Текст книги "Омегаверс Я иду тебе навстречу ч.1 (СИ)"

Автор книги: Ольга Вольская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Вольская Ольга Викторовна
Омегаверс Я иду тебе навстречу ч.1

Я ИДУ ТЕБЕ НАВСТРЕЧУ

Всё меняется. Стремительно, непредсказуемо, обагряясь кровью и осеняясь крестами над могилами павших. И среди всего этого безумия два любящих сердца стремятся друг к другу. Чем же закончится долгожданная встреча? Гиллиан Барри намерен встать за плечом своего омеги и идти за ним дальше. Что на это скажет сам Риан? Ведь среди боли и страданий ценнен даже самый краткий миг тепла и близости.

БУДЕМ ЖИТЬ

Гиллиан вошёл в общажную комнатёнку и только начал разуваться, как на него налетел вскочивший с койки сосед – омега по имени Фрэнки.

– Гилл, наконец-то! Я уже начал думать, что ты сам там сгинул...

– Не дождёшься, – проворчал альфа, стаскивая с ног сапоги, которые, казалось, уже примёрзли к нему. – Я же альфа, а нас так просто со свету не сживёшь.

– Как рейс прошёл?

– Нормально. – Гиллиан расстегнул и сбросил с плеч старый ватник. – Тебя тут никто не обижал?

– Нет, – замотал головой Фрэнки, смущённо топчась на месте, – тебя боятся. Они же думают, что ты меня... того...

– Ну и пусть думают. Тебе же спокойнее будет. Ставь чайник.

– Ага! – Фрэнки метнулся к электрической плитке на столе и вдруг замер. – Гилл... а скажи... у тебя ведь... импринтинг, да?

– Да. А что? – ни чуть не смутился альфа.

– Ну... – Омега густо покраснел. – У меня же течка была... а ты меня не тронул... и других не подпускал...

– По-моему, комендант специально меня к тебе подселил, чтобы угодить, – невозмутимо сказал Гиллиан, опустившись на табурет и начав растирать закоченевшие ступни сквозь штопанные шерстяные носки. – Не хотел я его пугать, но он так старательно брехал, что свободных коек нет... Можно подумать, что если бы у меня были лишние деньги, я бы попёрся в общагу.

– Да он вообще трусоват, – весело фыркнул омега, ставя чайник на плитку. – Ты сильный. Я видел, как все шарахнулись, когда ты просто рявкнул... Почему ты не пошёл в армию? Там бы ты быстро командиром стал – там такие ценятся.

– Нечего мне в армии делать. У меня свои дела. – Гиллиан встал, сдёрнул с бельевой верёвки выстиранные трусы и пошёл в душевую.

– Гилл, – окликнул его в дверях Фрэнки, – я тут варенья достал... Ты варенье любишь?

– Какое? – обернулся альфа.

– Малиновое. Сейчас же зима...

– Доставай. Я быстро.

Стоя под обжигающими струями воды, Гиллиан улыбнулся. Гилл... Именно так он теперь представлялся при знакомстве. Гилл Моэна. Гиллиана Барри, сына олигарха, больше нет – он упокоился на привилегированном кладбище под фальшивые слёзы высшего света. Остался только безродный Гилл, молодой альфа восемнадцати лет от роду, который переезжает из города в город, ища работу, наживая опыт... и разыскивая омегу, который стал для него смыслом жизни. Рано или поздно они встретятся, и Гиллиан с гордостью покажет своему подпольщику натруженные руки, в очередной раз доказав, что он достоин его любви.

Уйдя из дома, Гиллиан пришёл в парк под заветное дерево, плюхнулся на траву и устало смежил веки. Сидел он так долго, думая, что теперь делать и как жить дальше. Его мир рухнул в одночасье... Риан, его загадочный возлюбленный, оказался государственным преступником, за голову которого назначена солидная награда, Силас, который растил его с самого рождения, – родным папой, а отец – отменным мерзавцем, ради собственной выгоды готовый идти по трупам. Он остался один – без дома, без друзей, практически без денег. Не возвращаться же в школу к милым его сердцу омегам... Нет, кое-что, конечно, есть, но эти деньги рано или поздно закончатся. Надо искать работу и жильё, но вот только Гиллиан понятия не имел, как это делается. Он, выросший среди роскошных особняков и больших денег, практически не знал реальной жизни за их пределами. Кое-что, конечно, слышал и представлял, но, по словам его омеги, было немало желающих получить халявного работника. С полицией связываться – отец найдёт и доведёт дело до конца. К одноклассникам идти смысла просто нет – они из той же среды и помогать не будут. Без привычной системы обслуживания он оказался обычным бестолковым мажором... Понятно, почему Риан так снисходительно с ним разговаривал порой. Где искать Риана, он тоже не знал. Раз уж контрразведка не знает, где искать штаб повстанцев, то он может на него наткнуться только совершенно случайно. Да и как показаться на глаза Риану и его соратникам, которые не просто откровенно презирают «золотую» молодёжь – ненавидят? Гиллиан понимал, что завоевать доверие подполья с такой родословной будет непросто. Значит, надо доказать, что он достоин влиться в их ряды, что он годится не только на то, чтобы драться. В конце концов, борьба подполья не исчерпывается налётами, организацией массовых беспорядков и убийствами крупных чиновников и бандитов. Они живут самой обычной жизнью, работают, растят детей... И он тоже должен будет работать, чтобы достойно содержать семью, которая у него непременно будет. Ведь он обязательно разыщет своего омегу и, опустившись перед ним на колено, попросит выйти за него замуж.

Начиналась новая жизнь, и пора было что-то предпринимать, пока отец не опомнился. Гиллиан достал из кармана свой паспорт, долго его разглядывал... Нет, с такими документами он быстро засветится. Отец так просто его не отпустит. Раз уж он решил избавиться от бракованного отпрыска, то будет искать его, чтобы в один прекрасный день Гиллиан не явился к нему и не потребовал своего по праву крови. Значит, надо исчезнуть, достать новые документы... и сделать это можно только в одном месте. Может, эти ребята всего лишь мелкая шушера, но они с рождения шатаются по трущобам, знают тамошнюю публику и, если удастся с ними договориться, помогут достать новые документы.

Быть может, стану я бродягой,

Когда не нужен стану там...

Да уж, сглазил сам себя... Ну и ладно. Сейчас соваться в трущобы не стоит. Если эти ребята шастают в основном по ночам, то днём, наверно, отсыпаются... Ближе к вечеру надо пойти туда и попробовать их найти. Тот громила, конечно, туповат, но не слабак. Нужно только достучаться до него.

Приняв решение, Гиллиан понял, что проголодался. Пересчитал имеющуюся наличность и решил поесть как следует, чтобы проститься со старой жизнью окончательно. Не исключено, что потом придётся не только жрать всякую гадость, но и поголодать.

Когда начало вечереть, молодой альфа добрался до нужного квартала и, ни от кого не прячась, свернул в самый вонючий и грязный переулок. И судьба-злодейка сжалилась над неопытным юнцом, ибо уже за очередным поворотом он учуял альфу, вокруг которого собралась вся его свора, обсуждая недавний куш.

– ...на хавку, а потом уже делить! – рыкнул главарь. – Иначе до конца луны придётся лапу сосать.

Свора недовольно заворчала, но новый ряв заставил всех заткнуться. Похоже, что громила по-прежнему держал их в кулаке.

– Гровер, – тихо заговорил один из омежек, – у Суо скоро течка... а наши запасы...

– Я помню. Вот ты и попрёшься в лекарню.

Гиллиан, с дикой радостью узнавая голоса, вышел к стае, которая, обернувшись на шаги, оцепенела.

– Ой, – сжался омежка в красной косынке, полностью скрывающей волосы, и юркнул за спину беты в потёртом кожаном жилете. – Это же тот самый цивил...

– Уже нет. – Гиллиан поправил на плече ремень сумки. – Теперь я такой же, как и вы.

– Что ж так-то? – хмыкнул вожак, подобравшись. В его лапище была зажата толстая пачка купюр, а в зубах дымилась сигарета.

– Надоело. Да и не нужен оказался.

– И чего надо? – Вожак вынул сигарету изо рта, и небрежно сбил столбик пепла.

– Просьба есть до вас. – Гиллиан весь день старательно вспоминал, как Риан рассказывал о своих приключениях и какие словечки и обороты при этом использовал.

– Какая ещё просьба? – встал по правую руку от вожака альфа постарше самого Гиллиана. Пониже ростом, но шире в кости и тяжелее. Голова выбрита почти начисто, остался только узкий чёрный гребень и короткий хвостик на затылке. Голый торс и плечи испещрены шрамами от ногтей и следами укусов, на ногах тяжёлые ботинки.

– Научите жить.

– Зачем?

– Хочу стать кем-то, чтобы не стыдно было нормальным людям в глаза смотреть. – Гиллиан показал им свои руки, не тронутые грубым физическим трудом.

Свора переглянулась, и третий альфа – тощий, как щепка, шестнадцатилетний подросток в пёстрой рубахе навыпуск – откровенно покрутил пальцем у виска.

– Ты больной? – вопросил бритый.

– Может быть. Но мне больше некуда идти.

– Что, батя отказался прикрыть твой зад? – ехидно поинтересовался смуглый бета в мешковатой одежде.

– Я сам ушёл.

– Что так?

– Он гад. И убил моего родителя. И не только его. Знать его не хочу.

Свора снова переглянулась. Вожак оглядел пришлого с головы до ног и нахмурился. Докурил и щелчком отшвырнул окурок в сторону.

– Деньги есть?

– Немного осталось. Надо отдать в этот... как его?.. общак?

– Ага, в общак... это если мы тебя примем. Ты хоть соображаешь, чего просишь? Мы не цветочки тут выращиваем. Мы грабим, иногда убиваем. Если попадёмся – нары уже отполированы задами других недотёп. И здесь тебе не широкие улицы – здесь свои законы.

– Я это понимаю. Но мне надо. Я... ищу кое-кого. И хочу доказать ему, что я чего-то стою.

– И кого ты ищешь?

– А вот это уже не ваше собачье дело. Так как? Примете меня к себе? Даю слово, что не буду борзеть, стучать в ментуру и прессовать. И жаловаться тоже не буду.

– Гровер, этот цивил точно больной, – шепнул главарю бритый. – Гони его в шею. У нас и так тесно. Где мы его положим?

– Потеснимся, если пройдёт проверку. Этот щеночек не из слабеньких... пригодится. – Вожак продолжал вглядываться в Гиллиана, и парень впервые усомнился в своей оценке. – Если толк будет, то сами отпускать не захотим. Он силён... – Вожак потёр загривок. – Значит, так, паря, слушай сюда. У нас кого попало в стаю не принимают. Это понятно? – Гиллиан с готовностью кивнул. – Ты ещё желторотик, так что делаешь всё, что тебе скажут, пока руку не подам. Придави свою борзоту до поры до времени – право на неё ещё доказать надо. И не перед мелкотой вроде нас, а перед серьёзными людьми.

– Значит, меня проверять будут? Как?

– Всё завтра, а сейчас пойдём в нашу берлогу... Погоди шевелюшки доставать! – остановил вожак начавшего доставать деньги парня. – Мы тебя ещё не приняли. Мы не звери, чтобы отбирать последнее. Сами небось знаем, что это такое – когда брюхо от голода сводит... – Гровер скрипнул зубами. – Пошли. И не зевай по сторонам. Здесь всякой швали хватает. Тебе с нами ещё повезло – мы сперва разговариваем.

Гиллиан кивнул, убрал деньги обратно в сумку и пошёл за сворой.

– Гилл... а какой он был?

– Кто? – Гиллиан принялся намазывать вареньем второй ломоть хлеба.

– Ну... тот омега?

– Почему был? Он и сейчас есть.

Фрэнки поёрзал на табурете. Омега был довольно симпатичный, темноволосый, сероглазый. Когда Гиллиан только вошёл в комнату, то сразу учуял запах течки, который даже напрячься его не вынудил. Фрэнки тогда был после первой вспышки и зашёл к себе – кое-что забрать для общажного изолятора. Увидев альфу, паренёк затрясся и забился в угол, но Гиллиан только улыбнулся, опустил свою сумку на вторую койку и начал разбирать. Парализованный страхом омега просидел в углу до следующей вспышки, потом Гиллиан ухаживал за ним и защищал от соседей. Так они и сдружились.

– Это для него ты так стараешься?

– Ага. Мы выросли в слишком разных условиях, и я хочу доказать, что достоин его, когда найду.

– Ты его... любишь?

– Он смысл моей жизни. Может, кто-то говорит, что импринтинг – это болезнь, но я в это не верю. Импринтинг лишь помог мне увидеть то, что я не замечал всю свою жизнь... понять, что я не хочу жить так, как мой отец и подобные ему. Если бы я не встретил своего омегу, то кто знает, где бы я потом оказался...

– Но разве тебе не трудно жить так? Ты болтаешься по стране, пашешь по пятнадцать часов в сутки, зарабатывая гроши...

– Зато я честно зарабатываю на жизнь. Мне есть чем гордиться, и это здорово. Знаешь, Фрэнки, иметь кучу денег – это круто, я не спорю. Можно не считать их, когда хочется съесть чего-то вкусного и ты идёшь в лавочку за хавчиком. Можно купить машину и рассекать на ней по улицам, отстёгивая постовым, если превысил скорость, и ехать себе дальше. Можно ночами зависать по клубам, снимая шлюх на ближайшей точке... Можно, и многие хотели бы жить так, не задумываясь о завтрашнем дне, пока деньги есть. Особенно, если твой отец – крупная шишка и всегда отмажет, если вляпаешься в какое-нибудь дерьмо по самые уши. Я это видел. Но мне никогда это не было интересно настолько, чтобы плюнуть на собственную совесть. Я видел не только это, хоть и не понимал, что это только малая часть скрытого от моих глаз. Когда я встретил... его, и он мне рассказал, что творится за пределами богатых кварталов, а потом я сам всё это увидел, то окончательно понял, что не хочу так жить. Уж лучше жить в клоповнике и считать каждую монетку, чем вытирать ноги о спины тех, кто гораздо честнее и достойнее тебя. Ведь если случится какой-нибудь катаклизм и деньги потеряют всякую ценность, выживут только те, кто умеет что-то делать руками, а не тот, кто всю свою жизнь тяжелее ручки ничего не поднимал. И я ушёл. Бросил всё, что у меня было. И я не жалею. Да, сначала было трудно. Пришлось хлебнуть дерьма полной мерой, но зато эти недели подготовили меня к тому, чтобы жить самостоятельно. Я получил бесценный опыт и теперь трезво оцениваю всё, что вокруг меня происходит. И знаешь, что самое главное в такой жизни, дружище? – Омега заинтересовано выгнул бровь. – Начинаешь ценить то хорошее, что есть в твоей жизни. Даже если его очень мало. В твоей жизни появляется смысл. То, ради чего хочется не просто проводить отпущенный тебе срок, а жить. Для меня это мой омега, ради которого я надрываюсь сейчас. Чтобы не стыдно было встать рядом с ним. Чтобы быть достойным его. Я намерен не просто сделать его своим и заиметь от него детей. Я намерен стать ему надёжной "спиной", опорой во всём, что только будет нас ждать. Чтобы на смертном одре вспомнить всё то, что я сделал за свою жизнь, и отойти со спокойной душой, зная, что всё это было не зря. Вот чего я хочу. И мне плевать на идеологию, пропаганду, заповеди и прочее дерьмо, что льют нам на уши с самого детства. Я хочу жить так, как подсказывает мне моя совесть, а уж за свои ошибки я ответить всегда готов.

Фрэнки смотрел на альфу широко распахнутыми глазами, в которых блестели слёзы.

– Ты... ты такой... Неужели такие ещё есть?

– Есть, Фрэнки. Вот только их не всегда сразу видно. Знаю я одного альфу... Он был вожаком стаи, в которой я начинал. У него руки были по локоть в крови, но это не мешало ему быть нормальным. Да, порой он был жесток, но там, где он и его стая живут, иначе нельзя. И всё-таки он был неплохим парнем. Как мог заботился о своих, был верен своему слову. С нами постоянно крутились двое омежек, которые платили за покровительство и еду собой, но они не жаловались, поскольку их реально защищали свои. И я рад, что был с ними. Что узнал их. В тесноте, как говорится, да не в обиде. Я был для них всего лишь зажравшимся цивилом, но они всё же приняли меня и научили жить, за что я всегда буду им обязан. И сейчас, когда я работаю по пятнадцать часов в сутки, честно зарабатывая свою монетку на хлеб с маслом, я горжусь этим. А то, что платят мало – следствие того, что большая часть денег крутится в руках тех, среди которых я когда-то жил. Для кого прочий народ – просто мусор, созданный для их обслуживания.

И Гиллиан вгрызся в хлеб с вареньем. Омега задумчиво погладил бока своей чашки.

– Гилл, знаешь... если бы не твой импринтинг... то я бы попросил тебя... подарить мне ребёнка. Я был бы рад родить его.

– Ты тоже хороший парень, Фрэнки, – улыбнулся альфа. – И при других обстоятельствах я бы даже женился на тебе.

Омега покраснел.

– Серьёзно? Мы же только две луны в одной комнате живём...

– Раз уж сразу не поцапались, то всё было бы нормально и дальше. Живи сам и дай жить другим – вот мой главный принцип. А если кто-то нормально жить не хочет, то это уже не мои проблемы.

Жила стая неподалёку от того двора, где Гиллиан дрался с вожаком. Это был старый дом, построенный не больше двадцати лет назад. Обшарпанный, как и всё вокруг, рядом слонялась разнокалиберная публика разной степени мирности и вменяемости. На новенького косились настороженно, но с оттенком любопытства.

Комната, которую занимала стая Гровера, была только одна, зато довольно просторная и с забранным открывающейся решёткой окном. Ремонта давно не было, лампочка на потолке просто свисала на шнуре. Оглядываясь, стоя на пороге, молодой альфа откровенно недоумевал, как здесь могут жить восемь человек, среди которых двое – омеги... Стол, под одну ножку которого подложено что-то, пара пустых ящиков вместо стульев и несколько лежбищ на полу. Возле двери – чугунная мойка с растрескавшейся эмалью и чуть подтекающим краном. Там же плита, залитая чем-то тёмным, шкаф без одной дверцы, старый холодильник... Дощатый пол сверкал широкими щелями и длинными глубокими царапинами, стены в последний раз красили, наверно, вскоре после постройки самого дома... Привыкший к более благоустроенному жилью Гиллиан поёжился – отопительных батарей видно не было. Как же они тут живут зимой? Холодно, наверно, бывает...

– Давай-давай, не загораживай проход! – пихнул его внутрь бритый. Звали его Кермит или просто Ирокез – из-за странной причёски. – Или породистый щеночек ожидал увидеть тёплую конурку с плюшевой подстилкой? Так у нас тут не пятизвёздочный отель. Если что-то не нравится – вали отсюда.

– Харэ гундеть, Ирокез, – сказал альфа в пёстрой рубахе. – Дай оглядеться.

– А ты заткнись, Радуга, пока сам не огрёб!..

– Заткнулись оба! – рявкнул Гровер. – Суо, Майло, отдрайте, наконец, плиту и начинайте жрачку гоношить.

Омеги поспешили к шкафчику... и омежка в косынке виновато обернулся.

– Соль кончилась... и спички тоже... и хлеба только одна горбушка...

– Так чего встал, как дурак на именинах? Шуруй до лавочки, пока Майло начинает. Ты... как тебя там?

– Гиллиан.

– Как? – фыркнул бета в кожаном жилете. – Породистый что ли?

– Бракованный.

– Короче, Гилл, пойдёшь с Суо – присмотришь, чтоб шпана его не общипала, – велел Гровер. – Бросай своё барахло здесь, в углу. Никому оно не нужно... И не нарывайся зря, если не хочешь лишних проблем, понял?

Гиллиан кивнул, решив в случае чего уточнить у Суо. Омежка подхватил его сумку и отнёс в свободный угол.

– Потом тебе постелим, – пообещал он. – Пошли. Раз ты новенький, то платить будешь за всё, что мы купим. Ты же будешь есть со всеми...

Уже на улице Суо начал с любопытством принюхиваться, и Гиллиан понял, что парню, похоже, нравится, как он пахнет. Он и раньше замечал, что омеги обнюхивают его не без удовольствия, воротя нос от многих других. И это не говоря уже о Риане, который, казалось всё никак не мог нанюхаться.

– Что, так хорошо пахну?

– Вообще-то да. Особенно в сравнении с другими. Ты чистый.

– В каком смысле?

– Наши отнюдь не благоухают, но пахнут терпимо. В их запахах примесей столько, что, когда злиться начинают, продохнуть невозможно. А злятся они регулярно. Правда, Джаспер почти не пахнет почему-то, и мы до сих пор понять не можем, чем именно... А ты чистый, как после грозы. Даже тогда, когда ты с Гровером дрался, лишь чуть-чуть потягивало... Не знал, что так бывает.

– Ты тоже хорошо пахнешь.

Суо смущённо потупился, запихивая руки в карманы. Он был маловат ростом для омеги, бледнокожий с россыпью мелких веснушек на скулах и переносице, угловатый, но с отличной задницей. Вполне себе хорошенький. Вместо обычной одежды он носил какое-то длинное зелёное полотнище с вырезом для головы, слегка прихваченное пояском в талии, и короткие облегающие шортики. На босых ногах болтались лёгкие шлёпанцы. Алая косынка была так плотно повязана на его голове, что из-под неё не выбивалось ни волоска. Похоже, что парнишка зачем-то отращивает волосы...

– Спасибо. Мне и раньше это говорили, но слышать это было... не так приятно.

Всё больше темнело, в окнах домов вспыхивал свет. Кое-где зажигались уцелевшие фонари. Суо уверенно шагал по лабиринту трущоб, помахивая продуктовой сеткой, которую эта компания называла авоськой. Когда Гиллиан спросил, почему она так называется, все рассмеялись, и Майло объяснил:

– Потому, что всегда надеешься – авось в ней что-нибудь появится.

По пути до местного продуктового магазина они ни на кого не наткнулись. Войдя в лавку – такую же обшарпанную, как и всё вокруг, Гиллиан, заметив, что мимо прошли трое альф и с интересом начали принюхиваться, поспешил встать рядом с Суо. Местные оскалились, почуяв сильного противника и пошли дальше.

– Привет, мелкий! – махнул омежке продавец – тоже омега, но уже изрядно в возрасте. Судя по запаху, порог репродуктивного возраста он уже перешагнул. Лицо омеги было обезображено обширным ожогом. – А кто это с тобой?

– Наш новенький. Привет, Мэл. Свежее есть?

– Есть. А что, интересуешься?..

Пока Суо разговаривал с продавцом, Гиллиан стоял рядом, разглядывая скудный ассортимент. Названия и упаковки ему ни о чём не говорили, а вот цены здесь были пониже, чем в тех магазинах, по которым он ходил с Рианом. Кроме соли, спичек и хлеба, Суо прихватил пару пачек сахара, масло и пару упаковок яиц. Все покупки потянули на половину того, что осталось у Гиллиана. Альфа подумал и купил на весь остаток небольшой торт к чаю, который собирался заваривать Майло. Даже если старшие откажутся, то омежкам наверняка понравится. Побаловать этих милах очень хотелось.

– Где это вы его подобрали? – принюхавшись к альфе, удивился Мэл. – Впервые такого вижу, чтоб так здорово пах!

– Он сам к нам пришёл. Пока на испытательном сроке, а там посмотрим.

– А он не слишком... чистенький для вашей своры?

– Ненадолго, – ухмыльнулся Суо, и Гиллиан, заметив, что ноша для нового друга тяжеловата, решительно отобрал у него покупки.

– Ещё и заботливый... – покачал головой продавец. – Ну... ни пуха ни пера.

– К Деймосу, – улыбнулся Гиллиан, и они вышли на улицу.

– А зачем торт? – удивился Суо уже за дверью.

– К чаю. Или вы не любите сладкое?

– Типа проставляешься? – расплылся в улыбке омежка.

– А разве у вас это не принято?

– Принято... только нечасто получается. А почему именно сладкое?

– На спиртное не хватило бы, так почему бы чай не подсластить.

– Ну ты и чудной! – захихикал Суо.

– Уж какой есть. – Помолчав, Гиллиан рискнул спросить. – Слушай, Суо... а как вам под Гровером живётся?

– Нормально. Он хоть и жёсткий, но зря бить не будет. У других стай вожаки ещё хуже – за любую мелочь по зубам дать могут... Давай хоть торт поднесу. Ох, и пахнет... Точно свежак!

– А... в плане случек у вас как? Вас же двое, а их – шестеро...

– Трахают нас, конечно, но и от других защищают. Мы же драться не умеем, слабые... а жить как-то надо. Мы им еду готовим, лечим, если подранят или заболеют, убираемся... У нас договор.

– А что на это говорят твои родители?

Суо помрачнел и чуть сбавил шаг, бережно прижимая к груди коробку с тортом.

– Ничего не говорят. Папа умер, когда мне было одиннадцать лет.

– Прости... – Гиллиан виновато поник.

– Ничего, это давно было. Скучаю, конечно, но тут уж ничего не сделаешь.

– А сколько тебе лет?

– Восемнадцать.

– И давно ты с Гровером?

– Четыре года скоро будет.

По пути домой Гиллиан учуял несколько раз, как к ним пытались приблизиться, но напасть не решились. Альфа слышал шорохи, щелчки, топоток, запахи табака и пива, даже заметил несколько теней, но потенциальные грабители так и не высунулись. То ли учуяли, что с ним шутки плохи, а то и что-то ещё, но Суо, держащийся к нему почти вплотную, почти не вздрагивал от страха.

– Ты действительно сильный, – сказал омежка уже в подъезде. – С тобой можно гулять здесь спокойно.

Майло уже вовсю суетился у плиты. В сравнении с Суо он был одет вполне нормально, пусть вещи были давно не новые и застиранные до потери цвета. Тёмно-русый, коротко стриженный, гибкий, он тоже притягивал взгляд. Если бы не Риан, то Гиллиан, увидев этого парня, мог бы и заинтересоваться... Увидев вернувшихся ребят, омега тут же выхватил из авоськи соль и спички. Одна конфорка на чисто отмытой плите уже горела, на ней бурлила большая кастрюля с водой.

– Одна спичка в кармане завалялась, – пояснил он, – но вы всё равно вовремя. Суо, пошустрее, а то Ирокез уже на меня облизываться начал!

Гровер и остальные сгрудились вокруг стола и что-то вполголоса обсуждали. Попутно вожак, Ирокез и бета в кожаном жилете курили, и в комнате уже повис довольно густой сизый дымок. Суо чуть поморщился и приоткрыл окно. Стоило Гиллиану сунуться, чтобы послушать, как Майло вцепился в его рукав.

– Нет, не надо. Рано тебе ещё. Лучше засучивай рукава и помогай Суо картошку чистить... Ого, вы торт купили? По какому поводу?

– Гилл проставляется – на пиво бы не хватило. – Суо вернулся и начал доставать из шкафа тарелки, ложки, ножи и прочую утварь.

– О, здорово! Два года уже настоящего торта не видел...

Два года??? Гиллиану стало стыдно – в их холодильнике лакомства никогда не переводились... Надо будет с первой же получки купить ребятам пирожных.

Картошку компания хранила в коридоре в большом деревянном ящике под замком. Когда Суо усадил Гиллиана перед второй большой кастрюлей с водой и вручил нож, тот растерялся, вертя в руке первую картофелину и глядя, как ловко работает своим ножом Суо.

– Ты что, даже картошку чистить не умеешь? Вот горе-то луковое... Так, смотри сюда, – начал учить новенького Суо. – Срезай как можно тоньше, понял? Если в очистках будет слишком много мякотки, то Гровер разозлится.

Гиллиан начал чистить, стараясь делать это как можно аккуратнее. Пока он приспособился на третьей, Суо успел очистить с десяток. Самым паскудным было то, что каждая картофелина была неправильной формы, из-за чего срезать кожицу было неудобно.

– Разрежь, – советовал Суо, показывая пример. – Так будет легче. Всё равно потом резать будем для жарки.

Потом был лук, от которого у альфы зажгло в глазах уже на стадии чистки. Суо, сочувственно хихикая, посетовал, что на этот раз особенно злой попался, а Гиллиан, промывая распухшие глаза холодной водой, понял, что означало оброненное как-то Рианом "Да ни ... и лука мешок! Сиди и чисти!" Да уж, точнее не скажешь...

Когда ужин был готов – омеги поджарили картошку с луком и отварили макарон, в которые мелко порубили колбасу – всё приготовленное поделили на девятерых. Любители сдобрили это всё кетчупом. Само собой, что альфам досталось больше, бетам чуть поменьше, а омегам – всё остальное. Гиллиан, хоть и успел слегка проголодаться, поделился своей порцией с Суо и Майло, которые долго отказывались, пока Гиллиан сам не высыпал им в тарелки. На него поглядывали с усмешками, но не стали комментировать. За столом на ящиках сидели только Гровер и Кермит-Ирокез, как его правая рука. Остальные ели, сидя на своих лежаках. Гиллиан сел рядом с Суо.

– Так кто ты у нас будешь? – спросил Гровер.

– Свой собственный, – повторил собственные слова, произнесённые при первой встрече, Гиллиан.

– Батя богатенький? – Вожак достал новую пачку сигарет и закурил, внимательно наблюдая за гостем.

– Ага. Вот только на выкуп не рассчитывай – он меня сам едва не пристрелил.

– Потому и свинтил из отчего дома? – хмыкнул Ирокез, закуривая тоже.

– Я сам ушёл.

– В школе учился?

– В закрытой. Недавно аттестат получил.

– И как?

– С отличием. Меня собирались в торгово-финансовый учиться отправить...

Со всех сторон засвистели.

– У бати своя фирма? – догадался Радуга.

– Ага. – Гиллиан вычистил свою тарелку последним куском хлеба и отдал её Суо. – Спасибо.

– Чем промышляет?

– Всем понемногу.

Омежки начали разливать чай и резать торт. Самый большой кусок достался Гроверу, Суо и Майло опять получили остатки, и Гиллиан отдал им свою долю. Ребята уже начали смотреть на пришлого с особенным восторгом, что не понравилось бете в кожаном жилете.

– Так почему ты из дома слинял? – поинтересовался Гровер. – Ты вроде сказал, что папаню убили...

– Отец и убил. При мне. Хотел меня пристрелить, папа бросился его останавливать, ну и... – Гиллиан залпом допил свой чай и поперхнулся. Майло и Суо дружно бросились хлопать его по спине.

– А тебя-то за что? Ты вроде справный... – нахмурился Гровер.

– За то, что не оправдал надежд, – откашлявшись, пояснил Гиллиан.

– Чем?

– Это моё дело, не ваше.

– Не из-за этого мокряка случайно? – Гровер ловким движением выхватил кармана своей рубахи фотографию. – Хорошенький... И чем он твоему бате не глянулся?..

– Отдай! – вскочил Гиллиан. – Это не твоё! – Рывком отобрал фото у вожака и отвернулся, прижимая к груди. Снова засвистели. Гиллиан забился в угол, где лежала его сумка, медленно унимая злость – Суо и Майло втянули головы в плечи.

– Ясно... – озадаченно почесал затылок Радуга. – Ты, значит, у нас с импринтингом?!

– И что с того? – огрызнулся Гиллиан. – Это никого не касается! И если вы ещё раз залезете в мою сумку!..

– Так должны же мы знать, кого к нам занесло, – ничуть не смутился бета в кожаном жилете. – Что-то маловато ты вещичек из дома прихватил... Понятно, что лето на дворе, а что делать будешь, когда осень грянет? Свитерок-то тебе явно маловат – только на Радугу и налезет.

– К тому времени я уже должен заработать на зимнюю одежду. От кутюр мне ничего не нужно, так что всё нормально.

– Слушай... – К Гиллиану подсел ещё один бета, которого все звали Шпингалетом – за невысокий, как у омеги, рост. Он был всего на два-три пальца выше Майло. – Как хоть твоего мокряка звать?

– Риан. – Произнеся любимое имя, альфа смягчился.

– Это как Сантану что ли? – хмыкнул Ирокез, сминая окурок в замызганной пепельнице, которая когда-то была чайным блюдцем. – Да, крутое имечко...

– Главное – редкое, – хихикнул Радуга, и все засмеялись.

Гиллиан прикусил язык, чтобы не сболтнуть, что его Риан – это тот самый. Сразу такие вещи лучше не раскрывать, чтобы не нарваться.

– А ты ещё и стишки пописываешь... – Гровер продолжал с интересом вглядываться в гостя. – Ничё так... красиво... особенно про мокряков. Ты их и правда так любишь?

– Уважаю и ценю. Все омеги, которых я знал, были хорошими людьми.

– А твой?

– Он – самый лучший.

– Уж не его ли ты искать собрался? Он что, сбежал от тебя?

– Можно и так сказать. – Гиллиан сел прямо, убирая фотографию на место. – Мы были на Больших Танцах... потом он попросил меня подарить ему ночь... Мы пошли в гостиницу... а утром я понял, что он ушёл.

– Плохо трахал? – Шпингалет перемигнулся с бетой в кожаном жилете. – Если да, то попроси у Квентина пару советов. Он у нас в этом деле большо-ой мастер...