Текст книги "Притчи Дмитрия Мережковского: единство философского и художественного"

Автор книги: Ольга Кулешова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Историческое бытие мира трехчастно. Человечество проходит три ступени развития: Царство Бога Отца – ветхозаветное человечество, существовавшее под знаком Закона и послушания, Царство Бога Сына – христианское человечество, совершающееся под знаменем Любви, и венец всего – Царство Святого Духа, осененное знамением Свободы и Благодати, – окончание исторического 93 существования и наступление эсхатологического, т. е. преодоление дуализма мира и достижение абсолютного бытия в Боге. Однако как совершится шествие мира по этому пути, зависит от свободной воли каждого отдельного индивида и общего желания человечества направить усилия на достижение заветной цели. Следует отметить, что антропологический аспект в философии Д.С. Мережковского становится основным и наиболее важным. Таким образом, чтобы понять, что есть бытие мира для Д.С. Мережковского, нужно обратиться к его представлению о человеке. Стержневым вопросом для осмысления взаимоотношения человека с миром становится представление философа о свободе воли.

Определение свободы у Д.С. Мережковского, несомненно, восходит к философии Ф.М. Достоевского. Ссылаясь на Легенду о Великом инквизиторе, философ определяет свободу как Божий дар людям, «самый страшный… но и самый святой»[97]97
  25 Мережковский Д.С. Иисус Неизвестный. Белград, 1932–1934. Т. 1. С. 52.


[Закрыть]. Соглашаясь с Бердяевым, понимавшим свободу как иррациональную сущность и утверждавшим, что «свобода не создается Богом: она коренится в Ничто», Мережковский считает особой Божьей милостью нежелание Бога вторгаться собственной волей в дела человеческие и вместе с тем принимает теодицею Бердяева, отмечавшего, что «Бог-создатель не может быть ответственным за свободу, которая породила зло»[98]98
  26 Лосский И.О. История русской философии. М., 1991. С. 271–272.


[Закрыть]. Находя оправдание Богу, который не может быть «ответственным за вселенское зло» (Бердяев), философ возлагает ответственность на человека. Предоставив 94 выбор между добром и злом, Бог делает человеку благо. Если же человек не способен правильно этим благом воспользоваться, он несет ответственность за зло, творимое в мире. Мережковский поднимает Личность на необыкновенную высоту, утверждая, что спасение человечества возможно благодаря свободной воле человека. Ценность добра определяется свободным выбором человека творить добро. К добру нельзя принудить насильно, в противном случае оно оборачивается своей противоположностью. Если же человек выбирает зло, то это его грех, а не Бога, поскольку «свобода человеческая Промыслом Божьим не нарушается»[99]99
  27 Мережковский Д.С. Иисус Неизвестный. Белград, 1932–1934. Т. 3. С. 198.


[Закрыть].

Особую роль для осмысления категории свободы в философской концепции Мережковского играет личность Христа. Миссия Сына Божия, посланного в мир для искупления людских грехов и избавления от гибели второго человечества, истолковывается Мережковским как утверждение абсолюта свободы. Бог оставляет человека свободным, не желая привести его к спасению насильно. Приход Христа представляется как возможность наступления благого Конца – Апокалипсиса, не реализованная в исторической действительности начала христианской эпохи. Свободное волеизъявление человечества определяет весь дальнейший путь земной цивилизации. Люди не возжелали Конца, отдалившись от духовного абсолюта, сделали невозможным мистическое единство двух миров, определив дальнейшее существование человечества как бессмысленное блуждание по однообразному 95 пути земной истории. «Если Отец, посылая Сына в мир, говорит: “может быть”, то, значит, и в этом – в спасении мира, как во всем, – свобода человеческая промыслом Божьим не нарушается: люди могли убить и не убить Сына, и если б не убили, весь ход мира был бы иной»[100]100
  28 Там же. Т. 2. С. 198.


[Закрыть]. Бог не может лишить людей свободы, поэтому и допускает убийство единородного Сына: «Бог любит людей в свободе, а быть свободным значит для человека делать выбор между добром и злом, и, может быть, выбрав зло, погибнуть. Чтобы спасти погибающий мир, Богу надо было или отнять у людей свободу, разлюбить их, потому что свобода – высший дар любви, или согласиться на то, чтобы Сын Божий пожертвовал Собою за мир»[101]101
  29 Там же. С. 305.


[Закрыть]. Такова теодицея Мережковского.

Таким образом, по мысли философа, у человечества, наделенного свободой выбора, изначально, после грехопадения, было два пути: к Царству Божию, чтобы соединиться с Богом вновь, или к Царству Дьявола, к вечной погибели. И человечество мучительно на протяжении многовековой истории мечется между двумя путями не в силах выбрать. А потому история представляется Мережковскому «дурной бесконечностью». Отвергая линейное поступательное развитие человечества, философ скептически оценивает возможности исторического прогресса. «Возможная цель “бесконечного прогресса” – бесконечная война – самоистребление человечества», – пишет он в сочинении «Тайна Запада: Атлантида – Европа»[102]102
  30 Мережковский Д.С. Тайна Запада: Атлантида – Европа. Белград, 1930. С. 192.


[Закрыть]. 96

В связи с подобным пониманием истории, философия Мережковского принимает эсхатологический характер. «Вся русская литература, душа России, есть эсхатология – религия Конца», – утверждает он, пытаясь найти обоснование своей концепции в философском истолковании русской литературы[103]103
  31 Там же. С. 15.


[Закрыть]. Ссылаясь на миф Платона об Атлантиде, Мережковский развивает эсхатологические идеи, рассматривая гибель Атлантиды как конец первого допотопного человечества, уничтоженного за грехи, и предрекая близкий конец и гибель нынешней Европы – второго человечества – христианского. Возможность соединения с Богом, существовавшая с первых дней возникновения человечества, не реализуется в исторической действительности на новых витках развития. Причина гибели допотопного человечества Атлантиды, относимого Мережковским к Преистории, обладавшего значительным магическим дарованием и сильной связью с внеземными субстанциями, мотивируется философом неверным представлением последнего о свободе воли. Дух сатанинской гордости, положенный в основу человекобожеских устремлений, объясняемых истолкованием свободы как существования без Бога, и утверждение закона самовластной Личности, пользующейся свободой помимо Бога и не стремящейся к подчинению персональной воли воле Божьей, стали причиной гибели Атлантиды в водах потопа. Второе человечество, вышедшее из вод потопа, имеет возможность восстановления разрушенной гармонии божественного единства 97 Вселенной, но, отвратив взор от вечного, избирает путь продвижения по бессмысленной траектории исторического прогресса, приближающегося с каждым новым витком к Духу Небытия. Мережковский пророчит второму человечеству гибель в очистительном огне, утверждая, что Конец современного человечества будет огненным. «Жизнь мира – Божественная трилогия: Атлантида, История, Апокалипсис – три человечества», – отмечает философ[104]104
  32 Там же. С. 191.


[Закрыть]. Неизбежность конца истории очевидна для Мережковского, но финал мировой драмы неоднозначен. «Конец мира может быть спасением и гибелью, – “новым небом и новой землей, где обитает правда”, или хаосом»[105]105
  33 Там же. С. 192.


[Закрыть].

Мережковский проповедует религию конца, противопоставляемую им «дурной бесконечности истории». Воля человеческая, направленная на продолжение линейной истории, мыслится как губительная для человека и цивилизации. «Воля к огромному – ничтожному, дурной вкус к “дурной бесконечности”, погубили несколько великих цивилизаций – ассиро-вавилонскую, эллинистическую, римскую; может быть, погубят и европейскую», – пишет философ[106]106
  34 Там же. С. 17.


[Закрыть]. Мережковский отмечает ограниченность земных человеческих возможностей, расширяющихся до бесконечности в метафизическом, мистериальном бытии, достижение которого возможно путем обожения, соединения души с бессмертным и вечным абсолютом. «Личность бесконечна только в нездешней, трансцендентной возможности, а в здешней, эмпирической действительности – ограничена, замкнута… 98 Наша воля к земной бесконечности есть тайная воля к безличности»[107]107
  35 Там же.


[Закрыть].

Таким образом, единственно возможный для человека вектор развития, в представлении Мережковского, не горизонтальный, пролегающий между двумя безднами: верхней – Царством Божьим и нижней – Хаосом, Царством Дьявола, а вертикальный, идущий вверх, к Богу – в Царство Божье Третьего Завета Духа-Матери. Ошибка в выборе пути, по мнению философа, может стать гибельной для человечества, навсегда отдалив его от духовного абсолюта и лишив возможности возрождения.

Рассматривая гносеологический аспект философии Мережковского, следует отметить скептическое отношение к рациональному и чувственному познанию, отрицание практики как основы познания и критерия истины. Философ выделяет два вида сознания, разнородных и противоборствующих: «бодрствующее, дневное, поверхностное и ночное, спящее, глубокое. Первое – движется по закону тождества, в силлогизмах, индукциях, и, доведенное до крайности, дает всему строению культуры тот мертвый, механический облик, который так хорошо нам знаком; второе – движется по законам какой-то неведомой нам логики, в прозрениях, ясновидениях, интуициях, и дает культуре облик живой, органический, или, как сказали бы древние, “магический”»[108]108
  36 Там же. С. 47.


[Закрыть].

Утверждая приоритет ночного сознания, в основу которого ложится представление о божественной интуиции, Мережковский приписывает 99 ему способность достижения абсолютной истины и настоящих глубин познания, возникающую путем постижения вечных запредельных, а не временных земных субстанций. Сознание современников как людей истории мыслится философом подчиненным мертвой механике и проблемам чувственного, материального мира, лишенным глубинного метафизического содержания, поверхностным и утратившим духовную глубину. Сознание погибшей Атлантиды представляется полной противоположностью современному сознанию и рассматривается как идеал, доступный лишь для человечества будущего не в истории, а в эсхатологии. «Мы только и делаем, что подчиняем нашу интуицию механике, – покрываем наше ночное сознание дневным: Атланты, наоборот, свое дневное сознание покрывают ночным; свою механику подчиняют магии; для нас механика – крылья, для них – тяжесть, которую поднимают они на крыльях магии», – отмечает Мережковский[109]109
  37 Там же. С. 48.


[Закрыть].

Таким образом, мудрость, которую философ стремится открыть современнику, заключена в отказе от мертвого механического, рационального познания, принадлежащего «дурной бесконечности» истории, и в стремлении разбудить жажду познания интуитивного, явленного в божественных откровениях и прозрениях. «Ночное сознание», к обретению которого призывает Мережковский, не имеет ничего общего с «бесконечным прогрессом», оно апокалиптично и устремлено к Концу, желает прекращения земной истории – 100 истории крови и войн – и наступления Царства Божьего на Земле. Им движет сила Духа Святого, желающая объединить людей в любви и гармонии в одну Вселенскую Церковь. «Да будет Царство Твое на Земле, как на Небе» – такова молитва Мережковского.

Особое значение в философской концепции Мережковского имеет фигура Христа. Время прихода Христа на землю мыслится философом как величайшее в истории приближение человечества к конечной цели земного существования – достижению духовного абсолюта и величайший знак, посылаемый Духом в низший мир исторической действительности, свидетельствующий о возможности соединения двух миров. Только Христос, по мнению Мережковского, может привести человечество к внеземной гармонии, ибо Он есть начало, и конец, и вершина творения: «Всемирная история… и Преистория, – есть геометрическое пространство, в котором строится тело Христа»[110]110
  38 Там же. С. 236.


[Закрыть].

Мережковский размышляет о вечном присутствии Христа в мире, опираясь на мудрость мистерий древности, будучи склонным видеть в мифах и мистериях настоящую действительность. Рассматривая египетскую, ассиро-вавилонскую и древнеиндейскую мифологии, Мережковский утверждает, что «нет ложных богов – все боги истинны»[111]111
  39 Мережковский Д.С. Тайна Трех. С. 26.


[Закрыть]. «Много народов, “языков” – много мифов, а мистерия одна – мистерия Бога умершего и воскресшего»[112]112
  40 Там же. С. 27.


[Закрыть], – отмечает философ, считая эту мистерию тенью христианства в язычестве, и 101 утверждает тождественность истины язычества и христианства, идущих к одной цели разными путями, находя в язычестве глубокие мистические прозрения, которых христианство в начале XX в. уже лишено: «Ключ к мифу – мистерия, а ключ к языческой мистерии – христианское таинство. Если христианство ложь, то ложь и язычество; но и обратно, если одно, то и другое – истина»[113]113
  41 Там же. С. 24.


[Закрыть].

С фигурой Христа связаны в философской концепции Мережковского понимание человеческой природы и проблема духа и плоти. Философ критикует христианство и христианских святых за буддистский уклон – разделение духа и плоти и пренебрежение плотью ради духа. В Царстве Божием он мыслит слияние духа и плоти, и, отрицая гибель последней, предсказывает ее преобразование в качественно новую субстанцию – «святую плоть». По справедливому замечанию Н.О. Лосского, «Мережковский высоко ценит язычество за то. что оно понимало значение тела и окружало его религиозным поклонением. Идеал Мережковского – не бестелесная святость, но святая плоть, Царство Божие, в котором осуществляется мистическое единство тела и духа»[114]114
  42 Лосский Н.О. Указ. соч. С. 393.


[Закрыть]. Воскресение Христа рассматривается Мережковским как утверждение божественно преображенной плоти.

Таким образом, главная задача Мережковского – прочесть Евангелие так, чтобы увидеть не только «Небесного, но и Земного Христа, узнать Его по плоти»[115]115
  43 Мережковский Д.С. Иисус Неизвестный. Белград, 1932–1934. Т. 1. С. 34.


[Закрыть]. Особенно важное место в этом смысле занимает в его философии проблема пола, ибо «пол есть единственно возможное для человека, 102 кровно-телесное “касание к мирам иным”, к трансцендентным сущностям»[116]116
  44 Мережковский Д.С. Тайна Трех. С. 48.


[Закрыть]. Ошибку христианства философ усматривает в отвержении половой символики в Боге, поскольку «пол есть первое, изначальное, кровно-телесное осязание Бога Триединого»[117]117
  45 Там же. С. 54.


[Закрыть].

Разделение людей на две половины – мужскую и женскую – представляется Мережковскому изначально несовершенным. Духовный абсолют – Царство Божие – не предполагает отдельного бытия мужского и женского, «двое будут одною плотью». Поэтому самый совершенный человек на земле – Христос – сочетает в себе как мужские, так и женские черты (роман «Иисус Неизвестный»).

Половое разделение Мережковский находит и в ипостасях Божественной Троицы. Бог Отец воплощает мужское начало, Матерь-Дух – женское, так как на арамейском языке «Rucha» («дух») женского рода. «Два Завета, Первый и Второй, противоборствуют в себе, но в Третьем – согласуются. Первый Завет – Отца, Второй – Сына, Третий – Духа-Матери. Так совершается Тайна Трех», – отмечает философ[118]118
  46 Там же. С. 364.


[Закрыть]. Одна из основных проблем современности заключена для него в отвержении женского начала миром, лежащим во зле: «никогда еще (мир) не был так далек от Матери, как в наши дни; женское никогда еще не было так попрано мужским; никогда еще так не хотели они разделиться и не смешивались так. Наше мужское без женского – война; наше мужское с женским – Содом: два пути к одному»[119]119
  47 Мережковский Д.С. Тайна Запада: Атлантида – Европа. С. 371.


[Закрыть]. 103

Преодоление пола – одна из задач современного человечества в философской концепции Мережковского, осуществимая в Третьем Завете – Царстве Матери-Духа, эсхатологии. «Через пол – рождение, вечная смерть; через победу над полом – воскресение, вечная жизнь»[120]120
  48 Там же. С. 308.


[Закрыть]. Подобное понимание объясняет стремление философа отрицать пол «смертный» и утверждать «воскресный». По Мережковскому, «пол значит рождение; рождение значит смерть. Кто победит пол, победит смерть»[121]121
  49 Там же. С. 329.


[Закрыть]. Победа над полом понимается философом не как уничтожение, а лишь как преобразование последнего. В философской концепции Мережковского пол становится важной ступенью на пути к духовному абсолюту – Царству Божьему. Точное определение философии пола у Мережковского дает Н.О. Лосский: «Тайна единого Бога-Отца есть тайна божественного Я, тайна личности; тайна двух – отношение между Я и не-Я; не-Я исключает меня, уничтожает меня и уничтожается мною, не касаясь одного пункта – пола: через пол совершается проникновение одного бытия в другое, “одного тела в меня и моего тела в другое”. Отсюда рождение нового существа; в Троице – это рождение Сына. Таким образом, тайна второй ипостаси есть пол. Тайна трех есть тайна Святого Духа, единства трех ипостасей в Духе; это – тайна общества, образ Царства Божьего»[122]122
  50 Лосский Н.О. Указ. соч. С. 391–392.


[Закрыть].

Таким образом, грешный пол, существующий во Втором Завете – Царстве Бога Сына, должен быть освящен в Третьем Завете – Царстве Святого 104 Духа и из Тайны Двух – осознания Я и не-Я – превратиться в Тайну Трех – осознание себя во всех других телах, создание божественного общества в Царстве Божием на Земле.

Взгляды Мережковского на проблему пола близки взглядам В. Соловьева, излагаемым в эссе «Смысл любви» (1892–1894), где смысл половой любви видится в объединении мужской и женской природы и образовании совершенного союза двух индивидуальностей, каждая из которых находит в другой свое завершение. Половая любовь рассматривается Соловьевым как акт творчества, в котором человек творит в себе и в возлюбленной образ Бога. Тождественность представлений Мережковского справедливо отмечена Темирой Пахмусс, указывавшей на подобный ход мысли философа, по мнению которого, «пол свят, потому что Бог создатель пола. Сексуальная любовь может привести к спасению человека, восстановив утерянный союз двух индивидуальностей, возвысив их к одному идеалу и абсолютной индивидуальности»[123]123
  51 Pachmuss Т. Ор. cit. Р. 71.


[Закрыть]. Преображение пола неминуемо завершится оправданием плоти духом. «Человек должен принять Христом освященную плоть»[124]124
  52 Мережковский Д.С. Испанские мистики: Святая Тереза Иисуса, Святой Иоанн Креста. Маленькая Тереза. Брюссель, 1988. С. 76.


[Закрыть].

Рассматривая вопрос преображения плоти в трилогии «Испанские мистики», Мережковский утверждает равноправие двух философских категорий – Святой Плоти и Святого Духа: «Физический аспект любви можно, и должно, принять только в свете влюбленности, красоты, свободы, то есть “в Третьем”, во Христе. В Третьем врожденное противоречие между духом и плотью исчезает, 105 так как плотская любовь, святое чувство влюбленности, берет свое начало в Боге, проходит через Него и в Нем же находит свое завершение. “Тайна двух”, единство двух в акте физической любви, объемлющее их душу, дух и плоть, делает их частью “сияющего Божественного круга”. Святая Плоть и Святой Дух не противоположны друг ко другу – они являются полюсами одной и той же истины: не язычество и Христианство, а две равные части Христианства»[125]125
  53 Там же. С. 78.


[Закрыть]. На утверждении подобного равенства Мережковский основывает понятие богосупружества – высшей точки освящения плоти для человека, соединения человека с Богом в любви путем достижения экстаза. «Экстаз есть начало Царства Божия не только для каждого человека в отдельности, но и для всего человечества»[126]126
  54 Там же. С. 86.


[Закрыть]. Человеческий брак – знамение, символ теогамии, богосупружества. «Полная Личность – не в духе и не в плоти, а в соединении духа с плотью: вот почему Личность достигает полноты своей не в одном духовном и не в одном плотском, а в духовном и в плотском вместе соединении брачной любви»[127]127
  55 Там же. С. 150.


[Закрыть].

Земные цивилизации и культуры Мережковский рассматривает с точки зрения их полезности для процесса духовной эволюции человечества, т. е. их роли в приближении истории к благому Концу – Апокалипсису и в достижении человечеством духовного абсолюта – Царства Божия. Наиболее ценными философ признает ассиро-вавилонскую и египетскую древности, почитая их за религиозные культы умерших и воскресших 106 богов и за половую символику в Боге, называя провозвестниками Воскресения божественной плоти и создания Царства Божия на Земле. Мережковский отвергает эллино-римскую культуру, предложившую человечеству ложный путь развития, отдалившуюся от веры в воскресение плоти и пришедшую к бестелесной духовности, утверждающей смерть: «Безбожным и смертным, смерть утверждающим, было возрождение эллино-римской древности, духовное начало современной Европы; возрождение древности египетской, если только суждено ему совершиться, будет религиозным и воскресным»[128]128
  56 Мережковский Д.С. Тайна Трех. С. 103.


[Закрыть].

Итак, земная цивилизация оценивается Мережковским скептически. Философ видит бесперспективность обеих альтернатив, предлагаемых современным миром: пути развития Запада и Востока различны, но одинаково далеки от истины и лишены благодати. Запад, забыв наследие воскресных мистерий и духовность раннего христианства, следуя безбожным путем Возрождения и Нового времени, идет к неминуемому концу, чтобы погибнуть во всемирной войне и собственной ненависти, Восток же, одержимый большевистской идеей, олицетворяет крайнее метафизическое зло и грозится погубить весь мир. Безбожие – общая черта, выделяемая Мережковским в противополагаемых им и разделяемых по сути ветвях всемирной цивилизации – Западе и Востоке. «В планетно-круговом движении человечества по орбите всемирной истории крайняя точка приближения к солнцу – Христу, перигелий, достигнута после 107 двух первых веков христианства, в XIII веке, а точка отдаления, такая же крайняя, апогелий, – в XX веке», – отмечает философ[129]129
  57 Мережковский Д.С. Франциск Ассизский. Берлин, 1938. С. 12.


[Закрыть].

В романе «Франциск Ассизский» Мережковский определяет главную причину будущей гибели второго человечества, характеризуя ее как утрату человеком Бога, отказ от свободы в угоду равенству равно как в буржуазной государственности XX столетия, так и в безличном равенстве социалистического государства. Он пишет: «После того, что мы называем… слишком неопределенно “Возрождением”, но что на самом деле было возрождением только язычества, и вырождением христианства, – западноевропейское человечество, много раз пытаясь освободиться, в “политических” и “социальных революциях”, помимо и против Христа, и все больше и больше отчаиваясь в свободе, впадало снова все глубже и глубже, – вывих за вывихом, извращение за извращением, – в “первородный грех” – волю к рабству, пока, наконец, в строящейся на месте Церкви государственности наших дней, на всем ее протяжении, от диктатуры кесарей до диктатуры пролетариата, эта воля к рабству не усилилась так, как еще никогда за память всемирной истории, – ни даже в древних абсолютных монархиях Египта, Вавилона и Рима. Люди сами в цепи идут, жаждут рабства неутолимо; чем иго тяжелее, тем ниже и мягче гнутся шеи рабов, так что, наконец, самым мертвым и холодным из всех человеческих слов сделалось в наши дни, некогда самое живое, огненное слово Духа – свобода»[130]130
  58 Там же. С. 30–31.


[Закрыть]. 108

Мережковский вслед за Ф.М. Достоевским отмечает непреодолимую тягу человечества к всемирности, считая ее первым шагом к достижению духовного абсолюта – созданию Царства Божьего на Земле. Устройство великих всемирных империй, стремление к созданию всемирного государства иллюстрируют в философской концепции Мережковского жажду всемирности у исторического человечества. Однако подобная жажда может реализоваться и негативно, обернувшись своей противоположностью – послужить Царству Антихриста. Создание всемирного Интернационала представляется Мережковскому ярким примером превратного истолкования человечеством благой идеи всемирности: «Христианство не прошло человечеству даром: оно оставило на нем неизгладимый след всемирности; современный человек всемирен – с Богом или против Бога; он выпадает из Церкви Вселенской в Интернационал»[131]131
  59 Мережковский Д.С. Тайна Трех. С. 13.


[Закрыть].

Таким образом, Мережковский констатирует гибельность исторических стезей XX столетия, обусловленную всемирным отступлением от Бога, влекущим за собой жестокость уничтожения всего земного в войнах международных и междоусобных, гражданских, приближающих человечество к духу Небытия и способных стать причиной гибели второго человечества. «Плод атеизма буржуазного, империализм – всемирная война международная – уже созрел; плод атеизма пролетарского – всемирная война гражданская, всеубийство – еще зреет», – считает философ[132]132
  60 Там же. С. 16.


[Закрыть]. «“Вселенская 109 Церковь” гражданской войны – всеубийства – и есть Интернационал»[133]133
  61 Там же. С. 15.


[Закрыть].

Философ сетует на неспособность XX века руководствоваться божественными прозрениями интуиции глубинного «ночного сознания», отмечает у современника приоритет поверхностного рационального знания «сознания дневного», выступает против позитивного научного знания, видя в нем корень нивелировки Личности в современной ему действительности. По Мережковскому, «наука еще не знание, она может быть и ученым невежеством. Позитивная наука, выбрасывая Личность, религиозное начало культуры, “не зная ни абсолютных проблем, ни абсолютных задач, отрицает культуру” и утверждает варварство»[134]134
  62 Там же. С. 16.


[Закрыть]. Философ утверждает несостоятельность человеческой личности, ограниченной слепой верой во всемогущество науки и утратившей знание о собственных возможностях интуитивно-божественных прозрений: «Знание, или, вернее, та низшая часть его, в которой изучаются только законы действующих в мертвой материи механических сил, заменяет людям сейчас то, чем некогда была для них энергия. Люди наших дней верят в сверхъестественную силу знания почти так же слепо и грубо-невежественно, как дикари – в колдовство»[135]135
  63 Мережковский Д.С. Испанские мистики… С. 152.


[Закрыть].

Как следствие утверждения позитивного научного знания и всемирного отступления человечества от Бога Мережковский рассматривает полную утрату личности и замену ее безбожной тоталитарной государственностью. Христос определяется 110 как высшее утверждение человеческой личности и ее божественной природы, утрата веры как отказ от личности, полное обезличивание: «Бог есть Личность, – этот опыт Христианства и всего духовного движения, подводившего человечество к христианству, нужен, как никому, людям наших дней, когда бытию человеческой личности угрожает в тоталитарной государственности воплощенная так, как нигде и никогда в истории человечества, воля к Безличности»[136]136
  64 Там же. С. 147.


[Закрыть].

Для Мережковского личность – абсолютная ценность и признание этого абсолюта, стремление через обращение к вечной субстанции в человеке и соединение со Христом достичь духовного идеала, войти в Царство Божие лежат в основе рассуждений философа о духовной эволюции человечества, ибо «камень, отвергнутый строителями тоталитарной государственности, – Божественная Личность Христа, – и есть тот вечный гранит, на котором человеческая Личность непоколебимо основана»[137]137
  65 Там же. С. 149.


[Закрыть]. Мережковский утверждает неизбежность победы Божественной Личности над Безличностью: «Рано или поздно в мире духовном произойдет нечто подобное тому, что произошло в мире физическом при “расщеплении атома”: взорвана будет стальная броня безличной государственности разрядом бесконечных сил, заключенных в атоме неистребимой Личности, и чем крепче была сжимавшая ее броня, тем сокрушительнее будет взрыв»[138]138
  66 Там же. С. 148.


[Закрыть].

Мережковский уравнивает Любовь и веру во Христа как два необходимых условия для неизбежной 111 победы над Безличностью и для достижения выхода человечества на единственно верный путь развития – путь духовной эволюции, ведущий человечество через обожение к вечному спасению и высшему духовному идеалу – Царству Божию на Земле. «Самое личное из всех человеческих чувств – любовь, потому что только любящий видит в любимом то единственное и неповторимое в вечности и потому драгоценнейшее, что делает возможного человека действительным, делая его личностью. Эта-то единственность человеческой личности и есть признак ее Божественности, потому что Бог един. Но Он же есть и Любовь: вот почему величайшее в мире явление Личности – Христос есть и величайшее явление Любви»[139]139
  67 Там же. С. 150.


[Закрыть].

Основу безличности тоталитарного государства Мережковский видит в стремлении к нивелировке духовного лица человека, выраженном в жажде накопительства материальных благ, в утверждении частной собственности. Философ признает тождественность взглядов двух различных мировых систем – буржуазной и социалистической – по данному вопросу, констатируя хищность социалистического государства, утверждающего собственность скрыто, на словах ее отрицая. Основой подобного отношения к собственности Мережковский делает евангельскую заповедь: «Блаженны нищие…», забытую, по мнению философа, человечеством XX столетия и находимую им в обществе в исторический период раннего христианства. Франциска Ассизского Мережковский характеризует 112 как великого отрицателя собственности и носителя божественной идеи, приблизившего человечество к духовному абсолюту – Царству Божию; утверждает разнородность понятий: коммуна – «коммунизм» Святого Франциска и коммунизм XX в. «Смешивать два “коммунизма” – наш и XIII века – все равно что смешивать невинную девушку с блудницей, детскую улыбку святого Франциска – с дряхлой усмешкой Ленина, утреннюю звезду – с тускло светящей гнилушкой», – пишет философ[140]140
  68 Мережковский Д.С. Франциск Ассизский. С. 13.


[Закрыть]. Мережковский вскрывает сущность вопроса о собственности, сопоставляя точки зрения двух эпох: констатируя отрицание собственности ради святой бедности коммунизмом Франциска и перераспределение и тайное утверждение последней коммунизмом XX в., отнимающего чужую собственность под лозунгом: «Грабь богатых!»: «Тот (коммунизм XX в. – О.К.) отнимает у других для себя, а этот (коммунизм Франциска. – О.К.) – у себя для других; тот явно отрицает чужую собственность и тайно утверждает свою, а этот – свою отрицает и утверждает чужую», – пишет Мережковский[141]141
  69 Там же. С. 15.


[Закрыть]. И далее: «Наш коммунизм – нищий Лазарь, который завидует богачу, “пирующему каждый день блистательно”, а “коммунизм” XIII века – богач, который завидует нищему Лазарю»[142]142
  70 Там же. С. 17.


[Закрыть].

Для Мережковского вопрос о собственности – одна из глобальных проблем современного человечества: «Собственность как первый и последний вопрос: быть или не быть человечеству»[143]143
  71 Там же. С. 12.


[Закрыть]. Философ отрицает возможность установления 113 социальной справедливости существующими государственными системами, без полного преодоления собственности. Общую собственность социалистического государства характеризует как скрытую частную в худшем проявлении. Решить проблему собственности Мережковский пытается теологически, путем разрушения государства и создания теократии, возможной только при достижении человечеством духовного абсолюта – Царства Божия, наступления эсхатологии – Благого Конца, объединяющего человека с Богом в любви.

Другую, не менее важную причину нивелировки человеческой личности видит Мережковский в стремлении современников к равенству без свободы и вопреки ей. Эта проблема, поднятая Ф.М. Достоевским в «Легенде о Великом инквизиторе» и в «Бесах», серьезно рассматривается философом и становится одной из основных тем его размышлений. Пример равенства без свободы, обернувшегося рабством, для Мережковского – социалистическое государство, которое по причине приверженности к безличности философ ставит на одну ступень с фашистским и считает воплощением абсолютного зла на Земле. «Мера личности – качество, а наша мера – количество. Свойство личности – неповторимость, единственность, а наше свойство – повторения бесконечные. Главная воля наша – быть похожими на всех больше, чем муравей похож на муравья или один древесный лист на другой, быть похожими, как одна водяная капля похожа на другую. Воля наша – 114 быть не цельными, а частью, не единицей, а дробью: сначала органической клеткой огромного государства, народа, племени, а потом механическими атомами той мертвой глыбы вещества, которой нам кажется мир. Как сильна в наши дни эта воля к безличности, видно из того, что на обоих полюсах нашей государственности – в коммунизме и фашизме – в самовластии всех над одним и самовластии одного надо всеми, – воля эта господствует одинаково. Противоположнейшие идейности во всем – фашизм и коммунизм – сходятся только в одном – в воле к безличности. Левая рука, может быть, не знает, что делает правая: та разрушает, эта создает; но обе все-таки делают одно и то же дело: борются с Личностью, как с исконным врагом своим; подавляют ее как ненужную для себя или вредную силу»[144]144
  72 Мережковский Д.С. Реформаторы: Лютер, Кальвин, Паскаль. Брюссель, 1990. С. 4.


[Закрыть].