Текст книги "Ненависть к музыке. Короткие трактаты"

Автор книги: Паскаль Киньяр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

*

Некогда философы утверждал и, что английское слово bell (колокол) происходит от латинского beflum (война) – что звонкий, зачаровывающий колокол ведет свое происхождение от войны.

Рэймонд Мюррей Шейфер[204]204
  Рэймонд Мюррей Шейфер (р. 1933) – канадский композитор, писатель, педагог. '


[Закрыть] свидетельствует, что за время Второй мировой войны немцы конфисковали по всей Европе тридцать три тысячи колоколов и перелили их в пушки. С наступлением мира храмы, соборы и церкви потребовали возврата своего достояния, и эти пушки – символ поражения врага – были им возвращены. Пасторы и кюре перелили их в колокола.

Слово la cloche (колокол) связано с животными, с домашним скотом. Слово le cloche (било) связано с латинским bellam, с французским глаголом beugler – мычать, реветь (о скоте), орать (о людях). Может быть, «колокол» – это мычание людей?

*

Гёте, в возрасте семидесяти пяти лет, написал: «Военная музыка заставляет меня распрямиться, точно пальцы разжатого кулака».

*

В монастыре Святого Марка во Флоренции есть колокол-осквернитель.

Это бронзовый колокол с треснувшей деревянной красно-черной ручкой, стоящий прямо на земле у дверей Капитула, в тихом монастырском саду. Его называют «Пьяньона» (плакса). Этот колокол созвал толпу, которая взяла приступом монастырь, чтобы захватить Савонаролу.

Во искупление этого греха колокол сослали в монастырь Сан-Сальваторе-аль-Монте и всю дорогу хлестали бичами.

*

Нюрнбергскому трибуналу следовало бы потребовать, чтобы такими же бичами раз в год на всех улицах немецких городов хлестали портрет Рихарда Вагнера[205]205
  Рихард Вагнер (1813–1883) – крупнейший немецкий композитор XIX века. Известно, что Вагнер неприязненно относился к евреям и был любимым композитором Адольфа Гитлера.


[Закрыть].

*

Патриотическая музыка носит на себе отпечаток инфантильности; она воодушевляет, как смелый прыжок, вызывает дрожь, наполняет душу радостным волнением, чувством нежданной причастности к великому событию.

Выживший в лагере смерти Казимеж Гвиздка писал: «Когда узники Аушвица, измученные долгим рабочим днем, шатаясь, брели в колонне к лагерю, они еще издали слышали музыку оркестра, игравшего за лагерной решеткой, и это их воодушевляло. Музыка придавала им бодрости, вселяла в них мужество и наделяла сверхъестественной силой, чтобы выжить».

Выжившая в лагере смерти Романа Дуразкова рассказывала: «Мы возвращаемся с работы. Лагерь уже близко. Оркестр лагеря Биркенау исполняет модный фокстрот. От его игры у нас все кипит внутри. Как же мы ненавидим эту музыку! И как нам ненавистны исполнительницы – эти куклы, сидящие на стульчиках, в небесно-голубых платьях с белыми воротничками. Они не просто сидят – им полагаются стулья!

Эта музыка должна нас ободрить. Она призывает мобилизовать все силы – подобно трубе перед сражением. Звуки оркестра взбадривают даже таких жалких полудохлых кляч, как мы, и женщины начинают притоптывать разбитыми башмаками в такт музыке».

*

Пиндар, «Пифийская ода» 1,1.

«Златая лира, коей слушается поступь…»

*

Симон Лакс писал о том, что музыка, по его убеждению, оказывала подавляющее действие на людей, обреченных на гибель. Когда он дирижировал оркестром, у него возникало чувство, что музыка только усугубляет их пассивность, способствуя умственной и физической прострации, в которую голод и запах смерти ввергали тела заключенных-слушателей. Он уточняет: «Разумеется, во время воскресных концертов некоторые из слушателей получали удовольствие от музыки. Но это удовольствие было чисто пассивным, без соучастия, без реакции. А были и такие, что проклинали и оскорбляли нас, смотрели искоса, считали выскочками, которым не суждено разделить их судьбу».

*

Фукидид, восхищавшийся открытием первой Пифийской оды Пиндара, считал человеческую ходьбу функцией, свойственной музыке: «Музыка предназначена не для того, чтобы повергать людей в транс, но для того, чтобы заставить их маршировать, соблюдая строй. Без музыки боевой строй солдат обречен на беспорядок в тот момент, когда они бросаются в атаку»[206]206
  Фукидид, История, V, 70. Буквально в оригинале: «не ради божественного».


[Закрыть]. Элиас Канетти[207]207
  Элиас Канетти (1905–1994) – австрийский и британский писатель, драматург, культуролог, социальный мыслитель. Писал на немецком языке. Лауреат Нобелевской премии по литературе (1981).


[Закрыть] часто повторял, что ритм ведет свое происхождение от людской поступи, – отсюда и метрика древних поэм. Ходьба людей, шаг за шагом, была подражанием бегу добычи и передвижению стад – сперва оленей, затем бизонов и, наконец, лошадей. Следы животных казались ему первым посланием, расшифрованным охотником, который их преследовал. След – это ритмическая запись шума. Топтать землю – это первый в мире танец, и он придуман не человеком.

Это происходит и в наши дни: взять хотя бы проникновение топочущей человеческой массы в концертный зал или на балет. Усевшись, зрители стихают и замирают, не позволяя себе никаких движений, порождающих звуки.

Потом все ритмично бьют в ладоши, крича, устраивая оглушительную ритуальную овацию, и, наконец, шумно Встают с мест и все вместе, громко топая, покидают зал, где слушали музыку.

Музыка напоминает охотничью свору, несущую смерть. Гонится по пятам – вот что пришло на ум Примо Леви, когда он впервые услышал музыку, исполняемую в лагере смерти.

*

Вот слова Толстого: «Там, где хотят иметь рабов, надо как можно больше сочинять музыки». Эти слова поразили Максима Горького. Они приведены в «Беседах в Ясной Поляне»[208]208
  «Гольденвейзер играл Шопена, что вызвало у Льва Николаевича такие мысли: “Какой-то маленький немецкий царек сказал: Там, где хотят иметь рабов, надо как можно больше сочинять музыки”» (Горький. Литературные портреты. Лев Толстой).


[Закрыть].

*

Единство смертоносной своры – в ее топоте. Танец не отличается от музыки. Повелительный окрик, свисток – потомок манка – сопровождают безжалостную гонку. Музыка мобилизует людские своры – так же, как приказ ставит их по стойке «смирно». Тишина же разобщает своры. Я предпочитаю музыке тишину. Речь и музыка принадлежат к той генеалогии, которая упорно держится своих принципов и может вызвать отвращение.

Порядок есть самое древнее установление речи: собаки подчиняются приказам так же, как люди. Порядок – это смертный приговор, который держит жертву в беспрекословном повиновении. Приручить и приказать – это одно и то же. Человеческие детеныши – это прежде всего объекты приказов, иными словами, жертвы приукрашенных речью смертных приговоров.

*

Раб никогда не считается объектом, но всегда – животным. Собака же считается не совсем животным, а скорее, слугой, поскольку она послушна: слышит хозяина, реагирует на его зов и, похоже, понимает смысл приказа, тогда как на самом деле подчиняется тому, что зовется тоном (mélos).

*

Музыка приводит душу в оцепенение и диктует действия – как те сигналы, которые Павлов отдавал собакам.

Палочка дирижера останавливает какофонию настройки инструментов и призывает к безмолвию, которое ждет музыки; затем, внезапно, вызывает из этой мертвой тишины первые такты.

Группа людей, или животных, или даже собак – это всегда дикая стая.

Ее можно назвать одомашненной лишь тогда, когда она реагирует на приказы, вскакивает по свистку и собирается в концертных залах.

*

Дети и собаки прыгают на месте, когда оказываются у кромки воды. Они инстинктивно кричат и тявкают, заслышав шум и волнение моря.

*

Собака поворачивает голову в ту сторону, откуда донесся непривычный звук.

Она настораживается.

И замирает, обратив нос, взгляд и уши к странному звуку.

*

Дирижер устраивает целое представление из того, чему подчиняется слушатель. Слушатели объединяются, чтобы видеть человека, который стоит перед ними один, на возвышении, и заставляет, по своей воле, говорить или молчать это послушное стадо.

А сам проделывает настоящие чудеса с помощью своей дирижерской палочки. Как будто у него в руке волшебный золотой жезл.

Послушное стадо – это стая прирученных животных. А стая прирученных животных – это модель человеческого общества, иными словами, армии, которую оправдывает гибель другой армии.

Они маршируют в такт дирижерской палочке.

Человеческая стая сплачивается, чтобы увидеть прирученную свору. У индейцев бороро[209]209
  Бороро – индейское племя в Боливии и Бразилии.


[Закрыть] вождем племени становится лучший из певцов. Порядок и действенное пение не различаются. Руководитель социальной группы – это по природе своей капельмейстер, дирижер (Kappelmeister). В любом дирижере есть что-то от укротителя, от вождя (Führer). Любой человек, аплодируя, простирает руки перед лицом, потом топает ногами, потом восторженно кричит.

И, наконец, та же стая вызывает вождя на «бис» и беснуется от восторга, когда он благоволит вернуться на сцену.

*

Ганс Гюнтер Адлер[210]210
  Ганс Гюнтер Адлер (1910–1988) – немецкоязычный поэт, писатель и ученый, переживший Холокост.


[Закрыть], заключенный лагеря в Терезиенштадте, не выносил, когда там исполняли оперные арии.

В Терезиенштадте Гедда Граб-Кернмайр[211]211
  Гедда Граб-Кернмайр (1899–1990) – чешская певица-сопрано.


[Закрыть] сказала: «Не понимаю, как это Гедеон Кляйн[212]212
  Гедеон Кляйн (1919–1945) – чешский композитор, погибший в концлагере Фюрстенгрубе,


[Закрыть] мог сочинить в лагере колыбельную (Wiegenlied)».

*

Едва оказавшись в лагере Терезиенштадт[213]213
  Терезиенштадт – нацистский концентрационный лагерь, располагавшийся на территории бывшего гарнизонного города Терезин в Чехии.


[Закрыть], Гедда Граб-Кернмайр начала петь. 21 марта 1942 года она исполнила «Библейские песнопения» Дворжака[214]214
  Антонин Дворжак (1841–1904) – чешский композитор, представитель романтического направления в музыке. «Библейские песни» (десять пьес, 1894) написаны на старочешский перевод псалмов Давида.


[Закрыть]. 4 апреля участвовала в заключительной программе праздника Pürglitzer[215]215
  Pürglitzer (нем.) – праздник Благовещения Пресвятой Богородицы, который отмечается 7 апреля (25 марта по старому стилю).


[Закрыть]. 3 мая она спела «Колыбельную гетто» Карло Таубе, которую повторила 5 июня, а затем 11 июня среди бараков.

8 ноября она участвовала в премьере «Проданной невесты» Бедржиха Сметаны. Затем, в 1943 году, пела в его же «Поцелуе», а в 1944-м – в «Кармен». 24 апреля 1945 года в лагере началась эпидемия тифа, 5 мая эсэсовцы убрались из него. 10 мая в лагерь вошла Красная армия и был объявлен карантин. Затем в течение июня и июля 1945 года все заключенные смогли покинуть Терезиенштадт.

По выходе из лагеря Гедда Граб-Корнмайер больше никогда уже не пела. Она эмигрировала на запад Соединенных Штатов. И отказывалась говорить о музыке. Отказывалась говорить о музыке с Марианной Задиков-Мэй, с Евой Глейзер, с доктором Куртом Вейлем из Нью-Йорка, с доктором Адлером из Лондона, со скрипачом Йозефом Карашем[216]216
  Йожа (Йозеф) Карас (1926–2008) – чешско-американский музыкант и композитор польского происхождения, бывший заключенный нацистского концентрационного лагеря Терезиенштадт.


[Закрыть].

*

Одно из самых тяжелых, самых глубоких и самых неожиданных высказываний о музыке, которую сочинили и исполнили в лагерях смерти, принадлежит скрипачу Карелу Фрёлиху, выжившему в Аушвице; оно прозвучало в беседе, записанной в Нью-Йорке Йожей Карашем 2 декабря 1973 года. Карел Фрёлих неожиданно заявил, что в лагере-гетто Терезиен-штадта были созданы «идеальные условия» для сочинения и исполнения музыки.

При абсолютно зыбком существовании, когда завтрашний день сулил лишь смерть, искусство было подобно выживанию, а испытание временем становилось нескончаемым и бессмысленным. Ко всему этому Карел Фрёлих добавлял «главный фактор», невозможный в нормальном обществе:

«На самом деле мы играли не для публики, поскольку слушатели постоянно исчезали».

Музыканты играли для слушателей, которым грозила скорая смерть и такая же скорая смерть грозила им самим. Карел Фрёлих говорил: «Именно эта ситуация, одновременно идеальная и ненормальная, была бессмысленной».

Виктор Ульман думал так же, как Карел Фрёлих, добавляя от себя, что невозможность запечатлевать на бумаге звуки, обуревающие современного композитора, обрекает его на умопомешательство.

Виктор Ульман погиб в Аушвице вскоре после приезда в лагерь, 17 октября 1944 года.

*

Последнее произведение, созданное Виктором Ульманом в лагере, называется «Седьмая соната». Он посвятил ее своим детям Максу, Жану и Фелис. И указал дату – 22 августа 1944. Затем, продолжая мысль Карела Фрёлиха, Виктор Ульман поставил на первой странице, внизу, саркастический копирайт. Есть такой «юмор висельника» – последняя шутка тех, кто подошел к пределу своей жизни:

«Все права на исполнение принадлежат композитору вплоть до его смерти».

Трактат VIII
РЕС, ЭОХАЙД И ЭКХАРТ

Рес был пастухом при коровьем стаде. В летние месяцы он поднимался со стадом в альпийские луга Балисальпа[217]217
  Балисальп – название высокогорного пастбища в Альпах.


[Закрыть] и проводил ночи в горах. Каждый вечер он аккуратно задвигал деревянный засов на двери своей хижины. Однажды Рес погасил огонь в очаге, разгреб угли, присыпал их золой и заснул – и вдруг отчетливо увидел возле очага великана с могучими руками и багровыми щеками, бледного юношу-слугу, несущего ведра с молоком, и Зеленого охотника[218]218
  Во многих странах Западной Европы почитали Зеленого человека – мощный универсальный архетип животворящей природной силы.


[Закрыть], который держал в пальцах ветку.

Бледнолицый слуга подал великану три ведра с молоком. И пока великан с Зеленым охотником готовили сыр, бледный юноша подошел к открытой двери хижины, прислонился к левому косяку и заиграл на альпийском роге, к великому удовольствию Реса и его стада.

Когда великан с багровыми щеками закончил разливать по ведрам обрат, тот вдруг окрасился в кроваво-красный цвет в первом ведре.

Во втором ведре он стал зеленым, как лес.

А в третьем ведре – белым, как снег.

Тогда великан подозвал Реса и приказал ему выбирать между тремя ведрами, сказав громовым голосом:

«Возьми красное, я тебе его дарю. Выпей обрат и станешь сильным, как я. Никто не сможет победить тебя. Ты будешь самым великим силачом в этих горах и получишь во владение стадо в сотню быков со всеми их коровами».

Потом заговорил Зеленый охотник: «Что такое сила?! Что такое стадо, которое нужно пасти, обихаживать, доить, водить в горы, спаривать, принимать приплод и кормить по зиме?! Выпей из зеленого ведра, и твоя правая рука станет золотой, а всё, что ни схватит левая, обратится в серебро. Золото и серебро займут меньше места в кармане, чем стадо на горных лугах. Ты сможешь отправиться куда угодно, странствовать по всему свету. Ты будешь богат».

И Зеленый охотник бросил к ногам Реса груду золота и серебра.

Но Рес колебался, медля с ответом, и вопросительно посмотрел на юношу, который стоял, прислонившись к левому косяку, и пока не произнес ни слова. Юноша держал в руках длинный рог. Он обратил к Ресу бледное лицо. Поднял на него голубые глаза. Отошел от двери. И сказал:

«То, что у меня есть, совсем ничтожно и никак не идет в сравнение с той силой и тем богатством, кои были тебе предложены. Я могу всего лишь научить тебя петь песни йодлем[219]219
  Йодль в культуре Швейцарии, Тироля и близлежащих областей – особая манера звукоподражательного пения без слов, с «переливами» (характерным быстрым чередованием грудных и фальцетных звуков).


[Закрыть]. Еще могу научить играть мелодии на альпийском роге. И тогда все животные, все мужчины, и их жены, и их дети будут тебе повиноваться. Даже столы и скамьи в хижинах затанцуют под твою музыку. А быки встанут на дыбы и перепрыгнут через изгороди, стоит тебе затрубить в рог. И все это таится в ведре с белым обратом, таким, какой ты пьешь каждый божий день».

И Рес, пастух из Балисальпа, выбрал белое ведро с даром, который в нем таился. Вот так музыка и пришла к людям, вместе с бледностью и покорством.

Первый король, который царствовал в Ирландии, звался Эохайдом, по прозвищу Feidleach. Его подданные думали, что он был прозван Feidleach за свою мудрость, ибо слово feidil означает – мудрец. Однако прозвище это имело совсем другой смысл.

Некогда было у Эохайда четыре сына. Когда он состарился, все четверо объединились против него. И завязали с ним битву в месте, называемом Druim Criach — Крайний Хребет. Поначалу Эохайд пытался достичь примирения со своими сыновьями. Но на это согласился лишь самый младший и покинул Крайний Хребет, не желая воевать вместе с братьями. Трое остальных отвергли предложение отца. Тогда Эохайд проклял всех троих, сказав так:

– От них останется только имя.

Потом Эохайд вступил с ними в бой и убил семь тысяч их воинов, хотя у него самого под командованием было только три тысячи человек. Все трое сыновей пали в этом сражении. Всех троих обезглавили, и эти три головы были доставлены королю еще до конца дня. Эохайд взглянул на них и не промолвил ни слова, пока не наступила ночь, окутавшая мраком всех четверых – трех сыновей и отца. Отсюда и происходит название – Feidleach, что означает fedil uch — тяжкий вздох, ибо после того как сыновья короля полегли в битве у Крайнего Хребта, скорбь о них уже никогда не покидала его сердца.

Ни один воин не заподозрил, какое горе терзало короля при виде отсеченных голов его сыновей.

Напротив, все восхищались им, хотя сам кораль так и не оправился от своей печали.

Но поскольку он ни разу не издал даже легкого стона, его и прозвали Тяжким Вздохом.

*

Ибо сказать вслух – значит утратить.

Король же хотел сохранить детей в сердце своем.

Ночная пещера, звериная пасть, человеческий рот – это одно и то же.

Место с росписями, место-маска, место инициаций, место каннибалов, запретное место, потайное место – всё это одно и то же.

*

Вплоть до самой смерти, включая и миг самой смерти, горе, которое постигло Эохайда в сумерках, наступивших после битвы у Крайнего Хребта, когда ночной мрак начал окутывать отсеченные головы троих его сыновей, так и не вырвалось стоном из его уст.

*

Оно вылилось в тяжкий вздох, но король сдержал его даже в юдоли мертвых – там, где он с ними встретился.

*

Тяжкий вздох, исходящий из уст, долгий, протяжный вздох, нескончаемое рыдание, ничего не скрывающее, выдающее всю сердечную боль, о которой хочется кричать, которую хочется лелеять, – такою выглядит (как антоним вздоха короля Эохайда) почти вся европейская музыка XIX века. Я называю романтической европейской музыкой всё, что было создано с 1874 по 1914 год. Эта музыка стала откровенно неприемлемой для слуха, сентиментальной, скандальной, а ныне общепланетарной, распространяемой с помощью электричества и, как правило, воинственной. Ностальгические слезы по земле отцов текут из глаз Фредерика Шопена, Рихарда Вагнера, Джузеппе Верди. Что нового изобрела романтическая Европа? Жуткую войну. Национализм стал великим возмездием романтиков, и они прибегли к нему как к неотъемлемому праву на войну, считающуюся feidil, то есть праведной.

Легенда, пришедшая к нам из книги о королях древней Ирландии, говорит, что слово feidleach означало не «праведность», но fedil uch «тяжкий вздох».

А романтики внезапно объявили, что война равнозначна освобождению.

*

Мастер Экхарт[220]220
  Экхарт (Мастер Экхарт из Хоххайма, Тюрингия) (ок. 1260 – ок. 1328) – средневековый теолог и философ, один из крупнейших христианских мистиков.


[Закрыть] комментирует Блаженного Августина. Блаженный Августин писал в конце IV века, за двенадцать лет до завоевания Рима, в книге IV «Исповеди»[221]221
  Исповедь, IV, 11: Noli esse vana, anima mea, et ob-surdescere in aure cordis tumultu vanitatis tuae – не будь суетной, душа моя, не глохни ухом сердца в шуме суеты твоей.


[Закрыть], посвященной годам, когда он преподавал риторику в Карфагене: «Не суетись, душа моя: не дай оглохнуть уху сердца от грохота суеты твоей».

Через десять веков после Августина Экхарт-Тюрингец[222]222
  Эти слова Августина Экхарт трактует в сочинении «Книга притч Бытия» (п. 148–149) и проповеди на слова «Когда все окружало тихое безмолвие» (Прем. 18,14).


[Закрыть] задает себе вопрос: «Как стать глухим in aure cordis (в ухе своего сердца)?» И добавляет: «Я сею тернии и шипы».

Далее Экхарт пишет: «Я рекомендую уход в пустыню от всего, что звучит. Сказал же Исайя: “Глас, вопиющий в пустыне”. Нашел ли ты в себе печать пустыни?»

И заключает: «Так, чтобы голос стал слышен и прокричал в ухе сердца твоего, сотвори в сердце своем пустыню, где он вопиет. Стань пустыней. И слушай пустыню звука».

Это был первый аргумент, выдвинутый Экхартом.

Но Экхарт выдвигает и второй аргумент: «Слышать – это требует времени. Но если слышать – значит требовать времени, тогда слышать Бога – значит не слышать ничего».

«Не слышь ничего…

…и расстанься с музыкой».

*

Экхарт выдвигает и третий аргумент: «Есть люди, которые плывут по морю при малом ветре и переплывают море: так они делают, но не переплывают его.

Ибо море – это не поверхность. Это сверху донизу бездна.

И если хочешь пересечь море, готовься кануть в него».

Трактат IX
РАСКОЛДОВАТЬ

Обитель шумов и звуков ограничивает в пространстве тонкий круговой небесный слой, чья толщина неизмеримо меньше сотой доли луча земли. Эта оболочка включает в себя 1) поверхность суши, возникшей из океана, 2) некую долю морской глубины, 3) воздушный купол, накрывающий эти две стихии.

Звуки и шумы, свойственные ветрам, вулканам, океанам и жизни, возникшей на землях, которые возвысились над водами, отличаются таким разнообразием, что принудили всех слушателей мира к специфическому пению.

Обитель животных голосов в мире можно назвать крошечной.

Обитель человеческих голосов в мире совсем ничтожна.

*

В европейском мире вплоть до 1914 года петух возвещал рассвет, собака – чужака, рог – охоту, церковный колокол – время дня, труба – дилижанс, похоронный звон – смерть, шаривари – вторичный брак вдов, флейты и барабаны – сожжение карнавального чучела. Несколько бродячих музыкантов-скрипачей возвещали начало ежегодного праздника, играя вокруг ярмарочных павильонов, сооружаемых с незапамятных времен.

Чтобы послушать музыку, исполняемую с нот, нужно было ждать воскресной мессы, когда мехи органов начинали шумно выдыхать аккорды. И по спинам слушателей пробегала дрожь.

То, что было редкостью, стало более чем обыденным явлением. То, что было чудом, стало повседневностью, назойливо осаждающей что город, что деревню. Люди стали пленниками музыки, ее добычей. Голосовая и оркестровая музыка обернулась повсеместным фоном, куда более привычным, чем разговорная речь.

Таким образом, в результате тотальной войны, развязанной немецким III Рейхом, и вследствие развития технологии вопроизведения мелодий (mélos) любовь или ненависть к музыке впервые отсылает нас к первобытной, неприкрытой жестокости, которая утверждает в мире господство звука.

*

Фашизм нерасторжимо связан с репродуктором. Этот последний распространился благодаря «радиофонии», а позже был вытеснен «телевидением».

В ходе XX века логика – псевдоисторическая, фашистская, индустриальная, электрическая (ей можно присвоить любой эпитет) – взяла на вооружение угрожающие звуки. Музыка, в силу распространенности – но не в смысле потребления (оно-то как раз стало значительно более редким), а в смысле воспроизведения, как и слушания, – отныне перешагнула границы, которые противопоставляли ее вульгарному шуму. В городах трансляция мелодий породила реакции фобий, победно дегенерируя и напоминая убийства из карабина.

А в сельской местности сравнительно редкие случаи звуковой агрессии (самолеты, трактора, электропилы, ружейные выстрелы, мотоциклы-вездеходы, электродрели и гайковёрты, газонокосилки, му-соросборщики, телевизоры и проигрыватели, все эти механизмы, чьи звуки за километр доносятся с порывами ветра) иногда позволяют нам даже музыку относить к области безмолвия.

Вот почему только там мне иногда случается хоть несколько минут услаждать себя той старозаветной, редкостной, зовущей, беззаботной, возбуждающей радостью, которая звалась Музыкой.

*

После Второй мировой войны музыка стала нежеланным звуком, чем-то вроде шума или гама – если прибегнуть к старинному слову нашего языка noise.

*

И даже те заповедники тишины, которые в западном мире являли собой место молитвы – христианские католические церкви и соборы, – ныне оборудованы звукозаписями, призванными завлекать посетителей и избавлять их от пытки безмолвием. И, как ни парадоксально, отрывать их от сосредоточенной молитвы.

*

Исихий из Батоса[223]223
  Св. Исихий Синаит (даже век жизни не известен) – византийский богослов-исихаст. В русском издании» До-бротолюбия» смешан с Исихием Иерусалимским.


[Закрыть] говорил: «Молитва есть размышление, которое безмолвствует».

Этот монах-пустынник писал также: «Молитва подобна дикому зверю, который застывает на месте, будучи окружен собаками»[224]224
  В русском «Добротол юбии» в переводе Феофана Затворника: «Ум, стоящий и призывающий Христа на врагов и к Нему прибегающий, подобен зверю какому-нибудь, который, быв окружен множеством псов, мужественно стоит против них, укрывшись в некоем ограждении».


[Закрыть].

И, наконец: «Молитва – это смерть, которая затаилась в своем молчании».

*

Аскеты-пустынники называли «пением с тамбурином и арфой» сочетание дыхательного ритма с сердцебиением в момент молитвенного произнесения тайного имени Христова (Ichtys)[225]225
  Греч, рыба: раннехристианский шифр, аббревиатура слов «Иисус Христос, сын Божий, Спаситель».


[Закрыть]. И дабы оправдать непрерывный ритм молитвы, говорили: «Превыше смысла – звучание глагола».

Тело языка превыше того, что зовется семантикой: это дефиниция музыки.

*

Максим Исповедник писал: «Молитва есть дверь, в которую глагол входит, и обнажается, и умолкает»[226]226
  В «Добротолюбии» Феофана Затворника: «(Молитва) не в одном только слове состоит, и не пустым звуком голоса произносится, и предлежит праздной и ничего твердого под собою не имеющей, но есть действенна и жива, воодушевляема будучи делами по заповедям» (Максим Исповедник. Умозрительные и деятельные главы, 200).


[Закрыть].

*

Когда музыка еще была редкостью, ее призыв потрясал душу, соблазняя своей волшебной красотой.

Но когда этот призыв звучит неумолчно, музыка становится невыносимой, и тут уже тишина взывает к сердцам и становится возвышенной.

Тишина в наше время стала экстазом. А также чрезвычайно редкой роскошью в мегаполисах.

Первым, кто это ощутил, был Веберн[227]227
  Антон Веберн (1883–1945) – австрийский композитор, погибший 15 сентября 1945 года от случайного выстрела американского солдата. Смертельно раненый Веберн успел сказать: «Меня застрелили. Вот и всё».


[Закрыть], погибший от выстрела американского солдата.

Музыка, которая жертвует собой, отныне притягивает тишину, как приманка – птицу.

*

Что означает глагол «расколдовать»?

Это означает избавить от власти пения[228]228
  Созвучие глаголов chanter (петь, одно из исторических значений также: колдовать) и désenchanter (расколдовать).


[Закрыть]. Оторвать заколдованную жертву от зловредного, рабского повиновения звуку. Изгнать злого духа, разрушить его смертоносные чары. Выбор, стоящий перед шаманом, прост: либо он сделает недоступным для злых духов тело, которое они облюбовали, чтобы поразить его болезнью. Либо он сможет их выманить, чтобы они изошли из этого тела.

Расколдовать – значит причинить зло злу. Значит – изгнать злого духа. Зачаровать его, выманив наружу, направить его силу на что-то иное.

*

В XVIII веке Антуан Галлан[229]229
  Антуан Галлан (1646–1715) – французский востоковед, антиквар, первый европейский переводчик сказок «Тысячи и одной ночи».


[Закрыть] все еще пользовался словом «околдованный», желая сказать «угнетенный, пребывающий в депрессии». Депрессия – это порча, которую наводят чарующие звуки, кто бы их ни издавал – коварная волшебница Цирцея или сирены. Нервная депрессия также является, по его мнению, колдовством, которое следует «расколдовать».

*

Человек перестает быть рабом физического поклонения голосам природы. Поклоняясь назойливым электрифицированным европейским мелодиям, он внезапно оказался жертвой социального рабства.

*

Древние китайцы справедливо говорили: «Музыка той или иной эпохи свидетельствует о состоянии государства»[230]230
  Известная идея Конфуция об исправлении государства путем исправления музыки, выразившаяся, в частности, в создании в 112 г. до н. э. Музыкальной палаты («Юэфу»). Эту идею Конфуция пропагандировал в Европе Монтескьё в труде «О духе законов».


[Закрыть].

*

Расколдовать наши общества, избавить их от этого рабства. Тяга к порядку и подчинению в современном мире обернулась всеобщей истерией. На наших глазах происходят жесточайшие войны. Они станут самой ужасной платой, будут чреваты все более и более тяжкими жертвами – платой за социальную, медицинскую, юридическую, моральную и полицейскую защиту мирного времени.

*

Музыка, тиражируемая до бесконечности на дисках, живопись, воспроизводимая в книгах, глянцевых журналах, фильмах и на почтовых открытках, давно уже вырваны из своей ниши, утратили свою уникальность. Но музыка и живопись, переставшие быть уникальными, оторваны от своей идентичности. А без нее они утратили смысл. Бесконечное размножение оторвало их от источника, тем самым лишив изначальной одухотворенности и красоты.

Эти древние искусства стали слепящими зеркальными бликами, шепотом отзвуков, не имеющих источника.

Копии, бледные подобия – а не волшебные инструменты, фетиши, храмы, пещеры, острова…

Король Людовик XIV всего один раз слушал сочинения, которые Куперен или Шарпантье[231]231
  Франсуа Куперен (1668–1733) – французский композитор, органист и клавесинист.
  Марк-Антуан Шарпантье (1643–1704) – французский композитор, певец (контратенор), теоретик музыки.


[Закрыть] предлагали вниманию Его Величества в часовне или в опочивальне. На следующий день уже другим произведениям суждено было прозвучать там в первый и последний раз.

Однако этот король высоко ценил нотную музыку, и потому ему случалось иногда прослушать вторично какое-либо сочинение, особо оцененное им. Двор всегда дивился этой прихоти и бурно обсуждал ее. А историки в своих мемуарах упоминали о таких случаях как о выдающихся событиях.

*

Музыка, в ходе тысячелетий, была таким же особенным, непередаваемым, исключительным, торжественным, почти ритуальным явлением, какими могли быть шествия в масках, подземные пещеры, святилища, королевские или княжеские дворцы, похороны или бракосочетания.

*

Высокоточная техника звукозаписи положила конец высокому искусству нотной записи музыки. Теперь слушают и оценивают материальную точность воспроизведения, а не цепенящие голоса мира смерти. Назойливое звукоподражание реальности вытеснило реальный звук, который рождается и тает в реальном воздухе. Условия прослушивания «живой» музыки в концертах, напрямую, все чаще и чаще шокируют слушателя, чью эрудицию можно теперь назвать сколь технологической, столь же и маниакальной.

Это слушание не музыки, а акустики. Слушание того, чем управляют, чей звук можно прибавить или убавить, а то и вовсе выключить, нажав на кнопку, или, наоборот, включить на всю катушку.

Вопреки обычаям нашего времени, Франсуа Куперен предлагал – за неимением лучшего, за невозможностью раздобыть какой-нибудь волшебный инструмент в стране мертвых, иными словами, в стране, где не светит солнце, иными словами, на краю света, в самом дальнем уголке (lingua!) земли, где меркнет видимое, – использовать клавесин. Он полагал, что любой инструмент, по сути своей, бесполезен, да притом еще и несовершенен.

*

В античном мире статуя Мемнона[232]232
  Статуя Мемнона – одна из двух массивных статуй, в действительности изображающих фараона Аменхотепа III.


[Закрыть] из розового кварцита, хотя и разбитая, все еще издавала звуки пения на восходе солнца. Все греки, все римляне переплывали море, дабы услышать голос каменного бога, почитаемого жителями Египта. Септимий Север[233]233
  Луций Септимий Север (145–211) – римский император (193–211).


[Закрыть] приказал восстановить статую. После этого она не издала ни звука.

*

Длительность долгоиграющей пластинки из гуммилака (три минуты) навязала современной музыке свою удручающую краткость.

*

Претензия музыки на аудиоанальгию[234]234
  Анальгия – утрата болевых ощущений.


[Закрыть], лишившая ее права на нотную запись, вернула ее к гипнозу.

Как ни парадоксально, но колебания, исходящие от звуков низкой частоты – таких, например, как некогда у бамбарды (басовой трубы) органа, – свойственных симфоническому оркестру и музыке «техно» с усилителями, оказали болезненное воздействие на часть аудитории.

*

Бас Альберти[235]235
  Бас Альберти – разновидность рваного аккорда или арпеджированного аккомпанемента, в котором ноты аккорда представлены в порядке низшего, самого высокого, среднего и самого высокого. Затем этот образец повторяется. Разорванный аккорд помогает создать плавный, продолжительный звук фортепиано.


[Закрыть] исказил аккорд, заставив его размеренно вздыхать или рассыпать звуки подобно мерным вздохам океанских волн с их гипнотическим ритмом. Бас Альберти стал невыносимым.

*

Спетое ранее очаровывает стариков. Это неудивительно: их песенка давно уже спета. Они не люди, а повторяющиеся припевы. Никогда еще ни один век не забалтывал до такой степени музыку, которая ему предшествует, как нынешний.

*

Голос муэдзина угнетает евреев точно так же, как колокол обедни – мусульман.

И только атеисты превозносят тишину, которую не могу навязать ни тем, ни другим.

*

Я, конечно, не стал бы хвалить звук рога Роланда[236]236
  Роланд – франкский рыцарь, герой одной из самых известных героических поэм – «Песни о Роланде», повествующей о битве в Ронсевальском ущелье между армией Карла Великого и войском басков. Рог (Олифант) принадлежал Роланду, который протрубил в него во время битвы.


[Закрыть], но больше всего на свете ненавижу телефонные звонки.

*

Вот что сказал Николай Кузанский: «Мы подобны зеленому лесу. Пожар, пылающий в нас, даёт больше дыма, чем света. Вместо пламени и жара он всего лишь издает треск. Человечество куда ближе к пытке слушанием, нежели к ангельскому видению»[237]237
  Николай Кузанский в трактате «Об ученом незнании» (1440) противопоставлял материю («лес») как несовершенное начало совершенству божественного света.


[Закрыть].

*

Впервые с начала истории человечества, то есть ее повествовательного периода, люди стали избегать музыки.

*

Я избегаю неизбежной музыки.

*

Соната старинного дома, не знающего младших поколений, отличается неспешностью, превосходящей память череды его обитателей. Полы скрипят. Ставни хлопают. У каждой лестницы свой ключ – либо скрипичный, либо басовый. Дверца платяного шкафа стонет, ей вторят кряхтящие пружины ветхого кожаного дивана. Все деревянные части дома, когда их иссушит летний зной, составляют единый музыкальный инструмент, одновременно и точный и расстроенный, который исполняет печальную композицию, тронутую распадом, тем более угрожающим, что он неумолим, даже если его медлительность никогда не делает эти звуки полностью доступными слуху человеческих обитателей дома.

Старинный дом исполняет melos — мелодию, которая, не будучи божественной, не считает себя достойной тех, кто в нем вырос, или тех, кто в нем умер, или тех, кого мы знали и кто добавлял ему свои собственные песни на заре или по вечерам. Эта монотонная, протяжная мелодия шлет многим поколениям семьи послание, которое никто не понимает по-настоящему, – в нем звучит нескончаемый плач по собственной гибели.

*

Когда же эти слова, написанные на определеннную мелодию, отделились от слов, написанных по определенным правилам какого-то языка?

Слово, пение, поэма и молитва всегда слишком медленны.

Двадцать тысяч лет назад малочисленные людские стаи охотились, наряжаясь животными; они напевали короткие заклинания, исполняли примитивную музыку с помощью манков, бубнов и флейт, сделанных из мозговых костей, и ритуальные танцы, имитирующие погоню за своей будущей добычей, в масках зверей, таких же диких, как они сами.