Текст книги "Первое предательство"

Автор книги: Патриция Брей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

– Скажи, что ты искал у них на руках? – спросил Майлз.

– Ничего.

– Не лги. Ты осмотрел их обоих.

Джосан не ответил, а сделал еще один глоток приторно-сладкого вина. Вкус оказался омерзительным, зато вино помогло успокоить желудок.

– Будет лучше, если ты не станешь задавать вопросов. 11росто дай мне уйти, и я больше тебя не побеспокою.

– Значит, это не грабители?

– Нет.

Может, вино или поздний час, или шок, который пришлось пережить, заставил Джосана признаться:

– Они искали меня.

– Это с тобой не впервые? И ты высматривал какой-то знак, символ. – Майлз оказался слишком проницателен. – Кто ты, если два наемника попытались похитить тебя?

– Не имею ни малейшего представления. – Джосан горько рассмеялся.

Хозяин наклонился вперед.

– Ты не знаешь? Ты не знаешь, кто ты?

Рассудок призывал хранить молчание. Да, солдат спас Джосану жизнь, но можно ли доверять ему? Особенно когда секрет может стоить жизни обоим.

Но язык было не остановить, он отказывался подчиняться разуму.

– Я понимаю, кто я. Или кем себя считал. Однако тот человек, которым я себя помнил, вряд ли стал бы мишенью для убийц и похитителей. Поэтому либо я ошибаюсь, либо они.

– Наверняка ты можешь доверять собственным воспоминаниям.

– Обычный человек мог бы. Только вот монах, о котором я помню, никогда не умел так искусно держаться в военном седле или отличать удар сабли от удара короткого меча. Значит, прошлое, которое я помню, так же ненадежно, как и те наемники.

Какое облегчение поделиться даже малой частью ноши с кем-то еще. Пусть Майлз не сказал ни слова, выслушав исповедь, но и задавать глупых вопросов не стал и не назвал его сумасшедшим.

Интересно, что сказал бы сержант, узнай он о существовании Другого. Но Джосан побоялся рассказать больше.

– А когда начались ложные воспоминания?

– В Каристосе. – Джосан много размышлял об этом. Странность, проявившаяся в нем, стала напоминать о себе после лихорадки денге, которая практически убила его. А потом он поехал на остров Тксомина и жил спокойной жизнью смотрителя маяка. В том образе существования не было ничего, что бы могло привлечь внимание убийцы. Если что-то могло произойти, это произошло раньше, чем он покинул Каристос.

– Тогда ты должен туда вернуться и найти тех, кого знал раньше. Наверняка они помогут разобраться с этой историей.

– Все не так просто. Возможно, за мою голову назначено вознаграждение. Не в первый раз мне приходится защищаться. Если у меня есть враги, то они – в столице.

– Если есть враги, то они считают, что ты слишком умен, чтобы рискнуть и приехать в центр их власти. Можно пробраться в город незамеченным и найти всех, кого нужно. Если и есть ответы на все загадки, то они будут именно там.

– Я подумаю над твоим советом, – сказал Джосан. Брат Никос запретил ему возвращаться в коллегию, однако он и не подозревал, насколько серьезная угроза висит над одним из его послушников. Наверняка монахи согласятся прийти на помощь. А если помочь уже нельзя и если Джосан действительно одержим демонами, тогда братья постараются сделать так, чтобы он не смог причинить вреда невинным.

– Ты поедешь. И я поеду с тобой.

– Ты не можешь...

– Могу и хочу. До твоего появления я уже принял решение продать конюшню Флореку. Он даст хорошую цену.

А в Каристосе у меня друзья, которые нас приютят, пока ты будешь искать ответы.

Щедрое предложение. И вряд ли это просто доброта хозяина по отношению к слуге. Майлз уже нарушил закон, убив наемника. Теперь они сообщники.

– Я снова у тебя в долгу, – сказал Джосан. Рот хозяина расплылся в широкой улыбке:

– Будь осторожен с обещаниями. Когда получишь все свои ответы, я могу попросить тебя об одолжении.

– Все, что ни попросишь.

– Я буду помнить об этом, милорд, – ответил Майлз, будто теперь он был слугой, а Джосан – хозяином. А потом, посерьезнев, добавил: – Допивай вино и пойдем спать. Завтра много дел.

Действительно, до рассвета оставалось всего несколько часов. Монах понимал, что стоило побеспокоиться о будущем, но сейчас чувствовал только удивительное спокойствие, поскольку столкнется с демонами не в одиночку.

Глава 12

На подготовку к путешествию ушло три дня, и большую часть этого времени Джосан боялся разоблачения и ареста. Если бы не обещание, данное Майлзу, он убежал бы из города немедленно. Его исчезновение, все всяких сомнений, вызвало бы подозрение, которого до нынешнего момента удавалось избежать, но лучше быть под подозрением, чем арестованным и обвиненным в убийстве.

Впрочем, пока удача сопутствовала сообщникам. Тела нашли только поздно вечером, когда слуга открыл черную дверь таверны, чтобы выплеснуть помои. К тому времени трупы уже сильно обглодали крысы. Монах услышал печальную историю из уст прачки, которая занесла сержанту чистые простыни. Она считала, что чужаки сами виноваты, поскольку шлялись по опасным кварталам ночью.

Окажись погибшие жителями Атики, все было бы по-другому. А так нечего жалеть каких-то заезжих путешественников. Так что магистрат не заинтересовался расследованием этих смертей.

Испачканную кровью одежду и одеяла друзья зарыли глубоко в солому, которую Джосан отвез на задний дворик и сжег. От туники, которую он носил той ночью, избавились таким же способом. Если бы кто-нибудь спросил, откуда у него синяки, монах ответил бы, что его побил Майлз, разозлившийся из-за испорченного сена. Впрочем, отметины от рук хозяина на теле работника слишком обычное дело, чтобы вызвать чей-то интерес.

Сержант вернулся к ежедневным делам, улаживая все лично с продавцом зерна, кузнецом и поставщиком продовольствия. И каждому он с ленцой говорил, что устал от скучной жизни в Атаке, хотя, конечно, когда конюшня приносит неплохую прибыль, об отъезде помышлять и не стоило. Его заявления дошли до ушей Флорека, на что хозяин и рассчитывал, и на следующий день трактирщик подослал к Майлзу посредника с деловым предложением.

Это был не первый раз, когда Флорек предлагал заключить сделку, и даже не двенадцатый. Однако впервые сумма была больше, чем сержант заплатил за конюшни. Так что Майлз оказался в выигрыше. Видимо, трактирщик устал от бесконечных битв. Или побоялся, что недовольство соперника вызвано меланхолией, пришедшей с зимними дождями, и если он дождется весны, то передумает продавать конюшни.

Майлз позволил себя убедить после долгих споров и торговли, а потом ударил по рукам с бывшим врагом. Плату за конюшню сержант взял монетами, половину из которых перевел в императорские банкноты – их легче перевозить, а потом обменять в любой столице области.

Пока хозяин занимался приготовлениями, Джосан не терял времени. У него в мешке всегда были приготовлены чистая одежда, фляга с водой и нож.

Чтобы добраться до сердца империи, области Каристо-са, им потребуется пересечь несколько провинций, на что уйдет по крайней мере две недели. А потом нужно еще три недели, даже четыре, если не повезет с погодой, прежде чем они доедут до столицы. Все запасы придется везти с собой, хотя по мере приближения к Каристосу останется все меньше шансов для привалов у дороги, поскольку охота и добыча пропитания могут завершиться быстрым арестом. Вместо этого придется просить гостеприимства у фермеров, либо останавливаться на постоялых дворах, обслуживавших бедных путешественников.

Однако у Майлза имелись на сей счет свои идеи.

– Отведи Страшилу и Безухую к кузнецу. Попроси поставить тяжелые подковы, – приказал он.

Страшила – необъезженный мерин с неудачной формой головы, которая якобы не оправдала надежд на предположительно благородную родословную. Майлз рассказывал, что предыдущий владелец кастрировал животное из-за страха, что тот породит жеребят, похожих на себя. А Безухая – кроткая кобыла, которую мучил прежний хозяин из полудюжины лошадей, которых хозяин сдавал в аренду любому, кто мог заплатить монету, эти две – самые надежные, готовые много работать без лишних проблем.

– Зачем платить кузнецу, если Флорек потом получит с них прибыль? – поинтересовался Джосан.

– Он не получит. Эти две не входили в купчую. Я достаточно находился пешком за время императорской службы, и сейчас у меня нет никакого желания стирать ноги до мяса и кости долгими походами.

Монах замолчал. Ему и в голову не приходило, что можно поехать верхом. А ведь лошади – жизнь Майлза. Естественно, он не хотел брести черт знает куда пешком как простой крестьянин.

Сам Джосан никогда не смог бы купить лошадь. Всех денег, которые он заработал, хватило бы лишь на несколько дней аренды, не больше. Ученый хотел воспротивиться подобной щедрости, но с какой стати заставлять друга идти пешком только потому, что Джосан не мог позволить себе ехать верхом.

Оставалось только согласиться.

Благодарить Майлза монах не стал. Любое напоминание о хороших поступках приводило хозяина в ярость. Да и в самом деле, если вспомнить, что для него сделал сержант, лошадь казалась мелочью.

Монах не мог понять вояку. Он подозревал, что у того есть свои секреты, и то, как он хладнокровно расправился с похитителями, говорило о многом. За все недели, проведенные с Майлзом, Джосан узнал только, что он справедливый хозяин и хорошо управляется с лошадьми и мечом. За этим может скрываться все, что угодно. Убийца, наемник, мародер, ушедший на покой с награбленным добром. Хотя, возможно, он действительно солдат. Да и готовность, с которой сержант решил отправиться в столицу, вызвала бы опасение и у менее подозрительного человека. Тем не менее предчувствие говорило, что Майлзу можно доверять. То самое предчувствие, которое предупредило о незнакомцах.

Снова в его жизни появился человек, которого можно назвать другом, и брат при этом слове не мог не вспомнить о Рензо. Будет ли новая дружба с Майлзом достаточно крепкой, чтобы вынести груз тайн? Или сержант в первый же день отвернется от него и назовет сумасшедшим или убийцей?

Время покажет.

Они покинули Атику на рассвете. Утро оказалось настолько холодным, что охранники только махнули им рукой, не покидая тепла сторожки. Когда город оказался позади, Джосан не почувствовал ни триумфа, ни облегчения. С момента нападения похитителей монах мало и плохо спал, поскольку каждый раз, когда закрывал глаза и впадал в дрему, вскакивал, вспоминая, как его застали врасплох. Истощение затуманивало разум и притупляло эмоции, и теперь он чувствовал только странный фатализм. Если его судьба – арест, то так тому и быть.

Когда наступило утро, из-за облаков проступило солнце, согревая занемевшие от холода руки и лицо. Следов погони не наблюдалось, да и убийцы не выскакивали из-за аккуратных вил и не прятались в фруктовых садах.

Если Майлз и разделял опасения по поводу преследования, то виду не показывал, хотя тот факт, что он открыто повесил на пояс ножны с мечом и надел кожаные доспехи, говорил о постоянной готовности к опасности, с которой они могли столкнуться. С каждой милей, исчезающей под равномерной поступью лошадей, становилось очевидно, что за ними никто не гонится.

Это еще ничего не значит, бормотал циничный голос в голове. Врагам незачем преследовать монаха, ведь тот сам идет к ним в руки. Охотно загоняя себя в ловушку в центре сосредоточения власти в поисках правды, которую можно отыскать только в Каристосе. И все-таки Джосан надеялся найти ответы на свои вопросы прежде, чем его разоблачат враги.

А вдруг он никогда не сможет пережить правду? Может, он и в самом деле сумасшедший, убийца, высланный из Каристоса, чтобы не причинить никому вреда своим безумием? Что ему тогда делать? Как поступит Братство, когда узнает, что в столице появился совершенно непредсказуемый член ордена?

Джосан решил не забивать голову подобными мыслями. Что толку беспокоиться из-за бестолковых предположений. А пока он не добудет фактов, они таковыми и останутся. Страхи беспокойного разума превращали монаха в невежественного крестьянина, шарахающегося от каждой тени. Позор всей его учености, которая научила ценить трезвый рассудок и логические аргументы, построенные на выверенных фактах.

Брат постарался отвлечься, однако окружающая местность не представляла никакого интереса. С любовью построенные виллы, штукатурка которых сверкала на солнце, выстроились в ряды по обе стороны дороги. Каждую окружал фруктовый сад либо виноградник. Работников нигде не было видно, поскольку в зимний период делать особо нечего. Да и путешественники на пути встречались редко. Его кобыла, Безухая, не нуждалась в постоянном контроле. Она установила размеренную для себя поступь, совпадающую с шагом мерина.

Днем путешественники остановились, чтобы перекусить хлебом с сыром, запивая холодной водой. Ближе к вечеру у Джосана стали болеть бедра и спина из-за многих часов, проведенных верхом. Заметив, что Майлз ерзает в седле, он понял, что друг тоже устал от непривычно долгого путешествия. По молчаливому согласию мужчины направились к постоялому двору, хотя до наступления темноты оставалась еще пара часов.

За несколько монет сержант смог купить места в конюшне и комнату, которую они поделили с двумя путешественниками: отец отправлял младшего сына учиться в подмастерья к кузену. Ужин прошел без происшествий, шестерых приезжих усадили за стол в комнате, где могло поместиться три дюжины человек. Шансов поговорить с глазу на глаз не оказалось, и этому монах сильно обрадовался, хотя понимал, что только откладывает неизбежное.

Он провел очередную бессонную ночь, непривычно прислушиваясь к дыханию спящих людей. Давным-давно брат делил спальню с другими послушниками, однако эти воспоминания, как и многое другое в его памяти, стерлись. Утром болел каждый мускул, все косточки протестовали, когда он запрыгивал в седло. Как только таверна осталась позади, Майлз положил конец молчанию.

– Джосан твое настоящее имя? Или есть еще что-нибудь, что мне стоило о тебе знать?

– Настоящее, – ответил монах. – Из коллегии Ученых Братьев в Каристосе.

Сержант нахмурился, будто ожидал другого ответа. Возможно, предполагал, что у любого нормального человека, которого преследует убийца, хватает ума изменить имя, чтобы избежать опознания. Может, Джосан неправильно истолковал его выражение лица? Трудно поддерживать разговор, сидя в седле и наблюдая за собеседником со стороны.

– А что ты помнишь из прежней жизни? – поинтересовался Майлз.

– Рассказывали, что еще младенцем меня оставили на ступенях коллегии, чтобы Ученые Братья воспитали ребенка как своего члена. После того как принес последнюю клятву верности, я стал путешествовать по морю, изучая с другими монахами Ксандрополь, а потом отправился в Анамур и Седдон.

Странно, воспоминания Джосана о далеком прошлом были идеально чистыми. Он мог воссоздать лица учителей, долгую службу в ночь перед последними приготовлениями. Ощущение чуда, когда он впервые покинул пределы Кариетоса, и даже запах библиотеки в Ксандрополе: уникальное сочетание затхлости пергаментов, смешанный со слабой сладостью дощечек из пчелиного воска.

А вот память юношеских лет была фрагментарной. В голове содержались знания, однако Джосан не помнил, какие книжки читал и где их находил. В собственной истории монах не мог разобраться, где правда, а где – выдумки, рассказанные братьями во время выздоровления после лихорадки.

Если только он действительно был болен. Теперь даже в этом приходилось сомневаться.

– Корабль, доставивший меня в Каристос, оказался поражен лихорадкой денге, и все люди, находившиеся на борту, заразились. Братья вытащили меня с того света, выходили, и когда я выздоровел, отправили на остров Тксомина присматривать за маяком. Там я жил спокойной жизнью до тех пор, пока какой-то незнакомец не пришел убить меня. Остальное ты знаешь.

– Братство – сборище приспешников Нериссы. Комнатные собачки, – заворчал солдат. – Если они замешаны в твоем деле, добра не жди.

– Но я ведь один из них, – возмутился Джосан.

– Правда? Это братья научили тебя скакать верхом? Или обращаться с оружием?

Монах и сам сотни раз задавался теми же вопросами.

– Я знаю, я – один из братьев, – настаивал он. – Они не причинят мне вреда.

– Когда доберемся до Каристоса, ты узнаешь, кто твои настоящие друзья.

Если слова Майлза подразумевались как утешение, то своей цели они не достигли. Существует много способов определить дружбу. В конце концов, возможно, братья и действовали как настоящие друзья, в то время как именно Джосан их предал.

Тем не менее, несмотря на страх неизвестности, он знал, что нужно двигаться вперед. Даже возможность выяснить, что самые худшие опасения подтвердились, кажется лучшим вариантом, чем жизнь в неведении. Правда, не важно насколько суровая, ценится превыше всего. Это священный принцип Братства, которого монах придерживался всю свою жизнь. И если истина, которую он ищет, значила конец жизни, пусть так и будет. По крайней мере он умрет честным человеком.

Джосан не знал, стоит ли говорить Майлзу о своей темной половине, но момент, когда можно сделать подобное признание был упущен. Брат чувствовал присутствие Другого, как никогда раньше. Попытки размышлений во время путешествия часто прерывались насмешливым внутренним голосом, высмеивающим его и называющим трусом, цепляющимся за архаические ритуалы, более подходящие для безбородых юнцов и бритых монахов. А по ночам сны наполнялись образами людей и мест, которых он никогда не знал.

Тем не менее, несмотря на все беспокойства и тревоги, Джосан умудрялся держать себя под контролем. Вероятно, помогала сила воли или сосредоточенность, выработанная за многие годы медитации. А может быть, из-за присутствия Майлза, когда сохранялась концентрация на данном моменте, здесь и сейчас. Какой бы ни была причина, пока Другой в его разуме, придется быть начеку, и уже только за это монах испытывал благодарность.

Он понимал, что надеяться на вечный сон своей половины неблагоразумно, но каким бы долгим ни оказался этот период, стоило благодарить Богов за краткую передышку.

Первые дни путешествия были самыми тяжелыми. Майлз отвык проводить дни напролет в седле, несмотря на хорошую погоду, а уж тем более на плохую. Поездка верхом – сомнительное удовольствие: устают ноги, болит задняя часть и натираются бедра. Однако все это – мелкие неурядицы. После первой недели тело адаптировалось, и солдат стал привыкать к монотонному движению.

Сержант думал, что Атику будет покинуть намного тяжелее. Это значило оставить мечту, которая теплилась в сердце и помогала не отчаяться в течение долгих лет в армии. Он превратился из мальчика в мужчину, вытерпел войны императрицы Нариссы и скуку гарнизонных обязанностей, и все это с одной мыслью: начать новую жизнь состоятельным человеком. Не простым фермером, отправленным на пенсию на государственной земле, а обеспеченным мужчиной с собственным делом.

Атика казалась местом, где все мечты осуществятся. Отложенных за годы службы монет хватило на покупку процветающего бизнеса, да немного осталось на черные времена.

Майлз не рассчитывал на враждебность Флорека, которая закрыла для него двери всех соседей. Хотя и это можно пережить, нужно только время. Флорек упрям, но не глуп. Со временем наверняка увидел бы преимущества сотрудничества, а не вражды.

И вдруг появляется бродяга, называет себя Джосаном и полностью меняет его жизнь. Тогда-то сержант понял, что будущему, о котором он всегда мечтал, не суждено наступить. Солдат постарался сделать все возможное, чтобы стереть прошлое, но о старой приверженности трудно забыть. Майлз соблюдал осторожность. Старался завоевать доверие чужака и терпеливо ждал, когда можно будет довериться.

Однако проходили недели, а Джосан по-прежнему оставался загадкой, несмотря на все попытки вызвать его на откровенный разговор. Пришлось организовать мнимое похищение, чтобы убедить монаха, что нельзя спрятаться от прошлого и что нужно довериться ему, Майлзу, человеку, которому он обязан жизнью.

Опять огромный риск. Сержант появился в конюшне в тот момент, когда Джосан одолел второго атакующего, а потом вдруг упал на землю. На какой-то момент солдат подумал, что тот мертв, но, к счастью, он всего лишь потерял сознание. Когда Джосан пришел в себя и не смог вспомнить, что с ним произошло, Майлз инстинктивно защитил его, взяв вину за убийства на себя.

Той ночью взаимоотношения между ними изменились, поскольку роли хозяина и рабочего отошли на задний план; они превратились в заговорщиков и теперь путешествовали как равные. Возможно, у сержанта и имелись деньги, однако тешить себя глупой надеждой, что кошелек даст ему преимущество над монахом, он не стал. Единственное, что выступало на его стороне, так это узы дружбы и простая логика, что одинокий путешественник намного уязвимее, чем двое. И пока Джосан спокойно подчинялся его руководству.

Странно, что брат доверил ему собственную жизнь, а делиться настоящим именем и происхождением не стал. Солдат сердился, что товарищ придерживался выдуманных историй, несмотря на все доказательства, говорившие, что он – не тот, кем пытается быть.

Однако проходили дни, и Майлз стал допускать, что, возможно, монах говорит правду. По крайней мере ту правду, которую знал. Если Ученые Братья действительно ответственны за его ссылку, как заявлял Джосан, то кто знает, что они сделали, прежде чем выпустить его в мир. Голова Джосана может быть забита ядовитой полуправдой, придуманной, чтобы скрыть личность от него самого и чужаков.

Монах не способен отличить друзей от врагов, поэтому сержанту придется столкнуться со многими трудностями. К тому же защита Джосана ложится на его плечи и плечи членов союза. Братство сильно и могущественно, однако и у Альянса есть свои преимущества. Наверняка у них найдется человек, который сможет вылечить Джосана.

Майлз уже послал весточку, сообщив нескольким друзьям, которым доверял, что возвращается в Каристос и нуждается в их помощи и содействии. Слишком многое открывать в письмах нельзя, вдруг информация попадет в чужие руки. К тому же гарантии, что сообщения дойдут в Каристос раньше него самого, нет.

– Думаю, мы возле Сарны, – заговорил Джосан, прерывая раздумья сержанта.

Тот посмотрел на запад, где аккуратные фермы на равнинах уступали место крутым холмам. На мгновение Майлз задумался, вспоминая карту, которую видел в гостинице прошлой ночью.

– Да, но мы не поедем той дорогой. Впереди имперский перекресток, где можно повернуть на восток к Сарне, в то время как мы поедем на восток, к главной дороге на Каристос.

– Я тоже так подумал, – кивнул Джосан. – Я узнал холмы – местные жители по-прежнему следуют давней традиции использовать оранжевую черепицу для крыш. – На несколько мгновений он замолчал. – Мальчишкой я проводил здесь лето в небольшом домике, но здесь были лошади и озеро с холодной ключевой водой даже в самый разгар лета. Хорошее место, хотя, когда я подрос, то ненавидел каждую минуту, проведенную здесь, вдали от друзей и города.

Даже акцент Джосана изменился, согласные зазвучали отчетливее, пока он рассказывал о своей юности.

Майлз издал неопределенный звук, который можно бы принять за интерес, однако брат снова замолчал. Тем не менее это можно было назвать потоком разговорчивости. Сержант прекрасно знал, что Братья не отсылали молодняк на лето в горы, чтобы избежать лихорадки, которая свирепствовала в Каристосе летом.

Вот то подтверждение, которого он так долго ждал, однако оно не обрадовало солдата. Благодарность придет позднее, когда они окажутся в безопасности. Так что на некоторое время придется оставаться начеку. До столицы еще долгий путь, и пока Джосан под присмотром. Его необходимо защищать от врагов и самого себя. Судьба подарила второй шанс, и Майлз не собирался его упускать.