Текст книги "Вот оно - село ! (сборник)"
Автор книги: Остап Вишня
Жанр:
Прочий юмор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)
Возле дома, где происходит суд, стоят подводы, и люди сидят, и дети плачут.
Плачут детки:
– Уа-уа-уа-уа...
Молодые матери укачивают маленьких детей и напевают.
Поют не о том, как
Летел жук
Через Маринину хату
Пу-у-у-к,
А у Марины живот
Пу-у-у-х
Тю-у-у-!
Так поют на бревнах будущие матери.
А на крыльце возле суда они вот что напевают:
Ой, ну, котку, котку,
Не лезь на колодку.
Разобьешь головку,
Головка буде болеть,
Нечем буде полечить,
А-а-а-а. А-а-а-а.
* * *
Выходят судья и народные заседатели и садятся за красный стол...
Ветер слушает рассказ отца и матери и выскакивает в окно, летит за леса, за горы, за моря, за долы и рассказывает темной ночке-петровочке, а она хохочет, и приплясывают на Чумацкой дороге [2] звезды и, приплясывая, приговаривают:
– А не закрывайте в избе-читальне ставней! Не закрывайте! Не закрывайте!
А ветер передает это темной ночке-петровочке.
И сказал судья:
– Марина Половенкова и Григорий Гниденко, идите сюда, к столу... Идите и свидетели... Расскажите, Марина, как было дело... Когда познакомились, как, что и к чему. Суду нужно говорить только правду. За ложь будете отвечать по закону. Так все и знайте: и свидетели и истцы. Говорить нужно только правду... В этом у вас и расписка отбирается... Ну, Марина, рассказывайте!
А Марина – платок на самые глаза и фартук мнет в руках...
– Что ж рассказывать? Гуляли. На бревнах, на улице гуляли. Ухаживал. Ходил спать в овин.,. Сначала "по-хорошему" спали... А потом стал уговаривать. Говорил: "Замуж возьму"... А как "вошла в положение", перестал ходить... И в глаза не смотрит... А потом родился ребенок. Отец и мать из дому гонят... С ребенком работать нельзя... Прошу присудить с него на ребенка!..
– Правду говорите?
– Правду...
– А теперь вы, Григорий, расскажите!
– Ложь все... Ходить ходил – это правда. А чтоб такое что было – так нет... Это она наговаривает на меня. К ней много парней ходило. Она со многими спала, а потом все на меня свалила... Не виноват я... Гулял, как вообще все парни гуляют с девушками... Она где-то нагуляла, а теперь меня по судам таскает.
Ветер рассказывает темной ночке-петровочке, а ночка хохочет, а звезды подпрыгивают:
– Не закрывайте наглухо ставней избы-читальни! Не закрывайте!
А ветер рассказывает...
Потом показывают свидетели. Одни выливают помои на голову Марины, а другие на голову Григория. Одни надрываются, настаивая, что Марина – "цаца", а Григорий – "кака", а другие, что Григорий – ангел, а Марина – дьявол... И смотрит Марина в землю, глазами моргая, а Григорий смотрит в сторону, носом потягивая... Марине – восемнадцать, Григорию – двадцать... А родители сидят на скамье, прислушиваются...
И глядит пристально на всех судья, и вглядываются народные заседатели.
– Кто из вас лжет а кто правду говорит?
– Ходил?
– Ходил.
– Спал в овине?
– Спал. Только ничего ж не было. Разве только я ходил? Многие ходили.
– Кто ходил?
– Разве я помню, кто ходил? Многие.
– Когда родился ребенок?..
– Перед пасхой.
– Когда ты ходил...
– Ну, летом ходил...
– До каких пор он к тебе ходил?
– Да еще после покрова ходил... А потом, как узнал, так и оставил... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
...Семь рублей в месяц до восемнадцатилетнего возраста.
– Вы свободны! . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
И смеется темная ночь-петровочка... И подпрыгивают золотые звезды... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
А в избе-читальне мыши книжки "читают" и домовой сам зажаривает лекцию на тему:
"Половая жизнь".
"Половая" не по масти [3], а по существу.
1925 –
[1] _Сельбуд_ – сельский клуб.
[2] _Чумацкая дорога_ – Млечный Путь.
[3] _Половая_ – светло-рыжая. ______________________________________________________________________
Так ни черта и не вышло
Такое прекрасное дело, а лопнуло из-за пустяка.
И не простое дело, а дело культурно-просветительное... Хорошее дело.
Было это давненько...
Было это тогда, когда мои однолетки были еще молодыми и буйными и когда я сам был, так сказать, не совсем чернявый, а так: нестарый и радостный.
А на сцене тогда играть хотелось еще сильнее, чем остаться с дьяковой дочкой в саду под теми тремя дубами, что из одного корня растут!
Ах, как тогда на сцене хотелось играть!..
И что бы вы думали: сорганизовались...
Вот так собрались, поговорили, обсудили и решили:
– Будем играть!
И пьесу выбрали, и в волости подходящую комнату дают, а артистов хоть пруд пруди!
– Будем играть!
И вдруг тогда как гвоздем в спину:
– А режиссер где? Все же мы, что называется, ни папы, ни мамы в этом деле. Кроме талантов – ничегошеньки!
– Стойте, хлопцы! – Семен говорит. – В городе есть такой делопроизводитель, что на сценах играл! Он выучит...
– Катай, хлопцы, к делопроизводителю.
Поехали...
– Пять рублей, – делопроизводитель говорит, – и после спектакля ужин... Сюда и туда подвода... И чтобы слушались, матери вашей черт!
– Ладно.
– Пишите там афишу и укажите, кто режиссер...
– Хорошо, укажем!
* * *
Началось. Выписали роли... Выучили их, как "царю небесному, утешителю".
Три афиши разрисовали, фамилии на афишах всех участников (а как же вы думали?!), а внизу:
"Режиссер Иван Степанович Леваденко".
Все как бог приказал...
* * *
В воскресенье спектакль, а в четверг Иван Степанович приехал... Встретили его, как архиерея...
– Ну начнем, – говорит Иван Степанович. – Афиши готовы?
– Вот!
Посмотрел Иван Степанович на афишу, из глаз у него искры. А потом как гаркнет:
– Как?! Это меня такими буквами напечатали? Меня? Который уже одиннадцатый год на сценах?!
И сразу аж две фиги:
– Вот! Чтобы я с вами здесь канителился?! Подводу!
– Да Иван Степанович! – мы к нему. – Да что вы?! Да мы вас, какими хотите, напечатаем!
– Чтобы вот такими, иначе – подводу!
– Бегите, – говорю, – хлопцы, за бумагой... Склейте сколько там листов и пишите большими...
Побежал Кондрат за бумагой... Клеит...
Как вдруг артисты один за другим к Кондрату:
– И меня тоже большими!
– И меня!
– И меня!
Суфлером волостной писарь был... Пришел с квадратиком, отмерил на нем вершков так с пять:
– А меня если вот не такими, и в будку не полезу, и из волости выгоню...
– Клей, – говорю, – Кондрат, чтобы на всех хватило...
Склеил Кондрат афишу сажени на три, если не больше. Написал всех такими, как хотели. А режиссера в конце вывел таким, что аж до Кузьмина (семь верст!) было видно...
Готова афиша.
А куда же ее прицепить?
На колокольню батюшка не позволяет, а так нигде не помещается.
Решили нацепить на бакалейной лавке. Достали лестницу, приставили.
– Цепляй!
Собралось все село на ту процедуру смотреть.
Полез Кондрат на лестницу, потянул афишу...
А тут кто-то дядьку Пилипа толкнул... Дядька Пилип наступил на афишу и оторвал режиссера вместе с "начало в 8 час. вечера"...
Как увидел это Иван Степанович, да как закричит:
– Подводу, матери вашей черт! Я вам покажу, как режиссера отрывать!.. Режиссер – все!
На подводу – и в город... И ужинать не захотел...
Спектакль не состоялся...
Теперь не то... Теперь режиссеры не такие, чтобы на буквы обращали внимание...
А раньше!..
А чтоб ему: дело все лопнуло.
1923
