Текст книги "Сексуальная жизнь в Древнем Риме"

Автор книги: Отто Кифер

Перейдем к деталям. Во-первых, мы должны четко указать, что множество связанных с сексуальной жизнью божеств, которым в поздние времена поклонялись в Риме, были не римского происхождения, а позаимствованы из других стран. Какие же из них, зададимся вопросом, были исконно римскими?

Почти все старые римские божества представляют собой одну из сторон примитивной жизни народа, добывающего средства к существованию изнурительным сельским трудом и ведущего непрерывные войны с соседями. Таким, например, был Юпитер, небесный бог, который дождями и солнечным светом ускорял рост посевов; Янус, бог дома; Сатурн, бог сева; Церера, богиня роста; Фавн, бог лесов; Марс, защищавший общину в ежегодно возобновлявшихся войнах; и Термин, страж межевых камней в поле. Должно быть, эти божества – не первый этап в развитии религиозных представлений, но более древние римские боги нам неизвестны. Среди них мы не видим ни одного божества, связанного с любовной жизнью римлян. Даже имя Венеры не встречается в древнейших жреческих записях. Однако среди этих старых богов мы находим божество секса, которое упоминали в разделе о браке. Это божество известно под двойным именем Мутун-Тутун; согласно Фесту («О значении слов», 155), в Древнем Риме имелось святилище этого бога, которое женщины посещали под покрывалами. Очевидно, он играл очень важную роль в свадебных церемониях.

Ученые пытались связать имя этого бога со сферой, находящейся под его покровительством, связывая основу слова Mutunus с mentula, мужским половым органом; но эта связь сомнительна. Августин, от которого нам известно многое о римских свадебных обрядах, отождествляет Мутуна-Тутуна с заимствованным в более поздние времена Приапом. Но видимо, ближе к истине подошел Лактанций (i, 20, 36): «Почитается и Тутун; на половой член этого бога садятся невесты, чтобы казалось, будто целомудрие их первым познает бог». Этот обычай существует у многих других первобытных народов – каждая женщина отдает свою девственность богу, или же совершает символический акт, означающий этот дар. В основе этого обычая лежит первобытное представление о необходимости заручиться содействием бога в грядущем браке, чтобы тот принес свои плоды, так как первобытный человек не видит связи между сожительством и беременностью или, по крайней мере, представляет ее себе очень смутно. Из подобных соображений мы можем сделать вывод о древности этих сексуальных божеств. Конечно, неизвестно, выполнялся ли этот древний обряд при каждой римской свадьбе. Однако его упоминают многие христианские авторы, а значит, в их время он еще существовал.

К тому же разряду сверхъестественных существ относятся божества, отождествляемые с дальнейшим прохождением первой брачной ночи. Августин пишет о них («О граде Божием», vi, 9): «Тут находятся и богиня Виргиниенсия, и бог Субиг – отец, и богиня Према – мать, и богиня Пертунда, и Венера, и Приап. Зачем это? Если мужчине нужна в этом случае помощь со стороны богов, то не достаточно ли кого-то из них одного или одной? Неужели мало одной Венеры, которая потому, говорят, и получила свое имя, что без ее содействия женщина не перестает быть девицей? Если есть у людей хоть капля стыда, которого нет у богов, то разве при представлении о том, что присутствует и вникает в это дело такое множество богов того и другого пола, не проникаются ли супруги таким стыдом, что один меньше требует, а другая больше сопротивляется? Но пусть богиня Виргиниенсия присутствует затем, чтобы развязан был у новобрачной девственный пояс; пусть бог Субиг – чтобы она подчинилась мужу; богиня Према – чтобы, подчинившись, сохраняла покорное положение: что делает там богиня Пертунда? Да будет ей стыдно: пусть идет она вон. Должен же сделать что-нибудь и сам муж! В высшей степени позорно, если роль, от которой она имеет свое имя, исполняется кем-либо другим, кроме мужа».

Из этого интересного отрывка мы узнаем не только имена и функции сексуальных божеств, но и важный факт, что во времена Августа истинное значение всех этих божеств было забыто, – они стали предметом шуток. В давние времена, когда жила вера в необходимость божественной помощи в этих интимных вопросах, божества никогда не наделялись такой антропоморфностью. Их не представляли себе как толпу любопытных, чье присутствие неизбежно помешает важному брачному обряду, и поэтому вызывает негодование или насмешки. Христианский автор со своей язвительной критикой оказывается на одном уровне с насмешником Лукианом, автором «Разговоров богов».

Из сочинения Августина мы узнаем также, что в очень древние времена в Риме существовали и другие боги брака. Юнона выступала как страж женских сексуальных функций; но она была, в частности, также богиней брака и в этом качестве имела особое имя для каждой функции. Как Итердука она приводила домой невесту; как Унксия или Цинксия наблюдала за умащением невесты; как Пронуба играла роль подружки невесты и как Луцина присутствовала при рождении ребенка.

Юноне в жизни женщины соответствовал Гений в жизни мужчины. Один ученый справедливо заметил: «Гений и Юнона так же соотносятся друг с другом, как деторождение и зачатие». Слово Genius непосредственно происходит от корня gen, имеющего значение «производить» или «порождать». Разумеется, роль Гения со временем разрослась, и он превратился в божество, охраняющее личность и духовное существование каждого человека. И здесь мы сталкиваемся с представлением о том, что у каждого мужчины есть собственный Гений (как у каждой женщины есть собственная Юнона). Аналогично представляли себе и домашних божеств, особенно Лара: у каждого конкретного дома имелся собственный Лар. Но, как бы интересна ни была эта тема, мы не станем в нее углубляться.

Согласно Августину, другие божества, которые никак не сопоставляются с сексуальными функциями, в некотором смысле все же считаются связанными с ними. Например, Янус, бог начинаний, присутствует при обряде, «чтобы открыть дорогу для излияния семени ради зачатия телесного плода». А Сатурн, чья сфера – посев, оберегает мужское семя. Августин справедливо говорит, что «второстепенные должности были розданы одна за другой многочисленным божествам». Но это характерно для всей римской теологии.

Вот и все о древнейших известных римских богах, связывавшихся с сексуальной жизнью. Они вполне соответствуют характеру любовной жизни в самый ранний период существования Рима, которая была чрезвычайно примитивна. Брак пользовался глубоким уважением как ядро сексуального удовлетворения, но утонченный и изысканный эротизм более поздних эпох был еще неизвестен. В частности, совершенно отсутствовали культы Диониса, Венеры и Приапа, которые с такой легкостью переросли в оргиастические обряды. Но не будем торопиться с выводом, что их отсутствие доказывает идею, что даже сексуальная жизнь человека находит свое воплощение лишь в моногамном браке, утвержденном им самим. Мы уже видели, что проституция существовала в Риме с древнейших времен; а кроме того, для удовлетворения сексуальных желаний своих хозяев служили и рабы, и рабыни.

Благодаря контактам с другими народами римляне постепенно познакомились с другими богами и отвели им место среди своих религиозных представлений. Поразительно, насколько римляне были восприимчивы к новым влияниям. Если бы мы писали серьезный научный труд, то показали бы, какие божества были позаимствованы от италийских племен, какие – от греков. Кроме того, остается спорным вопрос, являются ли какие-нибудь боги исконно италийскими или все они в конечном счете греческого происхождения. Но мы не будем касаться этих частностей, тем более что они обсуждаются в любой крупной работе по римской мифологии (см., например, углубленное раскрытие этой темы Уиссовой в «Справочнике по классической античности» Паули-Уиссовы, которому мы до некоторой степени следуем в данном отношении). Для нас в первую очередь важно дать верное изображение самых важных богов, которые в ходе столетий были позаимствованы римлянами как сексуальные божества.

В первую очередь необходимо упомянуть истинную богиню любви, по крайней мере согласно популярным представлениям, то есть Венеру – богиню, которая приобрела большую известность после того, как Вергилий написал «Энеиду», включив в этот национальный эпос многие старые мифы.

Хотя имя Венеры непонятным образом отсутствует в древнейших жреческих записях, современные ученые считают ее первобытным римским божеством, связанным – как и большинство древних римских богов – с сельскохозяйственной жизнью народа. В некоторых источниках она появляется буквально как страж садов и цветов. Позже она становится богиней породы и красоты, а затем отождествляется с заимствованной у греков Афродитой, став тем самым в первую очередь Афродитой Римской. На Сицилии существовал очень древний культ Афродиты на горе Эрикс; именно благодаря ему Афродиту стали почитать и римляне. Уже в эпоху империи, при Тиберии и Клавдии, храм на горе Эрикс был восстановлен, потому что он считался святилищем, от которого произошел римский культ Венеры (Тацит. Анналы, iv, 43). Первое святилище Венеры Эрицинской появляется на римском Капитолии уже во время 2-й Пунической войны (Ливий, xxii, 9, 7).

Культ Венеры имел несколько совершенно разных значений. Богиня считалась стражем честных браков, и в этом качестве ей поклонялись matronae (матери семейств). С другой стороны, она была богиней meretrices (шлюх). Наконец, Венера считалась в некотором роде матерью римского народа. Сулла поклонялся ей как своей покровительнице под именем Venus Felix (Венера счастливая). Помпей украсил храм Venus Vicrtix (Венеры-победительницы). Наконец, Цезарь после своей знаменитой победы при Фарсале посвятил Венере храм и дал ей постоянное имя Venus Genetrix (Венера-прародительница) – божественная мать потомков Энея, к которым принадлежал и род Юлиев. Цезарь любил похваляться своим происхождением от Венеры. Он сам говорил: «От богини Венеры [происходит] род Юлиев, к которому принадлежит и наша семья» (Светоний. Юлий, 6).

А Веллей Патеркул (ii, 41) сообщает, что Цезарь «происходил из наизнатнейшей семьи Юлиев и, как это установлено всеми знатоками старины, вел свое происхождение от Анхиза и Венеры».

Наконец, Август, пытавшийся реформировать римскую религию, реанимировав старые культы, не упустил возможности ввести культ Венеры для прославления династии Юлиев. С тех пор Венера, а также Марс считались богами-прародителями римского народа. Они появляются как главнейшие среди множества менее важных божеств в Пантеоне, построенным знаменитым военачальником Августа Агриппой. Но связь Венеры и Марса в действительности намного древнее. Они появляются рядом уже в 271 году до н. э., в год ужасного поражения на Тразименском озере, когда в их честь по совету Сивиллиных книг устроили lectisternium (священное пиршество).

Можно отметить особенно интересную форму, которую принимал культ Венеры, когда она появляется под именем Вертикордия. В 114 году до н. э. три римские весталки были приговорены к смерти за связь с римскими всадниками в нарушение сурового закона, требовавшего от них девственности. Чтобы загладить их вину, Венере Вертикордии был посвящен занавес в надежде, что она обратит сердца женщин и девушек от безнравственности к непорочности. Отсюда и ее имя Verticordia («обращающая сердца»). Ее под таким именем особенно почитали замужние женщины, а день 1 апреля был и ее праздником наряду с Венерой-прародительницей. Покровительнице проституток, которую Лукреций называет Вольгивага (гулящая), поклонялись 23 апреля (Овидий. Фасты, iv, 863 и далее). После эпохи Цезаря у мужчин-проституток появился собственный праздник любви, также отмечавшийся 23 апреля.

В главе о римской литературе мы подробнее рассмотрим важную роль, которую Венера играла в римской изящной словесности, особенно под все усиливавшимся влиянием греческой поэзии.

Упомянем любопытное сексуальное божество, возникшее, видимо, в древнейшую римскую эпоху, происхождение которого, однако, покрыто тайной. Это Fortuna virilis (Фортуна мужчин), которую многие ученые считают доисторическим латинским божеством, хотя некоторые полагают ее синонимичной с Венерой – мнение, которое едва ли выдерживает критику. Ей поклонялись женщины из бедных классов и, что характерно, в мужских банях – потому что, читаем мы наивное объяснение, «там непокрыты те части мужского тела, которые ищут женского расположения» («Пренестийские фасты», 1 апреля). Эта богиня никогда не была защитницей женской скромности, что показывает замечание Квинтилиана об этих банях: «Развратницы любят мыться вместе с мужчинами». По этой причине ее изображение помещалась рядом с алтарем Венеры.

Противоположность ей (такую же, какая существует и в рамках культа Венеры) представляла Fortuna Virginalis (Фортуна девушек), которой невесты посвящали свои девичьи одежды на свадебной церемонии. Наконец, Фортуна появляется и как Fortuna muliebris (Фортуна женщин), божество жен, которые строго придерживались моногамии. В ее святилище позволялось входить лишь женщинам, живущим в первом и единственном браке (Дионисий Галикарнасский. Римские древности, viii, 56, 4).

Бог Либер у римлян первоначально был покровителем роста и плодородия, а также семени животных и растений; впоследствии он был отождествлен с заимствованным у греков Дионисом. В разных частях Италии в честь Либера – очевидно, в действительности италийского бога плодородия – устраивались фаллические праздники. Во время этих праздников по полям и по городу на повозке возили большой фаллос, вероятно вырезанный из дерева; в конце церемонии он увенчивался матроной. У Августина в труде «О граде Божием» содержится очень интересная ссылка на этот обычай (vii, 21): «[Варрон] говорит, что на перекрестках Италии некоторые частности культа Либера совершаются с такой отвратительной свободой, что в честь его почитается срамной мужской член, – почитается не с сохранением сколько-нибудь стыдливой тайны, а с открытым и восторженным непотребством. Так, этот гнусный член, положенный в тележки, в дни праздника Либера с великим почетом вывозится сначала в деревнях на перекрестки, а затем ввозится и в город. В городке же Лавинии Либеру посвящен был целый месяц, в продолжение которого у всех на языке были похабнейшие слова, пока этот член не провозили через площадь и не прятали в своем месте. На этот почтенный член почтеннейшая из матрон должна была открыто возложить корону! Так, изволите ли видеть, надо было склонять к милости бога Либера ради урожая; так нужно было удалять язву с полей; нужно было принудить благородную женщину сделать публично такое, чего не позволила бы себе сделать в театре и блудница, если бы зрительницами были благородные женщины». Так говорит Августин. Но как мы можем видеть, тот факт, что церемонию исполняла почтенная женщина, доказывает, что это была не оргия, а древний обычай, религиозный смысл которого состоял в том, чтобы отогнать разрушительные «магические влияния».

Фаллос (или, как римляне называли его, fascinum) использовался почти во всех противомагических церемониях. В «Римской мифологии» Преллера справедливо говорится о «распространенном по всей Италии применении fascinum как амулета и защиты от магии; в этом выражалась вера в охранительное действие вечной божественной порождающей силы». По этой причине фаллос в различных видах вешали на шею детям, прибивали над дверями лавок, даже прикрепляли к колеснице воина-триумфатора. Плиний («Естественная история», xxviii, 4 [7]) говорит в этой связи: «Фаллос охраняет не только младенцев, но и полководцев». Этому богу (а фаллос называли именно богом, deus) «прислуживают девственные весталки в Риме; кроме того, повешенный под колесницей военачальника-триумфатора, он отводит от нее зависть». Фаллос иногда водружали над городскими воротами, чтобы защититься от несчастий. Иногда под фаллосом делали надпись His habitat felicitas («здесь обитает счастье»). Конечно, это не означало, что в этом месте гарантировано всякое сексуальное счастье, а только то, что фаллос своей магией отгонял несчастье. Подобные фаллические амулеты есть почти в каждом европейском музее древностей; но обычно их не демонстрируют публике, поскольку современный человек смотрит на подобные предметы почти что глазами Августина, что, как мы теперь понимаем, несправедливо по отношению к глубокому первоначальному смыслу этого символа.

Другое существо подобного рода – бог садов Приап. Он, в сущности, представляет собой не что иное, как гигантский фаллос, тем или иным образом соединенный с человеческим лицом. Достаточно часто фаллос прикреплялся в соответствующем месте к Гермесу, то есть к пьедесталу, на который была водружена голова бога. Современные зрители наивно представляют это верхом неприличия, думая, что скульптор старался подчеркнуть свой интерес к голове и эрегированному члену. Читатели же, следящие за ходом нашей мысли, уже знают, что эти фаллические статуи имели совершенно иной смысл.

Ученые обычно считают, что Приап позаимствован римлянами от греков или даже из Малой Азии. Я осмелюсь предположить, что обычай использования фаллоса как охранительного символа является исконно италийским; в сущности, он встречается у всех первобытных народов. Однако можно допустить, что фаллос был отождествлен с малоазиатским фаллическим богом Приапом после того, как римляне вступили в контакт с азиатскими народами, то есть после войны с Ганнибалом. Так или иначе, римляне поздних времен знали Приапа как бога садов, который отгонял птиц и воров наподобие пугала. Именно так Гораций описывает его в «Сатирах» (i, 8):

 
Некогда был я чурбан, смоковницы пень бесполезный;
Долго думал мужик, скамью ли тесать или Приапа.
«Сделаю бога!» – сказал. Вот и бог я! С тех пор я пугаю
Птиц и воров. Отгоняю воров я правой рукою
И непристойным колом, покрашенным красною краской[50]50
  Здесь и далее цитаты из «Сатир» Горация даются в переводе М. Дмитриева.


[Закрыть].
 

(Почти все статуи Приапа имели мужской детородный орган огромных размеров – фаллический символ вечной плодородящей силы природы.)

Фаллос выступает также как оружие или орудие наказания за разврат посредством грубых половых актов. Существует известный сборник латинских стихотворений «Приапея» – это непристойные вирши неизвестных авторов, весьма остроумно объясняющих эту функцию Приапа. Те, кто читал эти стихи, вспомнят подчеркнуто садистскую тональность деяний и описаний, которые мы имеем в виду.

Приап был не только богом садов. В качестве стража плодородия он считался также покровителем людской плодовитости. Поэтому люди, страдавшие бесплодием, добивались его помощи; и точно так же его содействие было желательно при любых сексуальных расстройствах.

Фаллический бог – частый объект изображения в древнем искусстве, либо в описанном выше виде фаллического Гермеса, примитивного или эстетически изысканного, либо в разнообразных фаллических амулетах. Ювенал (ii, 95) упоминает «стеклянных Приапов», то есть сосуды фаллической формы. Иногда их делали из других материалов – золота или серебра. Согласно Петронию («Сатирикон», 60), были и Приапы из теста, наподобие современных имбирных человечков и шоколадных пасхальных яиц.

Упомянутые приапические стихотворения говорят о том, что грубое людское воображение остановилось на божестве, которое изначально не было ни комическим, ни непристойным, и при этом выделило его чисто сексуальный аспект. Подробнее об этом мы поговорим в главе о римском театре.

В поздние эпохи религиозные праздники в честь Приапа были исключительно разнузданными и грубыми. Описание, которое дает Петроний («Сатирикон», 26 и далее), возможно, намеренно преувеличено в том, что касается дефлорации малолетней девочки. Но Августин также пишет: «Неужели в честь Приапа отправляют гнусные безобразия одни только мимы, но никак не жрецы? Или он одним образом выставляется для поклонения в местах священных и совсем другим является в театр, служа объектом всеобщей потехи?.. Скорее следовало бы благодарить гистрионов за то, что они щадят стыдливость людей и не показывают на зрелищах всего того, что скрывается за священными стенами храмов. Что хорошего можно думать об их сокровенной святыне, когда так много гнусного в том, что выставляется на обозрение?.. Каков же, следовательно, тот культ, для отправления которого святость избрала таких людей, каких гнушается и театральная мерзость?»

Мы видим, насколько было распространенным среди простого народа почитание Приапа, из того факта, что в 1834 году при раскопках около Ксантенана-Рейне было обнаружено множество фаллических амулетов, музыкальных инструментов с фаллическими изображениями и подобных предметов. Очевидно, все они попали в Ксантен вместе с римскими легионами.