Текст книги "Омегаверс (СИ)"

Салли мчался по заснеженной, медленно светлеющей улице, прижимая к себе плащ, сорванный с вешалки, и выхваченные из обувного ящика ботинки. Он задыхался от душивших его слёз и растущей внутри боли. Понимание, откуда что взялось, ни капли это не облегчало.

Будь ты проклято, время перемен!!!

«Инстинкты – это результат сложного взаимодействия физиологии и психологии. Списывать их исключительно на природу типа – грубейшая ошибка.» Так говорили лаборанты в Тимбале. Те же слова когда-то написал на обоях в подвале своего дома Рейган, ожидая рождения сына. «Выработка гормонов обусловлена генетическим набором каждого человека и влияет на реакции грубого физического тела. Но ведь существует ещё и высшая нервная деятельность, рука об руку с которой шагает одна из величайших тайн мироздания – Душа и Разум. Никогда не предугадаешь, что и каким образом возьмёт верх. Разгадать эту тайну смогут только наши потомки.»

Обмануть неистребимый родительский инстинкт Салли смог, только отдав сына мужу – своему Истинному – а потом, не давая себе опомниться, рванув к двери. Возможно, то же самое в своё время помогло и Риану оставить его на попечение Лексуса – своим феноменальным чутьём беглый комиссар распознал омегу, потерявшего когда-то своего ребёнка. Почти такого же, как Римус, на руках которого он вырос. Омега омегу всегда поймёт... Наверно, в то серое осеннее утро он точно так же мчался по улице, глотая слёзы и отчаянно борясь с желанием повернуть назад. К сыну. И всё же пересилил себя, но несколько дней бродил по окрестностям. Это потрясение и вид других детей будоражил сознание несчастного комиссара долгие годы, пока в его жизни не появился Джеймс Томпсон, а потом – новорожденный альбинос. Это помогло Риану окончательно взять себя в руки и работать дальше, но память об оставленном сыне никуда не делась. Теперь то же самое предстояло пережить самому Салли.

С того самого мига, как Салли взял в руки своего новорожденного сына, вдохнул его едва уловимый яблочный аромат – совсем как у Джеймса! Чудеса! – заглянул в его мутные голубые глазки, впервые ощутил, как жадный ротик обхватывает истекающий молоком сосок, он уже не мог представить себе свою жизнь без своего «волчонка». Ох, не зря он так боялся заводить детей... Пережив сладостный миг зачатия в объятиях любимого человека, выносив желанное дитя, чувствуя, как оно растёт под сердцем, а потом в муках рождается на свет, это казалось чем-то невозможным в принципе. И ведь через это проходят все омеги, даже те, что получили своих детей в процессе насилия. Ведь во время беременности, особенно когда ребёнок начинает шевелиться, омеги воспринимают малышей как неотделимую часть самих себя... Ребёнок – это величайшее чудо для любого омеги, которое становится смыслом существования. Ради которого можно сделать всё, что угодно... кроме того, на что решились Риан и Салли. Омеги, которых всё же убеждали передать детей в Дом Малютки, решались на этот шаг, будучи твёрдо уверенными, что это ненадолго, и они всегда смогут потом забрать их домой.

Слушая тихий, но решительный голос своего альфы, Салли проклинал себя как никогда сильно. За слова по поводу развода – особенно, но сделать с собой ничего не мог. Эти слова вырвались сами собой, но Дензел совершенно не разозлился. Как и в тот день, когда нашёл его в хлипкой хибаре на берегу реки. Салли вновь чувствовал себя недостойным мужа – у кого ещё хватит терпения выдерживать такое? Только у его отца, который много лет жил с Рианом. Понятно, почему со времён Великого Холода в семьях так долго царили гнёт и взаимная ненависть. Сколько жизней так было изломано, судеб искалечено... А всё потому, что никто никому не объяснял, как именно воспринимают окружающий мир омеги. Любовь к альфе распирала изнутри и давила чувством вины, что только усиливало нежелание расставаться с сыном, в котором жила частичка любимого человека. И эта любовь помогла сделать решающий рывок. Дензел был абсолютно прав. Да, долг перед собственным ребёнком – первейший для омеги, но ведь есть и другие. Сотни, тысячи, миллионы. Ныне живущих и тех, кому ещё предстоит родиться. И долг перед памятью погибших, боль от утраты которых пронёс через свою жизнь не только Салли.

Начиная свой путь, Салли был твёрдо намерен обзавестись семьёй и родить ребёнка только тогда, когда будет уверен, что не придётся расставаться с ним на долгие годы. Не единожды он перечитывал папино письмо, чувствовал сердцем каждую строчку. Он выучил письмо наизусть. Он шагал по выбранному пути твёрдым шагом, будучи абсолютно уверен, что не повторит судьбу родителя... и ошибся. Слишком мало он знал тогда... Осознание этой простой истины пришло в застенках контрразведки, когда Салли с болью признался себе в любви к своему Истинному. Любовь жила в нём уже давно, но Двуликий этого не понимал и не осознавал, занятый другими, не менее важными вещами. И с признанием перед внутренним взором как наяву встал образ светловолосого голубоглазого малыша-альфы с ободранными коленками. Желание поскорее увидеть этого мальчика начало расти и шириться. Пика оно достигло во время второй течки, проведённой в гордом одиночестве, и Салли, плюнув на всё, пошёл напролом. Он понимал, что в борьбе с гниющей Системой наступил решающий момент. Понимал, что сейчас особенно важен каждый боец, стоящий в строю. Знал всё это и всё же ничего не смог с собой сделать. Он признался Дензелу в своей любви и попросил у него метку и ребёнка. Когда пришло время очередной течки, они закрылись от всего мира в боксе «для новобрачных», и впервые течка не показалась проклятием. Это были четыре дня настоящего блаженства, обжигающей страсти, и зарождение новой жизни стало наградой за все труды и мучения. Ожидаемое отсутствие очистки немного испугало Двуликого, но очень быстро страх сменился ожиданием мига, когда это маленькое чудо – их совместное творение – вдохнёт воздух нового мира. Дензел тоже не помнил себя от счастья. Он постоянно носил своего омегу на руках, опекал и заботился так ревностно, что Риан снова начал ворчать и ругаться, но уже без прежней злости. Когда у Салли начали округляться живот и набухать грудь, в которой неторопливо вызревало молоко для будущего малыша, альфа полюбил целовать и поглаживать именно в этих местах. Они часто перед сном разговаривали с Алексом – Салли шутливо упрекал своего непоседу, если тот шевелился чересчур активно, альфа рассказывал сказки и пел песни. За них радовались все, а когда Алекс Тайлер, краснея, признался, что Дон уболтал его на нового ребёнка, счастью и вовсе не было предела... А потом всё резко изменилось. Капитан Фрост и Вернер были арестованы, и Алекс, который уже был на четвёртой луне, решительно потребовал, чтобы его включили в освободительный отряд – омега рвался в бой, чтобы отблагодарить семью покойного полковника за всё то хорошее, что та для него сделала. Алекс погиб в разгар освободительной операции от выстрела в упор, и гибель близкого друга и бывшего любовника стала для Салли тяжким ударом. Вскоре была объявлена эвакуация – Риан предпочёл перестраховаться, благо убежища были подготовлены заранее. Он не мог допустить, чтобы его солдаты шли в бой, зная, что за их спинами стоят дети. Уйти с эвакуацией Салли отказался – если всё же случится блокада, то Крис и Ленни попросту не справятся с задачей. Посылать курьеров сквозь оцепление будет слишком опасно. Тогда-то Двуликий, скрепя сердце, и решил доверить сына своим приёмным родителям. Риан пришёл в отчаяние – меньше всего он желал сыну своей судьбы. Вручая сына в руки альфы и ожидая рождения первого внука, он гнал мысли о возможном повторении истории как можно дальше. Они долго проговорили, немало слёз было пролито, но ничего другого просто не оставалось. Перед отъездом Салли на всю ночь закрылся с родителем. За всю ночь не было произнесено ни слова – всё было понятно и так. Как только Салли и Дензел вернутся на базу, Двуликий снова запрётся с родителем на всю ночь.

Салли свернул за какой-то угол, споткнулся и упал на припорошенную снегом дорогу, но не почувствовал боли от удара – в груди болело гораздо сильнее. Не только невыпитое Алексом молоко жгло, но и сердце, которое безжалостно тянуло парня обратно. Судорожно вцепившись в плащ и ботинки, Салли взвыл раненым зверем. До смерти хотелось вернуться назад, домой, к Алексу, к родителям... но он не посмел подвергать их опасности и предать память тех, кого он уже потерял. В этот миг Салли как никогда ненавидел себя – за слабость и безволие. Ведь знал – ЗНАЛ!!! – и всё же повторил судьбу Риана. Инстинкт инстинктом, но ведь он мог укротить его силой разума и здравого смысла... и не сделал этого. Как не смог Рейган Мариус, как не смог Риан, как не смог Алекс. И он не смог, поддавшись своей омежьей природе. И не имеет никакого значения тот факт, что сейчас всё совсем не так, как тогда, много лет назад.

Риан пришёл к Воронам один. Осиротевший, загнанный на самое дно, с колоссальной тяжестью долга на плечах и смертельным страхом за мужа, попавшего в лапы внутренней разведки. Отчаянный комиссар, дав своим соратникам команду залечь на дно, начал готовиться к новому рывку. Он добывал деньги и оружие, выяснял обстановку, собственными руками оборудовал несколько схронов. И всё это время он носил под сердцем желанного ребёнка. Он работал до последнего и только незадолго до рождения сына дал себе перерыв, чтобы исполнить свой долг. Риан намеревался растить сына сам, как его растил и воспитывал отец. С этой мыслью он пришёл к Воронам за помощью. Он просто не решился рожать в одиночку, как Рейган, опасаясь, что его тело – результат безумного эксперимента – выкинет какой-нибудь фортель... И встретил Лексуса, в котором учуял омегу, так похожего на любящего и заботливого Римуса. Именно Лексусу Риан решился доверить своё главное сокровище. Своего первенца. Все последующие годы он яростно трудился, возрождая подполье, собирая людей под свою руку, продолжая дело отца... и страдая от невозможности видеть, как растёт его кровиночка. Двадцать три года – внушительный срок... Даже Джеймс-младший не смог полностью заполнить эту пустоту.

Салли же пришёл не к чужим людям. Он вернулся домой, к любящим и ждущим его людям, на руках которых он вырос. Пришёл не один и с твёрдо принятым решением. И будущее уже не казалось таким беспросветным – их победа маячила на горизонте, а рядом с ним был его альфа. Его Истинный. И Салли смог довести задуманное до конца благодаря его поддержке. Нужно только подождать. Год, два, пять... Мелочь в сравнении с тем. сколько ждал Риан, но сейчас эта мелочь казалась вечностью.

Салли горько плакал, глотая слёзы пополам с кровью из искусанных губ, и не сразу почувствовал, как бережные руки поднимают его с земли и укутывают в тёплую куртку. Чистый аромат альфы пробился сквозь пелену боли, пытаясь утешить и уменьшить сжигающую омегу боль. Дензел... Салли, всхлипывая и пытаясь справиться со спазмами, сжимающими горло, поднял глаза на мужа и наткнулся на его понимающий взгляд, пронизанный той же болью. Дензел с таким же нетерпением ждал рождения их первенца и не единым словом не упрекнул за принятое решение. Любовник. Друг. Защитник. Соратник. Истинный. Возлюбленный. Супруг. Отец его ребёнка. Он тоже прошёл нелёгкий путь от робкого запинающегося недотёпы до грозного командира повстанцев и правой руки Гиллиана. Он был рядом с самого начала – с вечера, когда они жаркой случкой скрепили свой первый договор – шёл рядом с ним дальше сквозь грязь, холод и страх и – Салли был абсолютно в этом уверен – останется рядом до самого конца.

Салли вцепился в куртку мужа и забился в новом приступе слёз. Дензел молча обнял его, привлекая к себе и согревая своим теплом. Он не просто разделял боль своего омеги – он понимал её. Может, он и не омега, но это совсем не значит, что альфа не способен понять, что это такое.