Текст книги "Все потерять, чтобы найти (СИ)"
Автор книги: Ольга Гусейнова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)
Глава 8
Проснувшись, тихонько лежала, прислушиваясь к себе, открывать глаза совсем не хотелось. Вчера Дариан принес меня в апартаменты, принадлежащие ему и, положив на кровать, едва попрощавшись, удалился. Я разулась, легла и, снова заплакав, зарылась в подушки лицом. Мне было плохо от вновь накатившего одиночества в показавшейся пустой комнате и огромной кровати в отсутствие тепла, исходящего от Дариана. Слишком устала от событий, произошедших за весь этот длинный, мучительный и все-таки потрясающий день. В окно светили две луны: большая серебристая и маленькая красноватая, сменившие на своем посту золотую луну и сиреневое солнце. В углах спальни шевелились таинственные тени. Стало совсем тоскливо и страшно. Тяжело. Всего за несколько часов умудрилась привыкнуть к Дариану настолько, что страдаю из-за его отсутствия. Неужели такое возможно? Сейчас казалось, что я знаю его не несколько часов, а много-много лет. Какой-то кусочек души уже намертво прирос к его душе и сейчас тоскливо скулил, чувствуя разлуку и опасаясь потери. Страшно, а что же будет дальше? С такими невеселыми думами незаметно погрузилась в сон.
Сиреневый лучик пробежался по лицу и заглянул в глаза, заставив прикрыться рукой и неохотно их открыть. Интересно, сколько времени? Утро или день? Вопросы роились в голове как в растревоженном улье. 'Сосредоточься на первостепенных, Дарина, вряд ли ты долго пробудешь здесь в одиночестве, – решила я приостановить поток размышлений, грозящих вылиться в панику, – сперва разведка местности.' Оглядевшись, поняла, что нахожусь в комнате одна. Еще раз взглядом окинув пространство, отметила и огромную удобную кровать, и функциональную мебель, хотя и несколько непривычную, но понять что к чему несложно, и наконец, взгляд зацепился за приоткрытую дверь, не ту, что вела в гостиную, через которую меня вчера пронесли (или как таковая у них может называться), – другую. О, пусть это будет санузел! Быстренько вскочив и заглянув туда, обрадовалась, обнаружив вполне узнаваемую ванную. Пока приводила себя в порядок, по ходу дела, разбираясь с принципом работы местного оборудования и на свой страх и риск, пользуясь незнакомыми моющими средствами, все время нервно оглядывалась на дверь, а потом замерла перед огромным зеркалом. Синее трикотажное платье, в котором я сюда прибыла, погибло смертью храбрых при инициации, и сейчас на мне был все тот же голубой шелковый халат, правда, слегка помятый, спала-то я в нем. Но все равно, отсутствие нижнего белья сильно смущало и напрягало.
Пристально вглядываясь в отражение, не нашла разительных изменений после того, что со мной произошло. Все те же длинные платиновые волосы спутанной массой лежали на плечах. Большие серебристо-серые глаза смотрели с тревогой и растерянностью. Сухие, покусанные губы, еще недавно бывшие мягкими и красивыми, четко очерченными и полными. Белая кожа стала еще прозрачнее, скорее всего от недоедания, болезни и постоянных терзаний. На шее алел отпечаток зубов Дариана в дополнение к аккуратным, но все еще заметным ниточкам швов, оставленным на долгую память Валуриком. Все-таки в госпитале хирург постарался – безобразных рубцов не осталось.
Словно выбритые виски с двумя татушками, которые мерцали с разной интенсивностью. Своны. Я поднесла руку к одному из них на правом виске и сразу почувствовала теплый радостный отклик. Не веря своим глазам и ощущениям, дотронулась еще раз, и снова те же теплые родные чувства. Внутри пробежала приятная теплая волна, омывая все тело, наполняя легкостью и счастьем, словно кто-то в такой манере меня поприветствовал. Хотелось петь и летать от восторга, ведь я теперь никогда не буду одна. Сосредоточившись на новых ощущениях, попыталась ответить тем же. Погладила своего свона на виске и мысленно передала все свои эмоции и радость от его присутствия. Снова заглянув в зеркало, увидела усилившийся блеск тату и с удивлением заметила, что страх в глазах исчез, в них отражались радость и что-то новое, неведомое, от чего они стали ярче и светлее.
Переведя взгляд на вторую тату, постояла пару минут, решаясь на еще один эксперимент. Но проверить очень захотелось, поэтому, подняв руку, коснулась тату, отражающую тень свона Дариана. В тот же момент почувствовала легкий отголосок чужих эмоций. Сначала тоску и грусть, потом удивление, а затем пришла более сильная волна, соединившая в себе целый коктейль из радости, удовлетворения и какого-то странного чувства голода и жажды чего-то незнакомого мне. Резко отдернув руку, я быстро забралась в кровать и залезла под одеяло, словно пытаясь укрыться от невзгод и страхов. Хотя это было так глупо, по-детски. Как можно спрятаться от этих нелюдей и не совсем животных? Ведь не спасут даже стены. Везде найдут. Куда и как бежать. Зачем? Да и я теперь одна из них, хотя что я знаю об этом мире.
Накрывшись чуть ли не с головой, я переживала весь вчерашний день заново. Каждое мгновение, каждое слово и каждое действие. Все взвесив и разложив по полочкам, пришла к интригующему выводу. Не хочу возвращаться назад, на Землю. В свою пустую квартиру, где меня никто не ждет и я никому не нужна, чтобы вести одинокую жизнь. Здесь у меня появился хоть и призрачный пока, но шанс обрести настоящую семью и мужа, которого я не в состоянии прочитать. Найти хоть какой-то смысл в жизни. И даже дар перестал быть для меня проклятием. Только вот такое неопределенное, расплывчатое будущее смущает, и отношение Дариана ко мне еще не слишком понятное и однозначное. Страшно даже подумать, что будет, если он исчезнет из моей жизни так же быстро, как и появился. А я и не узнаю, чем он так меня зацепил. Я конечно не уродка, наоборот, по земным меркам вполне симпатичная, даже красивая, но их женщин пока толком не видела, и сравнить себя с ними не могла. А вдруг у него уже кто-то есть? Ведь он очень красивый. На вторых ролях я никогда не смогу быть.
Пока меня терзали думы о будущем, дверь тихонько открылась, и в комнату вошел Дариан с подносом, полным еды, приветствуя теплой радостной улыбкой:
– Доброе утро, милая! – его голос обволакивал, словно сладкий, густой сотовый мед.
– Доброе...
Резко села в постели, пальцами попыталась причесать спутанные волосы и, не справившись с такой простой задачей, еще больше расстроилась. Ну вот, теперь я похожа на огородное пугало, тем более, Дариан выглядит не просто здорово – сногсшибательно. Заметив мои манипуляции и расстроенное лицо, он поставил поднос на столик рядом с большим креслом и вышел со словами: 'Я сейчас'. Не успела я расстроиться еще больше, как он вернулся с расческой в руках и сел рядом, обхватив мою талию руками, притянул ближе к себе, и принялся возиться с моими волосами.
– Позволь помочь тебе, как отдохнула? Я скучал.
– Спасибо, все хорошо, но может быть я сама? – развернулась к нему и чуть не утонула в его глазах. Любопытные. Серьезные. Очень умные.
– Не отказывай мне в удовольствии все сделать самому, Дарина. – развернул и ласково прошептал на ухо.
Вначале я напряженно ждала, неизвестно чего, потом от размеренных осторожных движений совсем успокоилась и разомлела. Он быстро привел мою голову в порядок, заплетя несложную косичку и, подхватив меня на руки, перенес в кресло рядом со столиком, усадив прямо к себе на колени. – Хм, я ведь так и привыкнуть могу, все время на руках у тебя находиться. – я зачарованно смотрела на его большие руки, одна из которых лежала на моем бедре, удерживая, а вторая уверенно снимала крышки с тарелок, демонстрируя несколько очень вкусно пахнущих блюд.
– Привыкай. Я буду часто это делать.
Голод не тетка, поэтому скромничать не стала и с большим энтузиазмом принялась за еду. Заметив, что мой кормилец ничего не ест, с трудом проглотив кусочек мяса, посмотрела на него:
– Ты почему ничего не ешь? Здесь же много, на двоих хватит?
– Пока ждал твоего пробуждения, успел перекусить, Дарина, но спасибо за заботу и предложение разделить со мной еду.
Я с удивлением посмотрела на него, переваривая его фразу, а потом мысленно махнув на все рукой, не торопясь начала опустошать тарелки:
– М-м-м, как вкусно! – довольно выдала. – Надеюсь, ты не придешь в ужас от моей прожорливости, в последние дни толком поесть не удавалось.
– Нет, конечно, не стесняйся, трансформация и инициация отбирают очень много сил. Это я не позаботился о тебе вчера, прости.
– Ну нет, вряд ли вечером, после всех событий, я смогла бы что-нибудь съесть.
Организм требовал основательного пополнения запасов, которых у меня не было. Через некоторое время я вычистила последнюю тарелку и чуть не икая от обжорства, откинулась на него спиной, удовлетворенно поглаживая плотно набитый живот:
– Спасибо, кажется все.
Дариан все так же одной рукой удерживая меня за бедро, второй – обнял за плечи, крепче прижав к груди явно переевшую меня. Прохладным носом, скользнув с макушки вдоль виска к шее, жадно вдыхал мой запах, от чего по коже, толкаясь наперегонки друг с другом, побежали мурашки. Я замерла в его руках, не в силах даже шевелиться, и напряженно ждала продолжения.
Его ладонь, медленно соскользнув с моего плеча, захватила мою и, не торопясь, осторожно переплетя наши пальцы, поднялась к его лицу. В открытую ладошку сначала уткнулся нос, а потом я почувствовала мягкое, нежное касание языка, из-за которого мои мурашки дружно сошли с ума. Язык перебрался с ладони к пальцам, потом к нему присоединились его довольно острые зубы, легкие покусывания которых не причиняли боль, а вызвали пожар внизу живота и хриплый полувздох-полустон. Осознав, что его источником является мой рот, попыталась высвободить руку из такого опасного плена, в котором, как говорится, положишь пальцы, а лишишься всей руки, хотя в моем случае можно лишиться всего, а не только части тела. Он нехотя отпустил мою руку, но при попытке встать с его колен, довольно твердо вернул на место. Больше дергаться не решилась и просто выжидающе замерла в ожидании, что же будет дальше.
– Ты моя, Дарина, и скоро привыкнешь ко мне. Я почувствовал тебя, и такой яркий отклик меня очень обрадовал. Не ожидал, что он будет настолько сильным и так скоро произойдет.
– Дариан, я пока не знаю обо всех возможностях и способностях своего нового тела и мне, не к кому кроме тебя обратиться... – начала было.
– Я хочу, чтобы отныне ты обращалась ко мне по любому возникшему у тебя вопросу, – сказано как само собой разумеющееся, мне, отвыкшей от такой опеки, даже не по себе стало, и я смущенно погладила измявшийся подол своего платья.
– Если ты в состоянии, мы сегодня решим вопрос с твоим новым гардеробом. – Он по-своему воспринял мой жест. – И еще я хотел бы показать тебе наш дом, в котором теперь будешь жить. Эта резиденция принадлежит императорскому роду, и хотя здесь для членов Высшего Совета выделены гостевые комнаты, но все же нам лучше отбыть в поместье моего рода. Там мне будет спокойнее за твою безопасность, и члены семьи будут рады представиться тебе. Дарина, если у тебя возникают какие-то желания, расскажи, их исполнение доставит мне особенное удовольствие.
Интонация, с которой он произнес последнюю фразу, снова вызвала восторженный топот мурашек по всей коже. Господи, веду себя как нимфоманка. Сижу тут у него на коленях и млею просто от слов. И его нос, все еще блуждающий по затылку и шее, только добавляет ярких и неприличных желаний. Да, если так и дальше пойдет, скоро кинусь на него сама с воплем: "Вася, возьмите меня! Я ваша на веки!" Чай мне не шешнадцать уже и в девках засиделась давно. Но сначала надо прояснить ситуацию, в которой оказалась, и что ждет дальше в связи с тем, что они меня теперь именуют Видящей. Поэтому, собрав себя в кучку и немного отстранившись в сторону, повернувшись к нему лицом, задала очень волнующий вопрос:
– Дариан, я хотела бы спросить. Почему тот старик поверил мне безоговорочно? Ведь я для вас Чужая и запросто могла обмануть. И вообще, очень хочется прояснить для себя все аспекты моего будущего.
– Радость моя, отныне тебя ничего не должно беспокоить. Доверься мне, я решу все проблемы, не забивай ими свою прекрасную головку.
Я даже замерла, услышав такое. Потом, резко отстранившись от него, спрыгнула с колен и уперев кулаки в бока, в бешенстве посмотрела ему в глаза, и зашипела:
– Если я натуральная блондинка, это не значит, что тупая и абсолютно беспомощная. Я без тебя двадцать пять лет как-то прожила и поверь, если надо будет и дальше смогу. Я знаю тебя всего сутки, а ты уже мне указываешь, как жить и с кем. И если согласилась с твоей кандидатурой на должность мужа, то это еще не значит, что ты получил право распоряжаться моей жизнью и мыслями. Ты меня понял?
Чувствуя, как внутри огнем разгораются злость и ярость, одна моя половина пыталась его затушить в ужасе от того, как и что я говорю. А главное – кому? Зато вторая половина, причем животная, накручивала себя еще больше в полной уверенности, что она права и в полной безопасности, чтобы не сказала, или ни сделала. Наконец, более осторожная и практичная половина взяла ситуацию в свои руки и установила жесткий контроль над мозгами, а главное, речью и быстро захлопнула рот, чуть не прикусив язык. Тяжело дыша, прилагая титанические усилия для успокоения расшалившихся нервов, взглянула на Дариана и обмерла, застыв как истукан. Он все еще сидел в кресле, но напоминал скрученную пружину, в любой момент готовую распрямиться и взлететь. Его глаза из изумрудных превратились в черные мутные озера и отражали дикий голод. Это что, сейчас меня съедят? Его руки, сжавшие подлокотники кресла, напряглись настолько, что побелели. От всей этой картины злость улетучилась как дым от сквозняка, и я на полусогнутых ногах сделала шаг назад, не отрываясь, следя за выражением его лица. Он сделал легкое движение, запустившее цепную реакцию.
– Ой-ой-ой, мамочки!
Взвизгнув, я ринулась на выход из комнаты в ужасе от того, что может сделать со мной этот мужчина после гневной речи. Наверняка убьет! Но главное, убивать, скорее всего, будет медленно и со вкусом. Вылетев в коридор, почувствовала, что на ходу перекинулась, раскидав последнюю имеющуюся у меня одежду, и уже стоя на четырех лапах поняла, насколько это удобнее и, что немаловажно – быстрее. Попадавшиеся навстречу люди, или дуовиты, прижимались к стенам и недоуменно провожали взглядами, я же летела словно ветер, спасая свою теперь уже мохнатую шкуру. Пробегая по коридору, украшенному витражами, краем глаза заметила огромную черную тень, которая неслась позади, и постаралась увеличить отрыв между нами.
Выскочив наружу в уже знакомом месте, рванула по неплохо протоптанной вчера тропинке. Вот и старая знакомая полянка, еще сохранившая следы нашей борьбы-связи, но я, не останавливаясь, пробежала дальше. Всеми фибрами души чувствовала, что он совсем рядом и испытывает ярость. И страх? Размышлять над темой страха на бегу было трудновато, поэтому я не сильно озаботилась этой проблемой. Отчаянная пробежка-погоня, как ни странно, начала вызывать странные в данной ситуации чувства: восторг от скорости, от силы моего нового тела. Легкие разрывались от переполнявших их новых запахов и чистоты воздуха. И удивительная мысль закралась в голову. Я больше не чувствую себя жертвой. Я – хищник, и теперь в состоянии за себя постоять. Да-а-а!!!
Оказалось, бежать и в тоже время думать – опасно для моей жизни, во всяком случае, в незнакомой местности. С немалой скоростью вылетев из леса, я оказалась на скалистом обрыве, с которого открывался вид на бескрайний изумрудный океан. Остановиться вовремя не смогла и, пробежав по инерции дальше, потеряв под ногами твердую поверхность, полетела вниз. Растопырив лапы, попыталась когтями зацепиться за торчащие выступы, но, вырвав с мясом пару из них, полетела дальше. Мимо меня вниз скользнула в полете черная тень, и через секунду падение прервалось. Дариан в виде свона, зацепившись тремя лапами за большой выступ, висел над пропастью и, перехватив меня лапой поперек тела, крепко прижимал к себе.
Первым порывом было прижаться крепче, но потом, трезво оценив обстановку, в кои-то веки сознание удержалась на месте в стрессовой ситуации, я постаралась успокоиться и вернуть привычный человеческий вид. Открыв глаза и заметив свои тонкие человеческие руки, облегченно вздохнула и, задрав лицо, посмотрела на Дариана. Бр-р-р! Никогда, наверное, не смогу привыкнуть к жуткой морде его свона – мохнатого, широколобого, с зубами, которыми только медведей до инфаркта доводить. Только большие зеленые глаза смотрят пристально и отражают мыслительный процесс явно не животного.
Кивнув головой себе за спину, он выжидающе посмотрел на меня, в этот момент его когти сорвались с выступа, и мы снова полетели вниз. Я завизжала, а он, не выпуская меня из лап, одной верхней и двумя нижними конечностями хватался за все подряд, пытаясь остановить наше скольжение по поверхности скалы. Через несколько секунд ему это удалось, и мы снова зависли над бездной, на дне которой о скалы разбивались огромные водяные валы бушующего океана. Меня уже вовсю трясло, но не теряя времени, осторожно переползла к свону на спину, крепко схватилась за шкуру на плечах, сжала бока ногами. От ужаса прилипла к нему словно клещ, вцепившись так, что потребуется много времени или сил, чтобы оторвать.
Как только я закончила, он рывком оттолкнулся от уступа задними лапами и взлетел наверх, преодолев сразу метра три-четыре. Его окровавленные лапы, зафиксировавшись на очередном уступе и найдя достаточно крепкую точку опоры, снова спружинили, и мы полетели вверх. Он то прыгал, то полз, цепляясь зубами и когтями за все, что возможно и, наконец, последний прыжок – и мы наверху. Дариан распластался на жестком уступе, не шевелясь, я же, все так же вцепившись в него, лежала на его спине. Меня била нервная дрожь, не задумываясь над тем что делаю, зарывшись ему в шерсть лицом, вдыхала такой родной запах, обещающий безопасность и заботу. Теперь это стало очевидно.
Немного успокоившись, зарыдала, сползая с его спины на большой, плоский, нагретый солнцем камень. Сильно болели пальцы, на двух из них отсутствовали ногти, это значит, что мой свон все-таки потерял пару когтей. Представляю, что тогда испытывает сейчас Дариан, ведь он нес двойную ношу. А главное, бежала твердо уверенная, что прибьют, как только поймают. А он! Он прыгнул в пропасть за мной, чтобы спасти, не думая о последствиях и собственной жизни.
Свернувшись клубочком, зарыдала еще горше, чувствуя себя погано и опустошенно. Все чему меня учили в жизни, все принципы, стереотипы, все оказалось бесполезно. Он и его мир не вписываются ни в одну знакомую концепцию жизни, к которым привыкла. Я все потеряла: родных, дом, голос, который был смыслом жизни, а теперь и все остальное, на чем держались мои представления о жизни. Как же жить дальше?!! Уже не сдерживаясь, заплакала в голос. Получается, что я предала его. Его доверие, его чувства. И свои тоже.
Глава 9
Время словно остановилось, я не знаю, сколько мы так пролежали, но почувствовала себя лучше, руки и ноги больше не болели, дыхание выровнялось. Неожиданно к спине прижалось горячее большое тело. Затем Дариан, повернув меня к себе лицом, прижал к своей груди и начал успокаивающе гладить по волосам и спине. А я сквозь опять подступившие слезы, несколько раз прошептала:
– Прости меня. Прости!
Прорыдавшись, почувствовала, как вместе со слезами ушло напряжение, но к сожалению, в душе образовалась пустота, а по телу растекалась апатия. Мы лежали, прижавшись друг к другу, похожие на инь и янь, и мне даже шевелиться не хотелось. Слушая, как мерно и громко бьется его сердце в широкой груди, ощутила умиротворение, которое медленно заполняло пустоту, вытесняя безразличие. Вытянувшись вдоль его тела, обняла шею руками и, положив голову на плечо, замерла, оглядевшись. Открытое пространство, яркое сиреневое солнце и золотая луна, сиреневые пушистые облака с золотистым ореолом медленно плывут по небосводу. Мы на горячем камне, на самом краю скалы, уходящей основанием в океан и вокруг, куда бы не попадал взгляд, бескрайняя водная гладь. Странно, но пахнет лесом, нагретыми солнцем камнями и терпким ароматом Дариана, но не океаном. Не ощущается привычного, любому землянину солоноватого привкуса в воздухе, от близкого присутствия океана или моря.
– Странно, морем не пахнет. – не выдержала и прокомментировала непонятный мне факт.
Он еще крепче прижал к себе, позволив ощутить его мощь и в то же время – заботу. Он гораздо сильнее, больше меня, но в любом настроении прикасался ко мне мягко и нежно, чтобы не причинить боль.
– На Траване всего один большой материк, окруженный со всех сторон пресным океаном. Суша принадлежит дуовитам, а океан населяют ромулы и ксаары. Это еще две разумные и весьма развитые расы. У нас с ними мирный договор, и мы друг друга не трогаем. Но все равно, с ними надо быть очень осторожными, они другие и мыслят не так как мы, сухопутные. – Тон его голоса изменился, он умолял. – Дарина, прости, что вызвал твой гнев и напугал своим поведением. Подобного больше не повторится. Только прошу тебя, никогда, слышишь, никогда, не бойся меня и не убегай. Я НИКОГДА и ни при каких обстоятельствах не причиню тебе боли, единственная моя.
Его руки зарылись в мои волосы, мягко перебирая уже совсем растрепанную косу, а я, склонив голову, заглянула ему в лицо, тут же утонув в изумрудных озерах глаз. Почему-то именно в этот момент осознала, что мы абсолютно голые лежим, прижавшись друг к другу, взрослые мужчина и женщина. И хотя я еще не совсем женщина, но еще минуту таких гляделок... и стану уже точно. Причем прямо тут.
Попыталась отвести взгляд и разорвать зрительный контакт, не получилось. У-у-у, какая у меня слабая воля, когда он рядом со мной. Внизу живота заполыхал костер, кожа стала неимоверно чувствительной и горела в тех местах, где соприкасалась с его телом. В горле пересохло, и я судорожно сглотнула, облизала сухие губы. Попыталась убрать руки с его шеи, но мое тело явно жило своей жизнью и вместо моих желаний следовало своим. Руки заскользили по его плечам, мягко спускаясь к мощной и хорошо развитой мускулатуре груди, не забывая при этом наслаждаться шелковистостью кожи и теплом тела. Мысли, спотыкаясь, разбежались по своим делам, стыд совсем куда-то пропал, осталось только нестерпимое желание касаться его тела. Быть вдвоем так тесно, словно у нас одна общая кожа, общее тело, что между нами нет никаких преград, быть внутри него, или чтобы он был внутри меня. Да какая разница, в конце концов.
Наверное, он уловил мои мысли и эмоции, потому что радужка его глаз почернела, черты лица заострились, и он потянулся к моим губам, прижав к себе. Такие твердые на вид губы при соприкосновении с моими, стали мягкими и нежными. Но мягкая прелюдия длилась недолго, потом на меня обрушился ураган своих и его эмоций. Мы словно усиливали ощущения друг друга и от этого горели еще сильнее. Это уже была не страсть, а настоящее животное безумие. Вокруг клубился его запах, который забивался во все клеточки моего тела, усиливая ощущения и заставляя желать бесконечно купаться в этом аромате, пропитываясь им насквозь. Он прекратил терзать мой рот, и его губы начали спускаться ниже, а я ощутила дикое желание обладать им полностью. В голове билась только одна мысль: 'МОЙ. Только мой и я хочу, чтобы все знали, что он только мой'. В груди билось сердце, а рядом с ним что-то взорвалось от моего вопля, когда он добрался до моей груди.
– МОЙ! Только мой!
Выгнувшись дугой под ним, я ощутила аромат горной лаванды и дикого вереска, тягучей волной окутывающего моего мужчину, охотно смешиваясь с его терпким ароматом. Не знаю, что со мной произошло, но как только он резко вошел в меня, я с нечеловеческим ревом вцепилась ему в шею зубами, ощущая вкус крови во рту. И самое невероятное, что в отличие от крови Валурика, кровь Дариана божественна на вкус. Поэтому я с наслаждением вылизывала оставленные зубами ранки на его шее, снова кусала, вызывая этим новую волну дрожи в наших телах. Он рычал как безумный, исполняя со мной древний танец любви, и в конце, так же как и я, укусил, причиняя сильную боль и в тоже время усиливая тот фонтан наслаждения, который бил во мне, в том месте, где мы сливались в единое целое.
Я лежала на нем, не имея сил даже пошевелиться. Да и желания что-то делать у меня не было. Вокруг пели птицы, слабый ветерок обдувал разгоряченные страстью тела, а спину грело ласковое солнце. Я, не отрываясь, следила за облаками и водной гладью океана, в тоже время слушая умиротворяющее биение его сердца. Он гладил меня по голове, но неожиданно снял с себя и мягко положил рядом на теплый камень, нависнув надо мной и глядя в глаза.
Дар изучал мое лицо пристальным взглядом и большой ладонью левой руки, нежно касаясь бровей, глаз, обводя пальцами скулы и губы, словно изучая, впитывая образ, навечно вплавляя его в свою память. Я тоже смотрела на него и неосознанно делала то же самое. Отныне я узнаю его всегда и везде. Как бы он не изменился, все равно узнаю его. Моя душа всегда узнает его душу и уже признала свою половину, и приняла ее, слившись с ней воедино. Страшно теперь потерять то, что даже не мечтала найти и, наконец, обрела. Почувствовала, как глаза закрыла пелена слез, и по щеке снова побежала мокрая дорожка. Он наклонился и собрал их губами, потом снова пристально уставился на меня, поглаживая большими пальцами виски, держа мою голову обеими руками. В его глазах засветилось торжество, и губы изогнулись в довольной ухмылке:
– Моя Дарина! – хрипловатый, но все равно ласкающий слух голос прозвучал восхищенно и в тоже время вылил на меня целый ушат чувств, присущих очень большому собственнику. – Отныне ты моя, и я никому не позволю отобрать тебя у меня. Клянусь тремя лунами Травана. Я не зря ждал столько веков. Наша связь настолько сильна, что даже первое слияние я прочувствовал так, как многие пары не могут ощутить годами. Ты не просто моя пара, любимая. Ты моя истинная половина. И я очень рад, что ты только моя.
Я поняла скрытый подтекст – его радость по поводу моей невинности, но боялась поверить, боялась обмануться и снова все потерять, а так хотелось, чтобы сказанное им было правдой.
– И что будет дальше? Со мной? С нами? – я со страхом задала эти вопросы.
Дариан собственническим взглядом, осмотрел мое нагое тело и ласково прошелся по нему горячей ладонью, вызывая новый огонь, и, судя по довольной улыбке, он тоже его почувствовал.
– Дальше, любимая, будет как ты захочешь. На землях рода Темных у меня большое поместье, которое теперь по праву принадлежит тебе и нашим будущим детям. Я богат, поэтому смогу удовлетворить любой твой каприз. С этого момента я принадлежу тебе, а ты – мне. После представления роду и другим кланам, закон вступит в силу, и тебя никто не сможет отобрать у меня. Даже если ты захочешь.
Последнюю фразу он произнес жестко и изучающим взглядом посмотрел на меня. Наверное, в поисках этого самого желания уйти от него. Не дождется! Провела своей ладошкой по его щеке, коснулась выбритых висков с тату, пробежалась по черным волосам, которые вырвались из плена хвоста и волной стекали по плечам к земле, черным пологом скрывая от меня внешний мир и смешиваясь с моей серебристой копной.
– Не захочу!
Его зрачки расширились, практически поглотив всю радужку, а руки крепче сжали мое лицо.
– Поклянись! Поклянись, что останешься со мной навсегда и будешь принадлежать лишь мне и никому больше.
Разве можно было, всматриваясь в эти лихорадочно горящие в ожидании моего ответа глаза, соврать!
– Клянусь! Клянусь, что буду с тобой до конца и принадлежать лишь тебе и никому больше.
Дариан рвано выдохнул и нежно поцеловал сначала лоб, потом глаза и губы. Только я с силой подалась к нему, он чуть отстранился и, снова приковав мой взгляд, прошептал:
– Клянусь, что отныне принадлежу тебе и только тебе и никому больше. Навсегда! Клянусь, что сделаю все, чтобы ты никогда не пожалела о своей клятве и решении стать моей. Ты мое сердце, моя мечта и моя жизнь. Единственная! Теперь и до моего конца, потому что ты – смысл моей жизни.
У меня в груди будто взорвался фейерверк радости и счастья, как только я услышала его слова. Почему-то поверила сразу и без сомнений:
– Мой! Только мой! – Господи, как же хотелось петь, даже утрата голоса теперь не вызывает боли. Я прислушалась себе. Мой голос! Я перестала скрипеть, а горло при разговоре больше не дерет словно теркой – я теперь говорю тихим грудным голосом! – Дариан! Ты слышишь? Мой голос... я разговариваю, а не хриплю, неужели это регенерация дуовитов, – быстро перевела взгляд на руку – еще недавно отсутствовавшие ногти были на месте, вполне настоящие. – Твоя кровь!
– Ты стала настоящим дуовитом, полностью пройдя и трансформацию, и инициацию, и слияние. Я счастлив, что моя кровь помогла, но... любимая, я не знаю, восстановится ли полностью твой певческий голос, исчезнут ли следы на горле, ведь ты получила их будучи человеком... – и он с нежностью начал целовать мою шею, – счастье мое, будем надеяться на лучшее, прошу тебя, постарайся не переживать об этом...
– Горло исцелилось, и пусть я теперь говорю тихо, но за полученное взамен можно вытерпеть многое. – Чуть потянула его голову вверх, дернув за волосы, и Дариан с довольным рыком приник к моему рту в жадном поцелуе.
