Текст книги "Согрей меня"

Автор книги: Памела Макальюсо (Макалузо)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

– Да, конечно. Присоединишься к нам, Стоун? – спросила Дороти.

Патрисия поежилась. Этого еще не хватало! Но было уже поздно. Стоун принял приглашение, и они втроем встали в очередь.

Патрисия была сама любезность, она оживленно болтала с другими гостями, ожидая своей очереди поздравить новобрачных, но на сердце у нее лежал камень, а под сердцем – малыш, плод любви ее и Стоуна.

Стоун молчал, стоя рядом, и его невозмутимый вид ничем не напоминал ей о том, что между ними было. Но его присутствие волновало девушку. Много ли людей знают, что они были в сторожке наедине довольно долгое время?

Шериф Джексон, управляющий Стоуна, бабушка, и все... Да и почему они должны думать, что между Стоуном и Патти что-то было? Кстати, почему доктор не поинтересовался, кто отец ребенка? Может, он уже знает? Ведь Кланси совсем маленький городок...

Стоун продолжал стоять рядом с ними. Они вместе поздравляли молодых. Жених и невеста сияли от счастья, и Патрисию уколола зависть.., правда, хорошая зависть. Что ж, каждому свое.

Закончив с поздравлениями, бабушка направилась к столу. Патрисия и Стоун последовали ее примеру. Дороги окружили приятельницы, а Стоун, воспользовавшись случаем, пододвинул свой стул к Патрисии.

– Значит, решила перебраться в Кланси?

– Да, поскольку мне пришлось начинать все с нуля, я решила остаться здесь, поближе к бабуле.

Стоун кивнул.

– А чем конкретно ты занимаешься?

– В Финиксе у меня была своя фирма по бухгалтерскому учету.

Стоун устроился поудобнее и внимательно посмотрел на девушку.

– Подумываешь заняться этим и здесь?

– Еще не знаю. Сейчас я веду бухгалтерию в магазине "Тысяча мелочей".

– Ты мне никогда не рассказывала, как потеряла работу и жениха, только намекала, что это как-то взаимосвязано. Расскажешь подробней?

Патрисия пожала плечами.

– Хорошо. Но мне так стыдно вспоминать об этом. – Она сцепила руки на коленях и продолжала:

– Нейл снял с моих счетов все денежки и смылся из города.

– Он у тебя работал?

– Нет, мы познакомились на дне рождения подруги. Встречались несколько месяцев, потом он сделал мне предложение. Однажды вечером я заработалась допоздна, он принес ужин прямо в офис. Компьютер был включен, пароль был введен, все было доступно.

– Я плохо разбираюсь в компьютерах.

– Понимаешь, обычно на них не устанавливают пароли, но я решила, что так будет безопасней для бизнеса и моих клиентов. В тот вечер, после ужина, Нейл убаюкал меня, массируя мои ноги, я отключилась, а он подчистил все счета. Там была не только прибыль от бизнеса, но и вложения моих клиентов. Полиция не возлагает больших надежд на его поимку. Очевидно, он промышлял этим в ряде других штатов. Да и к тому времени, когда они его найдут, он уже потратит все деньги.

– Клиенты подали на тебя в суд?

– К счастью, он добрался не до всех счетов, и я смогла покрыть расходы своих клиентов. Но дело пришлось закрыть.

Стоун коснулся пальцами подбородка до боли знакомым жестом. И пальчики Патрисии заныли от желания сделать то же самое.

– И ты ничего не подозревала? – спросил он.

– Нет. – Девушка опустила глаза. – От этого мне еще противней.

– Ты его любила?

Патрисия посмотрела на Стоуна. То, что она чувствовала к нему, было совсем не похоже на ее чувства к Нейлу.

– Я так думала. Но, наверное, это было лишь увлечение.

К горлу подступила легкая тошнота, Патрисия чуть было не поделилась этим со Стоуном, но вовремя спохватилась. Господи.., как она могла забыть.., про ребенка?

Девушка встала:

– Я обещала жене пастора помочь на кухне. Извини, – и, не дожидаясь ответа, удалилась.

Дел было много, поэтому всегда находился благовидный предлог, чтобы избегать общения со Стоуном. Он покорно принимал отказы, но подходил снова и снова.

Обнаружив, что закончились салфетки, девушка направилась в кладовую пополнить запасы. Найти салфетки не составило особого труда, но вот как выйти из комнаты? Проход загораживал Стоун.

Патрисия застыла, прижимая к груди пачку салфеток и пряча взгляд, чтобы он не заметил смятения в ее глазах.

– Почему ты избегаешь меня, Патрисия?

– Я не избегаю, просто здесь действительно много дел.

– И много рук, чтобы разделить обязанности, – недовольно буркнул он.

– Но я не возражаю.

– Зато я возражаю, – сказал он.

– С какой стати, разве это тебя касается?

– Нам надо поговорить, – заявил он, приближаясь к ней.

– Я собиралась позвонить тебе завтра. Мужчина приподнял брови и скептично посмотрел на нее.

– О, да, конечно. Думаешь, я тебе поверил, да?

Патрисия гневно свела брови.

– Хочешь верь, хочешь нет, но это правда. Мог бы и сам мне позвонить.

Слова, полные обиды и гнева, вырвались непроизвольно. Но Стоун услышал горечь и смятение в голосе Патрисии.

– Я хотел прийти к тебе на следующий же день, после ужина у твоей бабушки, но попал в больницу.

– В больницу? Что произошло? – воскликнула Патрисия. В голосе теперь слышалось неподдельное участие и волнение.

– Я поскользнулся на ледяной дорожке и упал прямо на больное колено.

Девушка сразу припомнила, как берег он свое правое колено.

– Правое?

– Да.

– Сейчас все в порядке?

– Намного лучше, спасибо. – Он приблизился к ней еще на один шаг. – Когда меня выписали, я был уверен, что ты уже дома. Я хотел разобраться с делами на ранчо и приехать к тебе.

– В Финикс?

– Да.

Интересно, зачем пускаться в подобное путешествие, если бабушка дала бы ему телефон?..

– Зачем?

– Думаю, у нас остались кое-какие нерешенные вопросы.

– А я.., я думала, что все уже решено. Патрисия прикусила нижнюю губу, не решаясь сказать правду. Кладовая не самое подходящее место для того, чтобы сообщить мужчине о предстоящем отцовстве. Все должно быть куда романтичнее. Например, у камина или за ужином при свечах. Или, как в старые добрые времена, когда муж, придя с работы, застает жену вяжущей пинетки.

– Как можно считать вопрос решенным, если ты мне так и не ответила?

– Ты не понял... Мне казалось я уже знала ответ, но ошибалась. И я.., я хотела позвонить тебе завтра и все объяснить.

– Ладно, я избавлю тебя от этой необходимости.

Патрисия вспомнила о салфетках.

– Позволь, я положу их на стол. Стоун прищурился, но посторонился, уступая ей дорогу. Девушка стремительно вошла в банкетный зал и положила салфетки. Когда она обернулась, Стоун стоял возле нее.

– Надеюсь, этот танец мой? – сказал он, беря ее за локоть.

Если она уступит и не устроит истерику, он непременно узнает правду. Патрисия согласилась. Вот они на танцевальной площадке, и он обнимает ее за талию. У девушки пересохло во рту.

Ощущение его плотно прижатого тела всколыхнуло воспоминания. Патрисия откинула голову и посмотрела на него. Лучше бы ей этого не делать. Он смотрел на нее тем же взглядом, как в тот день, когда они впервые поцеловались. Ей стало так хорошо, что она едва не расплакалась. Только бы он не увидел ее слез... Надо уходить. Понизив голос до интимного, предназначенного только для него шепота, Патрисия сказала:

– Так ты хочешь знать, будет ли у меня ребенок? Ладно.., да, я беременна.

Стоун остолбенел. Воспользовавшись моментом, девушка вырвалась из его рук и устремилась к столу. Быстро обернувшись, Патрисия с облегчением заметила, что Стоуна перехватил пастор, а бабушка болтает с подругами. Схватив сумочку и пальто, девушка бросилась к стоянке.

На улице кружили одинокие снежинки, напоминая о сторожке. Снегопад усиливался. Проехав с полмили, девушка включила радио. Надвигается буран, предупреждал гидрометцентр.

Дрожа от холода, Патрисия вошла в квартиру. Впрочем, дрожь могла быть вызвана не только холодом. Это могла быть запоздалая реакция на встречу со Стоуном. Натянув на себя парочку теплых свитеров, Патрисия пошла на кухню и поставила чайник. Голубые огоньки лизали днище чайника, и, глядя на них, Патрисия успокаивалась.

Внезапный стук в дверь прервал ее размышления.

Глава 12

Уверенности не было, но Патрисия подозревала, что это Стоун. Черт, она ведь знала, что он не успокоится. В конце концов, это касается и его, и она поступила опрометчиво, отправившись домой.

Да что с тобой, Патрисия?

Машина припаркована прямо у двери, поэтому нет смысла притворяться, что тебя нет дома, надо открывать. К тому же, учитывая беременность, разговор о ребенке неизбежен. Но разговор не должен быть похож на предыдущий, когда Стоун заявил о своих правах на малыша.

Патрисия выключила плиту. Расправив плечи и гордо вздернув подбородок, девушка направилась к двери. Как она и ожидала, в дверях стоял Стоун.

– Нам надо поговорить! – серьезно и очень твердо заявил он.

– Знаю.

Уступая ему дорогу, Патрисия пригласила его войти. Повесив на вешалку его пальто, она провела мужчину в гостиную. Стоун уселся на диван, сильно подавшись вперед, и сцепил руки меж широко расставленных колен.

– Значит, правда, что ты ждешь ребенка?

– Да.

Стоун выпрямился и запустил руки в волосы. На лице его перекатывались желваки, он тоже был потрясен.

– Извини, что преподнесла это таким образом. Но я и сама только сегодня узнала и еще не свыклась с этой мыслью. К тому же я не ожидала увидеть тебя на церемонии.,. – Она оправдывалась и утверждалась своим ответом.

– Погоди-погоди. – Стоун встал и засунул руки в карманы своих слаксов. Не могу поверить, что ты выяснила это только сегодня, ведь прошло больше месяца.

Патрисия рассказала о небольшом кровотечении и про визит к врачу.

– Я все понял, тогда ты решила, что не беременна. Но почему ты не позвонила?

Патрисия сложила руки на груди, словно хотела защититься.

– В последний раз ты был так холоден и неприступен.

– Но я же дал тебе визитку и просил позвонить.

– Если бы тебе и вправду было не безразлично, разве бы ты не позвонил сам? Стоун опустил глаза.

– Я собирался навестить тебя на следующий день и извиниться за свое поведение.

– И оказался в больнице? – закончила она, припоминая разговор в приемной.

– Да.

– Но это не объясняет твоей отчужденности. Ведь накануне, по телефону, ты говорил совсем по-другому.

Стоун подошел к ней и обнял за плечи.

– Я так мечтал о том вечере. Но когда ты открыла дверь, я тебя просто не узнал.

– Почему?

– Твоя одежда, прическа, макияж – все было не твоим. В сторожке я знал совершенно другую Патрисию.

– Сегодня ты тоже неузнаваем. Ты сбрил бороду, надел костюм. Но я же знаю, что это ты.

– Знаю, моя реакция неадекватна. В ту же ночь я осознал свою ошибку. Но как бы там ни было, в тот вечер ты убила меня наповал.

– Я и сейчас нарядилась. Тебя это поражает? Разве я стала хуже?

– Нет. Сегодня я поражен не твоим нарядом, а твоим присутствием. – Стоун прищурился, внимательно вглядываясь ей в лицо. – Полагаю, дело тут не в ребенке, ведь ты сама только сегодня узнала.

В глубине души девушке не терпелось узнать его мнение о ее переезде. Но спросить напрямую она не решалась, боясь разочароваться, если ответ будет негативным.

– Нет, ребенок тут ни при чем. Ведь, решившись на переезд, я думала, что все обошлось. В любом случае извини, что не известила тебя о результате, пусть даже ошибочном.

Стоун примирительно повел плечами.

– Может, оно и к лучшему, все равно ты ошибалась.

– И все же прости.., мне следовало позвонить. Но я думала, тебе все равно. Стоун нежно потрепал ее по щеке.

– Мне не все равно, дорогая. Поверь. Патрисии хотелось спросить, кто же занимает его больше, она или ребенок? Конечно, ребенок. Это замечательно, но нужна ли ему она? Девушке хотелось быть не просто нужной – она мечтала быть любимой. Размечталась. Получить луну с неба и то больше шансов.

Стоун взял ее за руку и подвел к дивану. Девушка села, и он устроился возле нее, слегка наклонившись в ее сторону.

– Позволь мне кое-что тебе объяснить. Это поможет тебе лучше понять меня и мои чувства к ребенку.

Выражение его лица насторожило девушку, но она решила выслушать его объяснения.

– Хорошо.

– Помнишь, тогда в сторожке, я говорил, что был женат?

– Да.

– Мы с Вэл прожили вместе четыре года, до того как ее не стало. А до этого встречались на протяжении пяти лет.

– Должно быть, ее смерть стала для тебя тяжким испытанием?

Стоун кивнул.

– Более чем, если учитывать обстоятельства, при которых она умерла.

Еще в сторожке Патрисия хотела спросить его об этом, но не представилось удобного случая. И вот сейчас, когда он сам готов открыть ей душу, Патрисии стало не по себе. Внезапно мысль о том, что Стоун все еще любит свою жену, которую, должно быть, боготворил при жизни, снова пришла в голову девушки.

Стоун откашлялся.

– Мы жили вместе уже три года, и тогда я начал подумывать о наследнике. Вэл хотела повременить еще несколько лет, но я настаивал, пока она не согласились.

Интересно, какое отношение ко всему этому имеет ребенок, подумала Патрисия, терпеливо внимавшая каждому его слову.

– Вэл была на седьмом месяце, когда пришло время весеннего загона. Я часто отсутствовал, и мысль о том, чтобы нанять к ней сиделку, никогда не приходила мне в голову, она прекрасно себя чувствовала.

Стоун зажмурился, и суровая морщина пролегла между его бровями.

– Если тебе больно, можешь не рассказывать, я пойму, – сказала Патрисия, прикрыв его руку своей ладонью.

– Думаю, ты должна знать, – сказал Стоун, встретив ее взгляд.

Патрисия согласилась, она должна это услышать. Кроме того, она явно чувствовала его потребность поделиться с ней своей болью.

– Мы никогда не узнаем, что произошло на самом деле, но, по всей видимости, у нее случился выкидыш и открылось кровотечение. Не понимаю, почему она не вызвала врача, ведь его телефон лежал на ее ночном столике у постели.

– О, Стоун.

– Поэтому, нравится тебе это или нет, но ради нашего ребенка отныне и навсегда мы должны держаться вместе.

В глубине души Патрисия сознавала, что так и должно быть.

– По-моему, теперь, это неизбежно.

– Это так. И поэтому я хочу, чтобы ты знала, как много значит для меня этот малыш, – серьезно сказал Стоун, покосившись на ее живот.

Пока Патрисия перебирала в уме причины, по которым Стоун должен взять на себя часть забот в воспитании их ребенка, тот ее опередил:

– Не пойми меня не правильно. Неважно, что было у меня в прошлом, я отдам всю свою любовь нашему малышу. Именно из-за этой трагедии ребенок приобретает для меня особый смысл. Жизнь дает мне еще один шанс, на который я не смел даже надеяться.

Если бы он настаивал и требовал, ей было бы легче отказать, легче выкинуть его из своего сердца, чем теперь, зная о его горе. Напротив, ей хотелось сказать ему о своей любви, попросить его дать шанс ей и ребенку наполнить его жизнь новым смыслом.

Она не знала, сможет ли сделать его счастливым, но от всего сердца хотела попробовать.

– Ты еще так молод, Стоун, и поверь, у тебя еще будут дети.

– Если честно, сомневаюсь, что смогу кого-то так же сильно полюбить. Вэл больше нет, и я не перестаю себя спрашивать, осталась бы она жива, если бы я не уговорил ее завести ребенка.

– Ты несешь на своих плечах тяжкое бремя вины и горя, – сказала Патрисия, проникаясь глубиной его страданий.

– Да, это так. Таков мой удел. Но проблема с которой мы столкнулись сейчас, гораздо серьезней. Я хочу, чтобы ты знала про меня все.

– Спасибо, что был откровенен. Стоун взял ее за руку.

– Там, в сторожке, между нами что-то вспыхнуло. Не знаю точно, как это назвать. Может, это любовь.

Слово "может" перечеркнуло всю радость девушки при упоминании о любви. И она не знала, что ответить.

Слава богу, Стоун еще не закончил.

– У нас скоро будет ребенок, и, естественно, я должен предложить тебе руку и сердце. Мне бы радоваться, что судьба дарует мне еще один шанс, но мешает страх, что все может повториться.

Поборов разочарование, Патрисия вняла его словам.

– Мне понятен твой страх.

И она действительно его понимала, но не могла справиться с болью, нанесенной его словами. Однако дело было не только в том, что он не хотел на ней жениться. Роль дублерши ушедшей из жизни женщины была ей не по душе.

– Надеюсь, ты простишь, если я попрошу дать мне некоторое время на раздумье.

– Мне и самой необходимо время, чтобы свыкнуться с мыслью. Не забывай, что я узнала об этом только сегодня.

– Конечно. Мне следовало догадаться. Будет лучше, если я поеду домой, сказал он, отпуская ее руку.

Пожалуй, это наилучший вариант, но на самом-то деле она мечтала оказаться в его объятиях и забыть все в его ласках. Ведь они дали жизнь ребенку, им так хорошо друг с другом, что же еще надо для счастья, Стоун?

Зачем ворошить горечь прошлого, утрату не вернешь, у тебя в руках сокровище, ты сам это чувствуешь. Он перебирал в мыслях все сказанное Патриеией и словно в тумане осознавал, что скоро станет отцом.

Она выглядела такой милой и беззащитной, когда открыла ему дверь, что Стоун с трудом поборол желание прижать ее к себе. Он тяжело переживал их сегодняшний разговор и знал, что ей тоже не легко. Ему не давала покоя мысль, почему он так обрадовался ее переезду в Кланси, еще до того, как узнал о ребенке? Стоун пытался понять, было ли это лишь физическим притяжением, или же он хотел связать с ней свою жизнь?

Действительно ли он влюбился? И прошлое отступило?

Стоун влюбился в Вэл по уши и с первого взгляда, с Патриеией же все было иначе. Его сердце не екнуло – хотя ее привлекательность не оставляла сомнений. Она вызвала в нем сострадание своей беспомощностью. Но потом, когда они познакомились ближе...

Так что он все-таки чувствует? Дружбу, влечение или любовь? Если это любовь, то к какой Патрисии – нынешней красотке или к той, которую он обнимал и ласкал в сторожке? А может, женщина в сторожке своей прелестью спровоцировала его? Он не устоял, но и кто бы устоял? И как ему, казалось, она тоже не устояла перед ним. А может, его чувства лишь отчаянные попытки снова обрести любовь и счастье?

Утрата Вал нанесла ему тяжелый удар, его сердце превратилось в льдинку, парализовав все чувства.., может наконец он начал оттаивать? Скорее он принял первые признаки пробуждения к жизни за любовь. Но, несмотря на противоречивые чувства к Патрисии, его любовь к ребенку не подлежала сомнению. Он думал о нем с нежностью, как в свое время о том, первом, неродившемся ребенке Вэл...

И все-таки он не мог понять, почему, относясь по-разному к Вэл и Патрисии, его отношение к детям неизменно. Мучая себя подобными вопросами, Стоун так и не смог определиться в своих чувствах.

Впрочем, ему мешало не только это: а любит ли его она?

На следующее утро Патрисия чувствовала себя разбитой. Она спала без кошмаров, но беспокойно, часто просыпалась и думала, думала...

Надо купить витамины. Их следовало купить еще вчера, но известие о беременности настолько ошеломило ее, что все остальное вылетело из головы. Она выглянула в окно: вчерашний прогноз не оправдался и снега выпало мало, поэтому Патрисия решила прогуляться, заодно купить витамины, благо аптека находилась в двух шагах.

У самой аптеки Патрисия остановилась у лотка с открытками, разместившегося при входе. Надо поздравить маму с днем рождения, подумала она. Купив открытки, вошла в аптеку, подняла глаза и.., увидела Стоуна. В горле пересохло, ноги стали ватными. Отступать было поздно, он уже приближался.

– Доброе утро, – поздоровался мужчина.

– Привет, Стоун. – Ее прохладная учтивость была ответом на его банальную реплику. Именно сейчас девушка больше всего нуждалась в любви и понимании. Ее угнетало сознание разделявшей их пропасти, несмотря на то что под сердцем она носит плод их любви.

– У твоей мамы день рождения? – спросил он, бросая взгляд на открытку.

– Да, через несколько недель.

– Замечательно.

– Стоун, – позвал фармацевт, – твое лекарство готово.

– Уже иду.

– Ты нездоров? – осведомилась девушка.

– Снова разболелось колено, надо купить обезболивающее. Мне нельзя долго ходить.

– Все будет хорошо.

Стоун повел плечами и поправил рубашку.

– Какие у тебя планы на вечер?

– Мы с бабушкой хотели разобрать чердак.

– Я думал, мы сходим куда-нибудь, посидим, поговорим.

Слава богу, она занята, есть повод отказаться. Вряд ли она готова снова говорить с ним о ребенке. Хотя с другой стороны... Нет, пусть будет так, как идет.

– Трудно сказать, когда я освобожусь.

– Пожалуйста...

Тронутая искренностью и волнением, прозвучавшими в его голосе, девушка не нашла в себе сил отказаться.

– Ну ладно, уверена, бабушка согласится подождать.

– Хочешь посмотреть, где я живу? Патрисия предполагала, что они пойдут к ней или в местный бар, но возможность попасть на его ранчо показалась ей более заманчивой.

– С удовольствием. Только позвоню бабушке и возьму машину.

– Не стоит. Поедем на моей.

– Но тогда тебе придется везти меня вечером назад.

– Я не против. На дорогах гололедица, и будет лучше, если ты будешь со мной, вас теперь надо беречь.

– Не подлизывайся.

– Вот как ты расцениваешь мою заботу? Ладно, подожди, только возьму свое лекарство. – Стоун направился к окошку.

Патрисия последовала за ним.

– У меня тоже рецепт.

– С тобой все в порядке?

– Витамины.

– Отлично, – одобрительно кивнул Стоун, пропуская ее вперед. Патрисия расплатилась за витамины и купила телефонную карточку.

– Я позвоню из телефонной будки.

– Встретимся там.

Бабушка встретила изменения в их планах с пониманием, особенно когда узнала причину.

Патрисия попыталась сказать, что надежда бабушки на их брак призрачна, но та не стала даже слушать, по ее мнению, "решали не они, а ребенок".

Не успела она повесить трубку, как в дверях возник Стоун.

– Готова?

– Да. Тебе привет от бабушки.

– Ей тоже.

– Я передам.

– Сюда, – пригласил Стоун, указывая на пикап. Подойдя к машине, он открыл ей дверцу.

Зачем ты это делаешь, Патрисия? Тебе следует держаться от него подальше, пока не будешь знать, что у него на уме. Однако короткое замешательство продолжалось недолго, и стоило ему обойти машину и занять свое место, как девушка успокоилась.

По дороге на ранчо в окно машины полетели легкие снежинки. Но чем дальше отъезжали они от города, тем обильнее становился снегопад.

– Странно, гидрометцентр передавал ясную погоду.

– Иногда они ошибаются. И судя по нависшим бурым облакам, ошиблись и на этот раз.

– Может, поедем ко мне?

Стоун с улыбкой посмотрел на девушку. Патрисия вся напряглась: ох уж эта его убийственная улыбка!

– Зачем? На этот раз у нас будут все удобства. В доме на ранчо есть даже водопровод.

Не обращая внимания на предостережения внутреннего голоса, Патрисия улыбнулась в ответ.

– Меня это радует.

Стоун обратил ее внимание на указатель, извещающий о въезде на пастбища барона Гаррета. С удивлением Патрисия узнала, что они протянулись по обеим сторонам дороги.

Остальную часть пути молодые люди молчали, изредка обмениваясь короткими фразами. Иногда Патрисия кидала взгляды на Стоуна. Как бы дальше ни сложились их отношения из-за малыша, Патрисия была счастлива. Ей хотелось сесть близко-близко, обнять его и положить голову ему на плечо.

Стоун помигал фарой левого поворота. Покинув шоссе, он пересек тропу для перегона скота и выехал на ровную дорогу, проходившую под аркой с фирменным знаком ранчо, тем же, что и на сторожке, – большими буквами Г и С. Серпантинная дорога устремлялась к подножию высоких гор. За первой грядой лежало огромное ущелье. А за ближайшим склоном, в на редкость живописном уголке, виднелась большая белая вилла в викторианском стиле. Кружащие в воздухе снежинки придавали ей еще больше великолепия.

Стоун остановил машину.

– Ну как, нравится?

– Признаться, не думала, что она такая огромная. И очень современная, непохожая на другие дома.

– Ты ожидала увидеть ветхую конюшню с красной черепичной крышей?

– Издеваешься, – улыбнулась Патрисия. – Но ты прав, именно так я и думала.

– Не волнуйся, скотоводческое ранчо вызывает подобные ассоциации у многих. Конюшня, простирающиеся вдаль поля да ковбои, – рассмеялся Стоун. Не доехав до пастбищ, он свернул на дорогу, ведущую к дому. Оставив машину в открытом гараже на заднем дворе дома, молодые люди вышли и пересекли двор. Задний фасад виллы не уступал в великолепии переднему, встречавшему гостей широким, безупречно вычищенным, сверкающим крыльцом.

– Великолепный дом, – оценила Патрисия.

– Барон выстроил его для своей невесты, в подарок на свадьбу.

– Как романтично!

– Семейная легенда гласит, что более обаятельного и мужественного мужчины не было.

Пожалуй, праправнук ему не уступает, подумала Патрисия, не решившись произнести мысли вслух, чтобы он не очень-то зазнавался.

Стоун поднялся по лестнице и, открыв резную деревянную дверь, пригласил Патрисию вслед за собой.

Интерьер виллы не уступал наружному великолепию. Поистине, мастерство человеческих рук не знает пределов! Полированные поверхности были до блеска вычищены. Вряд ли это дело рук Стоуна. Наверняка он держит домработницу.

Они спустились вниз. Там располагался рабочий кабинет с портретом барона над камином. Несмотря на то что предок-сердцеед был блондином, фамильное сходство сразу бросалось в глаза.

Навестили они и охотничьего Лабрадора Элвуда. Пес лениво растянулся у нерастопленного камина. Закончив осмотр, молодые люди вернулись в гостиную.

– Присаживайся, – предложил он, кивая на диван.

– Спасибо, – поблагодарила девушка, утопая в мягкой кожаной обивке.

Интересно, почему они не пошли наверх. Хотя это даже к лучшему. Наверняка там расположены спальни. Хотелось бы взглянуть на его постель, но стоит ли растравлять себя мечтами?

– Хочешь чего-нибудь выпить? – спросил Стоун.

– Пока нет.

Стоун сел на софу напротив нее. Они заговорили в унисон.

– Леди, вам слово, – уступил Стоун.

– Я лишь хотела выразить свое восхищение интерьером дома.

– Спасибо. Некоторые вещи я нашел на чердаке, они действительно принадлежали барону, и я их отреставрировал.

– Здесь просто чудесно, – сказала она, окинув гостиную взглядом. Когда их взгляды встретились, в горле у девушки пересохло. В его глазах заиграли знакомые огоньки, точно такие же она уже видела в сторожке. – Стоун?..

Мужчина быстро сократил разделяющее их пространство до нескольких дюймов. Не отводя глаз, он коснулся ее щеки и провел рукой по подбородку, притягивая к себе ее лицо. Слегка подавшись вперед, он завладел ее ртом, и их губы слились в нежном поцелуе.

Патрисия уперлась руками в его твердую, как стена, грудь. Ее сердце отчаянно билось, а душа парила в облаках. И словно не было этих мучительно долгих дней и недель, разделявших их сердца: его тело, его запах, словно они расстались секунду назад или вообще не расставались.

Только сейчас она ощутила его настоящий запах. Его запах, без примеси приготовленной на плите пищи и угарного дыма горелой древесины.

Патрисия отдалась во власть знакомых ощущений, забыв обо всем на свете, кроме обнимавшего ее мужчины. Все было так же захватывающе, как в сторожке.

Отбросив свои страхи, тревоги, сомнения, девушка ответила на его поцелуй.

– Я люблю тебя, Патрисия. Хотя, чтобы осознать это, мне потребовалось время, – прошептал он горячим, хрипловатым голосом, дыша ей в самое ухо.

Девушка слегка отпрянула, чтобы лучше видеть его голубые, беспредельно искренние глаза, сводившие ее с ума.

– Я тоже тебя люблю. Мужчина удивился.

– И как давно ты об этом узнала?

– Еще в сторожке.

– Ты никогда мне не говорила.

– Но тебя, казалось, это совсем не волновало. А я боялась испортить наши отношения.

– Прости, мне потребовалось слишком много времени, чтобы разобраться в своих чувствах, – признался он, поглаживая ее по спине.

– Не стоит извиняться. Уверена, ты поступал правильно.

– Я так не считаю, но по-другому я просто не мог. – Он облокотился на ручку дивана, уютно обняв ее за плечи. – С тех пор как не стало Вэл, я не жил, а существовал, хотя и не вполне осознавал это. Мое сердце было словно покрыто льдом.

– Должно быть, ты ее очень любил.

– Да. Вэл навсегда останется в моем сердце. Но в нем не было жизни до того бурана, когда рыжеволосая красотка соблазнила меня в сторожке и растопила лед своим теплом.

– Не знаю, что и сказать, – прошептала девушка, зардевшись.

– Что ж.., в любви ты уже призналась. А как ты смотришь на то, чтобы выйти за меня замуж?

– Замуж?

Стоун усмехнулся.

– А разве не этим заканчивают двое любящих друг друга молодых людей?

Патрисия прикусила нижнюю губу.

– Ты прав. Все так неожиданно.

– Признаться, я удивлен не меньше. Я долго думал и наконец понял, что хочу видеть тебя каждый день. Хочу, чтобы мы жили вместе, как в сторожке.

Патрисия тоже об этом мечтала. Но кое-что изменилось, теперь они не одни.

– Стоун, но скоро нас будет трое. Ребенок, – напомнила она. Стоун улыбнулся.

– Нет проблем. Еще одна рыжеволосая соблазнительница мне не помешает.

Тревожная мысль ворохнулась в голове.

– Стоун, а если бы не ребенок.., ты бы на мне женился? Стоун вздохнул.

– Жаль, что дал тебе повод усомниться в своих чувствах, но, раз уж так случилось, ничего не поделаешь. Придется доказать тебе, что я люблю тебя всем сердцем. И даже если бы ты не забеременела, я бы просил тебя стать моей женой.

Патрисия обвила его руками и притянула к себе.

– Да, любимый. Да, я буду твоей женой. Я хочу этого больше всего на свете.

– Хорошо.

Выглядывая из-за его плеча, Патрисия посмотрела в окно.

– Снегопад в разгаре.

Стоун обернулся и снова посмотрел на нее.

– Вижу, до утра нам отсюда не выбраться. Патрисия вопросительно вскинула бровь.

– И часто здесь такое случается?

– К сожалению, нет. Но лично я предпочитаю, чтобы снег валил всю жизнь...

ЭПИЛОГ

Патрисия закончила пеленать Гвен и взяла ее на руки. Подошла к окну, раздвинула розовые занавески и выглянула на улицу. Резкое движение справа привлекло ее внимание. Стоун скакал верхом по направлению к конюшням.

– Хочешь повидаться с папочкой перед сном?

Гвен довольно загуляла и улыбнулась, беспорядочно замахав в" воздухе пухлыми кулачками.

Патрисия рассмеялась и чмокнула дочурку в носик.

– Папина копия.

На самом деле общая – девочка унаследовала рыжие волосы мамы и голубые глаза отца.

Патрисия привлекла ее к себе, наслаждаясь сладким, ни с чем не сравнимым запахом малышки.

– Ну, что ты думаешь? Готова спуститься вниз?

Гвен вновь весело замахала ручонками.:

– Если не ошибаюсь, да.

Патрисия положила дочурку в манеж и направилась на кухню, чтобы согреть молотую смесь. Дожидаясь, пока смесь остынет, она выглянула в окно, посмотреть, не появился ли Стоун. Он не заставил себя долго ждать. Быстрой походкой вышел из конюшни в сопровождении верного Элвуда и направился к дому, глубоко засунув руки в карманы штанов.

Они вошли через парадный вход. Элвуд вырвался вперед и свернулся калачиком у плиты. Стоун остановился и, оставив в прихожей пальто, шапку и ботинки, зашел на кухню.

Улыбнувшись, он чмокнул Патрисию в щеку и забрал Гвен. В папиных руках она выглядела совсем крошечной.

– Привет, малышка. Сегодня ты была хорошей девочкой?