Текст книги "Королева лунного света"

Автор книги: Оливия Гейтс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

В прошлый раз ей довольно хорошо удалось изучить первый этаж. Там было три лестницы. Одна вела в башню, вторая – в восточное крыло, третья – в западное. Вчера за ужином Ферруччио, рассказывая о своем доме, упоминал, что в западном крыле ему отдыхалось лучше всего. Именно туда она и отправилась.

С каждой пройденной ступенькой ее сердце колотилось все быстрее. Наконец девушка добралась до галереи, с которой он смотрел на нее вчера. В конце она разделялась на еще две. Не теряя ни секунды, Кларисса выбрала левую и мгновение спустя оказалась в широком коридоре со сводчатыми колоннами. Бронзовые канделябры, украшающие своды, наполняли пространство приглушенным золотистым светом, создавая на каменных стенах причудливые узоры теней. У Клариссы возникло такое ощущение, будто она перенеслась в средневековый замок.

В конце коридора посреди тридцатифутовой стены была массивная дверь.

Ее сердце стучало так громко, что она боялась оглохнуть. Дойдя до двери, она, чтобы успокоиться, прижалась щекой к ее прохладной полированной поверхности.

И услышала их.

Стоны.

Кларисса задержала дыхание и прислушалась.

Господи, почему он стонет? В ее голове промелькнуло несколько объяснений, но одно показалось ей наиболее вероятным. Он был с женщиной. Кларисса почувствовала, как кровь стынет в ее жилах.

Он застонал еще громче, и подозрения улетучились. Нет, эти звуки скорее походили на стоны боли.

Внезапно он затих.

Кларисса распахнула дверь и ворвалась внутрь. Огромную комнату освещали канделябры, похожие на те, что она видела в коридоре. Сделав два десятка шагов, она застыла на месте как вкопанная. В паре футов от нее в дальнем конце комнаты в полумраке стояла гигантская кровать.

Посреди ее на спине лежал Ферруччио. Одна его рука была слегка согнута над головой, а вторая вытянута вдоль туловища. Широкая грудная клетка была обнажена, длинные ноги накрыты темной простыней. Его лицо было обращено в сторону веранды. Вечерний бриз легонько колыхал прозрачные белые занавески на двери.

Ферруччио походил на античного бога, и Кларисса залюбовалась им.

Вдруг до нее дошло, что он лежит неподвижно, и она не слышит его дыхания.

Тогда она в ужасе бросилась на кровать. Но прежде чем она успела схватить его за плечи и начать трясти, он пошевелился.

Кларисса испытала такое сильное облегчение, что чуть не упала с кровати. Слава богу, пронеслось у нее в голове. Он просто спит.

Но он не просто спал. Его черты вдруг исказились как от боли, зубы заскрежетали. Мышцы напряглись, вены выступили под бронзовой кожей, словно тросы. Даже в тусклом свете она видела, как побледнело его лицо. Его дыхание участилось, тело выгнулось дугой и затряслось как в лихорадке. Он словно пытался освободиться от бремени, которое угрожало его раздавить.

Он снова застонал. Звуки, вырывающиеся из глубины его души, были наполнены яростью, ужасом, отчаянием и мучительной болью.

Ему снился кошмар, похожий на те, что до сих пор преследовали ее. Она научилась с ними справляться. По крайней мере, после того, как просыпалась. Сейчас они приходили реже, зато обрушивались на ее незащищенную психику с большей силой, чем раньше.

Судя по тому, что она сейчас видела, с Ферруччио такое было не впервые. Какие призраки прошлого оживали и преследовали его даже во сне?

Почему-то она не сомневалась, что это были события и вещи, которые оставили в его душе глубокие раны в трудные годы его детства. Она думала, что он благополучно их пережил, считала его неуязвимым. Пока только что не увидела доказательство обратного. По сравнению с муками Ферруччио все ее страдания были пустяком.

Ее захлестнула волна сочувствия. Ей захотелось дотронуться до него, вырвать его из клыков монстров, охотящихся за ним, разделить его боль. Внутренний голос шептал, что этот человек ее мучитель, но она игнорировала доводы разума.

Это был единственный мужчина, который когда-либо ее волновал. Ей было невыносимо видеть, как он страдает. Только не он. Не властный самоуверенный Ферруччио.

Наклонившись вперед, она поочередно коснулась губами его плотно сжатых век, затем начала нежно поглаживать дрожащими ладонями его грудь, чтобы ослабить напряжение.

Его глаза открылись, и в следующую долю секунды окружающий мир перевернулся с ног на голову, а она лежала на спине, придавленная массивной глыбой. Ее горло было сдавлено, руки прижаты к матрацу. Немного придя в себя, она увидела над собой лицо Ферруччио, застывшее от ярости и потрясения. Он часто заморгал, тряхнул головой, после чего убрал руку, сжимавшую ее горло.

– Кларисса...

Она прокашлялась.

Похоже, ему показалось, что на него напали.

Как часто человек должен подвергаться нападениям, чтобы у него выработалась молниеносная реакция на угрозу?

Ее глаза словно закололо горячими иголками, и в следующую секунду из них брызнули слезы.

Он отпустил ее руки и, перекатившись на спину, провел ладонью по глазам.

– Perdonami... Боже мой, Кларисса, я думал, ты...

Она приподнялась на локтях.

– Что?

Он пробормотал что-то нечленораздельное, затем вздохнул.

– Ничего. Что ты здесь делаешь, Кларисса?

Прижавшись к нему, она почувствовала, как напряжены его мускулы. Ей хотелось успокоить его, дать ему понять, что он не одинок в борьбе с демонами, которые не оставляли его в покое.

– Я отправилась тебя искать, затем услышала твои стоны и вошла. Тебе снился кошмар, и я захотела тебе помочь. – Дрожащей рукой она взяла его за руку. – И все еще хочу.

В его глазах промелькнуло подозрение, но ему на смену тут же пришли другие чувства. Те, на которые она прежде считала его неспособным. Облегчение, благодарность, стыд.

Взяв ее руку, он прижал ее к своей груди и судорожно вздохнул.

– Dio Santo, Кларисса... я мог сделать тебе больно.

Ей было невыносимо смотреть, как он корит себя. Свободной рукой она погладила его лоб.

– Но не сделал. Напротив, мне было очень приятно ощущать себя невесомой как пушинка.

Его красиво очерченные губы слегка изогнулись.

– Мне жаль, что так вышло. Очнувшись, я не сразу понял, что весь этот кошмар уже далеко в прошлом и больше никогда не повторится.

Сев по-турецки, Кларисса спросила:

– Не хочешь со мной об этом поговорить?

Ферруччио отвел взгляд, затем, немного поколебавшись, кивнул.

– В моей жизни были тяжелые испытания. Иногда они возвращаются во сне. Я не знаю, по какой причине. С тех пор как я боролся за выживание на городских улицах, прошло уже много времени. Воспоминания стали обрывистыми и расплывчатыми.

– Правда? – Кларисса не поверила ему. Она знала не понаслышке, что такое психологическая травма, полученная в детстве. – Некоторые воспоминания не забываются никогда. Со временем их картины, нарисованные впечатлительным детским разумом, становятся даже отчетливее.

Его серебристые глаза заблестели от удивления. Наверное, он не ожидал от нее такой проницательности.

– Я уже не был ребенком, когда убежал из последней приемной семьи.

– Ты им был до того, как сбежал. Причины, по которым ты это сделал, невозможно забыть. Кроме того, в тринадцать лет ты еще не был взрослым. Я не могу представить себя нынешнюю живущей хотя бы один день на улице, не то что тринадцатилетнюю. Каково это осознавать, что тебе не к кому пойти, не у кого искать защиты, даже попросить кусок хлеба, когда ты умираешь с голоду? Как ты все это пережил, Ферруччио?

Его лицо стало непроницаемым.

– Миллионы детей по всему миру выживают каждый день и в худших условиях, – обманчиво спокойно произнес он.

– Но ни один из них не добился такого успеха, как ты. Этому может быть только одно объяснение. Ты чудо, Ферруччио Сельваджио.

Он выглядел сбитым с толку. Ошеломленным. Застигнутым врасплох. Похоже, ему казалось, что он все еще спит. Должно быть, он пытался понять, чем вызваны такие перемены в ее отношении к нему. Когда она выразила свое восхищение им, он перестал быть похожим на прежнего Ферруччио, который держал под контролем свои эмоции. Судя по румянцу, проступившему на его щеках, он был смущен ее похвалой.

Не успела она сказать, что это не комплимент, а констатация факта, как он покачал головой.

– Не думаю, что мои достижения объясняются чудом. У меня, как и у других, было много взлетов и падений. Я был не только уязвим перед монстрами, пожирателями беззащитных и слабых, но и охраняем добрыми ангелами, которые помогали мне и наставляли на истинный путь. Они тоже навещают меня во сне, и я всякий раз радуюсь их появлению. Я в большей степени обязан своим успехам другим людям, чем кто бы то ни было. Если время от времени мне и снятся кошмары, то лишь для того, чтобы я не задавался.

Его губы дернулись, но улыбка вышла печальной. Еще недавно она сравнивала его с всевластным богом, а теперь видела в нем лишь страдающего человека. Его неуязвимость была всего лишь отличной актерской игрой.

Помимо этого она поняла еще одну важную вещь – причину, по которой он поддерживал репутацию бессердечного ловеласа, меняющего женщин как перчатки. Он боялся выставить напоказ то, чему только что стала свидетелем она. Свою слабость.

– Grazie molto, mia bella unica.

Кларисса уставилась на него в изумлении.

– За что?

Он нежно провел пальцем по ее брови, носу и губам.

– За то, что прогнала монстров, вторгающихся в мои сны.

От внезапности, с которой сочувствие превратилось в вожделение, у Клариссы закружилась голова.

В тусклом свете его лицо казалось еще более притягательным, загорелая кожа соблазнительно поблескивала.

– Тебе нравится?

Он спрашивал ее об этом вчера. Тогда он имел в виду великолепный пейзаж – шедевр природы.

Сейчас он спрашивал о другом шедевре. О себе.

Сглотнув, она дала тот же ответ:

– Я живой человек. Мне не может не нравиться.

Его губы растянулись в улыбке.

– В таком случае я в твоем полном распоряжении.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Кларисса не знала, что делать. У нее никогда прежде не было близости с мужчиной. Она как зачарованная смотрела на его загорелый мускулистый торс.

– Давай я тебе помогу, – прошептал Ферруччио.

Лежа на спине, он взял обе ее руки и одну положил себе на грудь, а другую – на живот.

– Ты это чувствуешь?

Зная, что он имеет в виду электрические импульсы, исходящие от его тела, она кивнула.

– От твоих прикосновений меня словно парализует, но одновременно они наполняют меня энергией.

Испытывая то же, что и он, Кларисса снова кивнула. Тогда он, не сводя с нее потемневших от страсти глаз, начал водить ее руками по своему телу, давая ей привыкнуть к нему. Затем поднес одну ее руку к своим губам и начал поочередно целовать каждый палец, каждый сустав, каждую линию на ладони.

Его нежные прикосновения придали ей смелости. Высвободив свою руку, она взяла в ладони его лицо и принялась исследовать кончиками пальцев его черты. Его теплое дыхание согревало ей кожу.

– Закрой глаза. Я так давно мечтала к тебе прикоснуться.

Он подчинился.

– Делай со мной все, что хочешь. Я даю тебе полную свободу действий.

Подбодренная его словами, она склонилась над ним и начала исследовать губами и пальцами каждую выпуклость и впадину на его торсе, восхищаясь его мужественной красотой. Его большое сильное тело вибрировало от ее прикосновений. Она даже не представляла себе, что такое возможно.

Когда кончик ее языка проник в его пупок, Ферруччио издал приглушенный стон.

– Теперь сделай то, чего хочешь больше всего.

Она стащила с него простыню и ошеломленно уставилась на то, что чувствовала вчера через слои одежды. Увиденное превзошло самые смелые ее ожидания.

– Дотронься до меня. Доставь нам обоим удовольствие.

Кларисса сгорала от желания сделать это, но чувствовала неуверенность. У нее никогда еще не было близости с мужчиной. Всю свою энергию она отдавала учебе и спорту. В колледже молодые люди увивались за ней, но она им отказывала, и не только потому, что некоторые хотели переспать с принцессой для укрепления своего статуса. Просто ее никто по-настоящему не заинтересовал.

Затем она встретила его и поняла, что он единственный, к кому она хочет прикасаться.

И вот, шесть лет спустя ей наконец это удалось.

Справившись с волнением, Кларисса протянула руку, сомкнула пальцы вокруг его возбужденной плоти и начала двигать ими вверх-вниз. Предмет его гордости оказался твердым, гладким и теплым.

Ферруччио застонал, его голова откинулась назад, мускулистые бедра подхватили ритм. Тогда Кларисса, совсем осмелев, наклонила голову, чтобы сделать ему еще приятнее.

Неожиданно он ее остановил.

– Не сейчас. Сначала ты должна почувствовать меня внутри себя.

Она растерялась, не зная, что делать дальше.

Приподнявшись в постели, он окинул взглядом ее топ с короткими рукавами.

– Красивый топ, Кларисса, но я хочу, чтобы ты его сняла.

Благодарная ему за подсказку, она подчинилась и упала на кровать рядом с ним.

При виде ее груди, готовой вывалиться из кружевного бюстгальтера, его глаза загорелись огнем.

– Дальше, Кларисса, – подбодрял ее он. – Покажи мне всю себя. Окончательно сведи меня с ума.

Дрожащими пальцами она расстегнула молнию на тонких фиолетовых брюках, и он ловко стянул их с нее.

Опустив ее ноги, он навис над ней.

– Mia bella unica. Ты чудо. Ты была права. Эти шесть лет я тщательно скрывал от всех свое безумие. – Запустив руку ей под спину, он расстегнул ее бюстгальтер, отбросил его в сторону и накрыл ладонями ее набухшую грудь. Когда он слегка стиснул ее, она застонала. Тогда он наклонился и доставил ей еще большее удовольствие, покусывая и пощипывая губами ее затвердевшие соски. – Я спятил в тот момент, когда увидел тебя. Мне хотелось к тебе прикоснуться, – бормотал он. – Я ждал целых шесть лет, но больше не могу.

С этими словами он раздвинул пальцами складку между ее бедер.

– Ты такая влажная... горячая... Ты готова меня принять.

Неожиданно Клариссу обуял страх: она испугалась его мужской силы. В какое-то мгновение она хотела сказать ему, что передумала, выскользнуть из кровати и убежать. Но уже была не в силах остановиться, не узнав, что ее ждет в конце пути, на который она ступила, подчинившись зову плоти.

– Пожалуйста, – простонала она, выгибаясь ему навстречу.

Из груди Ферруччио вырвался низкий гортанный звук, он лег поверх нее, напрягся и одним мощным рывком вошел в нее. Кларисса вскрикнула от пронзившей ее боли. Напряжение внутри нее нарастало с каждым его толчком. Ей казалось, что она вот-вот взорвется. Она извивалась под ним, принимая его глубже и стараясь освободиться от боли.

Внезапно боль отпустила, и волны блаженства захлестнули Клариссу целиком. Она инстинктивно сжала коленями его бедра, желая продлить их единение. Ферруччио задрожал в ее объятиях и извергся в нее в порыве экстаза.

* * *

Когда Кларисса проснулась, спальня была залита ярким солнечным светом. Она была одна в постели. Ферруччио, полностью одетый, стоял у противоположной стороны кровати и, засунув руки в карманы, задумчиво смотрел на нее.

Ее сердце упало. Неужели их перемирие закончилось и они вернулись к противостоянию?

Его глаза подтвердили это. Слова не оставили ни малейшей надежды.

– Теперь, когда я закончил тебя испытывать и получил от этого огромное удовольствие, я готов сделать следующий шаг. Жениться на тебе.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Кларисса осторожно поднялась. Боль между бедер давала о себе знать. Ей казалось, что она превратилась в стекло и разобьется при любом неловком движении. Собрав одежду, она, не глядя на Ферруччио, пошла в ванную и находилась там около часа, пытаясь собраться с духом.

Она выдержала испытание, и Ферруччио решил на ней жениться. Вот только ей этого было недостаточно. Для нее все зашло дальше физической близости. Она долго пыталась с этим бороться, но больше не могла бежать от самой себя.

Она любила его всем своим существом.

Но это ничего не меняло. Для него она по-прежнему была игрушкой, компенсацией за огромную ответственность, которую он собирался взять на себя в ближайшее время.

Нет, она не должна выходить за него замуж, если не хочет разделить печальную участь своей матери.

Когда она наконец вышла, Ферруччио сидел за столом в дальнем конце комнаты и читал газету. Приблизившись к нему, она сказала слова, которые долго вертелись у нее в голове.

– Спасибо тебе за потрясающий секс, но я требую, чтобы ты выполнил свою часть сделки, стал кронпринцем и оставил меня в покое.

Ферруччио устало улыбнулся ей.

– Опять двадцать пять! Когда ты научишься думать, прежде чем говорить? После случившегося нам ничего не остается, кроме как пожениться.

– То, что ты лишил меня невинности, еще не означает, что мы должны пожениться.

– Мы не предохранялись, – возразил он. – Ты могла забеременеть.

Когда до нее дошел смысл его слов, ей показалось, что она падает в пропасть.

– Даже если и так, это не твоя забота. Я уже давно совершеннолетняя и отдавала себе отчет в своих действиях. Если я забеременела, то справлюсь с этим сама.

Ферруччио резко поднялся и подошел к ней. Его глаза неистово сверкали.

– Справишься?Сделаешь аборт? Или, может, отдашь ребенка на усыновление?

Внутри у нее все закипело от ярости. Как он мог подумать, что она способна на подобные вещи?

– Если я забеременела, – прошипела она, – я рожу ребенка и буду любить его до конца жизни. Тебе не о чем беспокоиться.

Он стал мрачнее тучи.

– Очевидно, ты плохо меня знаешь, Кларисса. Я не допущу, чтобы мой ребенок был незаконнорожденным.

– У тебя устаревшие взгляды! – воскликнула она. – Миллионы матерей растят детей в одиночку и отлично с этим справляются.

Его губы искривились.

– Как ты можешь судить о вещах, о которых ничего не знаешь? Неужели ты, имевшая двух любящих родителей, была бы готова лишить своего ребенка этой радости? Осмелилась бы принцесса страны, где семейные ценности превыше всего, иметь внебрачного ребенка? Или ты покинула бы Кастальдинию, лишь бы последнее слово осталось за тобой? Назло мне?

Ферруччио приблизился еще на шаг, и ее руки инстинктивно дернулись вверх. От него не укрылся этот защитный жест.

– Боже милостивый, неужели ты подумала, что я собираюсь тебя ударить?

Она отвернулась.

– Кларисса! Посмотри на меня. Думаешь, я бы это сделал? Да я и пальцем бы тебя не тронул, разве что в порыве страсти.

– Гнев – это тоже страсть, – пробормотала она.

– Нет, гнев – это слабость, – отрезал Ферруччио. – Часто он толкает людей на необдуманные поступки. Я никогда не позволяю своей ярости выйти из-под контроля. Можешь быть в этом уверена. Почему-то мне кажется, что на тебя раньше поднимали руку. Кто это был? Немедленно ответь! Я должен знать, кто этот мерзавец.

Он протянул к ней руки, но она увернулась.

– Оставь меня одну, Ферруччио.

Ему все же удалось ее поймать.

– Я никогда не оставлю тебя одну. И ты скажешь мне, кто тебя так сильно напугал, что ты приняла защитную позу, стоило мне приблизиться к тебе. Похоже, это повторялось неоднократно. Ты привыкла, что насилие – это единственный способ выражения недовольства.

– Отпусти меня, черт бы тебя побрал!

– Я не отпущу тебя, пока ты мне не скажешь, кто с тобой это сделал.

– Будешь давить на меня физически, чтобы я подчинилась твоей воле? Думаешь, ты хоть немногим лучше человека, который меня бил?

Ферруччио резко ее отпустил, и она словно лишилась опоры. По правде говоря, его хватка не причиняла ей неудобств. Напротив, рядом с ним она чувствовала себя защищенной. Наверное, в глубине души понимала, что он не использует свою силу против нее.

– Ладно, можешь ничего мне не говорить, – отрывисто бросил он. – Я и сам могу легко все вычислить. У тебя не было отношений с мужчинами, значит, это был кто-то из членов семьи. Твой отец, не так ли?

– Нет.

– Да. Кому еще это могло сойти с рук? Твои братья не стали бы поднимать на тебя руку. Я хорошо их знаю. Я разберусь с твоим отцом.

– Ферруччио, перестань. Ты и близко к нему не подойдешь.

– Не беспокойся, я, в отличие от него, не бью слабых и беззащитных. Моя месть будет намного страшнее. Я сброшу этого мерзавца с трона и вышлю из страны. Он больше не сможет к тебе приблизиться.

– Ты ошибаешься, он не... – Ей казалось, что она вот-вот упадет в обморок.

– Не защищай его, Кларисса, иначе мое наказание будет еще более жестоким.

– Признайся, ты хочешь наказать его не ради меня, а ради себя.

– Что ты имеешь в виду? – удивился Ферруччио.

– Ты думаешь, что твоя семья до сих пор тебя не признала из-за него, и хочешь использовать меня как предлог, чтобы ему отомстить.

Он цинично усмехнулся.

– Да мне наплевать, признает меня моя так называемая семья или нет. Двое Д'Агостино стали важной частью моей жизни, но не из-за кровных уз, а благодаря нашему взаимному уважению и доверию. Что касается остальных членов этого огромного клана, мне все равно, есть они или нет. Думаю, если бы эти люди каким-то образом присутствовали в моей жизни, они бы мне только мешали. Я даже благодарен твоему отцу за то, что он оградил меня от их влияния. Таким образом, я собираюсь наказать его вовсе не за это. Причина в тебе, и только в тебе.

Кларисса схватила его за руку.

– Ты и пальцем его не тронешь, слышишь? Иначе больше никогда ко мне не подойдешь.

Ферруччио оскалил зубы.

– Но он тебя бил.

– Нет, не бил! Он меня защищал!

– От кого? Кто еще имел такой доступ к тебе, принцессе?

– Моя мать, – простонала она.

Потрясение было таким сильным, что он замер на месте, как перед ударом. Его глаза были полны ужаса.

– Dio... Как? Почему?

Кларисса отрицательно покачала головой.

– Оставь это, Ферруччио.

– Ты не «оставила это», когда мне приснился кошмар. Ты хотела все узнать, помочь. Думаешь, я на подобное не способен?

– Все уже в прошлом. Это было двадцать лет назад.

– Но картины, нарисованные впечатлительным детским разумом, намертво врезались в память?

Она поморщилась.

– Твоя память тебя тоже не подводит.

– Ты уже должна была себе уяснить, что я просто так от тебя не отстану. Расскажи мне все.

– Ты ничего мне не рассказывал. Почему я должна?

– Я готов. Все, что тебе нужно, – это попросить. Итак, я слушаю.

Ей ничего не оставалось, кроме как подчиниться.

– У моей матери были проблемы в личной жизни.

– И она отыгрывалась на тебе?

– Думаю, у нее помутился рассудок.

– Думаешь? Ее не обследовали? Не лечили?

– Она приходила в бешенство, когда ей намекали, что с ней что-то не так. Это лишь подтверждает, что она была серьезно больна. Видишь ли, моя мать была очень красива, и у нее с юных лет было много поклонников. Ее отец, человек богатый и влиятельный, считал их всех охотниками за его деньгами. Он читал ей нотации и всячески препятствовал ее отношениям с молодыми людьми, которые ей нравились. Когда она стала достаточно взрослой, он выдал ее замуж за моего отца, миллиардера и нового короля Кастальдинии. Он посчитал его достойной партией для своей единственной дочери. Они оба были довольны, когда моя мать подарила им двух наследников мужского пола. Но на самом деле отношения моих родителей оставляли желать лучшего. Похоже, меня они зачали во время одной из своих последних попыток сохранить свой брак. И эта попытка провалилась. После моего рождения они уже не жили как муж и жена. Тогда мать сосредоточила свое внимание на мне. Ее забота имела патологический характер.

– Она не позволяла тебе загорать и плавать в море. Говорила, что это для твоего же блага, а на самом деле хотела заглушить свою боль. Она пыталась сделать из тебя такое же забитое, безвольное создание, которое сделал из нее отец, и отыграться за свои страдания. Легче ей не стало, и тогда она начала наказывать за это тебя.

– Ладно, я умолкаю, – усмехнулась Кларисса. – При желании ты можешь написать книгу о характере, мотивациях и поступках моей матери.

– Большой жизненный опыт позволяет мне судить о человеке по его единственному слову или поступку.

Он был чертовски самоуверен.

– Да, ты очень проницателен. Иногда мне кажется, что ты умеешь читать мысли. – Она вздохнула. – Итак, теперь ты все знаешь. Как насчет того, чтобы сменить тему?

– Всему свое время, – ответил Ферруччио. – Ты еще не закончила. Мне бы хотелось узнать, какова роль твоего отца во всей этой истории? Где был он, когда мать терроризировала тебя?

– Не смей плохо думать о моем отце. Я тебе этого не позволю. Он был королем, а это очень сложная работа. Возможно, однажды ты сам это поймешь. Покои моих родителей находились далеко друг от друга. Я жила с матерью, и отец даже не подозревал, что что-то было не так. За исключением того, что она контролировала каждый мой шаг и вздох, она до пяти лет не причиняла мне вреда. Признаюсь, я была шумным, непослушным ребенком. Не слушалась ее до тех пор, пока она не начинала орать или трясти меня. Думаю, я доводила ее до белого каления.

– Она тебе это говорила, не так ли? – прорычал он.

– Да, когда колотила меня. Еще она говорила, что ненавидит меня за то, что я так похожа на своего отца. Что ненавидит его, так как он перестал ее любить...

На щеке Ферруччио дернулся мускул. Было видно, что он с трудом сдерживает свое возмущение.

– Затем все закончилось. Через несколько дней после моего восьмилетия Дуранте вошел в комнату и увидел, как она... она...

– Била тебя? Как она это делала, Кларисса?

– Как люди обычно бьют друг друга?

– Я в своей жизни бил многих людей. В основном по лицу и со всей силы. Они всегда нападали первыми, и мне нужно было положить конец их агрессии. Она не трогала твоего лица, чтобы никто ничего не заподозрил. Укутывала тебя в одежду с головы до ног, якобы беспокоясь, что ты можешь обгореть, а на самом деле просто пыталась скрыть следы от побоев. Похоже, она была не так уж и безумна, раз удачно заметала следы преступления.

Кларисса едва могла дышать. Ферруччио снова удивил ее своей проницательностью. Как ему удалось разглядеть то, чего она не замечала все эти годы?

– Как она тебя била, когда вошел Дуранте?

– Она... она пинала меня ногой в живот.

Из его горла вырвался звук, похожий на львиный рык, зубы заскрежетали.

– Он ударил ее?

– Ты ударил бы свою мать в подобной ситуации?

– Да, черт побери, – прошипел он.

– Ну, Дуранте не такой, как ты. Он не привык восстанавливать справедливость кулаками. Кроме того, он долго жил рядом с ней, когда она была здорова, и обожал ее.

Увиденное потрясло его до глубины души. Он думал, что я смысл ее жизни, ее любимое дитя. Когда он схватил ее, чтобы защитить меня, мать начала колотить его, плеваться, кричать, что ненавидит его, потому что он похож на отца. Дуранте отвел меня к Антонии, затем отправился к отцу и все ему рассказал... Отец забрал меня к себе, и с тех пор мне больше ничего не угрожало.

– Что случилось с твоей матерью?

– Она потеряла интерес ко всему.

– Только измывательство над тобой поддерживало в ней волю к жизни, не так ли?

– Прошу тебя, Ферруччио. Она моя мать.

– Она потеряла право быть ею, когда в первый раз выместила на тебе свой гнев и разочарование.

Кларисса горько усмехнулась.

– Если бы этому правилу следовали повсеместно, ни у кого не было бы ни отцов, ни матерей.

Он еще сильнее нахмурился.

– Ты знаешь, что я имею в виду. Она избивала тебя систематически, входила в раж и не могла себя контролировать. Она запросто могла тебя убить.

– Не думаю, что она зашла бы так далеко. За несколько лет до того, как пойти в колледж, я стала для нее кем-то вроде сиделки. Это была уже не та женщина, которая меня избивала... и я любила ее.

– Как можно любить кого-то, кто так над тобой измывался?

Она опустила голову, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.

– Тебе этого не понять.

– Потому что у меня не было любящей мамочки, которая потом всю жизнь бы являлась мне в кошмарных снах? К счастью, меня Бог миловал. По крайней мере, мои кошмары вызваны посторонними людьми.

– Я знаю, что между ребенком и первым человеком, который о нем заботится, устанавливается неразрывная связь. Моя мать по-своему любила меня. Между периодами обострения у нее были хорошие времена. В любом случае мне повезло в жизни. У меня замечательные братья. Я здорова, достаточно привлекательна, получила хорошее образование, живу в сказочном дворце и являюсь дочерью лучшего короля на свете. Готова поспорить, любая женщина, не задумываясь, поменялась бы со мной местами.

Ферруччио закусил губу, словно хотел что-то сказать, но передумал. Немного помедлив, он произнес:

– Чего я не могу понять, как после всех твоих страданий тебя могли передать этой командирше Антонии.

Кларисса рассмеялась.

– Верно подмечено. Я сама про себя ее так называю. Но позволь тебе сказать, Ферруччио, мне помогли вырасти нормальным человеком не только нежность и забота отца и братьев, но и дисциплина Антонии. Да, она была со мной строга, но это лишь пошло мне на пользу. Думаю, из меня вышел толк.

– Еще какой. Я всегда считал, что ты молодец.

– А если быть точнее, безжалостная циничная стерва.

– Это самая точная оценка, которую я когда-либо давал. Если ты не согласна с моим вердиктом, то вспомни, что ты делала со мной всю ночь. – Он привлек ее к себе. – Таким образом, мы вернулись к тому, с чего начали. Скажи да, Кларисса.

Разве она могла сказать ему, что причина ее сопротивления крылась в их только что состоявшейся беседе? Она была напугана, поскольку любила его всем сердцем, но не могла даже надеяться на взаимность.

Этот человек не умел любить женщин. У него были друзья, единомышленники, сотрудники, которые его боготворили. Но все это было и у ее отца.

Ее отец любил своих детей, свой народ, но не смог ответить на чувства женщины, которая сходила по нему с ума. Они с Ферруччио были похожи. Оба были великими людьми, но не были способны по-настоящему любить женщин.

Кларисса боялась оказаться в той же ситуации, что и ее мать. Впрочем, в ее случае все было намного хуже. Вступая в брак, ее мать поначалу не была влюблена в ее отца, а отец не порабощал ее тело.

Если она беременна, то все ее страдания скажутся на ребенке. Но даже если ее сердце будет разбито, она ни за что не станет уподобляться своей матери и вымещать зло на ребенке. Она приложит все усилия, чтобы стать ему хорошей матерью.

У нее в запасе была последняя попытка спасти себя. Она вырвалась из объятий Ферруччио.

– Если я беременна, то выйду за тебя замуж, если нет, ты станешь кронпринцем, но без меня.

На долю секунды в его глазах промелькнула ярость, но лицо тут же приняло бесстрастное выражение.

– Мы поженимся немедленно. Я подожду, пока ты не станешь моей женой, прежде чем снова тобой овладеть. Дам тебе время прийти в себя. – Он самодовольно усмехнулся. – Чтобы тебе было, над чем думать все это время, обещаю, что предыдущая ночь окажется ничем в сравнении с нашей брачной ночью. Если захочешь, мы будем предохраняться. Если ты уже беременна, то наша немедленная свадьба зарубит на корню все домыслы о том, когда был зачат ребенок. Если ты не забеременела и этого не произойдет в течение следующих шести месяцев, я позволю тебе покинуть мою постель. Мы оба сможем продолжать жить во дворце, не сталкиваясь друг с другом. Если вдруг однажды кто-то из нас захочет вступить в брак повторно, мы что-нибудь придумаем.