Текст книги "Записки о Бухарском ханстве"

Автор книги: П. Демезон

Соавторы: И. Виткевич
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Наступила уже середина мая – время, когда летний караван обычно отправляется в Орск, а кушбеги ничего не говорил о моем отъезде. Я уже начал беспокоиться, когда вечером 19 мая он вызвал меня к себе. Войдя к нему, я застал его занятым взвешиванием каких-то лекарств, отправленных им затем хану в ящичке, закрытом на ключ и запечатанном. Другой ключ от этого ящичка был у хана. (Таким же образом кушбеги отправлял хану все блюда для его стола, после того, как пробовал их сам.) Он попросил меня сесть рядом. Во время наших бесед я всегда обращал внимание на свойственный ему тон. Приведу здесь пример его речи. «Итак, Мирза Джафар, – сказал он, отослав ящичек и повернувшись ко мне, – вы еще надолго думаете оставаться уже после того, как получите ответ на письмо, привезенное вами, и разрешение на ваш отъезд?» «Я надеюсь, что недолго, если это будет угодно господу, – ответил я, – уеду сразу же как только мир кушбеги удостоит меня вниманием и подучит у эмира-хазрета разрешение на мой отъезд». «Баракалла! Баракалла! – воскликнул он. – Вы ошибаетесь, Мирза, кушбеги помнит о вас и делает для вас больше, чем вы считаете. Вы не видели еще наше Солнце (хана)?» «Нет, ваше превосходительство, к моему великому сожалению. Я видел только самую яркую звезду на прекрасном небосводе Бухарии, но я еще не имел счастья любоваться его солнцем». «Вы увидите его, если будет угодно господу. Я добьюсь разрешения и представлю вас эмиру-хазрету перед вашим отъездом». Затем он заговорил о письме, которое передаст мне для Вашего превосходительства, и о трех статьях, его составляющих. «Что касается других вопросов, о коих мы говорили ранее, – добавил он, – вы вспомните их, если угодно будет господу, и на словах передадите о них от моего имени его превосходительству военному губернатору Оренбурга». Свое письмо – ответ на письмо Вашего превосходительства кушбеги обязательно должен был показать хану. Лишь хан мог решить те вопросы, о которых шла речь в полученном письме, поэтому кушбеги должен был предстать пред своим милостивым господином с покорностью самого преданного раба. Точно так же дело обстояло бы и во время следующей русской миссии в Бухару. Кушбеги боялся скомпрометировать себя какими-либо обязательствами, и именно это было причиной столь сдержанного тона его ответа.

Представляя меня хану, кушбеги ставил целью показать всем вельможам – своим врагам, какое покровительство он может получить у своего господина для лица, посланного лично к нему.

Он предупредил, что 23 мая ждет меня, чтобы представить хану. В этот день хан устраивал прием во дворце, и именно его кушбеги выбрал, чтобы представить меня. Придя к кушбеги, я узнал, что он опередил меня и пошел доложить обо мне хану.

Удайчи, церемониймейстер, ввел меня, держа под руку, в просторный двор в виде продолговатого четырехугольника. В глубине его, на приподнятой на четыре-пять футов над землей галерее хан, окруженный первыми чинами государства, был занят тем, что творил суд над своими подданными, сидящими во Дворе в 30 шагах от него. Юные слуги подносили прошения, зачитываемые-затем хану достарханчи (докладчик в государственном совете). Когда я приблизился на десять шагов к портику, удайчи громким голосом объявил обо мне хану, знаком предложившему мне сесть. Затем я совершил обычную молитву so имя долгой жизни и долгих лет правления хана. Во время нее все присутствующие со всех сторон повторяли «Аминь» и "Аллах акбар". Почти сразу же после этого я вышел, сопровождаемый так же, как и когда входил, удайчи. Выйдя со двора приемов, я был препровожден к кушбеги, где для меня был приготовлен чай и варенья. Вскоре вошел сам кушбеги. Лицо его было довольное и улыбающееся. «Ну как, Мирза Джафар! – сказал он, обхватив меня рукой. – Вы довольны? Вот что мы делаем для посланников!» Я снова поблагодарил его за проявленные ко мне внимание и милость. Он просил меня прийти завтра вечером в один из его домов в городе, взять подарки и письмо для Вашего превосходительства и разрешение на отъезд, по получении коего я должен был сразу же выехать. В беседе, состоявшейся на следующий день, он осыпал меня многочисленными комплиментами в адрес Вашего превосходительства и вновь сказал о своей надежде увидеть вскоре в Бухаре посольство его величества государя императора. Затем, намекая на один мой ответ, данный как-то ему в присутствии других лиц, он сказал: «Однажды вы очень хорошо ответили мне, Мирза, что господь помогает тем, кто больше благодарит его за милосердие. Бог воздаст вам, и я надеюсь, мы еще раз увидимся здесь, иншалла! Передайте его превосходительству, что все мы надеемся на милость божью, а также хотим согласия и понимания между нашими двумя государствами». После обычной молитвы (фатиха) и последнего обмена любезностями я испросил позволения удалиться. В тот же день я покинул Бухару, сопровождаемый моим хозяином, получившим от кушбеги приказание проводить меня до того места, где я должен был присоединиться к нашему каравану, в двух днях пути от Бухары.

Караван сразу же выступил из Кагатама и без происшествий продвигался примерно тем же путем, что я ехал в Бухару. Хотя стояла сильная жара и дневные переходы были очень большие, мы не испытали и половины тех мук, какие нам довелось перенести зимой. Спустя 33 дня после нашего выхода из Бухары мы были в 280. верстах от русских границ. Здесь я оставил караван и в сопровождении двух бухарцев, слуги и еще одного киргиза, бывшего у нас проводником, 31 июля в 3 часа пополудни благополучно достиг Орской, откуда спустя еще два дня выехал в Оренбург.

Я имею честь присовокупить здесь некоторые мои заметки о Бухарии, ее столице, торговле, нынешнем хане, о том, как он взошел на трон, и политических событиях, происшедших в Туркестане в последние годы.

Бухария

Бухария находится между 41 и 37 градусами северной широты и 61 к 66 градусами 30 мин. восточной долготы от Париж и занимает пространство площадью около 10 тыс. квадратны миль.

Бухария разделяется на семь провинций [40]40
  Так в тексте, хотя ниже П. И. Демезон называет девять провинций, а в дальнейшем еще одну – Меймене.


[Закрыть]: 1. Каракуль. 2. Бухара со своими семью округами (томанами); 3. Кермине; 4. Мианкаль или Каттакурган [41]41
  Мианкаль – долина, Каттакурган – город, расположенный в этой долине.


[Закрыть]; 5. Самарканд; 6. Джизак; 7. Карши; 8. Сабиа (Сабиаб) – на берегах реки Оксус; 9. Балх со своими южными округами.

Город Бухара находится на высоте 1 200 футов над уровнем моря. Он окружен стеной, имеющей 30 футов в высоту и 26 футов толщины у основания. В стене 11 ворот:

1. Хазрат-имам, ведущие в Вабкенд; за ними находятся конские базары, открытые по вторникам и четвергам;

2. Шергирон, ведущие в ханский сад и на дорогу в Хиву;

3. Талипоч, которые ведут в Чарбах;

4. Углон, ведущие в Чарджуй;

5. Каракуль;

6. Шейх-Джалол;

7. Намазгох, ведущие на дорогу в Намазгох и Кабул;

8. Саллях-хана, ведущие в Кермине;

9. Каволя (или Карши), ведущие в Карши;

10. Мазари-Шариф, которые ведут к могиле св. Бахауддина в 12 верстах от Бухары;

11. Самарканд.

За каждыми из этих ворот находится кладбище. Самое большое расположено за воротами Мазари.

Город разделен на 366 кварталов, в каждом из которых есть небольшая мечеть, имам, муэдзин и аксакал. Аксакал (белобородый) – шейх, или старейшина квартала, выбирается обычно из старых торговцев, в чью мудрость и честность верят больше всех. Ему поручено разбирать тысячи мелких инцидентов, происходящих между торговцами его квартала. Если старейшине не удается примирить стороны, то дело передается казию, а в сложных случаях кушбеги, решение которого почти никогда не подлежит обжалованию.

Улицы Бухары имеют обычно 5–8 футов ширину. Самые широкие обычно – не более 10–12 футов. Некоторые улицы не шире 4 футов. У этих бесчисленных извилистых и грязных улиц нет названий. Главная площадь Бухары – Регистан, находится прямо напротив ворот дворца. Эта площадь, хотя и довольно большая, настолько запружена людьми, верблюдами, лошадьми, ослами, маленькими палатками, товарами и продуктами всех видов, что для передвижения остались лишь два узких прохода; один из них ведет от дверей дворца к водоему, находящемуся напротив, другой – из медресе Дор-уш-шифо к базару Тукумдузи. За Регистаном в грязном дворе находится невольничий рынок. Его открывают на рассвете по понедельникам и четвергам обычно не более, чем на три часа. Здесь только выставляют рабов, а торговые сделки почти всегда заключаются в караван-сараях, где останавливаются те, кто приезжает в Бухару продавать этих несчастных.

Вокруг большого водоема на Регистане находятся:

1. Базари-Кагоз (бумажный базар), единственное место в городе, где можно найти бумагу, перья (тростниковые) и иногда старые книги.

2. Базар, известный под названием Чурчинфуруш; там расположились бакалейщики, скобяные лавки, сапожники и т. д. Дальше, около мечети, продается хлопчатобумажная пряжа, персидские и греческие ковры.

Именно на этой площади со времен Мир Хайдара производились казни. Но при нынешнем хане они происходят или на площади дровяного базара, или около водоема Диванбеги.

Во время моего пребывания в Бухаре были повешены два злоумышленника, один из которых совершил кражу, другой – убийство. Обычно перед повешением приговоренному перерезают горло. Иногда, однако, хан перед казнью говорит: «Бугаилмиш!» («Удавление!»), и приговоренного вешают, не перерезая предварительно горла. В особо тяжких случаях, когда хан хочет произвести казнью устрашающее впечатление на народ, виновного сбрасывают с большого минарета Мир Араб. Так, например, в 1830 г. был сброшен бухарец, обвиненный в убийстве и кровосмешении. Но настоящий ужас и омерзение вызывают у жителей Бухары мучения, ожидающие несчастных, приговоренных гнить в тюрьме, известной под названием Бит хана – «блошиная яма» (или Кене хана – «клоповник»). Эта ужасная тюрьма кишит скорпионами и ядовитыми насекомыми, чей укус чрезвычайно болезнен и смертелен. Брошенный туда несчастный умирает на второй или на третий день в страшных судорогах. За менее тяжкое преступление виновный обычно получает палочные удары по подошвам или по плечам.

В Бухаре всего две тюрьмы. Одна находится во дворце, в ней заключены государственные преступники, другая – в городе, недалеко от медресе Мир Араб.

В Бухаре пять крытых базаров, известных под названием чарсу [42]42
  Чарсу. Характерной чертой планировки среднеазиатских городов было размещение торговых центров на перекрестках главных улиц и оформление их воздвигнутым на этом месте купольным зданием-пассажем, через который проходили улицы, а в самом здании размещались торговые лавки. В Бухаре пассажей-чарсу было пять, что свидетельствует о размахе бухарской торговли и благоустройстве рынков этого города


[Закрыть] (перекресток). Это Чарсуи Калон (большой базар), Чарсуи Заргаран (продавцы серебряных и золотых изделий), Чарсуи Саррафан (менялы), Чарсуи Бериндж (рисовый) и Тукумдузи, где изготовляют седла для верблюдов. На каждом из этих больших базаров располагается, кроме того, множество маленьких. Есть также два других крытых базара, известных под названием Тим [43]43
  Тим. Большое, образующее замкнутый прямоугольник многокупольное сооружение, вдоль стен которого размещалось около ста небольших деревянных лавок в виде шкафов. Товары располагались на полках, занимавших все стенки лавки, а внизу, под сиденьем торговца, представлявшим собой небольшое возвышение, находился маленький склад для запасного товара


[Закрыть]. В первом, Тими Адрас, продаются платки и различные шелковые ткани бухарского производства, башмаки, женские туфли и т. д. Во втором, Тими Сефид (Белый базар), продаются только русские и английские ткани. Было бы очень долго перечислять все базары города, из коих, если можно так сказать, он и состоит. Мы ограничимся указанием, что кроме этих больших базаров на каждом перекрестке располагаются маленькие, известные под названием Сери Базар.

Многочисленные караван-сараи Бухары построены по единому плану. Это большие квадратные двухэтажные здания, их наружные стены, как почти и всех зданий города, не имеют окон. Первый этаж занят тесными глубокими кладовыми, двери которых выходят во двор; на втором этаже живут приезжие купцы, ремесленники, индийцы, бухарцы или татары. Свет в кладовые, так же как и в комнаты второго этажа, проникает через двери или через маленькие окошечки, пробитые над дверью. В Бухаре насчитывается 25 [44]44
  Так в тексте, хотя П. И. Демезон упоминает лишь 23 караван-сарая.


[Закрыть] караван-сараев.

1. Сарайи Мирзачуль. Занят афганцами, индийцами и торговцами из Мерва.

2. Сарайи Карши. Населен торговцами из Карши. Они привозят сюда табак, пользующийся славой лучшего из производящихся в Бухарии. Мианкальский табак считается более низкого качества. В этом же караван-сарае можно найти и индийцев.

3. Новый сарайи Барра. Сюда поступают все товары, идущие из Ташкента, Кокана и Кашгара.

4. Сарайи Бадреддин. Здесь находятся товары, привезенные из Кабула, Пешавара и Кашмира.

5. Новый сарайи Эмир. Расположен около бассейна Диван Беги. Здесь можно найти лишь каракулевые шкурки.

6. Старый сарайи Эмир. Занят бухарцами. Здесь продают только хлопок.

7. В сарайи пай-астана живут работорговцы. Кроме русских и персидских рабов в Бухарии, как и в Хиве, в последние годы можно встретить большое количество рабов-суннитов, вывезенных из Бадахшана, разрушенного кундузским ханом Мохаммед Мурад-беком. Коран запрещает продавать и покупать мусульманина-суннита, но работорговцы ухитряются, обходя закон, удовлетворять свою алчность. Несчастный, коего хотят продать, подвергается плохому обращению и даже лишается всякой пищи до тех пор, пока в присутствии свидетелей он не признает себя кызылбашем (персом, шиитом). После того как сделано признание, заключается торговая сделка, не нарушающая закон. Двое из этих несчастных рабов-суннитов из Бадахшана рассказали мне, какими варварскими методами их заставляли отказаться от своей религии.

8. Сарайи Нугай. Занят русскими товарами. На верхнем этаже живут татары, рабочие и торговцы; их число в Бухаре быстро растет с каждым годом.

9. Сарайи Ходжа Джуйбар. Населен индийцами.

10. В сарайи Хинди также живут индийцы.

11. В сарайи Кушбеги располагаются индийские и персидские торговцы. Надо сказать, что в Бухаре очень мало персидских торговцев, так как их путь сюда полон опасности: в дороге они рискуют быть пойманными туркменами и проданными в Хиве. Персы, торгующие с Бухарией, предпочитают иметь в Бухаре своих доверенных, по большей части выходцев из Андхоя или из Мерва. Пять или шесть богатых персидских купцов поселились в Бухаре и живут в караван-сарае Кушбеги, обеспечивая себе его покровительство дорогими подарками, которые они Делают довольно часто.

12. Сарайи Абдулладжан. Населен афганскими торговцами из племени логани.

13. Сарайи Исмаил Ходжа. Занят торговцами из Андхоя, Меймене, Шибаргана, Акчи и т. д. Они привозят в Бухару сушеные фрукты и фисташки.

14. В сарайи Фильхона – товары из России и Туркестана.

15. В сарайи Раджаббек – бухарские товары.

16. Сарайи Кулюта. Здесь живут рабочие-татары, а также хранятся русские товары.

17. Сарайи Аёз. Построен недавно. Занят афганцами и рабочими-татарами.

18. В новом сарайи Исмаил Ходжа живут бухарцы.

19. Самый маленький в Бухаре сарайи Шане (гребень) занят бухарскими рабочими, изготовляющими гребни.

20. Сарайи Домулло Шер. Здесь находятся бухарские товары.

21. Сарайи Аклам. Построен недавно.

22. В старом сарайи Барра продают только индиго. И, наконец, сарайи Ургенч на берегах Шахр-руда (шахский канал пересекающий город). Его населяют лишь хивинские торговцы

Обитатели этих караван-сараев пользуются некоторыми привилегиями, кажущимися довольно ценными в городе, где строп запрещены всякого рода развлечения и нельзя играть, смеяться, курить, не рискуя быть избитым полицейским. Индийцы, афганцы – одним словом, все иностранцы курят в караван-сараях без стеснения, но бухарец даже здесь не осмеливается насладиться этим. Он слишком на виду у своих соотечественников и остерегается их гораздо больше, чем иностранцев. Достаточно одного свидетельства, что бухарец курит, чтобы его оправдания были отклонены. Но это не распространяется на узбекских вельмож и людей, находящихся у них на службе. Полиция не осмеливается вмешиваться в то, что творится в их домах, где они живут достаточно свободно. Внимание иностранца в Бухаре привлекает, естественно, большое количество мечетей. Они находятся в каждом квартале, так сказать, на каждом шагу. Тем не менее во всем городе всего три большие мечети, где по пятницам проходят общие намазы. Первая – мечеть Калон находится около минарета Мир Араб и была построена, как говорят, Кызыл Арслан-ханом. Вторая – мечеть Гаукушон (мясники) Третья – совсем рядом с дворцом.

Кроме этих существуют еще две другие мечети: Магоки находящаяся около Базари Алар (рынок благовоний), и мечеть, расположенная около больших базаров Мисгарон (рынок жестянщиков). После минарета Мир Араб самые большие минареты имеют мечети Гаукушон, Магоки и Мисгарон.

Зов муэдзина, пять раз в день призывающего правоверных к намазу, приводит народ в движение. Все ускоряют шаг и поспешно, по крайней мере так кажется, устремляются в мечеть или к водоему, чтобы совершить омовение, предшествующее намазу.

Помимо названных мечетей, существуют еще две, предназначенные исключительно для мусульман, секты суфи-хафиз. Это одна из тех многих сект, какие встречаются по всей Азии. Арабское слово «хафиз» означает «хранитель», то есть тот, кто хранит в своей памяти, знает наизусть. Хафизом у мусульман называют того, кто знает наизусть весь Коран. В Бухаре их называют просто «кари» – «чтец». Тех, кто читает наизусть целые оды какого-либо поэта, например Хафиза, также называют хафизами.

Эти две мечети известны под названием Хане гаи суфи (дом, где проходят собрания суфиев). Члены этой секты приходят сюда раз в неделю, чтобы исполнить свои самоистязательные и необычные танцы. Сначала они садятся кружком в один, два или даже три ряда, поют все вместе одну из од Хафиза, известного своими мистическими стихами. Это пение сопровождается всякого рода жестами. Как только ода кончается, они все встают так резко, что иногда это похоже на сумасшествие. После этого начинается мистический танец, руководимый хафизом. Он один поет, а все остальные отвечают ему восклицаниями «иа», «аи», «уу» или словами «Иллаи, Аллау» (Бог). Сначала это очень живой танец, который каждый исполняет на своем месте, поворачиваясь на пятках. Минут через десять танец немного замедляется, и все в такт слегка подпрыгивают, наклоняя тело то вперед, то назад, затем в стороны, поднимая поочередно руки. Незаметно их движения становятся более быстрыми, прыжки учащаются. Их жесты и пение подчинены определенному ритму, гармонии и выражают поочередно гнев, неистовство, радость, мольбу и надежду. Плачи, хриплые стоны и прерывистые выкрикивания, протяжный вой сливаются в раздирающий душу звук. Наконец, изможденные, запыхавшиеся, с горящими глазами, они все сразу останавливаются и на две-три минуты прерывают танец, который они повторяют до трех раз и всегда одинаково. Нередко можно видеть как оттуда выносят людей, потерявших сознание от жары и усталости. Среди них находятся люди всех возрастов – от малых детей до глубоких стариков. Члены этой секты не носят специальных костюмов. Среди них можно встретить каландаров, факиров, дервишей, отращивающих волосы. Мусульмане могут свободно войти на их территорию и наблюдать за танцем. Я несколько раз присутствовал на собраниях суфиев и всегда встречал там огромную толпу. Мусульмане смотрят на суфиев как на несчастных, совершивших какие-то большие грехи и измученных угрызениями совести, во имя искупления своей вины вынужденных выполнять эти изнурительные и тяжелые упражнения. К ним относятся так же, как и к мерди худа (божьи люди), иначе говоря, как к людям не от мира сего, и власти разрешают им свободно выполнять свои обряды. Сектанты, со своей стороны, смотрят на всех остальных мусульман с сожалением, как на исповедующих другую религию. Они убеждены, что Аллах сжалится однажды над родом человеческим, и на земле останется только одна религия.

Эти две мечети – единственное место в Бухаре, где позволено петь публично. Известно, как строго запрещен этот вид развлечений. Бухарец, обвиненный в том, что он пел даже у себя дома, не сможет избежать самых неприятных объяснений с полицией. Жители города всегда с радостью собираются по вторникам в маленьком городке или деревне Мазари-Шариф (усыпальница Бахауддина), где они могут услышать хафиза развлечься и забыть хотя бы на несколько часов ужасную скованность, в какой они постоянно живут.

Количество мазаров, или святых могил, встречающихся по всему Туркестану и особенно в Бухаре, поистине удивительно Окрестности городов и деревень, большие дороги – одним словом, все населенные места ими, если так можно сказать, усеяны. Часто около мазаров, расположенных по соседству с большими городами, можно увидеть медресе и красивые мечети, сооруженные ханами или богатыми набожными людьми. Эти завещания приносят всегда большие доходы, по праву принадлежащие ходжам [45]45
  Ходжами называют потомков святых, а сеидами именуют потомков пророка (прим. П. И. Демезона).


[Закрыть], потомкам святых, в честь которых эти сооружения были построены. Могилы святых, похороненных вдалеке от больших дорог или населенных мест, менее посещаются, ходжи, последователи святых, не унаследовавшие дух умерености и воздержания, освящавший их отцов, часто вынуждены покидать свой очаг и умирать в местах более удобных одновременно как для наставления рода человеческого, так и для поддержания благосостояния их собственных детей. Вот каковы эти люди, ослепленные страстями, осмеливаются, увы, довольно часто осквернять память предков, чьи добродетели и примерная жизнь служат им лишь капиталом, который они нагло эксплаутируют для удовлетворения своих притязаний.

Могила Бахауддина Накшбенди, расположенная в 12 верстах от Бухары, одна из наиболее посещаемых. Здесь каждую среду открывается большой базар. Бухарцы, сочетая набожность со своими интересами и удовольствиями, всегда отправляются туда во вторник вечером, чтобы провести ночь, так сказать, в молитвах у могилы святого и «взять», по их выражению предстоящий базар.

Могила расположена на просторном участке около водоема, окруженного тополями и платанами. С одной стороны находится кладбище, где покоятся останки ходжей из семейства святого и некоторых других людей, купивших это право богатыми пожертвованиями. С другой стороны возвышаются три мечети, одна из них была сооружена два года назад нынешним кушбеги. Стена и небольшой лесок закрывают две другие сторон Земля эта священна и вступить на нее, как и в мечеть, можно только без обуви. Число посетителей здесь в течение всей ночи огромное. Однажды ночью я пришел отдохнуть к водоему. Около могилы три хафиза пели поочередно жалобным голосом некоторые оды Хафиза. Дальше, между колоннами мечетей и дееревьями, слабо освещенными светом свечей, горящих всю но около могилы, расположились каландары. Их судорожный, раздирающий душу смех, жалобные, пронзительные крики дикой и безрассудной радости, их вопли – то жалобные, то яростные – смешивались с песнями хафизов. Вокруг меня правоверные предавались молитвам, размышлениям или спали. Другие, собравшись маленькими группами, тихо говорили о чае, дынях, обсуждали планы своих ночных развлечений и перспективы завтрашнего базара. Каландары воодушевляли хафизов повторяющимися восклицаниями «джигуи-джигаи! О гирден!» (браво). Один немощный и слепой старик, передвигавшийся с помощью палки, прошел через эту толпу, чтобы совершить омовение на берегу водоема. Эта грустная, волнующая сцена навеяла на меня ощущение печального сна.

В просторных садах, окружающих мечети и могилу, вид вдруг меняется, и сразу можно догадаться, почему это место столь излюблено бухарцами. Здесь все мирское. У стен медресе, на берегах большого водоема и в аллеях лавки и палатки демонстрируют веселым группам загадочный мир своих богатств. Все толпятся у лавок юных джувани-чайфуруш (продавцов чая). Все хотят купить их чай и отведать чесночной похлебки. Боже вас упаси очутиться на пути, ведущем к лавке какого-нибудь красавца джувана – вас сразу же сожмут, раздавят и потащат за собой. По ту сторону водоема расположилась бивуаком армия, но армия своеобразная, пришедшая победить скуку и оставшаяся победительницей. Каждая группа облюбовала себе место под деревьями; сверкают тысячи огней, готовят плов и шербет. Все смеются, кричат, говорят о хафизах, каландарах и джуванах – одним словом, все ищут этой ночью развлечений, подчас граничащих с постыдным распутством, стараются забыть об акбар невиссах (доносчиках), чье присутствие отравляет им удовольствие. Ходжи Накшбенди пользуются огромными прибылями. Их красивые имения расположены на плодородных берегах Вабкенддарьи. Раз в неделю хан посещает могилу святого, но избегает появляться здесь накануне или в день базара. В самом Мазари-Шариф у него есть очень хороший сад и небольшой дом, где он останавливается. Эмир Хайдар каждый месяц дарил ходжам 25 тилла, а в день больших праздников – 50. Нынешний хан, более щедрый, чем его отец, каждый первый четверг месяца презентует им сумму в 50 тилла, удваивая ее в дни больших праздников.

От ворот Бухары до входа в деревню Мазар насчитывается около 10 верст. По вторникам около ворот Мазари-Шариф стоят сотни ослов и лошадей, которых можно нанять для поездки. к могиле. Стоит это обычно 1 таньгу (приблизительно 72 коп.). Человек, дающий вам внаем осла или лошадь, следует за вами пешком и погоняет животное, на котором вы сидите. Эти люди, хорошо натренированные входьбе, легко переносят 50–60 минут пути.

Я не буду говорить о публичных банях, построенных по такому [64] же плану, как и в других азиатских городах. В Бухаре их насчитывается около 50. Две самые большие бани – Тукумдузи и Мисгарон. Работающие там банщики очень проворны вода же здесь имеет неприятный запах, а иногда просто воняет Дело в том, что, как я мог убедиться, для обогрева бань хамамчи (их хозяева) используют всякий мусор, который с больше тщательностью собирают по городу и затем высушивают на солнце во внутреннем дворе здания. Именно поэтому вода имеет столь отвратительный запах.