Текст книги "Темные искусства"

Автор книги: Оскар де Мюриэл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

10

Когда я наконец-то вышел из Городских палат, то с отвращением обнаружил, что на улице по-прежнему лил дождь. Одно утешало: час был поздний, и репортеры уже разошлись, так что я спокойно доехал домой.

Мы с Макгреем договорились встретиться следующим утром сразу в тюрьме Кэлтон-хилл и сопроводить Катерину в шерифский суд – в таком случае мы даже успеем ее проинструктировать. Я мог лишь догадываться, какие мысли занимали ее той ночью.

Лейтон встретил меня внушительной порцией бренди и сообщил, что Джоан, моя бывшая экономка, только что ушла. Она принесла для меня восхитительного запеченного цыпленка, но, поскольку служила она теперь у Макгрея, то дождаться моего возвращения не смогла. Я весь день как следует не ел и перед сном проглотил три четверти птичьей тушки, о чем позже весьма пожалел.

Стоило мне прилечь, как я почувствовал, будто кровать подо мной и вся комната куда-то плывут. Я словно лежал на дне лодки лицом вверх – тошнотворно знакомое ощущение. Оно часто посещало меня после нашей трагической поездки на Лох-Мари (той самой, что стоила моему дяде жизни) и было худшим вариантом укачивания на суше, какое я когда-либо испытывал.

В очередной раз я закрыл глаза, и меня захлестнуло волной нежеланных образов – факелов, безлюдных островов, мертвецов… Мне пришлось зажечь масляную лампу – я боялся, что снова увижу лицо покойного дяди.

А потом я осознал, что целый день чувствовал себя хорошо. За исключением того краткого эпизода в доме полковника, я даже не вспоминал о случившемся. Работа отвлекала меня и держала в блаженном забытьи, но стоило мне только очутиться наедине с собой в темной и тихой спальне, как меня опять накрыло.

Как глупо я, должно быть, выгляжу со стороны. Внезапно я представил, как все в шерифском суде смеются надо мной – над трусливым инспектором, разучившимся засыпать без зажженной лампы на прикроватном столике.

И снова я проснулся безбожно рано, и снова Лейтон зашел ко мне с утренним кофе и завтраком. Нехватка сна пробуждала во мне сильный голод, поэтому я попросил добавку тостов с маслом и побольше сахара в кофе.

Впрочем, я все равно зевал всю дорогу до Кэлтон-хилл. Макгрей уже был на месте и топтался в ожидании на тюремной эспланаде. Увидев меня, он присвистнул.

– Жутко выглядишь, Перси.

– Какая ирония – слышать это от тебя, – проворчал я, обведя жестом всю его персону, и мы зашагали в сторону здания. – Катерина готова?

– Ага. Я попросил парней привести ее в одну из комнат для допросов. Я думаю, что она…

– Инспектор Макгрей! – крикнул молодой офицер, подбежавший к нам со стороны ворот.

– Да?

– Там девица спрашивает о вас, сэр.

– Чего?

– Я велел ей убираться, но от нее не отвяжешься. Просила сказать вам, что ее звать Мэри из «Энсина».

Макгрей тотчас изменился в лице, и, как бы мне ни хотелось уже заняться делом, я был вынужден проследовать за ним к главным воротам.

Офицер впустил внутрь пухлую девушку с пышной копной вопиюще рыжих завитков – того же цвета были и сотни ее веснушек. Ей пришлось протиснуться мимо троих газетчиков, которые толклись у входа в попытке хоть что-нибудь разглядеть. Я опознал в ней хозяйку любимого паба Макгрея.

– Мэри! – воскликнул Макгрей с улыбкой, как только ворота закрылись. – Ты что тут делаешь?

При ней была большая корзина, которую девушка бросила на пол, с рыданиями кинувшись к Макгрею на шею. Он обнял ее и погладил по спине с возмутительной фамильярностью.

– Ну все, все! Что случилось, детка?

– Как она там? Ты ее видел?

– Ты про мадам Катерину? – спросил Макгрей.

Девушка сопела и всхлипывала и потому смогла ответить лишь кивком.

– Ага, мы с ней виделись.

– Вы с ней знакомы? – порядком удивившись, спросил я.

– Само собой, знакома! – Мэри вытерла слезы и оглушительно высморкалась. – Она так помогла мне, когда умер мой старик. Мне только шестнадцать тогда исполнилось. Я была та еще бестолочь. Но она пришла ко мне и сказала, что папа присматривает за мной с небес.

Я усмехнулся.

– И сколько она с вас за это со…

Тычком в ребро Девятипалый заставил меня умолкнуть.

– Ой, ничего она с меня не взяла, сэр. Она прослышала, что я в беде, и сама меня нашла. Я была на мели после похорон, а потом кто-то ограбил «Энсин»… Я там была в тот момент, да только и смогла, что схорониться за бочками! Мадам Катерина одолжила мне деньжат и еще несколько месяцев продавала мне эль в кредит. Если б не она, я потеряла бы «Энсин». – Она торопливо подобрала свою корзину и сунула ее мне в руки. – Вот, сэр. Пожалуйста, передайте это ей, умоляю вас. Я принесла ей пирожков, и сыра, и помадку. А еще одеяло, кусок мыла, потому что… ну, вы знаете. О, и кой-какие вещи приличные, чтобы она к суду приоделась, и косметику для лица, какую она любит.

– Ох… мадам, я не думаю, что нам позволят…

– Прошу вас! Эти парни говорят, что мне к ней нельзя. Я бы вас не беспокоила, если бы… если…

– Конечно, мы передадим, милая! – вмешался Макгрей, видя, что Мэри не может подобрать слов. – Мы скажем ей, что ты приходила.

– Спасибо! Спасибо, Адольфус! Пожалуйста, скажи ей, что я молюсь за нее.

Макгрей потрепал девушку по круглой щечке, словно она была дитятей, и попрощался с ней.

Пока мы шли к зданию, я пытался пристроить корзинку к нему в руки, но он так ее и не взял. Сквозь зарешеченные окна кто-то из заключенных выкрикивал игривые непристойности в мой адрес.

– Ты, похоже, весьма… близко знаком с этой молодой женщиной, – сказал я, и Макгрей осклабился, в глазах его сверкнул огонек. – Вы с ней?…

– Бывает. Чешемся друг о друга, когда зудит, если понимаешь, о чем я…

– Понимаю, понимаю, – пробурчал я.

– Но девчонку устраивает ее нынешняя жизнь – у нее свое местечко, никому подчиняться не нужно…

Я кивнул. Рамки приличий для женщин вроде Мэри были куда шире тех, что ограничивали жизнь любой леди из высшего общества.

Тюремщики снова привели нас в комнату для допросов, но нам пришлось подождать несколько минут, пока Катерина переодевалась в одежду, которую принесла для нее Мэри. Когда она наконец явилась, я приятно удивился.

На ней было простое серое платье, наглухо застегнутое до самой шеи (что наверняка огорчило бы ее почитателей). Она отказалась от двухдюймовых накладных ресниц и ограничилась лишь тушью, да и то в весьма разумных количествах, а также уложила волосы в простую косу, поверх которой надела небольшую скромную шляпку. Шаль на плечах придавала ей почти добропорядочный вид.

– Сойдет для ваших ублюдков присяжных?

Я сморгнул.

– И тут иллюзия разбилась вдребезги.

– Сойдет, дорогуша, – сказал Макгрей, отсмеявшись.

– Передай Мэри, что я ей очень благодарна. Она чудо что за девочка.

– Она о вас не забывает, – сказал Макгрей с мрачным видом. – Многие не забывают.

Воцарилась глубокая тишина – излишне драматичная, на мой взгляд.

– А теперь, может, поговорим про суд? – произнес я, откашлявшись. – Времени мало.

– Ага, – сказал Макгрей. – Катерина, я хочу, чтобы вы прислушались к нашему денди. Знаю, просьба не из легких, но в присяжных он разбирается побольше нашего.

Я сразу перешел к сути.

– Сегодня на слушании вас судить не будут. Присяжные просто решат, достаточно ли улик, чтобы расценивать эти смерти как убийства, что…

– Ну конечно, они решат, что это убийства! – не выдержала она. – Я же слышу, что охочая до моей кровушки шваль кричит там на улице.

Я вздохнул, поскольку знал, что народное негодование вероятнее всего действительно повлияет на шерифа и присяжных, но в тот момент предпочел об этом умолчать.

– Мы заявим, что улик на данный момент недостаточно, – сказал я. – Что есть правда – пока еще. Конечно, было бы лучше, если мы уже получили результаты вскрытия… – Я укоризненно взглянул на Макгрея.

– Рид сказал, что найдет нас в суде. Он обещал, что к тому времени доделает отчет.

– Чертовски на это надеюсь, – в унисон сказали мы с Катериной, и оба вздрогнули.

– Если присяжные сочтут, что улики указывают на убийство, то в соответствии с тяжестью преступления шериф направит дело в Высокий суд. После этого суд решит, считать ли вас обвиняемой.

– Как думаешь, чем все закончится? – спросила она. – И не подслащивай пилюлю, сынок. Правдой меня не убьешь.

Я взглянул на Макгрея, и он коротко кивнул.

– Я сделаю все, что смогу, – уверил я ее, – но поскольку мы пока не нашли убедительных доказательств в пользу вашей невиновности, то, думаю, полноценного процесса не избежать. Однако есть шанс, что мы сможем… в какой-то мере сберечь ваше имя. Камердинер полковника, мистер Холт, сейчас в очень сомнительном положении. Думаю, что шериф скорее сочтет виновным его. Вы, мадам, вероятно, останетесь подозреваемой, но я надеюсь, что вам хотя бы позволят дожидаться суда у себя дома. – Катерина испустила выразительный вздох, который оборвался, когда я поднял палец. – Это случится только в том – исключительно в том случае, если мы правильно себя поведем.

Она вопросительно изогнула бровь. Без серьги, обычно в ней висевшей, это выглядело странно.

– Что ты имеешь в виду?

– Постарайтесь как можно меньше упоминать призраков и духов. А лучше вообще их не упоминайте, пока вас не спросят об этом напрямую. И даже в таком случае отвечайте как можно более кратко.

– Меня позвали, чтобы поговорить со старухой Элис! – закричала она. – Что я и сделала. И она хотела, чтобы все они сдохли. Это же правда! Предлагаете мне врать под присягой?

– Господи! Неужели вы действительно верите, что?… – Я потер лоб и решил, что с меня довольно потакания чужим капризам. – Что ж, ладно. Говорите, что хотите. Посмотрим, как присяжные и шериф воспримут вашу версию о том, что шестерых людей убил чертов призрак из Криплгейта![8]8
  Речь идет о старой городской легенде Лондона. В XIX веке молодая жена башмачника сильно заболела и перестала дышать. Ее нарядили в подвенечное платье, надели на палец обручальное кольцо, положили в гроб и отвезли в церковь в Криплгейте (район Лондона). Ночью в церковь пробрался вор, который позарился на кольцо, но не смог его снять и поэтому решил отрезать палец целиком. Когда он сделал надрез, из раны пошла кровь, а покойница очнулась. Ошарашенный вор сбежал, а женщина кое-как вернулась домой, где ее выходили родные, после чего она прожила еще несколько десятков лет.


[Закрыть]

Я встал и уже собирался уйти, но Макгрей усадил меня обратно.

– Ой, ну не дуйся ты, Перси. И, Катерина, мне больно это говорить, но вам и правда стоит прислушаться к нашему ранимому денди.

Мы с Катериной сидели молча, насупившись как дети, которым сделали выговор.

Я набрал воздух. Время утекало.

– Как, по-вашему, есть ли что-нибудь еще, – сказал я, – что нам следует узнать, прежде чем мы отправимся в суд? Что угодно? То, что вы нам до сих пор не сообщили?

Катерина поерзала.

– Нет.

– И ничто из того, что вы говорили или делали, не сможет вызвать подозрений? – настаивал я. – Нам лучше быть наготове.

Она вперилась в меня немигающим взглядом, довольно неуклюже барабаня пальцами по столу, словно управлять их движениями без несуразно длинных ногтей ей было затруднительно.

– Нет, – в конце концов ответила она, но что-то в ее лукавых зеленых глазах выдало ее вопреки уверенности в голосе. Думаю, даже Макгрей понял, что она была с нами не полностью честна.

11

У шерифского суда был собственный зал заседаний; отдельное строение располагалось позади здания парламента за мостом Георга IV. Мы проехали мимо собора Святого Жиля с его почерневшим шпилем и, повернув за угол, увидели, что у ворот уже собралась небольшая толпа. Причем не только работяги и прачки, но и молодые особы куда более состоятельного вида, не нашедшие для себя занятия получше. Двое мальчишек быстро набивали карманы, торгуя газетами от прошлой недели – теми выпусками, что рассказывали о деле в мельчайших подробностях.

Те же мальчишки первыми поняли, кого мы привезли. Они завопили, указывая пальцами в нашу сторону, и к тому времени, как наш экипаж остановился, вокруг уже собрались зеваки, которые так плотно сбились у моей двери, что я не смог ее открыть. Макгрей пинком распахнул дверь с другой стороны кеба, тем самым свалив наземь с полдюжины людей.

Он и еще несколько полицейских помогли нам выбраться наружу и окружили Катерину плотным щитом, пока мы торопливо пробирались внутрь здания. Она предусмотрительно накрыла голову темной шалью – и не зря, поскольку парочка подлых ротозеев швырнула в нее какие-то гнилые овощи. У меня уши краснеют, когда я вспоминаю, что Девятипалый прокричал в их сторону.

Я пробрался сквозь давку и последним зашел внутрь, но обнаружил, что в холле столь же людно. Полицейские провели нас боковым коридором, закрытым для посетителей, и из него мы попали в небольшую комнату ожидания.

– Здесь мы с вами расстаемся, – сказал Макгрей заметно приунывшей Катерине. Женщина тяжело дышала и прижимала дрожащую руку к груди, другой пытаясь поправить шляпку. – Но мы будем в первом ряду. Все пройдет хорошо.

– Спасибо, Адольфус, – пробормотала она, сжав его ладонь. – Я знаю, ты сделаешь все, что в твоих силах.

Она взглянула на меня со смесью тревоги и глубокой печали. Мне хотелось как-нибудь ее утешить, но я не смог подобрать слов, поэтому просто кивнул ей и, развернувшись, зашагал в сторону зала суда.

Ни разу с тех самых пор, как я вел в Лондоне дело Милашки Мэри Браун, не доводилось мне видеть такого столпотворения. Деревянных скамей и вовсе не было видно – люди набились в зал как селедки в бочку. Скамья, отведенная для газетчиков, тоже была переполнена: репортеры лихорадочно набрасывали заметки и галдели с горячностью студентов. Все это походило на общественный бал: в дальних рядах я заметил даже тучного парня, который, не особенно скрываясь, торговал пирогами.

– Это что, слуга Катерины? – шепнул я Макгрею. Он только усмехнулся в ответ, и я покачал головой. – Что ж, если кого-то и ждет сегодня выгода…

– А вон Девятипалый Макгрей! – крикнул кто-то с галерки, за чем последовал взрыв хохота и улюлюканья.

– Нужный палец у меня на месте! – взревел тот, но гвалт от этого только усилился.

– Инспекторы! – услышал я голос с переднего ряда. Это был констебль Макнейр, который занял для нас два места.

– Где доктор Рид? – спросил я у него, как только мы сели. Из-за шума нам приходилось перекрикиваться.

– Все еще в морге, сэр. Сказал, что до конца слушания постарается принести вам хоть какой-то результат.

– Чего? Какого черта он там столько копается? – в кои-то веки Девятипалый разделял мое негодование.

– Имейте в виду, тут кое-кто присутствует, – предупредил Макнейр, оглядываясь назад. – Видите леди вон там? В большой черной шляпе со страусовыми перьями?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Назад к карточке книги "Темные искусства"