Текст книги "Гранатовая бездна Калиройя (СИ)"

Автор книги: Олла Дез

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

Глава 8. Красная Шапочка шла по лесу, где росли грибы, а потом не смогла отличить бабушку от волка

По зимнему лесу ходит раздражённый медведь.

То сломает ёлку, то по дереву ударит, то на волка наорёт…

– Зачем я пил в сентябре кофе?!

Храм был красивый, но и в действительности очень холодный.

Дверь в него по обычаю всегда держали открытой настежь, тут блуждал сквозняк. И ничем не сдерживаемый холод с улицы пробирался быстро и неумолимо. Высокие толстенные свечи, которые я бы не смогла обхватить и двумя ладонями, освещали всё вокруг и не гасли даже от промозглого ветра, который тут бродил голодным волком. Я шла, осматриваясь по сторонам. Кругом были эти свечи, небольшие статуи богов и богинь, стены покрыты причудливой резьбой, что переплеталась с морозным инеем, покрывавшим тут, казалось, всё.

Я упрямо шла вперёд.

Принц Рунольф следовал за мной, охрана по его приказу осталась у входа. Кроме нас, тут никого не было – мало кто приходил сюда в зимний сезон. Наши шаги громким эхом уходили под самый потолок, и оно разносилось дальше по всему храму.

Было жутковато.

Дойдя до противоположной от входа стены храма, я остановилась, заметив довольно глубокую нишу. В центре её, на резном постаменте, стояла статуя богини Фрейи – центральная фигура всего храма. Я с изумлением рассматривала эту странную красоту. Статуя была выполнена из редкого розового мрамора, красноватые прожилки его создавали ощущение кровеносных сосудов под кожей богини. К тому же, статуя была искусно раскрашена, что делало её ещё более реалистичной. Предсказуемо – волосы были гранатово-чёрными. Лицо было безупречно прекрасным, но глаза были опущены вниз. Что было совсем удивительно, на статуе было настоящее длинное платье из ткани, которое плавно струилось по телу богини, и колыхалось от малейшего дуновения ветерка. А на высокой груди богини – покоилось, притягивающее внимание, прекрасное ожерелье. Взгляд Фрейи, скорее всего, был прикован именно к нему.

– А почему в ожерелье нет камней? Почему в нём пустоты? – удивленно спросила я.

– Это же знаменитое ожерелье Брисингамен!? – в свою очередь удивился Рунольф моему вопросу.

– Да, я знаю эту легенду. Однажды богиня Фрейя проходила мимо пещеры, в которой волшебные гномы ковали великолепное ожерелье Брисингамен. Оно настолько её поразило, что она незамедлительно захотела получить его себе. Но гномы согласились отдать его, только если богиня проведёт с каждым из четырёх творцов по ночи любви, – начала я.

– Только не четырёх, а троих. Но в целом – всё верно, – поправил меня Рунольф.

Ах, да. Мысленно ударила я себя по лбу. Это в моём мире гномов было четверо, а здесь их было только трое. Но в остальном мифы были похожи.

– Да, и в самом деле, три. Проведя с ними три ночи, Фрейя получила ожерелье в подарок.

– Но Один разгневался на то, что его Каллис ему изменила с тремя гномами и приказал Локи похитить ожерелье. Признаюсь, я бы этим не ограничился, – хмуро заявил Рунольф.

– Хорошо, что вы – не Один. Но и он, в итоге, в этой ситуации оказался не на высоте. Там, кажется, разразилась война?

– Да, Одину нужно было куда-то выплеснуть свою ярость, и он устроил кровавое сражение.

– Точно! Там ещё была Хильда? Она была принцессой и участвовала в битве за одну из сторон, полностью оправдывая своё имя – «борьба», – улыбнулась я, но улыбка слетела с моих губ после последующих слов Рунольфа:

– Мою жену так зовут. Хильда.

Я отвернулась от принца, и, решив уйти от греха подальше от скользкой темы, спросила:

– Так почему же в ожерелье нет камней?

– Согласно легенде, в той эпической битве столкнулись не только боги и люди, но и сама Земля дрожала, а небеса пылали яростным огнём. Говорят, что Рагнарёк был тогда настолько близок, что мир раскалывался на части, есть даже мнение – что наши разломы результат именно тех событий. В результате всего этого, камни выпали из ожерелья Брисингамен и рассыпались по Земле. Однако, боги и люди разошлись своими путями, и время и пространство смогли наконец-то обрести устойчивость. По завершении этой эпопеи, Фрейя была прощена Одином, и подарила ему детей – первых варгов.

– И камни так никто и не собрал?

– Нет. Ни один не был найден с тех пор. Но говорят, что в тот день, когда все камни из ожерелья Фрейи вернутся на свои места, в мир варгов придут спокойствие, мир и процветание. А ещё после этого – Рагнарёк снова отступит.

– Насколько я помню, Фрейя старалась со своим ожерельем не расставаться, – кивнула я.

– Да. Больше никто и никогда не посягал на него, боясь гнева Одина и не желая приближать Рагнарёк.

… в нашем мире Фрейя один раз всё же отдавала ожерелье – Тору, когда тот пошёл к гигантам возвращать свой украденный молот – он должен был переодеться во Фрейю, чтобы проникнуть к гигантам под видом невесты одного из них – Трима. Чтобы придать своему маскараду правдоподобности, Тор одолжил Брисингамен у Фрейи. Но в этом мире такого мифа не было, как собственно и Тора…

– Жаль, что всё это – легенда, – покачала я головой.

– Да. Но в каждой легенде есть доля истины. И я бы обрадовался любой возможности отсрочить Рагнарёк, – снова хмурясь, сказал Рунольф.

Я зябко повела плечами. Холод стал пробираться даже сквозь тёплую шубу.

– Ты замерзла. Поехали домой! – нетерпящим возражений тоном сказал Рунольф и, взяв меня за локоть, повёл прочь из храма.

… В моём мире ничего про потерю камней из ожерелья Брисингамен не упоминалось. Я начинала читать эту легенду летом, но заметив, что мне она уже знакома, решила, что ничего нового я не узнаю и, в результате, про камни услышала впервые. Столкновение миров? Разрушение пространства? Возможно ли, что один мир раскололся, и в результате появилось несколько схожих друг с другом миров? В конце концов, в древности у нас в разных местах и у разных народов рождалось множество похожих друг на друга легенд. Ладно, что уж тут гадать. Всё равно, я ни к какому выводу прийти не смогу. Но в одном Рунольф прав. Рагнарёк, или конец света, необходимо отодвигать всеми возможными способами…

Возможно, наша поездка в храм повлияла, или это моё нежелание конфликтовать с Наследным принцем по пустякам, или что-то Рунольф поменял в своём поведении, или всё вместе, но наши отношения постепенно становились лучше.

Всё своё свободное время он старался проводить со мной.

Все вечера сопровождал меня на все балы, визиты и мероприятия, которые были обязательны к посещению. Там он не отходил от меня. Кружил, как коршун над лебедем, и отпугивал всех возможных кавалеров одним только хмурым взглядом, или вздернутой бровью. Так что, танцевала я только парные танцы, ни о какой Аллеманде речи даже и не шло. И у меня было всего три возможных партнёра – папа, сам Рунольф и Сверр. К Сверру, как ни странно, ревность принца больше ни разу не проявилась. Наверное, потому что он убедился, что тот без ума от своей Каллис, и, кроме Альвы, ему никто был особенно и не нужен.

Я с восторгом окунулась в зимние забавы.

Рунольф и тут сопровождал меня. Мы вместе съезжали под мой громкий визг с ледяной крутой горки. Вместе катались наперегонки по замёрзшему руслу реки, протекающей через столицу, вместе поднимались на башню – любоваться фейерверком над зимним городом.

В один из дней, ещё в начале его переезда в наш особняк, я пошла искать в библиотеке новую книгу. И столкнулась там с Рунольфом и одним из его заместителей.

– Мне нужен атлас. Мой привезут, но это срочно. Где его можно тут найти? – спросил принц.

Я быстро отыскала ему подробный атлас – толстенную карту-книгу империи. Сама её усиленно изучала в своё время.

– Ещё мне необходима подробная карта столицы, со всеми домами. Здесь есть? – последовал следующий вопрос.

Карту я ему тоже отыскала. И не смогла сдержать вопроса, любопытство было сильнее меня:

– А вам зачем?

– Хотите поприсутствовать? – с сомнением в голосе спросил Рунольф.

А я восторженно закивала.

– Пойдём? – и он протянул мне руку.

Я уже привыкла к его прикосновениям и больше не шарахалась и не вздрагивала, а с каждым днём всё охотнее вкладывала свою руку в его огромную ладонь.

Рунольф возглавлял сыскные службы, суд, апелляционные жалобы. Он был последней инстанцией, куда присылали дела, и он мог как послать на казнь, так и помиловать, или отправить дело на дополнительное расследование. Оказалось, что жизнь в столице не так радужна, какой она кажется на нашей половине города. И с нечистокровными варгами всё обстояло несколько иначе, чем мне это представлялось. За дворцом, где были преимущественно дома и лавки людей и нечистокровных варгов, преступность процветала. Там существовали банды и воровские шайки.

Всем этим и занималось ведомство Рунольфа.

Я обычно садилась в глубокое кресло в кабинете, оборудованном Рунольфом, и с интересом следила, как он работает. Приходилось стараться быть тише воды ниже травы, так как боялась помешать, или, что меня могут выгнать. Первое время его посетители и заместители косились на меня, но вскоре привыкли. Рунольф тоже регулярно кидал на меня странные взгляды, но и он привык к моему постоянному присутствию. И уже не удивлялся, что я не ухожу.

А мне по-настоящему было интересно, и вскоре я хорошо ориентировалась за той стороной дворца при том, что не была там ни разу. Я узнала состав всех банд и воровских шаек, и понимала по обрывкам и намёкам, что очень многим не нравится существующая расстановка сил. И в обществе зреет недовольство, которое, Один знает, во что может вылиться. А больше всех были недовольны нечистокровные варги. Их не принимали люди, от них воротили нос настоящие варги. Это моему папе повезло – его отец был богат, а вот остальные, большая их часть, как оказалось, не могли похвастаться тем, что приняты в общество чистокровных варгов, и чувствовали себя незаслуженно униженными.

Я уверена, что Рунольф не обсуждал в моём присутствии чего-то по-настоящему важного или секретного, и ещё точно – ничего, что могло повергнуть меня в ужас или испугать. Он часто отсутствовал и уходил по делам. И тогда я понимала, что скучаю по нему. Мне начинало его не хватать, и это пугало даже больше, чем моя физическая, почти животная, тяга к нему.

А тяга была.

После почти месяца проживания у нас в доме, когда я больше не боялась и не шарахалась от Рунольфа, он стал действовать более решительно. Объятия стали настойчивее, руки сжимали меня всё крепче, а губы всё чаще касались шеи, или плеч, открытых вечерним платьем. А потом однажды он поцеловал меня в губы. Как-то вечером, когда мы возвращались с очередного обязательного бала, он крепко прижал меня к себе и целовал долго и страстно. И я ответила. И мне понравилось. Первый раз поцелуй мне понравился, и я снова испугалась. Я сдаю позиции. Медленно, но верно, я подчиняюсь.

И мне уже не кажется это таким уж страшным.

«Ну и что, что он женат. Всё своё время он проводит со мной. Я заставляю его весело смеяться, когда мы съезжаем с горки. Это со мной он разбирает вечером документы и делится запутанными делами, это меня он целует, меня водит на приёмы и со мной танцует каждый вечер. Ну, есть у него жена. Ну и что? Какое мне до неё дело, если любит он меня, а не её?» Такие мысли всё чаще непрошено лезли мне в голову, и я стала ловить себя на том, что они больше меня не пугают.

Так прошёл ещё один месяц зимнего сезона.

Я шла по коридору второго этажа в сторону кабинета Рунольфа. Было раннее утро. Я даже и не думала, что мне удастся его застать на месте. Мы вчера вернулись довольно поздно, и я сама не ожидала, что встану так рано. Но меня как будто что-то толкнуло, и я, одевшись, поспешила вниз. Ноги сами меня понесли на второй этаж. А может быть, это была уже сила привычки, выработанная за два прошедших месяца? Подходя к кабинету Рунольфа, я с удивлением услышала голоса. При этом один принадлежал Рунольфу, а вот второй абсолютно точно был незнакомый женский.

Подслушивать, безусловно, нехорошо. Я это прекрасно знаю, но только так, порой, можно узнать что-то важное и интересное. Так что, я замедлила шаги, почти крадучись по коридору, стараясь приблизиться к двери максимально незаметно. Я даже дышала через раз. В кабинете говорили на повышенных тонах. Они даже не заметили, что дверь не плотно прикрыта, и из щели мне всё было прекрасно слышно. Я прижала руку ко рту, чтобы заглушить и без того нечастое дыхание и прислушалась.

– Ты мне обещал, что это продлится максимум месяц. Прошло уже больше двух! И вот сейчас ты мне говоришь, что снова нужно подождать. Сколько на этот раз? – голос женщины был немного хриплый, я бы даже сказала грубый, говорила она с резкими недовольными нотками, сильно раздражённого человека.

– Хильда, я делаю всё, что могу. Но она и в самом деле не чувствует ответной тяги. В противном случае – давно бы уже сдалась. Но дело сдвинулось с мёртвой точки. Я уверен, через пару недель она мне ответит, и я смогу объявить её своей Каллис. Вендла переедет во дворец, и всё встанет на свои места, – ответил Рунольф.

Значит, это его жена? Я ещё плотнее прижала ладонь ко рту, чтобы не издать ни звука.

– Я устала! И мне скучно! Мне надоело сидеть сиднем во дворце. Весь сезон проходит мимо меня! Я пропустила все развлечения и всё – из-за какой-то девки, которая отказывается тебя признавать! Это она должна сидеть во внутренних комнатах дворца, а не я! – возмущённо и довольно громко сказала женщина.

– Не смей так говорить о ней. Она – моя Каллис!

– А я – твоя жена! Девчонка даже не чистокровная. Она и Гранатоворождённой стала только недавно. Ты вообще уверен, что это она?

– Да. Абсолютно. Я не испытывал ни к одной подобных чувств. Она не только притягивает меня к себе, но и чувствую я её по-особенному. Она другая, не похожая ни на кого. И она умна, и мне с ней весело и не скучно. Это абсолютно точно моя Каллис, – голос Рунольфа звучал тише и задумчивее.

– Тогда почему ты до сих пор не присвоил её себе? Как долго это будет тянуться?!

– Я не могу принудить её, не могу причинить ей боль, ты же знаешь.

– А врать ей ты, значит, можешь? Притворяться? Скрывать моё место в твоей жизни?! Делать вид, что всё, что происходит сейчас, будет и дальше происходить именно так, а не иначе?

– Она поймёт. Просто нужно время, – неуверенно сказал Рунольф.

– Время? Ну, ну. Только его у тебя осталось не так уж и много. А такими темпами ты можешь и не успеть. Когда ты дашь ей понять, что не намерен из-за неё менять вековые традиции? Когда ты уже поставишь на место эту выскочку? Ты же не пойдёшь против всего света, только потому, что ей так хочется, не так ли? – в голосе Хильды сквозило нескрываемое раздражение.

– Нет. Разумеется, нет. Она станет Каллис в традиционном понимании. Это не обсуждается. Я не имею права нарушать традиции предков и ставить под сомнения наши устои. Положение в стране и так нестабильно. А если императорская семья не будет едина и последовательна, не будет подавать пример и поддерживать традиции – это может привести к катастрофе, – тихо, на пределе слышимости, сказал Рунольф.

– Рада, что ты это осознаёшь.

– Тебе всё-таки не стоило сегодня приходить.

– Я соскучилась. Ты так редко бываешь у меня.

Послышались шаги, а потом я явственно услышала шорох одежды.

– Хильда, перестань. Не здесь. Я приду сегодня.

– Милый, я соскучилась. Ты должен мне – за все эти дни, что я безвылазно сижу во дворце, боясь спугнуть девчонку. А ты ко мне ещё и не приходишь! Поцелуй меня! – требовательно сказала Хильда.

– Хильда…

И я явственно услышала, как звякнула пряжка ремня Рунольфа.

Слёзы ручьём хлынули из глаз, и я стала медленно отходить от двери кабинета. Вот только стать свидетельницей постельных утех этой парочки мне не хватало. Я, и так, услышала и поняла более чем достаточно. Я пятилась от двери, потом развернулась и побежала. Нет, я не боялась, что меня догонят и остановят. Пара в кабинете была слишком занята друг другом, чтобы заметить мой тихий уход, они и появления-то моего не заметили, слава Одину…

Я влетела в свою комнату, забралась под одеяло, не раздеваясь, и укрылась им от всего света с головой.

Вера. Вера. Ничего-то в твоей жизни не меняется. Тебя опять собирались просто использовать. Поманили важностью и значимостью роли Каллис, а на деле это ровным счётом – пустая видимость. И ты чуть было не превратилась в одну из тех куриц, которых так презираешь. Глупо и обидно так попасться на крючок, так покорно подставить шею под ярмо, так нелепо угодить в расставленную ловушку. Чудо, что ты сегодня утром встала так рано, чтобы услышать всё это.

Я вытерла слёзы и уселась на кровати.

Рунольф – принц. Не просто принц, а Наследный Принц. Ему положено лгать, притворяться, устраивать ловушки и плести интриги. Его жена, Хильда, много лет живёт во дворце. Они это знают и умеют. А я совсем недавно появилась в этом мире. Я до сих пор многого не понимаю и не знаю. Опыт, полученный мною в предыдущей жизни, тоже мало помогает. Отношений с мужчинами у меня, как таковых, никогда не было. Я сидела в лаборатории, копалась в земле во время археологических раскопок, училась в институтах, но вот общаться с мужчинами не научилась.

Немудрено, что я так легко попалась и поддалась на фальшивые ухаживания. Лесть, цветы и подарки вскружили голову, как и любой другой девушке на моём месте. И нечего тут стыдиться, лить слёзы и посыпать голову пеплом. Нужно просто выучить этот жизненный урок, и идти дальше. Хорошо, что за два месяца я толком и влюбиться-то не успела. Да, он мне начал нравиться, и я, безусловно, хотела его, как мужчину. Но любила ли я его? Нет. Значит, и горевать особенно не из-за чего. Я встала, и тут же услышала настойчивый стук в дверь.

– Венди! Альва рожает! – послышался за дверью взволнованный голос сестры.

Глава 9. Волк безуспешно пытался доказать жене, что он не извращенец, а переодевание в овечью шкуру нужно для работы

– А как его зовут? – спросил после некоторых раздумий Моркоу. Гаспод удивленно посмотрел на него. Зачем кому-то знать, как зовут волка? – У волков очень трудные имена, – наконец сообщил он. – Они скорее описывают их натуры, въезжаешь? Никаких тебе Косматиков и Чернышей. – Понимаю. И как его зовут? – Ты точно хочешь знать, как его зовут? – Да, Гаспод. – То есть ты действительно хочешь знать, как зовут этого волка? – Именно. Гаспод неловко переступил с лапы на лапу. – Жопа, – сказал он. «Пятый Элефант» Терри Пратчетт

– Венди! Альва рожает! – послышался за дверью взволнованный голос сестры.

Я выскочила в коридор и побежала в комнату, которую занимали Альва и Сверр. Герда бежала рядом и рассказывала на ходу про отошедшие воды, и что за врачом уже послали. Она так была взволнована, что не заметила моего зарёванного лица. И слава Одину! Есть вещи поважнее… Мы заранее предупредили лучшего врача столицы, что нам понадобятся его услуги… За то время, что мой будущий муж и его Каллис жили с нами, Альва стала мне почти так же дорога, как Герда. Эта маленькая девочка, так похожая на эльфа, стала мне младшей сестрёнкой, и я бросалась на её защиту, как тигрица на защиту своих детёнышей. И, в первую очередь, как ни странно, приходилось защищать её от Сверра, который иногда пренебрегал своими обязанностями, расстраивая свою Каллис. Я заставляла его оставаться с ней дома, когда балы были не обязательными, а развлекательными. Мне пришлось учить его следить за тем, как она питается, и что бы ей было удобно сидеть, прочим мелочам, до которых мужчины редко додумываются сами. Надо сказать, Сверр достиг некоторых успехов. Как мне показалось, под моим руководством, его отношение к Альве стало более бережным и внимательным.

Альва была чудом, она заслуживала самого трепетного к себе отношения.

Мы с Гердой каждый вечер, перед сном, приходили к ней и подробно рассказывали, что мы сегодня видели и как провели день. Альва по-детски хлопала глазами, поражаясь каждому нашему слову. И если мне рассказывать было особенно нечего, так как Рунольф почти не выпускал меня из виду, то вот у Герды приключений и поклонников было хоть отбавляй. Она пользовалась невероятным успехом. И тому, в первую очередь, способствовал весёлый и лёгкий нрав моей сестры. Столица отвыкла от таких открытых, прямолинейных и добродушных девушек. За Гердой толпами ходили поклонники, и предложения о замужестве сыпались ежедневно, как из рога изобилия.

Только вот сестренка твёрдо была намерена их не принимать.

Она хотела быть единственной, как наша мама, и ни в какую не хотела делать выбор, пока не почувствует истинную тягу. Родители полностью поддерживали её решение и не торопили с замужеством. Герда также, как и я, очень привязалась к Альве, и теперь я слышала искреннюю озабоченность и тревогу в голосе сестры. Уж слишком маленькой и хрупкой была роженица. А ещё – она была человеком. А рожать ей предстояло варга. Да, ребёнок будет наполовину человеком, но всё же – на другую половину – он будет варгом. Роды – это всегда непростое испытание, а уж в случае Альвы, так вообще, мне представлялось всё очень сложным.

В этом мире мужчины на роды не допускались. Ага. Сейчас. Я схватила Сверра за рукав и впихнула его назад в комнату, из которой он собирался выйти.

– Ты будешь с ней, пока не придёт само время рожать. Только тогда, на сами роды, уйдёшь. А пока идут схватки, ты будешь поддерживать, помогать и дышать вместе с ней. И только попробуй сбежать! – зашипела я на Сверра так, чтобы не услышала Альва, а тот судорожно закивал.

Врач прибыл и был очень недоволен, что его вызвали так рано, но встретившись глазами со мной, а потом, переведя взгляд на стоящих рядом маму и Герду, мгновенно сдулся и принялся давать рекомендации, которые нас утешали и успокаивали. Не скажу, что в них было много толку, но мы им следовали. Врач заикнулся было, что отцу тут не место, но встрепенувшийся было Сверр увидел мой, показанный из-за спины врача кулак, и, взглянув на судорожно схватившую его Альву, тут же заверил, что с места не сойдёт.

Это был самый тяжёлый день в моей жизни. И в этой, и в прошлой. Я устала просто неимоверно. Схватки всё тянулись, у Альвы заканчивались силы. Близился вечер, когда врач, хмурясь, дал ей выпить какую-то настойку.

– Что это? – выведя его за дверь, спросила я.

– Это усилит схватки. У неё не осталось сил, и без этой настойки она не родит, – озабоченно сказал врач.

– Это опасно?

– Определённый риск существует, но у нас просто нет другого выхода.

Настой подействовал, и у Альвы начались роды. Сверр, получив разрешающий кивок, вылетел за дверь. Он тоже нервничал и устал, и ему, действительно, было лучше сейчас выйти. А то ещё и его придётся откачивать. Мама выразительно посмотрела на нас с Гердой. Незамужним девушкам на родах присутствовать не полагалось. Герда кивнула и вышла, а я упрямо покачала головой и села рядом с Альвой, взяв её за руку. Я чувствовала ответственность перед этой девочкой и не собиралась её сейчас оставлять без поддержки.

Роды были тяжёлые, но Альва справилась.

Я вышла в коридор, держа на руках свёрток с ребёнком. Сверр никуда не ушёл. Он так и стоял, прислонившись лбом к стене у двери. И я его окончательно зауважала. Молодец.

– Венди? – с надеждой посмотрел он на меня.

– Всё обошлось. У тебя сын. Альва справилась, с ней тоже всё будет хорошо. Ты можешь войти. Стой! Сына возьми, – улыбнулась я. – Няня скоро приедет.

– Венди, а ты знаешь, что если жена берёт на руки сына от Каллис, то она принимает и ответственность за него? – спросил Сверр, аккуратно принимая у меня сверток.

– Знаю. Мама сказала. А куда я денусь? Как назовёшь?

– Альрик.

– «Сильный», – кивнула я, – И первый слог – в честь Альвы?

– Да. Она у меня – чудо.

Я открыла ему дверь в спальню и выдохнула. Какой же сложный день! Он так отвратительно начался – с подслушанного разговора и крушения моих надежд. А закончился – появлением новой жизни и моей новой ответственностью в этом мире. Символично. И всё же, несмотря ни на что, это был хороший день.

Рождение нового и светлого. Новых целей и новых задач.

Рождение малыша Альрика позволило оттянуть мою встречу с Рунольфом на целых три дня. Я даже не спускалась на завтраки, обеды и ужины, предпочитая трапезничать в обществе Альвы. Мы вместе выбирали няню и в итоге сошлись на той, которая устроила и меня, и Альву, и маму. Герда в этом участия не принимала. Я следила за няней все три дня и, заодно, училась у неё обращению с младенцами. Наша няня явно была опытна и детей искренне любила. Мне понравилось возиться с маленьким Альриком, хотя я вообще имела смутное представление с какой стороны к детям, собственно говоря, подходят, и, по началу, боялась. Но я быстро всё схватывала. А няня всё время была рядом и подсказывала – как и что надо делать. Мы с Альвой много смеялись, и она постепенно набиралась сил после родов, что меня, признаюсь, сильно радовало.

Но, помимо действительного беспокойства за Альву и нежелания оставлять её надолго одну, всё это я проделывала ещё и с целью отсрочить встречу с Рунольфом.

Мне было необходимо время собраться, успокоиться, не наворотить дел и – самое главное – остыть. Чувства кипели и бурлили во мне, как в чайнике, и я этот чайник, в который превратилась моя голова, все три дня старательно остужала. И мне это удалось. В результате, я спускалась вниз, полностью одетая для поездки на очередной обязательный бал зимнего сезона, абсолютно спокойной и уравновешенной. И даже увидев кошмар моих последних дней во всей красе, я не дрогнула и бровью не повела. Мне отныне глубоко безразличен Рунольф и всё, что связано с его драгоценной персоной. Ну…. Почти.

Наследный Принц мгновенно понял, или, скорее, почувствовал – что-то не так.

Наверное, по отсутствующему взгляду, а может и по холодности, исходящей от меня волнами. Он уже привык видеть на моём лице тёплую улыбку, обращённую к нему, и сейчас он замер и пристально всматривался в моё лицо. Потом, видимо, пришёл к какому-то выводу и, накинув мне на плечи шубу, повёл к карете. На балу всё было как обычно. Только я отвечала односложно и следила, что бы наши руки лишний раз не соприкасались. С каждой минутой Рунольф хмурился всё сильнее. А когда я в очередной раз уклонилась от его прикосновения, он отчетливо заскрипел зубами.

С бала мы возвращались в молчании.

На следующий день я спустилась к завтраку, и ожидаемо застала там Наследного Принца. Он никак не отреагировал на моё появление, лишь показалось, что он всё время чего-то от меня ждал. Но я его ожиданий не оправдала. Всё такое же каменное выражение лица. И я отвечала только «Да» и «Нет». А сразу после завтрака я поднялась наверх, а не пошла, как обычно, с ним в кабинет, чтобы сесть в кресло и наблюдать за его работой.

Мне там больше места не было.

Сразу после обеда, Наследный Принц взял меня за локоть и резко бросил:

– Нам нужно поговорить.

Я пожала плечами. Определённо нужно всё расставить по своим местам. Чем быстрее он от меня отстанет, тем будет лучше для всех. Я прошла в его кабинет, но осталась стоять. Он облокотился на свой письменный стол и уставился на меня. Даже в такой позе он умудрялся нависать надо мной. Вот странно, мне даже представлять его волка – страшно.

– Я вначале подумал, что твоё охлаждение временное. Связано со стрессом – родами Альвы и появлением малыша, и не придал большого значения. Но похоже, роды не имеют к этому никакого отношения, – начал Наследный принц.

– Вот как? – холодно посмотрела я на него.

– Я не сразу, но сообразил, чем вызвано твоё нежелание признавать себя моей Каллис. Ты не была рождена Гранатоворождённой, а стала ею недавно. Случай? Чудо? – сейчас это уже не важно. Но важно другое. Ты воспитывалась в семье, где мать и отец любят и заботятся только друг о друге. В семье, где появление второй женщины рассматривалось бы как предательство.

– Да, это не секрет, – подтвердила я.

– Комиссия по контролю ни за что бы не допустила твоего воспитания в подобном ключе.

– Очень может быть. Не зря же они совершают свои проверки, – снова согласилась я.

– Когда мы были с тобой в храме Фрейи, ты сразу заледенела и отвернулась, стоило мне упомянуть имя моей супруги – Хильды. Не трудно сложить два и два и сделать соответствующий вывод. Ты её категорически не приемлешь. Именно это тебя отталкивает от меня.

Я снова неопределенно пожала плечами.

– Поэтому я сделал всё, чтобы Хильда не появлялась рядом с нами. И это помогло, на какое-то время. В то утро моя жена приезжала в этот дом. Рискну предположить …

– Да?

– Ты слышала и видела нас в то утро?

Я не ответила, но, вероятно, что-то промелькнуло в моих глазах, и этого ему оказалось достаточно, чтобы всё понять.

Он отвернулся от меня и вдруг резко смахнул со стола все бумаги, а потом, сжав руку, треснул по нему кулаком. Стол затрещал, но выдержал. Варги любили надёжную, способную многое выдержать мебель. Я не отпрянула и не испугалась. Я не думала, что он меня ударит. Но если бы это произошло, я была бы только рада. Это окончательно и бесповоротно отвратило бы меня от него. Поставило бы на всём происходящем жирную точку. Я смотрела на него даже с каким-то любопытством. Как раньше – разглядывала в микроскоп вещества для моих исследований. Но Наследный Принц взял себя в руки, и обернулся ко мне:

– И что мы будем теперь делать? – спросил он.

– Ну, если бы вдруг комиссия по Гранатоворождённым собиралась прямо сейчас, то я бы спокойно им сказала, что мне трудно было устоять перед натиском Наследного Принца и, пусть ненадолго, но его ухаживания вскружили мне голову. Любая бы девушка на моём месте дрогнула и поддалась на обаяние и красоту Наследного принца. Только подобное совершенно не делает меня его Каллис – непреодолимой тяги, несмотря на все усилия Его Высочества, у меня к нему не появилось. Её как не было, так и нет. И не будет! – последнее предложение я твёрдо высказала ему, глядя прямо в глаза.

– Понятно.

– Я предлагаю вам вернуться обратно во дворец и начать выводить в свет свою жену, она ведь так сильно скучает!? – с сарказмом процедила я.

– Значит, не просто увидела мельком в холе, а слышала наш разговор, – упавшим голосом сказал принц.

– Этот решение даст свободу мне, успокоит вашу дражайшую жену, и устроит всех! – снова повысила я голос.

– Нет! Меня оно не устраивает!

– Тогда вам остаётся только смириться! Я не буду вашей! Ни за что!

Я развернулась и выскочила из кабинета, напоследок громко хлопнув дверью.

Не стоит думать, что я не понимала и не принимала всех последствий. Но я чётко осознавала, что, если бы я согласилась стать его Каллис, рано или поздно, это решение меня убило бы. И не только духовно, хотя это произошло бы довольно быстро и в первую очередь. Я не способна делить мужчину с другой. Ревность и злость в итоге съели бы меня изнутри, разрушили бы моё «я».