Текст книги "Барсук с нашего двора"

Автор книги: Пал Бекеш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

А я на опустевшем месте посадил этот олеандр.

С этими словами Михейскорняжкин встал, загасил сигару и укоризненно взглянул на меня:

– Совсем я с вами заболтался.

Сокровища на улице Сына Белой Лошади

Кажется, я забыл упомянуть, что сосед мой, Михейскорняжкин, – барсук на пенсии. Это, конечно, не значит, что барсуком он считался до тех пор, пока трудился, а как работать перестал, так и барсуком больше не стал. Ничего подобного! Быть барсуком, знаете ли, это вам не просто род занятий, нет! Быть барсуком – это состояние, форма бытия. Нечто такое, что постоянно, каждый час, каждый миг заполняет жизнь человека… то есть, я хотел сказать, барсука. Однако не стоит думать, будто бы если, мол, родился барсуком, то можешь пребывать в блаженной праздности, денно и нощно наслаждаясь сознанием того, что ты барсук.

К примеру, Михейскорняжкин – мастер не только письма писать, но и марки коллекционировать. Правда, в детстве он страстно увлекался бабочками, но строгий дядюшка отвадил его от этого занятия. «Если уж тебе хочется стать коллекционером, – сказал родственник, – займись-ка ты лучше марками. Куда больше проку!» И юный Михейскорняжкин, зная, что суждение дяди непререкаемо, перешёл на марки. Поначалу он коллекционировал марки только с изображением бабочек, но мало-помалу отвык от своего прежнего увлечения. Не раз наблюдал я, как он, посиживая во дворе на скамеечке, раскладывает по местам свои сокровища, подбирая серии с изображением камерунских носорогов или голландских космонавтов. А на днях похвастался редкой удачей, когда ему посчастливилось обменять двух марокканских полководцев, одного бельгийского короля и немецкого канцлера на полную серию австралийских утконосов.

Однажды, как обычно по весне, было объявлено, что в такой-то день явится фургон, чтобы забрать накопившийся хлам. Обитатели улицы и, конечно же, нашего дома собрали целые груды пыльной рухляди, лишней утвари и вещей, отслуживших свой век. Всё ненужное было вынесено на улицу и свалено на тротуар. Горой возвышались сломанные, ободранные, треснутые, расколотые, облупившиеся, выцветшие, вытертые, линялые – некогда милые сердцу и глазу вещи. Управясь с делом, жильцы разошлись по домам и с нетерпением стали ждать вечера. А затем, под покровом темноты, один за другим украдкой пробираясь к сваленной горе хлама, принялись рыться в нём.

Мужчина со второго этажа схватил распотрошённый радиоприёмник, который отправила на свалку тётенька с первого этажа.

– Зачем он вам? – удивилась бывшая хозяйка радиоприёмника.

– В хозяйстве пригодится, – уклончиво буркнул мужчина, и тётенька тотчас пожалела, что выбросила вещь. Но сделанного не воротишь. Немного подумав, в отместку она выудила порванный абажур, с которым расстался как раз жилец со второго этажа.

– Для чего он вам? – подозрительно уставился на неё мужчина.

– В хозяйстве пригодится, – хихикнула тётенька.

Мужчина вмиг раскаялся, что поспешил выбросить абажур.

Раздосадованные, они разошлись по квартирам.

– Зачем он тебе? – поинтересовался белобрысый мальчуган с четвёртого этажа, видя, как девчушка в юбке в горошек выудила из груды хлама его собственный резиновый мячик, продырявленный насквозь.

– В хожяйштвепригодитша, – прошепелявила девочка, у которой не хватало двух передних зубов. В ответ на это мальчик подобрал её старые, разорванные пополам прыгалки.

– Жашем они тебе? – удивилась девочка.

– Пгигодятся, – мальчик картавил. – Свяжу концы вместе – и погядок!

Они с завистью смотрели друг на друга.

Этим кончается у нас в доме 13 каждая уборка хлама. Не зря же говорится: «Что для одного мусор, другому сокровище». Вскоре груда барахла исчезла, словно её и не бывало. Лишь одна вещь сиротливо валялась на тротуаре невостребованной: сломанный поднос. Вернее, половинка подноса – замызганная, потускневшая. Никто на неё не позарился. Хотя многие брали в руки: повертят, покрутят – и снова бросают. Нет, бывшему подносу место лишь на свалке!

И тут вдруг из подъезда вышел Михейскорняжкин. Поднял обломок подноса, осмотрел с обеих сторон и… сунул под мышку.

– Зачем вам это?! – воскликнули оторопевшие жильцы. – Ни красоты, ни пользы!

– Для чего полагаете использовать свою находку, почтеннейший сосед? – поинтересовался и я. Думаю, излишне говорить, что я тоже находился в числе охотников за выброшенными сокровищами и в тот момент размышлял, сумею ли я как-нибудь использовать отвёртку без ручки, выбракованную круглолицым монтёром из квартиры напротив.

– Бр-бр, су-уший у-ужас! – проворчал себе пол нос Михейскорняжкин. – Заладили одно и то же: «прок», «польза».. – Повернулся и был таков.

На другой день мой сосед, по обыкновению, грелся на солнышке, а я, как обычно, пристроился рядышком у порога. Мы дружно молчали. Он – потому что наслаждался тишиной и созерцанием красы и гордости нашего двора, цветущего олеандра, я же – потому что от усталости язык не ворочался. Всю ночь я провёл без сна, раздумывая над тем, как бы употребить в дело отвёртку без ручки, но так ни до чего и не додумался.

– Как вы намерены использовать половинку подноса, уважаемый сосед? – наконец нарушил я молчание.

– Да никак! Не обязательно всюду пользу искать, – лукаво усмехнулся Михейскорняжкин.

– Тогда что же вы будете с ним делать?

– Уже сделал. Повесил в кухне на стену.

– На стену?! – ахнул я. – Обломок подноса?.. Но зачем?

– На подносе павлиноглазки с крупными пятнышками, – отрезал Михейскорняжкин, словно этим всё было сказано.

– О чём вы? – обомлел я.

– Вы что, никогда не видели павлиноглазок? – укоризненно глянул на меня сосед.

– Хм… павлиноглазки… право, не знаю, – я пытался скрыть своё невежество.

– Это же бабочки! – снисходительно просветил меня Михейскорняжкин. – Да не какие-то там обыкновенные капустницы. Павлиноглазка – всем бабочкам бабочка!

А вы, небось, даже не заметили, что именно изображено на подносе, так ведь?

– Так, – смущённо признался я.

– Три целых бабочки и одна половинка! – продолжал восхищаться Михейскорняжкин. – С детства мечтал их раздобыть! И конечно, раздобыл бы, не запрети мне дядя бабочек коллекционировать.

– Зато теперь они у вас на стене красуются, – подвёл итог я.

– Вот именно. В кухне на стене. И не спрашивайте, какая от них польза. Бабочки прекрасны, чудо как хороши! Только взглянешь на них, и все горести-печали мигом развеются.

Сосед устремил на меня испытующий взгляд: мол, понимаю ли я, о чём речь. Я постарался придать своему лицу осмысленное выражение. Похоже, старания мои были успешными, так как Михейскорняжкин вдруг ошарашил меня вопросом:

– Не хотите взглянуть?

Я в себя прийти не мог от оказанной мне чести. Хотя мы с соседом приятельствуем, можно сказать, уже с давних пор, но ни разу не было случая, чтобы он пригласил к себе в дом. Ведь барсуки – народ нелюдимый и замкнутый.

– Ещё бы не хотеть! – встрепенулся я.

– Пойдёмте! – сосед слез со скамеечки, распахнул дверь своей квартиры и провёл меня в кухню.

Кругом чистота и порядок, а на стене – обломок подноса с бабочками, три целых и одна половинка. Жёлтые, с крупными лилово-красными кругами на крылышках, они радовали глаз своей красотой и выглядели как живые – вот-вот вспорхнут и улетят. Я же вдруг почувствовал, что сонливость и дурное настроение как рукой сняло, на душе стало легко и весело, а все вопросы предстали простыми и ясными. «Что делать с отвёрткой без ручки? – мелькнула напоследок мысль. – Выбросить, да и вся недолга!»

– Премного благодарен вам, дорогой сосед… – начал было я, однако барсук подтолкнул меня к порогу. – Неплохо бы и другим показать эту красоту, – рискнул заметить я на прощание.

– Слишком много чести! – сурово оборвал меня сосед. – У всех одно на уме, лишь бы пользу извлечь да выгоду получить. Красоту – её в дело не пустишь, а стало быть, и разглядывать здесь нечего!

Мимо проходила девчушка в гороховой юбочке, та самая, у которой спереди выпали два зуба. Грустная, печальная, даже задорный хвостик волос поник, как увядший лист.

– Ты чего такая расстроенная? – поинтересовался я.

– Даже не шпрашивайте, дяденька, – вздохнула девочка. – Подобрала я дырявый мячик, а он никуда не годитша. Польжи от него никакой!

– Слыхали? – взвился Михейскорняжкин. – Даже дети – и те туда же, пользу им подавай!

Я бросил на него просительный взгляд, и он понял меня без слов.

– Что с ребёнка возьмёшь… – буркнул Михейскорняжкин, будто стараясь убедить самого себя, и строго взглянул на девочку. – Хочешь посмотреть на павлиноглазок с кружочками на крыльях?

– Яшное дело, хочу! – радостно тряхнула она хвостиком, а я почувствовал себя пристыженным. Каждый ребёнок знает, что такое павлиноглазки, и только я один такой невежда.

Михейскорняжкин впустил девочку в квартиру. Гостья застыла на месте, не сводя восторженных глаз с подноса, а потом враз повеселела, и даже поникший было хвостик встопорщился задорно.

– Большушеешпашибо! – прошепелявила она. – Таких красивых бабочек я шроду не видела! – С этими словами девчушка убежала прочь.

– Детская душа чиста, – глубокомысленно заметил Барсук. – Покуда взрослые не испортят.

Тут откуда ни возьмись появился картавый мальчуган, который вчера подобрал разорванные пополам прыгалки. Вид у него был унылый.

– Пгостите, пожалуйста, дяденька Михейскогняжкин, – обратился он к Барсуку. – Магика говогит, будто бы у вас завелись тги с половиной кгасивые павлиноглазки с кгужочками на кгыльях, и мне очень хочется на них посмотгеть, потому что…

Михейскорняжкин согласно кивнул и повёл мальчика в кухню.

Барсук-бирюк

По пятницам, под вечер, я позволяю себе развлечься. Со слов недоброжелателей (а такие, конечно, находятся), я, мол, кутежи закатываю. Но это утверждение заведомо ложное, ведь никаких кутежей, пьянок-гулянок по пятницам в доме 13 на улице Сына Белой Лошади не происходит – спокойное, дружеское застолье, не более того. Собираемся, как правило, втроём: два моих приятеля да я сам. Один из приятелей – лесник, другой заведует лавкой хозяйственных и парфюмерных товаров. Садимся за стол и давай разговоры разговаривать. Лесник потешает байками о лисицах, куницах и хорьках с хомяками, а заведующий лавкой запугивает страшилками о вредоносных действиях «Блеска» с «Лоском» и чёрных кознях пасты «Белизна».

Так проходит час за часом, и когда веселье достигает пика, на столе появляется бочонок с настойкой бузины, который наш друг лесник не забывает с собой прихватить, – он самолично собирает ягоды, даёт им забродить и доводит настойку до кондиции: остаётся только разлить её по стаканчикам да потягивать в своё удовольствие. И тут уж каких только былей и небылиц не наслушаешься!

Чего стоит, к примеру, рассказ лесничего о том, как однажды набросилась на него вертлявая землеройка: усы встопорщила, зубами защёлкала и издала боевой клич: «Ур-рою! Со всеми потр-р-рохами ур-рою!» Да только приятель наш не оплошал, на землеройку ощерился и давай для храбрости собственную фамилию выкрикивать: «Киш, Киш, Киш!» Сцепились они и ну лупцевать друг дружку.

Лупили, лупили один другого до самого вечера, покуда не умаялись, а тогда и по домам разошлись.

Второй приятель, тот, что лавкой заведует, хлопнет стаканчик-другой бузинной настойки и выдаст умопомрачительную историю про то, как однажды отбеливающая жидкость «Ультра» сорвалась с полки и, оправдывая своё название, принялась крушить направо-налево, снося подряд всё что ни попадя. Страшно подумать, чем бы дело кончилось, но тут заведующий схватил террористку голыми руками и озадачил такими загадками, решить которые у неё мозгов не хватило. Вот и пришлось посрамлённой «Ультре» убраться восвояси, на полку с моющими и чистящими средствами.

Так обычно проходят у нас дружеские посиделки. По всей вероятности, и в прошлую пятницу всё было бы так же, однако едва успел лесник разлить нам по первому стаканчику, как кто-то постучал в окошко. Я выглянул – и что бы вы думали? Там стоял мой сосед, Михейскорняжкин. Только я собрался было зазвать его к нам, милости прошу, мол, к нашему шалашу, бузинной настойки и на вашу долю хватит, как он бросил на меня остерегающий взгляд, сделал знак молчать, издал короткое «тс-с!» и исчез. Словно испарился, а точнее, как сквозь землю провалился. Не думал, право, что неповоротливый барсук способен вот так взять и вмиг пропасть.

– Что случилось? – поинтересовались мои гости.

Ну, я и рассказал всё как было: что сосед, мол, нас призвал молчать да помалкивать, а самого и след простыл.

– Барсуки – они все с приветом, – пожал плечами лесничий.

– Ну что ж, просят потише, можем говорить вполголоса, – заметил покладистый заведующий лавкой.

И мы продолжили веселиться. Однако чуть погодя вновь раздался стук в окно. На сей раз Михейскорняжкин смотрел на меня с явной укоризной.

– Господь всех благ вам посылает, – произнёс он и тотчас исчез, как и прежде.

– Что там опять? – приятели не скрывали своего любопытства.

– Приходил барсук сообщить, что Господь, мол, всех благ нам посылает.

– Да это же цитата из классика! – поразился мой приятель – не тот, что лесник, а другой. Даром что хозяйственными товарами торгует, а ума и образованности у него хоть отбавляй.

– Не шутишь? – взволновался лесничий – тот, хоть образованностью и не блещет, зато в настойках да наливках превосходно разбирается.

– При чём здесь шутки? Стихи Шандора Петёфи.

– Ну, если уж до Шандора Петёфи дело дошло, тогда наверняка у соседа была серьёзная причина призывать нас к тишине, – попытался было выкрутиться я. Стыдно всё-таки не узнать великого поэта.

– И причина не секрет. Матушка у него больна, у соседа твоего!

– С чего ты взял?!

– Проще пареной репы. Полностью фраза звучит так: «Господь всех благ вам посылает, а моя матушка хворает». Поэт произносит эти слова, входя в корчму на околице села.

– Ага, ага, – согласно кивает лесник с таким видом, будто бы и сам всё знал с самого начала, просто хотел дать высказаться приятелю.

«Всё сходится, – меж тем думал я. – Вот только странно, что Михейскорняжкин прежде ни разу не упомянул о том, что его матушка больна».

– Веселитесь, братцы, да знайте меру! Пусть её спит, бедная старушка, – сказал лесник, разливая настойку. И с этого момента мы молча сидели перед немым экраном телевизора. Там серьёзные люди вели серьёзные дебаты на самые серьёзные темы, но мы ничегошеньки не слышали, не желая тревожить покой болящей соседки.

На другое утро Михейскорняжкин сидел в тени олеандра – озабоченный, погружённый в раздумья.

– Выходит, милейший сосед, ваша матушка захворала, – сочувственно произнёс я вместо приветствия и придал лицу подобающее выражение.

– С чего вы это взяли?

– Хм… то есть… воробьи начирикали, – отшутился я.

– Собеседников, знаете ли, тоже надо выбирать умеючи, – назидательно изрёк барсук. – А воробьям кто ж верит на слово! Матушка моя, да будет вам известно, благодаря систематической ежедневной гимнастике отличается отменным здоровьем. И это несмотря на свой преклонный возраст.

– Очень рад слышать, – смущённо ответил я. – Тогда позвольте полюбопытствовать, уважаемый сосед, что вас угнетает. Вид у вас измученный и, я бы даже сказал, подавленный.

– Да, что уж тут говорить, забот-хлопот хватает с избытком. Видите ли, судьба свела меня с Бродячим Барсуком… Вам ведь эта порода известна?

– Знаю понаслышке, даже читал кое-что, но так, чтобы лично…

– Ходит-бродит, как душа неприкаянная, места себе не находит. Не барсук, а шатун какой-то. Мягко говоря, скиталец.

– Скиталец, говорите?

– Вот именно. Нет чтобы дома сидеть, а он скитается по белому свету. Где приткнулся, там ему и дом.

– Ах, какое весёлое, разнообразное житьё!

– Верно подмечено. вообще-то бродячие барсуки – все весельчаки как на подбор, – с тоской проговорил мой сосед. – Вот только тот бродяжка, что у меня на постой временно определился, к сожалению, совсем другого склада. Такой, знаете ли, хмурый, угрюмый, бирюк бирюком.

– Может, у него хворь какая?

– Барсуки редко хворают. А бродячие особенно выносливы. Нет, мой гость завзятый пессимист, и тут уж ничего не поделаешь.

– Ну, эта беда невелика.

– Ох, не скажите! Мой знакомец попросту невыносим. В каждом углу ему гнетущий мрак мерещится. Конечно, у каждого из нас бывают причины для огорчений, но ведь не на каждом же шагу. А этому достаточно прознать, что по соседству бузинной настойкой балуются, и он тотчас впадает в уныние. Славный малый, незлобивый, очень я ему сочувствую и, как говорится, испытываю к нему патию.

– Что-что?

– Патию. Вот только никак не могу определить, какую именно: то ли симпатию, то ли антипатию.

– Главное, что относитесь к нему неравнодушно.

– Может, и так, но ведь делу это не поможет.

– А нельзя ли как-нибудь устроить, чтобы этот Бродячий Барсук увидел мир в менее мрачном свете?

– Все трое суток, пока он у меня гостит, я пытаюсь открыть перед ним светлые стороны жизни и поддержать в его неустойчивой душе равновесие. Вот ведь и вчера, когда у вас были гости, я лишь потому решился вас побеспокоить, что бродяжка всё без сна ворочался и, как я ни пытался его развеселить, не мог глаз сомкнуть.

– Как вы пытаетесь поднять ему настроение?

– Уж как я только не пытался!.. Повёл его в Парк увеселений. Покатались мы на карусели, и стоило ему только слезть с лошадки, он и говорит с обеспокоенным видом: «Ох, не к добру этот смех да веселье!» Купил ему сахарную вату, липкая, сладкая – прямо объедение. Лизнул он с охоткою, а потом опять в тоску впал: не всё, говорит, коту масленица… Встретилась нам коза прыгучая…

Сперва я подумал было, что издёрганный причудами гостя бедняга Михейскорняжкин стал заговариваться, но он тотчас пояснил:

– Это аттракцион такой, вроде силомера: чем сильнее козу толкнёшь, тем выше она взлетит по горному склону. Однако бродяжка слабаком оказался, козочка едва с места стронулась. Тут уж он совсем расстроился, насилу я его до дома доволок. Зато когда мимо киоска с разной мелочью проходили, меня вдруг осенило. Я возьми да купи ему розовые очки. Вроде пустяк, но принёс хотя бы временное облегчение. Нацепил барсук розовые очочки, да как расхохочется: шкура, говорит, у тебя розовая, а глаза красные, ха-ха-ха! Но к ночи-то очки пришлось снять, и гость мой опечалился пуще прежнего: голова поникла, морда кислая, глаза бы, говорит, мои на тебя не глядели, скукотища серая! На другой день повёз его на экскурсию к излучине Дуная. Гуляли, бродили, и он ничего, молодцом держался, покуда мы не подошли к развилке, а там два дорожных указателя: «Большая Молния» и «Малая Молния». Я ему втолковываю, что это-де самые живописные места во всей Дунайской излучине, а он застыл как вкопанный и знай своё твердит: вижу-вижу, мол, порядочному барсуку, ежели бродячим уродился, некуда податься. Малая молния тебя поразит или же большая шандарахнет – какая разница!

– Кошмар! – сочувственно вздохнул я.

– Несносный тип! – кивнул Михейскорняжкин и вздрогнул: – Тс-с, он идёт!

Действительно, дверь соседней квартиры отворилась, и на пороге появился Бродячий Барсук. Трудно себе представить более удручающее зрелище: уши поникли, хвост повис, шерсть всклокоченная, взгляд потухший. Барсук шагнул было к нам, но вдруг застыл на месте, уставясь себе под ноги.

– Что вы там углядели, милейший? – полюбопытствовал Михейскорняжкин.

– Мерзость непроглядную, – упавшим голосом сообщил барсук-бирюк.

Я осторожно покосился на то место, куда уставился соседский гость. На земле виднелось какое-то бесформенное бурое пятно. Да, подумал я, картина и впрямь неприглядная. Все мы трое подавленно молчали, время от времени испуская тяжкие вздохи.

В подъезде раздался детский рёв с завыванием, и к нам выбежал картавый мальчуган с четвёртого этажа, обеими руками размазывая по лицу потоки слёз.

– Что у тебя приключилось?! – проворчал Михейскорняжкин.

– Застгял! – горестно прорыдал мальчик.

– Застрял? Интересно! – вскинул голову бродячий барсук.

– Что и в чём? – вопросил Михейскорняжкин, всегда и во всём предпочитавший точность.

– Ключ застгял в гешётке, и мне тепегь не попасть в квагтигу! – заливался мальчуган в три ручья.

– Тяжёлый случай, – заметил я, просто чтобы сказать хоть что-нибудь.

– Показывай дорогу! – оживился бирюк.

– Лучше не бегитесь, дяденька, – прохлюпал мальчик. – Это очень тгудно, у вас не получится!

– А тут уж не тебе судить! – воинственно тряхнул головой Бродячий Барсук, буквально на глазах обретая уверенность в себе.

В мгновение ока он очутился на лестничной площадке, где между прутьями решётки для очищения обуви заманчиво поблескивал ключ, застрявший плотно, как гвоздь в стене. Положение казалось совершенно безнадёжным.

– Ну-ка посмотрим, ну-ка поглядим, – приговаривал Барсук. Мелкими шажками он обошёл решётку, внезапно остановился и таким же образом проследовал в обратном направлении. – А ну-ка, ну-ка… – И вдруг, ко всеобщему изумлению, бросился на решётку. Решительно тряхнул её разок-другой и с резким криком «ух-ты, трюхти!» продемонстрировал высвобожденный ключ.

– Благодагю, благодагю! – радостно возопил мальчуган и, вырвав ключ у барсука, умчался прочь. Однако, пробежав лестничный марш, замер на площадке, свесив голову через перила. – Вы бегётесь вытащить всё что угодно? – осторожно спросил он.

Бродячий Барсук задумался.

– Только то, что застряло, – наконец произнёс он. – В таких случаях – всё без исключения. Это моя страсть, – добавил он, обращаясь к Михейскорняжкину и ко мне.

– Поразительное увлечение! – восхитился я.

– К тому же оригинальное! – подхватил мой сосед.

– Тогда, пожалуйста, потогопитесь, – сказал мальчик. – Потому что у Магики вот уже полчаса как голова застгяла в оконной гешётке, а Магикина бабушка только сейчас догадалась пожагных вызвать!

– Бр-бр, су-уший ужас! – содрогнулся Михейскорняжкин.

– Веди нас! – скомандовал Барсук, в котором теперь было не узнать прежнего угрюмого бирюка.

Перепрыгивая через две ступеньки, впереди нёсся мальчик, от него не отставал Бродячий Барсук, а мы едва поспевали за ними вслед.

Когда мы с Михейскорняжкиным, с трудом переводя дух, взбежали на третий этаж, Бродячий Барсук как раз завершил поединок с коварной решёткой, не хотевшей выпускать голову Марики.

– Шердечное вам шпашибо! – ликовала девочка. – Жначит, вы шпашатель иж пожарной команды?

Слух о подвигах Бродячего Барсука вмиг распространился по дому. Герой дня аккурат доедал остатки слоёного пирога, испечённого Марикиной бабушкой в знак благодарности, когда на пороге возникла старушка Киш и робко обратилась к нашему умельцу:

– Вы уж не серчайте на меня, уважаемый мастер, а только, может, изволите взглянуть хоть одним глазком… Кошка у меня ещё на прошлой неделе в дымоходе застряла…

– Вытащим, – пообещал Бродячий Барсук, на ходу дожёвывая последний кусок. На круговой галерее его встретила целая толпа нетерпеливых посетителей.

– Мастер, застряла пробка в бутылке.

– Вытащим запросто.

– Мастер, застряла в пятнице суббота.

– Интересный случай. Разберёмся.

– Мастер, дедушкин шёлковый галстук в щели комода застрявши ещё с 1910 года…

– Ну что ж, пришла пора его вытащить!

В толпу жильцов затесался и турист из Англии, который занимал арендованную турфирмой квартиру на третьем этаже. У этого тоже нашлась просьба.

– Dear мистер Барсук, ни с того ни с сего виски встало поперёк горла!

– Well, – буркнул наш умелец, других слов он по-английски не знал, однако заявление его звучало вполне обнадёживающе: мол, поможем делу.

Люди со всех сторон обступили Бродячего Барсука, дёргали, тянули его кто куда; мы с Михейскорняжкиным кое-как приткнулись на повороте галереи. Но и оттуда нам хорошо было видно, как барсучий мех распрямился и заблестел, ни хвост, ни уши не свисали поникшие, – словом, всё у него было на месте. И вот мы увидели, как он вдруг глянул на безоблачное летнее небо и широко улыбнулся.

– Что там такое? – перекрывая шум и гомон, крикнул Михейскорняжкин.

– Ясный свет! – прогремел в ответ Бродячий Барсук и скрылся в дверях чужой квартиры вслед за семенящей какой-то озабоченной старушкой.