Текст книги "Существо с тысячей форм (ЛП)"

Автор книги: Отис Клайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Глава 3

Буря понемногу стихала и, наконец, затихла совсем, сменившись мёртвой тишиной.

К моему неописуемому облегчению, час прошел без происшествий. Я решил, что все странные явления исчезли вместе с бурей. Эта мысль успокоила меня. Я начал клевать носом и вскоре уснул.

Мой покой тревожили беспокойные сны. Казалось, я иду по огромному первобытному лесу. Деревья и прочая растительность вокруг были незнакомыми и причудливыми. Повсюду в буйном изобилии росли огромные папоротники, некоторые из них достигали пятидесяти футов в высоту. Под ногами стелился мягкий ковёр из мха. Гигантские грибы, колоссальные поганки и разнообразные по форме и оттенкам мухоморы встречались на каждом шагу.

В руке я сжимал огромную узловатую дубину, и единственной моей одеждой, похоже, была тигровая шкура, опоясанная вокруг бёдер и спускавшаяся до колен.

Причудливое создание, наполовину носорог, наполовину лошадь, перебежало мне дорогу. Преследуя его по пятам, за ним гнался огромный ящер, очертаниями напоминающий кенгуру, но размерами превосходящий самого крупного слона. Его чудовищная змееподобная голова вознеслась более чем на двадцать пять футов от земли, когда он внезапно остановился и встал на задние лапы и хвост, по‑видимому, решив прекратить погоню.

Затем он заметил меня. Я стремительно развернулся и побежал, петляя туда-сюда, увязая в мягком мху, спотыкаясь о переплетения лиан и время от времени опрокидывая гигантские грибы. Я слышал, как ужасное чудовище с треском ломится сквозь заросли папоротников, отставая от меня всего на несколько шагов.

Наконец я достиг каменистого склона холма и увидел отверстие диаметром около двух футов. Я ринулся в него головой вперёд, едва успев увернуться от ужасающих челюстей, сомкнувшихся у меня за спиной с оглушительным клацаньем. Я лежал на земле, тяжело дыша, в дальнем углу пещеры, вне досягаемости клыков и когтей свирепого монстра. Казалось, он пытается расширить вход в пещеру своими огромными передними лапами…

Кто‑то положил руку на моё плечо и мягко пытался разбудить меня. Пещера и ужасный ящер исчезли, и я снова оказался в гостиной моего дяди. Я обернулся, ожидая увидеть миссис Роудс, но никого не увидел.

Однако рука на моём плече была вполне реальной. Она заканчивалась у запястья, переходя в некую не поддающуюся описанию, полупрозрачную массу. Теперь я окончательно проснулся и, как легко можно представить, оказался изрядно напуган. Рука отпустила меня и словно поплыла по воздуху к другому концу комнаты.

Я заметил в комнате некое белёсое облако, из которого формировались другие руки. Вскоре рук стало множество – самых разных размеров и форм. Они постоянно пребывали в движении: одни сжимали и разжимали пальцы, словно пробуя новообразованные мускулы, другие маняще жестикулировали, а третьи сцеплялись попарно, будто в приветствии.

Там были большие, огрубевшие мужские руки, изящные женские ладони и пухлые детские ручки. Некоторые из них были безупречно сформированы. Другие, очевидно находившиеся в процессе создания, напоминали плавающие обрывки шифона, а иные выглядели как плоские пустые перчатки.

Две вполне сформировавшиеся руки отделились от общей массы и приблизились ко мне на несколько футов. Они помахали мне, словно пытаясь привлечь мое внимание, и затем я увидел, что они складывают буквы алфавита глухонемых. Они воспроизвели мое имя по буквам:

«Б-И-Л-Л-И».

Затем:

«С‑П‑А‑С‑И М‑Е‑Н‑Я, Б‑И‑Л‑Л‑И».

Я сумел вымолвить:

– Кто вы?

Руки сложились в букву:

«Я…»

Затем их рывком втащили в общую массу.

Я увидел, что начинается новая трансформация. Руки соединялись, растворяясь в белой, неровной рифленой колонне, увенчанной темной, похожей на волосы, массой. В верхней части колонны, теперь заметно расширившейся, обретая подобие человеческого тела, стало проступать бородатое лицо. Мгновение спустя передо мной стояла фигура в белых одеждах, с глазами, глядящими вверх, словно в страхе или мольбе, и с простёртыми в мою сторону руками.

Призрак начал медленно двигаться в моем направлении. Казалось, он скользит по воздуху. Не было никакого подобия ходьбы, только медленное, плавное движение.

Призрак на другом конце комнаты уже выглядел страшно, но видеть, как он приближается ко мне, было невыносимо – поистине ужасающе. Чем ближе он подходил, тем ужаснее он казался, и тем крепче я, казалось, прирастал к месту.

Вскоре он уже возвышался надо мной. Взгляд опустился вниз и, казалось, его глаза смотрели сквозь мои прямо мне в мозг. Руки протянулись, чтобы обхватить меня, но тут инстинкт самосохранения пришёл мне на помощь.

Я действовал быстро и, казалось, непроизвольно. Опрокинув стул, я выбежал из комнаты, затем – через парадную дверь и вниз по дорожке. Я не смел оглянуться, слепо несясь вперёд, в ночь.

Внезапно вспыхнул яркий свет. Что‑то с силой ударило меня, и я потерял сознание.

Когда я пришел в себя, то обнаружил, что лежу в спальне, в той самой комнате, что я занимал в доме моего дяди.

Надо мной склонилась прекрасная девушка, смачивая время от времени моё пылающий лоб холодной водой. В окно струился солнечный свет. Снаружи малиновка выводила свою утреннюю песню, вероятно, своё прощание с Севером, ведь колючие, снежные ветры зимы скоро погонят её на юг.

Я попытался приподняться, но с стоном откинулся на подушки, почувствовав острую боль в правом боку.

Моя прекрасная сиделка мягко положила ладонь мне на лоб.

– Вам нельзя так резко вставать, – сказала она. – Телефонные провода повредило бурей, поэтому отец поехал в город за врачом.

Воспоминания о прошедшей ночи вернулись. Призрак… мой забег по дорожке… ослепительный свет… внезапный удар… и затем – забвение.

– Не могли бы вы рассказать, – попросил я, – что именно сбило меня с ног и как вы так вовремя оказались рядом, чтобы помочь?

– Вас сбила наша машина, – ответила она. – И мне показалось само собой разумеющимся сделать всё возможное, чтобы вам было удобно, пока приедет доктор.

– Пожалуйста, назовите мне ваше имя… и расскажите, как всё это произошло.

– Меня зовут Рут Рэндалл. Мой отец – Альберт Рэндалл, декан местного колледжа. Мы отправились на машине в Индианаполис, намереваясь провести выходные у друзей, когда нам сообщили о смерти вашего дяди. Они с отцом были закадычными друзьями и вместе проводили множество экспериментов в области психических исследований. Естественно, мы немедленно поспешили обратно, чтобы присутствовать на похоронах.

– Мы рассчитывали добраться до Пеории к полуночи, но началась гроза, и дороги вскоре стали практически непроходимыми. Только надев цепи и почти всё время двигаясь на низкой скорости, мы смогли хоть как-то продвигаться вперёд. Как раз в тот момент, когда мы проезжали мимо этого дома, вы выбежали прямо перед машиной.

– Отец говорит, что вам повезло, что мы ехали медленно, иначе вы бы погибли на месте. Мы доставили вас к двери и разбудили экономку, помогшую нам перенести вас в вашу комнату. Отец пытался вызвать доктора по телефону, но безрезультатно – линии оказались порваны бурей, – так что он сам поехал в город за врачом. Кажется, он возвращается. Я слышу шум мотора на подъездной дорожке.

Через несколько минут в комнату вошли двое мужчин: профессор Рэндалл – высокий, худой, слегка сгорбленный, с бледным лицом – и доктор Раш, мужчина среднего роста, довольно плотного телосложения. На докторе были очки с очень толстыми стеклами, сквозь которые он, казалось, сверлил меня взглядом. Он, не теряя времени, измерил мой пульс и температуру, одной рукой сунув мне в рот карманный термометр, а другой схватив за запястье.

Вынув термометр изо рта, он поднёс его к свету, прищурился на мгновение и произнёс: «Гм», – после чего принялся ощупывать меня в поисках переломов. Когда он начал осматривать мой правый бок, я заметно вздрогнул. Вскоре он обнаружил пару сломанных рёбер.

После мучительного получаса, в течение которого сломанные рёбра были зафиксированы, он оставил меня с инструкциями лежать как можно неподвижнее и позволить природе сделать остальное.

Профессор задержался на минуту, и я попросил его убедить доктора Раша осмотреть тело моего дяди на предмет признаков разложения – ведь с момента смерти прошло уже более трёх дней.

Мисс Рэндалл, выходившая из комнаты на время осмотра, вернулась как раз в тот момент, когда её отец собирался уходить. Она произнесла несколько тёплых, ласковых, сочувственных слов, взбила мне подушку и поправила волосы; и если бы доктор в тот момент измерил мой пульс, он бы наверняка заявил, что мои предсердия и желудочки соревнуются друг с другом, стремясь поставить мировой рекорд скорости.

«В конце концов,» – подумал я, – «перелом ребра, это не такое уж сильное испытание.»

Затем вошел ее отец, и мои мысли устремились в другое русло.

– Доктор Раш провёл тщательный осмотр, – сказал он, – и не обнаружил абсолютно никаких признаков разложения на теле вашего дяди. Он откровенно признаётся, что озадачен этим обстоятельством, и что этот случай полностью выходит за рамки его прежнего опыта. Он заявляет, что, исходя из состояния трупа, он бы заключил, что смерть наступила всего несколько часов назад.

– Если у вас есть время, – сказал я, – и если это не слишком большая просьба, я бы хотел, чтобы вы провели со мной день. Мне нужно многое вам рассказать: произошло множество странных событий, и я крайне нуждаюсь в вашем совете и помощи. А отвезти доктора домой может и Джо Северс.

Профессор любезно согласился остаться, и его дочь спустилась вниз, чтобы найти Джо и его колымагу.

– То, о чем я собираюсь вам рассказать, – начал я, – может показаться видениями курильщика опиума или галлюцинациями помутившегося рассудка. На самом деле всё это заставило меня усомниться в собственном здравомыслии. Однако мне необходимо кому‑то об этом рассказать, и, поскольку вы – старый и уважаемый друг моего дяди, я чувствую: даже если вы не воспримете мой рассказ как истину, вы отнесётесь к нему с участием и, возможно, предложите какое‑то объяснение – если, конечно, подобные невероятные события вообще поддаются объяснению.

Затем я подробно изложил всё, что случилось со времени моего прибытия на ферму и вплоть до того момента, когда я, очертя голову, бросился под его автомобиль.

Он слушал внимательно, но верил ли он моему рассказу или нет – я понять не мог. Когда я закончил, он задал множество вопросов о различных явлениях, свидетелями которых я стал, и особенно заинтересовался, услышав о исчезновении летучей мыши. Он спросил, где можно найти книгу, которой прикончили это существо, и тут же спустился вниз, а через минуту вернулся с ней.

На обложке всё ещё виднелось едва различимое сухое белое пятно. Профессор тщательно изучил его с помощью карманного микроскопа, затем сказал:

– Мне нужно будет поместить это вещество под более сильный микроскоп и провести его химический анализ в условиях лаборатории. Возможно, это ключ к объяснению всех тех явлений, свидетелями которых вы стали. Сегодня днем я поеду домой и тщательно исследую этот образец.

– Я был бы чрезвычайно рад, – ответил я, – получить хотя бы намёк на объяснение этих тайн.

– Вы, без сомнения, знаете, – сказал он, – что в этой части света не водятся вампиры или похожие на них летучие мыши. Единственная настоящая летучая мышь-вампир обитает в Южной Америке, хотя и существует вид плодоядной мыши, отдалённо её напоминающий. Он встречается на юго-восточном побережье Азии и на островах Малайского архипелага, и этих мышей иногда ошибочно называют вампирами или призрачными летучими мышами. Вы подробно описали существо, очень похожее на настоящую летучую мышь-вампира, но вполне вероятно, что виденное вами, вовсе не было летучей мышью. Чем это было на самом деле, я не берусь утверждать, пока не изучу вещество на обложке этой книги.

– Чем бы это ни было, я уверен, это был не настоящий вампир, как утверждает Глитч, – ответил я.

– Мне не нравится эта история о вампирах, распространяемая Глитчем, – сказал профессор. – Это может привести к неприятностям. Поразительно, что в наше время ещё процветают столь примитивные суеверия.

В этот момент в дверь постучали. Я крикнул:

– Войдите.

Вошел Джо Северс.

– Ну что, Джо, ты смог довезти доктора до его дома, не выбив у него по дороге ни одного зуба? – спросил я.

– Да, сэр, я благополучно доставил его домой, но я пришел рассказать вам не об этом, – ответил он. – Тут у нас назревают большие неприятности, и я подумал, что лучше вам об этом знать. Почти в каждой семье по соседству кто‑то заболел, и все твердят, что во всём виноват мистер Брэддок. Сейчас у школьного здания идёт собрание – многие выражают своё возмущение.

– Это действительно серьезно, – произнёс профессор. – Ты знаешь, что они собираются предпринять?

– Трудно сказать, но народ изрядно взбудоражен, – ответил Джо.

В комнату вошла миссис Роудс с моим обедом и сообщила профессору, что мисс Рут ждёт его в столовой внизу, после чего он извинился и удалился. Джо вышел, пробормотав что-то о необходимости накормить лошадей, а я остался наедине с очень аппетитным обедом.

Глава 4

Через полчаса в комнату вошла экономка, чтобы убрать посуду, а следом за ней – мисс Рэндалл с огромным букетом осенних маргариток.

– Отец уехал в город, чтобы проанализировать какой-то найденный им образец, – сказала она, – а тем временем я сделаю всё возможное, чтобы скрасить ваше время. Что бы вы хотели, чтобы я сделала? Почитать вам?

– Пожалуйста, – ответил я. – Читайте, разговаривайте или делайте что угодно. Уверяю вас, меня несложно развлечь.

– Пожалуй, я почитаю, – решила она. – Что вы предпочитаете? Художественную литературу, историю, мифологию, философию? Или, возможно, – добавила она, – вы любите поэзию?

– Полностью полагаюсь на ваш выбор, – сказал я. – Читайте то, что интересно вам, и мне тоже будет интересно.

– Не будьте так в этом уверены, – ответила она и спустилась в библиотеку моего дяди.

Через пару минут она вернулась с несколькими томами. Из сборника стихов Скотта она выбрала «Рокби»[1]1
  «Рокби» (англ. Rokeby), в первом переводе на русский язык – «Матильда Рокби» – поэма британского писателя Вальтера Скотта, опубликованная в 1813 году. Действие поэмы происходит во время английской революции XVII века. В центре запутанного сюжета вражда между двумя дворянами, сражающимися на стороне парламента. Поэма заканчивается свадьбой Матильды, дочери владельца замка Рокби, и пажа её отца.


[Закрыть], и вскоре мы словно на волшебном ковре-самолёте перенеслись в средневековый Йоркшир с его замками, окружёнными рвами, густыми лесами, сверкающими ручьями, скалистыми утёсами и зачарованными долинами.

Она закончила читать поэму, и мы принялись весело болтать, когда в комнату вошла миссис Роудс.

– Маленький мальчик принес вам эту записку, сэр, – сказала она, протягивая мне запечатанный конверт.

Я небрежно вскрыл его и прочёл:

Мистеру Уильяму Энсли.

Уважаемый сэр!

В связи с тем, что по меньшей мере один член почти каждой семьи в нашем округе поражён странной болезнью, в ряде случаев со смертельным исходом, – и это началось после смерти Джеймса Брэддока, – а также ввиду неопровержимых свидетельств того, что тело вышеупомянутого превратилось в вампира (что подтверждено вами лично в присутствии двух уважаемых и заслуживающих доверия соседей), сегодня было проведено собрание возмущённых граждан. В нём участвовало более ста жителей, и целью его было обсудить способы и средства борьбы с этой ужасной угрозой для нашей общины.

Предания гласят, что существует два действенных способа уничтожения вампира. Первый – сожжение тела упомянутого, второй – погребение с осиновым колом, вбитым в сердце. Мы решили остановиться на последнем как на более простом и легко осуществимом.

Поэтому вам надлежит доставить тело в сосновую рощу, расположенную в полумиле от дороги на ферме вашего дяди, где вы найдёте уже вырытую могилу и шестерых человек, которые проследят за тем, чтобы тело было надлежащим образом предано земле. У вас есть время до восьми часов вечера сегодняшнего дня, чтобы исполнить эти указания.

Отказ подчиниться ни к чему не приведёт. Если вы не привезёте тело, мы придём и заберём его сами. Если вы окажете сопротивление, вы сделаете это на свой страх и риск: мы вооружены и настроены решительно.

Комитет.

P.S. Не пытайтесь звонить или посылать гонца за помощью. Ваши провода выведены из строя, а дом окружён вооружёнными дозорными.

Как и предсказывал профессор, события приняли крайне серьёзный оборот. Я повернулся к миссис Роудс:

– Где тот, кто принёс это письмо? – спросил я. – Он ждёт ответа?

– Мне передал его маленький мальчик, – ответила она. – Он сказал, что, если вы захотите ответить, нужно положить письмо в почтовый ящик – его заберут и передадут по назначению. Перед домом его ждал закрытый автомобиль; он бегом вернулся к нему, и тот быстро уехал.

– Мне нужно одеться и немедленно спуститься вниз, – заявил я.

– Ни в коем случае, – возразила мисс Рэндалл. – Доктор строго-настрого велел вам лежать, пока рёбра не срастутся.

Я услышал быстрые шаги на лестнице, и мгновение спустя в комнату вошёл крайне взволнованный профессор.

– Два фермера, – выпалил он, – ткнули мне в лицо ружьями и обыскали прямо на дороге! Вот что только что со мной приключилось!

– Как вы думаете, что им было нужно? – спросил я.

– Они не сочли нужным объясниться, и ничего у меня не забрали, так что я не могу понять их мотивов. Просто остановили, обшарили карманы и обыскали машину, а потом велели ехать дальше.

– Возможно, это прольёт свет на их мотивы, – сказал я, протягивая ему письмо.

Пока он читал, на его лице проступало удивление.

– А‑а! Теперь всё ясно. Это были те вооружённые дозорные, о которых говорится в постскриптуме. Невероятно, что в наш просвещённый век может царить подобное суеверие, однако факты не оставляют сомнений. Что же теперь делать?

– Откровенно говоря, я не знаю, – ответил я. – Нас, судя по всему, так тщательно сторожат, что никому не удастся позвать на помощь. Конечно, они не смогут уже навредить моему покойному дяде, вбив кол в его тело, но позволить этим варварам осуществить их замысел – значит осквернить память о лучшем друге, бывшем у меня когда-либо.

– Что они собираются сделать? – встревоженно спросила мисс Рэндалл.

Я передал ей письмо. Она быстро прочла его, затем сбежала вниз – проверить, работает ли телефон.

– Что бы вы сказали, если бы я вам сообщил, что есть большая вероятность того, что тело вашего дяди не является трупом, или, другими словами, что он на самом деле не мертв? – спросил профессор.

– Я бы сказал, что если есть хотя бы малейшая возможность этого, то им вначале придётся прикончить меня, а потом уже устраивать эти вампирские похороны, – ответил я, начиная одеваться.

– В этом я с вами согласен, – сказал он, протягивая мне руку для рукопожатия, – А теперь давайте рассмотрим доказательства.

– Безусловно, – ответил я.

– Согласно воззрениям большинства современных психологов, – начал он, – каждый человек наделён двумя разумами. Один обычно называют объективным, или сознательным разумом, другой – субъективным, или подсознательным. Некоторые именуют его сублиминальным сознанием. Первый управляет нами в состоянии бодрствования, второй доминирует, когда мы спим.

– Вы, без сомнения, знакомы с функциями и возможностями объективного разума, так что мы не будем на них останавливаться. Нас же в данном случае в главным образом интересуют возможности субъективного разума, в целом не столь широко известные и признанные.

– Моя уверенность в том, что ваш дядя не совсем мёртв, зародилась, когда я впервые услышал ваш рассказ. Впоследствии она была подкреплена двумя значительными фактами. Я изложу все пункты в логической последовательности, и вы сможете сами судить, полностью ли оправдана моя гипотеза.

– В первую очередь хочу, чтобы вы вспомнили, как, увидев его лежащим в гробу, вы невольно воскликнули: «Он не мертв, а всего лишь спит». Это заявление, на первый взгляд абсурдное и ничем не подкреплённое, было, без сомнения, подсказано вашим субъективным разумом. Одна из самых известных способностей субъективного разума – это телепатия, то есть передача мыслей или идей от разума к разуму без использования физических средств. Это сообщение, по-видимому, было настолько сильно впечатано в ваше подсознание, что вы произнесли его вслух автоматически, почти не отдавая себе отчёта в том, что говорите. Если предположить, что это было телепатическое сообщение, то оно должно было быть спроецировано каким-то другим разумом. Не можем ли мы, следовательно, с достаточной долей вероятности предположить, что сообщение исходило от субъективного разума вашего дяди?

– Затем – второе сообщение. Разве оно не исходило явно от кого‑то, кто хорошо вас знает и отчаянно нуждается в помощи? Вы наверняка помните, что незадолго до того, как уснули, вам показалось, что вы слышите слова: «Билли! Спаси меня, Билли.»

– Теперь относительно феноменов: я должен признаться, что поначалу у меня были некоторые сомнения относительно них. Ни в коей мере не ставя под вопрос вашу правдивость – ибо никто не станет слепо бросаться под колёса движущегося автомобиля без веской причины, – явления, свидетелем которых вы стали, были настолько поразительны и необычны, что изначально я был склонен считать их галлюцинациями. Однако, поразмыслив, я пришёл к выводу: было бы крайне невероятно, чтобы у вас и ещё двух человек возникли одинаковые галлюцинации. Стало быть, очевидно, что вы наблюдали подлинные феномены материализации.

– Впрочем, ключ ко всей ситуации заключался в, казалось бы, незначительном пятне на обложке книги. Два года назад ваш дядя выдвинул теорию о том, что феномен материализации вызывается веществом, названным им «психоплазмой». Выслушав его доводы, я убедился, что он прав. С тех пор мы посетили множество сеансов материализации с целью получения образца этого неуловимого вещества для исследования. Вот только оно всегда мгновенно исчезало, когда на него направляли яркий свет или когда медиума пугали или тревожили, и все наши усилия в этом направлении оставались тщетными.

– Само собой разумеется, когда вы описали осадок, оставленный призрачной летучей мышью на книге, я чрезвычайно заинтересовался. Микроскопическое исследование и анализ показали: это вещество кардинально отличается от всего, с чем я когда‑либо сталкивался. Хотя оно, несомненно, органическое, его структура и состав разительно отличаются от всех ранее классифицированных биологами и химиками веществ. Короче говоря, я убеждён: это именно то вещество, которое так долго от нас ускользало, – психоплазма.

– Вы, несомненно, задаётесь вопросом, какое это имеет отношение к обсуждаемому вопросу – то есть к тому, жив ли ваш дядя. Насколько нам известно, психоплазма производится только живыми людьми – или посредством них. Почти во всех случаях она возникает, когда человек, выступающий в роли медиума, находится в состоянии каталепсии или временной остановки жизненных функций. Поскольку большинство проявлений происходило в комнате, где лежало тело вашего дяди, и поскольку он – единственный в доме, кто находился в таком состоянии, я полагаю: душа вашего дяди по‑прежнему пребывает в его теле.

– Последний, но отнюдь не менее значимый момент заключается в том, что, несмотря на время, прошедшее с момента его предполагаемой смерти, и несмотря на тот факт, что тело лежало в теплом помещении без охлаждения или бальзамирующих жидкостей, на теле нашего дяди нет абсолютно никаких признаков разложения.

– Но как такое возможно, – спросил я, – чтобы человек, находящийся в состоянии каталепсии, симулировал смерть настолько точно, что ввёл в заблуждение самых компетентных врачей?

– Я не могу объяснить, как такое возможно, так же как не могу объяснить, как образуется психоплазма. Чудесные способности субъективного разума поистине удивительны. Мы можем оперировать только известными нам фактами. Статистика показывает, что в Соединённых Штатах обнаруживается не менее одного случая мнимой смерти в неделю. Без сомнения, существуют сотни других случаев, которые так и не становятся достоянием гласности. Как правило, в наше время, едва врач констатирует смерть, как вызывают гробовщика. Само собой разумеется, когда артерии дренированы и введена бальзамирующая жидкость, у пациента не остаётся абсолютно никакого шанса вернуться к жизни.

Мы вместе спустились вниз и вошли в комнату, где лежал дядя Джим. Внимательно, со всей тщательностью осмотрели его, пытаясь обнаружить хоть какие‑то признаки жизни, но ничего не заметили.

– Бесполезно, – сказал профессор, – прибегать сейчас к физическим методам. Однако у меня есть предложение провести один эксперимент, который, оказавшись успешным, может подтвердить мою теорию. Как я уже говорил ранее, вы, без сомнения, подсознательно находитесь в ментальной связи с вашим дядей. Ваш субъективный разум постоянно общается с его разумом, но вам не хватает силы передать эти сообщения вашему объективному сознанию. Моя дочь в определённой степени развила у себя способности к автоматическому письму. Вы, без сомнения, сможете установить с ней связь через прикосновение. Я буду задавать вопросы.

Мы позвали мисс Рэндалл, и, объяснили ей, что хотим провести эксперимент по автоматическому письму; она с готовностью согласилась. Отец усадил её за библиотечный стол, положив карандаш и бумагу рядом с её правой рукой. Затем он поднёс к её лицу небольшое ручное зеркальце, чуть выше уровня глаз, и она устремила на него взгляд.

После того как она некоторое время неподвижно смотрела в зеркало, он сделал несколько гипнотических пассов руками, после чего она закрыла глаза и, по‑видимому, погрузилась в лёгкий сон. Затем, вложив карандаш в её правую руку, он велел мне сесть рядом с ней и положить свою правую руку на её левую. Мы просидели так, наверное, минут десять, прежде чем она начала писать – сначала очень медленно, затем постепенно ускоряясь, пока карандаш буквально не замелькал по бумаге. Когда она дошла до нижнего края листа, ей дали новый, и он был исписан почти наполовину, прежде чем она остановилась.

Мы с профессором изучили получившуюся рукопись. Что-то в ней показалось мне странно знакомым. Я вспомнил, что видел эти слова в книге, которую брал в этой же комнате. Сравнив тексты, мы обнаружили, что она слово в слово написала вступление к книге моего дяди «Реальность феноменов материализации»

– Теперь мы зададим несколько вопросов, – сказал профессор.

Он взял карандаш и бумагу и записал свои вопросы; ответы на них были написаны его дочерью. Я скопировал всё это дословно и привожу ниже.

Вопрос: Кто пишет?

Ответ: Рут.

В: По чьему указанию ты пишешь?

О: Билли.

В: Кто даёт указание Билли, чтобы он давал тебе указания писать то, что ты пишешь?

О: Дядя Джим.

В: Откуда нам знать, что это дядя Джим?

О: Дядя Джим предоставит доказательства.

В: Если дядя Джим сообщит нам нечто, что известно только ему и неизвестно нам, но что мы сможем проверить, это будет достаточным доказательством. Что может сообщить нам дядя Джим?

О: Возьмите третью книгу слева на верхней полке книжного шкафа. Потрясите книгу, и выпадет засушенный кленовый лист.

(Профессор достал и потряс книгу, как было указано, и засушенный кленовый лист упал на пол.)

В: Какие еще доказательства может предоставить дядя Джим?

О: Возьмите ключ из небольшой урны на каминной полке. Откройте стол в углу и достаньте маленькую бухгалтерскую книгу. Откройте страницу шестьдесят и найдите счёт компании «Пеория Грейн». Первого октября счет был пополнен чеком на тысячу двести сорок восемь долларов и шестьдесят три цента.

(Профессор снова выполнил указания, и написанное вновь подтвердилось).

В: Может ли дядя Джим сообщить нам, где он находится в данный момент?

О: Здесь, в этой комнате.

В: Какими средствами мы можем его разбудить?

О: Дядя Джим восстанавливается после болезни. Не желает, чтобы его будили.

В: Но мы хотим, чтобы дядя Джим когда-нибудь проснулся. Что нам делать?

О: Оставьте дядю Джима в покое, и он сам проснется, когда придет время.

Профессор задал ещё несколько вопросов, но ответов не последовало, поэтому мы прекратили сеанс. Мисс Рэндалл вывели из транса с помощью внушения.

– Теперь у нас есть неопровержимые доказательства того, что ваш дядя жив и находится в каталептическом состоянии, – сказал профессор.

– Разве нет никакого способа его пробудить? – спросил я.

– Лучшее, что можно сделать, – позволить ему проснуться самому, как он и указал в телепатическом сообщении. Он, по его словам, выздоравливает после болезни, и его не следует беспокоить. Возможно, вы не знаете, что каталепсия, хотя многие люди и считают ее болезнью, на самом деле никакой болезнью не является. Хотя она и является симптомом некоторых нервных расстройств, она может сопровождать любую форму недуга или даже быть вызвана психическим либо физическим потрясением.

– Её также можно вызвать во время гипноза посредством внушения. Не стоит воспринимать её как разновидность болезни – скорее как очень глубокий сон, дающий столь необходимый отдых перегруженному телу и разуму пациента. Хорошо известно, что, если каталепсия наступает во время болезни, смерти обычно удаётся избежать.

– Будет ли опасно для здоровья моего дяди, если мы перенесём его в спальню? – спросил я. – Мне кажется, гроб – не самое подходящее место для выздоровления.

– Не думаю, – сказал профессор, – не вижу особого вреда в том, чтобы перенести его, при условии, что с ним будут обращаться очень бережно. Рут, будь добра, попроси миссис Роудс приготовить комнату. Мистер Энсли и я тогда отнесём его дядю наверх.

Пока мисс Рэндалл выполняла поручение отца, мы пытались придумать, как перехитрить суеверных фермеров, которые вот‑вот могли явиться, если всерьёз намеревались исполнить свою угрозу.

Мой взгляд упал на два больших дубовых полена, которые молодой Северс принес для камина, и я сказал:

– Почему бы не придать тяжести гробу этими поленьями и не завинтить крышку? Наверняка они унесут его, не открывая, а когда отойдут подальше, мы сможем положить дядю в вашу машину и уехать прежде, чем они обнаружат подмену.

– Великолепная идея, – одобрил мою задумку профессор. – Мы тщательно завернем поленья, чтобы они не гремели, а поскольку гроб и сам по себе очень тяжёлый, они ни о чём не догадаются, пока не откроют его возле могилы.

Я побежал наверх и сдёрнул со своей кровати два толстых стёганных одеяла, и вскоре мы тщательно обернули ими поленья. Мисс Рэндалл крикнула, что комната готова. Мы с профессором осторожно подняли моего дядю из гроба и уже собирались вынести его из комнаты, как грубый голос скомандовал:

– Штоп!

В холле возникло с дюжину людей в масках, вооружённых кто во что горазд: дробовиками, винтовками и револьверами. С крыльца доносился топот множества ног. Я узнал голос и фигуру предводителя – это был Глитч.

– Цурюк в гроп, – сказал он, нацелив на меня двуствольный дробовик. – Класть его цурюк, или я сносить тебе дер тойфель башка.