ее руку.
– Более всего на свете, – призналась Адель. Она придвинулась к нему на скамье, и их бедра соприкоснулись, отчего по спине у нее пробежала дрожь удовольствия.
Рейф наклонился к ней, словно собираясь что-то сказать, но тут со стороны двери послышался шум и в комнату ворвался один из его людей:
– Милорд, пойдемте скорее со мной. Там Айво…
Адель зажмурилась, чувствуя, что весь мир вокруг нее рушится. В один миг ее красавец Рейф вскочил со скамьи и, начисто позабыв о любовных похождениях, в три прыжка промчался через всю комнату к выходу. Девушка была тем более поражена, что сама она еще не вышла из сладостного забытья. Будь они неладны, эти правила куртуазности!
Адель с виноватым видом украдкой окинула взглядом помещение. Похоже, никто не обратил на нее ни малейшего внимания, кроме Марджери и Кейт. Заметив, что их госпожа осталась одна, они тут же приблизились и сели на скамью рядом с ней.
– Прикажете готовить вас ко сну, миледи? – спросила Кейт, веки которой в теплой комнате откровенно слипались.
– Да, но только после того, как вы поедите. Отправляйтесь ко мне в спальню и распакуйте вещи. Нет… я пока еще не собираюсь спать, – решила Адель, пока Марджери собирала ее разбросанную одежду. – Дайте мне мой плащ и ботинки: я хочу выйти наружу и посмотреть, что там стряслось.
Не обращая внимания на обычные протесты Марджери, девушка оделась и поднялась с места, но неожиданно комната заходила ходуном у нее перед глазами. Ей потребовалось сосредоточить все свое внимание, чтобы пробраться через переполненный людьми зал.
Когда Адель наконец достигла пустого коридора, ведущего наружу, она увидела, что внешняя дверь трактира открыта и во дворе царит страшная суматоха. Происходила она из-за того, что в город на ярмарку прибыло множество людей, и в результате жилые помещения приходилось отвоевывать, а большинству вновь прибывших приходилось ютиться в стойлах вместе с животными.
Проникшая во двор трактира толпа шумными криками подбадривала двух мужчин, сцепившихся посредине мокрого, мощенного булыжниками двора, каждый из которых, смачно ругаясь, пытался сбить противника с ног. В одном из дерущихся Адель узнала Айво, солдата из отряда де Монфора. Рейф властным тоном приказал драчунам разойтись, а когда это не подействовало, схватил обоих противников за шиворот и развел в разные стороны. Обидчик его подчиненного был еще подростком, и, когда он повис в воздухе, удерживаемый железной хваткой барона, его костлявые ноги задергались вверх и вниз, как у марионетки.
– А ну, прекратите, болваны! Вы что, хотите убить друг друга? – проворчал де Монфор. – Из-за чего вышла ссора, Айво, выкладывай!
– Он хотел обокрасть меня, милорд!
– Вот как?
Противник Айво неистово замотал головой:
– Ты лжешь!
– Нет, это ты лжешь, вор! – раздался из толпы женский голос. – Теркельд всем нам хорошо известен, ваша светлость.
Рейф обернулся в сторону молодой женщины, выступившей вперед из рядов зевак: ее спутанные белокурые волосы, локонами падавшие на плечи, были припорошены снегом. Женщина украдкой подобралась к нему поближе, круглые синие глаза окинули его оценивающим взором.
– И ты тоже известна всей округе, Герда, – парировал обвиняемый, – как самая отъявленная шлюха по эту сторону от Ашфорда.
– Помолчал бы лучше! – ухмыльнулась она, после чего снова обратила все внимание на Рейфа: – Я все видела, ваша светлость. Ваш человек сидел тут, занимаясь своими делами, а он втихомолку подкрался, чтобы стащить его ужин.
– Так вот оно что! Неужели вы подрались из-за еды? – удивился Рейф.
Его вассал покраснел, не решаясь смотреть хозяину в глаза.
– Да, с этого все началось, милорд. Потом он явился за другими вещами.
– Верни все, что украл, и тогда я не стану сдавать тебя властям, ты, негодный мальчишка, – проворчал Рейф, встряхнув Теркельда за шиворот. Затем он ушел, предоставив окружающим разбираться самим. Узелок парня привлек к себе всеобщее внимание, когда другие разъяренные свидетели тоже обнаружили там свои пропавшие вещи.
Мокрый снег повалил снова, и Рейф плотнее запахнул свой плащ, чтобы сырые холодные хлопья не проникали за воротник. Он бросил взгляд на освещенный дверной проем и, к своему изумлению, увидел среди зрителей Адель. Ему хватило трех секунд, чтобы оказаться рядом с ней.
– Идите к себе в комнату. Ничего особенного не произошло – просто драка из-за украденных вещей. На улице слякоть, и вы можете простудиться.
– А вы? – спросила она, надеясь снова разжечь ту искорку тепла, которая проскользнула между ними.
– Я задержусь здесь еще ненадолго, – ответил барон, увлекая ее за собой к двери. – Пойдемте скорее внутрь, пока вы не промокли.
Обернувшись на пороге, Адель увидела пышногрудую Герду, которая сновала по двору, потряхивая спутанными локонами. Женщина приблизилась и обратилась к де Монфору с каким-то шутливым замечанием, которое Адель не могла расслышать. К ее досаде, барон беззаботно рассмеялся в ответ, и в душе Адель тут же вскипели гнев и ревность.
– Только посмейте затащить эту девицу к себе в постель, Рейф де Монфор, – пробормотала она себе под нос, изнывая от желания тут же высказать ему все, что она о нем думает, и в то же время понимая, что у нее нет на то права.
Комната, отведенная Адель, находилась в передней части трактира, и окна ее выходили на главную улицу города. Огромная кровать с балдахином, заваленная подушками и горой одеял, занимала почти все помещение. Хозяин, лично проводив Адель до самой двери, остановился на пороге, не без гордости расхваливая роскошь апартаментов и особенно упирая на то, что помещение было теплым и чистым.
– Благодарю вас, сударь, меня эта комната вполне устраивает, – произнесла Адель с таким видом, словно ей приходилось повторять эти слова едва ли не каждый день, и вместе с тем задаваясь вопросом, не означает ли протянутая рука трактирщика, что он ждет от нее денег.
– Милорд заплатит по счету сполна, – объявила она беззаботным тоном, проскользнув мимо него.
– А разве его здесь нет?
В ответ на это Марджери и Кейт дружно захихикали.
– Он сейчас наблюдает за размещением своих людей и лошадей в конюшнях, – поспешно пояснила Адель, отвернувшись прежде, чем кто-либо успел заметить румянец, выступивший у нее на щеках.
Рука трактирщика опустилась, и, поклонившись ей довольно сухо, он вышел.
– Вот чурбан! – прыснула со смеху Кейт. – Решил, что де Монфор – ваш супруг, миледи.
– По-моему, ошибка вполне естественная, – отозвалась Адель, осматривая комнату в поисках тюфяков для горничных.
– А где будем спать мы? – с недоумением спросила Марджери.
– Наверное, в смежной комнате. Давайте заглянем туда.
Сердце Адель забилось чаще, едва она поняла, что проведет эту ночь отдельно от своих горничных – их тюфяки действительно находились в соседнем крохотном помещении, едва заслуживавшем названия комнаты. Итак, скоро ей опять предстояло остаться одной. Надолго ли?
Если бы они с Рейфом и в самом деле были любовниками, они могли бы прекрасно провести холодную зимнюю ночь в огромной постели под горой одеял; теперь же, судя по всему, ей придется наслаждаться этой роскошью в полном одиночестве.
Как бы она ни гнала от себя эту мысль, Адель не могла удержаться от вопроса, не был ли Рейф в это самое мгновение вместе с белокурой красоткой. О да, эта особа знала, как привлечь к себе внимание мужчины, – талант, порожденный богатым опытом. Не то чтобы Адель завидовала подобным женщинам, но ей хотелось иметь большее представление о мужчинах, чтобы она в конце концов сумела завладеть чувствами Рейфа.
Адель машинально подняла руки, позволяя Марджери натянуть на нее ночную сорочку. Ей было бы куда легче залечивать свои раны в одиночестве, чем изображать веселое настроение в присутствии горничных. Она наверняка выпила лишнего, иначе никогда бы не позволила себе преступить строгие правила приличия, предписанные благородным девицам, поддавшись зову своего тела и сердца. Ее неудержимо влекло к де Монфору, и на какой-то миг даже показалось, что он готов был ответить ей взаимностью. Но затем он вдруг исчез. Даже принимая во внимание необходимость следить за своими людьми, куда он мог подеваться?
– Это все, миледи? – спросила Марджери, заканчивая расчесывать волосы Адель и заплетая их в косу.
– Да, спасибо вам обеим и спокойной ночи.
Горничные удалились, и Адель едва поборола в себе глупое желание расплакаться – таким ярким был знакомый образ в объятиях белокурой девицы, промелькнувший в ее сознании. Как же ей хотелось встретить кого-нибудь, кто полюбил бы ее всем сердцем! Нет, честно призналась она себе, не просто кого-нибудь – единственным человеком, который был ей нужен, являлся Рейф де Монфор.
Большую часть своей жизни Адель пришлось провести в одиночестве; так что же теперь заставило ее так пасть духом? До сих пор она всегда гордилась своей независимостью и тем, что ей, в отличие от какой-нибудь глупой служанки с кухни, не нужен был поклонник, чтобы чувствовать себя счастливой. Ей всегда казалось, будто жизнь ее и так полна событий, – до сегодняшнего дня.
Слишком поздно, к своему стыду, девушка вспомнила о том, что забыла навестить перед сном Вэла. В последнее время она была настолько поглощена любовными переживаниями, что не думала ни о чем, кроме пустого кокетства. Адель не сомневалась, что Адрик позаботится о ее любимце, но все же укоряла себя за проявленное равнодушие. Бедняжка Вэл может подумать, что она совсем его забросила!
Адель уже была готова спуститься вниз и уже держала в руках плащ, но вдруг остановилась – ей пришло в голову, что постояльцы трактира могут счесть странным и неприличным для леди покидать спальню в ночной сорочке из-за желания проведать своего пса. Помимо солдат Рейфа, на конюшне находилось еще много людей, которые наверняка при виде ее разинут рты, – в их числе, вероятно, и белобрысая Герда. Более того, в глубине души Адель опасалась увидеть там, снаружи, нечто такое, что окончательно развеет в ее душе благородный образ столь красивого и мужественного спутника. Не лучше ли ей на сей раз предоставить заботу о Вэле Адрику?
Чувствуя себя совершенно подавленной, Адель уселась на край высокой кровати, болтая в воздухе ногами, словно озорная девчонка. С недавних пор она стала казаться себе слишком впечатлительной – в ее душе постоянно возникали то гнев, то печаль, а иногда то и другое вместе. Впрочем, Адель лишь недавно познала сильное, всепоглощающее чувство, не поддающееся никакому описанию, ту бурю страстей, которая охватывала ее всякий раз, когда Рейф де Монфор держал ее в объятиях.
Наконец, мысленно проклиная себя за глупость, Адель забралась в постель и вытянула ноги до самого конца пуховой перины. Под одеяла кто-то уже положил грелку, чтобы отогнать сырость и холод, но, даже когда она лежала, распластавшись на постели, там все еще оставалось достаточно свободного места. Адель вздохнула. Сейчас ей была самая пора оставить все мысли о любви и о Рейфе и начать вести себя так, как подобает взрослой девушке. В конце концов, она уже давно не была ребенком – разве ей не приходилось в течение двух лет подряд самой управлять поместьем своего отца?
Адель крепко зажмурила глаза и произнесла положенные молитвы. Ей надо хорошенько выспаться, потому что впереди предстоит еще один день пути. Отныне никаких нелепых фантазий и никаких смущающих ее душу воспоминаний о поцелуях или любовных ласках. Рейф играл на ее чувствах, словно на струнах лютни, и с ее стороны было глупостью позволять ему это, а тем более получать от этого удовольствие.
В это время на конюшне Рейф потушил лампу. Огромный черный пес лежал рядом с ним, и в темноте он мог различить глухие удары хвостом по полу.
– Спи спокойно, мой мальчик. Утро вечера мудренее. – Барон протянул руку, потрепал животное по загривку, и Вэл в ответ лизнул ему ладонь.
– Славный пес, – добавил Рейф шепотом. – Я признателен тебе от всего сердца. Если бы не ты, вряд ли твоя хозяйка уделяла бы мне столько времени. Я перед тобой в долгу и, Бог свидетель, сделаю все, чтобы воздать тебе по заслугам.
Последнее обещание сопровождалось коротким смешком; Рейф на прощание еще раз потрепал Вэла по загривку, затем выпрямился и окинул взглядом двор конюшни: там все еще свистела метель и хлопья мокрого снега падали на булыжники. Из харчевни доносился чей-то пьяный смех, а спящие обитатели конюшни дружно храпели на все лады. Позади стучали копытами лошади, шурша соломой и ударяясь боками о деревянные перегородки стойл.
Что за ночь! Что за неделя, если уж на то пошло! Рейф стоял не двигаясь, решая, как ему быть. Он размышлял долго, принимая и тут же отвергая один хитроумный замысел за другим: ставкой в этой игре была его жизнь, однако награда того стоила. По правде говоря, сейчас его мало что радовало, кроме одного: скоро Адель будет принадлежать ему. Что же до ярости короля, то у него всегда найдется способ ее избежать.
Однако при мысли о том, с какой легкостью он готов пренебречь нависшей над ним угрозой, понимая, что настоящая опасность ждет его со стороны Хью д’Авранша, когда тот так и не получит в срок обещанную ему невесту, Рейф с досадой вздохнул. Как поступит в этом случае отвергнутый жених? Поднимет ли он против него оружие сам или обратится с жалобой к королю? Если только д’Авранш согласится в обмен на крупную сумму золотом выбрать себе другую суженую, то Рейф, возможно, как-нибудь сумеет уладить вопрос с Иоанном Немощным. Возможно.
Тогда за неповиновение королю на него наложат крупный штраф, и ему придется занять деньги у менял. Другим вероятным исходом было заключение в темницу, хотя, насколько было известно Рейфу, Иоанн предпочитал содержанию под стражей денежную пеню. Какими окажутся последствия столь важного шага в его жизни, де Монфор не знал, однако одно он решил для себя твердо: Адель Сен-Клер не будет принесена в жертву, чтобы покрыть долги короля.
