Текст книги "Снег возможен... (СИ)"
Автор книги: Ольга Горовая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)
Не дождется! Поздно уже. Да и зачем даже размышлять о том, можно было ли что-то изменить? Слишком много времени прошло… Чересчур обидно и больно.
– Хорошо, пошли тогда в офис, – не спрашивая, хочет ли Яна такой компании, решил Артем, приблизившись, и словно бы приобнял ее за спину, не касаясь, но как-то так охватывал своей рукой ее жизненное пространство, заставляя двигаться с ним. Сегодня, казалось, он хромал не так сильно, ногу отпустило?..
И она пошла, немного странно ощущая, что за эту ночь Артем явно вспомнил о своей привычке идти к намеченной цели не считаясь с мнением других… Это от него просто-таки в воздухе расплывалось, как аромат дорогого одеколона от некоторых иных мужчин. Будоражило, заставляя мурашки разбегаться по коже, словно ощущение приближающейся грозы на горизонте!
Глава 4
ГЛАВА 4
Яна сразу засела у окна, обложившись какими-то папками, с таким отстраненным видом, словно бы его рядом в комнате не было. Артем, быть может, даже поверил бы этому, не поймай тот ее взгляд, неподготовленный и растерянный, когда она его около охранников заметила…
И теперь точно знал, ничего не прошло. Он ее цепляет так же сильно, как и раньше. Настолько же крепко и безвыходно, как и она его… Выходит, несмотря на все, что он натворил, не возненавидела? Даже тем, как в больнице себя вел после аварии – не поставил крест на себе и их чувствах для нее? Есть шанс?..
В том, что шанс этот был ему нужен и позарез – уже не сомневался. Ведь не утерпел вчера, давил себя, наступал на горло, говорил себе, что никаких прав нет… а все равно позвонил сразу, когда это только могло не настолько «паливным» показаться. Не было на душе покоя, как за окно смотрел. На эту метель, что ни с того, ни с сего разыгралась в городе. Волновался о Яне…
Правда, а когда за последние полгода у него внутри хоть что-то похожее на покой вообще было?
*перный балет! Сколько же ошибок Артем натворил!
За несколько месяцев разрушил то, что у них уже имелось, что всю жизнь только расти и развиваться должно было, становиться еще мощнее… И ради чего? Гордыня и стыд, какое-то ущемленное детское эго – испоганили жизнь взрослых людей. Будто мозги ему кто-то отключил на пару месяцев. И все рухнуло.
Но ведь сюда примчался ни свет ни заря, впервые позволив себе начать нормально пользоваться деньгами за последние месяцы, потому как на что угодно мог биться об заклад – Яна покажется в офисе раньше всех. Слишком ответственная. Разве он ее плохо знал? Даже с избытком… И слишком ранимая. Понимал, что зацепил вечер и Яну, растревожил. Наверняка, накручивала себя полночи… любимая его.
А вот права нет уже, так ее называть. Только и того, что в мыслях.
– Кофе хочешь? – нарушил странную, почти интимную тишину этого кабинета. Казалось, чуть напрягись, и сердцебиение ее услышит.
Не собирался давать Яне забыть о себе, хоть и понимал, что в бумагах тех действительно есть, что изучать. И ему посмотреть не мешало бы. Но как заставить себя оторваться от разглядывания ее лица, волос, которые прямо-таки притягивали снова коснуться?…
Яна вздрогнула, стрельнула в него глазами сквозь ресницы.
– Хочу, – вновь вернулась к бумагам. – Не успела выпить.
– Сделаю сейчас, – Артем пошел к кофемашине, стоящей в углу на стойке мини-бара директорского кабинета. Сам тоже еще не напился с утра.
Кофе дома уже неделю не наблюдалось. Надо бы купить. Пора выходить из своего добровольного отшельничества. Наказал себя? Лишил всего, что довело до этого падения… Помогло ли? Только время покажет, но вот мозги на место встали, вроде.
Пока машина гудела, включаясь, осмотрелся по сторонам. Давненько он сюда не заглядывал. И за это тоже было стыдно. Потому сейчас уже и не психовал особо, и на Семена не злился. Много передумал всего с того момента, как за Яной вчера закрылась дверь. Он так и не спал толком этой ночью. И сделал честные выводы в кои-то веки.
Приход Яны будто вытолкал его из вязкого и мутного болота ненависти к самому себе и всему, что он сделал. Отчего-то именно сегодня Артем взглянул на ситуацию со стороны. Словно его выдернули из этого момента, отсепарировали сознание, как в фильмах иногда показывают, что душа из тела выскакивает при авариях…
А вот с ним тогда ни фига такого не происходило. Когда въехал в отбойник на дороге, просто вырубился. Не пристегнулся даже… Хорошо, что машина классная, сработали все подушки безопасности. Иначе подох бы уже. Может, и к лучшему было бы? Как понять? Или должен осознать что-то был, сделать выводы?
Слишком злым был, чересчур пьяным и… отчаявшимся, чего тут скрывать. И не случилось с ним никакого ни инсайта, ни прозрения, ни откровения. Только дикая боль внутри, обида на Яну, раздрай, гнев на себя… Ну и покалеченное тело, да.
Сейчас, спустя почти полгода, открыто мог сказать: спасибо, что никого не загубил и не травмировал кроме себя самого.
А себя Артем особо не жалел. Тогда тем более. От него перед этим за неделю Яна и ушла. С гордостью, холодным презрением и справедливым, режущим грудину упреком. Без криков или слез, хоть Артем и видел их болезненный блеск в ее глазах.
И это его в труху стирало, втаптывало в землю…
Хотелось убиться? Да, вероятно, хотелось, пусть сам никому бы в этом не признался. Себе тоже не сразу честно ответ дал.
И забыться хотелось. Вычеркнуть из памяти. Потому и напился до «беспамятства». Чтобы задушить, затоптать, залить в себе боль и стыд.
Только вот, с*ка, ни черта это не срабатывало! И он мог упиваться до отупения раз за разом… а все равно помнил: сам виноват во всем. В ее боли, в своей… В том, что обидел любимую женщину, предал ее…
Это было действительно страшно понимать. Уничтожающе. Особенно от ее справедливых тихих упреков:
… – Ты даже не знаешь, кто это была. Не любил ее, не испытывал влечения… Предал нас, только чтоб другим доказать, что сам себе хозяин и сам решаешь, что тебе делать? Для тебя так важно было их мнение? – хмыкнула, но он-то видел, до чего бледная…
Презирал себя не меньше, чем она, наверное. Да только Артем от себя уйти не мог. Но ее не задерживал. И молчал. Какими словами оправдать дебилизм и измену? Это только по пьяни вседозволенность манила, казался себе «хозяином жизни». А на трезвую голову… вся чудовищность сотворенного выедала изнутри мозги. От самого себя тошно и воротит.
Он не понимал, как сотворил подобное, сколько бы ни выпил, как ни подзуживали бы те, с кем проводил время, как не давили бы по каким-то недобитым детским комплексам. Но это все его не оправдывало.
А Яна смотрела на него, как на чужого. И так, словно бы все, что в его голове, понимала. Да только это обижало ее еще больше. И поделом ему.
– И что? Доказал? Убедил их? «Мужик», да?.. – Яна умела посмотреть так, что он себя дерьмом ощутил. Впрочем, разве он таковым и не был в тот момент? – А разве признак мужика в том, чтобы трахать все, что умеет задом вилять, Тема? Или я твою свободу ограничивала когда-то? Принуждала к чему-то?
Он снова промолчал. Не было доводов. Сам с ней согласен в каждом слове. Только задним числом ничего не вернуть, не стереть.
– Ты такой жизни хотел? К этому стремился? Тогда я мешать не буду. У меня гордости и уважения к себе хватает.
И она ушла, даже не хлопнув дверью. А он не догонял – по какому праву?
Стыд рвал гордость и самоуважение в ошметки. Ломалась вся картина мира и представления о себе самом, что сложились почти за сорок лет. И кристально четко вдруг становилось понятно – низок он. И ни х*ена не герой. Да и как мужик – «так себе», х**новый экземпляр, потому что свою родную и любимую предал ни за что.
А ему это было вообще не в кайф понимать. Да и кому по душе такие осознания?
Из-за этого и бесился еще больше.
И ради чего порушил все, главное? Ради дешевых понтов и мишуры, ради того, чтобы доказать что-то людям, которые всегда были для него пустым местом? Заело? Наверное. Как пацан, повелся на слабо, стал на подначки доказывать, что ничем не хуже. И тоже может все… Греба**ый «король мира», чтоб его!
Гордыня завела туда, куда не надо.
Как мозги из головы выдуло, когда наконец-то добился цели. Появились свободные деньги, которые можно уже не в дело пускать, а на себя тратить. Машина, квартира новая, ремонт… И новый круг общения – клиенты. Все разбалованные, во многом распущенные, про таких и говорят «с жиру бесятся»… Вот и Артема понесло вместе с ними.
Возможно, дело в том, что никогда особо удачей обласкан не был? Не одарила его жизнь ни богатой семьей, ни связями, ни хорошим стартом, ни выигрышами в лотерею. По-честному, Яна и была его самой большой удачей до того, тем подарком жизни, которого и не ждал никогда. И так тупо проворонил в результате.
Провинциальный город, двухкомнатная хрущовка, в которой вырос, и это еще среди знакомых считалось, что им с жильем повезло. Как ни крути, а отец в свое время в стройкомбинате работал, зарплату давали не всегда и не особо большую, зато две комнаты получили в итоге на троих, не одну же… И да, если смотреть по соседям, то и правда неплохо жили, пусть и перебивались с картошки на дешевые макароны с тушенкой. Но Артему хотелось больше. Он еще сам не знал, чего именно, но такой дом, чтоб не слушать каждую ночь ор и ругань пьяных соседей, вечно завершающиеся дракой.
А потом отец ушел. «Устал», как объяснил свой выбор, не глядя в глаза Артему. От чего? От жены? От безвыходной ситуации на работе? От того, что надо обеспечивать семью и сына?
Непонятно. Переселился в ближайший поселок к какой-то пробивной тетке, торгующей на рынке мясом, оставил работу, увлекся садоводством. Да и к ним практически не наведывался потом.
Ладно, Артем и такое принял. Только еще больше, еще острее понял, что хочет вырваться из этого убогого и серого существования, заканчивающегося потухшим взглядом и поиском забвения в бутылке.
Школу окончил самую обычную, других у них в городке и не имелось. В армию пошел, потому что у матери не было денег, чтобы откупить. А вот там появились новые друзья и возможности…
Да только в криминал Артем лезть не желал. И ради того, чтобы реализовать мечту. Вот тут ему повезло, наверное, – его не гнобили за это. Тех, кто хотел, брали в «дело». Кто же, как Артем, не желал в это ввязываться, просто и добросовестно несли свою службу. Ему даже удалось до сих пор пару друзей с того времени сохранить, несмотря на то, что они, не в пример ему, не отказались от подвернувшейся возможности.
Что ж, каждому свое.
Артем же и после армии пытался пробиться. Поступил в университет, окончил, работать начал. А сам все это время искал пути и возможности…
Оружие он с детства любил. Это то немногое счастливое из воспоминаний, что было связано с отцом. Тот любил оружия и охоту. И Артему эту страсть привил, выходит. В армии только закрепилось… Но тоже не сразу пришел к мысли заниматься именно оружием. Всякое пробовал, честно старался по своему экономическому образованию двигаться. Автоэмалями торговал. Более-менее на жизнь хватало…
Но не то, мля! Вообще его не устраивало! И бесился внутри, искал варианты. А потом как-то присмотрелся к тому же Саньку… Не расспрашивал, где и как Ольшевский левое оружие достает, не выяснял, куда сбывает и кто его покрывает. Но задумался крепко.
И стал искать другие, более законные варианты. Ну ведь должен и нормальный, законный рынок существовать! У одних спросил, с другими связался, изучая «спрос-предложение». Понемногу, по чуть-чуть раскручивался. Никто бы ему рвануть не дал, это понятно. И все же.
Позвал и Семена с собою. С ним они в университете вместе учились. Семен, немного «ботан» по жизни и очень толковый в цифрах, к реалу был приспособлен мало. Однако они с ним как-то сдружились еще на первом курсе. То ли Семен искал сильное прикрытие среди однокурсников, а уже отслуживший Артем именно таковым парню и виделся, то ли просто совпало нечто в их стремлениях и характерах, неочевидное и непонятное. Эта дружба не распалась и после универа. Да и на кого-то работать Семену тоже было не по душе. Жаждали свое что-то иметь, а генерить идеи умел не особо.
Так и искали варианты. Долго тыкались, бились лбами то в одну стену, то в другую. И кредиты брали, и свое все нехитрое имущество закладывали… Но таки же сумели! Смогли пробиться и достичь всего, чего хотелось, пусть и каторжным трудом и напрягом!
С Яной Артем познакомился около трех лет назад. Уже организовал «Феникс», но только-только начал о себе заявлять в нужных кругах. Поначалу, вообще, что-то вроде магазина с пневматическим оружием, охотничьим, боеприпасами и расходниками создали. Мелкое, в полуподвале. Но стремились к большему. Чего-то серьезней. Масштаба. Только Артем со своим экономическим образованием мало что в нюансах сек, а преступить закон не хотел и в букве, чтобы не цеплялись. Сидело это в нем глубоко и крепко. Так и пошел в контору, которую ему посоветовали. За консультацией… А нашел ее – Яну.
С первой встречи понял, что Яна ему нужна позарез. Если и не больше мечты об успехе и доходе, то с неменьшей силой. И не волновало, что у нее на тот момент имелся жених, работавший в той же конторе, о чем Яна ему сразу и сообщила, едва Артем начал неприкрыто свой интерес демонстрировать.
А ему все тогда по боку стало. Хотел ее. Не тупо поиметь, а чтоб Яна его женщиной стала, чтоб вот накрепко и единолично. Не замечал препятствий. Не обращал внимания на то, что она от приглашений на свидания, от ресторанов и прогулок отказывается.
Фиг вам он отступит!
Раз на консультацию пришел, второй, третий… Хоть уже и узнал все, что интересовало, а не мог прекратить. И не только потому, что самого до позвонков эта женщина сходу проела своей иронией, своими насмешливыми и смешливыми глазами, ароматом грейпфрута, который Яну словно преследовал! Ее ямочками на щеках, когда улыбалась, этой гипертрофированной «эко» одержимостью, о которой едва не на каждой встрече узнавал все больше: что она использует только био-пакеты, сортирует мусор, следит за количеством «производимых» отходов, не признает изделия из меха и мечтает об электроавтомобиле… Господи! Ну кто в их стране таким заморачивался? Зачем? Бессмысленно же. Что это изменит?!
Он ни одного человека не знал, помешанного на подобном, кроме самой Яны.
Но, странным образом, не раздражало и не злило это в ней – вызывало интерес и желание разобраться в девушке глубже. И про ее любовь к театру узнал…
Впервые, кажется, тогда использовал дружбу с Ольшевским, впервые одолжения у Санька попросил – достал два билета на закрытую премьеру в национальной опере, куда приехала на гастроли иностранная труппа. Сам не особо представлял, что его ждет, но понимал, что Яне отказаться от такого шанса посетить представление, на которое просто так не попасть – практически невозможно.
– Ты – дьявол-искуситель, Артем, – заметила Яна тогда с опустошенным упреком.
Впервые в тот день к нему на «ты» обратилась, позабыв про официоз, которым будто бы на расстоянии старалась его держать.
Только ни фига же не работало это ее «выканье». Обоих тянуло друг к другу со страшной силой. Это даже ее жених начал замечать, хмуро встречал в приемной Артема, когда тот на очередную «консультацию» по записи приходил. Но ему и это не мешало… Блин, не мог отступить и все тут!
– Я просто хочу провести время с тобой, – отмел ее обвинения Артем, уже поняв по глазам Яны, что победил.
По крайней мере, касательно совместного вечера.
– Это ничего не значит и не обязывет меня ни к чему, – жестко оговорила Яна, все еще не касаясь билетов, лежащих на столе. Юрист хороший, и в жизни все нюансы заранее согласовывала.
– Это – ничего, – согласился он твердо. – Только представление. А вот это, – Артем протянул руку, поймав ее ладонь, осторожно, но крепко сжал тонкие пальцы, ощущая ее трепет и дрожь. Не страха, а такого же волнения и попыток справиться с тягой, что обоих скручивала с первой встречи. – Вот это вот значит очень многое, Яна, – заметил он тогда и прижался губами к внутренней стороне запястья.
Впервые позволил себе прикосновение. Пробило его, как разряд молнии. Испарина на затылке. И ее до лихорадочного стука пульса под кожей. Уловил.
Дурной и романтичный жест до идиотизма, казалось бы. Как из средневекового романа… А у него по всему телу горячая волна распирающего желания к ней, непобедимого притяжения… И в теле Яны, только лишь через соприкасающиеся руки, кончиками пальцев, губами – такое же притяжение ощущает, чувственную дрожь, желание к нему с ее стороны впитывает…
Промолчала. Впервые отрицать не стала.
В тот момент они больше ничего не обсуждали. Но на представление она с ним пошла.
Капец, конечно. Знал бы Артем, на что подписался, лучше бы ее на какой-то «эко»-марш позвал, ей-богу! Сам организовал бы, в конце-концов!
Выступала труппа традиционного искусства Японии. Вообще не про него. От слова «совсем». Он эту страну и всю ее культуру не понимал никогда. Как с другой планеты люди. Хотя технику хорошую делают, не отнять. А вот машины японские не особо любил. Ему «немцы» тут как-то ближе были.
Но Яне не просто понравилось представление – она в восторг пришла, это ощущалось. Потому он решил, что все равно вечер стоил его мучений, ради нее же затевалось.
И потом они просидели в ресторане до полуночи, пока им не намекнули, что заведение закрывается. Говорили, смеялись, обсуждали и это представление, и совершенно различные впечатления от него – он не лукавил, сказал, как есть. Она рассказывала, как в юридическом училась, бросив после первого курса психологию, куда изначально поступила. Почему не могла сразу со специальностью определиться, и как хотела защищать права тех, кто в их обществе по определению всеми унижается. Про свою семью, которая тоже прошла через развод, когда Яне было тринадцать. Про то, что отца уже похоронить успела.
И Артем много говорил, хотя вообще болтливостью не отличался, только с ней как-то просто было. Как с Семеном, но наоборот. С тем вовсе говорить ничего не было нужно, на их дружбу прошлое не влияло. А с Яной, казалось, можно поговорить о чем угодно. И уж точно не засмеет, не посчитает диким или странным, ни его рассказ о собственном детстве, ни косноязычные попытки объяснить, почему так важно успеха добиться, не кому-то конкретному даже, а самой жизни доказать, что способен на это, на успех. Простой пацан из очень провинциального города. И честно.
Они в ту ночь до пяти утра разговаривали. В его машине сидели, в не новой и не самой шикарной модели «БМВ», которую он, спасибо удачному случаю, додумался заправить под завязку перед этим, а то околели бы, когда из ресторана их «попросили», а они разойтись не могли. Купили по дороге на «Мак Драйве» кофе, да так и «зависли», продолжая болтать, не доехав до ее дома, куда Артем обещал Яну после представления отвезти. Точнее, по адресу он ее доставил, но уже под утро.
А на следующий день она рассталась с женихом.
Артем не давил или напирал. Не ожидал такого решения, по правде говоря. Думал, придется еще осаду выдерживать. Впрочем, не то чтобы Яна ему сразу вот и сдалась. Ага, раскатал губу, как же. Но удивить смогла…
– Я за искренность. И не хочу врать или обманывать. Это не мое, Артем. Ты мне нравишься. Больше, чем должен бы нравиться обрученной женщине. Ты вызываешь во мне те эмоции и чувства, которые не должен был бы вызывать. А значит – нечестно обманывать Дмитрия. Видимо, мы с ним поторопились и неправильно оценили глубину чувств. Во всяком случае, я. Но это не значит, что я готова…
– Переходи в «Феникс»! – перебил он Яну, не дав договорить, чтобы не особо цеплялась за нюансы, к чему готова, а к чему нет. – Нам очень толковый юрист нужен на постоянной основе, – хотел, чтобы около него была! Да и знал уже, что заведовал этой конторой отец ее бывшего жениха. Имелись сомнения, что теперь все нормально с работой у Яны сложится. А им в штате юрист точно нужен, не врал.
И она растерялась, добился своего.
– У меня зарплата тут хорошая, Артем…
– Я тебе долю в компании дам, – решительно заявил он, забив на то, что это бы и с Семеном согласовать надо. Не сомневался, друг поймет. Уже и так заметил, что с Артемом непривычное что-то, не цепляли его так еще женщины ни разу, как Яна.
«Вижу цель – не вижу препятствий», как раз про него было на тот момент.
– Ого. Серьезно. Ты уверен? – с сомнением покосилась Яна.
Но он видел в ее взгляде смешливый интерес, да и то, что льстит такое внимание. Ей было с ним весело и легко, сама ему на том представлении и призналась.
– Если я и принимаю твое предложение о работе, это также не обязывает меня к личным отношениям, окей? – но все равно не отступила от своей практики все оговаривать заранее. – И не скажется на нашем профессиональном сотрудничестве, если не сложится. Готов к такому? – Яна тогда испытующе и внимательно смотрела, наверное, даже не замечая, как закусывает губу.
– Готов…
Соврал, как оказалось.
Ни фига он готов не был. Да и она тоже. Ни к чему: ни к успеху, которого добились; ни к тому, что жизнь иногда устраивает испытания, а ты не в состоянии сохранить здравый смысл; ни к тому, что и самое важное может начать казаться обыденным…
Невозможно подготовиться иногда, как выяснилось, ни к собственной дурости, ни к дикой боли, ни к стыду за то, что обидел самого дорогого и близкого человека.
Цикл приготовления двойной порции «американо», как любила Яна всегда, закончился. Артем снял чашку с подставки, поставил вторую для себя, включил режим «двойного эспрессо». И осторожно, чтобы не испортить плотную бархатистую пенку в ее чашке, перемешал напиток. Блин, ничего же не забыл! И до сих пор заботиться о ней хочется до такой степени, что сейчас эта возможность приготовить Яне чашку кофе – привилегией кажется! Но ведь сам себя и лишил всего.
Отодвинув в сторону прошлое, Артем оставил пока готовиться свой кофе и медленно понес чашку Яне. С травмированной ногой и руками было не так и просто нормально донести напиток, не расплескав и не взболтав эту чертову пенку, которую она так любила. Но он честно старался. Изо всех сил. Мелочь, Артем это понимал. И не решает ничего.
Но если Артем и пришел к каким-то выводам за сегодняшнюю ночь, когда достала боль и он, наглотавшись обезболивающих, валялся, вперившись глазами в потолок, так это к четкому решению и осознанию, что за ним остались долги. И крупные. Пора бы перестать позволять скулить и огрызаться своей гордыне, на которую ни фига права не имеет, если пораскинуть мозгами объективно. Да и травмы все – не оправдание. Тоже виноват сам.
А в больнице тогда на нее рычал потому, что не мог принять это бескорыстие и готовность помочь, несмотря на нанесенную обиду. Для него ее помощь, как удар на отдашь тогда воспринималась, хуже, чем если бы ударила его в самом деле. Последней мразью себя чувствовал. И злился от бессилия, от собственных ошибок, от своей низости против искренности любимой женщины. А еще от любви, с которой мог теперь только то и делать, что в себе душить.
В голове, если честно, была каша: пытался одновременно понять, что Семен вытворил; просчитать, как начать это компенсировать в максимально короткие сроки; раз за разом прокручивал в памяти, как Яну обнимал… Вот что вообще не мог из мозгов выкинуть, засело тупой иглой, ноя, теребя душу мучительной болью.
Он любил ее. До сих пор любил. Несмотря ни на что. Но так сильно обидел, что даже не представлял, как именно за такое можно попросить, а главное, заработать прощение. Однако, после вчерашней их встречи, четко осознал – собирается это узнать. И, как минимум, сделать все мыслимое и немыслимое, чтобы хоть как-то компенсировать любимой женщине ту боль, что причинил.
