Текст книги "Я, Микеланджело Буонарроти…"
Автор книги: Паола Пехтелева
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)
14. Семья Буонарроти
Врач не отходил от постели мессера Лодовико Буонарроти, который уже несколько дней находился между за бытьем и сознанием. Верная Урсула поила хозяина эликсирами и настойками, предписанными врачом.
– Урсула, скажи, ты больше ничего не получала от Микеле?
Лодовико раз пятнадцатый задавал этот вопрос, имея в виду, не получала ли служанка еще какой-нибудь весточки от Микеланджело, который несколько дней тому назад прислал с одним из мальчишек из «семьи» Гирландайо записку. В ней блудный сын писал, что навсегда решил уйти из отцовского дома, чтобы заняться своим любимым ремеслом – скульптурой и живописью. Микеланджело просил Урсулу ни о чем не беспокоиться, говорил, что у него есть все необходимое и в скором времени он даст знать о себе.
Лодовико, искавший сына по всей Флоренции, вот уже три дня, получив записку, крушил в доме все подряд, пугая слуг, и едва не набросился с кулаками на Урсулу. Служанка, выросшая среди скарпеллино и умеющая прекрасно владеть собой, в эту страшную минуту сурово посмотрела на хозяина и спокойно произнесла:
– Синьор Лодовико, сядьте. Я сочувствую вашему горю и прекрасно вас понимаю. Я очень люблю вашего Микеланджело и разделяю вашу боль, но не согласна с тем, что я должна перенести ее и физически.
Страшнее всего, что Лодовико чувствовал себя беспомощным и одиноким. Будучи человеком легковозбудимым, он не мог скрывать свои эмоции, чтобы потом, спрятавшись подальше от людских глаз, смаковать их, беспрестанно жалея себя и бесконечно выискивая причину происшедшего в себе самом. Его в самом деле было настолько много, что он делился собой с окружающими – как плохим, так и хорошим – без остатка.
Как только Урсула захотела уйти, Лодовико, как маленький ребенок, схватил ее за рукав:
– Урсулочка, Урсулочка, не обращай на это внимания. Ты у меня одна осталась. Урсула, я не знаю, что мне делать, и поэтому я так… – Он неловко замялся, и верной, здравомыслящей служанке стало понятно – перед ней стоял растерянный ребенок.
В могучем теле мессера Лодовико жила детская необузданная душа, душа ранимого, робкого ребенка, который не умеет и не хочет справляться с жизненными трудностями.
– Урсулочка… – Он обнял служанку и что есть силы прижал к себе. – Я знаю, нужно что-то делать, но не знаю что. Я хочу все исправить. Сейчас. Немедленно. Я злюсь, да я злюсь, но не на тебя, а на себя. Это ведь я, да, это ведь я выгнал его. Но он не слушался меня, не хотел делать то, что я велел ему делать.
Мессер Лодовико больше уже не сдерживал слез, он понял, что служанки он может не стесняться, и дал волю чувствам. Сев в кресло, он обхватил голову руками и энергично затряс ею, как бы желая выкинуть из нее все терзающие ее мысли.
– Урсула, Урсула, я так больше не могу. Не могу и не же лаю мириться с этим. Надо что-то делать. Но что? Что? Ну вот, что ты молчишь? Что ты все время молчишь?! – В молчании Урсулы ему почудился призрак покойной жены, и он завопил что есть мочи: – Франческа, Франческа, ты опять ушла от меня?!
И он зарыдал. Урсула не выдержала, стремительно подошла к хозяину, обхватила его голову руками, как в тот печальный день после похорон, когда он также не мог себе ничем помочь.
Успокоившись немного, мессер Лодовико поднял глаза на свою спасительницу и прошептал:
– Что теперь делать, Урсула?
– Ничего. Ждать.
Ждать – это был приговор для мессера Лодовико, равносильный смертельному. Ждать. Чего? А быть может, кого? Ждать. Сколько? Дни, месяцы, годы? Ждать.
Легко сказать – ждать! Похожий на волка на цепи, Лодовико разве что не выл на луну. Не замечая вокруг себя никого, он забросил все дела по управлению имениями, поставил кресло у окна, из которого была видна дорога, ведущая к дому Буонарроти. Тоскующий отец ел у окна, спал у окна. Он ждал…
Через несколько дней Урсула, как обычно, принесла хозяину еду. Вошедши, она приветливо заговорила с ним, но он не ответил, как это было у них заведено. Служанка подошла к нему и увидела, что голова мессера Лодовико склонилась набок, глаза закрыты, а весь облик его выражает отрешенность и уязвимость. Его душа словно бы ушла из тела, оставив в кресле лишь пустую оболочку. Урсула всплеснула руками и начала лихорадочно трясти хозяина, дергая его за кисти рук и за уши. Послали за доктором.
Урсула принадлежала к числу тех людей, которых невероятно мобилизуют страдания, либо их собственные, либо близких им людей. Критические события являются для такого рода женщин (я подчеркиваю – женщин) спринтерской дорожкой. Они выкладываются на ней по полной и получают невероятные результаты, оказываясь в самой гуще драматических событий. Болезнь мессера Лодовико заставила Урсулу напрячь все свои аналитические и организаторские способности. Встречаясь на рынке со своими подружками, знакомыми и просто случайными собеседницами, она значительно расширила агентурную сеть. Цель расспросов была такова: найти того мальчика, который принес записку от Микеланджело. Все кумушки из вилл в окрестностях Флоренции, все торговки на рынке, все, с кем встречалась Урсула в соборе на мессе, все до единой получили словесный портрет посыльного. Прав был Лафонтен, когда сказал: «Мужчина может все, женщина – все остальное». Автор романа также готова подписаться под этими словами, но ей приходиться подписываться лишь под собственными.
Итак, мона Урсула ежедневно проверяла боеспособность своей армии. В дом мессера Лодовико ежедневно приходили какие-то женщины или мужчины и приводили с собой хнычущих и нередко упирающихся подростков. Заседания по стратегии и тактике ведения поисковых операций проходили на кухне.
Chi cerca – trova! Эта пословица есть во всех языках, потому что оправдывает себя в любой культуре.
Стояла тосканская зима. Ночью дороги замерзали и превращались в каток, а к середине дня оттаивали. Нередким гостем был и резкий ветер с мокрым колючим снегом, переходящим в дождь. Стекла дрожали. В печной трубе завывал ветер. Согреться удавалось, лишь только присев поближе к очагу на кухне. Мессер Лодовико, мадонна Лукреция и Урсула теперь часто сидели все вместе около огня и молчали. Они ждали.
Вдруг… Вдруг послышался стук. Сначала все подумали, что это ветер пытается сорвать с петель старую добротную дубовую дверь. Нет. Стук. Это стук! Он повторился опять. Мессер Лодовико словно проснулся, вскочил с кресла и с проворством рыси бросился к двери. За ней, съежившись в комочек, стоял мальчик.
Урсула всплеснула руками:
– Это он! Тот самый! Иди сюда, дорогой. Как же ты продрог.
Иди к огоньку, погрейся. Кто тебя сюда послал?
– Мона Изабелла.
– Ах, мона Изабелла. Ну, хорошо. Я с ней потом рассчитаюсь.
– Она сказала, что я здесь получу целый флорин, если скажу, откуда принес записку от Микеланджело.
– Микеланджело! – В разговор включился мессер Лодовико. – Что ты знаешь о Микеланджело? Где он? С ним все в порядке?
Подеста заботливо укутал мальчика пледом. Урсула принесла шимолатты и вина с сыром.
– На, малыш, поешь, а потом ты нам все расскажешь.
– Сначала флорин.
Лодовико достал из кошелька, перевязанного тугим узлом, заранее приготовленные деньги и отдал их парнишке. В эту ночь мессер подеста спал спокойно. Ни один флорин не принес ему такого удовлетворения, как тот единственный, который он отдал этому незнакомому парнишке.
15. Разрыв
Гирландайо не был альтруистом. Он не занимался благотворительностью, когда брал к себе в «семью» мальчишек в качестве подмастерьев и учеников. Нет нужды описывать все тяготы будничной жизни в мастерской. Собственно постели ни у кого не было. Мальчишки спали все вместе, вповалку. Готовили еду они себе сами, носили что попало. Давид, брат Доменико Гирландайо, заведовал хозяйственной частью всего предприятия. В его обязанности входило вести хозяйственный учет в мастерской, заниматься договорами и следить за подмастерьями. Был ли маэстро Гирландайо жадным? Да нет, не думаю. При всей непривлекательности его натуры примитивным человеком я бы его не назвала. У него был ум, и все, что он делал, было продумано вплоть до мелочей.
Сознательно ли мессер Гирландайо не налаживал быт своих учеников, сознательно ли он использовал их преимущественно в качестве прислуги, иногда заставляя выполнять подростка работу, которая по силе лишь взрослому мужчине? Сознательно ли маэстро набирал неимоверное количество заказов? Сам он трудился немного, заставлял работать подмастерьев, падавших порой от недосыпа и голода с помостов, на которых они раскрашивали фон на фресках. Думаю, да.
Быть тщедушным – это быть обделенным не только телом, но и душой. Такие люди обделены Божьим даром – умением отдавать.
Держа подмастерьев чуть ли не на положении рабов, Гирландайо сознательно подавлял в них всякий росток собственной воли, собственного творчества, чтобы обезопасить себя от любой возможной конкуренции и предотвратить разоблачение собственного, весьма скудного внутреннего мира. Имея под началом кучу выполняющих его приказы мальчишек, Доменико ощущал себя Цезарем.
Первого апреля 1488 года господин художник пересек порог виллы мессера Буонарроти близ Сеттиньяно. По настоянию врача и по собственному убеждению Урсула перевезла весь дом Буонарроти на загородную виллу. Там, в горах, весной просто было невозможно не поправиться. Лодовико окреп. Он часто встречался с Томазо, Барбарой, подросшим Джулио. По-своему Лодовико завидовал этой простой семье, в которой так крепко чувствовалась родная кровь. С годами супруги так срослись друг с другом, что уже трудно было представить себе Томазо, не видя рядом Барбары, и наоборот.
Мессер Буонарроти часто беседовал с ними о Микеланджело, о том, насколько этот ребенок необычен и как значительно отличается от других. Лодовико поразили рассказы Томазо о мальчике, особенно та интонация, с которой этот обычный скарпеллино – а может быть, и не очень обычный – рассказывал господину подеста о вещах, о существовании которых он, отец, и не подозревал. Ревность? Да, может быть. Досада по упущенным возможностям? Скорее всего, да.
– Если бы Микеле поговорил со мной вот так хоть однажды, – простонал задетый за живое Лодовико.
– Мессер подеста, он не говорит, он чувствует, – просто ответил Томазо.
Гирландайо осмотрелся – вилла была великолепна. Все завистливые люди обладают схожим качеством – они трепещут перед лицом богатства и испытывают благоговение перед его обладателем.
– Маэстро, для меня особая честь принимать у себя в доме такого высокого гостя, – вежливо, по-флорентийски, поприветствовал гостя мессер Буонарроти.
– Для меня честь переступить порог известного на всю Флоренцию дома Буонарроти Симони.
Протокол есть протокол. С первых минут они друг другу не понравились. Вряд ли здесь дело было лишь во внешней антипатии. Внутренне они обретались в параллельных мирах. За последние годы Буонарроти прожил не одну жизнь и пережил не одну душевную драму. В результате жизненных бурь у него развилось тонкое психологическое чутье. Франческа, Микеле были настоящими учителями для мессера Лодовико. Последние его встречи с Томазо и Барбарой закрепили пройденные уроки.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
