Текст книги "Прикоснись ко мне (СИ)"

Автор книги: Оливия Ватсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Выключив воду, я завернулась в полотенце, чувствуя, как кровь стекает на пол. Мне становилось холодно, я взяла сотовый из сумки и набрала номер, который недавно появился в моем телефоне.

– Алло, я слушаю – ответили мне сразу.

– Помоги мне пожалуйста, прошу, я сделала что-то плохое, очень плохое, я дома. – произнесла я и упала на пол.

Я ничего не чувствовала. Наверное, так и умирают.

========== 12. Диагноз ==========

The Truth – Kris Allen ft Pat Monahan

– Что ты наделала, идиотка?! – кричал Константин, помогая затащить девушку, которую успел одеть во что-то, чтобы она не была голой.

Когда Ксюша позвонила ему, он не ожидал ее звонка, но слышал, как она плачет и просит помощи. Костя специально оставил ей свой номер, чтобы та звонила при необходимости, но ведь он не думал, что это будет необходимость.

Он сразу вызвал скорую и взял с собой напарника, чтобы вдруг смог прикрыть. Костя зашёл в квартиру девушки, услышал, как льется очень тихо вода, и сразу побежал в ванную.

Мужчина застал девушку в своей комнате, которая валялась на полу, обернутая в полотенце, руки были изрезаны, пол в крови, волосы собраны в хвост. Миронов нашел одежду в ее шкафу: нижнее белье (про себя отметил, что фигура у нее ничего), быстро нацепил спортивные штаны и майку.

Он сразу позвонил матери, та прибежала в больницу и плакала. Константин был вынужден допросить Аллу Дмитриевну, с чего бы ее дочь могла покончить с собой, но ответом ему служило лишь то, что он и так знает – несчастная любовь с учителем. Но вряд ли только из-за этого, здесь было что-то ещё, должно быть.

– То есть Вы твердо уверены, что она могла сделать что-то с собой только из-за любви к учителю? – спрашивал полицейский, в упор глядя на женщину.

Авдеева-старшая кивнула, встав с больничного дивана. Она нервничала, ждала врача, который скажет, все ли серьезно. Когда доктор подошёл, на его лице отражалось беспокойство и виноватый вид.

– С ней все в порядке?! – взволнованно спросила Алла Дмитриевна, подойдя к доктору, – Я ее мама.

Врач посмотрел на Миронова и перевел взгляд на Авдееву.

– Она потеряла много крови, а в ее организме нашли алкоголь и таблетки, которые влияют на сон. Я могу ошибаться, но, похоже, у вашей дочери бессонница, которую она глушит, – говорил он, не сводя глаз с ее матери, – Алкоголь был в небольшом количестве, скорее всего это один или два бокала. Она должна очнуться через пару дней, может, неделю, и как она придет в себя, я дам Вам знать. А сейчас прошу меня извинить, мне нужно подготовить бумаги для ее работы с психологом. Пройдёмте со мной. – закончил врач, посмотрев на маму Ксюши, и она, кивнув, двинулась за ним по коридору.

У Кости не осталось сомнений, что у девушки была глубокая депрессия, которая длилась уже несколько месяцев.

За несколько лет работы в полиции он научился распознавать психически нездоровых от действительно тех, кто нуждается в помощи, и в данный момент, Ксения нуждалась в помощи.

Многие не признают, что у них депрессия, или даже не верят в то, что у них может быть все настолько плохо. Ксюша – умная девушка, и вряд ли бы она стала делать это только из-за любви к учителю, хотя девушки в этом возрасте любят драмы на пустом месте.

Мужчина улыбнулся своим мыслям, вспоминая, как сам в ее возрасте встречался с одноклассницей, которая из всего любила делать драму. Это нормально для девушек. Лак не того цвета, туфли под платье не подходят и все в таком духе уже повод устроить истерику.

Он достал свой телефон из кармана, набрать номер лучшего психолога, который умеет разбираться в этих драмах, поэтому для дел с подростками они всегда его используют.

– Привет, Вика, – поздоровался он, – Ты сейчас в городе?

– Привет, Костик. Снова дело о трудном подростке? – сразу задала вопрос девушка.

– Тут депрессия, похоже, и нужна твоя помощь, как она очнётся, я тебя наберу.

– Хорошо, – бросила та и отключилась.

Осталось только дождаться, пока Ксюша придет в себя.

***

Три месяца назад.

Оксана всегда считала себя красивой и привлекательной шатенкой с карими глазами. У нее была восхитительная фигура, за которую мужчины были готовы отдать многое, но она выбрала именно того, кто имел небольшой бизнес своего отца и преподавал экономику в школе.

Ее отец был судьей, не бизнес, но это уже что-то. Мать – простой главный врач больницы, и родители Игоря сначала были против такого союза, мол, им нужна девушка из очень обеспеченной семьи.

Но Игорь женился на Оксане Вороновой назло своим предкам. Теперь она стала Оксаной Слепцовой, имеющей бизнес и образование психолога, все бы ничего, да только брак их сразу пошел ко дну.

Сначала она начала изменять мужу с водителем, потому что ей стало скучно, а потом и вовсе перестала делать что-либо по дому, не говоря уже о простой готовке. Дальше она узнала о романе с ученицей, что очень сильно подпортило их отношения.

Ещё тогда, в больнице, она видела, что Ксюша приходила к нему постоянно, а Оксана делает вид, что ей плевать.

Сейчас, когда он сидит в гостиной и его обвиняют в этом во всем, женщина неоднократно интересуется, почему он ей изменил и зачем. Да, она совершила ошибку, но не видела своей вины, ведь Игоря никогда не бывало дома и ей приходилось самой как-то выкручиваться.

– До сих пор не могу поверить в твой роман с ученицей, – произнесла Слепцова, безразлично помешивая сахар в кофе. – Я знаю, что я совершила глупость, но ты же простил меня, а я не могу. Это слишком, что ли.

Игорь перевел взгляд с телевизора на свою (пока еще) жену и пожал плечами, он не хотел разговаривать.

Ему надоело то, что его судят.

Да, сначала он принимал Ксюшу как простое развлечение, а позже до него дошло, что все гораздо серьезнее. Рыжая девушка покорила его своей наивностью, милыми зелёными глазами и ангельским голосом.

Оксану он любил, возможно, после измены уже не так сильно и, возможно, не было уже того, что могло быть раньше, той страсти и нежности. Но в Ксении Слепцов нашел то, что так долго искал, и он не стыдился за это.

Игорь влюбился, ему хватило пару минут, чтобы понять, как они идеально подходят друг другу. Но он не мог и дальше скрывать от нее правду о своей жене, да и не представлял, что так может случиться, что она вообще узнает об этом или хоть кто-то узнает об этом.

– Я не собираюсь оправдываться, – заявил Игорь, посмотрев на женщину. – Я знаю, что я сделал. Я влюбился, я действительно влюбился в нее, и я знаю, как это все выглядит, но мне плевать. Я найду лучшего адвоката, чтобы доказать свою непричастность, но в начале кое-кого убью.

А Оксана уже знала, как сможет вернуть Игоря. Эта малолетняя швабра не получит ее мужа ни в коем случае. Да, в школе она делает вид, что ничего не знает, но как только появится возможность, она сразу же устранит ее.

Слепцова никогда не имела конкурентов в любовных делах, ведь надо быть полным дураком, чтобы тягаться с ней. Все и так знали – она непобедима в этих делах и лучше не связываться.

– Я беременна, – выдала она, улыбнувшись.

– Прости, что? Мы же предохраняемся, я не могу быть твоим отцом, – Игорь посмотрел на жену недоверчивым взглядом, сдвинув брови вместе, – Если ты беременна, то я буду присылать деньги. Но пойми: мне нужна Ксюша, и больше я не отпущу ее.

Мужчина дотронулся до лба Слепцовой, легко поцеловал, затем встал с дивана, оделся и вышел из квартиры. Сегодня он едет на свое съёмное жильё. А завтра сделает тест на отцовство.

Мать Оксаны вышла замуж за судью, у которого был сын, ещё учился на адвоката в двадцать три – получал высшее образование. Оксана уже забыла историю с водителем и, когда увидела своего сводного братика, то не смогла удержаться, чтобы не переспать с ним, а тот и не был против, только явно они не пользовались презервативами.

Она уже давно задумала это все, у нее есть необходимые документы для доказательства того, что Игорь и является отцом этого ребенка. Об ее интрижке никто не должен знать, и все должно выглядеть так, словно Игорь и она забыли воспользоваться контрацепцией.

Теперь-то он точно никуда от нее не денется, это лишь вопрос времени. Сейчас нужно убрать только Авдееву, а после предоставить документ на отцовство.

***

Когда я очнулась, заметила, что нахожусь не в раю, но пахло больницей. Повернув голову, увидела на своих запястьях бинты. Наверное, Костя все же смог меня спасти, он все же успел вовремя доставить меня, и мама моя уже все знает и была пару раз у меня. Теперь они захотят, чтобы я поработала с психологом, ведь я псих.

Пыталась покончить с собой, а ещё во мне нашли алкоголь и таблетки. Я пыталась испробовать все, чтобы наверняка, но, увы, значит, я зачем-то нужна здесь.

Я приподнялась на больничной койке и внимательнее взглянула на свою палату, в которой меня держали. Обычная белая палата, пару кроватей, которые пустовали. На моей тумбочке лежал мой ноутбук, телефон и зарядки.

Открыв дверцу, увидела зубную щётку, зубную пасту, полотенце и пару вещей, ещё наушники. Значит, всё-таки мать позаботилась обо мне: привезла все, что мне необходимо.

В палату вошёл врач с моей историей болезни. Увидев, что я уже не в отключке, лучезарно улыбнулся. А за ним вошла женщина в черном платье чуть ниже колен, простое классическое платье. Черные волосы, собраны в высокий хвост, и на лице минимум макияжа.

Скорее всего, это и есть психолог, в руках, помимо сумки, она держала папку с ручкой. Брюнетка улыбнулась и села напротив меня, а доктор остался стоять на месте.

– Это Виктория Владимировна – твой психолог на ближайшие две недели, как раз до суда. Твои анализы не в порядке, и мне бы хотелось, чтобы ты оставалась тут. Вопросы? – мужчина посмотрел на меня, поправив очки.

– Почему я должна быть здесь так долго? И что с моими анализами?

– Ксюш, сейчас ты обсудишь все с Викторией, а вечером я дам тебе знать, что с тобой, договорились? – я кивнула, – Вот и славно, до вечера, – улыбнулся он и вышел из палаты.

– Ты можешь мне полностью доверять, твои секреты – мои секреты, не волнуйся. – произнесла психолог, взглянув на меня. – Давай так: я задаю тебе вопрос, ты отвечаешь либо «да», либо «нет». Идёт? – я снова кивнула.

– Ты была влюблена в своего учителя?

– Да.

– Ты спала с ним?

– Да.

– Он совратил тебя?

– Нет.

– Бросил?

– Нет.

– У тебя есть проблемы в семье, которых ты избегаешь? Если да, то какие?

– У моего отца была любовница несколько лет, и, оказывается, у него есть дочь, которой семнадцать лет. И я ее ненавижу, – с отвращением сказала я.

– Тебя предавали друзья?

– Они отказались от меня, хотя я своей вины не вижу здесь.

– Почему они отказались от тебя?

– Потому что мой бывший одноклассник, оказывается, занимался наркотиками со своим отцом, а потом решил открыть свой бизнес. Мы узнали об этом, и он решил, что мы – помеха, и нужно нас убить, – говорила я, вспоминая ту жуткую картину несколько месяцев назад.

– Ты спала с кем-то ещё, кроме своего учителя?

– Да. Их было много.

– Ты спала с тем, кто пытался тебя убить?

– Да.

– Ты принимала наркотики?

– Нет.

– Ты была публично унижена?

– Мой отец избил меня в больнице, на глазах у многих врачей и медсестер.

– Ты злоупотребляешь спиртным?

– Это было один раз.

– Ты пила снотворное?

– А может хватит вопросов? – не выдержала я, – Мне надоел этот допрос, уйдите, пожалуйста, я прошу вас.

Я взяла подушку и кинула в женщину.

– Уйдите, пожалуйста! Оставьте меня в покое, я прошу вас! – зарыдала я, – Уйдите! Ненавижу вас всех! Вы все меня бросили! Все!!! – я кричала, билась в рыданиях. Мне было слишком больно все это слушать.

Врачи тут же прибежали на крики и вкололи мне успокоительное, мне сразу захотелось спать.

Все ушли, я долго пыталась понять, что же произошло, но все же я сдалась и уснула, решив дождаться своего врача, который объяснит мне, в чем дело. Я знаю, что он наврал насчёт анализов, я себя отлично чувствую, этого просто не может быть.

Со мной все хорошо, все хорошо.

***

Я проснулась, как только пришел врач с объяснениями. Мать уже сидела на моей кровати, а я не хотела ее видеть, я вообще не хотела кого-то видеть, кроме своего врача, который уже готовил для меня диагноз, от которого я буду страдать всю оставшуюся жизнь.

– Что у неё, Дмитрий Олегович? – с волнением в голосе, спросила мать.

– Для начала не переживайте, – произнес он, посмотрев на меня, я замерзала на кровати, – У тебя большая депрессия, Ксения. Та самая, от которой у тебя все эти вспышки гнева, рыдания.

Я подняла левую бровь, пытаясь понять, шутит ли он. Но Дмитрий Олегович не шутил, наоборот смотрел на меня совершенно серьезно.

– Не волнуйся, просто нужно принимать таблетки, и ты все время будешь находиться под наблюдением, – произнес мужчина, улыбнувшись, затем продолжил: – Слишком явные симптомы указывают на психические расстройства, но это просто депрессия, с которой легко справиться. Ладно, я пойду, оставляю тебя с мамой. До скорого.

Я улыбнулась, мужчина ушел, взглянув на Аллу Дмитриевну, и тяжело вздохнула.

– Ты можешь уйти? – спросила я, отвернувшись.

– Ксения, я побуду здесь, я твоя мать. Мне важно, что с тобой происходит, – проговорила она, поправив мне одеяло.

– Я хочу, чтобы ты ушла. Сейчас же! Проваливай отсюда! Убирайся к черту! Чего не понятно? – снова начала кричать я.

– Ксюша, ты чего, это же я, твоя мама, – пыталась она успокоить меня, взяв за руку.

Странная картина была перед глазами: я видела, как передо мной сиди Илья и направляет на меня пистолет, хотя слышала голос мамы и чувствовала ее духи, но видела лишь Илью. Я так сильно его боялась или это обычная галлюцинация. Я обняла свои колени, заплакала.

– Илья, пожалуйста, не причиняй мне боль, я сделала все, что ты просил. – плакала я.

– Ксюша! – звала мама.

Я четко слышала её голос.

– Я ничего не знаю! Я ничего не скажу! Убирайтесь, Виктория Владимировна! Проваливайте!

Я начала задыхаться, у меня начались судороги. Мне стало холодно, стало слишком холодно. Мои слёзы текли по щекам, я не понимала, что происходит и почему мне так плохо.

– Дмитрий Олегович, с ней что-то происходит. У нее начались галлюцинации, а потом она затряслась так, что пошла пена изо рта, помогите, прошу Вас, – прибежала Алла Дмитриевна, в слезах умоляя помочь ее дочери.

– Зовите всех в ее палату! Я же точно проверил ее анализы два раза, не было ничего. Что же с ней происходит? – не понимал доктор, убегая в палату.

Мужчина застал девушку на полу, которая тряслась непонятно от чего, кричала, звала на помощь и уверяла, что ничего и никому не скажет.

С ней явно что-то происходило, и никто не знал почему, ведь анализы ничего не дали, значит, это обычная подростковая депрессия, какая бывает у многих.

Но сейчас, найдя ее в таком состоянии, он был обязан все перепроверить, иначе на него могут подать в суд за плохую работу, а он этого не хотел.

Через час, когда девушка уснула, а он пошел снова проверять все, то, что он нашел, не находило объяснений. Дмитрий Олегович испугался не на шутку, ведь эта ошибка могла стоить ей жизни.

– Я идиот конченный, – произнес врач, ещё раз посмотрев на результаты. – Это эпилепсия.

Дмитрий Олегович нашел ее маму у палаты девушки, сел рядом с ней.

– Вы узнали, что с ней? – с тревогой спросила она, посмотрев на мужчину.

– Эпилепсия. – сообщил он, а потом просто ушел, оставив женщину одну и слышал, как та заплакала.

Такая работа у врачей: никогда не утешать родственников пациентов, как бы ни было трудно.

========== 13. Очередной серьезный приступ ==========

Ludovico Einaudi – Experience

Пролежав в больнице несколько дней, я поняла, что мне тяжело смириться с диагнозом, это пугало меня. Ещё вчера я была просто Ксюшей, которая любит учителя, а сегодня я – Ксюша, которая больна эпилепсией, это ли не странно?

Я все время вспоминала, как моя мама смотрела на меня и скрывала свою боль.

Я поздно поняла, что она меня любит, слишком поздно осознала, что я боюсь ее потерять. Игорь был в недосягаемости, сидел в тюрьме до слушания. Он может сесть на пятнадцать, а то и на двадцать лет, и я не смогу ему помочь, как бы я не старалась помочь, я не смогу. В больнице было много подростков, которые так же, как и я, болели чем-то, и у каждого была сложная жизнь.

Вот Никита, ему семнадцать, и он болен ангиной, у него температура, но скоро его отправят домой. А я не Никита и у меня не ангина, к сожалению.

– Ксения, я пришел вас навестить, – я улыбнулась, в палату вошёл Костя, он часто сюда приходил после того, как доставил меня. Он винил себя, что вовремя не смог помочь. – Я принес тебе бананы, мама твоя сказала, что ты их любишь.

Я снова улыбнулась, мужчина положил бананы на прикроватную тумбу.

– Скажи пожалуйста, у меня есть шанс, что с Игоря снимут обвинения? – задала вопрос я.

– Нет. Абсолютно никаких шансов. Ксюш, ты пойми, на нем три статьи, если не четыре, я не думаю, что судья даст ему шанс, прости, – Миронов взял меня за руку, а затем продолжил: – Я понимаю, что ты любишь его, но тебе не стоит больше ждать его.

Я ничего не ответила, лишь посмотрела в голубые глаза парня. Я знаю, что он прав, но я не хочу в это верить. Я верю в то, что мы будем вместе, потому что это любовь. Она настоящая, я это чувствую. Я готова ждать.

– Через двадцать лет тебе будет тридцать восемь, – вдруг заговорил полицейский, а я только сейчас поняла, что все это сказала вслух. – А теперь представь: ты без детей, без мужа, ждёшь парня, который раньше был молодым, красивым. Его тело было горячим, а сейчас ему сорок восемь и почти пятьдесят, то есть ты больше не подросток, а он не твой учитель. У тебя не будет детей, у него не будет по возрасту. Если и будут, какая вероятность того, что это навсегда или хотя бы на год?

Константин посмотрел на меня, затем вновь продолжил:

– Какова вероятность, что старые чувства вспыхнут снова? Разве ты этого хочешь? Ждать полжизни парня, который уже не сможет дать тебе то, что смог бы дать кто-то ещё? Пойми, ты разрушаешь свою жизнь. Я был женат, женился в восемнадцать, в двадцать три развелся. Сейчас мне двадцать пять, и я понимаю, что настоящее чувство придет ко мне. Нужно только подождать. Я оставлю тебя, подумай. Завтра приду, и мы продолжим, – закончил Миронов, затем встал и вышел из палаты.

Я задумалась над его словами, ведь он действительно прав, но я не могу отказаться от Игоря вот так просто, нужно время, хотя бы пару дней, чтобы обдумать.

Я легла на подушку, чувствуя, как медленно проникаю в сон, лекарства быстро действуют на мой организм.

Когда я уснула, мне приснился сон о том, что случилось несколько месяцев назад.

Три месяца назад.

Когда Игоря выписали, он дал мне адрес, куда можно прийти на случай, если он ещё будет на свободе. И стоя сейчас в его квартире, я не предполагала, что это случится так скоро. Я не готова к тому, чтобы его забрали.

Слепцов впустил меня в спальню, где я спокойно села на кровать. Комната была светлой с прозрачными шторами на окне, большая двуспальная кровать, справа огромный шкаф, возле кровати две тумбы.

Наверное, дизайн подбирала его жена. Игорь вошёл в комнату и улыбнулся. У нас есть пара недель до предварительного слушания, поэтому мы можем все спокойно обсудить. Мужчина сел рядом со мной, взяв меня за руку.

Мы смотрели друг другу в глаза, понимая, что сейчас нас ничего не останавливает.

– Я знаю, что ты хочешь быть со мной, – произнес он. – Я не могу так больше, я не могу больше скрывать от всех, что люблю тебя, и пусть я отсижу, но я хочу, чтобы ты жила все это время полной жизнью, а когда мы встретимся, я хочу, чтобы ты обняла меня и отпустила, – он смотрел на меня так, словно сейчас разрыдается. Ему очень тяжело сейчас, и я не могла помочь.

Я прикоснулась к его губам своими губами, легко целуя. Я хочу быть с ним, но ничего не могу сделать в этой ситуации, его просто отнимают от меня. И это слишком больно, когда не можешь обнять любимого или прикоснуться к нему.

– Пожалуйста, не нужно об этом говорить, – выдохнула я, прижимаясь к нему.

– А тебе нужно прекратить меня целовать, – улыбнулся Игорь, отстраняясь. – Я прошу, пожалуйста. Тебе нужно учиться жить без меня.

– Да как ты не понимаешь?! – вскочила я с места, – Я не могу жить без тебя, я люблю тебя, чертов идиот. Я хочу быть только с тобой, мне не нужен никто в старости, только ты! – на глаза навернулись слёзы, я сдерживалась. – Я никогда не смогу быть счастливой без тебя, понимаешь? – накрыв ладонями его лицо, я снова его поцеловала.

– Это ты не понимаешь! – он оттолкнул меня от себя, после чего ушел в гостиную, и я услышала, как что-то разбилось, – Это ты не понимаешь, как я хочу всего этого, но не суждено нам быть вместе, ты – идиотка, если считаешь, что все будет между нами, – я зашла за ним и увидела, как он пьет из бутылки виски, а стакан разбит на осколки. – Я готов был быть с тобой, если бы не Илья, который подставил меня. А теперь я не могу. Да, я любил тебя. Да, я люблю тебя сейчас, но нам не быть вместе. Я сяду в тюрьму на хуеву тучу времени, а ты останешься тут, и у тебя будет прекрасная жизнь, а у меня не будет нихуя. Даже элементарной работы не смогу найти, тебе лучше уйти отсюда, – парень кинул быстрый взгляд на меня. – Выход найдешь. И перестань находить повод, чтобы встретиться, поговорить, разъяснить все. Ты ведёшь себя как глупая малолетка.

– Хватит! Я больше не желаю ничего слушать! – слёзы катились по щекам, которые я не успевала смахивать.

Взяв сумку, я надела обувь и вышла из квартиры.

Я бежала домой, рыдая. Я забуду его, я забуду все, что он сделал, и все, что между нами было когда-то либо.

Я проснулась от своих же воспоминаний, понимая, что не сдержала данное себе слово и, в принципе, я никогда его не держу.

Дверь в палате распахнулась, я увидела мужчину, который улыбался и явно кого-то напоминал.

О, этого не может быть, серьезно?

***

В палату вошёл мужчина средних лет в дорогом костюме, русые волосы были зализаны, и меня воротило от каждого его движения или взгляда в мою сторону, потому что это отец Ильи. Как я узнала?

Все очень просто, я видела его как-то на родительском собрании, я была организатором, отличница ведь. Не могу поверить, что он вообще сюда пришел, что ему нужно здесь? Илья в клинике, наверное, пришел из-за Игоря сюда.

Он сел на мою кровать и улыбнулся, прищурив глаза, голубые, такие же как и у Ильи.

– Что вам здесь нужно? – не церемонясь, задала вопрос я.

Мужчина усмехнулся, взяв меня за руку, заговорил:

– У меня к тебе пара вопросов, можно? – он посмотрел на меня, я кивнула.

– Что тебе говорил Игорь про меня с ним?

– Ничего. Я узнала о вашем бизнесе только в полиции на допросе, ну и ещё Илья рассказывал, – честно ответила я, не желая ничего скрывать.

– Илья хоть и мой сын, но он предал меня вместе со своим сводным братцем, Димой, который сбежал как последний трус, прихватив с собой кое-что мое, так же как и Игорь, – прояснил Чернышев-старший, убрав свою руку с моей руки.

– И что же? – с безразличием спросила я.

– Этого тебе знать необязательно, просто хочу, чтобы ты поняла: со мной шутки плохи, либо ты говоришь, где то, что мне нужно, либо я тебе такую жизнь устрою, что твоя эпилепсия покажется раем! – повысил голос отец Ильи.

Я почувствовала, как меня накрывает очередной приступ, чувствуя покалывание в пальцах, мои ноги затряслись, и все, что я слышала, – угрозы от этого человека.

– Эй, уйдите отсюда, Вы не видите, ей плохо, у нее приступ, – произнес кто-то.

Меня трясло, было холодно и хотелось кричать и плакать, бить стены, но все, что я могла – лежать и трястись, крича и моля остановиться. Слёзы катились вниз по щекам, я не понимала, что происходит.

Мне страшно, страх сковывал все мое тело. Когда это уже закончится, чтобы не мучиться. И внезапно все прекратилось, я просто вырубилась. Окунаясь в эту темноту, мне становилось хорошо.

POV автор

– Нет пульса! Давай же, Ксюша, очнись! Я не позволю тебе уйти! – кричал доктор, делая массаж сердца.

– Что с моей девочкой? – рыдала Алла Дмитриевна. – Она что, умирает?

– Увидите женщину отсюда! Ксюшу в реанимацию, она не дышит! Подключаем к аппарату, что же за приступ такой, что у нее остановилось сердце? – врач посмотрел на медсестру, та пожала плечами.

Разве эта девушка недостаточно настрадалась? Разве ей мало? Андрей Викторович улыбнулся и вышел из больницы, надеясь, что девушка больше никогда не откроет глаза.

Полгода назад.

– Разве ты не любишь зефирки? – спросил Игорь, взглянув недоверчиво на рыжую девушку.

Ксения отрицательно мотнула головой, рассмеявшись. Руки парня дотронулись до ее щеки, большим пальцем он погладил ее нижнюю губу.

– Как же я люблю твой смех, пусть он никогда не прекратится, я, кажется, влюбился в этот смех, – он улыбнулся и поцеловал ее.

После поцелуя они взялись за руки и шли вдоль реки, разговаривая обо всем, что придет в голову. Понимая, что оба теряют голову.

Алла Дмитриевна всю ночь просидела у своей дочери, не сомкнув глаз. Она не приходит в себя после приступа. Она прибежала к ней, когда та уже валялась на полу и кричала, чтобы ей дали умереть.

Она никогда не помнит своих приступов, но обычно она становится совсем другой девушкой, не той, которая была раньше. Мать не хотела помнить и видеть ее такой, но слишком любит и не оставит ее одну.

А вот отец ее не хочет идти в больницу, потому что видит в ней потаскушку, но это так не важно, когда она лежит, подключенная к аппаратам, поддерживающим ей жизнь. И ещё этот мужчина, она его помнит как отца ее одноклассника. Зачем он приходил, что ему нужно?

Женщина вышла из палаты, чтобы выпить кофе в буфете и наткнулась на ее подруг, Юлю и Алину, а этим двум что нужно?

– Вы бросили ее, а теперь решили появиться? – задала она вопрос, обращаясь к девушкам.

– Алла Дмитриевна, мы не знали, что все так серьезно, – извинительным тонном ответила Юля, – Она все равно наша подруга, и мы не должны были отказываться от нее. Скоро конец учебного года, экзамены, но Ксюше разрешили сдать потом, когда она очнется и придет в норму, – продолжала девушка, – А ещё все знают, что она спала с Игорем Юрьевичем, и теперь он влип по уши. – закончила шатенка, Алла Дмитриевна обняла подругу своей дочери.

– Можете сходить к ней, – разрешила она, грустно улыбаясь.

Девушки кивнули и вошли в палату.

***

POV Ксюша

Спустя неделю я вышла из состояния сна, так я называю это, потому что не хочу верить в то, что действительно была подключена к аппарату. Последние дни до выписки я помирилась с подругами, пару раз меня навещала Кристина по просьбе матери и одноклассники.

Приносили цветы, фрукты, шоколадки. Когда я пришла в более-менее нормальное состояние, меня перевели в обычную палату и я дала распоряжение, чтобы пускали только маму и девчонок, чтобы не было больше таких вот приступов, ну ещё и Константина, он-то спас меня. И я ему буду всю жизнь теперь обязана, но вот что хотел от меня отец Ильи, я так и не поняла.

Ему нужно то, что забрал Игорь, но я совершенно не знаю, что это такое.

– Ксюш, ты уже очнулась, извини, что долго не навещал, – в палату вошёл Костя и сразу заговорил, улыбаясь, – Я слышал, что с тобой случилось, и могу сказать, что мне жаль, что такое произошло с тобой. У меня для тебя две новости, одна хорошая, а другая не совсем, с какой начать? – он вопросительно посмотрел на меня.

– С не очень, – пожала плечами я

Костя вздохнул, взял меня за руку и заговорил:

– Отец Ильи, Александр Викторович, к тебе приходил не просто так. Игорь украл у него сто тысяч рублей.

– Не может быть, – не поверила я. – А какая хорошая? – задала вопрос я.

– Позже выяснилось, что это не Игорь, а Илья, он украл деньги, чтобы создать свой бизнес на наркотиках и торговли оружием, вместе с Димой, сводным братом, – Костя отпустил мою руку и откинулся на спинку стула.

– Мда уж, отлично. А я тут причем?

– Он думал, что ты и Игорь украли, да, я знаю, это вообще бред. Ксюша, он опасный человек, никогда больше с ним не разговаривай. Я распоряжусь, чтобы за тобой наблюдали двадцать четыре часа в сутки, – строго произнес он, а потом встал и направился к выходу, обернувшись, добавил: – Ты выздоравливай, осталось пять дней до суда, и тогда уже все решится. А теперь мне нужно идти, я приду завтра и послезавтра, пока за тобой присмотрят ночью, – мужчина подмигнул мне и вышел из палаты.

Это такой бред, почему я вообще должна воровать? Ох, Илья, зачем же ты все это задумал? У этой семейки точно не все в порядке, блять.

***

Два с половиной месяца назад.

Прошло несколько дней с моего с Игорем разговора. Он больше не может быть учителем, но может вести нормальную жизнь до суда, ведь он под подпиской. В школе я видела только его жену, мне хотелось ей все рассказать, чтобы насолить, отомстить, но потом понимала, что ничего хорошего не будет.

Я не могу так поступить и опуститься ниже, чем я сейчас. Я знала, что Оксана беременна от своего сводного брата, но никак не от Игоря, а она вешает ему лапшу на уши, и скорее поэтому Игорь не хочет быть со мной.

Как все трудно, но почему, почему просто нельзя было закрыть глаза на все это и сбежать нам вместе? Правильно, потому что нас найдут. Какие глупости, боже.

В школе все было по-прежнему, я ни с кем не разговаривала, да и не особо-то хотелось, просто это так странно. Вот я была дружна со всеми в классе, а вот меня уже ненавидят, но только за что?

Если я обращалась к кому-то, то меня игнорировали, а если обращались ко мне, я посылала. Общалась я только со своей сводной сестрой, которая оказалась не такой уж и плохой, а очень даже ничего.

Ведь мой отец не виноват в том, что он придурок, да и Кристина ни в чем не виновата. Это просто так получилось и с этим ничего уже не поделаешь.

– Ты снова отвлекаешься, – произнесла Кристина, посмотрев на меня.

Мы сидели у нее в комнате, я уже успела познакомиться с мамой Кристины. Кристина была под фамилией матери, Сергеева, чтобы не возникало никаких подозрений, они должны были шифроваться.

– Да, прости, так о чем ты? – спросила я, улыбнувшись.

– Ладно, забудь, я пошла чай наливать, ты с чем будешь? Есть пирожные и что-то ещё, – проговорила она, уходя в кухню.

Неожиданно на мой телефон пришло смс с очень странным текстом. Я достала мобильник из кармана, открыв сообщение, я удивилась его содержанию:

«Я знаю, что ты сделала. Это отвратительно. И я не стану молчать.»

Номер неизвестный, даже подписи нет. Интересно, кто-то насмотрелся сериалов или просто с ума сошёл?

– Мне долго тебя ждать? – крикнула с кухни сестра.

– Иду, – в ответ крикнула я и направилась в кухню.

И кому это нужно? Что я сделала? СТОЛЬКО вопросов, никаких ответов.

========== 14. Слишком много воспоминаний ==========