Текст книги "Недоделанный пикап (СИ)"

Автор книги: Олли Ро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Глава 5.

«На рогах» – горит зеленым неоном жуткая вывеска. Посередине входной клепаной двери мутной желтой дымкой светятся глазницы в красном оленьем черепе. На острых ветвистых диковинных рогах холодным блеском сверкают металлические наконечники.

Странное, жуткое место. Я оглядываюсь в поисках альтернативы, но вокруг царит только хаос воды и грязи, а в отдалении моргают неприветливые тусклые окна обшарпанных пятиэтажек.

Дрожащей, мерзлой и красной, как  ледяные креветки в супермаркете, рукой я тяну кольцо металлической ручки и шагаю в сомнительное пристанище.

Полумрак помещения встречает теплом и мягким запахом ячменного солода. Внутри бара поразительно чисто и спокойно, несмотря на уличное ненастье и льющийся из динамиков тяжелый рок. Компании за столиками мирно беседуют, наслаждаясь вечером и янтарными напитками. Кто-то добродушно посмеивается, кто-то толкает проникновенный тост, кто-то задумчиво таращится в никуда. По полу мягко стелется густой сизый туман, а по стенам и потолку в сказочном медленном вальсе кружатся солнечные зайчики, перескакивая по впечатляюще удивительным рогам, украшающим одну из стен заведения.

Я подхожу к барной стойке. Грязная, мокрая, и продрогшая, своими синими волосами я, очевидно, напоминаю далеко не птицу счастья, а скорее подбитого взъерошенного селезня. Мощный татуированный бармен с тяжелым крестом на пузе, на бейдже которого значится ласковое «Дядя Жора», сочувственно улыбается и подает льняную салфетку. Суровый мужик с удивительно добрыми глазами, в нелепом шлеме норвежского викинга, предлагает воспользоваться уборной и выдает белоснежное вафельное полотенце. Неожиданно. Странно. Спасибо.

Я даже раскрываю в немом изумлении рот. Чужая забота и участие трогают мое измученное за неделю озябшее сердце.

Когда я вижу свое отражение в зеркале чистого уютного туалета, челюсть предательски трясется, а глаза наполняются соленой влагой. Синие волосы темными сосульками свисают на плечи. Супер водостойкая тушь растеклась и черными разводами исполосовала ввалившиеся щеки. Губы обветрились и потрескались, напоминая старый красный кирпич и цветом, и фактурой. Кашемир, вытянувшийся от влаги, на локтях и по бокам чернеет пропитавшейся насквозь грязью, подол украшают подгнивший репейник и чертополох. Брюки и обувь просятся на помойку. Перемазанные глиной коленки растянулись под весом налипших черно-бурых кусков. Тонкая шпилька нанизана комьями почвы и черными листьями, а замшевые носы омерзительно хлюпают от каждого шага, выпуская коричневую жижу на серую плитку.

Я стою и беззвучно плачу, не в силах отыскать в отражении вчерашнюю красавицу. Дверь распахивается и на пороге показывается высокая и крепкая девушка в черной футболке и фартуке цвета горького шоколада. На металлическом бейджике суровой брюнетки угловатым шрифтом выбито «Груша». Уперев сильные руки в бока, официантка оглядывает меня с ног до головы и хмурит широкие густые брови.

– Я помогу. – решительно говорит девушка и запирает за собой двери.

Пока я тщательно смываю поплывший макияж жидким мылом, пахнущим ландышем и антисептиком, девушка чистит мои брюки и обувь.

Удивительное место.  Поразительные люди. В голове царит сумбур и сумятица от того, как разительно отличается внешний вид сотрудников от их душевной доброты. Суровые и пугающие снаружи, на деле они оказываются приветливыми и отзывчивыми.

Я спрашиваю, могу ли зарядить телефон или воспользоваться каким-либо средством связи. Груша заверяет, что в этом нет никакой проблемы. Дядя Жора на баре имеет кучу зарядных устройств. Я пытаюсь отблагодарить официантку, предложив щедрые чаевые за помощь, но девушка обиженно отказывается. Попытавшись загладить вину, я достаю из сумки визитку и вручаю официантке.

– Если нужна будет помощь… возникнут проблемы или какая-то сложная непредвиденная ситуация – звони. Спасибо тебе за все, – преисполненная благодарностью, я пытаюсь обнять девушку за плечи, но не дотягиваюсь, даже когда встаю на самые кончики ботинок. Обхватив ее предплечья, я прижимаюсь к теплой груди, слышу приветливый смешок и улыбаюсь в ответ.

Я покидаю туалет и направляюсь к бару. Водружаю сумку и сырое грязное пальто на пустующую вешалку и, кряхтя от усталости, неуклюже забираюсь на высокий барный табурет. Дядя Жора на мой запрос доброжелательно улыбается и подключает мертвый аппарат к электросети, а затем ставит передо мной резной стакан со свечой и вручает меню. Дрожа от холода, я погружаюсь в изучение незамысловатых блюд, пока краем глаза не замечаю движение слева.

Какой-то тип нерешительно топчется у вешалки, держа в руках модный пиджак, решая повесить ли его сверху моего напоминающего половую тряпку кашемира, или нет.

Если бы я не пропиталась смертельной усталостью и не проходящим холодом, то наверняка почувствовала бы неловкость. Но последние эмоции покинули это бренное тело вместе со слезами пятнадцать минут назад в туалете.

– Просто скиньте его на пол. Хуже ему уже не будет. – говорю мужчине, не оборачиваясь. Думаю, как только он увидит мое лицо, а именно красный глаз, сияющий на синем от холода измотанном лице, наложит в штаны прямо у бара.

– Не стоит – слышу в ответ приятный глубокий голос. – Кажется, Вы замерзли.

Спустя мгновение, я чувствую, как меня обволакивает тепло мягкой ткани и приятный аромат мужского парфюма. Ненавязчивый, но густой и баюкающий. С нотками кедра, лаванды и пачули. А еще едва уловимый шлейф запаха старых книг и газетной бумаги. Незнакомец просто укрывает меня своим пиджаком и присаживается на соседний стул.

Поворачиваюсь к нему лицом и открыто смотрю в глаза. Едрена-Матрена, кто пустил юношу в это страшное место без родителей?! Выгнув бровь, я с долей садизма наблюдаю за траекторией челюсти парня, стремительно падающей на гранитную столешницу. Шок, промелькнувший в голубых глазах, сменяется настороженностью. Еще бы! Со спины-то я красотка. А на лицо наркоманка со стажем. Эта мысль вызвала внутреннюю улыбку. Почему-то сегодня видеть, как рушатся чужие ожидания особенно приятно. Не все мне одной обламываться! Интересно, что этот холеный джентльмен подумал, увидев вместо куколки Мальвины бледное чудовище с синяками и ярко-красным, как у терминатора глазом? Позвал свою маму, типа «мама дорогая!»? Или припомнил мою хлестким «ух, ёб твою мать!»?

Я впитываю чужие эмоции, попутно оценивая соседа. Молодой паренек, блондин с аккуратной стрижкой на мягких волнистых волосах. Немного наивное одухотворенное лицо, правильные черты которого в неровных отблесках настольной свечи делают его обладателя похожим на Маленького принца Экзюпери. Серая водолазка подчеркивает крепкие плечи и узкий торс, какой-то нелепый красный шарф замысловато завязан на длинной шее. Весь образ незнакомца создает впечатление вдохновленного поэта или писателя.

На вид незнакомцу лет двадцать пять. Напоминает мечтательного студента филфака, решившего отметить сдачу экзамена в ближайшем баре. Весь такой правильный, но решительно настроенный покуралесить. Парень смотрит прямо в мой красный глаз, но на его лице не шевелится ни один мускул. Лишь глубокий, сосредоточенный взгляд излучает легкое замешательство и … тревогу? Да ладно! Боишься меня?

А потом незнакомец… улыбается. Нет. Не так. Его губы резко растягиваются в совершенно дикий оскал, обнажая ряд белоснежных зубов. Будь он конь на ярмарке, я бы, несомненно, оценила этот ровный частокол, но сейчас, демонстрация качественного ухода за ротовой полостью, на мой взгляд, совершенно неуместна.

– Отличный вечер, не правда ли? – бодрый голос заставляет  вздрогнуть.

Улыбается.

Мать моя женщина!

Словно Ганнибал Лектор сошел с экрана.

Под теплым пиджаком стали роем копошиться нервные мурашки.

Неопределенно киваю. Надо как-то намекнуть, что я не настроена на общение.

– Вы такая необычная и яркая,  – не унимается паренек – От Вас невозможно отвести глаз! Даже оба! – ха-ха! Смешно. А потом этот Петросян недоделанный трогает меня за плечо. К его счастью движение это оказывается мимолетным.

Молчу. Демонстративно листаю до ужаса короткое меню.

– Любите футбол? – активность собеседника начинает откровенно раздражать.

Поворачиваюсь к нему.

Улыбается.

Святые колокола!

– Что тебе надо, мальчик? – грубо? Да! На то и расчет. Пусть уже обидится и идет куда-нибудь поплачет.

– Простите, просто Вы, сияете, словно ангел во мраке рогатого ада. Глядя на Вас, хочется улыбаться.

И… Улыбается…

Этот парень просто псих! Нормальные люди так не скалятся.

Надо срочно от него как-то отделаться.

– Что за дешёвые подкаты? – кривлю рот и закатываю глаза, как любимый герой Костика – Тони Старк  – Вы черпаете пафосные эпитеты на дне исторических романов?

– Иван Тургенев – протягивает мне руку.

Ха! Да ты гонишь! – кричит мой разум. Смотрю в серьезные голубые глаза. Прилипала больше не улыбается, отчего выглядит вполне нормальным.

– Серьезно? Тургенев? Иван Тургенев? – решаю уточнить.

– Не верите? – ухмыляется странный тип – Там во внутреннем кармане есть водительские права.

По-хозяйски шарю рукой и выуживаю розовый пластик. Иван Тургенев. 01.06.1988г. Тридцать два? Этому кудрявому мальчику ТРИДЦАТЬ ДВА! Шокировано сверяю фотографию с лицом владельца. Кручу документ, пытаясь проверить на подлинность. Иван, глядя на это, мягко улыбается. Совсем не так, как три минуты до этого. А естественно, искренно, и от искрящихся задором глаз разбегаются маленькие мимические лучики.

Вкладываю холодную руку в его теплую сухую ладонь, и, слегка пожимая, разворачиваю, ища на безымянном пальце кольцо или следы его наличия. Но их там нет.

– Анастасия Шелест.

– Я буду звать Вас Ася.

– Ну, раз уж Вы Тургенев…

– Может, чаю? Вам нужно согреться, чтобы не заболеть. Друг говорил, здесь отличный липовый сбор с медом и душицей.

Мужчина смотрит на меня приветливо. Но я еще слишком хорошо помню его безумную улыбку, чтобы расслабиться. Сто лет не знакомилась в барах. Будем честны, я сто лет и не была в барах.

Подняв ладонь с тонкими музыкальными пальцами и аккуратными ногтями, Иван делает знак бармену.

Через секунду приветливый и одновременно устрашающий дядя Жора материализуется перед нами, отсвечивая белыми рогами.

– Два липовых чая с душицей – говорит Тургенев.

– И 50 грамм коньяка – видит бог, он мне просто необходим.

Через минуту перед нами стоят две дымящиеся глиняные чашки, маленький железный кубок на тонкой ножке с горячительным напитком и в комплект к нему металлическое блюдце с тонко нарезанным лимоном.

Без лишних слов залпом выпиваю коньяк, и, не дыша заедаю лимоном. Спиртное обжигает горло и пищевод. Наконец внутри разливается тепло. Подвигаю чай и с наслаждением втягиваю душистый аромат луга и пыльцы. Жадно пью сладкий напиток. Но дрожь в теле не унимается. От нее не спасает ни чай, ни коньяк, ни теплый пиджак собеседника.

Подперев голову левой рукой, правой я держу теплую чашку. Но вместо того, чтобы согревать мои пальцы, чай сам становился холодным. Мы повторяем заказ. В том числе коньяк. Вторая рюмка спиртного расслабляет и вводит в состояние философской задумчивости.

Я откровенно ною и жалуюсь этому случайному знакомому на пережитые за неделю несчастья и беды. У меня нет желания понравится Тургеневу, он – просто свободные уши, в которые я безжалостно вливаю скулеж, печали и негодование. Настаиваю на том, что меня прокляли, чем вызываю у мужчины тихий грудной смех, который почему-то не обижает меня, а лишь подталкивает к дальнейшим откровениям.

Иван внимательно выслушивает потоки бреда, пока я снова повторяю заказ. А потом негромко рассказывает какие-то небылицы про Хрущева, неизвестные факты о его поездке в Америку и забавные исторические анекдоты.

Странный вечер. Странное место. Странные люди, которые на деле совсем не такие, какими кажутся.

Я улыбаюсь, а Тургенев больше не напоминает рекламу стоматологической клиники. В какой-то момент, я вдруг осознаю, что могла бы слушать его вечно. Обволакивающий лирический, как у барда, голос, правильные грамотные речевые обороты, отсутствие слов-паразитов, интересные рассказы, наполненные глубоким смыслом, над которым можно долго рассуждать. Все это позволяет мозгу, забитому отчетами, счетами, договорами, тендерами, условиями, входящими письмами и требованиями отдыхать. Мне становится тепло. Уютно. Сонно.

Иван, заметив мою усталость, предлагает подвезти до дома. Я же только согрелась и заметно опьянела, а потому решаю не отказываться от столь любезного приглашения. Мерзнуть в сырости или ехать в прокуренном такси не хочется от слова совсем. Пока мужчина, расплатившись за наш чай и мой коньяк, ушел прогревать автомобиль, я забираю  у Дяди Жоры зарядившийся смартфон и вызываю эвакуатор. Нетвердым языком едва ли не на пальцах объясняю, откуда следует забрать автомобиль и куда доставить.

Мужчина возвращается спустя пять минут, неся аромат холода и дождя. Он забирает мое убитое пальто с вешалки, тяжелую дизайнерскую сумку, помогает спуститься с этой нереально высокой табуретки и, осторожно не снимая с моих плеч свой уютный пиджак и придерживая за талию, провожает в теплый автомобиль.

Такой джентльмен!

Вещи отправляются на заднее сидение. Мужчина занимает водительское кресло и трогается. Из динамиков поет лучшую песню о любви Високосный год, в салоне пахнет мятой и лимоном, за окном бушует ненастье, а я, словно младенец в теплом коконе, окутана заботой, теплом, вниманием и невероятным ароматом Тургенева. Так хорошо. И так странно. От нахлынувшего блаженства и уюта я жмурюсь, ощущая мягкое покачивание плавного хода автомобиля…

Глава 6.

ИВАН

Я смотрю на девушку в своей постели и не могу поверить, что это происходит со мной. С каких пор я цепляю в захудалых барах малолетних неформалок, плачу за их выпивку и пьяных вдребедан везу к себе домой? Неужели я настолько отчаялся в попытках наладить личную жизнь? Это все Зайцев виноват со своими нравоучениями. Отношения без обязательств. Что за чушь?!

Но Ася была такой милой и несчастной. Несла какой-то бред про проклятие. Жаловалась на нелепые неурядицы. На то, как к ней на работе приставал замдиректора. На то, как прорвало трубу на кухне, затопило соседей, и испортились обои, которые она выбирала две недели. На дурацкий будильник, не прозвеневший с утра в понедельник, что повлекло опоздание на супер-важную встречу. На горе-подружку, превратившую ее волосы во флаг Зенита. А еще на соседа-Сатаниста, всю ночь призывавшего к убиению девственниц, на идиотскую сломанную кофеварку, стоящую, как крыло самолета,  и даже на свой собственный глаз.

Это звучало так по-детски, очень наивно и отчаянно. Я почувствовал себя мудрым и сильным, улыбаясь немного иронично и участливо, как старый Гендальф маленькому хоббиту. Не смотря на внешний вид  и, принимаемый ею на душу коньяк, Ася не казалась  разбитной девицей, шастающей по барам в поисках компании на вечерок. Она не отталкивала. Притягивала.

Мне хотелось обнять девчонку за ее узкие плечики, согреть ее маленькие ладошки, поцеловать в ультрамариновую макушку и защитить от всех невзгод, укрыв за своей спиной. Наверное, так чувствуют себя отцы, когда их крошечные дочери обиженно тычут в соседского мальчишку, дергающего за косички, рыдают над сломанной куклой и требуют платье принцессы из мультика.

И если еще сначала я был настроен на легкий флирт и ни к чему не обязывающую ночь, старался следовать идиотским правилам соблазнения, которыми напичкал меня неугомонный Зайцев, то узнав Мальвину чуть ближе, понял, что  не смогу так поступить. Уж точно не с этой девчушкой. Ранимой, продрогшей, уставшей и такой крошечной.

Я перестал давить из себя улыбку, пытаться прикоснуться к ней и делать навязчивые комплименты. Ася без зазрения совести глушила коньяк из странной рюмки, не хуже нашего проректора – не морщась, не давясь, да и вообще без особых эмоций. Жевала лимон, от одного вида которого мою челюсть сводило оскоминой. Пила липовый чай, настолько горячий, что клянусь, он булькал прямо в чашке. И совершенно не поддавалась на мое неумелое соблазнение.

А еще Ася смотрела на меня задумчиво, подперев голову левой рукой и слушала. Странная девчонка с удовольствием ловила каждое слово из «заунывной исторической бредятины», как сказал бы Серый. Мило улыбалась, вставляла хлесткие комментарии и вообще заметно расслабилась, отчего в ее лице проглядывалась невыносимая усталость и замотанность.

Часы показывали десять. Я предложил подвезти девчонку до дома, но, едва мы отъехали от рогатого бара, Ася уснула. Будить ее было жалко, да я на самом деле и не смог бы, в чем убедился, когда вытаскивал хрупкую спящую красавицу из машины и нес к себе в квартиру.

Легкая как пушинка, она прижималась к моей груди синей, как летний василек макушкой так естественно и правильно, будто носить ее на руках было для меня чем-то само собой разумеющимся. Девчонка пахла моим парфюмом и едва уловимыми нотками зеленого чая. А еще чем-то неизвестным, дурманящим, притягательным. Выпускать малышку из рук совершенно не хотелось.

Но, абсолютно очевидно, что оставлять ее в грязной и до сих пор сырой одежде нельзя. Опустив гостью на кровать, немного поколебавшись, я все же решился раздеть девчонку. Ботинки, футболка, водолазка, грязные брюки – все летело на пол. И вот – Ася на моей кровати в одном невероятно красивом кружевном боди телесного цвета. Тонкая, изящная, мифически красивая. А я не могу определиться – раздеть ее до конца или скорее прикрыть одеялом.

От прикосновения к нежной полупрозрачной коже кончики моих пальцев покалывали, а в голове, помимо воли, всплыла информация, что это первый симптом сердечного приступа. Я пожирал глазами мягкие округлости и плавные изгибы стройного женского тела, чувствуя, как растет возбуждение и туманится разум. Нельзя! Нельзя использовать девушку в таком состоянии!

Я не псих!

Я порядочный человек!

Тяжело вздохнув, я отодвинул синий локон, упавший на милое лицо и задел ее холодный нос. Даже не так – абсолютно ледяной нос. Окинув девушку уже более трезвым взглядом, отметил покрывшуюся мурашками кожу. Руки и ступни Аси могли замораживать мясо, настолько окоченевшими они были.

Дубина!

Остолоп!

Надо срочно одеть ее потеплее.

Я выудил из наследного сундука Марии Афанасьевны новую хлопковую сорочку. Ее когда-то впрок купила бабушка, но так ни разу и не надела. А еще отыскал в недрах дубовой сокровищницы теплые шерстяные носки, связанные ею же. Бабуля была довольно высокой женщиной, поэтому ночная рубашка Асе оказалась велика и смотрелась скорее, как винтажное платье, с мягким кружевным воротником под горло, длинными рукавами, из которых торчали только яркие кончики ухоженных ноготков, расклешенное от груди и доходящее до самых пяток. А копна синих волос, разметавшихся по плечам и подушке, придавало ее образу сказочный флер. Невозможно не любоваться невероятным сочетанием белого кружева и лазурных локонов.

Завернув гостью в одеяло, словно младенца, я собрал с пола грязные вещи, прикрыл дверь в спальню и направился в ванную. Ярлыки на одежде подсказали особенности ткани, и я смело забросил их в стиральную машину. Затем спустился, чтобы забрать из автомобиля Асины вещи. Мобильный телефон, оставшийся в сумке, разрывался противной трелью. Решив, что кто-то может искать девушку, я рискнул ответить на звонок. Оказалось, служба эвакуации. Они сообщали о том, что никакого автомобиля на указанном участке трассы не обнаружилось, но деньги за ложный вызов возвращать они не будут.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я посмотрел в темные окна своей квартиры. Вряд ли девчонка проснется в ближайшие пять часов. Где-то там, в кювете, утопает в грязи ее машинка. Наверняка такая же маленькая и беззащитная. Может даже синяя. А учитывая, в каком районе Ася ее оставила, вполне возможно, что к утру от нее останутся только рожки да ножки.

Вздохнув, решительно открываю сумку и беззастенчиво шарю в вещах девушки. Нахожу ключи, когда телефон в очередной раз разрывается невыносимой трелью. Гляжу на экран. «Сыночек»…

На картинке здоровенная детина в синей спортивной форме в тон к таким же синим глазам. Светлый ежик на голове, тонкий нос, острые скулы. Парнишке на вид лет пятнадцать.

СЫНОЧЕК????

Недоуменно таращусь в смартфон, пока экран не тухнет. Спустя мгновение одно за одним всплывают сообщения.

«Ма, ты как?»

«До дома нормально доехала?»

«Я норм. Мы на базе в Цветниках.»

«Целую тебя! Ты – лучше всех!»

«Позвони завтра, как проснешься.»

Я снова открываю сумку, но теперь уже с целью найти водительское удостоверение. Эта задача не сложная. Прогреваю автомобиль и гляжу на права, где изображена платиновая блондинка с колючим суровым взглядом. Анастасия Шелест. 15.08.1990. Смотрю. Смотрю. Считаю. И не могу поверить. Милой неформалке, славно спящей сейчас на моей кровати, в скором времени стукнет тридцать лет. Неужели этот блондин действительно ее СЫНОЧЕК? Может, у нее еще и муж есть?

Через минуту волшебный черный ридикюль предоставляет Асин паспорт в черной кожаной обложке. Мужа нет. По крайней мере, официального. И никогда не было. Хотя, тоже не факт…

Сложив вещи обратно в сумку, я плавно выезжаю со двора и мчусь обратно к бару. Наверняка, Ася бросила машину где-то недалеко. По пути звоню Зайцеву.

– Эй, бро! – слышу ехидный голос товарища – Я видел, как ты ушел под ручку с Мальвиной! Ну как? Поправил здоровье?

– Где ты, Серый?

– У черта на рогах – ржет друг.

– Никуда не уходи, помощь нужна.

– О чем ты, брат? Ты один не справился с этой крошкой? Знаешь, она не в моем вкусе, ты уж как-нибудь сам постарайся!

– Заткнись, косой. Буду через пятнадцать минут.

Бар встречает уже привычным теплом, запахом солода и благодушным кивком Дяди Жоры. Нахожу друга в компании рыжей красотки в красном кожаном платье. Со скучающим видом, девушка потягивает чай, кажется, с бергамотом, пока Зайцев заливает ей в уши какой-то приторно-сладкий сироп из дурацких комплиментов.

– Эй, Тургенев! Какого хрена ты здесь? А где твоя очаровательная Мальвинка?

Гляжу в осоловелые глаза Серого, кривоватую ухмылку на щетинистом лице и пытаюсь оценить степень его опьянения. Надеюсь, он способен еще на что-то кроме дешевых подкатов.

– Заяц, сколько ты выпил?

– Мааам, ну что за допрос? Я уже вырос! Во всех местах! Честно-честно! – поигрывает бровями Зайцев.

– Надо машинку из кювета вытащить. Поехали, поможешь.

Серега огорченно вздыхает, но встает.

– Он нахрюкался, как восьмиклассница на первой дискотеке. – Слышу приятный глубокий голос рыжей спутницы. – От него толку ноль.

– Ой, прошу прощения, – совсем забыл о хороших манерах, – Иван – протягиваю руку.

– Елена. – жмет руку – Я не пила, могу помочь.

– Очень выручите.

– Эй, Ваня, это что еще за кидалово! Две девчонки за вечер для тебя перебор! – обиженно заявляет Зайцев.

– Ты, давай, иди расплачивайся и собирайся. С нами поедешь. – командую.

Через пять минут мы уже не спеша исследуем окрестности, вглядываясь во мрак обочин. Ливень прекратился, потому что температура опустилась ниже нуля. С неба посыпался пушистый белый снег. Спустя сорок минут блуждания натыкаемся на яму. Торможу и выхожу наружу. На дне глиняного рва стоит одинокий Лэнд Крузер. Черный, как сама ночь. Не удивительно, что его не нашли эвакуаторщики. Если бы не снег, высветливший ночь, мы бы еще долго блуждали в поисках.

Целый час мы с Зайцевым впотьмах меняем колесо. На морозе друг протрезвел, и его нотации обрушились на мою голову неудержимой лавиной ругательств.

– Тургенев, ты придурок! Тебе всего лишь нужно было чпокнуть малышку, а не впрягаться во все ее проблемы! Что ты за самаритянин? Учишь тебя, учишь, а в ответ одни траблы!

– Заяц, не нуди. Будь мужиком. Что ты ноешь, как Хрущев над кукурузой! Крути давай гайки!

 – Все нормальные мужики в наше время сначала спят с женщиной, а потом уже решают ее напряги. Один ты, как будто в семнадцатом веке застрял! Все через одно место! Сначала бабские заморочки решаешь, потом ЗАГС тебе подавай! Как будто без всего этого аттракциона не может быть полноценного секса.

– Я не собираюсь тащить ее в ЗАГС.

– А вот я не удивлюсь!

– Просто решил помочь по-человечески. Что в этом странного?

– Ты, Тургенев! Я слишком давно тебя знаю. Вот скажи мне, почему все мужики до последнего избегают хомута на шее, а ты наоборот стремишься под каблук?

– Серый, ты можешь сколько угодно раскидывать своими мозгами, но тебе не понять. Потому что у тебя есть мать, отец, три сестры и двое племянников, у тебя есть дед, да вообще куча родственников. У меня же была только бабушка. А теперь никого.

– И поэтому ты здесь так отчаянно зарабатываешь себе пневмонию?!

– Я здесь, потому что могу помочь. Потому что это правильно. Потому что нельзя бросать человека в беде.

– Ой, заткнись. Эта девка может тебе вынесет всю квартиру, пока ты тут играешь в героя.

– Не вынесет. Скорее ты вынесешь весь мой мозг.

– Э нет, брат! Так не пойдет! Речь шла о двух вариантах развития событий. Первый – вы вместе проводите прекрасную ночь и наутро расстаетесь без взаимных претензий. Второй – вы просто разбегаетесь. Но ты же состряпал какую-то третью невероятную версию. Пьяная девка спит в твоем доме, в твоей постели, в шерстяных носках твоей бабушки, а ты носишься по городу в собачий холод и, стоя по колено в каше из глины и снега крутишь гайки на ее внедорожнике. Мало того, ты еще и мне испортил всю малину! Я уже мог вовсю отрываться с невероятной крошкой на своих шелковых простынях, а сдирать тут кожу с рук, изображая автослесаря. Тебе не кажется, что это перебор? Вы даже не целовались!

– Все, Серый! Заткнись…

Пока мы, препираясь и переругиваясь, меняли колесо, мороз сковал почву, пропитавшуюся дождем. Я сел в Асин внедорожник и завел мотор. Послушный, мощный, урчащий, как дикий зверь, автомобиль без труда выехал из канавы на трассу. Я остался за рулем железного коня Шелест, а Елена повела мой старый добрый фольц, «наслаждаясь» обществом Зайцева.

Спустя двадцать минут мы парковались во дворе моего дома. Затем я развез по домам помощников и вернулся назад уже в третьем часу ночи.

Квартира встретила тишиной и сумраком. Я слонялся еще около получаса – принимал душ, жевал бутерброд, развешивал Асины постиранные вещи, закинул в стиралку теперь уже свои, искал в недрах шкафа теплое одеяло, проверял в порядке ли моя гостья. Ася спала сном младенца, свернувшись калачиком под пуховым одеялом. Нос и ладошки девушки были теплыми, значит, согрелась. Наконец, устроившись на диване, я уснул…