Текст книги "Наследница моря и огня"

Автор книги: Патриция Анна МакКиллип

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

– Но где он? Что с ним? И почему, во имя корней Мироздания, Высший не поможет ему? Вот величайшая из загадок: Эрленстар окутан безмолвием.

– Если отец туда попадет, безмолвие будет нарушено. – Она устало покачала головой. – Не знаю. Не знаю, на что и надеяться. Если он жив, можешь ли ты себе представить, каким чужим он должен быть даже для себя самого? И наверняка… Наверняка он ломает голову, почему никто из нас, тех, кто его любит, не попытался помочь.

Он открыл было рот, но уже готовый ответ, казалось, увял на кончике языка. Он закрыл ладонями глаза.

– Да. Я устал. Если он жив…

– Отец найдет его. Ты сказал, что не против помочь Дуаку.

– Не против. Но… Ладно. – Он опустил руки и устремил взгляд на вино. Затем медленно отодвинул стул. – Пошли-ка отсюда. Мне нужно собрать книги.

Она двинулась за ним следом на солнечную шумную улицу. С мгновение казалось, что улица плывет мимо нее, словно дивное и непостижимое многоцветное полотнище; она остановилась и заморгала. Руд тронул ее руку. И тогда она поняла, что чуть не нарушила небольшое изысканнее шествие. Его возглавляла женщина. Высокая и прекрасная, она сидела на черном скакуне, ее темные волосы, хитро сплетенные и украшенные самоцветами, лежали на голове, словно корона, свободная легкая зеленая накидка из неведомой ткани струилась, словно туман по ветру. Шесть молодых женщин, которых Рэдерле уже видела на пристани, по две следовали за ней, их одеяния, чепраки и поводья их коней – богатых ярких цветов, их копья – ясеневые, инкрустированные серебром. У одной из них, ехавшей за самой Моргол, были такие же черные волосы и такое же утонченное, с благородными чертами лицо. За стражами шли восемь мужчин. Они несли два сундука, расписанных и окованных медью и золотом. За ними следовали восемь юношей из училища; они ехали, выстроившись в соответствии со своими степенями и цветом одеяний: алый, золотой, синий и белый. Женщина, ехавшая через толпу с такой же безмятежностью, с какой скакала бы лугами, поравнявшись с гостиницей, вдруг бросила взгляд в их сторону. Краткая встреча с ее загадочными золотыми глазами вызвала у Рэдерле внезапный всплеск: что-то в глубине ее отозвалось на великую силу.

Руд прошептал едва дыша:

– Моргол Херунская…

Когда процессия ушла вперед, он так быстро сорвался с места, схватив сестру за руку и потащив, что она едва не потеряла равновесие. Она негодующе закричала: «Руд!», а он бежал, чтобы догнать шествие, волоча Рэдерле мимо изумленных зрителей, и при этом кричал сам.

– Тес! Тес! – И наконец, не выпуская раскрасневшуюся и раздраженную Рэдерле, он нагнал ученика в красном. Тот уставился на него.

– Что с тобой? Стукнулся мордой о пустую винную бутылку? Да?

– Тес, позволь мне занять твое место. Пожалуйста. – Он ухватился за поводья, но Тес тут же их вырвал.

– Прекрати. Ты хочешь, чтобы мы сбились с шага? Руд, никак ты пьян?

– Нет. Клянусь. Я трезв, как никогда. Она принесла книги Иффа; ты еще успеешь ими налюбоваться, но я нынче вечером еду домой…

– Что-что?

– Я должен уехать. Прошу тебя.

– Руд, – в отчаянии сказал Тес, – я бы согласился, но ты хоть понимаешь, какой у тебя вид?

– Давай переоденемся. Тес, ну будь добр, будь добр…

Тес вздохнул. Он резко придержал коня, вызвав путаницу среди ехавших сзади, спешился и принялся суетливо расстегивать одеяние. Руд через голову сорвал свое и поспешно натянул на себя Тесово, в то время как ехавшие сзади делали язвительные замечания касательно степени его трезвости. Он вскочил на коня Теса и наклонился за Рэдерле.

– Руд, моя коняшка…

– Тес ее пригонит. Тес, гнедой конь там, у гостиницы, на чепраке – инициалы. Давай. – Она поставила ногу ему на ступню, прочно державшуюся в стремени, он поспешно поднял и усадил ее в седло перед собой, понукая коня, так что тот пошел рысью и догнал вторую, уже удалявшуюся, вереницу учеников. Оглянувшись, Руд крикнул:

– Спасибо, Тес!

Булыжники были грубыми, и ее подбрасывало в седле; Рэдерле, стиснув зубы, воздерживалась от замечаний, пока Руд не подвел нескольких отставших из-за него всадников к невозмутимо двигавшейся процессии. Тогда, полуобернувшись, она спросила:

– Ты хотя бы понимаешь, как нелепо это должно выглядеть?

– А ты хотя бы знаешь, что нам предстоит увидеть? Как открывают книги, принадлежавшие волшебнику Иффу. Моргол дарит их училищу. Несколько недель Мастера ни о чем другом не говорили. Кроме того, она всегда вызывала у меня любопытство. Говорят, что все сведения в конечном счете проходят через дом Моргол и что ее любит арфист Высшего.

– Дет? – Она с любопытством сосредоточилась на этой мысли. – Тогда хотелось бы знать, известно ли ей, где он. Другим-то, кажется, нет.

– Если кому-то и известно, то ей.

Рэдерле хранила молчание, вспоминая странное озарение, которое испытала, встретившись глазами с Моргол, и то, насколько это ее потрясло. Мало-помалу шумные, полные народу улицы остались позади; дорога расширилась, поднимаясь к высокой скале и потемневшему от времени и непогоды зданию училища. Моргол, оглянувшись на шествие, задала более медленный шаг для подъема, чтобы не выбились из сил носильщики с сундуками. Дорога описала петлю над самым океаном, и Рэдерле увидела Хед, частично затуманенный иссиня-серой весенней бурей. Внезапно, как никогда прежде, ее поразила мысль: а что же таится в сердце этого простого маленького острова, если его жизнь и его история привели к явлению Звездоносца. А затем ей на миг показалось, будто сквозь дожди и туманы она четко видит край, где загорелый дотемна мускулистый юноша, схожий с крепким дубом, шагает через двор от амбара к дому и его золотистая шевелюра мокра от дождя.

Внезапно она шевельнулась, бормоча вполголоса. Руд коснулся ее рукой, чтобы успокоить:

– В чем дело?

– Ни в чем. Руд, я не знаю…

– Что?

– Да ничего.

Одна из стражей отделилась от своих и поехала к ним против движения процессии. Поравнявшись с ними, она опять развернула коня одним плавным движением, казалось, сразу непроизвольным и отработанным. Держась рядом с ними, девушка сказала учтиво и заинтересованно:

– Моргол, которой ученики уже были представлены у пристани, желает знать, кто присоединился к сопровождающим ее вместо Теса.

– Я Руд из Ана, – сказал Руд. – А это моя сестра Рэдерле. И я… точнее, был до вчерашнего вечера Подмастерьем в училище.

– Спасибо. – Она помедлила немного, глядя на Рэдерле; нечто юное, крайне изумленное прорвалось сквозь таинственную тьму в ее глазах. И внезапно она добавила: – Я Лиралутуйн. Дочь Моргол.

И легким галопом поскакала к голове шествия. Руд, не сводя глаз с высокой гибкой всадницы, вполголоса присвистнул.

– Хотел бы я знать, не нужны ли Моргол сопровождающие до Херуна.

– Но ты ведь едешь в Ануйн.

– Я могу поехать в Ануйн через Херун…

– Моргол, – сказала Лира, опять подъехав к ним, – была бы не против с тобой побеседовать.

Руд выехал из колонны и последовал за Лирой вверх по обочине. Рэдерле, наполовину сидя в седле, наполовину повиснув в воздухе, вцепившись одной рукой в брата, а другой в гриву коня, чтобы не свалиться, чувствовала себя несколько странно. Но лицо Моргол озарила улыбка, казалось, она весьма рада их видеть.

– Так вы дети Мэтома, – сказала она. – Я всегда желала познакомиться с вашим отцом. Вы довольно лихо присоединились к моему эскорту, и уж чего я вовсе не ожидала, так это увидеть в нем вторую красавицу Ана.

– Я прибыла в Кэйтнард, чтобы сообщить Руду кое-какие новости, – просто сказала Рэдерле.

Улыбка Моргол угасла. Она кивнула.

– Понятно. Мы узнали это лишь сегодня утром, когда причалили. Вышло довольно неожиданно. – Она взглянула на Руда. – Лира сказала мне, что ты больше не Подмастерье в училище. Ты утратил веру в Искусство Загадки?

– Нет. Лишь терпение. – Его голос прозвучал хрипло; Рэдерле, глядя на него, впервые в жизни заметила, что он покраснел.

Моргол доброжелательно сказала:

– Да. Я тоже. Я привезла семь книг Иффа и двадцать других, которые в течение столетий собирали в библиотеке Города Кругов, чтобы передать их училищу, и новости, которые, подобно новостям с Хеда, заставят шевелиться даже пыль в библиотеке Мастеров.

– Семь, – ахнул Руд. – И ты открыла семь книг Иффа?

– Нет. Только две. В день, когда мы отбывали в Кэйтнард, волшебник сам открыл остальные пять.

Руд дернул поводья. Рэдерле швырнуло на него. Чтобы не врезаться в коня Руда, стражи сзади нарушили строй; носильщики с сундуками поспешно остановились, а ученики, оказавшиеся невнимательными, налетели друг на дружку, шумно ругаясь. Моргол придержала коня.

– Ифф жив? – Казалось, Руд и не заметил случившегося.

– Да. Он скрывался среди моих стражей. Он был при дворе в Херуне то в одном, то в другом обличье в течение семи столетий. Ибо, как он сказал, это было в прежние дни место, славившееся ученостью. Он сказал… – Она запнулась, а когда заговорила вновь, они уловили в ее голосе необычное для нее изумление. – Он сказал, что был ученым, который помог мне открыть две книги. Потом ученый умер, и он сделался моим сокольничим, а затем – стражем. Но он не сам выбирал, кем стать. Он принял свой истинный облик в день, когда, как сказали, умер Моргон.

– Кто его освободил? – прошептал Руд.

– Он не знает.

Рэдерле приложила ладони ко рту: внезапно она увидела вместо лица Моргол старое, ширококостное лицо хелской свинарки и след великой и ужасной тьмы в ее глазах.

– Руд, – прошептала она. – Свинарка Райта. Когда она услышала вести о Звездоносце, которые Элийу принес с Исига, она завопила, да так, что хелские свиньи рассеялись, точно семена чертополоха. А затем исчезла. Она назвала… Одного борова она назвала Алойлом.

И услышала, как брат втянул носом воздух.

– Нун?

– Может быть, их освободил Высший.

– Высший… – Что-то в голосе Моргол, как она ни была задумчива, напомнило Рэдерле Мэтома. – Не знаю, с чего бы ему вздумалось помогать чародеям, а не Звездоносцу, но уверена: если все так, у него есть на то причины. – Она оглянулась на дорогу, увидела, что строй восстановился, и опять пустила коня шагом. Они почти достигли на вершины; у конца дороги показались ровные затененные лужайки с позолотой прошлогодней дубовой листвы.

Взглянув на Моргол, Руд произнес с необычной для него неуверенностью:

– Ты позволишь кое о чем тебя спросить?

– Конечно, Руд.

– Ты знаешь, где сейчас арфист Высшего?

С минуту Моргол не отвечала, не сводя глаз с массивного, сложенного из грубого камня здания, окна и двери которого пестрели многоцветьем: всюду толпились учащиеся, желавшие видеть ее приезд. Затем она взглянула на свои руки.

– Нет, от него не было ни слова.

Чтобы встретить Моргол, вышли Мастера, сумрачные, точно вороны, одетые в красное и золотое. Сундуки были внесены в библиотеку. Там Мастера любовно осмотрели книги, с удивлением слушая рассказ Моргол о том, как она открыла первые две. Рэдерле взглянула на одну, водруженную на специально приготовленную широкую подставку.

Черные письмена выглядели скупыми и суровыми, но, перевернув страницу, Рэдерле неожиданно обнаружила на полях изящные и точные рисунки полевых цветов. Это вновь пробудило воспоминание о свинарке, которая курила трубку, уперев босую ногу в дубовые корни, и девушка улыбнулась в глубокой задумчивости. Вдруг ее взгляд остановился на неподвижной фигуре Лиры. Та стояла у дверей в привычной стойке: спина прямая, стопы чуть врозь – словно ей поручили нести здесь охрану. Но ее глаза были будто подернуты дымкой, она ничего не видела.

В библиотеке воцарилось безмолвие: Моргол рассказывала Мастерам о возвращении волшебника Иффа. Она попросила Рэдерле повторить рассказ о свинарке, и Рэдерле выполнила просьбу, пересказав также поразительные вести, которые принес с Исига Элийу. Их еще не слыхал никто, даже Моргол, и они вызвали взрыв чувств у присутствующих. Доброжелательные голоса задавали ей вопросы, на которые она не могла ответить; они спрашивали друг друга, но и сами не находили ответа. Затем вновь заговорила Моргол. Рэдерле не слышала ее слов – только молчание, которое Мастер Мастеру передавал как нечто осязаемое.

– Мастер Ом, – взял слово утонченный и хрупкий Мастер, которого звали Тэл, – был с нами постоянно до минувшей весны, когда он на год отбыл в Лунголд для мирных занятий и созерцания. Он мог отправиться куда пожелает; и выбрал древний город волшебников. Его письма к нам приносили торговцы из Лунголда. – Он остановился, не сводя с лица Моргол своих бесстрастных опытных глаз. – Эл, ты известна и пользуешься уважением в нашем училище как человек осведомленный и честный, если у тебя есть какие-то сомнения, изложи их без колебаний.

– Честность училища в лице Мастера Ома, которого вы вряд ли когда-либо увидите вновь в этих стенах, – вот в чем я не уверена, Мастер Тэл, – тихо произнесла Моргол. – И я сомневаюсь в осведомленности каждого из нас, включая меня саму. Незадолго до моего отъезда из Херуна меня посетил король Остерланда, явившийся скромно и незаметно. Он хотел знать, есть ли у меня вести о Моргоне с Хеда. И сказал, что дошел до Исига, но до горы Эрленстар не добрался, ибо туманы и бури на перевале разыгрались не на шутку. Даже для тура. Будучи у меня, он сообщил кое-что, укрепившее мои подозрения, которые впервые возникли во время моего последнего приезда сюда. Он сообщил мне, что последнее слово, которое произнес чародей Сут, когда умирал на руках у Моргона, было «Ом». Ом. Гистеслухлом. Основатель Лунголда. Испуская последний вздох, Сут обвинял его. – Она умолкла, ее глаза перемещались с одного неподвижного лица на другое. – Я спросила Хара, не обращался ли он со своим вопросом в Училище. Он рассмеялся и заявил, что Мастера Знания неспособны распознать ни Звездоносца, ни Основателя Лунголда.

Она опять умолкла. Однако не раздалось ни возражений, ни оправданий тех, кто ее слушал. Она слегка наклонила голову:

– Мастер Ом в Лунголде с начала весны. Арфиста Высшего не видели с тех же пор, и, как утверждают повсеместно, сам Высший молчит столько же времени. Смерть князя Хедского освободила волшебников от силы, которая тяготела над ними. Я предполагаю, что чародеев освободил Основатель Лунголда, поскольку, убив Звездоносца, он больше не испытывал страха перед их могуществом или возможным вмешательством. Я также предполагаю, что, если училище по-прежнему хочет оправдывать свое существование, ему следует постичь суть этой невозможной головоломки.

Звук, похожий на вздох, пронесся по библиотеке; то был ветер с моря, ударивший о стену, словно пташка, желавшая вырваться на свободу. Лира резко повернулась; дверь захлопнулась за ее спиной. Глаза Моргол устремились на дверь, затем снова на Мастеров, которые опять заговорили приглушенными торопливыми голосами. Они начали собираться вокруг Моргол. Упираясь ладонями в один из столов, Руд стоял, склонившись над книгой, в его лице не было ни кровинки, плечи напряглись, и Рэдерле догадывалась, что он ничего в этой книге не видит. Она шагнула к нему, затем повернула, пробралась мимо Мастеров к двери и вышла. В коридоре она миновала толпу учащихся, с жадным любопытством ожидавших, когда им, наконец, позволят взглянуть на книги; едва ли она различала их голоса. И дальше, когда шла лужайками, едва ли почувствовала, что ветер в сумерках ранней весны стал прохладным и беспокойным. Под деревом на краю скалы она увидела Лиру, стоявшую спиной к училищу. Ее плечи оцепенели, голова склонилась. Пока Рэдерле шла, копье Лиры взметнулось, его наконечник описал в воздухе сверкающий круг, устремился вниз и вошел в землю.

Услыхав шорох прошлогодней листвы, которого не скрыл шум ветра в деревьях, Лира обернулась. Рэдерле замерла. Они молча поглядели друг на друга. Затем Лира, давая выход гневу и скорби, произнесла с вызовом:

– Я бы отправилась с ним. И защитила бы его ценой своей жизни.

Взгляд Рэдерле переместился с Лиры на море внизу… далеко-далеко внизу, с полумесяцем гавани, который оно выточило, с выступом суши на севере, за которым лежали другие земли, другие гавани. Она сжала пальцы в кулаки.

– Корабль моего отца здесь, в Кэйтнарде. Я могу доплыть на нем до Краала. Я хочу попасть к горе Эрленстар. Ты поможешь мне?

Губы девушки-стража шевельнулись. Рэдерле увидела, что на ее лице на миг вспыхнули изумление и неуверенность. Затем она ухватилась за древко своего копья, выдернула его из земли и горячо кивнула: «Я с тобой».

3

Позднее в тот же вечер Лира повела стражей Моргол в Кэйтнард искать ночлег, и Рэдерле последовала за ними. Перед лошадью Руда в конюшнях училища она оставила маленький моточек из яркой золотой нити, которую вытянула из оторочки рукава. Держа в уме моточек, она оставила в нем свое имя, представила себе сперва Руда, наступающего на моточек, а затем его коня – и далее, как Руд скачет по улицам Кэйтнарда, ни о чем не думая, повторяя каждый изгиб и петлю золотой нити, пока, доскакав, не избавится от чар и не обнаружит, что корабль и морской отлив его не дождались. Она понимала, что он ее заподозрит, но ему ничего не останется, кроме как ехать в Ануйн верхом, в то время как Бри Корбетт, повинуясь приказу, поведет корабль на север.

Стражам еще ничего не сказали. Рэдерле слышала обрывки их разговоров и смех, заглушаемые унылым и неуемным гулом волн, когда скакала за ними под гору. Почти стемнело. Ветер мешал лошади продвигаться, но, как и советовала Лира, Рэдерле все же держалась на одном и том же расстоянии от стражи. Она в течение всего пути чувствовала затылком взгляд Моргол.

Ей удалось догнать стражей в тихом переулочке близ пристани. У девушек был несколько изумленный вид. Одна из них сказала: «Лира, здесь нет ничего, кроме торговых складов». Лира, не отвечая, обернулась и увидела Рэдерле. Рэдерле встретила ее краткий испытующий взгляд. Затем Лира посмотрела на стражей. Что-то в ее лице их успокоило. Ее пальцы сомкнулись и вновь расслабились на копейном древке. Она подняла подбородок.

– Сегодня вечером я отбываю с Рэдерле Анской к горе Эрленстар. Я совершаю это без дозволения Моргол. Я дезертирую. Я не сумела защитить князя острова Хед, пока он был жив. Все, что я могу сейчас, – это узнать у Высшего, кто его убил и где убийца. Мы плывем в Краал на корабле ее отца. Корабельщика еще не поставили в известность. Я не могу… Минуточку. Я не могу просить вас мне помочь. Ибо не могу думать, что вы совершите столь постыдное и позорное дело, каким было бы оставить Моргол в одиночестве, без охраны в чужом городе. Не знаю, как я сама отваживаюсь на это. Но в чем я совершенно уверена, так это в том, что нам вдвоем корабль не угнать.

Когда она договорила, воцарилось молчание, разве что где-то хлопала на ветру дверь. Лица стражей были непроницаемы. Затем одна из них, девушка со светлой шелковистой косой и приветливым загорелым личиком, гневно воскликнула:

– Лира, да в своем ли ты уме? – Затем поглядела на Рэдерле. – Да в своем ли уме вы обе?

– Да, – ответила Рэдерле. – Во всем Обитаемом Мире нет человека, который доставит нас до цели, но корабельщик, служащий у моего отца, и сам почти готов отправиться туда. Он уважает вас и, как только оценит обстановку, думаю, не будет долго спорить.

– Но что скажет Моргол? И что скажут твои близкие?

– Не знаю. Мне все равно.

Девушка без слов покачала головой:

– Лира…

– Имер, вы можете выбрать одно из трех. Можете оставить нас здесь, вернуться в училище и сообщить обо всем Моргол. Можете силой доставить нас обратно в Училище, чем значительно превысите ваши полномочия и оскорбите народ Ана, не говоря уж обо мне. А можете идти с нами.

У Моргол есть двадцать стражей, которые ждут в Хлурле, чтобы сопровождать ее обратно в Город Короны; ей требуется только вызвать их в Кэйтнард, и они тотчас явятся. Она будет в безопасности. Однако, что она скажет вам, если узнает, что вы отпустили меня одну к горе Эрленстар, я предпочла бы не услышать.

Еще одна девушка, с простецким смуглым лицом и грубоватым акцентом Херунского нагорья в голосе, веско заметила:

– Она решит, что мы все дезертировали.

– Гох, я скажу ей, что взяла ответственность на себя.

– Вряд ли ты сможешь убедить ее, что всех нас заставила сделать это. Лира, прекрати валять дурака и возвращайся в Училище, – сказала Имер.

– Нет. И только попробуй тронь меня. Ты не имеешь права применять силу к земленаследнице Херуна. – Она выдержала паузу, переводя взгляд с лица на лицо.

Кто-то вздохнул.

– Как ты думаешь, далеко ли ты уйдешь, если корабль Моргол пустится в погоню? Она тебя настигнет.

– Тогда о чем вам беспокоиться? Вы ведь знаете, что не можете отпустить меня одну к горе Эрленстар.

– Лира, мы отборные стражи Моргол. Мы не воры. Не похитители.

– Тогда возвращайтесь в училище. – Презрение в ее голосе не давало им пошевелиться. – У вас есть выбор. Возвращайтесь в Херун с Моргол. Вы не хуже любого другого знаете, кем был Звездоносец. Вы знаете, как он погиб и как весь свет тем временем занимался своим делом. Если никто не потребует у Высшего назвать чародея, который его погубил, назвать оборотней, то, думаю, однажды, и очень скоро, сотни стражей в Городе Короны будет недостаточно, чтобы защитить Моргол от страшного бедствия. Если мне придется идти к горе Эрленстар пешком, я пойду. Поможете вы мне или нет?

Они опять молчали, стоя строем перед ней, словно готовясь к битве; на их лица падала тень, и ничего нельзя было предугадать. Затем маленькая черноволосая девушка, с нежными бровями вразлет, покорно сказала:

– Ладно, если мы не можем принудить тебя остаться, может быть, корабельщик приведет тебя в чувство? Каким образом ты предполагаешь угнать корабль?

Она рассказала как. Стражи поворчали, оспаривая ее доводы, но им не хватило запала; и в конце концов их голоса поутихли. Они покорились и стояли в ожидании. Лира повернула коня.

– За мной.

Девушки в случайном порядке выстроились позади нее. Рэдерле, ехавшая рядом с Лирой, увидела в падавшем из гостиничных окон свете, что руки той, сжимающие поводья, дрожат. Мгновение Рэдерле хмурилась, скосив взгляд на собственные поводья, затем протянула руку и тронула спутницу. Та подняла темнокудрую голову и сказала:

– Теперь предстоит самое легкое – угнать корабль.

– Едва ли мы его угоним. Это корабль моего отца, а отец не в том положении, чтобы ввязываться в игру. Я не… Никто в Ане не станет судить меня, но у тебя свои понятия о чести.

– Все в порядке. Просто я семь лет прослужила в страже Моргол, и в Херуне под моим началом тридцать стражей. Это несовместимо со всем, чему меня учили, – бросать Моргол подобным образом. Это неслыханно.

– В училище она в полной безопасности.

– Знаю. Но что она подумает обо мне? – Улица кончилась, Лира придержала коня и посмотрела на королевский корабль, покачивавшийся на якоре, освещенный луной. В штурманской рубке горел свет. С палубы послышался тяжелый топот, кто-то сказал, едва дыша:

– Последние из книг Руда. Если все мы не окажемся с ними вместе на дне морском, я съем любую из них вместе с железной оковкой. А сейчас пойду-ка и пропущу кружечку, пока мы не отчалили.

Лира оглянулась; двое из стражей спешились и бесшумно двинулись за матросом, который зашагал, посвистывая, вдоль причала. Остальные последовали за Рэдерле и Лирой к корабельным сходням. Рэдерле, слышавшая только хлюпанье воды, громыханье цепи и собственные приглушенные шаги, обернулась, дабы убедиться, что они все еще тут. Они двигались сверхъестественно тихо, и ей почудилось, будто позади нее идут призраки. Одна скользнула по сходням на самый верх, чтобы следить за палубой, две другие вместе с Лирой нырнули в трюм. Рэдерле выждала несколько секунд, давая им возможность сделать свою работу внизу. Затем вошла в рубку, где Бри Корбетт обменивался с каким-то торговцем сплетнями и потчевал его вином. Он в удивлении поднял глаза.

– Надеюсь, ты приехала не одна? Руд поднял на корабль лошадей?

– Нет. Он не придет.

– Не придет? Так что же я должен делать со всем его барахлом? – Он с подозрением поглядел на Рэдерле. – Он, случайно, не отправился куда-нибудь наобум, как и папаша?

– Нет. – Она проглотила сухой комок и откашлялась. – Наобум отправляюсь кое-куда как раз я. Я иду к горе Эрленстар. Ты доставишь меня в Краал. Если нет, то, надеюсь, корабельщик Моргол окажется более сговорчивым.

– Что? – Бри Корбетт поднялся, его седые брови взлетели до самой линии волос. Торговец ухмыльнулся. – Кто-то другой поведет корабль твоего отца? Только через мой труп. Ты потеряла рассудок, малышка, подойди, присядь, и мы…

В освещенном пространстве возникла Лира с копьем в руке, словно привидение, и он запнулся. Рэдерле слышала его дыхание. Торговец прекратил ухмыляться. Лира сказала:

– Большая часть команды в трюме. Их сторожат Имер и Гох. Сперва один решил, что мы шутим, но его пригвоздили стрелой к трапу за рукав и штанину – нет, он не ранен, – а Гох вторым выстрелом выбила пробку из винного бочонка. Они просят, чтобы кто-нибудь воткнул пробку на место.

– Ведь это их запас вина на все плавание, – ахнул Бри Корбетт. – Доброе херунское вино. – Торговец было поднялся, Лира перевела на него взгляд, и он замер.

Рэдерле заметила:

– Двое стражей последовали за парнем, который покинул судно; они разыщут всех остальных из команды. Бри, ты все равно хотел к горе Эрленстар. Ты сам говорил.

– Ты тогда… Но ведь ты не придала значения моим словам!

– Скорее, ты не придал им значения. А я-то да.

– Но твой отец! Он проклянет мои зубы, если узнает, что я взял его дочь и херунскую земленаследницу в недозволенное плавание. А Моргол призовет Херун к оружию.

– Если не хочешь командовать кораблем, найдем кого-нибудь другого. В тавернах и на причалах полно ребят, которым можно заплатить, чтобы они заняли твое место. Если хочешь, мы оставим тебя где-нибудь связанным вместе с этим торговцем, дабы убедить всех в твоей полной невиновности.

– Вышвырнуть меня с моего корабля! – Голос у него сорвался.

– Послушай меня, Бри Корбетт, – спокойно сказала Рэдерле. – Я потеряла друга, которого любила, и человека, за которого вышла бы замуж. Он находится где-то между Исигским перевалом и горой Эрленстар. Не скажешь ли ты мне, для чего мне возвращаться домой? Для нового бесконечного молчания и ожидания в Ануйне? Для того, чтобы Владетели Трех Уделов пререкались из-за меня, в то время как мир с треском разваливается, точно разум Моргона? Ради Райта Хедского?

– Знаю. – Он протянул к ней руку. – Понимаю. Но ты не можешь…

– Ты говорил, что дошел бы на этом корабле до порога Высшего, если бы мой отец попросил. А приходило ли тебе в голову, что мой отец может оказаться в такой же опасности, что и Моргон? И ты хочешь, чтобы я спокойно плыла обратно в Ануйн и оставила его в беде? Если тебе даже и удастся выставить нас с этого корабля, мы найдем другие способы попасть к цели. И ты захочешь в таком случае вернуться в Ануйн и сообщить Дуаку все эти новости, пока они еще свежие? У меня есть вопросы. Я ищу ответы на них и отправляюсь к горе Эрленстар. Так ты согласен вести наш корабль или мне искать для этого кого-нибудь другого?

Бри Корбетт обрушил на стол крепко стиснутый кулак. С минуту, покрасневший и безмолвный, он не сводил глаз со столешницы. Затем его голова опять медленно поднялась; он уставился на Рэдерле так, словно она только что переступила порог и он не знает, что ей нужно.

– В Краале потребуется пересесть на другой корабль. Я тебе это говорил.

– Знаю. – Ее голос слегка дрогнул, когда она взглянула ему в глаза.

– Я смогу найти для вас в Краале подходящий. Вы позволите мне везти вас вверх по Зимней?

– Я, пожалуй… Я, пожалуй, предпочла бы тебя кому угодно другому.

– У нас недостаточно припасов на путь до Краала. Придется зайти в Кэруэддин или, может быть, в Хлурле.

– Я никогда не видела Кэруэддина.

– Это красивый город; Краал и Исиг – замечательные места. Я не видел их с тех пор… Нам понадобится больше вина. Команда у нас хорошая, лучшая, с какой я когда-либо ходил в плавание. Но ребята достаточно требовательны.

– У меня есть при себе деньги и драгоценности. Я подумала, что они мне пригодятся.

– Ты предусмотрительна. – Он протяжно вздохнул. – Ты мне кого-то напоминаешь. Кого-то очень хитрого. – Торговец нечленораздельно выразил недовольство, а глаза Бри переместились на Лиру. – Что, – почтительно спросил Бри, – вы решили делать с ним? Если его отпустить, он примется колотить в дверь училища, прежде чем мы успеем выйти из гавани.

Лира подумала.

– Можно связать его и оставить на пристани. Утром его найдут.

– Я ни слова не скажу, – заверил торговец, и Бри рассмеялся.

Рэдерле быстро вставила:

– Бри, вот и свидетель тому, что ты не отвечаешь за случившееся. Теперь с твоей честью все в порядке?

– Госпожа, либо я иду с вами потому, что полдюжины полуженщин-полудевчонок захватили мой корабль, либо потому, что достаточно безумен, чтобы добровольно везти дочь Мэтома и земленаследницу Моргол к вершине мира одних одинешенек. В любом случае не так уж много остается от моей чести. Лучше разреши мне проверить, вся ли команда на месте. Пора в дорогу.

Обнаружилось, что недостающая часть команды как раз явилась, сопровождаемая по сходням двумя стражами Моргол. При виде Бри Корбетта матросы заволновались, пытаясь что-то объяснить. Бри невозмутимо прервал их:

– Нас захватили. За это удовольствие вы получите прибавку к жалованью. Мы направляемся на север. Проверьте, кто отсутствует, и спросите остальных в трюме, не будут ли они добры подняться и приступить к своей работе. И пусть закупорят вино; в Имрисе мы купим еще. И пусть знают, что я буду не на их стороне, если кто хоть пальцем тронет стражей Моргол.

Два стража вопросительно посмотрели на Лиру, она кивнула.

– Пусть одна стоит у люка, а другая наблюдает за берегом. Нужно охранять корабль, пока он не покинет гавань. – И добавила, обращаясь к Бри Корбетту: – Я доверяю тебе. Но я тебя не знаю, и меня приучили к осторожности. Поэтому я буду за тобой следить. И помни: я провела под открытым небом больше ночей, чем могу сосчитать, и знаю, какие звезды указывают, где север.

– А я, – отозвался Бри Корбетт, – видел стражей Моргол на учениях. И ни в чем не стану вам перечить.

Появилась команда, раздосадованная и смущенная тем, что приходится приступать к своим обязанностям под бдительными взорами стражей. Последний матрос, напевая, поднялся на палубу. Он самодовольно уставился на стражей, подмигнул Лире и потянулся к Имер, которая, стоя на коленях, связывала запястья торговцу, приподнял ее подбородок и чмокнул.

Она отшвырнула его, потеряв равновесие, и торговец, сбросив с рук веревку и поднимаясь, ударил ее головой под подбородок. Она тяжело плюхнулась на палубу. Торговец, сбив по дороге с ног матроса, юркнул к сходням. Что-то, едва различимое в воздухе, слабо поблескивающее, упало перед ним, когда он бежал вниз. Он не обращал внимания на стрелу, вонзившуюся в дерево, пока не задел ее ногой. Охваченные любопытством матросы сгрудились у поручня вблизи стражей, когда те принялись стрелять. Бри Корбетт, втиснув могучие плечи между Лирой и Рэдерле, выругался.