Текст книги "Восстановление (ЛП)"
Автор книги: Отем Грей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)
Глава 6
Селена
Снова этот голос. Зовет меня, такой милый и добрый.
Марли.
Моя милая младшая сестричка. Я скучаю по тебе, сестренка.
В памяти проскользнуло милое личико и пара огромных зеленых глаз. Эта улыбка... Такое чувство, что я знаю его, но не могу точно вспомнить, кто он такой. Он улыбается мне и называет меня «мамой». И мне так сильно хочется быть ему мамой, что это причиняет боль.
Я повернулась, чтобы посмотреть на свою малышку. Больше не могу жить в этом крошечном мирке, который я создала для нас с Инес, потому что где-то там меня ждут люди. Люди, которые меня любят. Кроме того, это неразумно. В кои-то веки у меня есть люди, которым я нужна.
– Моя милая малышка Инес. Ты ведь знаешь, что я всегда буду любить тебя. Всегда буду жалеть, что тебя нет рядом со мной, и я не увижу, как ты взрослеешь, – я закрыла глаза и сделала глубокий вдох. – Мне так тяжело говорить это, но... мне пора идти. Этот маленький мальчик, кем бы он ни был, нуждается во мне. Поэтому, малышка, я должна идти. Я тебя никогда не забуду. Я люблю тебя. Я так сильно люблю тебя.
– Проклятье, она снова плачет, – огорченно сообщил тот же низкий голос, который уговаривал меня открыть глаза.
Кто-то вздохнул.
– Месье Сен-Жермен, мы говорили…
– Да, я помню, помню, – прервал его первый мужчина – месье Сен-Жермен – и затем расстроено вздохнул. Сильные пальцы переплелись с моими, на тыльной стороне ладони я почувствовала теплое дыхание, а затем кожи коснулись мягкие губы. Захватывающие ощущения. Успокаивающие. Затем он прошептал: – Я так чертовски сильно скучаю по тебе. Я люблю тебя.
Я люблю тебя. Слова были сказаны с таким благоговением, что в груди все запело от радости.
Я открыла глаза и часто заморгала, пытаясь адаптировать зрение к светлой комнате.
– Селена? – Сен-Жермен прошептал мое имя, и в его голосе смешались неверие и облегчение. Я опустила взгляд на его лицо, и мое сердце забилось в три раза быстрее. Темные волосы, подбородок, покрытый щетиной, зеленые глаза, похожие на глаза маленького мальчика в моем сне.
Черт!
Свет ламп жжет глаза. Я прищурилась и быстро закрыла глаза.
Что происходит? Где я?
Еще одно лицо появилось в поле моего зрения. Мужчина, с темными с проседью волосами и карими глазами. Если бы я могла угадать его возраст, то сказала бы, что ему от сорока пяти до пятидесяти пяти лет.
У него оказалась добрая, дружелюбная улыбка.
– Мадам Майклз? Меня зовут доктор Бланшетт, – она замолчал, выпрямился и моргнул. – Как вы себя чувствуете?
Я чувствовала, как мои руки задвигались, зацепили что-то, но на самом деле я не могла пошевелиться. Совсем. Все части моего тела казались тяжелыми.
– Доктор? – позвала я и посмотрела по сторонам, в надежде увидеть знакомые лица, но увидела Сен-Жермена, на его лице блуждала уверенная улыбка. Чем дольше я его изучала, тем шире она становилась.
– Селена?
– Вы кто? – прошептала я.
Улыбка исчезла и он нахмурился. Бросил взгляд на доктора. Почему он выглядит таким удивленным?
Голову прострелила боль и я, поморщившись, закрыла глаза.
– Что с ней происходит? – спросил Сен-Жермен. Его голос оказывает на меня успокаивающее действие, хотя я и не могу объяснить почему. Я открыла глаза, пытаясь выяснить, кто он такой. Я его знаю?
– Я хотел бы осмотреть мадам Майклз. Вы нас не извините, месье Сен-Жермен? – сказал человек, который представился доктором.
Мужчина – Сен-Жермен – посмотрел на меня растерянным, даже обиженным взглядом, но затем успокоился, и его лицо приняло бесстрастное выражение. Он повернулся и, не оглядываясь, вышел. Доктор повернулся и посмотрел на меня.
– Как вы себя чувствуете, мадам?
Как я себя чувствую?
– Где я? Что вы здесь делаете?
Он опустил руку в карман своего белого халата и вытащил что-то, напоминающее ручку.
– Позвольте мне осмотреть вас. Потом я объясню, что случилось, хорошо?
Дыхание со свистом вырвалось из моей груди, когда меня охватила паника.
– Нет! – ноги двинулись сами по себе, и внезапно мое тело соскользнуло с кровати, и прежде чем доктор успел подхватить меня, я приземлилась на колени на ледяной пол. Распахнулась дверь и в проеме появился Сен-Жермен с выражением полнейшего ужаса на лице. Он посмотрел вниз на меня и буквально за секунду ужас сменился яростью.
– Какого черта! – он быстрым шагом подошел туда, где лежала я, оттолкнул руки доктора и наклонился так, что наши глаза оказались на одном уровне. Я захныкала и попыталась отползти назад, но с моим телом было что-то не так. Я не могла пошевелиться.
– Эй, эй, Селена, – позвал Сен-Жермен, с его лица сошло это пугающее выражение, сменившись нежностью.
Можно даже сказать, что это напоминало заботу. Но откуда мне знать? Если уж на то пошло, то понятия не имею, что я тут делаю.
– Я не собираюсь причинять тебе боль. Я обещаю, хорошо?
Я уставилась на него, по моим щекам текли слезы, а затем я опустила взгляд на колени, краем глаза заметив кое-что. Катетер? Что за черт? Мне ставили такой, когда я попала в больницу два года назад после... моя малышка, Инес. Что-то случилось?
Я прижала ладонь к животу, но не почувствовала никаких явных признаков выступающего живота. Боже, почему я ничего не помню? Может быть, эти двое мужчин могут объяснить мне что-нибудь. Схватив тонкое покрывало с кровати, я подняла глаза вверх и встретилась с умоляющим взглядом Сен-Жермена, который протягивал ко мне обе руки ладонями вверх.
– Я не уверена. Что происходит? Почему я на этой койке?
– Меня зовут Ремингтон. Я хотел бы помочь тебе. Позволь мне сделать это, ладно? – попросил он спокойным голосом. Я кивнула.
Он аккуратно подхватил меня на руки и уложил на кровать. Поднес руку к моему лицу, и я застыла, ожидая. Наблюдая. Прошло несколько секунд, прежде чем Ремингтон отбросил несколько прядей волос с моего лба и заправил их мне за ухо. После чего выпрямился и через секунду, когда он повернулся к доктору, вся его мягкость сменилась суровостью.
– Что произошло? – поинтересовался Ремингтон, нет, прорычал, отрывисто произнося слова.
– Для пациента, который находился в коме, совершенно естественно пребывать в замешательстве и паниковать.
– Я имею в виду, почему она была на полу? – спросил мой рыцарь в сияющих доспехах, и вена на его виске опасно задергалась.
Забыв о собственном замешательстве, я зачарованно уставилась на него. Доктор напоминал мне оленя в свете фар приближающегося грузовика.
– Я собирался осмотреть ее, чтобы убедиться, что все в порядке. Полагаю, она напугана. Я бы хотел продолжить, если вы не возражаете выйти…
– Возражаю, – отрезал Ремингтон, свирепо глядя на доктора. Он уверенно стоял, скрестив руки на впечатляющей груди, и упрямо качнул подбородком в мою сторону. – Вы можете продолжать осмотр. Я все равно не уйду.
Доктор вдохнул, повернулся ко мне, держа в руке прибор, напоминающий ручку.
– Я просто хочу осмотреть вас, можно? Хочу убедиться, что с вами все в порядке.
Я бросила взгляд на своего рыцаря. Он ободряюще мне кивнул. Я крепко вцепилась в накрахмаленные простыни, чтобы не запаниковать и повернулась к доктору.
Двадцать минут спустя я уже лежала на кровати и теребила в руках край простыни, наблюдая, как доктор царапает что-то в моей карточке. И внезапно расплакалась.
– Да твою мать! А сейчас что происходит? – услышала я вопрос Ремингтона.
Доктор ответил что-то, но мне было не до этого. Я понятия не имела, почему плачу. Когда я, в конце концов, успокоилась, Ремингтон рассказал мне, что случилось, а доктор дополнял его рассказ, когда ему было что добавить. В голове у меня все перемешалось. Я помню только какие-то обрывки; какие-то эпизоды помню отчетливо, но некоторые словно в тумане, как ни стараюсь все вспомнить.
Пока я слушала и изучала мужчину, который сидел рядом и наблюдал за мной, словно ястреб, я положила голову на подушку и закрыла глаза всего на несколько секунд. Я знаю, что могу доверять этому мужчине, хотя и не могу объяснить, почему у меня такое ощущение. Помню, как кто-то целовал меня в лоб и прошептал:
– Спокойной ночи, ma belle.
– Спокойной ночи, Ремингтон, – пробормотала я и изнеможение победило.
Я открыла глаза, поморщившись, когда яркий свет резанул по ним, и быстро их закрыла. В комнате было тихо.
Где я?
Сделав глубокий вдох, я осторожно приоткрыла глаза и несколько раз моргнула, чтобы зрение стало четким. Белые стены, полок выложен плиткой...
Я повернула голову и снова поморщилась. Шея одеревенела, как будто я не двигала ею очень долгое время. Я продолжила осматривать комнату, и мой взгляд остановился на голове с осветленными кончиками волос, которая в данную минуту лежала рядом с моим бедром.
Марли? Что она здесь делает? И почему я лежу на этой кровати, в этой комнате?
Я попыталась поднять руку, но у меня ничего не вышло, словно она была придавлена к кровати тяжестью собственного веса. Посмотрев в сторону, я увидела, что моя рука сжата в ладони Марли.
– Марли.
Что не так с моим голосом? Почему я не слышу себя?
Я пошевелила пальцами, но они казались такими тяжелыми, будто я не пользовалась ими много лет. Я моргнула, и внезапно в памяти вспыхнул отчетливый образ.
Я поерзала на стуле и потерла живот, чтобы облегчить внезапно появившуюся боль. Я съела слишком много? Нельзя не признать, что еда великолепна. Ремингтон нанял повара, специализирующегося на кухне Прованса, чтобы он приготовил ужин сегодня вечером. Наверное, мне нужно выгулять все то, что я съела.
Я встала и направилась к двери в патио, чтобы сделать глоток свежего воздуха, и с облегчением выдохнула, когда желудок успокоился. Мои мысли, как обычно впрочем, вернулись к отцу и сыну. Сегодня у нас был чудесный день, именно такой, какой нам был необходим после пожара, в результате которого сгорела большая часть виноградников. Мне очень хотелось провести вечер с Ремингтоном. Может быть, я скажу ему, что подумываю продлить свое пребывание во Франции.
Последние несколько дней я обдумывала варианты, от которых у меня кружилась голова. Я представляла, какой могла бы быть моя жизнь с Ремингтоном и Адрианом. Боже мой, я так сильно хочу этого. Но также я прекрасно понимаю, что с моей стороны эгоистично позволять Адриану называть меня мамой, зная, что через два с лишним месяца я планирую уехать. Мне нужно извиниться перед Ремингтоном, сказать ему, что он был прав, когда разозлился на меня. Сказать ему, что я остаюсь.
Господи, я готова лопнуть от нетерпения! Мне нужно поговорить с ним и Адрианом, прежде чем малыш заснет.
Я отправилась обратно в столовую и заново наполнила бокал, на этот раз водой, и поднесла его к губам. Сердце глухо билось в груди, и мне пришлось быстро сесть, иначе я бы, наверное, подпрыгнула и помчалась наверх и ждала Ремингтона в коридоре. Вместо этого, я рассмеялась и вся моя нервозность растаяла.
– Я остаюсь, – прошептала я слова, пробуя, каково это произносить их. По вкусу эти слова напоминали свободу от моего прошлого и надежду на будущее.
Я сделала глоток воды, но внезапно снова почувствовала себя нехорошо. Я прижала руку к животу и вскочила, оттолкнув стул. Черт! Мне срочно нужно в ванную комнату, прежде чем меня вырвет прямо на пол.
Раздался стук шагов по каменному полу. Я удивленно обернулась и хотела улыбнуться, надеясь, что это Ремингтон прокрался вниз, желая удивить меня. Но прежде, чем я успела сделать это, тошнота овладела мной. Я согнулась и меня вырвало.
– Давай, давай, сучка. Думала, я останусь в стороне и позволю тебе украсть у меня Ремингтона? Я наблюдала за тобой долгое время, терпела и ждала своего часа.
Я застонала и подняла голову, чтобы посмотреть на этого человека, но успела только увидеть, как передо мной мелькнуло лицо, а затем острая боль обожгла затылок. Я упала, ударившись лбом об пол. Попыталась подняться, но не получилось. Голова и желудок болели, я почувствовала жжение в горле и меня снова вырвало. Я закрыла глаза, чтобы прояснить зрение, а когда снова открыла их, то ничего не увидела. Темнота, окружавшая меня, была такой черной, такой пугающей. Мне казалось, что я открыла рот и зову Ремингтона, но не произнесла ни звука.
Стук высоких каблуков, удаляясь, становился все тише и тише. Последние слова, которые я услышала:
– Прости, ничего личного, – а затем мир вокруг меня погрузился во мрак.
Дыхание рывками вырывалось из меня, когда я вспомнила этот эпизод. О, мой Бог, преследователь пытался убить меня.
Я не могу дышать.
Господи, я не могу дышать.
– Держите ее! – прокричал кто-то. Громкое пиканье заполнило комнату, по полу шуршали шаги.
– Ремингтон! – позвала я. – Мне нужно поговорить с ним. Предупредить его. О, Боже, пожалуйста. Эта женщина... – я боролась с полчищем рук, пытающихся удержать меня на месте.
– Сто шестьдесят на девяносто и продолжает расти, – раздался другой голос. – Нам нужно успокоить ее.
– Уровень кислорода слишком быстро падает!
– Селена! – знакомый голос. Марли. Я хочу видеть свою сестру, но не могу добраться до нее.
– Марли! Я хочу свою сестру. Пожалуйста, не отсылайте ее, – я билась на кровати, пытаясь добраться до нее. – Не забирайте у меня и ее тоже.
– Выведите ее отсюда! – прокричал кто-то.
– Дерьмо! Лучше не становится. Приведите обратно, – другой голос.
Неожиданно, мою руку сжала чья-то рука. Я обернулась, увидела рядом с собой Марли и покрепче сжала ее руку.
– Не уходи, пожалуйста, не оставляй меня, – отчаянно попросила я. – Я не могу потерять еще и тебя.
– Я рядом, сестренка. Я не оставлю тебя. Никогда, – пообещала она и по ее щекам струились слезы.
– Давление продолжает расти.
Затем я почувствовала, как что-то укололо меня в руку и несколько секунд спустя все вокруг расплылось.
Нет, я не хочу больше спать. Мне нужно поговорить с Ремингтоном.
Пожалуйста, нет.
Все погрузилось во мрак.
Глава 7
Ремингтон
Перелет в Лондон показался мне чересчур долгим. И все это время мои мысли были только о Селене. Она не смогла вспомнить меня. После того как мы вышли из палаты, чтобы обсудить последние детали по ее транспортировке в Париж, доктор сообщил мне, что у нее кратковременная потеря памяти, вызванная ударом по голове. И нет никакой возможности узнать, как долго это продлится.
В груди зародилась острая боль и распространилась по всему телу. Уехав из больницы, я позвонил матери и рассказал о состоянии Селены, а также попросил не привозить больше в больницу Адриана. Не хочу, чтобы его сердечко разбилось, особенно, если Селена не вспомнит, кто он такой.
Самолет приземлился в «Хитроу» ровно в 10:32 утра. Сорок пять минут спустя я уже был в больнице и стоял перед дверью в палату Калеба, пытаясь перевести дыхание. Через дверь до меня доносились голоса.
Дерьмо.
Там мой отец. Перед операцией я планировал провести несколько минут наедине с Калебом. В голове и так путаница из-за всего происходящего с нашим преследователем и Селеной, которая пришла в себя, но была слишком взволнована и потеряла память, и я не позволю отцу причинить мне еще больше боли. Я развернулся и отправился на поиски доктора Хейса.
– Ремингтон? – услышал я знакомый голос.
Я оглянулся и увидел Адель. Она широко улыбалась, пока быстрым шагом шла ко мне.
– Рада тебя видеть, старший брат, – она обняла меня и затем отстранилась. Иисусе, до чего же невероятно, когда тебя просто вот так обнимают. Это успокаивает. – Как твои дела?
Я прищурился и посмотрел на нее, изучая ее лицо. Вокруг ее глаз залегли темные круги.
– Лучше чем твои, полагаю. Что случилось?
Она покачала головой.
– Калеб. Он выглядит неважно.
– Почему никто не позвонил мне раньше? Ты же знаешь, я бы…
– Шшш... Ремингтон. Нет, – сказала она, прерывая меня. – Селена нуждалась в тебе, в тебе и Адриане. За последние несколько недель тебе столько всего пришлось пережить. Калеб... мы можем подождать.
– Адель, – она поморщилась от тона моего голоса.
Черт!
Мой голос прозвучал строже, чем мне бы хотелось.
– Адель, – повторил я более мягко. – Пожалуйста, не делай этого. Уж кто-кто, а ты меня знаешь. Калеб мне кровная родня. Я должен знать, что происходит. Я в состоянии справиться с любой проблемой, понимаешь? – она кивнула. – И я хочу, чтобы ты позаботилась о себе, хорошо?
Она кивнула и быстро вытерла щеки ладонью.
– Ты собирался проведать Калеба?
Я отрицательно покачал головой.
– Доктора. Мне нужно получить кое-какую информацию перед операцией.
Она прищурилась, напомнив мне самого себя.
– В палате Калеба сейчас отец?
Я кивнул и поморщился. То, что Адель увидела в моем лице, заставило ее покачать головой, и она постаралась подавить улыбку.
– Ладно. Расскажешь мне как дела потом. Мама тоже в палате Калеба, так что там сейчас жарко, как в аду.
Я ухмыльнулся и протянул ей руку.
– Пойдем, пройдешься со мной.
Она выпрямилась, и почти сразу же я увидел ту Адель, которую знал четыре года. Собранную и уверенную. Мы направились в кабинет доктора, и по пути я рассказал ей о том, как обстоят дела во Франции.
Глава 8
Ремингтон
И вот настал день, когда я отдам часть себя брату. Я бросил взгляд на кровать, разглядывая Калеба. Его кожа кажется такой бледной. Желтоватой. Он выглядит хуже, чем вчера днем, когда я приехал.
– Не возлагай больших надежд на эту операцию, брат, – сказал он мне хриплым голосом, который прозвучал довольно весело. Я встретился с его взглядом и увидел, что на его губах играет шаловливая улыбка.
– О, заткнись. Тебе тоже не стоит выглядеть таким счастливым, – он закатил глаза. – Заботься хорошенько о моей почке.
Он рассмеялся слабым скрипучим голосом.
– Покрою ее золотом, чтобы сберечь.
– Умник, – ухмыльнулся я. – Готов к операции?
Он кивнул, подзывая меня рукой.
– Иди сюда, – я подтащил свой стул ближе к его кровати и сжал его ладонь в своей. – Спасибо... тебе.
– Тебе не нужно благодарить меня. Ты – моя семья. Пож…
– Да. Я... семья. Просто заткнись и позволь мне сказать, – он закрыл глаза, его дыхание было тяжелым, и я прикусил язык, ожидая. – Мне жаль, что я не ответил на все те письма, которые ты присылал. Отец позаботился, чтобы я не получил ни одно из них. Я узнал все только после того, как рассказал все Адель, и она решила найти тебя. Сестренка была настроена очень решительно, – он рассмеялся, но сразу же закашлялся.
– Давай наверстаем упущенное позже. А сейчас сосредоточимся на операции.
Он покачал головой, кашляя и волнуясь все сильнее. Прибор, следящий за его жизненными показателями, запищал быстрее. Дверь распахнулась, и в палату вбежали две медсестры.
– Сэр, пожалуйста, покиньте палату, – настойчиво потребовала одна из них, в то время как другая поспешила к кровати.
Я вскочил и отошел, чтобы не мешать им.
– Сэр, вы должны уйти сейчас же.
Я разочарованно заворчал себе под нос и повернулся, чтобы уйти.
Дерьмо. Этого не может быть. Я не могу потерять его. Не сейчас, когда он так близок к выздоровлению.
Я прикрыл за собой дверь и прислонился к ней спиной.
Твою мать!
Не в состоянии стоять спокойно я начал мерить шагами коридор. Похоже, что мерить шагами коридор больницы становится для меня обыденным делом. Я прислонился к стене и, чтобы отвлечься, вспомнил свой разговор с Адрианом, который состоялся у нас полчаса тому назад. Он взволнованно рассказал мне, что Эрик отвел его покататься на площадку картинга, что, видимо, отвлекло его от мыслей о Селене, и от еще более страшных мыслей, что мне будут делать операцию, но я знал, что рано или поздно он спросит о ней.
Мне нужно поговорить с кем-нибудь, иначе я сойду с ума. Но не успел я никому позвонить, как в кармане знакомо загудел телефон.
– Сен-Жермен.
Когда Жиль заговорил, я посмотрел в окно и увидел отца и сына в парке, запускающих воздушного змея. Такие обыденные вещи. Нормальные.
За последние пару недель столько всего произошло, что я уже и не помню, что значит нормальная жизнь.
– Мистер Сен-Жермен? – позвал голос из-за спины.
Я оглянулся через плечо на медсестру. Она была в палате, когда у Калеба начался приступ. Я сильнее сжал мобильник в руке.
– Мне нужно идти. Я перезвоню тебе, как только смогу.
– Удачи, Сен-Жермен.
– Жиль, – быстро позвал я, прежде чем он отключился. – Моя семья... Я доверяю тебе позаботиться об их безопасности.
Он помолчал несколько секунд, а затем сказал:
– Ты же знаешь, что я буду защищать их ценой своей жизни, да?
Я поднял глаза к потолку, усиленно моргая.
Черт возьми!
С возрастом я становлюсь сентиментальным. Я закончил звонок, не ответив Жилю, и повернулся к медсестре, стоящей передо мной.
– Пора, – сообщила она, и выражение ее лица смягчилось, пока она внимательно рассматривала меня. Что бы она ни увидела там, она смягчилась. Или это была жалость?
Я коротко кивнул ей, стараясь придать лицу нейтральное выражение. Непроницаемое. Взрослея, я в совершенстве овладел этим искусством. Всегда держать всех на расстоянии вытянутой руки. Я махнул рукой, призывая ее показывать мне дорогу.
Она улыбнулась, в ее голубых глазах заблестело что-то, напоминающее веселье, и она двинулась по коридору в сторону палаты Калеба, бросая на меня взгляды каждые несколько секунд.
Чему она, черт ее возьми, радуется?
Когда мы подошли к палате Калеба, она остановилась перед дверью и посмотрела на меня.
– Совершенно нормально испытывать волнение, понимаете?
Я в раздражении уставился на нее.
– Вы собираетесь отдать свой орган кому-то другому. Какие бы чувства вы не испытывали, это нормально. В вас достаточно смелости, чтобы сделать это для него.
– Он мой брат, – сказал я, позволив этим словам говорить самим за себя. Я посмотрел на табличку с именем, приколотую к ее форме. – Медсестра Патрикс.
Она поджала губы и вручила мне больничную рубашку.
Как только я закончил переодеваться, зазвонил телефон. Схватив его со стола, я бросил взгляд на экран, прежде чем принять звонок.
Мама?
– Здравствуй, Ремингтон, – поздоровалась моя мать, как только я поднес телефон к уху.
– Здравствуй, мама, – поприветствовал ее я. Я поднял глаза, когда в палату вошли четыре медсестры. – Я как раз собирался в операционную. Все в порядке?
– Она спрашивала про тебя и Адриана, – сообщила мама. Я услышал, как она шмыгнула носом.
Мое сердце забилось чаще.
– С ней все в порядке? – я закрыл глаза, готовясь услышать любые новости, которые она хочет мне сообщить. Еще кое-что, что я не в состоянии контролировать.
– Ее память возвращается по частям. Большинство того, о чем она говорит, не имеет смысла, но она была взволнована и искала тебя. Она волнуется о тебе и твердит, что эта женщина собирается причинить вред и тебе тоже. Знаешь, я никогда не видела Адриана более счастливым. Он… он любит ее, – в ее голосе слышалось удивление.
Я выдохнул и открыл глаза.
– Господи, спасибо! – пробормотал я себе под нос. – Да, любит. А она любит его, – одна из медсестер указала на часы, висящие на стене. – Мне пора идти. Я позвоню тебе позже, ладно? Передай ей, что я скоро приеду, и Адриану тоже.
– Передам. Будь осторожен, сынок.
Закончив разговор, я повернулся к команде медиков и улыбнулся, когда почувствовал, как меня затопило облегчение и надежда. Впервые с тех пор, как все вышло из-под контроля, я ощутил прилив оптимизма. Я могу сделать это. Справлюсь со всем и верну свою жизнь на круги своя.
Я отбросил прочь маячащие на горизонте волнения по поводу того, что понятия не имею, что из себя представляет женщина, которую я люблю, и угрозы, что другая женщина, очевидно, хочет видеть Селену мертвой, и полностью сосредоточил свое внимание на том, чтобы моему брату стало лучше.
– Давайте сделаем это.
