Текст книги "Восстановление (ЛП)"

Автор книги: Отем Грей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Глава 9

Селена

Прошла уже неделя с тех пор, как я пришла в себя, и моя память постепенно восстанавливается. Но в эмоциональном плане я в полном смятении. Мое настроение меняется без видимых причин. Доктор объясняет эти перемены последствиями черепно-мозговой травмы. Два дня назад я накричала на Марли за то, что она уговаривала меня съесть ланч. А уже через минуту я рыдала в три ручья. Слава Богу, что она с пониманием относится ко мне.

Вчера я была не в духе, когда Эстелла рассказала мне, что, пока я спала, звонил Ремингтон. Я поинтересовалась у нее, почему она не разбудила меня. Она объяснила, что мне нужен отдых, а ее сын обязательно позвонит еще раз. Затем недовольство прошло, и я спросила ее в лоб, почему не нравлюсь ей. Она пыталась успокоить меня, но я была безутешна. Позже, она объяснила мне, почему не питает ко мне теплых чувств. Эстелла была в ужасе, что ее сын снова вернулся в то состояние, в котором пребывал после смерти Колетт. Она волновалась, что, когда я окончательно покину Францию, ее сын и внук останутся в полнейшем замешательстве. Я заверила ее, что люблю обоих – и отца, и сына. После того, как я рассказала ей о своей малышке Инес, Эстелла раскрыла мне свои объятья и я плакала, пока она обнимала меня. В дальнейшем ее отношение ко мне смягчилось, но она по-прежнему смотрела на меня с опаской, когда сосредотачивала свое внимание на мне.

Я засыпаю в страхе, и каждый день просыпаюсь от собственных криков, так как ночные кошмары преследуют меня до самого пробуждения. Единственным утешением служат те моменты, когда я вижу, как в палату входит Адриан за руку с Эриком или со своей бабушкой, а также ежедневные беседы с Ремингтоном по телефону. И Марли. Она – гарант моей стабильности и мой краеугольный камень, пока я продолжаю восстанавливаться.

Доктор Бланшетт каждый день навещает меня, чтобы проверить мое состояние. Он рассказал мне о желании Ремингтона перевезти меня в Париж. Иногда я не могу вспомнить кое-какие детали, что очень меня огорчает. Временами мне кажется, что я тону – признак начала панической атаки. В большинстве случаев, когда я не могу успокоиться достаточно быстро, меня успокаивают с помощью укола.

Но сегодня один из тех дней, когда я ощущаю воодушевление, ведь напротив меня сидит Адриан и, сосредоточенно хмуря бровки, рисует мой портрет в одном из моих альбомов с зарисовками моделей нижнего белья. После того как Эстелла привезла Адриана ко мне, она уехала пообщаться с компанией, с которой Ремингтон подписал контракт о работах в замке. Марли растянулась на диване, стоящем у стены, и читает детективный роман одного из своих любимых авторов.

– Так кем ты хочешь стать, когда вырастешь? – спросила я Адриана.

Он замер. Затем поднял голову и сморщил носик.

– Пилотом. Нет. Хочу заниматься музыкой, – его глаза распахнулись, как будто он внезапно вспомнил что-то. – Хочу быть как папа, – он вернулся к рисованию и пробормотал, – еще хочу быть пожарником, – он широко улыбнулся, и на его левой щеке появилась ямочка.

Я сжала губы, стараясь не улыбаться. Он выглядит счастливым и таким миленьким.

– Ты можешь стать кем захочешь, тигренок.

Спустя несколько минут, в течение которых я слушала его огорченное бормотание, когда рисунок получился не совсем таким, как ему хотелось, он заявил:

– Я закончил, – и повернул альбом, чтобы я могла посмотреть.

– Вау, действительно хорошо получилось, Адриан, – он улыбнулся мне. Рисунок получился действительно неплохим для пятилетнего ребенка. Помимо волос и ушей, которые получились совершенно непропорциональными, он проделал очень хорошую работу. – Могу я оставить его себе?

Он кивнул и спрыгнул с кровати.

– Хочу в туалет, – Адриан побежал в сторону ванной комнаты.

– Как ты себя чувствуешь, сестричка? – поинтересовалась Марли, запуская пальцы мне в волосы.

Я улыбнулась.

– Лучше.

Она внимательно изучала меня несколько секунд и в ее глазах блестели слезы.

– Пообещай мне кое-что. Больше никогда так не пугай меня, ладно?

– Я королева драмы, детка. Я должна играть свою роль, – улыбнулась я ей в ответ, так широко, как позволяли лицевые мышцы. Улыбка вызвала у меня странные ощущения. Марли часто заморгала и провела пальцами под глазами. Черт, почему я всегда пытаюсь шутить в сложных ситуациях? – Прости.

Я почувствовала, как что-то коснулось моих рук. Нежные руки Марли держали мои ладони в своих.

– Ты разговаривала с мамой и папой?

Она кивнула.

– Они прилетят в Париж через несколько дней, как только мама получит разрешение врача. Прежде чем позволить ей ехать, он хочет проверить уровень сахара в крови и убедиться, что лекарства, которые он прописал ей, не приносят вреда.

– Мне так жаль, что вам приходится проходить через все это. Они не заслужили очередные проблемы от меня, особенно после того, как выхаживали меня последние два года.

Она рассмеялась.

– Как будто родители могли иначе, – она хитро улыбнулась. – Ты кое-что утаивала от меня. Ремингтон сексуальный.

Я с улыбкой посмотрела на нее.

– Да, он такой, правда? И он так хорошо относится ко мне.

Она сжала мою ладонь.

– Самое время найти кого-то, кто будет обожать тебя такой, какая ты есть. Ты заслуживаешь этого.

Я покачала головой.

– Думаю, я вбила это себе в голову. Боже, я вела себя так эгоистично.

– Что ты имеешь в виду?

Я сделала глубокий вдох.

– Адриан спросил меня, можно ли ему называть меня мамой.

Ее глаза округлились, когда она поняла, что я сказала.

– Ох. Ох, пожалуйста, скажи мне, что ты не сказала ему то, что я думаю, ты могла сказать.

Я закусила губу и кивнула, чувствуя, как глаза защипало от слез.

– Сказала. Ощущения были такие приятные. Я просто... как я могла позволить ему называть меня так, зная, что через несколько месяцев уеду?

– Эй, послушай меня, – сразу же начала она, и на ее лице появилось озабоченное выражение. – Я бы не стала использовать слово «эгоистичная», чтобы описать тебя. Ни за что. Должно быть, ты ответила ему импульсивно, но ты совершенно бескорыстна. Ты слишком сильно любишь, и это оказывает влияние на твои суждения. Я не говорю, что это плохо. Ты такая, какая ты есть, и я бы ни за что не стала менять тебя. Ты видела, как этот мальчик смотрит на тебя? Знаешь ли ты как выглядишь сама, когда видишь его?

Я замолчала, глядя на нее.

– Как?

– Словно он для тебя целый мир. От одного лишь упоминания имени Ремингтона твое лицо начинается светиться.

Я улыбнулась, устраиваясь поудобнее на подушках. Прищурившись, она изучала мое лицо, а затем сказала:

– Ты не собираешься возвращаться домой, да?

Как, черт возьми, она догадалась?

– Что?

– Ты приняла решение в ту минуту, когда встретила Ремингтона и Адриана. Просто не поняла сразу.

Я закатила глаза.

– Вижу, твой психиатр хорошо поработал.

Из ванной вернулся Адриан, шаркая ногами по полу.

– Мне скучно. Тетя Марли, мы уже можем пойти, пожалуйста?

Марли быстро отложила в сторону книгу и соскочила с дивана. Я усмехнулась, наблюдая, как она спешно нацепила свою обувь, пока Адриан носился по палате, изображая самолет. Он успешно вьет из нее веревки. Она схватила сумочку со стола и устремилась к двери, но Адриан внезапно помчался ко мне, взобрался на кровать и обхватил меня своими ручонками за шею.

– Я так рад, что ты жива, мама.

Я сморгнула слезы.

– Я тоже, дорогой, – от того, как он произнес «мама», на сердце у меня потеплело. Марли права. Я не оставлю этого мальчика. Ни за что. Но мне нужно поговорить с Ремингтоном, чтобы выяснить, как он относится к этому.

Марли бросила на меня взгляд, и мне не удалось понять, что он означает. Она быстро вытерла слезы с глаз и улыбнулась.

– Я так счастлива за тебя, сестричка.

Марли, моя поддержка. Я так люблю эту девушку.

Раздался стук в дверь и через несколько секунд в палату вошел физиотерапевт. Он быстро осмотрел палату, а затем улыбнулся мне. Марли фыркнула и встала, собираясь уходить. Очевидно, при первой встрече Ремингтон произвел на него впечатление. Марли – мой главный источник информации – рассказала, что Ремингтон продемонстрировал один из своих знаменитых взглядов – строгое выражение лица, дополненное взглядом, следящим за каждым движением его рук.

Адриан оставил на моей щеке влажный поцелуй, а Марли помахала рукой, после чего они ушли и начался сеанс терапии.

Прошлой ночью у меня никак не получалось уснуть. Всякий раз, когда я пыталась, мысли о том, что произошло в Провансе, одолевали меня. Я несколько раз просыпалась ночью и безумно боялась, что если врачи дадут мне лекарство, которое поможет уснуть, что-нибудь может произойти, пока я буду спать.

Поэтому сегодня днем я позвонила Марли и попросила ее прийти навестить меня раньше, чем обычно, чтобы я могла вздремнуть пару часиков. Как раз перед тем, как я уснула, больничный телефон на тумбочке начал звонить, напугав меня.

Марли нагнулась вперед, взяла его и вручила мне.

– Оу, может быть, звонит сексуальный Ремингтон, – хихикнула она, но прекратила, как только заметила, что я не улыбаюсь. Мне казалось, что я не спала уже несколько лет. – Я могу сказать ему, чтобы он позвонил позже, и ты могла бы немного поспать. Ты действительно выглядишь неважно.

Я покачала головой, и впервые со вчерашнего дня, мое сердце забилось в предвкушении. Я так по нему скучаю.

– Алло.

Сначала на другом конце провода было тихо, а затем я услышала:

– Так значит, это правда. Ты все еще жива.

От этого голоса по спине у меня прошла дрожь.

– Похоже, все твои попытки провалились. Лучше старайся в следующий раз, – глаза Марли округлились, и она беззвучно попросила «дай мне телефон». Я покачала головой. Если этой чокнутой нужна я, значит, мне и иметь с ней дело.

– Знаешь, эти полицейские, охраняющие тебя, не помешают мне добраться до тебя. Получила мой подарочек?

Я осмотрела комнату, и сердце в груди испуганно забилось.

– Похоже, его не доставили, – сказала я, надеясь, что мой голос звучит бодро. – Ты кто такая, черт возьми? Почему ты не можешь оставить нас в покое?

– Оставить в покое? – она холодно рассмеялась. – Ты скоро узнаешь, кто я такая, – и в трубке стало тихо. Я отдала ее Марли, пульс эхом отдавался в ушах. Меня затошнило, и стало одновременно жарко и холодно.

– Это была она?

Я кивнула, сбрасывая с себя простыни, чтобы легче дышалось.

Дверь открылась и показалась высокая светловолосая медсестра с коричневым бумажным пакетом под мышкой, похожим на те, которые выдают в цветочных магазинах. Она улыбнулась Марли, а затем перевела взгляд на меня.

– Это прислали вам, – она положила пакет на тумбочку. – Готовы к уколу?

Я кивнула, пока Марли, дрожа, стояла рядом со мной. Она ненавидит уколы еще с тех пор, как была ребенком.

– Как долго мне еще нужно делать их?

– Я приду позже, чтобы взять кровь на анализ АПТВ. (Примеч. АПТВ – время образования и активности тромбопластин в крови). Если оно стабилизировалось и кровь сворачивается в положенное время, мы можем прекратить колоть вам «Клексан» (Примеч. «Клексан» – препарат для профилактики тромбозов), – она вытащила шприц из кармана своего халата. – Расслабьтесь, пожалуйста.

Я кивнула и сосредоточилась на шуршании бумаги – полагаю, моя сестра решила взять на себя задачу и развернуть коричневый пакет. Откинувшись на подушки, я закрыла глаза и сцепила зубы, ощутив острый болезненный укол иглой. Но это ощущение прошло так же быстро, как появилось.

– Какого черта! – заорала Марли.

Я распахнула глаза и увидела, как на пол падает букет ирисов. Подняв взгляд, я увидела, как Марли вцепилась в руку медсестры.

– Что происходит? – спросила я. Мой голос прозвучал странно, а перед глазами все поплыло.

– Она пытается убить тебя! Я была здесь, пока тебе кололи все лекарства, и это не те, что они обычно использовали, – она указала на пол. Я повернула голову и увидела шприц в углу.

Вот, черт!

Дверь распахнулась, и в палату вбежали двое полицейских и еще двое мужчин в штатском. Разверзся ад или, может быть, причина только во мне?

– Марли? Что происходит? Я... – слова замерли на губах, когда звуки и свет вокруг меня померкли, а затем все вокруг потемнело.

Глава 10

Ремингтон

Калеб хорошо шел на поправку, и я уже паковал свою сумку, готовый покинуть больницу. Мне хотелось как можно быстрее вернуться в Париж, а затем отправиться в Марсель. Операция прошла успешно. После последних анализов, доктор заверил меня, что я иду на поправку, но смогу вернуться к работе не раньше, чем через три недели. Легко. Я проведу все эти дни, даже, черт возьми, каждый день, целуя Селену. Член у меня в джинсах напрягся и по всему телу распространился жар. Я сделал глубокий вдох и запустил дрожащие пальцы в волосы.

Держи себя в руках, Ремингтон. В ее нынешнем состоянии она, вероятнее всего, не готова видеть тебя.

Серьезно. То, что я испытываю в данную минуту – облегчение от того, что, кажется, все части моего тела функционируют нормально. А от мысли, что я все еще в состоянии погрузить свой член глубоко в киску Селены, он затвердел, и я начал задыхаться. Поправив член в джинсах, я застонал.

– Ты ведь сейчас думаешь о ней? Что ж, не обращай на меня внимания, – объявил Калеб о своем присутствии, отрывая меня от моих похотливых мыслей. Удивленный, я развернулся и увидел, что он широко улыбается мне. Как, черт возьми, вышло, что я не услышал его?

– Медсестра привезла меня сюда, – самодовольно ухмыльнулся он. – Так когда ты привезешь к нам в гости свою богиню, о которой так восторженно отзываешься?

– Как только твою ленивую задницу выпишут из больницы.

Он засмеялся.

– Превосходно. Я позабочусь, чтобы была красная ковровая дорожка и играла группа мексиканцев.

Я фыркнул, поправляя сумку на плече.

– Позвони мне, как только выберешься отсюда, – я не рассказывал ему о драме, случившейся в моей жизни, и попросил Адель не делать этого. В его нынешнем состоянии ему совершенно не нужно волноваться.

Он опустил взгляд на колени.

– Мой отец – наш отец – сказал, что звонил тебе, но ты не отвечаешь ему. Он хотел поблагодарить тебя за то, что ты сделал, – Калеб поднял голову и посмотрел мне в глаза.

– Ты жив. Для меня достаточно такой благодарности, – я шагнул вперед, давая понять, что не в настроении говорить о нашем отце.

– Просто выслушай его, ладно? Я знаю, что он невыносимый кретин, как ты его называешь, но просто удели ему несколько секунд.

Я покачал головой.

– В моей жизни столько всего сейчас происходит. Я не могу... не позволю ему еще сильнее усложнять мою жизнь. Позвони мне как-нибудь, ладно?

Он вздохнул и кивнул.

Попрощавшись, я вышел из больницы и вытащил свой мобильный из куртки, чтобы проверить пропущенные звонки. Я замер на середине шага, пока шел к ожидающему меня такси и слушал голосовые сообщения.

Да твою ж мать!

Во мне вспыхнула ярость и растеклась по венам. Единственное, что утешает, что медперсоналу удалось быстро откачать из организма Селены то, что ей вкололи. И что медсестру, которая вколола лекарство, арестовали. С меня хватит. Я должен найти виновника прежде, чем лететь в Марсель.

Позвонив Жилю и сообщив ему, что прилетаю через полтора часа, я широким шагом направился к ожидающему такси и отправился в аэропорт.

Глава 11

Ремингтон

– Ты уверен, что готов войти туда? Нам вовсе не обязательно делать это сегодня, – сказал Жиль, отвернувшись от шкафа, заполненного чем-то напоминающим аппаратуру для наблюдения, и посмотрел на меня.

– Хочу покончить со всем этим и забыть. Этот кошмар длится уже чересчур долго. К тому же, если мы не решим эту проблему, кто его знает, что еще придумает эта женщина? – я пожал плечами, вспомнив, что Селена была на волосок от смерти. Из-за меня.

Черт возьми.

– Она хочет избавиться от Селены. Я же намерен сохранить ее жизнь. Давай сделаем это.

Брови Жиля взлетели вверх.

– Я с тобой, мой друг. Надень вот это, – Жиль вручил мне кевларовый бронежилет, который вытащил из шкафа.

Я выгнул бровь.

– Ты не считаешь, что это уж слишком?

– Я не знаю, с каким сумасшествием мы имеем дело. Лучше перестраховаться сейчас, чем жалеть потом, разве нет?

Туше́.

Надев жилеты, мы с Жилем присоединились на парковке к Алексею – одному из помощников Жиля – и поехали в 10-ый округ.

Семь минут спустя мы уже шли по коридору здания, построенного, наверное, еще в восемнадцатом веке. Было тихо, словно тут на самом деле никто и не живет. Алексей остановился возле коричневой деревянной двери, достал из кармана небольшую коробочку с инструментами и вытащил из нее какое-то приспособление. Через несколько секунд дверь открылась.

Я проследовал за Алексеем внутрь, а Жиль прикрывал нам спины, осматриваясь вокруг. Чем дальше мы продвигались, тем быстрее билось в груди мое сердце.

Наконец-то. Я в логове зверя.

Я обвел взглядом гостиную, изучая белые стены без каких-либо украшений, телевизора или радио. Единственными предметами, разместившимися в этом Богом забытом месте, был потертый диван и стол, которые выглядели так, словно знавали лучшие деньки.

Я бродил из комнаты в комнату, пытаясь найти хоть какую-нибудь зацепку, хоть что-нибудь, что показалось бы мне знакомым, когда внезапно замер на середине шага, уловив аромат. Знакомый аромат. Я последовал за ним в спальню и далее в помещение, которое напоминало кладовку или гардеробную.

– Вот ты где.

Я вздрогнул и обернулся, сверкнув сердитым взглядом.

– Боже, Жиль. Сделаешь так еще раз, и я заеду тебе кулаком в лицо, – мой голос эхом разнесся в комнате.

Он хмыкнул и покачал головой.

Я оглянулся в поисках источника сильного запаха, в то время как в голове бешено пульсировала кровь. Мой мозг буквально кричал на меня, чтобы я вспомнил этот аромат. Но у меня не получалось. Я стукнул ладонью по стене, пытаясь найти способ проследовать за знакомым запахом. Звук получился глухим, словно там за стенами находится еще одна комната. Я толкал и нажимал, но без толку.

– У Алексея есть что-нибудь, чтобы открыть эту стену? За ней еще одна комната.

Жиль протиснулся мимо меня и постучал по стене костяшками пальцев.

– Сукин сын, да ты прав.

– Я всегда прав, – констатировал я. Он фыркнул и позвал Алексея.

Несколько минут спустя тому удалось найти способ открыть проход с помощью почти незаметной трещины в стене – что на деле оказалось кнопкой, открывающей дверь.

Я скрупулезно осмотрел комнату, и к горлу подкатила тошнота.

– Что это, мать вашу, такое? – пробормотал я себе под нос. В комнате стоял стол, заваленный тысячами фотографий меня и Адриана. Также там стояли три фиолетовые свечи на одинаковом расстоянии друг от друга. На дальнем краю стола стоял CD-плеер. Я наклонился поближе и прищурился, разглядывая диск, вставленный в проигрыватель, и почувствовал, как лоб покрылся холодной испариной.

– Боже, – вот он где, мой пропавший диск «Щелкунчика».

На стенах висело еще больше фотографий, но на сей раз это были фотографии женщин, с которыми я встречался в прошлом, и все их лица были перечеркнуты крестом. А на тех фотографиях, где были изображены мы с Адрианом, лица были обведены кружком и подписаны «Моя Семья».

– Ремингтон?

Я лишился дара речи. Блядь. Мне нужен воздух. Этого не может быть. Неужели Бог настолько жесток, что заставляет меня пройти через это? Неужели я недостаточно страдал?

Запах духов казался мне невидимой рукой, вцепившейся в горло и душащей меня. Мне нужно выбраться из этого дома, подышать свежим воздухом.

– Есть идеи кем может быть эта женщина? – спросил Жиль.

Я покачал головой, не в силах произнести ни слова, затем пробормотал «Мне нужен воздух» и устремился прочь из маленькой комнатки и из дома. Я завернул за угол, намереваясь спуститься по лестнице, и замер. Мои глаза округлились, когда я лицом к лицу столкнулся с прошлым. С призраком, который охотился на нас.

Мой преследователь?

Я моргнул. Нет. НЕТ! Мои глаза обманывают меня. В жизни бы не поверил, что такое может произойти. Схватившись за стену, я крепко зажмурился, стараясь дышать спокойно и пытаясь не упасть из-за сильного головокружения.

Этого просто не может быть. Я сжал в кулак руку, прижатую к бедру, и медленно открыл глаза. Боже, она по-прежнему здесь.

Ее глаза были широко распахнуты, она была шокирована и как рыба открывала и закрывала рот.

– Ремингтон?

– Колетт?

Глава 12

Ремингтон

В груди заболело. На лбу выступил пот, а затем распространился по всему телу. Живот скрутила как никогда острая боль.

Но помимо всего прочего, от шока я не мог пошевелиться. Я уставился в широко распахнутые глаза женщины, которую похоронил пять лет тому назад.

Я похоронил ее. Наблюдал, как гроб опускали в яму. Я вспомнил день, когда меня известили о ее гибели. Вспомнил, как посетил морг, и после того, как мне сообщили, что ее тело полностью сгорело при катастрофе, для опознания мне показали останки.

Так я похоронил тебя или нет? Похоже на ночной кошмар.

За эти пять лет она ничуть не изменилась. Ни на йоту. Она все так же красива, может, даже чересчур красива, когда смотрит на меня так, словно я единственный, кого она жаждет видеть. Она улыбнулась, и я втянул воздух сквозь зубы – именно так я всегда реагировал на ее улыбку до того, как она изменила мне с другим мужчиной. До того, как инсценировала свою смерть и угрожала Селене – женщине, которая сейчас владеет моим сердцем.

– Колетт? – ее имя кажется каким-то чужим, когда я произношу его. – Ты же умерла. Боже мой, я похоронил тебя пять лет назад. Ты мертва.

Ее взгляд метнулся к пустому коридору, затем она снова посмотрела на меня.

– Что ты здесь делаешь?

Я отпрянул, так как внезапность заданного ею вопроса была сродни пощечине. Она была жива все это время, но все, что ее интересует, что я здесь делаю? Поверить не могу. Ее коварство зашло гораздо дальше, чем я мог себе представить.

Я напряг руки, прижатые к бокам, и выпрямился, затем придал лицу более нейтральное выражение, заставив себя свыкнуться с тем, что она стоит напротив меня. Дыши. Я знал, что если предупрежу Жиля, то спугну ее и она сбежит. Поэтому решил отвлечь ее, надеясь, что Жиль рано или поздно отправится искать меня.

– Чего ты хотела добиться, угрожая женщинам, с которыми я встречался? – спросил я, надеясь, что мой голос прозвучал доброжелательно. Черт подери, мне хочется подкрасться, схватить ее и убить собственными руками.

Ее улыбка растаяла.

– Ремингтон, мне, правда, хочется извиниться за то, что я сделала. Я не планировала инсценировать свою смерть, но…

Я шагнул к ней, но она отступила на два шага и поставила ногу на одну из ступенек. Затем небрежно облокотилась плечом о стену таким образом, что ее не будет видно никому, кто бы ни шел в нашу сторону.

Умно.

– Хмм. Хочешь извиниться за то, что бросила своего сына, подстроила свою смерть или за то, что изменяла мне?

– Все перечисленное. Я была…

– Ремингтон? – послышался в коридоре голос Жиля, и пару секунд спустя раздалось эхо его тяжелых шагов.

Колетт выпрямилась и на ее лице отразилась паника. Я наклонился вперед и попытался схватить ее за руку. Она увернулась, а я споткнулся. Боль прострелила низ живота, напомнив мне, что я недостаточно здоров, чтобы бороться с ней, но черт меня дери, если я позволю ей улизнуть. Прижав к животу руку, чтобы хоть немного облегчить боль, я рванулся вперед. В это время она выпрямилась, засунула руку в сумочку, свисающую с плеча, и вытащила что-то, напоминающее баллончик. Она развернулась как раз тогда, когда Жиль остановился возле меня, и прежде, чем я понял, что происходит, я услышал, как Жиль закричал, а затем выругался несколько раз. Раздался щелчок, за которым последовало рычание Жиля и грохот падения тяжелого тела на пол. Вскинув голову, я увидел, что она нацелила эту штуку мне в лицо и нажала на кнопку. Я отпрянул, но было слишком поздно. Я согнулся пополам, когда содержимое баллончика, чем бы оно ни было, начало жечь глаза, и прижал руки к глазам, чтобы защититься от атаки.

– О, Ремингтон! – ее руки коснулись моего лица, откидывая назад волосы. Меня чуть не вырвало, когда до меня донесся аромат ее духов и проник глубоко в нос и горло.

– Я не собиралась использовать спрей против тебя. Я запаниковала, а ты хотел…

– Сумасшедшая сука. Не. Прикасайся. Ко мне.

Она убрала руки.

– Мне так жаль. Пожалуйста, прости меня, любовь моя... Мне нужно идти. Я не хотела, чтобы мы встретились вот так. Мы скоро увидимся, любимый. Я все еще люблю тебя, помни об этом. Все эти женщины не заслуживают тебя. Ты и я – мы всегда будем вместе.

– Держись от нас подальше, – холодно потребовал я.

– Она не любит тебя так сильно, как я. Никто не любит тебя так, как я.

Во мне вспыхнул гнев, перевесивший ощущение жжения от перцового спрея. Где, черт подери, Алексей?

Зажмурившись, я попытался схватить ее, ориентируясь по голосу, но схватил только воздух, затем поморщился, когда низ живота снова прорезала боль.

– Ты мой, Ремингтон. Ты и я, вместе. Помнишь, ты обещал мне это? Что мы всегда будем вместе? Я не собираюсь позволять этой суке забирать у меня тебя и Адриана.

– Тебе всегда было плевать на меня и на Адриана.

– Ты заблуждаешься, – сказала она. Я услышал тихие шаги по каменному полу. – Я никогда не отпущу тебя.

И в коридоре наступила тишина. Я напряг слух, повернувшись в ту сторону, где, как я видел, упал Жиль, и услышал тихие хрипы.

– Алексей! – проорал я, вслепую пытаясь найти Жиля на полу.

Блядь, глаза, будто огнем полыхают. Поверить не могу, что Колетт обошла нас.

– Жиль? Ремингтон?– тяжелые шаги Алексея эхом отдавались от стен.

– Сюда, – шаги приблизились, а затем он схватил меня за руку, пытаясь помочь встать на ноги. – Нет, сначала посмотри, как там Жиль. Мне кажется, он ранен.

Он убрал руку. Я услышал еще один стон, за которым последовала череда ругательств.

– Нужно вернуться в квартиру и промыть тебе глаза. Кто напал на вас?

– Колетт, – пробормотал я, стараясь, чтобы меня не вывернуло наизнанку от боли, терзающей мое тело. Неужели швы разошлись? Игнорируя жжение в глазах, я опустил руку к низу живота и с облегчение выдохнул. Сухо, значит, кровь не идет.

– Кто? – переспросил Алексей.

– Моя умершая жена.

Наступила тишина. Слышно было только затрудненное дыхание и звук, который издал не поверивший мне Алексей. Я бы сам не поверил, если бы не видел ее собственными глазами.

– Пойдем, нужно доставить вас обоих в больницу.

– Жиль в порядке? – спросил я, и, морщась и опираясь на стену, встал.

Алексей заворчал.

– Не уверен, но выглядит он неважно.

– Отнеси его в машину. Я буду идти за вами, – как будто я был в состоянии. Сейчас мне хватило бы прикосновения перышка, чтобы упасть, я даже не в состоянии стоять на ногах.

– Не шевелись. Я сейчас вернусь, – Алексей прошел мимо меня и я слушал, как удаляются его шаги, пока он спускался по лестнице, оставляя меня наедине с терзающими мыслями о том, что моя жена жива. Я должен немедленно предупредить Эрика.

Несколько минут спустя Алексей вернулся и в буквальном смысле снес меня по ступеням и усадил в машину. Аккуратно разместив мою задницу на пассажирском сиденье, он как бешеный понесся в больницу, пока я просвещал его насчет того, что произошло, когда я вышел из квартиры Колетт.

Она жива. Женщина, которую я презираю больше всех на свете, жива. И теперь она хочет вернуть нас. После того как предала меня и лгала нам, выбросила нас так, словно мы были ничем иным, как собачьим дерьмом под ее ногами. Какого черта? Она, очевидно, окончательно сошла с ума.