Текст книги "Рыжие бывшими не бывают (СИ)"

Автор книги: Оливия Лейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Глава 13

Ксюша

Утром я, напуганная ночными откровениями, сбежала. Да, вот так: сама хотела искренних чувств от Кости, а когда дошло до признаний, струсила. А вдруг снова обманусь в мужчине? Доверюсь и опять страдать буду? Это ведь Костя Потрясов, бабник и самец всея Москвы! Может ли он полюбить одну и надолго? Навсегда даже не говорю, это слишком размытое понятие.

Костя позвонил через пять минут после моего позорного бегства. Я ответила: не страус, голову в песок прятать не буду. Мне просто нужно осознать. Понять, готова ли я рискнуть?

– Русалка, ты куда сбежала? Я рассчитывал на кофе в постель!

– От меня?! – я развеселилась.

– Конечно, – усмехнулся дерзко, – нет. Я умею отлично варить турецкий кофе. Ну и кофемашина может латте-шматте. Ксюш, – стал серьезным, – а ты какой кофе любишь?

Вроде бы простой вопрос, но за ним ощущалось много больше.

– И латте-шматте, и турецкий тоже.

– Я смогу угостить тебя в ближайшее время?

– Когда у меня с собой зубная щетка будет.

– Не понял?

– Я же не у себя дома, даже зубы почистить нечем, а рядом Потрясов! – шутливо воскликнула.

– У меня есть запасная, к электрощетке. Я ее никому раньше не предлагал.

– Это событие! – я привычно ёрничала, но на самом деле оценила предложение.

В понедельник утром на моем столе красовался огромный букет ромашек. Кусочек лета в сердце. Карточка была не подписана, но внутри лежали билеты в Большой театр. Я десять лет в Москве и никогда не была: плохие места не хотелось, а хорошие слишком дорогие. Я мечтала сходить на «Щелкунчика» под Новый год, но весной на «Мастера и Маргариту» – тоже неплохо. Начало марта не сильно баловало теплом: как была зима, так и осталась.

– О! У тебя появился поклонник? – заговорщически улыбнулась Карина. Она не долго на меня обижалась, как и я на нее. И сама призналась, что видела меня, садящуюся к Потрясову в машину, ну и взболтнула лишнего. Любила посплетничать, но человек так-то неплохой.

– Интеллигент! – выхватила у меня билеты. – Кто-то из наших?

Я почему-то рассмеялась. Карина даже мысли не допускала, что это ее начальник. Она, кстати, очень довольна, что вернулась в свою альма-матер. А я в свою.

– Ну… – я не хотела давать новую пищу для сплетен, но один шебутной мартовский кот решил иначе. После короткого стука Костя по-хозяйски дверь распахнул и, улыбаясь чеширским котярой, к столу подошел. Карине только кивнул.

– Привет... – всего одно слово, но как многозначительно звучало.

– Я, пожалуй, пойду, – она ретировалась.

– Ну зачем ты! – возмутилась я.

– А что? Ты меня стесняешься, что ли?

– Нет, конечно! – теперь я оправдывалась. – Просто… Просто…

– Что? – улыбался Костя.

– Что люди подумают…

– Что ты привлекательна. Я чертовски привлекателен. И у нас, если мы захотим, могут получиться красивые дети. Все логично.

Я перебирала ромашки, мысленно гадала «любит-не любит». Палец замер на лепестке «любит». Разве так бывает? Не кидает ли его из крайности в крайность? То ничего серьезного, то сразу дети!

– Ты не торопишься, Ромео?

– Может быть, но мне это нравится.

– Из любовниц сразу в матерь твоих детей? – иронично поинтересовалась.

– Давай для начала в театр сходим, – Костя поднялся. – Сейчас поймешь, какой я невежда в этой всей культурной хре... жизни, и все, плакали наши дети.

Он ушел, а я так и стояла, обнимая пахучие ромашки. Не знала то ли плакать, то ли смеяться: Костя принялся ухаживать, не скрывая симпатии. Это приятно. Меня не стеснялись и не пытались выставить мимолетной победой. Но сомнения, что сказка может превратиться в драму, карета в тыкву, а принц в чудовище, оставались. Сложно довериться человеку, который сам не знает, чего хочет. Возможно, ему просто нужно показать, какой бывает любовь. А может, я все еще цель. Не попробуешь, не узнаешь. Мое сердце тянулось у нему. Костя пытался доказать, что надежен. Людям ведь нужно давать шансы?

В президентской ложе мы, естественно, сидели не одни, но это совершенно не мешало Косте широко и с удовольствием зевать. Убранство Большого театра вживую поражало: темно-красный бархат, позолота, лепнина, но стремление воссоздать первозданный дизайн театра, вынуждал партер сидеть на жутко неудобных стульях. У нас в ложе такие же только побогаче, но они хотя бы не прикручены к полу!

– Понравился балет? – поправив элегантное платье, насмешливо поинтересовалась.

– Лучше в кино, там хоть целоваться можно.

– Ну так пошли в кино, – легко согласилась я. Мне тоже хотелось целоваться.

Темный полупустой зал. Дурацкий фильм. Карамельный попкорн. Он в смокинге. Я в вечернем платье. В животе бабочки, а в сердце настоящая весна. Я не уверена, что «жили долго и счастливо» – это про нас, но чувство между нами точно реально. Его нельзя было потрогать, проверить на зубок или нежно погладить. Но оно вибрировало между нами, ярко сияло и пахло горько-сладкой негой.

– Что будет, если поцеловать русалочку? – шепнул Костя, гипнотизируя взглядом.

– У тебя вырастит хвост, – ответила тихо.

– Главное, чтоб не рога, – пошутил он.

– Потрясов, испортил такой романтичный момент.

Да, мы не целовались еще. Ни разу после решения попробовать по-настоящему. Костя ждал, когда поверю ему. А я… Я поверила.

Сама потянулась, прильнула к твердым губам с ароматом терпкого кофе и вкусом запретного наслаждения. Испепеляющие поцелуи, такие нужные, необходимые. В его руках я ощущала себя дома. Защищенной, но свободной.

Жадные пальцы смяли подол серебристо-серого кашемирового платья, коснулись бедра, погладили тонкую шелковую полоску между ног. Костя сжал мои ягодицы, до боли и острого блаженства, затем с треском рванул трусики.

– Что… – мне не хватило времени спросить, снова закружилась в огненном желании. Большим пальцем растирал клитор, двумя другими входил в меня. Резко, громко, так невыносимо порочно. Я совсем потеряла нравственные ориентиры, позволяла делать это с собой в публичном месте. Вот тебе и расширение границ. И оргазм. Яркий, до красных кругов перед глазами, гортанным стоном, вырвавшийся наружу.

– Ты должен мне трусы, – произнесла, когда смогла говорить.

– А ты мне оргазм.

Мне стало стыдно. Невооруженным взглядом видно, что у него на двенадцать часов и, судя по болезненному стону, когда сжала член, очень давно так.

– Пойдешь завтра на свидание со мной?

– Завтра? – я была разочарованна.

Костя хмыкнул, по-мужски так, самцово. Знал, что хочу его. Но ведь и сам хочет. Ладно, подождем «завтра».

Рабочий день был в самом разгаре, хотя мыслями я была в другом месте: пятница, вечер, любимый мужчина…

Я вернулась к себе после совещания и обнаружила красивую белую коробку, перетянутую красным кружевом. Внутри трусики и цепочка с застежкой на шею. Я взяла карточку и улыбнулась:

Зачет по трусикам:))

Думаю о тебе…

– Я тоже, – проговорила и прижала к груди карточку. Затем нахмурилась. Что за шум? – Вадим Александрович, что произошло? – спросила, увидев взвинченного босса.

Он убрал от уха мобильный и взглянул на меня тяжелым взглядом. Тревожно. Очень.

– Что? – тихо спросила.

– Ксения… – он сжал кулаки. – Константин Юрьевич сорвался с лесов, на стройке.

– Костя?..

– Я еду в клинику… – но я уже бежала. Я должна быть рядом. Что бы ни было, должна!

Глава 14

Ксения

Я вырулила из подземного паркинга и рванула вверх, в центр. А куда ехать-то? Нужно обзвонить больницы… От страха мозги совершенно не хотели собираться в кучу. Хорошо, что босс у меня не такой порывистый.

– Ксения, в первую университетскую езжай. На Большой Пироговской.

– Спасибо.

Он тоже ехал. Они с Костей не просто работали вместе, лучшие друзья. Вадим Александрович был обеспокоен, значит… Нет, с ним все будет нормально! Это же Потрясов! Он просто не может умере… Даже думать об этом больно. Но, что бы ни случилось, я рядом. Он мне так нужен. Любой. Главное, чтобы был.

– К вам доставляли Потрясова Константина Юрьевича? – бросилась к стойке регистрации приемного отделения.

– Минуточку, – женщина опустила глаза в монитор. – Тридцать шесть лет? С травмой головы?

– Да…

С травмой головы… Господи, пусть это будет не то, что подумала.

– Он в терапии на третьем этаже, но туда нельзя.

Я снова бежала. Я чертов Форест Гамп! Взлетела наверх, но что дальше? Где его искать? В какой палате? С учетом того, что мне вообще здесь нельзя находиться… Я сделала лучшее из возможного – принялась открывать каждую дверь.

– Костя? – заглянула в первую. – Потрясов? – позвала тихонько. В пятиместной застыла, разглядывая лица: кто-то читал, кто-то спал, а кто-то лежал тихо и только монотонное тиканье приборов сообщало, что пациент жив. – Костя! – удача наконец улыбнулась мне. Он был подозрительно тих. На Потрясова совсем не похоже. Он просто обязан открыть глаза, хитро улыбнуться и начать подтрунивать надо мной.

В палате больше никого, поэтому я взяла стул, присела и коснулась ладони. Теплая.

– Ну как ты мог! – всхлипнула я. – Какого черта ты туда полез! – я не знала куда, но туда ему точно не нужно было забираться!

Взяла его руку, ладонь раскрыла и прижалась щекой, затем поцеловала.

– Костя, я люблю тебя. Люблю… – посмотрела в закрытые глаза. Ресницы дрожали. Что же ты там видишь… – Если очнешься, кем хочешь для тебя стану. Только проснись…

– Так, – раздалось строгое, – что вы здесь делаете?

– Доктор, – прошептала едва слышно, – он придет в себя?

Врач, сузив глаза, смотрел на меня скептически. Как на умалишенную.

– У него, конечно, есть легкое сотрясение, ушиб и растяжение связок, но от этого не умирают.

– То есть он не в коме?

Доктор отрицательно покачал головой. Я перевела убийственный взгляд на Потрясова. Ну все, хана тебе!

Костя приоткрыл один глаз, затем второй и улыбнулся широкой плутовской улыбкой.

– Привет, Русалочка.

– Мерзавец! – я не сдержалась, больно ущипнула его за плечо.

– Ау! Ну я ж реально пиз… – прикрыл рот ладонью, исправляясь: – Упал со второго этажа. Меня жалеть нужно.

– Да я тебя!..

– Можно?

Я обернулась: в дверях с наброшенным на плечи белым халатом стоял Вадим Александрович.

– Живой?

– Только ее молитвами, – Костя взял мою руку, к губам поднес и пощекотал пальчики. Сволочь с дурацкий шутками, но невозможно злиться на него долго. Такое облегчение накатило, что даже ругать за притворство не буду. Правда, я в любви ему призналась, и он слышал…

– Тогда слушай внимательно: я отстраняю тебя от работы до полного выздоровления, а когда выйдешь лично приму экзамен по технике безопасности. Понял?

Костя кивнул, чинно и благородно. Мы все переволновались. Босс тоже. Сильно.

– Можно вас?

Вадим Александрович ушел с доктором, а Потрясов меня на себя уложил.

– С ума сошел? – возмутилась я.

– Ты обещала быть послушной девочкой, – шепнул без шуток, горячо и властно. Он все слышал и запомнил каждое слово.

– Не было такого.

– Ты сказала, что будешь, кем угодно.

– Ты услышал самое важное, – улыбнулась, а внутри горькой печалью резануло. Костя вычленил главное для себя…

– Нет, – он обхватил мое лицо, – не самое.

Во взгляде что-то дикое, неприрученное, новое.

– Ксюша моя… Русалочка… Рыжуля…

– Молодые люди, – снова врач, чтоб его! Нет, он молодец, лечит людей, но лучше бы он сейчас пошел подальше, – не дома же. У нас койки одноместные. Снимите номер, – затем так ехидно улыбнулся. – Но не сегодня.

– Почему? – искренне недоумевал Костя.

– Потому что вы у нас на ночь останетесь.

– Не-ее, – протянул Потрясов и резко вскочил. Потом станцевал странный танец.

– Это что? – мы с врачом произнесла это одновременно.

– Пасодобль.

– Вам бы в псих-неврологическое наведаться, – сухо заметил врач.

– Нет, мне домой нужно. Клянусь не перенапрягаться.

Я молчала, сидя на больничной койке, пока Костя решал судьбу сегодняшней ночи. Я готова в принципе и здесь остаться, правда, кто ж мне позволит.

– Ладно, – согласился врач, – буйных лучше выписывать. Во избежание, как говорится.

– Отвезешь? – обаятельно улыбнулся мой мартовский кот.

Мы приехали к нему на Остоженку. Большая квартира в клубном доме, но не грубый мужской лофт, а вполне себе стильно и уютно. Сдержанно, но изысканно. Мне очень понравилось. А вот пять лет назад он жил в огромной берлоге в стиле гараж с огромной медной чашей на цепях в гостиной. Там лежали бездымные дрова и можно было жечь костер. Эффектно, но не в моем вкусе. Возможно, мы именно сейчас дозрели до отношений? Повзрослели и определились с чувствами? Возможно…

– Как ты упал? – спросила, когда Костя обнял сзади, ласково щекоча губами шею.

– С уровнем поиграться решил, поскользнулся на лесах и упал на деревянные ящики. Знаешь, о чем думал, когда звезды словил?

– Нет?

– Что так и не спросил про кулон русалочки: ты купила такой же или…

– Я нашла его на полу. Ты выкинул пустой футляр. – Я повернулась и быстро, но нежно поцеловала его в губы. – Мне очень нравится. Спасибо.

– Ксюш, – Костя убрал мои волосы с лица, натянул даже, – я буду честным с тобой.

Я согласно кивнула, а у самой пульс на языке заплясал. Приятные разговоры так не начинают.

– Я влюбился в тебя и даже готов жениться, – улыбнулся Костя, но улыбка быстро превратилась в горькую складку, – но я не уверен, что потяну брак. Что смогу стать нормальным мужем. У меня и семья с придурью, и я сам с вот такими, – показал серьезный такой размах, – тараканами.

– А что за тараканы? – деловито поинтересовалась. Может, сумею организовать их в подконтрольную управляемую колонию. – Славься Джей?[1]

– Не-еет! Наоборот! Я убить готов за крошки на столе и следы от чаёв-кофеёв.

– Ну знаешь, – пожала плечами я, – такие и у меня есть! Жутко бесит, когда берут колбасу или сыр, отрезают и бросают обратно в холодильник, а она заветривается. А ложки в кастрюлях! Бррр!

Мы посмеялись, но оба понимали, что все намного сложнее. Но за такую откровенность уже можно поставить на кон свое сердце.

– Костя, не нужно на мне жениться, просто будь со мной настоящим и честным, а там как судьба распорядится.

Он костяшками пальцев погладил мою щеку и очень тихо, очень правдиво произнес:

– Обещаю, Ксюш, что никогда не обману тебя. Клянусь.

Это обещание было ценнее красивых слов и признаний. Если он его сдержит, и я сама буду честна, значит, мы никогда не станем ненавидеть друг друга. Жизнь длинная, все произойти может, но честность в паре сможет выстоять перед любой бурей.

– Ну а теперь, – передо мной снова стоял игривый мартовский котяра, – готова быть плохой девочкой?

– А ты сможешь стать плохим мальчиком, одноногий Джо? – Костя сильно хромал.

– Для этого дела, – ловко развел мне ноги. Как крутой полицейский опасному преступнику, – мне нужны не ноги. А тебе не нужно это… – потянул вверх джемпер.

Я осталась в брюках и прозрачном лифчике, а по ложбинке грудей шла золотистая цепочка, прячась в трусиках. Тех, что Костя подарил.

– Ведьма, – выдохнул и резко развернул меня. До колен стянул брюки, нырнул между ног, сдвигая узкую полоску, и пальцем нетерпеливо раздвинул болезненно нежную плоть. – Прости, но мне срочно нужно трахнуть тебя. Или я умру, – на этих словах вжал меня в спинку тяжелого дивана. Я ждала вторжения, но вышло все равно напористо и остро. Тугие стенки сжались вокруг стального члена, и Костя со стоном начал толкаться внутрь. С влажными шлепками, рычанием и красными отпечатками пальцев на моих бедрах. Я не видела, но знала, что они появятся.

Я выгнулась, чтобы он вошел еще глубже и запустила руку между ног: чувствительный клитор распух от желания и на каждую ласку отзывался болезненным наслаждением. Я задрожала в первых спазмах блаженства. Но Костя неожиданно вышел, развернул меня и усадил на спинку.

– Хочу целовать тебя… – шепнул, кусая губы. Я отстегнула цепочку и приподняла бедра, освобождаясь от трусиков. К паху его потянулась, взвесила мошонку, как мне не единожды предлагалось, тяжелая, налитая, подтянутая. Я скользнула к влажному от моих соков стволу и прошлась тугой головкой по своей плоти. Разгоряченная и мокрая… Он легко скользнул внутрь, но тут же вышел.

– Черт, я на грани, – рвано проговорил, с усилием надавливая на клитор и кончая. Я видела, как блестящая головка, дрожа, заливала меня семенем. Это возбуждало. Я положила руку на ствол и нажала, кончая, размазывая его сперму по промежности. Откровенно, порочно, прекрасно. Именно так должно быть между мужчиной и женщиной.

– В душ? – предложила, отдышавшись.

– Не-а, – Костя, не сводя с меня жадного взгляда, разделся. Его эрекция ничуть не уменьшилась, а в зеленых глазах столько греховной сладости. – Мне нравится, когда ты такая… – окончательно сдернул с меня брюки с трусами. Сжал соски, к животу спустился, лобок накрыл и заскользил пальцами по промежности, смешивая наши соки. Внутрь нырнул и вынырнул, затем снова, и снова…

Мы отдавались друг другу глазами, дыханием, мыслями. Фантазировали вместе и воплощали желания вместе. Вместе – это было сексуальней, чем самый развратный разврат.

– Люблю тебя, – крикнула, захлебываясь жгучим оргазмом, до крови прокусывая ему губу.

– Я тоже люблю тебя, Рыжуля.

Пусть это пока новое, зыбкое, не подкрепленное поступками, хрупкое чувство, но как же приятно говорить и слышать в ответ «люблю».

Я открыла глаза, приподнялась и нависла над спящим мужчиной, собственнически обнимавшим меня. Костя даже во сне улыбался. Довольный котяра!

Осторожно убрала руку с живота и поднялась. Свою одежду собрала и бросила на кресло, в его рубашке будет удобнее, хоть она и на три размера больше. Я была счастлива. Душу переполняла эйфория, и неважно как сложится наш путь в перспективе. Мы дали шанс друг другу, а дальше – все в наших руках.

В холодильнике обнаружила кефир (просроченный, но когда это было проблемой!), а на полке стильные банки с крупами и мукой. Если еще и соду найду, то мне определенно нравится подход Потрясовских тараканов к быту.

– Кто там? – тихо проговорила, услышав настойчивый стук в дверь. Я хотела завтрак приготовить, но исключительно на две персоны. Может, не открывать?

Я бы так и сделала, если бы не взглянула в глазок: две женщины и странный холод в животе. Тревожный. Струсь, Дашкова, и пусть уходят! Не омрачай свое счастье! Но я уже повернула замок.

– Здравствуйте, – проговорила по инерции. Мне не ответили только взглядом презрительным смерили.

– Не обращай внимание, – бросила та, что старше. Элегантная, но на лбу красными буквами: СТЕРВА. – У него таких табуны. Мужчина, – и тихо, – весь в папеньку. Костя где?

– А вы кто? – я все еще держалась правил поведения.

– Я – его мать, а это, – кивнула на жгучую брюнетку, – его невеста. А вот кто вы, милочка?

Я, ошеломленная грубостью, молча хлопала ресницами. Его мать. Его невеста. И я без трусов.

– Он спит, – на автомате проговорила, когда они нахально протиснулись в дверь. В гостиной остановились, осматриваясь, словно впервые.

– Вы еще здесь? – скривилась госпожа Потрясова.

– Ага, у нас ложки пропадают.

Брюнетка громко фыркнула. Мы встретились взглядами– в ее глазах было что-то изучающе: я не была для нее соперницей, это она дала понять ясно.

– Какая нахалка! – воскликнула та, что матерью назвалась.

– Зато вы сущий такт и вежливость, – язвительно бросила и пошла в спальню. Здесь, похоже, цирк остановился, а я никогда не любила клоунов. И дурой быть тоже. Наверное, Костя про себя громко и заливисто смеялся, когда ночью отдавалась ему во власть и делилась сокровенным. Уложил на лопатки непокорную.

– Ксюш, – он громко зевнул и потянулся на кровати, – ну ты почему в одежде?

Я как раз натягивала узкие брюки. На очереди джемпер.

– Вставай, – холодно ответила. – У тебя гости.

– В смысле? – нахмурился он.

– В прямом! – повернулась, рассматривая с болью и брезгливостью. – Какой же ты мерзавец. Иди к своей невесте, объясняйся.

– Ксюш, ты чего?

Я бросилась к двери и распахнула настежь. Потрясов рванул за мной.

– Мама?! – заметил в гостиной гостя номер один. – Алина?! – и номер два. Если до того сомнения были, то сейчас сплыли.

Я не хотела разбираться, просто убежала под презрительные взгляды. Проанализирую свою доверчивость позже, когда никто не будет смеяться надо мной.

– Ксюша, не уходи, дай объяснить! – Костя хромал след в след.

– Это твоя мать? – резко остановилась.

– Да.

– Это твоя невеста?

Он заколебался с ответом ровно на секунду, мне стало все ясно. И стало все равно.

– Нет… Это не то. Это ничего не значит.

– Господи, Потрясов! – взмолилась я. – Для тебя вообще хоть кто-то что-то значит? Люди для тебя значение имеют, или на всех пофиг?!

– Русалочка, не надо, – попытался дотронуться, но я отпрыгнула в сторону.

– Отвали от меня, понял. Или реально получишь каблуком в задницу.

Я распахнула дверь и бросилась на волю. Костя с упорством эксгибициониста бросился за мной.

– Штаны надень, не позорься, – прошипела через плечо и убежала. Ненавижу. Всех их ненавижу!

[1] Кричалка тараканов из фильма «Люди в черном»