355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Пат Бут » Малибу » Текст книги (страница 9)
Малибу
  • Текст добавлен: 8 сентября 2016, 19:56

Текст книги "Малибу"


Автор книги: Пат Бут



сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– Нельзя так чувствовать себя в Малибу. Это противозаконно, – сказала мягко Пэт.

Эмма вздрогнула, словно высвобождаясь из объятий ночного кошмара.

– Что? Ах да, Англия. Я села на своего любимого конька. Для меня это не самый удачный предмет для разговора, – судорожно произнесла она.

– Ну, о своих родителях я говорю еще хуже, – произнесла Пэт в знак солидарности с Эммой.

– Что, плохие?

– Самые плохие, каких только можно представить. – Пэт даже закусила губу от горечи нахлынувших воспоминаний.

Но Эмма Гиннес вовсе не намеревалась выслушивать ее рассказ. История жизни других людей ее вовсе не занимала. И в этом отношении она была истинной англичанкой.

– У меня, наверное, тоже были родители. Я никогда ими особенно не интересовалась, – произнесла она.

Эмма поднялась.

– Пошли, я проголодалась, и надо переодеться к ланчу. Мы довольно сильно задержались. Пойдем быстрее, а то они там заговорят друг друга до смерти.

Пэт тоже поднялась. Новая работа. Члены палаты общин, горный клуб, Алабама, эксцентричный миллиардер, ее новый босс, который любит кататься на серфинге и мечтает стать женой Латхама. От всего этого голова шла кругом. Ясно было лишь одно – наступило время ланча.

– Попробуйте немного сальсы. Это очень острая штучка.

– Угу, – только и пробормотал Алабама, выливая в черепаховый суп соус.

Если вы хотите прикончить меня, то почему обязательно за едой?

– О, я абсолютно уверена, что вы всегда и везде и без труда найдете способ достойно отразить любое нападение, – мягко произнесла Эмма, наливая себе белого вина «Нэпа Вэлли».

Латхам позволил себе небольшой смешок. Его деловая часть беседы с Алабамом превзошла самые смелые ожидания.

На Алабаму произвели впечатление его планы построить дом, который он на самом деле и не собирался строить. Он даже нанял архитектора Ричарда Мартина, чтобы вписать этот дом в окружающий ландшафт. Они подробно обсудили с Алабамой все детали того, как удобнее всего разметить дом в горной местности, как спрятать все коммуникации и при этом сделать постройку почти невидимой.

– Ладно, посмотрим, как пойдут дела. Надеюсь, что нам заморский законодатель мод не будет повторять старых ошибок… и не наломает дров в кадровом вопросе…

Атмосфера за столом потихоньку накалялась. Алабама сидел с воинственным видом. Пэт заметила, как покраснела Эмма. Она жила в неспокойном мире, и ее близость с боссом в небе Америки, похоже, пока не принесла ей никаких дивидендов. Сейчас шел деловой разговор, а в этом Дик Латхам юмора не терпел.

– Надеюсь, что я потом не пожалею о том, что я сейчас скажу, – неожиданно громко и решительно произнесла Пэт. – Дело в том, что я решила принять предложение Эммы и согласилась работать в ее журнале.

– Что ты сказала? – Алабама выстрелил в нее вопросом.

– Только то, что Эмма предложила мне работу в журнале «Нью селебрити». Я заключаю очень выгодный для меня контракт. По нему я обязана сделать две работы в год по своему выбору. Разве это не замечательно? Ведь это означает, что я смогу оставаться здесь, в Малибу, и в то же время смогу заняться любимым делом.

– Скажи на милость, зачем тебе потребовалось искать работу? – наконец пришел в себя Алабама. Он был полностью потрясен.

Пэт смогла это предвидеть и сейчас не испугалась его реакции. Она знала, что нечто подобное должно произойти. Она заметила испытующий взгляд Латхама, сидевшего напротив нее. Его явно занимала сцена, помимо всего прочего, его чисто в спортивном плане интересовало, сможет ли она выдержать явное давление.

– Любому художнику необходимо самовыражение. И ты, Алабама, это прекрасно знаешь… Скажи, сколько выставок ты организовал за последнее время? Сколько сделал фотографий, а сколько оформил книг?

Пэт смотрела прямо в глаза Алабаме. Она точно знала, что сейчас должно произойти.

– Я не собираюсь мараться со всякими глупыми журнальчиками, – резко бросил Алабама.

– А когда тебе было столько же, сколько мне сейчас, ты продавал свадебные фотографии в Кентукки, – жестко вбивала каждое слово Пэт.

Глаза ее воинственно горели, и она с трудом сдерживала себя. А сейчас ей это было просто необходимо сделать, она впервые в жизни была на грани срыва. И ей это удалось – сказались уроки, полученные во время самых страшных и беспощадных войн, иначе именуемых семейными ссорами.

– Вам повезло, – промурлыкала Эмма. – Свадьбы почти ничем не отличаются от похорон: и там и там люди выглядят так глупо.

Алабама ее не услышал. Упоминание о Кентукки и о том, чем он там занимался, было явно ударом ниже пояса.

Дик Латхам почувствовал себя как на теннисном турнире в Уимблдоне. Ланч неожиданно превратился в спортивное зрелище. Всегда забавно смотреть на спорщиков со стороны. Но чью же сторону принять? Бывалого матерого экологиста Алабамы или этой длинноногой, со стройной грудью озорной девчушки? Дик поморщился. В любом случае он ничего не выигрывает.

– Я нисколько не стыжусь того, что делал в Кентукки. Это было честное занятие и я многих осчастливил…

Алабама примолк, неожиданно осознав, что, вопреки всем своим принципам и правилам, самым глупым образом оправдывается. Инициатива была не у него. Он попробовал собраться для контратаки. Но разве Пэт Паркер не делала такую же честную работу, как он, и не была так же молода, как он когда-то? Ладно. Сделаем по-другому, решил он.

– Журнал «Селебрити» – это как раз тот самый счастливый случай для оправдания существования разного рода паразитов и богатых бездельников, – бросил он решающий козырь.

– Надеюсь, что это так, – улыбнулась ему главный редактор журнала Эмма Гиннес. – А если нет, то стоит попробовать и пойти по предложенному вами варианту.

Дик Латхам, несмотря на прямой выпад против его любимого детища – журнала, не выдержал и расхохотался. Теперь была очередь Пэт Паркер. И подача не замедлила.

– В твоих словах, – заметила она небрежно, – звучит снисходительность превосходства и элитарность. А в свободном обществе люди сами выбирают, что им по душе. И по большей части они всегда бывают правы в своем выборе. По крайней мере чаще, чем те, кто ставит свое личное мнение над мнением общества. А жизнь такая непростая штука, и она все сама расставляет по местам.

К сожалению, все люди ошибаются, и интеллектуалы в том числе.

Алабама покраснел. Он побагровел. Он просто стал красным как вареный рак. Он начал пульсировать, как огнедышащий вулкан, и Латхам почти физически ощущал жар, исходящий от него.

– Я не этот недоносок-интеллектуал. – Само слово «интеллектуал» сейчас просто бесило его.

– Я знаю это, Алабама, тогда перестань нести чепуху, словно ты и вправду этот самый «умник».

– Не дави на меня.

– А ты не дави на публику.

– Я ничего больше не хочу слушать. Ты ворвалась в мою жизнь незванно, потому что тебе требовалась помощь. А сейчас ты сидишь здесь и указываешь, что мне следует говорить и чем думать, словно я уже листаю этот ваш проклятый журнал. Может быть лучше, если ты займешься своими делами, а я своими. Может быть, тебе стоит убраться ко всем чертям и никогда оттуда не возвращаться?

Алабама резко вскочил. От его движения кресло отлетело назад как раз под ноги несчастному дворецкому, который нес очередную перемену блюд. Провидению было угодно послать именно в этот момент великолепный овощной суп, в котором был лук, помидоры, всевозможная зелень, овощной салат с морскими деликатесами. Дворецкий пошатнулся, тщетно пытаясь сохранить равновесие и спасти свой драгоценный груз. Ему это не удалось, и все, что он гордо нес на подносе, посыпалось прямо на бедную Эмму Гиннес. Помидоры с луком, чеснок, молодая черемша вперемешку с лапшой повисли у Эммы на лице, на носу, на ушах… В глубокую ложбинку между грудями с булькающим звуком проскользнула подлива салата, и несколько раков медленно следовали тем же путем.

Эмма потеряла дар речи. Она ничего не боялась в жизни, но раки, ползущие ей под платье! Это было явно выше ее сил и мужества. Эмма завопила. Бедный дворецкий тщетно пытался выловить у нее из декольте раков, вытаскивая всякий раз вместо этого лапшу и куски лука. Раки продолжали зловеще ползти вниз. Эмма уже не просто кричала, она хрипела. В одночасье законодатель нового модного журнала превратилась в испуганного до смерти жалкого человека. Она только всплексивала руками и издавала булькающие звуки. Глаза ее никак не могли сфокусироваться на чем-либо, чтобы помочь ей обрести ориентировку в пространстве. Дворецкий бросил свое безнадежное занятие и опрометью выбежал из комнаты.

– Прошу прощения, я не хотел, – неискренне извинился Алабама.

– Бедная Эмма, – прошептала Пэт.

– Проклятье! – наконец смогла вымолвить жертва суповой атаки.

Над столом повисла тишина. Только дважды ее нарушали посторонние звуки: в первый – капли супа, падающие на пол и на бесценный персидский ковер. Во второй раз – это был смех Дика Латхама. Сначала тихий, он все более усиливался, и под конец все тело миллиардера просто содрогалось в пароксизмах смеха. Он просто не мог сразу осознать все происшедшее, и сейчас это была реакция. Он смотрел на финал своего парадного обеда и безудержно хохотал. Эмма, такая энергичная и острая на язык, сейчас сидела в обрамлении раков и не могла найти подходящих слов. В довершение всего неожиданно появился дворецкий. События, очевидно, несколько помутили его разум, и он действовал неадекватно ситуации. В одной руке он тащил за собой пылесос, пытаясь выловить им злополучных раков из платья Эммы. В другой руке у него был пожарный рукав. Хорошо, что еще он не успел включить воду! Тут уж вся компания начала безудержно хохотать. Эмма, гвоздь программы, неожиданно для себя всхлипнула, а потом разразилась таким же безудержным хохотом, что и все остальные.

– Ел все, суп из черепах, ласточкиных гнезд, но из главного редактора! Такого еще не было! – всхлипывая от хохота, пробулькал Алабама.

– Смотри не объешься. Он может быть острым! – хохотала Пэт.

– Я не понимаю – суп во мне или я в супе? – вопрошала, заливаясь смехом, Эмма.

– Надо попробовать на вкус, так не поймешь, – поддавал жару Дик Латхам.

– Не надо рисковать, Дик… – в унисон закричали гости.

– Боже! Ну и дела… Такого ланча, у меня никогда еще не было! – пробормотал наконец Дик Латхам.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Пэт Паркер медленно брела по песчаным дюнам. Ее «Никон», свешиваясь с руки, порой касался песка. Она только что пообедала в мексиканском ресторанчике и была в прекрасном настроении. Сейчас ей все казалось таким милым и восхитительным. Она со всем ощущала гармонию. Солнце, горы, море, песок – все ее радовало и умиротворяло. Она шла по берегу. Теплый, но не горячий песок приятно обволакивал ее ноги. Легкий морской бриз приносил соленый аромат моря. Кузнечики и цикады продолжали свою нескончаемую хвалу окружающему ее великолепию. Похоже, что здесь она наконец смогла если уж не найти себя, то уже была очень близка к конечной цели своего поиска. Жизнь неожиданно получила смысл. Все ее сомнения растаяли на солнце и смылись лазурным океаном в прошлое. На гребешке дюны Пэт немного, постояла, разглядывая Брод-Бич внизу. Он шел до самой Зумы и сейчас береговая полоса была полна загорелыми людьми. Это был просто сироп из обветренных лиц, из грудей, тонких и толстых ног. И все это мелькало и двигалось, словно в жаркий полдень в районе Центрального парка в Нью-Йорке. Пэт улыбнулась, когда вспомнила тот недавний ланч и как неожиданно все хорошо закончилось. Нет худа без добра – вот уж действительно пословица на все времена! Ее стычка с Алабамой не только не испортила их едва зародившуюся дружбу, но, напротив, углубила их отношения. Правда, при этом каждый дал понять другому, что с ним надо считаться. Алабама хотел ее подмять, а она ему не позволила это сделать. И успела заметить, как он зауважал ее еще больше и стал восхищаться не только ее художественным даром, но и ее сильным и независимым характером. Даже Латхама она сильно заинтриговала. И это было все как-то необычно, ведь теперь она была его служащей… Сам король прессы помогал Пэт найти работу! Но она не расслаблялась. Здесь, на песчаных пляжах Малибу, бродили живые сюжеты, которые могли бы стать ее визитной карточкой в издаваемом Латхамом и Гиннес журнале. И пора уже была браться за работу.

Пэт осмотрелась вокруг. Любители серфинга носились по волнам. Их длинноногие и большегрудые подружки на берегу сходили с ума от музыки, льющейся из наушников «уокменов». Их едва прикрытые части тела впитывали солнечные лучи, словно солнечные батареи, копя их про запас, чтобы темными ночами отдать в обмен свое тепло и энергию на нечто очень приятное. В волнах мелькнул виндсерфингист. Звуки прибоя, хлопки паруса, глухие удары теннисных ракеток, перемежающиеся с возгласами игроков – вот и все, что нарушало тишину побережья. Все было как всегда, и, как обычно в таких случаях, главная трудность заключалась в том, чтобы найти достойный объект съемок. В который раз Пэт тайно призналась себе, что фотографировать в аду было бы несравненно проще и легче, чем в благопристойном раю…

Тут она увидела его. Он стоял на вершине другой дюны, слегка отставив ногу и откинув голову навстречу ветру. Викинг, да и только, подумала Пэт оглядывая его стройную, залитую солнечным светом мускулистую фигуру. На нем были просторные джинсы, рубашка из грубой материи, под ней ослепительно белая майка подчеркивала мощную шею. Он застыл в странной позе, обратив свой взор куда-то в небеса. Все в нем было как-то необычно. Он был напряжен, готов к действию, казалось, только ждал команды что-то сделать, куда-то помчаться. Пэт выхватила свой «Никон», словно ковбой кольт, быстро прикинула расстояние, освещенность и поймала его в видоискатель. Пэт смотрела на него, словно охотник на дичь. Она затаила дыхание, ее палец плавно лег на затвор. Она продолжала неотрывно смотреть на это чудо. Он был орел, нет, лев. Он был героем из античных времен, ставшим на ее пути. Его широкие плечи венчались гордо посаженной головой, в которой должна была гнездиться железная воля. Мощная грудь скрывала в глубине сердце, которое еще не познало радости любви и было холодным как лед. Пэт смотрела на этот классический образчик мужской породы, и чем дальше она смотрела, тем труднее ей было оторваться. Их разделяло метров сорок, несмотря на это Пэт показалось, что она ощущает его аромат, запах мужчины. Ее палец снова напрягся и лег на затвор фотоаппарата. И в этот момент он шевельнулся. Его голова резко повернулась, и он уставился прямо в объектив. Пэт показалось, что его глаза видят ее насквозь, прямо через линзы объектива разглядывают всю ее подноготную. Палец ее замер, не в силах нажать на спуск. Она смотрела через камеру на него и вздрогнула, когда его зрачки встретились с ее. Пэт была готова сделать этот волнующий снимок. Видоискатель все еще удерживал его в кадре, но Пэт уже ничего не могла с собой поделать. Она просто не могла двинуть ни рукой, ни ногой. В голове ее пронеслась вереница самых разнообразных мыслей – желание, смущение, восхищение и стыд. Да, именно стыд, она боялась, что он все это легко прочтет в ее глазах. В Африке бытует поверье, что фотограф, делая снимок, крадет вашу душу. И сейчас она читала в его глазах этот упрек. Пэт не выдержала и опустила камеру. Потупила глаза и медленно, словно вопреки своей воле, пошла по песку к нему. Он стоял без движения, лишь внимательно ее разглядывая. Пэт никогда серьезно не злоупотребляла своей красотой. Сейчас она впервые поблагодарила Всевышнего, что он дал ей этот дар. Ее привлекательность станет ее защитой. И возможно, ее красота станет тем самым «сезамом», что откроет волшебную пещеру здесь, в Малибу. Пэт подошла поближе, застенчиво улыбаясь, и попыталась изобразить нечто вроде приветственного жеста, нелепо взмахнув руками.

– Прощу прощения. Мне следовало сначала попросить у вас разрешения. Я поступила бестактно, – проговорила через силу Пэт.

Он не улыбнулся. Он ничего ей не ответил. Он смотрел на нее свысока, надменный, холодный, абсолютно безразличный к ее извинениям. Она была уже рядом с ним и внезапно ощутила всю его агрессивную ауру, всю его неимоверную гордость. Да так отчетливо, что даже поежилась.

– Вы разрешите сделать вашу фотографию, сэр? – спросила, пытаясь улыбнуться, Пэт.

– Нет.

– Но почему?

– Я вам ничего не собираюсь объяснять, – бросил незнакомец.

Его голова снова откинулась назад, словно в хорошо отрепетированной роли. Казалось, он говорит с ней с другой планеты. Сердце Пэт заколотилось – она никак не ожидала такой реакции. Она почувствовала спазмы в желудке, в горле вдруг пересохло, как в пустыне. И куда делся ее гнев, который не раз выручал ее в подобных неприятных ситуациях? Она просто стояла перед незнакомцем и трепетала.

– Вы что же, не хотите сделать себе подарок – фотографию? – спросила робко Пэт. Трудно было определить, что это – то ли вопрос, то ли констатация. Он перевел взгляд на отдаленные дома с таким видом, словно она сказала глупость, на которую и отвечать не следует. – А почему, как вы думаете, все они живут вон там? Я имею в виду актеров, – неожиданно произнес незнакомец.

– Да потому, что это самый дорогой пляж в мире, и это Малибу. А почему они живут в Малибу? Возможно, потому, что здесь им спокойно. Впрочем, я не знаю. А вы, часом, не актер?

Он отмел рукой вопрос Пэт, словно говоря: не досаждай мне всякая козявка. Я здесь центр вселенной и прошу это запомнить.

– Думаю, что это что-то вроде реванша.

– А, реванш типа «я тоже буду жить отлично»…

– Угу. В этом роде.

Незнакомец повернулся к ней, и она всмотрелась в его лицо. И вдруг произошла разительная перемена. Все его тело буквально стало извергать ласку и заботу, участие и доверительность. На лице промелькнула такая нежная улыбка, что Пэт, позабыв все на свете, пожалела, что не может ее догнать, что у нее нет крыльев…

– Вы знаете, все эти знаменитости, в свое время никто в них не верил до тех пор, пока уже не становилось поздно. Не в успех, нет, а в них самих.

– А в вас верят? – Пэт отбросила местоимение «они», заменив на более желанное «вас».

– В меня верят.

– И вам этого мало?

– Сейчас вполне хватает, – засмеялся незнакомец.

– И все же, можно вас сфотографировать?

– Можно, но в обмен на вашу карточку. Незнакомец засмеялся, уверенный, что она никогда не согласится на такую сделку. Ему показалось, что он уже достаточно узнал ее.

– Я фотограф. А никто не снимает фотографов. Теперь вы все понимаете, – пожаловалась ему Пэт.

Вдруг она передумала. Не нужна ей его фотография. В мире есть вещи и поважнее.

– Вы здешний? – спросила она, переменив тему.

– Вряд ли здесь можно найти аборигенов. Я лично приехал из Нью-Йорка. Я актер и только что окончил школу Джуллиарда. Меня зовут Тони Валентино – И он протянул ей руку.

Пэт пожала ее. Его сильная ладонь полностью накрыла ее ладошку, крепко пожав, затем также решительно отпустила. В его движении не было никакого намека ни на флирт, ни на заигрывание и тому подобное. Но Пэт вспомнила свои первые ощущения, как в предчувствии чего-то у нее побежали по коже мурашки при одном взгляде на этого Тони Валентино.

– И я из Нью-Йорка. Как жаль, что мы там не успели стать друзьями! – пошутила Пэт.

– Ну, это понятно, там народу много, – совершенно серьезно отвечал Тони, и Пэт вдруг с ужасом поняла, что у него, должно быть, плохо с чувством юмора. Не то чтобы она обожала веселых людей, но как-то принято в мире, что без смеха и юмора обойтись трудно. Черт! Ладно, не будем обострять, подумала она.

– А не пройтись ли нам по берегу? Беглецы из Нью-Йорка должны держаться друг за дружку в Стране Чудес. Так мы сможем выжить.

– Абсолютно верно! – подтвердил Тони.

– Вы хотите осмотреть город Зума и познакомиться с образом жизни его обитателей, или вы предпочитае пройтись с незнакомкой по пляжу?

– Если я сейчас говорю с вами, то это означает, мне нет дела ни до кого в этой Зуме.

Пэт наклонила голову набок и наморщила лоб в знак того, что не совсем поняла его слова. Они звучали странно двусмысленно. То ли это форма комплимента, то ли свидетелъство его необычной сосредоточенности и нежелания разбрасываться по пустякам.

– Когда я разговариваю с кем-то, то весь мир для меня не существует! – пояснил Тони.

– А я предлагаю пойти в Зуму. Музыка, люди, праздник. Моя мама всегда мечтала побывать здесь, – поморщилась от подступивших воспоминаний Пэт.

Она взглянула на Тони и в изумлении остановилась. Он просто разваливался на глазах, исчезал. Его квадратные сильные плечи безвольно опустились, голова опустилась на грудь, а все его точеные черты лица были теперь искажены неожиданной грустью или печалью.

– Что случилось? – испуганно спросила Пэт, вся в тревоге от такой неожиданной перемены.

– Моя мама умерла в прошлую пятницу, – сказал Тони дрожащим голосом.

Его лицо было опущено вниз, пелена застлала прекрасные глаза. Чувственные губы дрожали. Пэт почувствовала острую жалость и дотронулась до него, успокаивая, словно малое дитя.

– Мне очень жаль, – произнесла она мягко.

И ей действительно было жаль его. Незнакомец покорил ее в первый раз своей красотой. Во второй раз он покорил ее своей скорбью. Она была совершенно не права, поверив своему первому впечатлению. Он вовсе не бесчувственный, холодный чурбан. У него было нежное сердце!

Тони взглянул на нее. Он ничего не скрывал и не стыдился проявления своей слабости перед этой девушкой. Тони перевел дыхание и признался ей:

– Я никогда не смогу привыкнуть, что моей мамы нет рядом! Никогда я не привыкну!

– Успокойся. Время лечит раны. – Пэт произносила фразу, которую в таких случаях говорят люди на всех языках мира.

Она заключила Тони в свои объятия, поглаживая его по волосам и успокаивала, неожиданно осознав, что он не противится ее ласкам.

– Надеюсь, – произнес Тони тоном, в котором Пэт распознала, что он понял ее сострадание и отдал должное ее попыткам придать в общем-то банальным словам то теплое и так нужное ему участие.

– И самое главное – это то, что я всегда был слишком занят делами, чтобы просто сказать маме, как я ее люблю.

«Мне кажется, что она это и так знала». – Пэт никогда еще не видела человека, столь выразительного в своих эмоциях, как этот молодой красавец. Она провела пальцами по его руке, почувствовала теплоту его кожа Взглянула в глаза и увидела ответный блеск. Его ощущения сейчас были еще далеки от комфорта или удовольствия. Он вдруг понял, что перед ним стоит человек, которого он, возможно, искал всю жизнь.

– Спасибо, – тихо произнес Тони.

Едва он произнес эти простые слова, Пэт совершенно ясно поняла, что сейчас произошло. Она влюбилась!

Пэт Паркер сидела в одиночестве в переполненном людьми ресторане. Она вновь посмотрела на часы. Было уже половина восьмого. Тони опаздывал на полчаса. Пэт налила себе минеральной воды. Но из-за жары лед уже растопился, газ из воды успел выйти. Все было теплым и безвкусным. Она посмотрела в зал, где веселилась молодежь. Она смотрела на их загорелые тела в преимущественно светлых одеждах. Все они имели какое-то отношение к кино и весело проводили время. Пели, смеялись и танцевали. Пэт же сидела в одиночестве. Она посмотрела в окно на вереницу джипов, «корветов», «феррари», «ягуаров». На толпы людей, спешащих мимо. Среди них не было Тони Валентино. Пэт тяжко вздохнула. Ну когда же она научится разбираться в жизни и не попадаться на удочку так глупо! Все это было давным-давно описано в книжках. Красавец на океанском пляже! В Малибу! Стремительное знакомство и мгновенное проникновение в духовный мир друг друга. А эти роскошные эмоции? Он даже не скрывал, что актер. А потом они долго шли вдвоем, взявшись за руки, по песчаному пляжу. В маленьком ресторанчике, куда они зашли выпить немного кока-колы, он успел рассказать всю свою жизнь. Она его слушала, но больше смотрела на его необычное лицо, на его уверенные жесты. Он был так искренен и реален. Не было ни капельки фальши ни в том, что он говорил, ни в том, что он делал. Тогда, на пляже, Пэт ни секунды ни колеблясь, полностью поверила ему и в него. Но сейчас она уже не была так уверена. Вдали от его влияния стали появляться сомнения. А часы прямо указывали, что уже полчаса, как он должен быть с ней. Даже можно было сказать по-другому: уже полчаса она живет без Тони Валентино.

Пэт схватила за рукав пробегавшего мимо официанта и попросила принести чего-нибудь перекусить.

– Принесите мне что-нибудь. Боюсь, что мне придется поужинать в одиночестве.

– Ни в коем случае, – услышала она голос Тони. Он возвышался над столом словно утес. Он выделялся своей темной кожаной курткой среди этой толпы людей в светлых одеждах. Под курткой у него была майка снежной белизны, оттенявшая загар. Джинсы обтягивал кожаный кавалерийский ремень. Ковбойские ботинки дополняли его наряд. Тони снял гофрированный шлем с головы и положил на стол. Указывая пальцем на ресторанное окошко, он показал Пэт свой транспорт – красно-белый велосипед «Кавасаки». Тони буквально светился радостью, что он встретил Пэт, и все было как тогда на пляже, во время их первой встречи. Правда, сейчас черты лица Тони были едва различимы, словно его окутывал какой-то волшебный туман.

– Привет, – сказала Пэт абсолютно нейтральным голосом, в ожидании извинений и оправданий. Но не смогла выдержать тон и полностью позабыла о своей обиде, что он целых полчаса где-то бродил, бросив ее одну. Он появился, и снова все стало прекрасным. А глядя на его велосипедное снаряжение, Пэт поняла, что именно таким способом он поддерживает форму. А тело его… Она поняла, что не сможет устоять перед его натиском… Да, он намеревался взяться за нее всерьёз и вовсе не шутил. И об этом говорила вся его напряженная, ждущая фигура, флюиды, которые исходили от него.

– Извини, я задержался, – только и произнес Тони. Не было ни намека на оправдания.

Тони плюхнулся в кресло напротив нее и устроился там поудобнее. Едва он сел, как она смогла четко различить его черты. Это тоже был его фокус – когда он хотел, все могли увидеть его глаза, его лицо… Сейчас Тони вовсе не выглядел подавленным или озабоченным. Напротив, он выглядел отменно.

– Приходить точно в назначенное время для тебя так трудно? Это называется непунктуальность. А для актера это…

– Нет, для меня это не представляет никакой проблемы, – улыбнулся Тони при виде раздраженной Пэт.

Его глаза вновь проникали внутрь девушки. «Для меня» было сказано почти с вызовом. Пэт почувствовала, как начинает злиться. Ее разум говорил ей, что надо успокоиться и не глупить. Она еще не достаточно хоршо знала этого парня, чтобы вот так просто с ним ссориться. Если все, что она хотела от него, было затеять ссору, она уже могла получить это прямо сейчас и потом убежать из ресторана. Так они, между прочим, и начали свое знакомство – с препирательства. А теперь это грозило повторением. Но она не могла вынести спокойно его самодовольство. Трудно было бы найти еще кого-либо столь же самоуверенного и красивого одновременно. Она им восхищалась, но ей этого было мало. Она еще хотела и руководить им.

– Ладно, для тебя это не проблема. Зато для меня проблема. Я целых полчаса проторчала здесь в полном одиночестве. Ты по крайней мере мог бы объяснить, почему опоздал. А так это похоже на очень плохие манеры.

– Тебе было бы легче, если бы я соврал? – проникновенно сказал Тони, улыбаясь своей знаменитой улыбкой неотразимого киногероя. – Ложь нужна мелким людям слабым и трусливым, людям завистливым и мелочным. Его глаза буквально впились в Пэт. Он ждал ее ответа. Он хотел услышать, что она думает. Он нападал, она защищалась. И тем не менее был ли он прав?

А сделает ли ложь ее счастливой? Да, возможно. Но она не могла принять его объяснения в виде лжи. И не могла отвергнуть ее. Если она отринет его ложь, то просто принесет ему победу на блюдечке. В попытках найти выход, Пэт промолчала и уткнулась в меню. Она читала его разозленная и в то же время озадаченная. Никогда раньше ей не приходилось ощущать столь сильные эмоции.

– Я хочу заказать лосося, тунца и желтохвостку и калифорнийский рулет с огурцом. А что хочешь ты? – переменила тему Пэт.

– А я еще не знаю. Я никогда не пробовал «суши». Ты знаешь, что это такое?

Пэт снова улыбнулась. Тони сделал новый разворот на сто восемьдесят градусов. Полная беспомощность и незащищенность проступили под обликом любопытного, алчного до жизненных удовольствий мужчины. Потом Пэт поняла, что все это наносное, видимое. В действительности его поведение предопределялось его характером. А главными чертами его характера были честность и бесстрашие. Он опоздал, у него нет оправдания. Он за это извинился. Но ему нисколько не стыдно, поскольку он нигде и ни в чем не лжет. Он никогда не пробовал раньше «суши» и не знает, что это такое. И он нисколько не испугался, что это обстоятельство может уронить его авторитет. Ведь он мог преспокойно выбрать любой другой ресторан в Зуме, где подают привычную пищу, но он не захотел! У него не было комплекса неполноценности, и он не боялся спросить о том, чего он не знает или не умеет. Это в его глазах нисколько не могло его унизить.

– «Суши» – это просто сырая рыба.

– Да, я слышал что-то об этом. Сейчас подождем официанта, и он мне покажет, как надо ее есть.

– Послушай, почему-то мне кажется, что в мире очень мало людей, которые действительно могли бы указать тебе, что надо делать. Интересно, почему так? – спросила Пэт со смехом, показывая тем самым, что он уже прощен и они снова друзья в путешествии к чему-то очень интересному и волнующему.

– Все очень просто. Я сам знаю, куда мне идти и что, мне делать.

– И куда же?

– Наверх!

– На верх чего?

– Актёрской игры, кино, мира. – Тони наклонился к ней, позволяя посмеяться над его словами.

Но она почему-то этого не стала делать. Возможно, это были всего лишь детские амбиции. Но только не в этих плотно сжатых устах. Только не в этих горящих глазах. Она уже нисколько не сомневалась, что Тони сможет добиться всего, о чем он говорил. Пэт очень хорошо знала, что для человека с сильной волей и четкими целями все по плечу. Сила воли сметала с пути все препятствия, подавляла любое сопротивление. Она могла заставить танк без горючего продолжить бой. Эта сила могла заставить весь мир вращаться по своему, усмотрению.

– У тебя уже есть план действий? – как бы невзначай поинтересовалась Пэт. Этот парень не был мечтателем и пьянчужкой, очередным пропащим солдатом в огромной армии безнадежных неудачников, наполнивших окрестности Голливуда. Его мечты могли вполне реально воплотиться в жизнь. Однако одними мечтами о мировом могуществе не насытишься. Поэтому начинать надо с малого. Ее интересовали сейчас ближайшие перспективы.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю