Текст книги "Путевой светлячок (СИ)"

Автор книги: Ольга Гусейнова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Три дня назад, когда мы попрощались с гномами, я печалилась из-за расставания, теперь же ощущаю страх. Первая деревня на пути – и такой прием. Да, пусть она слишком близко расположена к землям арути и оборотней, которые, если судить по Мике, те еще соседи, но сразу кидаться на встречных с вилами…

«Бум, бум, бум…» – монотонно раздалось рядом со мной. Повернула голову и с недоумением уставилась на Хема, который стучался лбом о шершавую доску, наверняка решил почесать шишки на месте будущих рогов.

– О-о-о, рогатый, как ты меня достал! – прогундосила Мика, недовольно закатывая глаза, тоже обратив внимание на действия мальчика.

– Мика, это ты меня достала! – прошипела я, порядком устав их разнимать.

– Да он так громко стучит, что скоро сюда вся деревня сбежится! – возразила страдалица в оправдание.

– Ты своим чихом еще больше привлекаешь к нам внимание, но мы же молчим, – уже более спокойно ответила я.

– Да я вообще молчу, – выдавила оборотниха и опять громко чихнула.

– Заметно! – тут же ехидно поддела Мику.

Люди вскоре ушли, и вокруг стало тихо, только куры сновали по амбару, да петух недовольно клекотал. Неожиданно, позади нас зашумели крыльями потревоженные птицы, я обернулась и обнаружила, что пока мы переругивались с Микой, Хем исчез из поля зрения. В панике огляделась и увидела пропажу. Хем стоял посредине амбара, держа в руках довольно жирную куру с безжизненно повисшей на бок головой.

– Хель, а я нам курицу поймал на обед! – довольно улыбаясь, произнес мальчик.

Я же в ступоре смотрела на окровавленную куриную шею. Мальчику шесть лет, а он головы сворачивает на раз-два.

– Молодец, демоненок, хоть какая-то от тебя польза, – весело ухмыляясь, поощрила Мика Хема, а потом добавила уже для меня: – Глядишь, из парнишки выйдет толк!

Хлюпая носом, она выхватила курицу у Хема из рук и закинула в валявшийся неподалеку старый потрепанный мешок из рогожки. Потом деловито заглянула в другой мешок, стоящий возле двери и чем-то наполненный, зачерпнула оттуда ладонью зерна, проследила, как оно сыплется сквозь пальцы, понюхала и заключила:

– Тоже пойдет! Голод не тетка, съедим, – ссыпала находку в котелок и засунула его в мешок. Потом подумала и добавила еще, пробормотав, – про запас.

Демоненок, тем временем, приволок к ней корзину, в которой лежали очистки вперемешку с небольшими картофелинами. Мика споро выбрала всю целую картошку и отправила в, похоже, уже ее личный мешок.

– Хем, умница, такими темпами, ты скоро заставишь меня изменить мнение о себе, – весело сказала оборотниха.

Мальчик тут же поднял ко мне счастливую и гордую мордашку. Я, испытывая муки совести, выдохнула:

– Мика, ну так же нельзя! Это воровство в чистом виде! А ты еще Хема поощряешь.

Демоненок нахмурился, перебирая пальцами веревку, свернутую в несколько колец, которую подобрал возле столба.

– Хем – молодчина. С голоду не помрет в тяжелый год, а вот ты со своими светлоэльфийскими замашками того и гляди – сама сгинешь и ребенка угробишь. Ты не у себя в поместье, Хель. И заметь, мы ничего плохого этим людям не сделали, а они на нас с вилами и турками кинулись. Хем – ребенок, мы – женщины, а я еще и беременная, а они… Разве это правильно? Так почему бы нам самим не взять эту картошку, которую они все равно курам отдадут и немного зерна, – Мика выразительно шмыгнула носом и потерла глаза, оправдывая свои действия, – хотя бы в качестве компенсации за причиненный здоровью ущерб. Мы мирно шли и ни на кого не нападали, даже в мыслях не было.

Я все понимаю, но воровать… Мое воспитание буквально кричало о недопустимости подобных поступков, но разумом, находясь в сложной житейской ситуации, полностью согласилась с Микой. Сейчас по-другому не выжить, и не последнее мы забираем. Да и полночные глаза Хема выворачивали душу наизнанку, он явно расстроился, что я не одобрила его действия. Отбросил веревку и, подойдя ко мне, обнял за талию и уткнулся носом в живот.

– Ты у меня молодец, Хем, Мика права. Хотя позже мы поговорим, когда можно брать чужое, а когда – нет, – выкрутилась я, поглаживая черные вихры мальчика.

– О-о-о, Хельвина, прекращай играть в порядочную мамочку, нам пора отсюда уходить.

Злобно рыкнула на Мику и, чувствуя, как смущение заливает щеки, подтолкнула Хема к выходу и, подхватив мешок с нашей добычей (беременным тяжелое носить нельзя), шагнула следом. Светлячок рванул следом за нами, только теперь он парил на уровне плеча Хема, словно знал – привлекать к нам внимание нельзя, а может просто хотел быть ближе к мальчику.

Мика, снова чихнув, неожиданно схватила курицу, которая имела глупость близко пробежать рядом с нами и одним ловким движением скрутила ей голову. Я промолчала: одной курицей больше на моей совести или меньше – уже не играет роли. Правда, самое странное, уже на выходе, приметив маленький удобный в путешествиях топорик, не удержалась и забрала с собой. Поймав ехидный взгляд усмехающейся Мики, почувствовала, как краска стыда и смущения заливает не только лицо, но и шею.

Да уж, благодаря этому путешествию я изменилась, причем кардинальным образом. Особенно моральные принципы. Как говорится, с кем поведешься, от того и наберешься… А у меня в спутниках – оборотница и демоненок!

* * *

– О-о-о, пахнет просто божественно, – протянула Мика, глубоко, с благостным видом вдыхая запах будущей куриной похлебки, кипящей в котелке.

На всякий случай мы подальше ушли от недружелюбной деревеньки, чтобы посреди ночи кто-нибудь на вилы не насадил, и теперь кашеварили.

– Ладно уж, сыпь давай, демонское отродье, – с наигранным недовольством скомандовала Хему Мика, видимо удовлетворившись готовностью курицы.

Мальчик осторожно зачерпнул в ладошки пшеницы из мешка и кинул в бурлящий куриный бульон.

– Эй, осторожнее, а то перевернешь же, – опять привычно зашипела Мика, щуря, все еще слезящиеся после турки глаза, а сейчас еще и дымом костра разъедаемые.

Несмотря на нелюбовь к Хему, девушка при любом удобном случае незаметно учила мальчика чему-нибудь полезному для выживания. За время наших скитаний Дорг научил мальчика правильно костер складывать, чтобы дымок стелился по земле, а не устремлялся высоко в небо, привлекая внимание нежеланных гостей. Мерит рассказывал притчи и сказки, помогая мальчику делать верные выводы из услышанного. Старый гном и Севаса, и меня, и Хема – всех учил житейским премудростям.

Мика тоже, правда, нехотя, делилась своими знаниями и опытом. Как бесшумно ступать, распределяя массу тела таким образом, чтобы скользить по земле ночным призраком. Смотреть не только под ноги, но и успевать бросить взгляд на верхушки деревьев – иногда опасность подстерегает сверху, а не поджидает внизу. Да и пища в виде тех же птичьих яиц может порадовать в раскидистых кронах.

Еще час назад, пока я готовила костер, Мика учила Хема потрошить и ощипывать тушку курицы, затем громко отругала за то, что выбросил внутренности под кустом. Пригрозила, что если на запах крови из кустов выйдет какой-нибудь хищник, она демоненка спасать не будет. Я уверена, после такой выволочки мальчик точно наставления оборотня никогда не забудет. Да и сама теперь с опаской посматривала на тени, падающие от ближайших деревьев. Мало ли кто из темноты появится.

А сейчас они вдвоем варили похлебку. Мика шаг за шагом показывала, как готовят в походных условиях. Вот и воровать необходимое для выживания тоже оборотница научила, причем и меня тоже. Хотя то, с какой легкостью эту науку осваивал Хем, говорило о природных или, точнее, врожденных способностях… заставляя задуматься о его расе в целом, учитывая предупреждения Мерита и Дорга.

Вытащив из мешка три деревянные ложки, подошла к ручью сполоснуть, заодно и самой умыться да вымыть руки. На небе уже появилась луна, и сейчас тонкий серп отражался в темной глади воды в небольшой заводи, образованной парой крупных камней и корнями старого дуба.

Закончив, неожиданно поймала в воде свое отражение, по которому все еще пробегали маленькие круги. Оказывается, я похудела: черты лица немного заострились, а большие глаза стали еще сильнее выделяться. Они немного светились в сумерках, не так сильно как у Мики, но все же заметно. Серебристые волосы светлым пятном выделялось на фоне темнеющего неба. Пока готовили, я сняла жилетку, и сейчас в расстегнутом вороте рубахи виднелись тонкие косточки ключиц, ставшие более заметными из-за потери веса. И так стройная, теперь я казалась до боли хрупкой, тонкой и в голубоватом свете луны – словно призрачной. А учитывая природную бледность кожи, меня можно было запросто принять за призрака. Дожилась! На неупокоенную эльфу похожа стала.

– Хель, ты там скоро? – позвала Мика.

Кинула камешек в свое отражение, оно расплылось, а я пошла к костру.

Наевшись от души, часть похлебки оставили на завтрак. Потом, устроившись спать, лежали и смотрели на звезды. Светлячок по своей яркости сейчас пытался соперничать с ними, и по-прежнему висел над демоненком, невольно привлекая к себе мой взгляд.

– Как долго еще добираться до твоей стаи? – спросила Мику.

Девушка помолчала немного, потом ответила:

– Еще дня три. Я думаю.

– Не так уж далеко от арути, – тихо прокомментировала ее ответ.

Хем, расслабившись, сонно засопел у меня под боком. Сытому, уставшему за день ребенку мы совсем не мешали разговорами.

– Да… – так же тихо, бесцветно ответила девушка.

– Тебя где-то здесь поймали? Или напали на вашу стаю? – осторожно поинтересовалась я. Уж очень не хотелось бы встревать в семейные распри оборотней.

– Нет! Когда я сбежала от Керина, отправилась на север, в человеческие земли. Совсем в другой стороне. Я знала, что отец сразу выдаст меня мужу, поэтому рванула в противоположную сторону.

Переваривая ее слова, изумленно спросила:

– Так ты сбежала от мужа? Керина? Но почему?

Мика перевернулась и легла на бок, подперев кулаком голову. Черные волосы водопадом упали на траву, а глаза еще сильнее засветились – она явно испытывала сейчас сильные эмоции.

– Я – единственная дочь, – в ее голосе слышались боль и горечь, – у меня есть два брата и куча племянников, но я – единственная самка в нашем роду. Представь, как меня баловали. И отец – альфа стаи. Привыкла получать все, что захочу. Когда выросла, думала, что стоит щелкнуть пальцем – и любой самец будет валяться у меня в ногах, умоляя стать его парой. Хотя, стоит признать, что валялись многие, и какое-то время я считала это в порядке вещей. Пока не встретила ЕГО. Керин – альфа стаи, которая находится довольно далеко от нас. Если до наших территорий три дня пути, то туда добираться еще неделю. Земли Керина граничат с драконьими угодьями. Мы встретились меньше года назад, на ежегодной сходке глав всех стай. Нечаянно, в лесу на охоте. Я сбежала от своей охраны и напоролась на голодного медведя. Короче, Керин загрыз его и спас меня. А затем проводил к отцу и исчез.

Она замолчала, вновь легла на спину и устремила взгляд в небо. Сглотнула и потом еще тише продолжила, словно прямо сейчас заново переживала все прошедшие события из своей жизни:

– Если бы ты знала Керина, поняла бы, что я испытала в тот момент, когда увидела его в первый раз. Та схватка с медведем навечно запечатлелась у меня в памяти. Он был похож на молнию: порывистый, яростный, страстный… А потом взял и исчез, не сказав ни слова. Я мучилась три дня, сходка завершилась, и уже перед самым нашим отъездом он снова пришел, только не ко мне, а к отцу. Просил отдать меня за него. Я разозлилась так, что отказалась, причем в очень резкой и обидной форме. Так же молча Керин снова исчез. Отец меня впервые сильно отругал, а я впервые в жизни плакала. И самое смешное – из-за мужчины. Через неделю он снова заявился в нашу стаю и предложил отцу огромный выкуп за меня. На эти деньги отец мог бы заплатить выкуп за самок для наших воинов, но я устроила истерику, и ему пришлось отказать Керину вновь. А самое страшное, что я хотела его, так сильно хотела, что зубы сводило, стоило только почувствовать его аромат. Какая же я глупая была, эгоистка и вообще… Дура!

Заинтригованная рассказом Мики, я подалась к ней и спросила:

– И что? Он отступился?

– Ты его не знаешь! – она горько хмыкнула и продолжила, – через месяц к нам заявились трое самцов из его стаи – лучших воинов, мой отец о таких мог лишь мечтать. Так вот, они предложили себя в услужение на пять лет и уже обещанный ранее Керином выкуп за меня. Можешь себе представить, как надо уважать и ценить своего альфу, чтобы пойти служить к другому ради него? Отец не смог отказаться от стольких даров и согласился. Через месяц меня забрали из родной стаи. Перед этим мы с Керином прошли свадебный ритуал, мама настояла…

– Да-а упорный мужчина! – заметила я уважительно.

– Это точно! Упертый, если чего захотел – значит так и будет, – Мика улыбнулась, но печаль отразилась на ее лице, – после обряда Керин не позволил мне остаться на брачную ночь в стае. Мы уехали сразу, я вопила, ругалась, угрожала, а он молча перекинул меня через седло и повез к себе. А ночью на стоянке в лесу сделал своей, пока его волки немного в стороне охраняли нас. Мне было стыдно, неловко, а он… он сделал все по-своему. А так же по-своему отомстил мне за отказы. Наказал за непослушание, угрозы и неуважение.

– Он что, изнасиловал тебя? – потрясенно спросила я.

– Нет, – Мика резко мотнула головой, – он ни разу за все время не поднял на меня руку. Хотя многие говорили, что такую острую и ядовитую на язык, и упрямую самку как я, высечь не жалко.

Последнее было сказано с мрачной усмешкой, и я мысленно согласилась с теми, кто так считал. Мика действительно иногда была невыносимо ворчлива и ядовита в своих высказываниях.

– И каким же образом он наказал тебя? – в некотором недоумении поинтересовалась я.

Мика снова помолчала, пожевала верхнюю губу, а потом выдохнула:

– Заставил умолять о близости. Довел до безумия, а потом оставил неудовлетворенной. Приказал попросить меня сделать своей. Соединиться физически. У оборотней слух отличный, и каждый его воин слышал. Мой позор!

– Умолять о слиянии? Просить? – ошеломленно переспросила я.

Сложно представить подобное, чтобы Мика умоляла о чем-то? Просила? Тем более, о близости. Я, конечно, видела животных в горячке спаривания, да и служанки вечно шептались по углам. При дворе Светлейшего Повелителя тоже много об этом говорили, но чтобы умолять…

Мика посмотрела на меня и, заметив искреннее удивление и непонимание, тихо засмеялась. Немного успокоившись, просветила:

– Ты невинна – этим объясняется твое удивление. Когда придет твое время, поймешь меня. Особенно, если встретишь своего избранного. Близость с любимым мужчиной ни с чем несравнима.

– Тогда почему ты от него сбежала? – тут же отпарировала я.

– Я же говорю – дурная! – улыбка на лице Мики растаяла.

С тяжелым вздохом молоденькая влюбленная женщина поведала:

– Стоило мне взбрыкнуть, он вновь доводил дело до того момента, когда я умоляла его закончить начатое. И любить меня… В какой-то момент забылась и попросила, чтобы он полюбил меня не только телом, но и душой. А он вновь промолчал, так привычно уже. Кто-то из самок в его стае услышал мои мольбы о любви, и на утро многие насмехались надо мной. Сначала за глаза, потом в лицо. Это оскорбление для главной самки стаи, неуважение. Поэтому я не выдержала и в очередной такой раз при всех приказала ему сказать, что он меня любит. А если не скажет, значит, больше никогда не дотронется до меня и не увидит. По глупости…

Она замолчала, и я заметила сверкающую капельку, скатившуюся из уголка ее глаза. Она молчала, а я боялась спрашивать, что было дальше, впрочем, догадавшись, чем история закончилось. Слишком гордый мужчина и слишком гордая женщина…

Мика первая заговорила глухим голосом, словно в горле пересохло:

– Он вновь промолчал. Развернулся и ушел, а я так и стояла среди тех злобных кумушек и слушала обидные, язвительные насмешки. Той же ночью собрала вещи и сбежала. А буквально через неделю меня поймали на тракте арути. Напали, избили и полуживую притащили к себе. Если бы не ты, Хель, я бы умерла, как и наши с Керином малыши, – повернулась ко мне и, протянув руку, погладила по щеке. – Я хочу, чтобы ты осталась вместе со мной в стае. Поверь, лекарю всегда и везде будут рады.

Я грустно улыбнулась, погладила Мику по руке, лежащей на моей щеке, согревая живым теплом, и ответила:

– А Хем?

Собеседница отняла руку, нахмурилась и сказала:

– Придумаем что-нибудь… В конце концов, немного потерпеть, пока он подрастет, можно без особых проблем. А там… пусть себе идет…

– Нет, милая. Куда Хем, туда и я. Я ему обещала и искренне полюбила мальчика. Он мой.

– Ладно, по ходу дела об этом подумаем. Потом. Сейчас надо просто добраться до своих, – устало и беззлобно проворчала Мика в ответ.

Спорить с Микой не стала, твердо зная, что понятие «свои» у нас разное. В этом я уверена! Ну и на данный момент, действительно, главное – добраться до клана оборотней. Нельзя быть беременной Мике одной. Когда уже засыпала, услышала тоскливый шепот Мики, как будто та молила небеса:

– Хотя бы один-единственный раз увидеть его снова, прикоснуться… Керин…

А затем услышала подозрительное шмыганье носом. Непонятно – то ли она плачет, то ли это последствия перечной атаки продолжаются. Вскоре бедняжка затихла, и я уснула.

* * *

– Мы не можем вечно тут сидеть, Мика! – попыталась уговорить оборотницу идти дальше.

– Эта турка отбила у меня все обоняние, уничтожила… Я не могу-у-у сейчас никуда идти, Хель, – почти прорыдала она.

Пострадавшая от местных девушка сидела на корточках возле реки и брызгала себе в лицо воду. Безрезультатно. Бедняжка никак не могла прийти в себя от шока, когда выяснила, что вчерашний инцидент с применением турки не прошел без последствий.

Накануне вечером мы дружно решили, что наутро Мике полегчает, и заложенность носа пройдет. Но сегодня нас с Хемом разбудил ее отчаянный разочарованный вой – обоняние так и не восстановилось.

– Послушай, Мика, я же проверяла вчера: физических повреждений нет, значит все придет в норму, просто нужно еще немножко подождать… Надо отсюда убраться, а то вдруг деревенские пойдут в лес и наткнутся на нас.

– Хотелось бы надеяться, но эти жалкие трусы, я уверена, еще долго будут сидеть по своим халупам. Сейчас я бы, не сомневаясь, вырвала парочке из них глотку.

– Мика, будь благоразумнее, нам такие приключения ни к чему. И мне неприятно слушать про вырванные глотки. Не забывай, во мне магия жизни. И я – целитель.

– Хель, ну-у-у как я такая пойду-у-у, а-а-а? – жалобно простонала Мика.

Я села рядом с ней, погладила по гладким черным волосам и тихо спросила:

– А что в этом страшного? Ты же не ноги сломала…

Мика закатила глаза, потом с некоторой долей раздражения ответила:

– А ты представь, что ты голая и слепая, а вокруг толпа мужиков.

– Типун тебе на язык! – ужаснулась я.

Ничего себе предположение. Я от подобной перспективы непроизвольно передернула плечами. Жуть!

– Вот видишь! Для любого оборотня обоняние – это дополнительная пара глаз, ушей, лап. Да все! А главное – своеобразное оружие. По запаху можно узнать, что сделает враг, когда нападет, откуда нападет. Найти еду и определить, насколько съедобна, обнаружить скрытые в лесу ловушки. Там, где живут люди, в лесу обязательно имеются ловушки, попав в которые легко сломаешь ноги, шею и, вообще, умирать будешь долго и мучительно.

Я даже содрогнулась от ужаса. Хем присел на корточки рядом с Микой и кончиком хвоста погладил ее по спине в качестве сочувствия. В кои-то веки Мика с благодарностью приняла знаки внимания, вяло улыбнувшись мальчику, но у меня ее улыбка демоненку вызвала прилив тепла и радости, поэтому, больше не раздумывая, согласилась:

– Хорошо, тебе виднее, давай подождем здесь до завтра.

Мика с облегчением улыбнулась, задержала взгляд на мне и просительно выдохнула:

– А можно я тебя кусну?

Я отодвинулась от потянувшейся ко мне девушки.

– Мика, я не в том возрасте, когда регенерация происходит так быстро. Ты только вчера чуть не осушила меня, надо подождать несколько дней.

Но та продолжала с вожделением смотреть на мою шею. Она уже который раз примеривается к ней, но я разрешала себя кусать только за кисть, опасаясь, что не смогу вырваться из захвата. С каждым днем жажда крови беременной оборотницы все возрастает, и меня это определенно пугает.

– Ну чуточку, хоть глоточек, – умоляюще заныла Мика.

Я опустила руку в воду и неожиданно брызнула ей в лицо. А потом рассмеялась, потому что ее узкие глаза превратились от изумления в круглые совиные.

– Ты чего это? – спросила она с подозрением.

– В чувство тебя привожу, а то слишком любишь потакать своим желаниям, – весело ответила.

Даже не смотря на вот такие трудности, с ней все легче общаться. И уже через минуту мы вдвоем барахтались в воде, в шутку пытаясь утопить друг дружку. Хем сперва носился по берегу и нервничал, но вскоре тоже, скинув курточку и ботинки, бросился в воду. Конечно же, вода еще не успела прогреться настолько, чтобы было комфортно для купания, но мы, неожиданно развеселившись, брызгались, «топились» и барахтались как маленькие дети.

На берег вылезли замерзшие, но довольные. Да-а-а, мы только с Нисой так веселились и баловались, а это, как сейчас казалось, было давным-давно.

Заново развели костер и развесили на ветках сушиться одежду. А сами уселись в одних исподних рубашках греться возле огня. Мика вновь обратила внимание на мешочек у меня на шее и предложила:

– Ты говорила, там бисер для волос? Может заплетем косы с ним?

– А давай! – согласилась я, не видя в желании подружки ничего плохого, в принципе, уже давно и сама хотела использовать подарок дриады по назначению, да только обстоятельства препятствовали.

Сняв мешочек, развязала тесемки и в первую очередь вынула мамин родовой перстень. Под любопытным взглядом оборотницы надела на палец, мысленно вознося молитву всем богам за то, что додумалась его туда спрятать, переодеваясь под телегой, а арути не стали обшаривать пленных, проверив только вещевые мешки.

Расстелила косынку на траве и высыпала на нее красивые разноцветные нитки бисера, сразу же заблестевшие на ярком весеннем солнце, вызывая восторг и подзабытое желание украсить себя. Еще раз мысленно поблагодарила дриаду за чисто женский подарок.

– А можно я возьму себе желтые и голубые? – спросила Мика, осторожно поглаживая украшения пальчиками.

Мне остались красные, фиолетовые и парочка зеленых ниток. Вспомнила, что Ниса считала их самыми подходящими к моим серебристым волосам.

– Бери, если нравятся, – добродушно разрешила я.

Высушив волосы, вплели эту красоту в косы, помогая друг другу. По одной нитке – вдоль лица, две нитки – на макушке, уложив косы в виде короны, а оставшимися тремя перевили свободный хвост, начиная от затылка и заканчивая шнурком на кончиках.

– Ты выглядишь как озерная фея, – восхищенно выдохнула Мика, осматривая дело своих рук.

Озерные феи – одна из легенд Тирея. Они прекрасны как богини, и лишь единицы удостаивались чести видеть их. Хотя, по мнению поварихи Эльзы, эти феи просто-напросто топили тех самых «достойных», от того и рассказывать об их лучезарной, но смертельной красоте некому.

Поэтому на сомнительный комплимент Мики я лишь криво ухмыльнулась. Все чаще ловила себя на том, что с огромным удовольствием улыбаюсь во весь рот, не боясь демонстрировать темноэльфийские клыки. Стереотипы светлых слишком быстро потеряли важность и незыблемость. Хотя это, если честно, радует, я полной грудью дышу свободой, и даже мысли о будущем больше не пугают и не давят. Мне кажется, что теперь я со многими трудностями в силах справиться.

Мы обе вприпрыжку кинулись любоваться своими отражениями в водной глади заводи. Улыбаясь, рассматривали то себя в воде, то друг дружку, сравнивая и опять восхищаясь.

– Так даже на светский прием к Повелителю украшают себя некоторые леди, – заворожено выдохнула я.

Сейчас я еще больше походила на маму с портрета. Серебристые волосы блестели на солнце, серые, почти прозрачные глаза сияли радостью и удовольствием, а пухлые губы, раздвинутые в улыбке, обнажили белоснежные зубы. Я смешно наморщила нос, а потом ткнула в отражение пальцем.

– Ну вот, а я еще не налюбовалась собой… – заворчала Мика.

– Поверь, ты самая красивая женщина, которую я видела… из оборотней, – на всякий случай уточнила.

Девушка расплылась в довольной улыбке, с невероятной грацией улеглась на берегу и, опустив ладонь в воду, мурлыкнула:

– И скольких женщин оборотней ты видела?

– Пять! – хихикнула я.

Теперь уже в меня полетели брызги, заставляя с хохотом закрываться руками.

– А к нам кто-то идет, – неожиданно прервал веселье Хем.

Мы насторожились и прислушались, но вокруг слышались лишь птичьи трели да шум ветра в кронах деревьев. Мика усиленно поводила носом и скривилась в отчаянье, видимо, так ничего и не почуяла.

– Ты уверен? – озаботилась она.

Хем прислушался, потом неуверенно ответил, исподлобья глядя на оборотницу:

– Да! Прямо на нас и их много.

Больше мы переспрашивать не стали. Мика рванула к костру и залила его отваром. Сунула котелок в мешок, туда же быстро затолкали все наши вещи, не утруждая себя одеждой – времени нет. В одних рубашках, не сговариваясь, рванули к ближайшему раскидистому дубу.

– Лезь быстрее наверх, – прошептала я Хему, толкая его под зад.

Мальчик вскарабкался на ветку, за ним я. Мика помогла нам забраться еще выше. Царапая кожу на бедрах и локтях, я изо всех сил лезла на дерево, забираясь как можно выше. Глядишь, не заметят и пройдут дальше.

– Ш-ш-ш, – зашипела на нас Мика, призывая к молчанию.

Мы с Хемом сидели на ветке, и я своим телом прижимала его к стволу. Ведун привычно завис над нами, прячась среди листьев и ветвей. Мика стояла чуть ниже, настороженно прислушиваясь к происходящему внизу и внимательно глядя на поляну под нами, напоминая своим видом натянутую тетиву.

Буквально через пару мгновений к реке начали выбегать здоровенные волки. Оборотни! Догадалась по размерам. Обычные волки гораздо мельче. Насчитала девять особей, заинтересованно круживших вокруг нашего привала, обнюхивая землю. Последний – десятый – сопровождал невысокую лошадку, навьюченную небольшой поклажей.

Неожиданно самый крупный волк черного цвета остановился под нашим деревом и высоко поднял морду, выглядывая нас среди ветвей. Жуткое зрелище! Крупный зверь с пастью, полной острых крупных зубов, мощными лапами, на которые он уперся, приподнявшись по дереву.

В ужасе затаив дыхание, я почувствовала, как напрягся Хем, и тут услышала всхлип Мики. Перевела взгляд на нее и в полном удивлении смотрела, как та села на ветку и уставилась на волка внизу, роняя слезы.

Догадка мелькнула в голове, пока я вновь переводила взгляд на зверя под нами. А там, держась руками за ствол, и по-прежнему не сводя с нас внимательных желтовато-зеленых глаз, стоял уже не волк, а мужчина.

Остальные волки на поляне тоже меняли ипостась, вставая на ноги. Десять не менее грозных мужчин, сменив волчий облик, предстали в полотняных штанах и расписных рубахах. Босые! Вот им точно не нужно забивать голову выбором походной одежды. Зачем им такая морока: стирай в дороге, да и при обороте думай, куда девать…

Все темноволосые, смуглые и узкоглазые, с высокими широкими скулами. Оборотни слишком отличаются от светлых, с их строгими, вытянутыми чертами, но все равно показались симпатичными внешне. Мои странные мысли прервал глубокий, рычащий, мужской голос.

– Слезайте вниз! – прозвучал скорее приказ, нежели просьба или предложение. Мика молчала, мы с Хемом и вовсе затаили дыхание.

– Мика, не слезешь сама, я сниму тебя, выбирай! – прорычал снова оборотень.

К дереву подобрались остальные зрители и теперь с большим любопытством рассматривали нашу троицу. Вспомнила обещанную подружкой толпу мужиков. Настоящая жуть! И еще крепче вцепилась в ствол дерева, прижимая Хема. Не дай сила, упасть вниз прямо в лапы оборотням.

Мика уже не плакала, неожиданно жестким голосом спросила:

– Зачем ты здесь?

Мужчина сжал челюсти так, что желваки выступили и побелели, но ответил:

– Пришел за своей женой!

После его слов я больше с любопытством, чем страхом уставилась вниз. Похоже, это тот самый Керин.

– Зачем, Керин? Ты получил от меня все, что хотел? Тело и душу, а взамен ничего не дал.

Он зло саданул кулаком по стволу, от чего я сильнее вцепилась в дерево, и прорычал:

– Я отдал за тебя все что имел, мои волки пять лет будут служить твоему отцу, что я еще должен был отдать тебе, Мика?

– Да мне от тебя кроме любви ничего не было нужно, Керин! Ты ни разу не поговорил со мной. Даже предложение делал моему отцу, вот и живи с ним, – не менее злобно прорычала в ответ Мика.

– Родная, спустись вниз, и мы поговорим, – неожиданно устало попросил Керин, видимо взял себя в руки.

– Родная? – теперь очередь его жены пришла рычать. – А как ты меня назвал тогда, на площади, когда я просила тебя озвучить свои чувства? Глупая…

Снова удар по стволу – и на голову волка посыпались сухие ветки и прошлогодние листья.

– Ты несколько раз опозорила меня перед всей стаей, отказывала, ругала, оскорбляла – я терпел. Ты не просила, ты приказала альфе стаи признаться в своей единственной слабости. Хотела и меня поставить на колени? У тебя не вышло, и ты сбежала, подвергла себя смертельной опасности. Это от большого ума, Мика?

Мужу, видимо, надоело, препираться таким образом, он, резко подпрыгнув, полез к нам. Я задохнулась от страха, с таким убийственным выражением лица он это делал, а Мика заорала:

– Они несколько дней смеялись надо мной. Вся твоя стая унижала меня и презирала. Я просила о твоей любви, умоляла о близости как недостойная шавка. А что в результате? Когда я дошла до предела и поставила тебя перед выбором, ты отказался от меня. Как всегда – развернулся и ушел, не сказав ни слова. Ты не слышал, как надо мной потешались все ваши самки, каждая из них прошла мимо меня, задевая плечом, не уступая дороги. Мне – главной самке стаи! – высказали свое «фи». Так кто кого опозорил, Керин?

До Мики Керину осталось подняться на пару веток, но после ее откровений он замер. Посмотрел на нее желто-зелеными глазами и, прищурившись, недоверчиво, глухо спросил:

– Это правда?

– Нет! Я тут просто от нечего делать сижу! – в ярости прошипела Мика.

Керин нахмурился, посмотрел вниз на своих воинов, некоторые из них отвели взгляды в сторону, и по-видимому, именно смущение мужчин уверило его в правдивости слов беглой жены.

– Уходи! Я возвращаюсь к отцу, Керин. И я в своем праве, ты мне больше не указ!