Текст книги "Сновидения смертельно опасны"

Автор книги: Ольга Волошина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Ольга Волошина
Сновидения смертельно опасны

Записки Ксении Воробей, частного детектива

Все персонажи этой книги вымышлены и не имеют реальных прототипов.

Сквозь сон доносилась музыка, где-то далеко слышались шаги, иногда звучал смех. Она открыла глаза. В маленькой комнате снова было тихо, в окошко заглядывала молчаливая луна. Вдруг совсем рядом раздался резкий крик, хрипловатый мужской голос злобно пробормотал что-то непонятное. Глаза постепенно привыкали к темноте, но никого не было видно. Затем снова раздался крик, звон стекла, странный металлический скрежет… Теперь уже кричали со всех сторон, шум приближался, усиливался. Девочка в ужасе вскочила с постели и бросилась бежать, запутываясь в длинной ночной рубашке. И вдруг путь ей преградила гладкая стена. Тьфу, да это же просто зеркало! Она больно стукнулась лбом о холодную поверхность и с ужасом увидела, как по серебристой глади стекла стекают тёмно-красные, кровавые ручейки. Кровь лилась всё обильнее, всё гуще. Впереди полыхнуло пламя, заслонив выход из страшной ловушки, которая ещё совсем недавно была тихой и уютной комнатой. Разноголосые крики слились в один страшный оглушительный вой…

***

Кристина открыла глаза и с облегчением поняла, что пережитый ужас был всего лишь сном. Что-то часто ей стали сниться кошмары с этим жутким зеркалом, залитым чьей-то кровью. Интересно, к чему снится кровь? А зеркала? Надо бы сонник купить, их сейчас на каждом углу продают. Хотя враньё ведь, наверное, но в каждом издании своё, оригинальное.

Большую комнату освещали слабые лучи осеннего солнца, выхватывая из углов коробки, ящики, свёртки. И эти узоры на обоях ей абсолютно не знакомы. Ну да, ведь она только вчера перевезла сюда вещи. А здесь уютно, несмотря на беспорядок, неизбежный при переезде. После прежних жильцов ей остались весёлые обои с разноцветными кругами и шоколадными человечками, словно нарисованными неловкой рукой ребёнка. На широком подоконнике стояла фиалка в красивом кремовом горшке. Бархатистые свежие листья были усыпаны неправдоподобно яркими голубыми цветами.

Кристина встала, тряхнула стрижеными кудрявыми волосами и босиком пошла к окну. Коротенькая батистовая ночная рубашка не стесняла движений. Дворик за окном тоже выглядел вполне симпатично, на свежевыкрашенной скамеечке сидела серенькая птичка, в песочнице – рыжий кот. Он смотрел на пичугу с видимым голодным интересом, но прыгнуть никак не решался. Через приоткрытое окно доносился лёгкий аромат свежего крепкого кофе. Кристина сладко потянулась и почувствовала острое желание отхлебнуть горячего кофейку и вцепиться зубами в бутерброд с паштетом. Как хорошо, что сегодня выходной!

Глава 1. Соседка. (Суббота, день)

Новая жиличка в давно пустовавшую квартиру на третьем этаже въехала только в субботу. День был по-осеннему пасмурный и скучный. Жильцы нашего подъезда в разной степени обрадовались неожиданному развлечению. Всем вдруг понадобилось лишний раз сбегать в магазинчик за углом, устроить своим псам внеочередную прогулку. Сильно пьющий дядя Коля с шестого этажа за неимением собаки изо всех сил предлагал новой жиличке свою помощь в доставке вещей. Два раза ему даже удалось вцепиться в громоздкие коробки. Потом он вызвался что-то прибить в квартире новосёлки. Или разбить, что гораздо вероятнее? Потребовался инструмент, которого у дяди Коли в квартире, ясное дело, не нашлось. Вот тут ему под руку и подвернулась я.

Странно, но среди жильцов нашего дома именно за мной утвердилась репутация домашнего умельца, имеющего весь полагающийся набор слесарных, столярных, электрических инструментов и приспособлений, что отчасти было правдой. То есть в части скопидомства, а не склонности к ремонтным работам. Поэтому дядя Коля за молотком и гвоздями сунулся прямиком ко мне.

Со вчерашнего дня он ещё ни капли во рту не имел, если только по ошибке не выпил стаканчик чая, поэтому накопившаяся почти за сутки энергия настоятельно требовала выхода. Скрывать от катастрофически протрезвевшего соседа сверху молоток и уж тем более гвозди-шурупы не было причин, и мною были извлечены на всеобщее обозрение три молотка разного размера, две коробочки разнокалиберных гвоздей и прочей мелочи, две отвертки и плоскогубцы. На всякий случай.

Истратив на извлечение всех этих сокровищ неимоверное количество сил, я испытывала сильное желание возобновить их ресурсы с помощью кофе. Но тут имелась некоторая опасность: чрезмерное употребление дядей Колей орудий для обустройства жилья могло привести в полную непригодность это самое жилище на ближайшие полгода. Или даже на год! Я колебалась. Кофе хотелось зверски. Однако глаза энтузиаста прибивочных работ опасно засверкали при виде крепёжно-инструментальных богатств, руки подозрительно тряслись. И меня осенила гениальная идея. Поручу-ка я кошке Алисе присмотреть за процессом выбора инструмента, а сама быстренько разведу себе пару ложечек растворимого «Чибо» и вернусь прямо сюда с чашечкой бодрящего напитка. При кошке дядя Коля глупостей не наделает, он мою кошку боится больше, чем участкового.

– Алиса, лапочка, помоги дяде Коле тут разобраться, пока я кофе заварю, – ласково пропела я.

– Миа-уу, – с готовностью отозвалась кошка.

– Дак я того, сам бы тут… это, – растерянно забормотал дядя Коля. – Выбрал бы в два счета…

Не слушая его возражений, я в два прыжка очутилась на кухне. В процессе размешивания кофейного порошка и сливок меня посетила ещё одна счастливая мысль. Предложу свою помощь в доставке и использовании инструментов. Таким образом я достигну двойного эффекта: спасу от разрушений квартиру новой соседки и незаметно для окружающих удовлетворю свое здоровое любопытство к процессу её заселения. Я решительно сунула заждавшемуся соседу в руки все три молотка и коробку гвоздей, прихватила оставшееся имущество и бодро двинулась наверх со словами:

– Помогу, пожалуй. Мало ли что…

При ближайшем рассмотрении новая девушка оказалась ещё более молодой, чем на первый беглый взгляд. И при том прехорошенькой. Густые короткие волосы прекрасного медного оттенка упругими завитками падали на лоб и легко касались щёк, оттеняя безупречно гладкую, чуть бледную кожу. Большие карие, немного приподнятые к вискам глаза придавали лицу сходство с восточной принцессой из сказки. Правильный овал, тонкие изогнутые брови и лишённый недостатков небольшой носик могли бы сделать лицо рекламно-пресным, если бы не крупный, улыбчивый рот и упрямый, резко очерченный подбородок. Оставалось надеяться, что за приятной внешностью не скрывается скандальный характер. В соседях ведь главное – миролюбие и терпимость.

Наши с дядей Колей начинания не остались незамеченными. Не успели мы даже примериться к вбиванию первого гвоздя под полочку для обуви, как появилась парочка энтузиастов из ближайших квартир. Нечипоренко из девятой взял на себя руководство работой троих дюжих грузчиков, шумно перетаскивающих мебель и упаковочные ящики из крытого грузовика. Борис из шестой, только что бурно расставшийся с третьей женой, проявлял повышенный интерес к сохранности покрытий пола и стен от повреждения острыми углами вносимых предметов. Дальше Борин интерес естественным образом распространялся на хозяйку, которой в свою очередь абсолютно некогда было обратить внимание на его персону.

Постепенно подтягивались остальные мужчины нашего густозаселённого подъезда. Кто с дрелью, кто с другими подручными средствами для наведения дружественных соседских контактов. За мужчинами по понятным причинам следовали их прекрасные половины, прикрывая свою тревогу за мужей и прочих спутников жизни разнообразными приношениями: продуктовыми и другими полезными для жизни и здоровья вещами. Молодая жена Вадика из двенадцатой за неимением солений и печений собственного приготовления притащила цветущую фиалку в красивом керамическом горшке. Цветок тут же оприходовала тётя Шура из восьмой, по-хозяйски размещавшая приносимые дары на широких подоконниках и в лоджии.

Общими усилиями часа через три все работы были завершены. При этом разбили всего одно стекло от какой-то мебели и содрали кусок обоев в прихожей. Зато удалось ударными темпами собрать два шкафа и большой обеденный стол. В процессе сборочных работ были отбиты только два пальца на одной и той же руке, и на Борину ногу уронили большое зеркало в деревянной раме. Зеркало не пострадало, а Борис с гордым видом припадал на ушибленную левую нижнюю конечность.

Смущённая хозяйка квартиры бестолково выгружала на подготовленный стол разнообразные тарелки и консервы в ярких жестянках, бормоча при этом:

– Нож консервный куда-то подевался. А в этой коробке был коньяк…

Заслышав про коньяк, измученные непосильной физической работой мужчины нашего подъезда заметно оживились. Противоестественно трезвый дядя Коля аж подпрыгнул от возбуждения. Однако женское население всех десяти этажей нашего дома бдительно следило за градусом настроения и не дало заманить себя в ловушку. Первой нашлась сдобная и сладкоречивая Ева Петровна с восьмого этажа, обладательница самого высокого и мастеровитого мужа в доме:

– Новоселья принято приурочивать к всенародным праздникам. Не за горами день… м-м… конституции. Кажется… К тому времени хозяйка как раз успеет расставить мебель и посуду разобрать, – и вполголоса хозяйке: – Как вас зовут?… Правда, Кристиночка?

Кристиночка послушно закивала.

Мастеровитый Иван Сергеевич не слишком уверенно возразил:

– Конституция аж через два месяца. Или ты не это имела в виду? Обидно ведь углы не обмыть.

– Не через два, а через полтора! С небольшим, – Ева Петровна цепко ухватила свою законную собственность под локоть и решительно развернула его к выходу. Тут подтянулись и прочие собственницы.

– Это правильно – два праздника слить в один большой, – подала голосок хрупкая новенькая половинка Вадика.

Дельная мысль родилась у девушки, раз уж нельзя избежать пьянки по случаю всенародного гулянья, почему бы заодно и углы не окропить сорокоградусной.

– Вот, вот. А мы Кристиночке поможем стол накрыть. Она, небось, и готовить ещё не умеет, – укрепила свои женские позиции крашеная блондинка с седьмого этажа.

– Совершенно справедливо! Незачем загружать хрупкие плечи такой ответственной работой.

В общем, дамы как обычно одержали сокрушительную победу.

Обманутый в надеждах дядя Коля чуть не плакал, но Ева Петровна была неумолима. Общество постепенно расходилось по своим уютным разнокомнатным гнёздам. Последней покидала сцену тётя Шура, утвердившаяся в роли распорядительницы, прихватив по пути и меня. На прощанье милейшая тётушка протянула новой хозяйке двухкомнатной десятой полную натруженную руку и светским тоном произнесла:

– Александра Фёдоровна, но можешь звать тётей Шурой. Номер восемь. А это Ксения из пятой. Мужей не терпит, но человек надёжный, не сомневайся. Если хлеб не успела купить или огурчика солёного захотелось – это ко мне. А если деньги кончились неожиданно – Ксения не даст пропасть. В крайнем случае, кофе нальёт.

Кристина только хлопала ресницами и непрерывно благодарила. Мы с тётей Шурой удалились восвояси.

Глава 2. Званый ужин на троих. (Воскресенье, с утра до вечера)

Внезапно раздался стук в дверь. Я бросила расчёску на столик, наспех подколола непослушные пряди и заторопилась на звук, становившийся всё громче. Теперь к настойчивым ударам чьих-то тяжёлых кулаков по дереву прибавился странный гул. Я прислушалась, но не смогла догадаться, что там так угрожающе шумит.

Подошла к двери, заглянула в глазок: никого. Стук прекратился, и странный шум звучал чуть тише. Я вернулась в комнату, стук возобновился. Всё громче, всё настойчивей. Снова вышла в прихожую, осторожно подошла к двери, приникла к глазку. На этот раз увидела хрупкую и жалкую фигурку незнакомой женщины. Распахнула дверь, и в ту же секунду в ничем не защищенный проём хлынули потоки мутной холодной воды. «Так вот что так странно шумело», – успела подумать я прежде, чем меня сбили с ног и потащили за собой ледяные струи, омерзительно пахнущие гнилью.

***

Воскресный день выдался погожим. Я проснулась от яркого солнечного света, заливающего комнату через незашторенное окно. И от боли в мышцах после вчерашних тяжёлых работ по благоустройству Кристининого жилья. Натруженный организм отчаянно нуждался в плотном завтраке и крепком двойном кофе. Алиса требовала еды, громко и нахально. И я прямо в ночной рубашке отправилась на кухню. Едва умывшись и наполнив кормом кошачью миску, сунула голову в холодильник в поисках еды для себя. Успела соорудить только два бутерброда с сыром, петрушкой и шпротами, когда раздался долгий и настойчивый звонок в дверь. Завернувшись в покрывало за неимением времени на поиски другой одежды, я поплелась в прихожую. В глазок определённо просматривалась тётя Шура. Интересно, что это ей приспичило с воскресного утра пораньше?

Щёлкнул замок, и соседка решительно распахнула дверь, не дожидаясь, пока я раскачаюсь сама. Маленькие глазки её возбуждённо бегали во все стороны с физиологически невозможной амплитудой, губы нетерпеливо подрагивали, короткие пальцы нервно теребили пояс халата. Тётка Шура всем корпусом впихнула меня внутрь квартиры и захлопнула за собой дверь.

– Слышь, Ксения! Вчера у Казимировой я такое заметила! – оглушительным шёпотом проинформировала меня Шура в самое ухо. – Пока вы там с барахлом возились…

Я не выдержала:

– Тётя Шура, у нас в доме стены достаточно толстые. А то пойдём в гостиную, там нет ни одной стены к соседям.

И я увлекла её в гостиную, тайно надеясь съесть, наконец, хотя бы один бутерброд. Пока гостья усаживалась поудобнее в кресле, я прихватила из кухни приготовленный завтрак и две тарелочки. Однако тётя Шура, на моё счастье, от своей доли отказалась. Видимо, её очень мучили чужие тайны. Или же она успела позавтракать.

Только прожевав изрядный кусок вкуснющего бутерброда, я вдруг вспомнила:

– А Казимирова-то кто такая?

– Как это кто!? Кристиночка же и есть Казимирова!

– А откуда вы знаете? – наивно поинтересовалась я.

– Дак документы мне совсем внезапно попались, когда я у ней вещи разбирала. Паспорт, справки там всякие, фотографии, письма… Лежали себе в шкатулочке синенькой. Но важно тут совсем другое. У Кристиночки родители – миллионеры. У нас таких богатых в доме отродясь не водилось!

– Она сама это вам сказала?

– Ясно, что нет. Станет она так сразу признаваться всем подряд. Но я ж тоже не дура: у ней посуда вся – сплошь майсенский фарфор и богемский хрусталь. А бижутерия вся до капельки с брильянтами. Я на кухне коробки распаковывала, сама во всем разобралась.

– Про родителей ещё бабушка надвое сказала. Может, она от богатого мужа ушла, – выяснять, откуда тётка Шура так хорошо определяет происхождение домашнего стекла, я не стала. Про бриллианты уж и не говорю: в них, по-моему, сейчас все бабы разбираются.

– Не-а, Ксюш, я ж в паспорте посмотрела. Никакого там мужа нет. И не было. А важно опять-таки совсем другое. Надо ж девочку предостеречь, чтоб кому попало не проболталась. Кроме нас с тобой, понятно. Во-первых, мы и так всё уже знаем. А во-вторых, только мы во всем подъезде – холостячки. Значит, у нас нет и подозрительных знакомств, – весьма логично подытожила соседка.

– Неудобно так сразу малознакомой девушке всё это высказывать, – лениво возразила я. Очень хотелось выпить остывший кофе!

– А мы пойдём сейчас и организуем девичник на троих. Выпьем по рюмочке-другой для знакомства. Опять же вещи поможем окончательно разобрать…

Мучительно соображая, как отговорить тётю Шуру от запланированного ею неприличного вторжения в чужую личную жизнь, я промямлила:

– Сейчас ещё рано совсем. Девушка, верно, спит после вчерашних волнений, – тут мою неубедительную речь прервала бойкая трель звонка.

Я сорвалась с дивана и бросилась в прихожую. За дверью обнаружилась Кристина с извиняющейся улыбкой и коробкой конфет.

– Простите, что беспокою, Ксения, э-э…

– Владимировна, но без отчества можно и обойтись по-соседски. Входите, вы очень кстати, – совершенно честно призналась я.

– А у меня кофе куда-то запропастился. И голова, как на грех, разболелась. Вот я и решилась зайти.

– Ксюша, с кем это ты там? – проорала тётя Шура из глубины квартиры.

– Мы с Кристиной сейчас кофе будем пить. У нас так принято между соседями: по утрам обсуждать проблемы за чашечкой кофе или чая, – находчиво разъяснила я. И гостеприимным жестом пригласила новую девушку присоединиться к нашей маленькой компании.

Тётя Шура заметно оживилась. И вряд ли в предвкушении чашечки кофе. К тому же она регулярно жалуется на гипертонию. Но на всякий случай поинтересовалась:

– Вам кофе-то можно? Давление позволяет?

– Выпью, пожалуй, чашечку, – охотно согласилась Шура.

И добавила негромко:

– Для начала и кофе сгодится.

Это последнее замечание, кажется, услышала только я. Кристина с интересом разглядывала фотографии моих родственников и прочих знакомых, в изобилии развешенные на стенах между немногочисленными живописными шедеврами малоизвестных художников. Не люблю голых обоев, с ними как-то скучновато в одиночестве и при пасмурной погоде. Следует признаться, что такой упадочный досуг выпадает мне редко. Всегда что-то свалится на голову. Или кто-то…

Когда я внесла в комнату поднос с тремя чашками кофе и сливочником, девушка все ещё разглядывала лица на фотографиях, а самая старшая дама в нашей маленькой компании с деловым видом давала пояснения:

– Это тётушка Ксении со своим мужем на фоне Варшавы. Они там все и живут, в столице Польши, стало быть. И все эти картины они сами написали, родственники Ксенины. Они у ней художники.

– Ну не все картины их, – встряла я с бестактным, но правдивым замечанием. – А вот и кофе к вашим конфетам, Кристиночка!

Мы чинно расселись и занялись содержимым чашек. На короткое время наступила тишина. Тётя Шура, сделав два больших и шумных глотка, изрекла:

– А покрепче чего-нибудь у тебя найдётся? Мы бы, кстати, выпили за новую девушку в нашей дружной компании. И за новоселье заодно.

– И правда! – обрадовалась «новая девушка». – Я ведь всё приготовила для новоселья: и коньяк, и ликёры, и закуски. Как жаль, что вчера отказались.

– Ничего страшного. Мы и втроём справимся, – успокоила её тётка Шура. – И кошку Алису прихватим. Без кошки никак нельзя, традиция новосельная нарушится.

Она решительно поднялась, и уже стоя дохлёбывала кофе из своей чашки. Алиса насторожилась и забила хвостом по полу, видимо размышляя, принять ли ей участие в сомнительном мероприятии или удалиться на шкаф.

***

Уже наверху, в квартире Кристины, уютно устроившись на нераспакованных ящиках возле роскошно накрытого стола, мы неспешно прихлёбывали коньяк из крошечных рюмок. Опрокинув в себя четвёртую рюмочку, – или пятую? – тётя Шура резко поднялась со своего ящика. Неужели решила завязать с пьянкой?

– Коньяк – неплохой напиток! – заявила сия дама с самым серьёзным видом. – Но у меня самогоночка есть, м-мня! Пальчики оближешь! Сама зятю гнать помогала. Девчонки, мы просто обязаны отметить такое исключительное дело первоклассной самогонкой.

И Шура резво унеслась прочь с Кристининой территории. Вот уж не подозревала, что моя пожилая соседка такая большая любительница горячительных напитков. Кристина тоже выглядела несколько озадаченной. Видимо, так и не решив, как отреагировать на предложение откушать самогоночки, девушка взяла со стола бутерброд с черной икрой и принялась задумчиво жевать. Я протянула, было, руку за тем же самым, но вовремя вспомнила о трёх уже съеденных мною бутербродах. Два с разной икрой и один с осетриной. Рука плавно переместилась к тарелочке с маслинами и зацепила парочку десертной ложкой.

Неторопливо жуя маслину, я с любопытством переводила взгляд с распакованных уже вещей на стены, оклеенные обоями ещё при старых обитателях. Вдоль стен стопками громоздились книги, много книг. На подоконнике теснилась действительно дорогая посуда, хорошенький светлый полушубок был небрежно наброшен на табурет возле окна. Распахнутая двустворчатая дверь в холл открывала стену с морскими волнами на обоях несколько мрачного предгрозового оттенка. Кристина заметила мой взгляд:

– Ремонт пока не буду делать. Квартира в очень приличном виде, а у меня теперь трудный семестр.

Только я собралась спросить об учебном заведении, которое осчастливила своим присутствием девушка, как дверь в прихожей хлопнула. В комнату весело вкатилась наша самогонщица в обнимку с большой бутылью из-под водки с многозначительным названием «Красная Москва». Глаза Шуры блестели, словно она уже порядком приложилась. Но бутылка была абсолютно полной.

– Напиток – высший класс. Правда, в ноги шибает, но в голову ни-ни! Тока стаканчики бы поболе надо.

– А можно мне рюмку оставить? – робко попросила Кристинка.

– Это ж сколько рюмашечек тебе выпить придётся, пока ты до нужной кондиции дойдешь.

– А без кондиции никак нельзя? – встряла я.

– Без нужной кондиции у нас распаковка плохо пойдёт, – строго сказала Шура, откупоривая бутыль. – Ну, Бог с вами, давайте свои рюмашки, а мне уж извольте поболе стаканчик.

Хлопнули по первой. У меня глаза на лоб полезли: градусов пятьдесят, не иначе. Наплевав на приличия и собственную фигуру, я цапнула бутерброд с икоркой. Кристина, отпив глоточек, закашлялась и замахала руками. Тётя Шура осушила свой стаканчик до дна, удовлетворённо крякнула, запихнула в рот кусок осетринки с бутерброда. И на всякий случай переместилась с ящика на пол, прихватив с собой стакан и пару бутербродов. Кошка Алиса оторвалась от поедания фиалки на окне и посмотрела на нас долгим осуждающим взглядом круглых зелёных глаз.

Между рюмками-стаканами настал благословенный перерыв, так как подвыпившей тёте Шуре захотелось исполнить «Очаровательные глазки». Она набрала в лёгкие побольше воздуха и завопила:

– Оч-чара-авательные, эх, глазки!

Околда-авали вы, ах, ме-еня!

Тут певица всхлипнула и хрястнула хрустальным стаканом об пол, покрытый, на счастье, светлым ковром. Стакан чудом остался цел, а тётя Шура ещё раз всхлипнула и смолкла.

Мы замерли, боясь громко вздохнуть.

Неожиданно Шура забормотала непонятное:

– Сокровища. Богатства несметные, – затем безо всякого перехода привалилась головой к своему ящику и тоненько захрапела.

Мы ещё немного посидели молча. Было слышно, как Алиска возится на подоконнике, отгрызая от картонной коробки кусочки. Затем я решилась нарушить тишину:

– Напиться мы уже напились, теперь можно и познакомиться поближе. Тётя Шура женщина любознательная, но к этому ещё и очень добрая. А как квалифицированная пенсионерка она просто незаменима: присмотреть за ребёнком, за квартирой, приютить кошку на время отпуска, – никогда не откажет. При этом она абсолютно бескорыстна. Но, как всякая пожилая дама, подаркам всегда рада… У меня же всегда можно укрыться от назойливых визитёров, перехватить кофе, иногда поживиться чем-нибудь съестным, если считать едой магазинные пельмени и сосиски. Можно перехватить и денег, хотя в меньших количествах, чем думает Шура.

– А можно спросить, кем вы работаете? – довольно робко поинтересовалась Кристина.

– У меня есть почти свой собственный бизнес. В том смысле, что влезла я в него не вполне добровольно, а по наущению родственников. Они-то и платят мне жалование за то, чтобы я у них под ногами не путалась. Используют меня в должности директора, притом довольно редко. Так что я от скуки даже подумываю возобновить репетиторские занятия со слаборазвитыми малолетками из богатых семей. Не наживы ради, а исключительно для гармоничного общего развития. Собственного, конечно. Ещё я иногда бываю замужем, но в основном недолго. Зато часто и надолго куда-нибудь езжу. В общих чертах обо мне почти всё. Про других жильцов говорить не буду, так как сплетничать прилично только о себе.

– А я пока не работаю, если не считать работой занятия живописью. Но это творчество даёт мне довольно регулярный самостоятельный доход. Конечно, на квартиру я бы не смогла заработать, её купил папа. Он меня балует и опекает. Вы ведь не считаете, что в двадцать один год стыдно зависеть от отца?

– Можно бы уже и на «ты» перейти. Конечно, я гораздо старше, но мы уже так изрядно выпили за близкое знакомство.

– Наверное, вы правы, – согласилась Кристина, немного смутившись. Тем, что мне лет уже порядочно? Или тем, что мы изрядно набрались?

– А чем занимаются твои родители? – я стойко поддерживала непринужденную дружескую беседу.

Неожиданно я задела больное место:

– У меня только папа… Маму я даже не помню. Она погибла, когда я была совсем маленькой. В автокатастрофе. Больше я ничего не знаю, а папа очень не любит об этом говорить. Может, он был за рулём, когда все случилось, и до сих пор чувствует свою вину?

– А где ты жила до сих пор, пока не переехала в наш дом? – спросила я, чтобы сменить тему.

– Мы с папой жили вдвоем в большом доме в посёлке Валентиновка. Н-не думай, – с некоторым усилием произнесла Кристина, обращаясь ко мне на «ты», – это совсем не скучно. Папа у меня умный и весёлый. У нас много друзей: моих, его и общих. Они приезжают в гости, иногда застревают надолго. Также в доме живут овчарка Барон и две кошки мурзиковой породы. В отдельном домике возле ворот обитают охранник с женой и своей собственной собакой. Ирина, жена охранника, помогает управляться с хозяйством. Ещё приходит женщина из посёлка убирать и готовить, когда у нас много гостей.

Кристина замолчала и обвела захламленное пространство комнаты задумчивым взглядом. Я терпеливо ждала продолжения, тем более что спешить было некуда. Тётя Шура похрапывала и причмокивала во сне.

– У папы своя архитектурная мастерская, всегда много заказов, поэтому он может себе позволить жить, как ему нравится, – немного виновато, как мне показалась, сообщила девушка. – И даже баловать дочку. Он хотел, чтобы я тоже стала архитектором. Но я уже на первом курсе института поняла, что это не для меня. И ушла учиться живописи.

Кристина надолго замолчала. Затем снова заговорила отчего-то совсем тоскливо.

– Папа очень часто уезжает по своим делам. И мне так неприятно оставаться одной в большом доме. Даже страшно, как это ни глупо. Особенно в последнее время, когда меня стали мучить эти ночные кошмары. Я во сне тону, выбегаю из горящего помещения, меня преследуют, пытаются убить. Боюсь просыпаться ночью, боюсь спать. Боюсь выключать свет и заходить в тёмные углы дома. Боюсь тишины и шорохов, боюсь поворачиваться спиной к дверям и окнам… И вообще, если я останусь жить с папой, он никогда больше не женится. И даже женщину домой не приведёт, – уже бодро закончила Кристина. – А ведь ему только пятьдесят лет. Совсем не старый для мужчины, правда, ведь?

– Не старый и для женщины, – довольно плоско пошутила я и снова сменила тему. – А ты уже все вещи привезла?

– Нет ещё, – вздохнула Кристина. – Остались ящики с красками и кистями, постельное бельё и кое-какая одежда. Но мне как-то жутковато подолгу лазить по углам и кладовкам, а просить Ирину пошарить вместе со мной стыдно. Как ты думаешь, это не начало помешательства? Говорят, художники часто сдвигаются мозгами.

– Это просто усталость или нервное перенапряжение. Со многими студентами случается. И не только с ними… А хочешь, я с тобой поеду в вашу Валентиновку. Завтра всё равно нечего делать. Мне даже интересно будет.

– Правда?! – обрадовалась девушка. – Но я могу поехать только после двух, мне с утра в академии обязательно нужно появиться.

– Ой, девочки, как славно я подремала! – подала голос неожиданно очнувшаяся Шура, затем она заговорщически подмигнула и сообщила таинственным шёпотом. – Пятьдесят лет для женщины совсем ещё не возраст. Вот я, например, пятьдесят лет назад была совсем дитём…