Текст книги "Первое предательство"

Автор книги: Патриция Брей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

Глава 13

Съемный дом леди Исобель полностью оправдал возложенные на него надежды. Большие, со вкусом обставленные комнаты на первом этаже предназначались для приема гостей, для неформальных встреч по крайней мере два раза в неделю, а обеденная зала в классическом стиле подходила для приватных ужинов в кругу нескольких новых друзей. Следуя официальной версии, Флёрделис продолжала работать в посольстве и в маленьком кабинете здесь, в резиденции. Консервативные икарийцы предпочитали навещать ее в посольстве, где клерки в униформах и авторитет власти помогали побороть нежелание иметь дело с женщиной.

Прилегающий дворик также оказался весьма полезен. Во время вечерних встреч сад пользовался необычайной популярностью у тех, кто хотел пошептаться вдали от любопытных слушателей. И конечно же, ворота, ведущие из аллеи к дому, всегда оставались открытыми, позволяя посетителям, желающим сохранить инкогнито, пройти в особняк. Как правило, такими визитерами оказывались молодые мужчины, скрывающие лица под плащом. Обычно они проскальзывали через ворота рано утром или же поздно вечером, тихо растворяясь в легкой дымке тумана, поднимающегося из гавани.

Сначала императорские шпионы располагались в аллее, чтобы рассмотреть ночных гостей, стараясь установить личность каждого. Однако с каждым днем улочка стала казаться им все более тесной и узкой, и в конце концов они перебазировались в близлежащую таверну, ограничившись дачей взяток лакею Исобель, чтобы тот выяснял имена тайных посетителей.

Поскольку лакей был не дурак, он брал монету и направлялся прямиком к хозяйке. Флёрделис вознаграждала верного слугу за преданность и давала полное описание так называемых гостей для передачи наблюдателям.

Проворные молодые люди, которых дама Аканта выбирала в качестве курьеров, служили для укрепления репутации леди Исобель у икарийских шпионов, поэтому о них можно было докладывать, а вот сегодняшний посетитель – совсем другое дело.

Вот уже несколько недель Флёрделис позволяла ему использовать дом в своих целях. Она старалась не появляться в резиденции, пока там находился гость, позволяя тому привыкнуть к роскоши уединения с объектом страсти, в месте, где никто не побеспокоит, в безопасности, где слуги приносили охлажденное вино или подогретые полотенца для ванной комнаты.

Сегодня леди Исобель решила нарушить привычный ход событий. Она уселась в удобное кресло в гостиной у камина, прихватив книгу стихов. Когда открылась дверь в патио, девушка аккуратно закрыла томик и отложила его в сторонку.

– Добрый вечер, – произнесла она.

Фигура на мгновение задержалась на пороге, а ладонь на дверной ручке. Затем гость вошел в комнату, мягко прикрыв за собой дверь. Первым делом мужчина окинул комнату взглядом, убеждаясь, что в ней никого нет. Только после этого он откинул капюшон и развязал тесемки на плаще.

– Доброго вам вечера, леди Исобель Флёрделис, – ответил человек, которого она запомнила как Встречающего в день первой их встречи.

В комнате горело всего несколько ламп, как и подобало в столь поздний час, однако даже при столь скудном освещении можно было рассмотреть все татуировки на лице посетителя. Темные витиеватые узоры представляли шокирующий контраст со светлой кожей. Служанка, обслуживающая ванную комнату, отчиталась, что рисунки покрывали не только лицо, но и все тело Встречающего, до самых ступней.

Именно эти татуировки, отмечавшие, что он – собственность императрицы в стенах дворца, служили клеймом в городе. Он не мог выйти за пределы императорского владения незамеченным.

– Что-нибудь случилось? Мой сердечный друг задерживается? – поинтересовался гость.

– Ничего страшного не произошло. А ваш друг ожидает наверху. Просто я надеялась, что вы согласитесь выпить со мной.

– Конечно, – ответил Встречающий.

Рядом с Исобель на столе стояли два хрустальных стакана и графин с красным вином, которое в полумраке казалось совсем черным. Она разлила напиток по фужерам, протянула один гостю, а из второго отпила сама.

Мужчина принял вино и вежливо сделал глоток, хотя и отказался от приглашения присесть.

– Я слышала о беспорядках в старом городе сегодня, – начала хозяйка. – Одни говорят, что это мятеж, другие толкуют о глупых играх мальчишек, решивших закидать камнями проходящий патруль.

– Если бы дело оказалось серьезным, я бы наверняка знал.

Это правда, поскольку все служащие имели глаза и уши по всему императорскому дворцу. Однако Исобель заметила, что Встречающий не сказал, слышал он о восстании или нет, просто отметил, что если бы начались волнения, то его проинформировали бы.

– Я полагаю, императрица не обеспокоена последними происшествиями.

– В чем правительница действительно заинтересована, так это в сохранении порядка, – ответил гость.

– Я тоже, – ответила Флёрделис, хотя ее заботы противоположно отличались от проблем Нериссы. Где императрица искала порядок и гармонию, там Исобель замечала беспокойство, и недовольство.

– Вы, конечно, понимаете мою заинтересованность, – добавила она. – Шесть лет назад подобные волнения переметнулись от стен дворца вниз, в гавань к кораблям. Многие торговцы потеряли все, что имели, а я не хочу повторять чужих ошибок. Если вдруг проявятся беспорядки, я бы предпочла, чтобы меня предупредили.

– Я понимаю вашу обеспокоенность, однако проблемы прошлого вряд ли повторятся в настоящем.

К большому сожалению седдонийки и ее тайной миссии, Встречающий оказался прав в своих оценках происходящего. У Нериссы было много врагов, однако настолько влиятельных, которые смогли бы бросить вызов, не находилось. Даже дама Аканта соглашалась, что без харизматичного лидера, сплотившего все силы, мало шансов осуществить нечто большее, чем случайный акт вандализма или незначительной жестокости.

Однако завершить задание, которое на нее возложили, она просто обязана. Исобель напомнила Встречающему о цене, которую нужно платить за потворство своим желаниям, однако заверила, что она не настолько высока, чтобы предавать хозяйку. Удачно, что Флёрделис удалось обнаружить у служащего слабое место: запрещенную связь с юной матроной из дворянской семьи. Они не могли встречаться публично – даже самые скрытые от посторонних глаз закоулки, которыми пользовались молодые парочки, нуждающиеся в уединении, слишком опасны для человека с татуировками императорского служителя.

– Прошу прощения, пришлось вас задержать, чтобы удовлетворить любопытство. Примите мои извинения и не заставляйте вашу подружку ждать слишком долго.

Гость возражать не стал и не упомянул, что он у Исобель в долгу. Правила игры требовали делать вид, что она – просто друг, предложивший гостеприимство другому другу, чтобы тот смог заниматься личными делами.

Встречающий ничего не сказал, просто поставил практически полный бокал на столик, поклонился и удалился, тихо ступая, на второй этаж, где его в нетерпении ждала возлюбленная.

По крайней мере, они могли быть счастливы хотя бы на одну ночь. Исобель надеялась, что любовники понимают: их отношения обречены. Они никогда не смогут быть вместе прилюдно, и несмотря на помощь леди Исобель, каждое секретное свидание повышало шансы на разоблачение. Если судьба останется к ним благосклонной, то страсть перегорит, и когда наступит время, они пойдут разными путями. Но, конечно же, вне зависимости от того, будет ли их роман процветать или зачахнет, Флёрделис собиралась извлечь из него всю пользу.

Проблема конспирации всегда заключается в знании, кому можно доверять, а кому не стоит. В конце концов, если человек единожды совершил предательство, то что его остановит во второй раз? Многие разочарованные молодые люди и недовольные дворяне проявляли интерес к разговорам об измене, однако при малейшем намеке на угрозу сразу же отступали, покупая прощение императрицы предательством прежних товарищей.

Ни одна произнесенная клятва не могла остановить человека, уже единожды предавшего и присоединившегося к восстанию, ни одно чувство долга не могло заставить держать язык за зубами того, кто уже совершил бесчестный поступок. Даже самые крепкие связи дружбы – не панацея от комнат пыток императрицы.

Исобель настороженно относилась к самопровозглашенным патриотам и страстным идеологам. Она предпочитала людей с более скромными мотивами. Жадных можно купить. За ними потом просто наблюдать. Главное – убедиться, что те понимают, какие последствия их ждут, если они захотят продавать свои услуги двум хозяевам одновременно. Месть тоже хороший мотив, его можно понять и воспользоваться. Например, Никки, старший брат Колди, которого казнили за измену. Родители уехали в деревню, оплакивать свое горе подальше от императрицы, однако Никки отказался их сопровождать. Он вернулся в Кариетос, наведываясь в таверны, где изливал гнев на каждого, у кого имелись деньги на второй кувшин вина. Так что мальчишку можно привлечь к своим целям, а тот даже подозревать ни о чем не будет.

Такие люди, как Встречающий и Никки, – просто инструменты, которые используются в определенных целях, а потом выбрасываются, когда теряют ценность. Другие куда опаснее. Те, кто жаждет власти. И именно с ними Исобель придется иметь дело.

Шесть лет назад подобные встречи были прерогативой старшего, а она сама бегала по поручениям конспираторов, контакты с которыми ограничивались свиданиями только с самыми доверенными лицами, такими как дама Аканта. Теперь Флёрделис – публичное лицо Федерации, член поддержки движения повстанцев, и риск разоблачения в десять раз выше, чем раньше.

Именно поэтому она каждое утро вспоминала названия и места причала каждого корабля Седдона в гавани, имена капитанов, которые готовы отдать приказ об отплытии немедленно. Частые визиты в порт по официальным делам позволили седдонийке найти четыре разных способа пробраться в доки незамеченной, а также самые короткие дороги из центра Каристоса к морю.

Впрочем, Исобель искренне надеялась, что знания ей не пригодятся. Побег из Икарии положит конец не только ее дипломатической карьере, но и нанесет вред становлению ее собственного торгового дома, возможно, безвозвратно. Как и предупреждал капитан Зорион, дом Флёрделис предпринимал открытые шаги, чтобы отмежеваться от Исобель, хотя в личных письмах ее заверяли, что она по-прежнему может рассчитывать на кредиты дома, если все остальные источники откажут. Мнения при дворе Седдона, разделившегося из-за секретной миссии, напрямую зависели от министра торговли лорда Квенселя. Флёрделис выживут, и собственный, еще неоперившийся торговый дом Исобель будет стерт с лица земли.

Не важно, что она старалась изо всех сил выполнить отданные приказы. Все, кроме полной победы, будет считаться поражением.

Вся ироничность ситуации заключалась в том, что седдонийка доказала: в роли публичного лица она просто незаменима. Поставки зерна, о которых Исобель договорилась от лица Федерации с Ивре и домом Септимуса-младшего, оказались прибыльными для всех и привели к нескольким другим совместным предприятиям. В ответ начальник порта убедил императрицу Нериссу обеспечить кораблям Седдо-на частичное освобождение от налогов, взимаемых с иностранных судов, и теперь Федерация могла продавать товары по более низким ценам и получать высокий приход.

Собственные корабли Исобель стали останавливаться в Каристосе во время торговых маршрутов, где ее влияние означало гарантию выгодных грузов. Девушка знала, что у Зориона есть мотивы посерьезнее, чем просто прибыль, но поскольку она сама получала порядочную сумму, то и не отрицала собственного удовольствия, когда ее судна входили в гавань.

 Икарийская империя по-прежнему представляла реальную угрозу Седдону, тем не менее, Флёрделис больше не считала, что содействие внутренним разорам в государстве может служить интересам Федерации. Она не могла оставить свои обязанности, по крайней мере пока не прибудут новые приказы с островов либо пока лорд Квинсель не отправится в отставку.

Исобель отправляла тщательно зашифрованные отчеты, которые содержали оценку ситуации. Она считала, что поддерживать успешное восстание сейчас бесполезно по многим причинам, хотя, естественно, продолжала искать новых союзников. Подобная тактика выжидания не могла добавить Исобель популярности у министров, однако если удастся продвигать коммерческие интересы Седдона, то, возможно, со временем ее неудачам не придадут особого значения.

Если только, конечно, ситуация не изменится. Флёрделис не могла придумать ни одной причины, по которой дама Аканта вызвала всех заговорщиков к себе, воспользовавшись прикрытием бала-маскарада. Она хотела собрать тех, кому нельзя появляться вместе прилюдно. Свыше двухсот гостей заполнили великолепный особняк аристократки, представляя собой сливки икарийского общества. Некоторые старцы надели простые маски, прикрывшие глаза, а молодые и отчаянные носили замысловатые головные уборы, причудливые прически и украшения, скрывавшие черты. Чем необычнее маска, тем откровеннее костюм. И чем сильнее сгущались сумерки, тем больше гостей покидали бальную залу и устремлялись в сады в поисках темных укромных уголков.

На Исобель было яркое платье, сшитое из цветных шелковых лент, наложенных в стратегически важных местах на ткань телесного цвета. Когда она крутилась в танце, ленты взлетали, создавая иллюзию обнаженного тела. На лицо она выбрала полумаску из накрахмаленного шелка, разукрашенного разноцветными завитками, которые подходили к полосам на платье. Не сказать, что это большая маскировка, но и намерений скрывать личность у нее не имелось.

Девушка приняла предложения нескольких мужчин потанцевать, развлекая себя попытками отгадать, кто находится по маской. Септимус-младший не старался скрыть свою внешность, надев простой костюм домино, видимо, под влиянием поколения отца. Он оказался умелым танцором, и Исобель даже заинтересовало, насколько он атлетически сложен и хорош, когда залезает на мачту корабля или лежит на шелковых простынях на мягкой кровати. Впрочем, судя по формальной вежливости, вряд ли она когда-нибудь узнает ответы на оба вопроса.

Двоих партнеров пришлось поставить  на место, поскольку они совершили ошибку, приняв иллюзию обнаженности костюма за знак, что хозяйка приемлет вольности по отношению к своей персоне. Ни один из мужчин не являлся для Исобель важным, поэтому сильного удара по блуждающей руке и острой ремарки хватило, чтобы охладить пыл.

Флёрделис танцевала, болтала и прогуливалась из одной комнаты в другую. Из всех комнат вынесли кушетки, чтобы расставить столы с деликатесами, которые соблазнили бы даже самого утонченного гурмана. Ей предложили бокал вина, однако пить Исобель не стала, предпочитая наблюдать за окружающими.

Слуга провел девушку через галерею, будто бы на свидание в саду, однако потом остановился, посмотрел по сторонам, убедился, что никто не смотрит, и открыл потайную дверь, ведущую вниз, в винный погреб. Исобель скользнула в дверной проем и, спускаясь по лестнице, услышала, как закрылась дверь. Аккуратно придерживая длинные юбки, чтобы не запутаться, она ступала по ступенькам. Оказалось, пол недавно подмели начисто. В конспирации порой детали решали все, и после всех стараний собрать всех, втайне было бы обидно проколоться из-за грязи на полу и паутины.

Когда седдонийка спустилась, то увидела шесть фигур, сидящих за деревянным столом, за которым управляющий процеживал вина, прежде чем подать их к ужину. На столешнице стояли открытые бутылки и несколько бокалов с лужицами вина перед каждым фужером, будто бы дама Аканта устроила экспромтом дегустацию вина для нескольких друзей.

Если бы императорский охранник последовал за ними, то принял подобную отговорку за правду, хотя еще шесть лет назад подобное собрание кажущихся политических врагов было бы автоматически расценено как предательство.

Среди гостей только дама Аканта не носила маску, заявив, что приглашенные свободны решать, открывать лица либо нет, а ей подобный обман ни к чему. Маска леди Исобель не скрывала ее, однако остальные собравшиеся носили причудливые украшения из металла и кожи, полностью прятавшие лица. Только хозяйка знала личности приглашенных, и все знали ее.

– В вашей записке сказано, что дело срочное, – начала седдонийка, занимая свободное место за столом.

Мужчина, сидящий рядом, молча пододвинул два фужера с вином. На нем был голова барсука и громоздкий меховой костюм.

– Мы обсуждали вопрос о том, стоит ли привлекать вас, – произнесла Аканта, посматривая на присутствующих. – Однако мне удалось убедить собравшихся, что вы проявили себя как друг, способный хранить секреты, и если наши надежды действительно имеют под собой основание, ваша помощь может понадобиться в любой момент.

Любопытно. Значит, они уже давно здесь. Исобель отметила, что некоторые стаканы пусты. Неужели здесь были и другие, решившие удалиться до ее прихода.

– Если я должна помочь, то объясните, что от меня требуется. Седдон сочувствует вашему положению, однако мы не можем вслепую потворствовать причудам.

Все глаза обратились к мужчине в серебристой маске и плаще Смерти с белым капюшоном. Весьма правильно выбранный наряд для конспирации. По крайней мере с полдюжины молодых людей нарядились в костюмы Смерти. Как только этот человек вернется в бальные комнаты, он сразу станет одним из многих.

– На этой неделе я получил сообщение от нашего друга и решил посоветоваться с дамой Акантой, – заговорил Смерть. Говорил он дребезжащим шепотом, однако в его поведении, в легкой сутулости проскальзывало что-то очень знакомое.

– И что же это за новость? – поинтересовалась Исобель.

– Он нашел человека с истинной голубой кровью. Письмо короткое, однако там сказано, что их преследуют, и им понадобится укрытие, как только они доберутся до Каристоса.

Истинный потомок. Неужели они действительно смогли отыскать наследника по линии Константина?

– Просто замечательно, – сказала девушка, пытаясь улыбнуться. – А вы доверяете своему другу? Уверены, что это не ловушка?

Вряд ли восстание окажется успешным. Просто продолжительный бунт ослабит Икарию, что позволит Седдону расширить собственную торговую империю без соперников. Именно поэтому Исобель и отправили исполнять миссию. Сегодня цель казалась ей недостижимой. Более того, провал приведет к логическому завершению ее карьеры в политике.

Исобель подняла бокал и заявила:

– Тост за нового императора. Да благословят его Триединые Боги, обеспечат безопасное путешествие и доставят к народу, который ждал своего правителя столь долго.

– За следующего императора! – откликнулись присутствующие.

Сообщники из вежливости сделали по глотку. Наступила глубокая ночь, а приключения только начинались.

– Когда он должен приехать?

– В течение двух недель, – ответил Смерть.

– Дама Аканта, а что требуется непосредственно от меня?

– Безопасное укрытие, если его преследуют. Что касается остальных, то с вами я свяжусь через пару дней, и тогда обсудим, чем вы сможете помочь.

– Конечно, – ответила девушка. В уме она уже составила список всего необходимого для восстания. Им, конечно же, понадобится оружие. Исобель уже оставила немного в резерве, чтобы возместить часть орудий, потерянных при утрате «Гордости». Нужно собрать маленькие мешочки с монетами, чтобы раздавать взятки, старые монеты с различными профилями правителей, источник которых нельзя отследить. А новые торговые сделки придется отложить, по крайней мере на время.

Флёрделис решила на ночь вернуться в посольство, чтобы застать посла Хардуина с утра, до того как он приступит к делам. Следует проинформировать его о развитии событий, хотя кроме неподтвержденных слухов, ничего конкретного у них нет. И все-таки предчувствие опасности не оставляло седдонийку, чувство, которое всегда предупреждало о скрытых отмелях в море или изменениях на рынке.

Надвигался шторм, и она должна к нему подготовиться. Именно этого испытания Исобель так долго ждала.

Она улыбнулась. Интересно, собравшиеся заметили нотку фальши в ее эмоциях? Достаточно сложно изображать энтузиазм, которого не чувствуешь. А ведь кто может поручиться, что за одной из масок не скрывается предатель?

По телу пробежала легкая дрожь, которую девушка предпочла приписать прохладе винного погреба.

– Позвольте мне вас оставить. Дама Аканта передаст мне сообщения. А напрямую прошу связываться со мной только в экстренном случае.

Среди присутствующих пробежал шепоток одобрения.

Она покинула погреб и стала подниматься по лестнице. Гости остались с дамой Акантой, без сомнений, желая обсудить детали между собой. Осторожно приоткрыв дверь, Исобель убедилась, что коридор пуст, и выскользнула из потайного убежища. Пробираясь через сад, она «нечаянно» натолкнулась на любовную парочку, слившуюся в непристойном объятии. Молодая женщина вскрикнула от неожиданности и спрятала лицо на груди партнера. Запинаясь, интриганка принесла извинения, с трудом сдерживая ироничную ухмылку.

Подтвердив, таким образом, собственное присутствие в саду, Флёрделис вернулась в бальную залу. Драматург Кепри воскликнул от радости, завидев прекрасную седдонийку, и вскоре она уже присоединилась к кругу поклонников. Наконец, посчитав, что достаточно долго пробыла на людях, девушка вызвала носильщиков и направилась в посольство.

Ночь казалась необычайно долгой, однако Исобель сомневалась, что ей удастся уснуть – теперь она осознала, что до сегодняшней встречи у дамы Аканты попытка бунта была обречена на провал. Ирония судьбы заключалась в том, что седдонийка чувствовала неловкость при мысли об успехе.

Древнее проклятие гласит: «Бойся исполнения всех своих желаний».

И все же хороший торговец получит выгоду из любой ситуации. Необходимо четко видеть цели и использовать любую подвернувшуюся возможность. Исобель всегда просила судьбу предоставить ей возможность проявить себя, и, наконец, такой шанс представился.

Советники Федерации, препятствовавшие плану лорду Квинселя, боялись последствий провала. По их мнению, неустойчивый союз между Седдоном и Икарией предпочтительнее открытого столкновения, которого не избежать, если императрица узнает, что именно седдонийский агент стоит за восстанием. Однако успех – универсальная монета, принимаемая на любом рынке. Если Исобель удастся вовлечь Икарию во внутренний конфликт, не запятнав при этом руки и не раскрыв своего причастия к бунту, совет быстро выдаст ее успех за собственный и вознаградит за все усилия.

И тогда за одну жизнь она сможет достичь того, к чему стремились многие поколения дома Флёрделис. Исобель станет главой солидного торгового дома, с флотом лучших кораблей и со смелыми капитанами, способными покорить отдаленные рынки в поисках редчайших сокровищ. Вот тогда можно будет оставить политику в прошлом.

Тем не менее сначала нужно выжить и уповать на то, что дама Аканта и ее союзники будут соблюдать осторожность. Иначе есть риск попасть в руки императрицы, а если Нерисса заподозрит иностранку в подстрекании к восстанию, то всего золота Седдона не хватит, чтобы спасти ее от медленной и мучительной смерти.

– Пожалуйста... перестаньте... хватит... остановитесь... – хрипел пленник между судорожными всхлипами.

Пронзительно кричать он перестал еще давно, после того как Низам отрезал последний палец на руке. И не потому, что агония, которую мученик испытывал теперь, оказалась менее болезненной. Просто в измученном пытками теле больше не осталось сил для крика. Сопротивляться боли не имело смысла, потому что Низам демонстрировал умения, делавшие его мастером по извлечению информации даже у самых несговорчивых клиентов.

Не то чтобы Паоло не хотел рассказывать все, что знал или о чем подозревал, совсем наоборот, через пять дней столь пристального внимания палача пленник поделился всеми мыслями, которые когда-либо появлялись в его голове за прискорбно короткую жизнь. Когда Низам удостоверялся, что получил от клиента все возможное, то посылал за императрицей.

Получив подобное сообщение, Нерисса надевала простое льняное платье и направлялась к камерам, располагавшимся за императорскими гарнизонами, через дверь, о которой никому не известно, по коридору к комнатам боли, о которых все наслышаны, но которые мало кто видел.

Правительница терпеливо ждала, когда Паоло, бывшего мелкого воришку и жалкого преступника, введут в камеру. Когда пленник начал так яростно сопротивляться, что понадобились усилия четырех охранников, чтобы привязать его к деревянной раме для допросов, императрица поняла, что бедняга ее узнал. Как и большинство заключенных, несчастный до последнего питал надежду, что хранимые им секреты смогут обеспечить свободу или хотя бы сохранить жизнь. Но даже самые недалекие умы были в курсе, что присутствие Нериссы в тюрьме означает неминуемую смерть.

Тем не менее, дни агонии дали Паоло сильный стимул к сотрудничеству. Низам с помощниками отступили назад, пока воришка выкладывал все признания. Обливаясь потом, с трудом фокусируясь на лице правительницы, он рассказал то малое, что знал.

Несколько месяцев назад воришке случилось подслушать разговор между двумя мужчинами, которых он принял за дворянина и наемника. Наймита вызвали, чтобы отыскать одного человека и тайно привезти его в Каристос, однако аристократ предложил утроить сумму, если солдат избавится от него. Странный, запутанный сюжет, который вряд ли вызвал бы интерес Низама, если бы предполагаемая жертва по описанию не обладала сходством с почившим принцем Люцием. Сходством, как, может, у кузена либо брата.

Паоло, которого поймали с мешком золота и столовым серебром дворянки средней руки, хотел заключить сделку. Обменять знание на прощение. Неудачный выбор. При наихудшем исходе кража стоила бы ему правой руки. Однако информация, которой он обладал, гарантировала смерть.

Как только вор закончил рассказ, он стал молить о милости.

– Ты все рассказал мне? Совершенно все? – спросила Нерисса.

Пленник поклялся, что больше нечем поделиться.

Нерисса кивнула и повернулась к Низаму.

Теперь, несколько часов спустя, убедительные методы палача подтвердили, что Паоло действительно больше нечего сказать. Он дал им описание наемника и имя, на которое тот отзывался, однако маловероятно, что солдат когда-либо возвращался в Каристос.

Касательно аристократа бедняга ничего не сказал, поскольку не видел его и не слышал, чтобы того называли по имени. Возможно, он и не дворянин вовсе, просто разговаривал как образованный человек.

Кровь, рвота и моча растекались на полу под заключенным, и вонь распространилась по всей камере. Придется сжечь сандалии и плащ.

– Больше он ничего не сможет нам рассказать, ваше величество, – заключил палач. Его тон оставался спокойным, будто речь шла о погоде. Он никогда не получал удовольствия от насилия, однако и от обязанностей не отлынивал. Низаму можно было доверить получение нужной информации, однако как только пленник выдавал все тайны, он терял интерес к продлению агонии.

– Согласна, – сказала Нерисса.

Палач зашел за спину к заключенному и быстрым движением забросил ему веревку на шею. Когда Низам затянул петлю, глаза бедняги налились кровью, члены неестественно задергались. Правительница заставила себя досмотреть до конца, пока движения не затихли, а тело не обмякло. Единственное, что ее заинтересовало, почему экзекутор воспользовался гарротой, а не традиционным ножом или мечом.

Тот ответил:

– Меньше грязи.

Естественно, камеру в любом случае придется убирать. Работа предназначалась пленникам из соседних камер, которые ожидали собственной казни. Хотя их можно назвать счастливчиками, потому что Низам не удостоил их своим вниманием.

– Отошлите описание наемника капитану охраны, – приказала императрица.

– Будет исполнено, ваше величество.

Взглянув на плащ, императрица заметила, что он закапан кровью. Женщина расстегнула застежку и позволила одеянию упасть на пол.

– Ты хорошо поработал, благодарю тебя за службу, – проговорила она, затем, мельком взглянув на труп, развернулась и вышла из комнаты.

Ее эскорт ждал у входа в камеры. Лица гвардейцев ничего не выражали, однако императрица не сомневалась, что они прекрасно знают, как она провела последние часы, а также догадываются о причине, по которой на ней не было плаща.

Не в первый раз Нерисса наблюдала за работой Низама, как, впрочем, и не в последний. Советников шокировала настойчивость императрицы, когда она заявила о намерении посещать камеры пыток. Сама же правительница оставалась тверда в своем решении, поскольку не могла притворяться, будто подобных камер не существует. Раз пытки проводятся от ее имени, она должна оставаться достаточно сильной, чтобы вынести свидетельства мучений.

Не сказать, чтобы такие представления проходили ежедневно. На самом деле минуло больше года с того момента, когда заключенный действительно мог рассказать нечто важное. По слухам, камера пыток представляла собой адовы ямы, где крики слышались днем и ночью. Именно так и было, когда тайные камеры использовались по назначению. Однако бедняг, которые требовали особого внимания Низама, было меньше, чем считало большинство, а уж тех, кто мог вызвать личный интерес императрицы, вообще единицы.

Еще шесть лет назад все было по-другому. А потом камеры пополнились соратниками Люция. Информация, добытая Низамом, оказалась эффективной при определении зачинщиков и единомышленников.

Нерисса считала, что эти дни прошли, однако недавние беспорядки в Каристосе обеспокоили как ее, так и советников. Брат Никос сразу же перевел вину на Федерацию Седдона и в особенности на леди Исобель, которую обвинил в подстрекательстве и тайном сговоре со всеми, кто противился режиму императрицы.

Правительнице нравилась леди Исобель, или по крайней мере ей нравилось то, что она слышала о характере этой молодой женщины, и выводы, которые сделала после нескольких встреч в стенах дворца. Никос настаивал, что нужно избавиться от этого торгового представителя как можно скорее, однако больше никто из ее советников не видел в седдонийке угрозы. Многие не принимали ее всерьез из-за пола, считая, что не стоит упоминать о ней перед правительницей, которая также была женщиной.

Тем не менее находились и такие, кто хвалил Флёрделис и видел преимущества в сотрудничестве с ней и Федерацией. Начальник порта Септимус мог оправдать свою необъективность выгодными сделками с леди Исобель, которые уже неплохо набили его кошелек. Однако у Нериссы имелись свои причины наладить партнерские отношения между Седдоном и Икарией. Капитанам Федерации в море не было равных, маршруты, разрабатываемые ими, охранялись как государственная тайна. Прошлые попытки открыть все секреты неизменно терпели неудачу, тем не менее, каждый раз, когда корабль Седонна позволял икарийским купцам или солдатам ступать на борт, появлялись новые возможности добыть знания. Она не позволит лишить собственное государство перспектив исследования морских пространств. Нерисса решила действовать в отношении седдониики только в случае неопровержимых доказательств.