Текст книги "Честь Девлина"

Автор книги: Патриция Брей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

XVII

Стивен поднес к губам стакан эля и немного отпил, стараясь не морщиться. Он так и не привык к этому горькому вкусу, а местные пивовары превзошли сами себя, создав густой и терпкий напиток, который надо было почти жевать перед тем, как проглотить. Музыкант твердо поставил стакан на стол, подавив дрожь отвращения. Только подумать, ведь это лучшее, что подают в трактире.

Ну хоть одна доля утешения в этом есть. Можно не опасаться, что он напьется до беспамятства.

Стивен откинулся на спинку стула и оглядел помещение таверны. Как и предыдущие четыре, эта была меньше, чем он привык, а из-за низкого потолка казалась совсем тесной. Здесь не было загородок, а в центре общей залы стояло два длинных стола, за которые могли усесться человек десять. Вдоль трех стен шла узкая полка, на которой как раз умещался стакан или кружка. Под ней в изобилии стояли стулья – на один из них и уселся менестрель.

За одним из столов сидели трое мужчин и две женщины, наслаждаясь поздним обедом или ранним ужином. Они были увлечены едой куда больше, чем разговором, и если и произносили пару слов, то лишь про самые обыденные вещи. Один пожаловался, что новые сапоги натерли ему ноги. Другой – на то, как их заставляют работать под дождем, хотя в этом нет никакого смысла. Начальство шумно не одобрили, а потом одна женщина принялась рассказывать, как ей непросто живется с новым мужем.

Обычные беседы обычных людей. Ни одного упоминания Детей Инниса или возвращения Девлина на родину. Ничего ценного.

Стивен оглядел других посетителей, сидящих вдоль стены над своими кружками, но все они были явными одиночками и внимание обращали на выпивку, а не на чужаков. И как явствовало из опыта первых двух таверн, чужим не пристало представляться первыми. Поведение, считавшееся учтивым в Джорске, вызвало возмущение, и его уже дважды выставили за дверь с вежливым и твердым пожеланием не возвращаться.

В третьем месте он столкнулся с обратной проблемой. Служанка предложила научить его балладе о багровом ястребе, а остальные посетители засмеялись. Нехорошо так засмеялись, поблескивая глазами, поэтому шутка показалась Стивену не смешной, и он торопливо вышел.

Музыкант начинал подозревать, что Девлин сознательно поручил ему безнадежное дело. Наверняка он знал, насколько неприветливы в тавернах к чужакам и как малы шансы, что с ним вообще заговорят. А что до подслушивания подозрительных разговоров, то это трудно делать, пока в таверне почти никого нет. Может быть, позже, когда сядет солнце, ему удастся незаметно смешаться с толпой. Сейчас же его усилия не принесли плодов.

А пока он сидит здесь, пытаясь проглотить горький эль, кто знает, чем там занят Девлин? Он мог бы помочь ему, но тот снова решил отдалиться. С самой Середины Зимы воин оставался холодным и неприветливым. Вчера он не позволил Стивену отправиться с ним выручать меч, не объяснив почему. Было обидно, что Дидрика-то Девлин позвал, Дидрика, который ничего не знал о великом мече и не понимал его историю. Музыкант пытался утешить себя тем, что его друг из благоразумия взял с собой телохранителя.

Это было самое логичное объяснение, и все же не факт, что правильное. Дидрик был не только другом Девлина, но и лейтенантом стражи, привыкшим повиноваться командиру, согласен он с ним или нет. Казалось, Дидрик забыл, что Избранный едва не убил его, а вот Стивен не мог. Конечно, лейтенант тоже выражал беспокойство по поводу странного поведения Девлина, и тем не менее можно быть уверенным, что Дидрик без колебания выполнит любой приказ лорда-генерала.

Положение Стивена в корне отличалось, поскольку он не состоял под началом Избранного. Для него дружба с Девлином была важнее успеха их похода, и он мог пойти против желания своего друга, если бы хотел помочь ему. Тот прекрасно знал об этом и, возможно, именно поэтому держался на удалении от музыканта.

Хотя помочь тот мог немногим. Если Заклятие так сильно подавляет дух Девлина, он мало что способен сделать, разве что предложить свою дружбу. И даже от этого воин отказался.

Стивен вздохнул.

– Вам не нравится портер? Если вы предпочитаете сладкое вино, то рядом с гарнизоном есть таверна, где подают еду, которая по вкусу северным солдатам.

Стивен вздрогнул, неожиданно услышав голос рядом с собой. Он так глубоко ушел в мысли, что не заметил приближения слуги.

– Портер очень хорош, – солгал он, говоря по-кейрийски. – Только я признаю, что разочарован. Я не солдат, а менестрель, приехавший в надежде разучить новые песни. А никто не разговаривает со мной, так что вряд ли мне что-нибудь удастся.

– Если вы менестрель, где же ваша арфа? – спросил человек.

– Путь слишком тяжел, чтобы рисковать арфой или лютней, поэтому я не взял с собой инструментов, – ответил Стивен.

Ему было грустно остаться без лютни, но Девлин настоял, что брать надо только самое необходимое. Для зимнего путешествия лишний шерстяной плащ или мешок зерна куда ценнее музыкального инструмента. Хотя если ему придется и дальше изображать странствующего менестреля, следует задуматься, где бы приобрести лютню, чтобы выглядеть убедительнее.

По полу проскребли деревянные ножки скамей – обедающие поднялись на ноги. Выходя из таверны, они попрощались со слугой, которого звали Тоймас.

Тоймас отошел от Стивена и скрылся за занавеской, скрывающей вход в заднюю комнату. Оттуда он вышел с подносом и принялся складывать на него пустые тарелки и стаканы.

– Но голос-то у вас при себе? Под песню работа пошла бы быстрее, – бросил слуга через плечо.

Это была не столько просьба, сколько вызов, да только Стивену случалось петь и для более враждебно настроенных слушателей.

– С удовольствием, – ответил он, подумал немного и запел первый куплет "Холодных сердец", песню про двух поссорившихся любовников, застигнутых метелью.

В Джорске это была старая песня, а вот для здешних мест – вполне новая, да и тема должна быть необычна для людей, которым редко приходится видеть больше нескольких хлопьев снега в небе. По мере развития сюжета Тоймас двигался все медленнее и медленнее, а потом и вообще перестал притворяться, что вытирает со стола. Песня оканчивалась наступлением весны, тем, как люди находят тела двух любовников, замерших в последнем объятии. Стивену случалось доводить слушателей до слез этой грустной балладой, хотя сегодня, когда прозвучало последнее слово, воцарилась тишина.

Музыкант почувствовал себя несколько глупо. Старуха, сидящая у стойки, стукнула стаканом. Он принял было это за знак одобрения, но Тоймас поднял поднос, унес посуду в заднюю комнату и вернулся оттуда с кувшином эля, из которого наполнил стакан посетительницы. Потом он обошел комнату – не надо ли кому чего, и наконец вернулся к Стивену. Наполнив его стакан доверху, слуга налил и себе.

На сей раз он вытащил стул и уселся рядом.

– Кем бы ты ни был еще, дар певца у тебя определенно есть, – заявил Тоймас.

– Спасибо.

Тот сделал долгий глоток.

– В это время здесь всегда затишье, однако вечером в большинстве заведений легко встретить певцов – и сказочников. Некоторые действительно талантливы, другие всего лишь развлекают своих друзей. Если бы дела обстояли по-другому, я пригласил бы тебя вернуться попозже и обменяться песнями. Увы, не сегодня и не на этой неделе.

– Почему?

– Потому что сюда приехал феарним мутить воду.

– Кто? – Пусть Стивен и неплохо изучил кейрийский язык, это слово он не понимал.

– Тот, кто отвернулся от своего народа и отправился служить твоему. – Тоймас сделал правой рукой явно оскорбительный жест.

– Избранный?

– Как бы он ни называл себя. Этот человек явился сюда, на что не имеет права, и поднимает шум. Для начала он стал запугивать кузнецов, потому что они изгнали его из своих рядов. Теперь солдаты пристают к честному народу, сводя старые счеты, и все тоже по его приказу.

Стивен хотел было возразить, но поспешно прикусил язык. Вряд ли он понравится этому человеку, если примется защищать Девлина, да и узнать то, что надо, в таком случае не сумеет.

– Я слышал, будто он ищет бунтовщиков. Детей чего-то там.

– Дети Инниса – легенда, выдуманная, чтобы позволить армии вытворять все, что им заблагорассудится, – громко заявил Тоймас.

– Верно, верно! – согласился один из посетителей, поднимая стакан.

– Здесь нет никакой угрозы безопасности страны, просто жадный до власти человек явился мстить. Кузнецы изгнали его и собственная родня отказалась от него. Честный человек принял бы это, но этот Девлин не таков. Он добился благосклонности вашего короля и теперь использует свое влияние, чтобы сокрушить тех, кто некогда выступил против него. А как мы можем защититься? Его хозяину королю наплевать, что случится с Дункейром. Так что мы в его власти.

– Избранный – человек чести, – сказал Стивен, не в силах более сдерживаться. – Он действует только для того, чтобы наказать злодеев или защитить королевство.

– Может быть, в Джорске так и обстоят дела. Здесь же, вДункейре, все по-другому. Пока он не уедет, тут не будет мира, и никто не приветит менестреля, который может оказаться шпионом. Если ты останешься здесь после отъезда Избранного, мы поговорим снова. А пока что мои посетители и я просим тебя по-хорошему вернуться к своим согражданам.

В конце дня они встретились в резиденции наместника, не добившись ничего, кроме ноющих ног и нарастающего чувства отчаяния. У Девлина болела голова, глаза горели от недосыпа. Измучились и его товарищи – и все без толку: один за другим они рассказывали о полной безуспешности своих попыток.

Каждый раз, когда мысли воина убредали в сторону, Хаакон нашептывал ему, что миссия останется невыполненной.

– Мы должны начать с начала. Кто мог взять меч и почему? Кто знал о его существовании? И откуда бунтовщики выяснили, что вы собираетесь приехать за ним? – поставил основные вопросы лорд Коллинар, загибая пальцы.

– И что еще важнее, когда его похитили? – не отстал от него Дидрик. – Насколько мы знаем, это могло быть сделано много месяцев назад, едва до них впервые дошли слухи о провозглашении Девлина Избранным. В записке сказано "Меч Избранного", но ничего не указывает на то, что речь идет именно о Священном Мече. Они могли украсть его в отместку, просто потому что он принадлежал Девлину, которого считали предателем.

Лорд Коллинар медленно кивнул.

– Возможно, вы и правы, а в таком случае виновные могли исчезнуть много месяцев назад, забрав с собой меч.

– Или уничтожить его. Они могли отомстить Избранному, а затем избавиться от единственной вещи, которая могла уличить их в преступлении, – продолжил Дидрик.

– Нет, – заспорил Стивен. – Этот меч сковал сын Эгила. Я не верю, что его можно просто так расплавить или сломать. Им пришлось бы прибегнуть к помощи магии, что привлекло бы внимание стражи.

– Здесь их называют дружинниками, – поправил Девлин. – Но я согласен, что меч скорее всего цел. Его могли сохранить для ведения дальнейших переговоров. Или просто оставить себе как оружие, потому что даже глупцу ясно, что это необыкновенно хороший клинок.

– Тогда придется снова вернуться к кузнецам, – сказал Дидрик. – Чужак не мог зайти в хранилище и найти там меч. Ему кто-то помог. Кто-то из гильдии. Может быть, тот же человек, который спрятал там оружие.

– Мы уже допросили Джарлата и старших членов гильдии. И обыскали их дома, – проговорил Девлин.

– Тогда допросим их еще раз. И на сей раз дойдем до самых младших членов гильдии, вплоть до последнего из учеников. Поговорим со всеми, кто мог знать что-нибудь о мече или подозрительных посетителях.

– Согласен с лейтенантом, – кивнул Коллинар. Как и Дидрик, он верил в дисциплину и правила. Хорошие качества для администратора. Можно не сомневаться, что поиск будет произведен наитщательно. – Стоит начать с тех, кто имел доступ к мечу. Кто-то в гильдии знает правду, и если этого человека удастся отыскать, он приведет нас к разгадке.

Увы, все было не так просто. Может, в Джорске вещи делались именно так, но они находились в Дункейре. Здесь люди десятилетиями учились скрывать все от завоевателей. Обширная же паутина родственных связей означала, что никто не выйдет вперед по доброй воле, потому что нарушивший закон молчания рисковал быть извергнутым из рода. А это высшая мера наказания в обществе, строившемся на взаимной зависимости.

Не говоря уж о том, что ни случись, Девлина будут ненавидеть за это происшествие – не важно, причастен он к нему или нет.

– Генерал? Вы подпишете приказ или это сделать мне? – спросил лорд Коллинар.

– Я подпишу, – проговорил воин. Потому что у него не было выбора. Самое главное – вернуть меч. И если есть хоть малейший шанс, что кто-то из кузнецов может выдать тайну, придется действовать.

Он подумал еще немного и продолжил:

– Я не буду оскорблять их предложением награды. Только следует дать всем понять, что если меч вернут в ближайшие два дня, не будут больше задавать никаких вопросов и налагать взыскания. И допрос должны вести дружинники. Вы можете отправить своих наблюдателей, но возглавят это люди, находящиеся под командованием Микала.

– Если вы настаиваете…

– Настаиваю.

Дружинники будут справедливы. Можно не беспокоиться, что допрос выйдет за пределы разумного. Ситуация и так непростая. Не стоит усложнять ее страхами о том, что особенно ретивый солдат решит извлечь побольше информации из нерадивых свидетелей, применив пытки.

Девлин старался не думать о том, что допрашивать будут не безликих врагов. Речь идет о мужчинах и женщинах, которые научили его ремеслу. О друзьях, которые потели в кузнице бок о бок с ним, а потом ерзали за столами в большом зале, когда мастера читали им лекции. К допросу придется привлечь даже двух его бывших учеников.

Его возненавидят за то, что он позволил джорскианцам вмешаться в дела гильдии. За унижения, которым придется подвергнуться кузнецам, когда, словно у преступников, у них обыщут дома и допросят их семьи. К тому же Девлин понимал, что он никак не сможет объяснить им, почему поступает именно так. Это невозможно. Три года назад он и сам бы не понял.

В душе у него все переворачивалось. Это было даже хуже, чем просто увидеть пустое место на стене там, где раньше красовалось его имя. То он мог списать на политику гильдии и зависть нескольких старших мастеров. Но что ему приходится делать сейчас, вынудит всю гильдию отвернуться от него, когда вести о случившемся облетят Дункейр.

Его имя будут проклинать наряду с предательницей Изобель и Зеймундом. И с этим ничего не поделаешь.

– Девлин? – отвлек его от тяжких мыслей чей-то голос.

– Да? – Воин моргнул, неожиданно заметив, что на него устремлены три пары глаз. Лицо Коллинара, как и подобает политику, оставалось спокойным, Дидрик и Стивен были явно встревожены.

Интересно, сколько раз пришлось его окликнуть, прежде чем он отозвался.

– День выдался длинный. Для всех нас, – вежливо проговорил Дидрик. – Давайте я подготовлю приказы на подпись, а потом мы пообедаем и отправимся спать.

Девлин не понимал, как можно уснуть в такое время. Но больше ничего не оставалось. Как бы это ни раздражало его, в поисках меча придется положиться на других.

Лорд Коллинар позвал слуг и велел накрыть скромную трапезу в столовой. Тем временем Девлин продиктовал приказы, а Дидрик сделал по три списка с каждого. Первый отдали наместнику, второй отправили к Микалу с посыльным. Третий остался у Дидрика для королевских архивов.

Теперь же приходилось лишь ждать, какие вести принесет с собой утро.

XVIII

Два дня спустя после пропажи меча на ступенях казармы нашли свиток, адресованный Избранному. Очевидно, его подбросили туда ночью, хотя солдаты, стоявшие в карауле, клялись, будто ничего не видели и не слышали. Послание было простым. Меч вернут Девлину только после того, как все казармы опустеют и последний солдат королевской армии покинет Дункейр. Письмо было подписано Детьми Инниса.

Требования были бредовыми. Только сам король мог приказать армии покинуть провинцию, а он никогда на это не пойдет. Король Олафур слишком сильно цепляется за Дункейр как за символ величия его отца, напоминание о тех днях, когда Джорск был военной силой, которой многие страшились. Может быть, империя и разваливается на части, но эта провинция пока что во власти Олафура, и так и будет впредь.

Дидрик придерживался мнения, что записка всего лишь пустой блеф. Автор не приводил никаких доказательств, будто меч находится именно у него. Без наброска рукояти или простого описания клинка не проверить, в самом ли деле оружие у этих людей. Хотя это и не имело значения. Девлин не мог выполнить их требования, а они даже не намекнули, как можно связаться с Детьми Инниса. Поэтому о переговорах не шло и речи. Оставалось ждать, пока они подкинут еще одно письмо, и надеяться, что солдаты, обшаривающие весь город, нападут на след пропавшего меча.

Вскоре после полуночи слуга разбудил Избранного, сообщив, что явился глава городской дружины Микал и желает поговорить с Коллинаром и Девлином. Воин невольно задумался, что же такого срочного приключилось, чтобы поднимать людей посреди ночи. Может, нашелся меч?

– Будить ли вашего помощника? – спросил слуга, протягивая Девлину халат, который тот набросил поверх сорочки. Воин не стал возиться с носками, а просто натянул сапоги.

– Нет. Если он мне понадобится, я пошлю за ним позже.

Они отправились в постель очень поздно, а прошлую ночь не спали вовсе.

– Глава Микал ждет в кабинете наместника.

– Спасибо.

Девлин взял предложенную ему лампу и отправился по коридору и вниз по лестнице. Войдя в кабинет, он увидел, что лорд Коллинар уже пришел, причем выглядит удивительно бодрым, учитывая поздний час и недосып последних дней.

Одного взгляда на Микала хватило, чтобы понять – он принес недобрые вести.

– Что случилось? – спросил Девлин. Ему ответил Коллинар:

– Капрал Аннасдаттер не вернулась сегодня вечером. Подобное случается, но только не с таким обязательным человеком, как она. Я отправил патруль обшарить таверны и попросил дружинников поискать ее.

– Мы обнаружили ее тело совсем недавно, на улице неподалеку от гильдии кузнецов. Шнур, которым ее задушили, оставался у нее на шее, а на лбу вырезали знак птицы, – проговорил Микал.

– Птица, – растерянно повторил Девлин. Он потер затылок здоровой рукой, пытаясь заставить свои сонные мозги заработать.

– В форме ястреба. Багрового ястреба.

Слушая неестественно ровный голос Микала, Девлин лихорадочно обдумывал сложившуюся ситуацию и пришел к очевидному выводу. Его народ использовал знаки в форме птиц довольно часто, но всегда как часть чего-то. Одинокая птица может иметь только одно истолкование.

– Вы явно знаете, о чем идет речь, – заметил лорд Коллинар.

– Да, – ответил Девлин.

Он вспомнил капрала Аннасдаттер. Они встретились два дня назад, когда она возглавила отряд, сопровождавший его к кузнецам. Тогда Девлин счел ее почти ребенком, слишком молодой для такого звания. И старше ей уже не стать.

По его спине пробежал холодок, и воин присел на скамью поближе к камину. Девлин удивился, когда это слуги успели так ярко разжечь огонь. Неужели он так долго не откликался? Или они поддерживают его всю ночь, чтобы в комнате оставалось тепло на случай поздних посетителей?

Продолжая удивляться, он осознал бессмысленность подобного хода мыслей. Не важно, яркие языки пламени перед ним или угли. Никакому жару не растопить лед, сковавший душу Избранного – еще одного человека убили из-за него, хотя он и не напрямую виноват в этой смерти.

«Несущий смерть», – прошептал голос в разуме, и Девлин не мог не согласиться с ним.

– Избранный? – окликнул его лорд Коллинар. Воин неожиданно пришел в себя и увидел, что друзья заняли свои места и ждут его объяснений.

– В наших самых старых преданиях багровый ястреб – это дух-хранитель, который привел наших предков в эти горы. Согласно легенде, он вернется, чтобы помочь нам в тяжелый час. Последние сказания говорят, что возвращение багрового ястреба будет означать конец владычества джорскианцев, – объяснил Девлин.

– Раньше Дети Инниса не использовали этот символ, и его появление означает смену главарей бунтовщиков. Почему же они избрали своей жертвой капрала? – спросил Микал.

– Она возглавляла отряд, приписанный ко мне, и занималась обыском гильдии кузнецов, – ответил Девлин.

Еще одна смерть на его совести. Аннасдаттер выбрали не случайно. Она не просто представитель армии, а человек, напрямую связанный с Избранным. Дети Инниса хотят показать, что их надо воспринимать всерьез.

Но убьют они одного солдата или сто, не имеет значения. Им все равно не получить желаемого. А переговоры начать не удастся, поскольку с ними никак не свяжешься.

– Мои люди допросили всех, кого только смогли, однако никто не видел ни убийства капрала, ни того, кто кинул там тело, – продолжил Микал. – Я очень сомневаюсь, что нам удастся найти убийц. Мы даже не знаем, связаны ли они с похитителями меча.

– Не знаем, – кивнул лорд Коллинар. – Хотя и оставить это так мы не можем. Заложники будут взяты утром.

– Заложники? – удивился Девлин.

– Трое заложников, захваченных наугад в городе, – пояснил наместник. – Мы возьмем их на рассвете, и тогда настоящие убийцы смогут освободить их, признавшись. Если они не сдадутся, на следующий день заложников казнят.

– Нет, – проговорил Девлин. Он понимал ярость Коллинара. Капрал Аннасдаттер была его человеком. За ее смерть следует мстить. Только казнь невиновных нельзя назвать правосудием, это убийство.

– Нет? – повторил наместник. – Неужели я должен позволить хаосу воцариться в городе? У меня и без того проблем хватает. Лишь за последнюю неделю я получил полдюжины сообщений о новых очагах зернового безумия, включая первое известие с юга. Нам придется заменить зараженное зерно из городских запасов, которые истощаются, да только если мы заставим людей голодать, они могут взбунтоваться. А ваше присутствие всколыхнуло все обиды за последние пятьдесят лет. Надо очень немного, чтобы подтолкнуть людей к насилию. Именно сейчас нам нельзя казаться слабыми.

– И без того нас выставили дураками, похитив меч из-под носа, – вмешался Микал. – Поиски в городе настроили против тебя простой народ. Если не начать действовать, будут новые жертвы.

– А вы можете гарантировать, что ценой трех невинных жизней удастся восстановить мир? – Девлин ушам своим не верил – глава городской дружины выступил в поддержку плана Коллинара.

– Таков закон. Когда убивают одного из их людей, за него берут троих наших.

Может быть, это и закон, но на памяти Девлина он не действовал. Его перестали применять давно, по прошествии первых лет после завоевания. Тогда, измученные годами кровавых войн, кейрийцы начали жить в шатком мире с захватчиками.

– Если такой закон и есть, то он неправильный. Несправедливый.

– Отлично, – бросил Коллинар, вскидывая руки. – Тогда скажите, как вы собираетесь удержать в руках этот город? Первый раз они испытали нас, похитив меч. Затем убили Аннасдаттер. Следующим шагом могут оказаться вооруженные стычки на улицах, в которых погибнут десятки невиновных. Будет ли это справедливо?

Девлин заскрежетал зубами в бессилии, потому что понимал – Коллинар прав. Показаться нерешительным или слабым означает допустить продолжение насилия. Обязанность Избранного – сохранять мир и следить за исполнением закона. Никогда прежде он не испытывал подобной ненависти к своему долгу.

– Ну хорошо, берите заложников. Впрочем, я не успокоюсь, пока мы не найдем меч и не свершим правосудие над настоящими убийцами.

– Тогда будем надеяться, что они сами сдадутся. Только трусы могут позволить другим умереть вместо них, – ответил лорд Коллинар.

– Разумеется, – проговорил Девлин, чувствуя сердцем, что все будет не так просто. Бунтовщики вполне могут решить, что трое невинных жизней – недорогая цена, если она поможет восстановить простой народ Альварена против захватчиков. И тогда последуют новые убийства, а круг насилия и возмездия за него замкнется, причем ни одна сторона не задумается о гибнущих людях.

На следующее утро в заложники взяли двух мужчин и женщину. Как Девлин и опасался, никто не пожелал занять их место, и на следующее утро схваченных казнили. Воин понимал, что его присутствие только возбудит толпу, поэтому в качестве своего представителя отправил Дидрика. По словам лейтенанта, люди проклинали Избранного и наместника Коллинара, а не винили бунтовщиков. Тревожный знак.

Девлин отпустил Дидрика и пошел в кабинет наместника, приказав его не беспокоить. Длинный стол был покрыт грудами свитков, содержащими записи городской дружины за последние семь лет. Лейтенант и люди Микала уже один раз просмотрели их, но теперь Девлин решил лично изучить все подборки, надеясь отыскать хоть какую-нибудь подсказку. Не могли же новые Дети Инниса возникнуть из ниоткуда. Дружинники должны были заметить их деятельность, может быть, даже записать о каком-нибудь хулиганстве или странном происшествии, и подобные сведения можно найти в этих архивах.

Больше никто не мог справиться с этой задачей. Вряд ли сами дружинники отыщут здесь то, что не заметили раньше, а Дидрик слишком плохо знает кейрийцев, чтобы понимать, что важно, а что нет. Поэтому Девлин просматривал отчеты ночных дежурств, списки задержанных за пьянство, публичные потасовки, мелкое воровство или убийство. Глаза начало жечь от усталости, а он все не видел никаких зацепок. Просто повседневная жизнь, изложенная сухим официальным языком. Встретилось упоминание убийства джорскианского торговца, но виновата была его любовница. Дружинники арестовали ее, когда она еще не успела смыть кровь с рук. Вряд ли она убила торговца в знак поддержки бунтовщиков, однако Девлин все равно решил допросить ее семью.

Вглядываясь в строчки, написанные выцветшими чернилами, воин все чаще обращался мыслями к заложникам, казненным сегодня утром. Теперь, когда было слишком поздно, он жалел, что не присутствовал при их смерти. Неправильно, что он не знает их имен и лиц. Ведь в некотором роде они тоже умерли из-за него. Умерли, потому что Избранный явился в их город.

«Их семьи проклинают твое имя».

Девлин оторвался от свитков и увидел напротив себя темную фигуру. Он разглядел только смутные контуры, лицо без черт, на котором ярко горели глаза.

Он прикрыл веки и потряс головой. Фигура и не подумала исчезнуть.

– Несущий смерть. – На сей раз воин услышал голос ушами, а не разумом. – Я рад тому, как ты распорядился моим даром. Молодой капрал чудесное добавление в ряды моих подданных, и трое последовавших за ней не хуже.

Девлин поежился. Казалось, присутствие Хаакона выдуло из комнаты остатки тепла. Воин сглотнул комок, вставший в горле, пытаясь победить страх, оставаться спокойным.

– Я найду убийц капрала Аннасдаттер и накажу их. – Девлин был горд, что голос у него не дрогнул, хотя ясно, что показным спокойствием Бога не обмануть.

– Капрал – только первая жертва. Помнишь мое обещание? Ты принесешь смерть всем, кто вокруг тебя. Даже те, кого ты зовешь друзьями, в опасности, потому что они предадут тебя и придется их убить.

– Нет. – Девлин резко поднялся со стула. – Мои друзья останутся верны мне.

Хаакон злобно рассмеялся.

– Они уже считают тебя наполовину безумцем. Что бы они сказали, увидев тебя сейчас, когда ты разговариваешь с тенью, которой никто больше не замечает? Попытались бы запереть тебя. Разумеется, ради твоего блага.

У Девлина екнуло сердце. Со свойственной ему жестокостью Хаакон озвучил его главный страх.

Стивен и Дидрик давно подозревают, что с их другом творится неладное. Он слышал, как они перешептываются, украдкой поглядывая на него. Требуется совсем немного, чтобы убедить их в безумии. И тогда они начнут действовать. Но Заклятие не позволит Избранному отказаться от исполнения долга. Ему придется сопротивляться, обнажить оружие. Тогда пророчество Хаакона вполне может исполниться – Девлин убьет своих товарищей.

Или, если им удастся совладать с Избранным, судьба его будет не лучше. Не важно, запрут ли его здесь под наблюдением лекарей или отправят в Джорск под охраной. Что бы они ни сделали, добьются только исполнения того, что опасаются. Если Девлин не сможет исполнить свой долг, Заклятие сведет его с ума.

– Если я окажусь в заключении, то ты лишишься своей игрушки, – заявил воин.

– Твоих страданий с лихвой хватит, чтобы искупить мою потерю, – ответил Хаакон. – И не стоит недооценивать себя. Одного твоего присутствия здесь, в здравом рассудке или нет, хватит, чтобы весь город вспыхнул.

В словах Бога смерти было немало правды. Глава Микал и наместник Коллинар оба предупреждали Девлина о том же. Чем дольше длятся поиски меча, тем сильнее разгораются народные волнения. Круг насилия начался с убийства Аннасдаттер и будет продолжаться и продолжаться, остановить его станет невозможно.

– Чего же ты хочешь? – закричал Девлин.

– Смерти, – ответил Хаакон и с этими словами медленно растаял в воздухе, оставив Избранного в одиночестве.

– Господин? – раздался голос служанки. Воин обернулся и увидел, что она стоит у открытой двери кабинета.

– Вы что-то хотели? – спросила она.

Интересно, давно ли служанка стоит здесь, глядя, как он беседует с пустым воздухом? Или она пришла только на его крик?

Не имеет значения. Ничто не имеет значения. Он повернулся спиной к столу и бесполезным архивам.

– Эля.

Женщина покачала головой и прикусила губу, явно боясь не угодить ему.

– Для своих мы держим безалкогольный эль, а наместник не пьет его. Зато вина у нас много – и красного, и цвета соломы.

– Тогда принеси вина. Красного, из Мирки. – Оно всегда напоминало ему кровь. В самый раз для такого человека, как он. – Принеси его в мои комнаты, – велел Девлин. – И на сей раз передай всем, что если я говорю "не беспокоить", значит, беспокоить меня не надо. Ни под каким предлогом.

– Конечно, мой лорд, – проговорила служанка, пугливо присев в реверансе. Она явно торопилась поскорее убежать.

На следующее утро Девлин проснулся с дико болящей головой и дурным привкусом во рту. Сев, он понял, что дело плохо. Комната качнулась перед глазами, и к горлу подступила тошнота. Воин едва успел добежать до тазика, прежде чем его вывернуло. Темная желчь красноречиво говорила, что он слишком много выпил на пустой желудок. Через некоторое время спазмы прекратились, и страдалец смог поднять голову.

На сей раз комната осталась на месте, хотя в висках продолжало стучать. Налив воды из кувшина, Девлин прополоскал рот, чтобы избавиться от мерзостного вкуса, потом умылся, смывая с себя сонную одурь.

Он был поражен собственной глупостью. Как же можно напиваться до беспамятства? А если бы он понадобился посреди ночи? Что бы подумали остальные, когда, отправившись искать Избранного, обнаружили бы в этой комнате хмельное чудовище?