Текст книги "Прикоснись ко мне (СИ)"

Автор книги: Оливия Ватсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

Костя все так же не звонил, он снова пропал, будто ничего и не случилось, и его не пугал тот факт, что я кого-то пришибла.

А меня пугал, каждый раз, когда я оставалась наедине, я думала, что было бы, позволь я ему себя изнасиловать. И всегда ответ был один и тот же: я не знала. Я ничего не знала и не могла утверждать на сто процентов, что осталась бы цела.

И да, я все же считаю это самообороной, ведь я защищала себя и свою честь. И вот этой мысли стало так смешно, что я расхохоталась на всю столовую.

Я так сильно смеялась, что на меня оглядывались люди, а мне внезапно стало плохо. Голова закружилась, я пыталась встать и взять поднос, но я упала под стол, поднос с грохотом ударился о пол.

Я почувствовала сильный холод, я дрожала, стучала зубами, мне было так холодно, словно меня засунули в морозильную камеру.

– У нее губы синие! – кричал кто-то, но я не понимала.

Я видела перед собой лишь тень того парня.

– Сделайте что-то, у нее кровь из носа! Зовите медика, она бредит! – снова крики, моя голова словно распухла.

– Мне больно, больно очень! Отпустите меня! Уйдите! – я пыталась вырваться из цепкой хватки, но все было тщетно.

Меня словно засасывало куда-то, мне было трудно дышать, помещение стало узким, я чувствовала влагу на своем лице. Мне было очень холодно.

– Подержите ее, я должна поставить ей укол, она может умереть! – прокричал кто-то над моим ухом.

Внезапно все прекратилось и наступила чернота.

Меня передернуло от этих воспоминаний. Самое худшее уже позади, и мне уже все равно. Я с мамой добралась до здания суда, где нас уже ждали. Мы прошли проверку у охраны, поднялись в наш кабинет, где должно пройти заседания. Здесь уже находились Алина с Юлей, Илья, бывшая жена Игоря, мой отец со своим семейством. Интересно, что они тут забыли?

– Всем встать, Суд идет! – произнесла секретарь заседания, мы встали.

Пока судья читал дело на Игоря, я смотрела на него. Он сидел за решеткой в наручниках. Все так же гладко выбрит, без бороды. Рядом с ним стоял мужчина с ружьем: он под стражей. Слепцов смотрел на меня зло, я знала, что он думает. Я предала его.

Я предала себя.

– Ксения, встаньте, – потребовал Михаил Александрович, судья. – У кого-то есть вопросы?

Конечно были вопросы у адвоката, и я молча ждала, пока он задаст их все.

– Игорь принуждал вас к половому акту?

– Нет, это было по обоюдному согласию, я любила его.

– Любили?

– Сейчас уже нет, я понимаю, что это не любовь была вовсе, но не хотела признавать.

– Сколько вам было лет, когда он надругался над вами? – его вопросы были не очень правильные, но, вздохнув, я ответила:

– Мне было семнадцать.

– Значит, это было насилие над несовершеннолетними, – встряла прокурор. – Он знал, что делает.

– Он не знал мой возраст, я сказала, что мне есть восемнадцать, – произнесла я.

Мне почему-то вдруг отчаянно захотелось помочь Игорю пусть немного, но помочь. Он не виновен в этом.

– Его судят за три статьи, у нас есть улики и доказательства, поэтому ты не сможешь ему помочь, – словно прочитала мои мысли ответила прокурор.

Рыжая девушка с красивым, но строгим лицом. Имя я ничье не запомнила, кроме судьи, да и запоминать не хотелось. Слезы навернулись на глаза, это моя вина. Я виновата во всем.

– Давайте продолжим, – постучав молотком, сказал Судья. – Есть еще вопросы?

Все мотнули головой, значит ни у кого не было вопросов, оно и к лучшему. Сегодня только первый день.

Зачитывать приговор будут завтра, завтра придется напрячься. Я больше не была нужна, я могла выйти.

Начали говорить о других статьях, где я не имела ни к кому отношения.

Илья сидит улыбается, будто его ничего не касается. Его отца посадили без суда и следствия, но мне было все равно, я просто хотела отстоять Игоря.

Все важное случится завтра.

– Ты же понимаешь, что не сможешь ему помочь? – спросил Костя, когда мы обедали в кафе за дальним столиком.

– Я понимаю, но я должна попытаться.

– Мне ревновать? – рассмеялся он, а я взяла его за руку.

– Я хочу помочь своему учителю, вот и все, – я улыбнулась и отпила глоток своего кофе.

***

Время было только два часа дня, а я ходила уже как на иголках, я старалась ни о чем не думать, ведь сегодня было только предварительное слушание, но и этого было достаточно, чтобы присяжные вынесли свой вердикт.

Я так сильно ерзала, что не могла спокойно смотреть любимый сериал, я специально его включила, чтобы отвлечься, но Джей Ди заставлял думать еще сильнее, а в конце я задумывалась вместе с ним.

Выключив Клинику, я перешла на Хор. На некоторое время песни и их драма унесли меня, но и это не помогло.

Тогда я пошла на Бесстыжих, вот они-то уж точно отвлекут меня от всяких мыслей.

И действительно: уже через три часа я рыдала над происходящим, жуя шоколад и даже не думала ни о чем другом.

Только лишь воспоминания лезли ко мне.

Все то, что произошло месяц назад, я, наверное, больше никогда не забуду.

Апрель был ужасным месяцем. Ведь в этом месяце мне поставили диагноз эпилепсия, я чуть не покончила с собой и у меня нашли тяжелую депрессию.

Месяц назад.

Я стала изгоем в школе, после повторного приступа со мной отказывались говорить даже учителя, а мать предлагала лечь в клинику на обследование, но потом махала рукой и говорила, что это все из-за моих ночных гулянок.

Я не слушала ее, вообще-то я никого не слушала.

Мне было все равно.

Я старалась забыть обо всем, что со мной происходило в течение пяти месяцев, но мне удавалось это с большим трудом.

Я понимала, что во многом это была полностью моя вина. Я много о чем пыталась забыть, и из-за алкоголя у меня были явные проблемы с памятью и мозг отказывался вспоминать все то важное, что было. Я проводила свое время все так же, ничего не меняя.

И вот сидя в очередной раз в клубе, я попивала безалкогольные напитки, прикидывая, кого можно сегодня подцепить, но мой взгляд упал на мужчину, которого я и так вижу каждый день. Игорь. Что он тут делает?

Наши взгляды встретились, он тут же подошёл ко мне. А ведь его должны были посадить под следствием, хотя нет пока прямых доказательств, он находится под следствием, но может продолжать работать и посещать клубы, с него взяли подписку о невыезде, и ещё пару месяцев его будут морозить.

Выглядел он как всегда безупречно: синие джинсы, серая кофта, поверх нее куртка – в помещении холодно, видимо, замёрз. На ногах надеты кроссовки, а на руках часы. Волосы он брить перестал, поэтому стал укладывать их.

– И почему же школьница сейчас распивает спиртное, а не дома? – задал вопрос он, подойдя ко мне.

Его голос был все так же чарующим, с лёгкой хрипотцой.

– Это безалкогольные напитки, а что учителя тут делают, которые вообще должны быть в тюрьме? – подколола я, сощурив глаза, отпивая из стакана.

Тот посмеялся, а после приблизился по мне, положив руку мне на талию, прошептал:

– Тебя это не касается, как насчёт скрасить этот вечер чем-то приятным? – шепотом спросил он, поцеловав в шею.

От его соблазнительно-прекрасного шепота моя кожа покрылась мурашками.

Мое тело ещё помнило именно его прикосновения, и нельзя скрыть того факта, что между ног у меня становилось мокро и я не могла не ответить на эти прикосновения. Развернувшись, я поцеловала его.

Впервые за полгода я сделала это. Обняв меня, он углубил поцелуй.

Я прижималась к нему сильнее, кусая нижнюю губу, смакуя поцелуй. Мне мало, мне слишком мало.

– Давай уйдем отсюда, – предложила я, тот кивнул, и мы поспешили к его машине.

Я вздрогнула: настолько живым это все казалось тогда и кажется сейчас, я больше не могла об этом думать. Я уже не смотрела в экран, я просто вспоминала эти ужасные дни и к чему они меня привели.

Правильнее будет сказать к чему я себя привела. Я, оказывается, все то время, что находилась под алкоголем, забыла даже о том, что убила кого-то в туалете ночного клуба.

И мне все казалось правильным, что все так и должно быть, но я не могла этого больше принять. Воспоминания лезли мне в голову, а я не пыталась их отогнать, распутывая всю эту кашу в голове.

– Ксюшенька, познакомься, это Кристина, ей семнадцать лет, – представила ее мама, улыбаясь.

Я улыбнулась, протянула руку для рукопожатия, и мать решила оставить нас наедине. Сейчас-то она и начнет показывать свою стервозность, а я просто сделаю вид, что мне интересно смотреть на дверь, и никак на нее не отреагирую.

Но вместо этого она присела рядом со мной на диванчик и, улыбнувшись, скромно спросила:

– Это правда, что ты спала с учителем? – этого вопроса я никак не ожидала услышать, – Папа рассказал. – словно прочитав мои мысли, пояснила девушка.

– Это тебя не касается, и он тебе не отец, – сквозь зубы произнесла я, злобно сверкнув глазами.

Кристина поднялась с дивана, ничего не ответив. Она прошлась по кабинету, а затем вновь заговорила, только уже совсем по-другому, более дерзко:

– Я, конечно, все понимаю, но это не повод так вести себя со мной, я ничего не сделала. И впредь прошу не разговаривать со мной в подобном тоне, – говорила она, смотря на меня.

Это знакомство с Кристиной тоже дало о себе знать, сейчас она стала мне просто третьей лучшей подругой, и это не могло не радовать. Выключив все, ведь на часах уже было около десяти вечера, я легла в кровать и сразу уснула.

Говорить больше было не о чем, встав с дивана, последовала к выходу, чтобы уйти. Вышла из маминого кабинета, надеясь, что не встречу ее по дороге.

Выйдя из ресторана, поплелась домой, вставив наушники в уши и включив любимую песню, которая точно ассоциировалась с этим ужасным днём/неделей/месяцем/годами. Я ненавидела свою жизнь, и мне хотелось броситься под машину, только чтобы больше не было никаких проблем и забот.

Почему все это досталось именно мне, чем я заслужила это все? Сначала боль от того, что я не могу быть вместе с Игорем, потом потеря лучших подруг, потом у меня на глазах стреляют в Слепцова.

Секс с разными парнями совсем не красит мое одиночество, ещё отец, оказывается, держал нас всех за дурачков и скрывал свою вторую семью от нас.

И чем я все это заслужила?

Чем?

Оказавшись дома, я поднялась в ванную, быстро скинув с себя все шмотки, и встала под душ. Слёзы покатились сами собой, я вспомнила, как на моих руках была кровь Игоря, когда держала его рану.

Я одна.

Я одна.

Одна.

Одна.

Ударив руками о стену, я закричала, не прекращая бить по стене. Я рыдала, мне было больно и противно от себя самой. Открыв шкафчик, я вытащила оттуда бритву и нанесла глубокий порез на запястьях.

Кровь хлынула сразу, вода текла из душа, я не обращала внимания. Голова закружилась, и только сейчас я поняла, что я делаю.

Зачем это все, зачем?

Я ведь могу жить, невзирая на то, что было в моей жизни, могу исправиться, но я чувствовала, как становилось поздно.

Голова кружилась, мне становилось тяжело дышать, и при мысли, что я умру, начиналась паника.

Выключив воду, я завернулась в полотенце, чувствуя, как кровь стекает на пол. Мне становилось холодно, я взяла сотовый из сумки и набрала номер, который недавно появился в моем телефоне.

– Алло, я слушаю – ответили мне сразу.

– Помоги мне пожалуйста, прошу, я сделала что-то плохое, очень плохое, я дома. – произнесла я и упала на пол.

Я ничего не чувствовала. Наверное, так и умирают.

Проснувшись в холодном поту, я внимательно оглядела помещение: все та же комната, все то же, что и сегодня утром.

Приснится же такое, черт возьми! Я вновь закрыла глаза, уже игнорируя все плохие и ужасные мысли.

Завтра все решится, завтра, а сейчас я буду отдыхать.

С этими мыслями я уснула.

========== Эпилог. ==========

И снова этот кабинет, снова этот суд, который длится словно нескончаемый. Сегодня снова судят Игоря, но сегодня завершение, поэтому сегодня через несколько часов будет объявлен приговор.

Мама узнала про меня и Костю, закрыла на это глаза, но, пока я не закончу школу, речи быть не может о том, чтобы встречаться с Мироновым.

Вздохнув, я села на своё место рядом с прокурором. Сегодня опять будут задавать вопросы обо всем: о наших отношениях, о том, сколько мы были вместе и не принуждал ли он меня – почему он должен был принуждать? Такой тупой закон.

Перед моими глазами встала картина моего ужасного приступа, воспоминания снова нахлынули на меня.

Меня трясло, было холодно и хотелось кричать и плакать, бить стены, но все, что я могла – лежать и трястись, крича и моля остановиться. Слёзы катились вниз по щекам, я не понимала, что происходит.

Мне страшно, страх сковывал все мое тело. Когда это уже закончится, чтобы не мучиться. И внезапно все прекратилось, я просто вырубилась. Окунаясь в эту темноту, мне становилось хорошо.

POV автор

– Нет пульса! Давай же, Ксюша, очнись! Я не позволю тебе уйти! – кричал доктор, делая массаж сердца.

– Что с моей девочкой? – рыдала Алла Дмитриевна. – Она что, умирает?

– Увидите женщину отсюда! Ксюшу в реанимацию, она не дышит! Подключаем к аппарату, что же за приступ такой, что у нее остановилось сердце? – врач посмотрел на медсестру, та пожала плечами.

– Ксения, – позвал меня кто-то.

Очнувшись от воспоминаний, я подняла голову, увидела, как меня зовёт прокурор. Значит настала пора мне отвечать; я поднялась, и адвокат задал мне первый вопрос:

– Вы говорите, что были влюблены в Игоря, это так?

– Да. Я любила его, наверное все ещё люблю. Знаете, первая любовь, этот человек навсегда останется в моем сердце, – ответила я, взглянув на Игоря.

Заметила, как Слепцов губами прошептал «Спасибо», я улыбнулась.

– И он ни разу не принуждал Вас к сексу? – снова спросил он.

– Нет. Я сама хотела этого. Повторюсь, Игорь – не педофил, – проговорила я.

– Хорошо, а вам известно о том, что он был связан с наркотиками? – этот вопрос задала уже прокурор, взглянув на меня.

– Нет, я никогда не лезу в чужие дела, они меня не касаются, – ответила я.

– Спасибо, вопросов нет, – сказала прокурорша.

Судья кивнул, стукнул молотком и ушёл, чтобы зачитать приговор. Мы принялись ждать, долго ждать.

Сегодня вызывались кучу свидетелей, говорило так много людей, и среди них был Костя.

Через полчаса вышел судья, мы встали и слушали.

Я прослушала половину, мне было все равно, мне было важно услышать приговор.

– Слепцов Игорь Юрьевич приговаривается к двадцати годам лишения свободы в колонии общего режима, – провозгласил судья.

Я заплакала, слезы текли по щекам, мне уже было все равно. Я последний раз попрощалась с Игорем, понимая, что больше никогда его не увижу. Он ушёл вместе со стражей, мама взяла меня за руку и увела за собой. Мы сели в такси и поехали домой.

Прощай, Игорь.

***

Пять лет спустя.

– Объявляю вас мужем и женой! – произнесла женщина в ЗАГСе, – Можете поцеловать невесту, – добавила она.

Костя улыбнулся и поцеловал меня, я обняла его за шею.

Далее началось торжество, где мы сидели во главе стола, влюблённые и счастливые. Наши близнецы, два мальчика, бегали туда сюда.

Светлые, голубоглазые сорванцы: Максим и Игорь.

Костя долго сопротивлялся, но все же позволил мне назвать его так, чтобы хоть как-то попросить прощения за то, что я бросила его, когда нуждалась в нем. Я слишком сильно люблю Костю, слишком сильно люблю наших детей, поэтому неважно, какие у них имена.

– Я рада, что теперь мы наконец-то женаты, – произнёс Костя. – Теперь ты Миронова.

Я рассмеялась и поцеловала его, услышав горько, мы стали целоваться как можно дольше и вскоре дошли до двадцати пяти.

Через час ко мне подошла одна из гостей и сказала, что меня хочет видеть какой-то Игорь. Я не поверила, ведь ему сидеть ещё пятнадцать лет, поэтому я сначала не хотела идти, но девушка уверяла, что это правда.

Костя вышел со мной.

Выйдя из ресторана, я увидела мужчину, который уже не был так привлекателен и сексуален, он был сломлен тюрьмой.

– Что ты тут делаешь? – спросила я.

– Меня выпустили из-за недостатка улик, оспорили приговор, в общем Костя тебе все расскажет, он пригласил меня.

Миронов улыбнулся и ушёл к гостям.

– Я хотел пожелать тебе счастья, и спасибо, что назвала сына моим именем, – он приблизился ко мне, и я обняла его.

– Прости, – я заплакала: мне было больно. – Но я полюбила его, очень сильно, – мужчина обнял меня.

– Не нужно плакать, ты сегодня очень красивая, – начал успокаивать меня он.

– Спасибо, – поблагодарила его я.

– Я тоже всегда буду любить тебя, ты останешься навсегда в моем сердце, – произнёс он мои слова, которые я сказала пять лет назад.

Я улыбнулась, и мы пошли к гостям, где я ещё раз поцеловала Костю под крики «Горько».

Все было прекрасно: мать с отцом общались как друзья, Алина с Ильей вместе, Юля вместе с Кристиной (что было для всех слишком неожиданно, но мы смерились с этим, ведь главное, что они были счастливы).

Моя первая любовь стоит здесь на моей свадьбе, и мы словно старые добрые друзья. Мои дети игрались с другими детьми, резвились, и на это было приятно смотреть.

Все было прекрасно, так должно быть.

Так правильно.

Комментарий к Эпилог.

Ставлю статус “Завершен” и вздыхаю с облегчением. Несколько месяцев я писала это, сначала мне нравилось, а позже мне надоела эта работа и я превратила ее в невесть что. Поэтому я рада, что она закончилась. Эта работа стала душить меня, и я перестала развивать свои навыки, поэтому я завершаю ее так скомкано и так сумбурно, но говорю спасибо моей горячо любимой Бете, читателям, автору этой заявке. И прошу прощения у всех, кто возлагал надежды на эту работу, я не хотела все испортить. В последних главах я уже сдулась, но говорю спасибо всем, даже тем, кто просто ставил лайк, для меня это было важно.

========== Бонус. Илья и Алина. ==========

Алина вошла в класс, надеясь, что никого нет. Ей нужно побыть одной, ей нужно пространство. Илья шантажирует ее, она боится, что все может закончиться куда хуже.

Все было намного проще, когда Чернышев не учился в их школе и не попадался ей на глаза. Но надо признать, что он возмужал и стал больше походить на мужчину, чем когда-то.

Сейчас же интересы у него поменялись и вместо издевательств над Егоровой он предпочитает затащить ее в постель, тем самым показать ей, кто тут главный.

Илья может делать все, что пожелает, лишь бы все было так, как хочет он.

Дверь открылась, Алина обернулась, увидела, что в кабинет входит Илья. Что ему нужно и как он её нашел?

– Я тебя везде ищу, – недовольно произнес парень, приближаясь к парте Егоровой.

Блондинка сидела неподвижно, она боялась парня, но не могла убежать, боялась, что будет только хуже.

– Зачем ты пришел в пустой класс младших классов? – задала вопрос Алина, не посмотрев на Илью.

Парень усмехнулся, наклонился к девушке, развернул ее к себе и, посмотрев прямо в глаза, произнес:

– Я искал тебя не для того, чтобы выслушивать твои придирки. Я искал тебя, чтобы ты смогла спокойна учиться, потому что ты мне больше не интересна, но… – помедлил Чернышев, ближе наклоняясь к ней. Теперь Алина чувствовала запах его тела, а губы были до омерзения близки. – Всего лишь один поцелуй, и я отстану от тебя.

Девушка смутилась, опуская глаза вниз. Парень двумя пальцами поднял ее за подбородок и посмотрел ей в глаза.

Они играли в гляделки минут пять, не меньше, и никто из них не хотел нарушать эту игру, давая понять друг другу, чего они оба хотят, но так боятся признаться.

Алина поднялась со своего места, не отрывая взгляда от Ильи, и встала напротив него, между ними были миллиметры.

Чернышев прикоснулся большим пальцем к ее верхней губе, а другой рукой взял за затылок и прильнул к ее губам. От шока девушка не сразу ответила взаимностью, но все же дала волю чувствам.

Ненависть, злость, обида – все это вырвалось наружу и постепенно исчезало. Но страх все же присутствовал.

И им обоим нужно было время.

Илья, переступая через себя, целовал девушку так, словно он действительно любил ее. И ему казалось, что все это так и есть.

Ведь он не какой-нибудь чертов психопат, который за всеми постоянно охотиться.

***

Алина.

Одно имя, один взгляд, и ему напрочь сносит крышу, он больше не владеет собой, и от непонимания, почему он унижал ее столь такое долгое время, становится тошно.

Он злится, а она целует его шею, кусает ключицы, он кладет ее на парту и разрывает ее одежду, и ему плевать, в чем она пойдет домой, лишь бы сейчас он сделал это.

– Ты говорил только про поцелуй, – возмущается девушка, но резкий вход парня во влагалище, и она больше не говорит и слова.

Илья замечает, что Алина девственница и старается сделать все как можно аккуратнее, но у него не получается, он не может сдерживаться и продолжает двигаться.

***

Алине нравится чувствовать Чернышева. Они оба хотели этого.

Весь мир перевернулся от осознания того, что за ненавистью скрывается симпатия.

Они переспали. И Алина больше не верит в их неприязнь друг к другу, и никто больше не верит.

Они оба замечают, что все идет не так как нужно.

Они оба замечают, что любят друг друга.

Комментарий к Бонус. Илья и Алина.

Разговор Ильи с Алиной, за недолго до событий 21 декабря. И как мы видим у них произошел не только разговор, но 21 декабря Алина узнает, что Илья спал не только с ней. Задумывался давно, но так получилось.

========== Бонус. Игорь. ==========

Игорь ненавидел тюрьмы, а сидеть тут, вообще было адовым занятием.

У него не было возможности кому-то позвонить или написать, не было возможности увидеть ее.

Ксения.

Он помнил тот взгляд, когда она прощалась с ним, помнил, потому что больше не мог забыть.

Авдеева стала для него частью жизни, частью чего-то особенного, потому что она сама являлась особенной.

Их первую встречу он никогда не забудет и, наверное, так и должно быть, потому что маленькие девочки никогда не должны привлекать, это недопустимо.

Но Ксюша была другой.

Ее глаза сияли, рыжие волосы сексуально падали на плечи, а ее длинные, стройные ноги, к которым он так хотел прикоснуться, одурманивали.

Ее кожа была нежной и гладкой и каждый изгиб ее тела, заводил Игоря настолько, что при каждой встречи он хотел наброситься на девушку, но каждый раз жалел об этом.

Он жалел о том, что сломал жизнь девушки, которая к слову, быстро нашла ему замену.

Но он ни капли не пожалел об этом, потому что любил ее.

Да, он любил ее.

До боли в груди, до невозможности, до скрежета зубов.

Любил ее, как не любил никого другого.

И все, что у него осталось, лишь воспоминания и фотография, которую он всегда держать в кармане, что находится на груди слева.

«Ты та, что в груди слева» – вспоминал он строчки из какой-то старой сопливой песенки.

Он не любил сопливые песенки, но любил ее.

Как же, черт возьми, он любил ее.

И перед своим заключением, он написал ей письмо, в котором написал ей все, что так давно хотел сказать.

Но он не знал: получила ли она его, прочитала или же выбросила, ведь она не может прийти к нему, все еще винит себя.

Глупая Ксения.

Глупая Ксения.

Авдеева стала для него частью жизни, частью чего-то особенного, потому что она сама являлась особенной.

И она навсегда останется особенной.

«Я люблю тебя» – шепчет мужчина, целуя фотографию, а после засыпает, потому что хочет, чтобы дни шли быстрее и он встретился с ней.

Потому что, черт возьми, она всегда принадлежала ему.