Текст книги "Рыжие бывшими не бывают (СИ)"

Автор книги: Оливия Лейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Глава 10

Костя

Моя челюсть лежала на полу. Я вроде не слабак, но поднять ее так и не смог. В холле «Вегаса» нас встречала Ксюша. Выглядела так, словно на подиум собралась: эффектный красный брючный костюм, жакет расстегнут, открывая сексуальный короткий корсет. Ладно бы Русалка мне свою офигительную грудь показывала, но Борис с Ником тоже зависли. Вроде все взрослые, а будто в первый раз сиськи увидели! А еще длинные рыжие волосы и полные сочные губы. Я сглотнул и руки в карманы засунул. Как незаметно стоячий хер поправить? Лежать, я сказал!

– Добрый вечер, – лучезарно, но неестественно улыбнулась нам. Я видел настоящую улыбку, и это не она. – Я провожу вас, господа.

Борюсик был трезв и Ксюшу видел уже не раз. Реагировал только тупой ухмылкой. Ник никак интерес не проявил. Он вообще мужчина сдержанный, но взгляд и у него вспыхнул. Так, блядь, похоже, мне тоже на ринг придется выйти.

– Какая честь, что нас встречаете вы, Ксения Анатольевна, – шепнул, поравнявшись с ней, пальцы тонкие поймать попытался. Русалка холодно смерила меня взглядом:

– Вас Вадим Александрович ждет, я провожу.

– Ты сегодня такая красивая, Ксюх…

– Благодарю, Константин Юрьевич.

– Ну хватит, – я остановился и ей дорогу перегородил. Мы оказались в служебном коридоре: люди сновали туда-сюда, но здесь мы никого не знали. – Издеваешься? Ты Русалка, – в густых волосах пальцами закопался, – а не ледышка!

– Не понимаю, о чем вы, Константин Юрьевич.

А-аа, черт! Какая же она бесячая! Рыжая стерва, которая меня с ума свела! Я резко обхватил ее, почти к губам прижался…

– Костян, ну ты где?

Бляя-ядь! Что вам всем нужно от меня!

– Мы не закончили с тобой, – шепнул и носом втянул ягодный аромат волос. Дикий и сладкий запах. Дикая и сладкая девочка.

– Не надейся, – услышал тихое, но жесткое. Хоть какая-то реакция!

– Катя пришла? – одевая перчатки, спросил Дым.

– Пришла.

Я не видел, но уверен, что Ксюша все сделала, чтобы этот вечер был идеальным. Только победу она не в силах обеспечить. Тут, дружище, самому придется постараться.

– Ты победишь, – мы побратались, и я отправился в зал. Скоро начало.

В креслах возле ринга сидели все наши. Катюха пришла со Светкой. Я нашел глазами Русалку: она с непроницаемым видом сидела через место от Светы. Только меня не хватало…

– Дай хоть поцеловать тебя! – привычно к куме полез, а сам опасливо на Ксюшу поглядывал. С одной стороны, на эмоции вывести хотел, с другой, боялся переборщить. Черт возьми, это мой стиль общения! Не ходить же теперь по струнке? Я же не дрессированная собачка. Так меня и на цепь посадят, а я не хочу.

– Что-нибудь выбрали? – Ксюша встала, и я только сейчас заметил коктейльные карточки в руках. На свою я, кажется, сел.

– Ксения, можно мне просто воды, – Катя заметно нервничала и на ринг со смесью тревоги и злости смотрела. Переживала.

– А мне «Апероль шприц», – улыбнулась Светка.

Русалка перевела взгляд на Ника. Я знал, что реснички у нее длинные, но светлые, рыженькие. После душа видел, когда в первый раз золотую сладость испил. Сегодня Ксюша подвела и густо накрасила светло-голубые глаза. Красиво. Роковая женщина.

– Не могу позволить себе обременять вас, – произнес низким голосом. Вроде вежливость, но такая, от которой девки из трусов выпрыгивали. Бля, он же раздевал ее глазами. Я и сам раздевал! Но мне-то можно. Нет, только мне и можно!

– Это моя работа, – спокойно отозвалась Русалка.

Я настойчиво ловил взгляд Ника и поймал. Мы поняли друг друга.

– Спасибо, Ксения, ничего не нужно.

Борюсик тоже по-джентльменски отказался.

– Помогу даме, – я поднялся и пошел за ней. Пять минут у нас есть.

– Ксюш! – позвал. Она только припустила. Вот же ж, отрастила ноги длиннющие. – Мы не кончили, – я нагнал ее в баре.

– И не кончим, – холодно ответила и улыбнулась бармену: – две воды без газа и один апероль.

– Русалочка, не мучь меня. Я же только к тебе так…

– Как? – резко обернулась. – Как к шлюшке? Девочке на разок? Хотя нет, – она игриво губы округлила, – я достойна на постоянной основе тебя ублажать, пока вон, – качнула головой, – не появится настоящая любофф!

– Прекрати, – ответил с ледяным спокойствием. Я редко злился, особенно на женщин, но на Дашкову постоянно.

– Иди-ка ты к своим друзьям. И подругам. Я принесу напитки. Отработаю.

– Зачем ты так?

– Иди к своим, – с нажимом произнесла.

– Ксюша…

– Да отстань ты уже от меня!

Я не выдержал, схватил ее за плечи, встряхнул, сдавил на нервах. Она подбородок с вызовом вздернула, смотрела свысока, хотя была на голову ниже.

– Отстать, значит? – прорычал я. – Ну и хрен с тобой, золотая рыбка! – и отпустил. Ксюша пошатнулась, а я схватил поднос с напитками и тоже пошел к херам.

Мы напряженно наблюдали за боем, переговариваясь, иногда смеясь, со Светкой обнимались. Я повернулся так, как хотела Дашкова, отсекая свою компанию от нее. Она ж не хотела с нами, ну и ладно! Пусть гордостью своей упивается в одиночестве! Но просматривал на нее, конечно, ничего не мог поделать: прямая и бесстрастная, как прекрасная статуя. Но ведь Ксюша другая. Я точно знал! И, видимо, не только я это чувствовал. И любовался ею не только я.

Какой-то парень, сидевший рядом, вместо поединка на Дашкову во все глаза пялился. Да так словно небесная благодать на него снизошла.

– Девушка, простите, – услышал и повернулся. Да хрен ты угадал, чувак! Тебе в этом рыжем океане ловить нечего.

– Ксения Анатольевна, пересядьте, – поднялся и показал на место рядом со Светкой, – мне оттуда плохо видно.

Русалка не стала спорить. Я ж вроде начальник ее. На паренька этого взглянул так, чтобы сразу понял: эта женщина моя, даже если она этого не хочет.

Руку на спинку кресла закинул, едва кончиками пальцев рыжих локонов касаясь. Мягкие и пахнут крышесносно. Русалка сидела по-прежнему: прямая и гордая. Черт.

– Есть! – воскликнул я, когда Вадим отправил соперника в нокаут. Катя вскочила, сжимая кулаки, Светка остановить ее пыталась, но та настроена решительно. Я тоже поднялся.

Она дала леща обоим своим воздыхателям и ушла. Я бросился обнимать друга. С Максом Барсовым тоже побратались. Мы с ним не ссорились. Это у них с Дымом давнишний конфликт.

– Куда собрались? – я положил руки на плечи Светки и Борюсика. – Пятница, вечер, предлагаю затусить. Ник, ты как?

Этих двоих не спрашивал. Поедут, как миленькие!

– Не могу, Костян. Домой нужно.

Он галантно поцеловал руку Светке. Мне протянул.

– Мои руки чур не облизывать, – предупредил, смеясь.

Мы поржали, в шутку помахались, и Ник собрался уходить.

– Ксения, до свидания, – попрощался с Русалкой. Она стояла с организаторами и что-то решала, потом к нам подошла.

– Надеюсь, вечер вам понравился? – улыбнулась дежурно. – Я с вами прощаюсь. Всего хорошего.

Ага, щаз! Нет, рыжуля, ты поедешь с нами.

– Ксения Анатольевна, я вас не отпускал. Мне понадобятся еще ваши услуги.

– Мой рабочий д…

– Вам оплатят переработку, – бросил и предложил ей свою руку. Себя, блядь предложил! Ксюша хвостом вильнула и вперед пошла. Упрямая. Как коза.

– В бар.

– В караоке.

Борис со Светкой не могли определиться. Я посмотрел на Ксюшу.

– В караоке-бар, – выдала сухо. Я сорвался с места. Русалка отвернулась окну: не знаю, что искала в ярких огнях ночного города. Ее грустные глаза иногда вспыхивали, отражаясь в темных стеклах. Не хотела, видать, рядом со мной сидеть, а я не мог взгляда от нее оторвать, с трудом на дороге концентрировался. Вот поэтому избегал серьезных привязанностей, отношений, любви… Это всегда тяжело, больно и грустно.

– Я провожу вас к столику, – администратор услужливо улыбнулась. У Светки в этом караоке-клубе была золотая карта посетителя. Нас и пятерку чаевых встречали с распростертыми объятиями!

Мы присели, заказали выпить. Светка с Борюсиком щебетала и улыбалась. Я на Русалку смотрел. Она ни на кого. В полумраке зала ее кожа светилась, а волосы мягким облаком лицо обрамляли. Она точно ведьма. Приворожила меня.

– О, Константин Юрьевич, знал бы, где встретимся!

Мимо нашей роскошной ложи – диваны реально царские, только шапки Мономаха не хватало! – проходил Глеб Ольшанский, тоже в строительстве бабки делал. Конкурент.

– Здравствуйте, Глеб Вячеславович, – мы пожали руки. Нормальные отношения были у нас, как у всех конкурентов, но ничего личного, только бизнес.

– Ксения, доброй ночи, – он самовольно взял ее руку и поцеловал. – Очень рад, – обаятельно улыбнулся. – Ксения, позволите еще раз попробовать вас переманить к себе?

Чего?! Это что за вербовка!

– Я бы выпила кофе, – мягко отозвалась Русалка и руку не выдернула. Он аж залоснился от удовольствия. Давление не подскочит, не?

– Ксения Анатольевна…

– Уверена, – с нажимом прервала меня, – Константину Юрьевичу я больше не понадоблюсь. Справится сам, – и мимолетный взгляд на Светку.

Она ушла под руку с Ольшанским. Улыбалась ему. И ноги эти длиннющие. Почему с ним пошла, а мне болты постоянно прописывала?! Неужели верила, что ему профессиональные качества специалиста Ксении Дашковой важны? Да трахнуть Ольшанский ее хотел. Как и все в этом зале! И я в том числе, но я еще хочу, чтобы и улыбалась мне по-особому…

– Дурак ты, Потрясов.

Я резко повернулся. На Светку непривычно серьезную взглянул.

– Если нравится она тебе, что ты сидишь? Мачо-дрочо из себя строишь.

– Не понял? – откуда это она знала, что в последние пару месяцев я исключительно дрочо?

– Не тупи, Костя, – раздроженно бросила Света. – Иначе кто-то поумнее уведет у тебя девушку.

Я посмотрел вглубь зала. На что я готов, чтобы быть с Русалочкой? Так ли важна мнимая свобода, если некому улыбнуться утром? И то, что в принципе думал об это, не значит ли, что она нужна мне на любых условиях? А я ей? После всего, что сказал и сделал нужен Русалке?

– И если бы мой мужчина или тот, кто претендует на его роль, – невозмутимо продолжила Светка, – флиртовал с другой, то пошел бы прямиком нафиг. Права твоя Ксюша, что на хвост тебе наступила.

Ладно, хватит нотаций. Я поднялся и пошел за ней. Сколько можно детский сад разводить. Взрослеть пора. Мне, естественно.

Я нашел ее в камерном зале. Русалка танцевала. Боги, как она танцевала…

Глава 11

Ксения

Я улыбалась Ольшанскому. Шла с ним под руку с охотой. Наигранной, естественно. Глеб Вячеславович одно время частенько переговоры с моим боссом вел, я присутствовала. Пару раз замечала заинтересованные взгляды. Ольшанский даже переманивал меня к себе: сначала шутливо, потом более детально. Деньги хорошие предлагал, но несоизмеримо должности. Видимо, круг обязанностей должен был быть шире стандартного.

Я едва заметно обернулась: Костя говорил со Светой. Я сглотнула горькую слюну и голову вздернула. На что ты надеялась, дура? – спросил сама у себя. Что ревновать будет? Или побежит за тобой. Не-а, ему не нужно. Потрясов в своей стихии. Вольный ветер. Не я, так другая. Это правда жизни. Ее нужно принять и смириться. Я не могла дать Косте то, что он желал. А он не мог полюбить меня. Все нормально. Осталась только одна проблема: так вышло, что я уже полюбила его. Но это мои трудности. О них ему знать не обязательно.

– Прошу, – Ольшанский помог мне устроиться в кресле. Это был небольшой укромный закуток.

– Вы ведь не здесь сидели? – деловито поинтересовалась.

– Нет, – хмыкнул он. – Я отдыхал с друзьями, но сейчас хочу поговорить с вами с глазу на глаз. Рядом материализовался официант. – Кофе?

– Да, турецкий. – Мне необходимо взбодриться.

– И шампанского, – добавил Ольшанский. – Ксения, – и посмотрел на меня пронзительно, – вы мне нравитесь.

Я молчала. А что возмущаться? Я даже не удивилась. Просто было любопытно, насколько далеко зайдет? А вообще это какая-то негативная тенденция: меня отчего-то воспринимали исключительно как секс-игрушку? Когда я из эмансипированной, красивой, уверенной женщины обрела образ пресыщенной содержанки? Что-то я не помню, чтобы продавала свою благосклонность за материальные блага.

– Давно. Вы очень красивая, – и руку мне на колено положил.

Ольшанский тоже интересный мужчина. Лет сорока пяти, крупный, высокий, темные волосы едва тронуты серебром, глубокие серые глаза. Я точно знала, что у него жена и трое детей… Гребаный кобелина.

– Глеб Вячеславович…

– Просто Глеб.

– Просто Глеб, – иронично повторила, – вам не стыдно? Неужели верность для таких, как вы ничего не значит?

Он хмыкнул, оценив, вероятно, мою смелость. Я не могла назвать свой вопрос беспардонностью, потому что имела право спросить у женатого мужика, который лапал мои колени: какого черта?!

– Вы прямолинейны, Ксения. Мне это нравится. Я тоже буду откровенным. Я женился, когда мне было двадцать пять на больших деньгах. Моя жена прекрасная женщина, но я не смог полюбить ее. Я изменял ей. Часто. Не знаю, – он задумчиво отвернулся, – все ищу чего-то, – и на меня посмотрел. – Было бы мне лет как вам, то не повторил бы этой ошибки. Деньги дают очень много, но счастливыми, увы, не делают.

– Я должна вас пожалеть сейчас? – не удержалась от сарказма.

– Нет, – покачал головой Ольшанский, – хочу, чтобы вы знали, что у каждого свои причины быть неверным.

– Знаете, что я думаю, – заговорщически склонилась к нему. – Вы просто любите пробовать свежее мясцо, а сказку придумали, чтобы обелить себя. Ах, я не люблю жену, но живу с ней много лет. Мне так одиноко и тоскливо, пожалей меня молодушка… – я стебалась над ним, но в его лице над всеми неверными мерзавцами, которые уверены, что могут пристраивать свой стручок к любой симпатичной горошинке.

– У вас острый язык, – медленно произнес, хищно гипнотизируя мои губы. – Вы мне напоминаете кое-кого… – складывалось ощущение, что если бы мог, здесь бы меня распял, прямо столе, и поимел, но слишком много «но».

– Всего хорошего, – холодно произнесла и поднялась. Как же меня все задолбали! Иногда жалею, что не лесбиянка. С женщинами как-то проще.

Подошла к забитой стойке и подозвала бармена.

– Что будем пить?

– Пошли все нахрен – есть, что предложить?

Он подмигнул и через две секунды передо мной стояло три стопки: водка, текила, абсент. Пошли. Все. Нахрен. Я выпила одну за другой и осмотрела зал: здесь в основном пили, а пели на втором этаже. Это хорошо, не желаю кошачью свадьбу слушать, а вот «Animal ДжаZ». Я обожала Питер и музыку этого города.

Никто не танцевал, а мне захотелось. Алкоголь сначала обжег горло, затем пряным теплом расслабил тело.

Джинсы порезаны, лето, три полоски на кедах

Под теплым дождем

Ты снова лучше всех, а дачу, маму, билеты

Мы переживем…

Я закрыла глаза и отдалась музыке. Тихо подпевала, мое тело отзывалось на призыв мелодии, а сердце повторяло стихи.

Лишь несколько слов могут убить

Но если веришь в любовь, стоит еще…

Я ощутила его присутствие за мгновение до того, как горячая рука легла на живот. Костя прижался ко мне сзади, волосы перекинул на одно плечо и громко вдохнул, носом ведя по шеи. Тяжелое дыхание било по нервам, затягивало в тягучую бездну порока. Там столько удовольствия, огня, наслаждения. Тумана, миражей, иллюзий. И совсем нет настоящего. Страсть без любви – дымка, тающая с рассветом, и я не хотела растаять вместе с ней.

– Что ты делаешь… – резко развернул меня и лицо обхватил, ладонь в волосах спрятал и надавил, приближая наши губы.

– С тобой? – шепнула.

– С нами.

Я никогда не видела Костю злым или в дурном настроении. Даже когда бесился, зеленые глаза хитро улыбались. Сейчас в них была тьма и тоска. Необъяснимая, черная, необъятная.

– На нас смотрят? – пискнуть успела.

– И что? – Костя прижался к моим губам, агрессивно раздвинул, жадно ворвался, покусывая, посасывая. Причиняя боль и даря невероятное блаженство. Хотелось раствориться в этом поцелуе. Никогда не открывать глаз. Его не отпускать. Держаться, как за спасательный круг. Но Костя не спасет, утопит, оставит одну на глубине. От этого сердце разрывалось.

– Мы едем ко мне.

– Но…

– Это больше не обсуждается. – жестко отрезал и за руку меня схватил, увести хотел.

– А Свету, кто отвезет?

– Она не маленькая, разберется.

Ясно. У него ничего ни с кем нет. Она подруга, я шлюха. Все. Это его максимум.

– Мне в туалет нужно.

Костя пронзительно остро взглянул мне в глаза, но удерживать не стал.

Там в толпе молоденьких девушек, подкрашивавших губы и взбивавших волосы, я живой статуей смотрела в зеркало: лихорадочно блестящие глаза, зацелованные губы, рыжее облако волос… Это девушка готова поехать с ним. Она желала этого. Меня мысленно умоляла. А я нет. Потому что я – это не только внешность. Не только страсть. Не только мимолетное удовольствие.

Поэтому я ушла. Нет, я сбежала. Накинула пальто и нырнула в переулок. Прошла пару кварталов, прежде чем ощутила, что промокла и продрогла. Дождь. Это очень удобно. Никто не видел моих слез. Ночь – тоже удобно, в темноте все кошки серы. Я никому не была интересна. И мне никто сейчас не нужен.

Телефон надрывно пищал в сумке. Я даже не смотрела. Спустилась в метро, с лица влагу стерла и прыгнула в поезд. Одна пересадка. Пятьсот метров, и я дома.

Не разуваясь, в ванную зашла, воду горячую включила. Скинула пальто и сапожки. Костюм полетел на пол. Я шагнула под тугие огненные струи. Села на кафель, колени обняла и заплакала. Сумка валялась на полу, а телефон в ней взрывался. В дверь тоже стучали. А я рыдала. Себя жалела, горечь выплескивала, тоску по мужчине изливала.

Это ведь Костя там за дверью. Можно впустить его, и я буду счастлива этой ночью. А дальше… Важно ли это? Да. Для меня важно.

Без сил упала на кровать, уснула. Утром как в бреду глаза открыла. Озноб, жар, кости ломит. Вчера болела душа. Сегодня тело.

Я взяла больничный. Первый день весь проспала. Второй взяла свое вязание и ответила на звонок. Сотый, наверное.

– Живая, – сухо проговорил. – Сука рыжая, – и отключился.

Я посмотрела на телефон. Странно, если больничный взяла, значит, живая. Вздохнула и пряжу зеленую взяла. Не знаю зачем. Я сама – яркое пятно, а зеленый вообще из меня циркачку сделает. А вот Потрясову под цвет глаз подойдет. Прощальный подарок. Большего он от меня не добьется.

Телефон снова засигналил.

– Ты вообще адекватная? – орал Костя. – Я, сука, по всей Москве искал тебя, чуть с ума не сошел. Какого ты трубку не брала? Не открывала? А?

– Костя, я болею. Не звони мне, пожалуйста, больше. Иначе я никогда не выздоровею.

– Ага, разбежался.

– Пока.

– Ксюша… – но я уже нажала отбой.

Через два часа Потрясов приехал сам. Я выпила таблетку парацетамола и уснула. Мы увидимся только если вышибет дверь. Когда проснулась увидела сообщение:

Продукты забери

Выглянула. Действительно два бумажных пакета возле двери: из Азбуки и Вино и крабы, сверху которого пристроился третий – лекарства. Забрала все, конечно. Даже немного поела.

Конкретно грипповала дня четыре, поэтому не анализировала аттракцион невиданной заботы, который продолжался на протяжении всего больничного. Когда стало легче, написала Потрясову.

Спасибо за помощь. Мне очень приятно. Больше не нужно. В понедельник выхожу.

Костя не пытался выйти на связь. Видимо, ждал личной встречи. Соскучился по эмоциям. Я решила больше их не давать. Сколько он выдержит добиваться скучную и холодную женщину? Нисколько! Я практически угадала. Мы три дня отработали, и я жива. Сломана, но жива.

– Да? – сонно проговорила в телефон. Если не наступил конец света, убью звонившего. Спросонья даже не посмотрела, что за номер.

– Ты нужна мне, – сказал Костя. – По работе. Адрес скину.

Я ошарашенно слушала короткие гудки. По работе в час ночи?! Серьезно?!

Глава 12

Костя

– Вот же упрямая рыжая коза! – в сердцах выругался и поставил пакеты у двери. Не нужно ей ничего. Как попугай, ей богу! Но преследовать перестал: названивать, писать, кулаки об стены чесать.

В последней просьбе Ксюши отстать от нее было столько неуловимо болезненного, что меня прошибло на всех уровнях, а когда Русалочка вышла на работу… Чужая, холодная, с непроницаемым взглядом и ледяной улыбкой. Нужно что-то делать. Иначе потеряю ее, а я не хочу. Ксюша умела обрывать связи, отбиваться, все шансы на ноль делить. Я проходил это пять лет назад, но тогда и сам не был готов бороться за женщину. Сейчас все по-другому. Тянется душа к ней (ну и не только она, грех отрицать), теплеет внутри, когда мечтаю о Русалке, а когда из караоке пропала, чуть не поседел: сначала от ревности, потом от нервоза. Подумал, что с Ольшанским уехала. На зло мне. Не верил, что могла реально увлечься им, и за деньги Ксюшу не купить, а вот меня довести до ручки (или инфаркта) – это она могла. Но когда с Глебом и грудастой блондинкой столкнулся, понял, что Ксюша просто убежала. От меня. Ни от кого-то, а именно мои домогательства истерзали ей сердце. Каждая строчка сообщения, нейтрального по набору слов, горечью пропиталась. Что же мне делать? Как доказать, что нужна мне? По-настоящему нужна. Ну, не в загс же вести! Откажется Дашкова. Мне она всегда отказывала. Не телом, разумом.

– Привет, Саня, – друг неожиданно позвонил, в клуб пригласил. Правильный семьянин позвал на тусу в четверг?! Так, где-то перевернулся грузовик с непредсказуемостью? Неужели Мария выпустила его яички из своих рук?!

Ясно стало, когда увидел. Поругались. Видать, крупно.

– Стасян, здорово! – сегодня слет старых знакомых, что ли?! Мужики тут же спелись, плакаться друг другу начали. Семейная жизнь, мне их не понять. Да и не хотелось. Мне нужно подумать, как рыжулю вернуть.

Я хмыкнул. Будто бы она когда-то была моей. Пусть хотя бы прежней станет, а там найду слова и покажу, что готов попробовать по-настоящему. Если Ксюша еще хоть немного думает обо мне.

– Я, кажется, нашел точку G, – пошутил, столкнувшись с Максом Барсовым.

– И где она? – не без интереса поинтересовался он.

Я наклонился и шепнул доверительно:

– Здесь. Пойдем к нам.

– Да мне Стас звонил.

– Мы его уже ангажировали. Он даже нашел «жилетку».

Мы посидели, выпили, попиздели. У меня появилась идея. Мне нужно вывести Русалку на эмоции. Я позвонил и приказал явиться в клуб. Ух и злющая приедет! Но это лучше, чем холодное равнодушие.

Через полчаса убедился в правильности своих предположений. Рыжая буря нарушила наше пьяное умиротворение.

– Потрясов, ты вообще охренел?!

Без косметики, в широком свитере и короткой куртке, волосы буйной копной голову окружали. Красавица.

– Эй, крошка, – Ксюха напряглась еще больше, – субординацию соблюдай.

– Какого черта вы, Константин Юрьевич, выдернули меня из постели. Рабочий день закончился.

Я достал сигарету и изобразил пафосного пижона.

– Прикурить дашь?

– Не курю, – холодно отрезала. Я протянул ей зажигалку. Ксюша хотела меня убить, по глазам видел, но пыталась контролировать кровожадный настрой.

– Я свободна?

– Нет, домой меня отвези.

Ксюша медленно выдохнула, прикрывая глаза, затем максимально спокойно (то бишь очень неспокойно) бросила.

– У тебя пять минут.

Она ушла. Я улыбался. Удалось. У меня будет один шанс. Не профукать бы.

– Время выходит, – с доброй насмешкой предупредил Макс. Я посмотрел на него внимательно: у Барсова тоже в глазах муть тоскливая. Может, он знал, как любить женщину, которую сильно обидел?

– Ну уж точно не так, как делаешь ты, – произнес он, горько усмехнувшись. Видать, свое что-то вспомнил.

Это точно. Но это шоковая терапия. По-другому мы уже не вырулим.

Ксюша сидела в машине, такая же заведенная, как и ее «Киа».

– Привет, – улыбнулся, словно в первый раз за две недели увидел.

Она молча нажала на педаль газа.

– Я скучал, Русалочка.

Ксюша смотрела исключительно на дорогу. Словно бы не было меня. Неужели совсем не трогали мои слова?

– Я волновался очень…

Русалка резко дала руля и ударила по сигналке.

– Козел.

Вроде не мне, а чувствовал себя обосранным.

Увы, домой приехали быстро. Остановились. Ксюша взглядом дала понять, чтобы выметался.

– Ты мне нужна еще.

– Выметайся.

– Мне нужна ваша помощь, Ксения Анатольевна, – развязно бросил, ухмыляясь.

– Ты не отстанешь от меня, да? – произнесла странно бесцветным голосом.

– Ксю… – но она уже вышла из машины, стремительно быстро поднялась по ступенькам, сама распахнула входную дверь, когда ввел код, на лифте поднималась решительно и хмуро. Я, признаться, растерялся.

Ксюша сразу пошла в спальню. Я был в аху… крайне удивлен. Она, остановившись у кровати, резко развернулась. Порывисто сдернула свитер. Джинсы стянула. Белый кружевной лифчик сорвала и в меня бросила. В одних крошечных трусиках осталась. Бесконечные ноги, стройные и гладкие, крутой изгиб бедер, тонкая талия и плоский животик. Грудь… Забрало упало, но мне нужно держаться. Крепкая и упругая, с сосками пиками. Я помнил их вкус: клубника и сливки. А губы чистый мед. Густые волосы демоницы и прелестное лицо ангела.

– Что смотришь? На, бери! Только отвали потом!

Кажется, Ксюша тоже приготовила проверку моей выдержке…

Я с деланным спокойствием ближе подошел. Сердце в груди грохотало, кровь в ушах шумела, желание обладать этой женщиной сбивало с ног, но душа требовала ее навсегда, а не на один раз. Не хочу отваливать и не буду. Если для этого нужно будет луну с неба достать, достану!

Ксюша дрожащий подбородок подняла, смотрела надменно и свысока, но по щекам катились горькие слезы. Я мог бы взять ее тело, но не смог бы покорить. Русалка неподвластна разрушению, пороку, пустоте. Я тоже так не хочу. Хочу, чтобы она выбрала меня.

Сорвал с постели покрывало и укрыл до пят. На руки подхватил и присел на край. Ксюша заплакала. Обнимала мои плечи, носом в шею, чуть ниже уха, уткнулась и рыдала. Я держал ее крепко. Не отпущу больше. И не допущу новых слез. Только если от счастья.

– Прости меня, Русалочка, – сам прижался к ней, тепло и свет в себя вбирал.

Она затихла и напряглась в моих руках. Не доверяла.

– Все нормально, – попыталась отстраниться. – Извини за рёв, – и встать. Я удержал.

– Ты меня совсем не слышишь, рыжуля.

– Мне не за что прощать. Ты такой, какой есть. Я другая. Все нормально. Только не мучь меня. Оставь, ладно? – она громко сглотнула. – Мне сложно держаться… Костя… – кончиками прохладных пальцев лицо погладила. – Я не хочу любить мужчину, который не сможет полюбить меня. Я не хочу страдать…

– Ты себя недооцениваешь, Дашкова, – я зарылся в рыжую гриву. – Ты не оставляешь мужикам шансов. Хочешь, можешь даже на цепь меня посадить, – улыбнулся и легонько в пухлые соленые от слез губы поцеловал.

– Что? – не поняла она.

– Да нет, ничего.

Ну, не говорить же, что в будку готов, есть из хозяйских рук, щенят, если надо. Вдруг сбежит? Кстати, пса нужно будет завести, а то аналогии какие-то мохнатые.

– Давай попробуем сначала? – предложил тихо.

– Что именно сначала начнем?

– Все, – и руку протянул. – Давайте знакомиться?

– Костя…

– Я буду ждать, Ксюш.

– Чего?

– Когда ты начнешь мне доверять.

Поднялся вместе с ней и в кровать уложил.

– А теперь спать. Только выздоровела.

– Я домой поеду, – изумленно проговорила.

– Не бойся, – я лег в одежде поверх одеяла. – Буду охранять.

Я долго смотрел, как Русалочка спала. Спокойно и расслабленно. Красивая такая. Совсем юная и нежная. Нет, Русалка не может быть «одной из», только первой и единственной. Моей.