Текст книги "Кофейня (СИ)"
Автор книги: Ольга Горовая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)
Мальчик…, Леша… его сын, внимательно смотрел на него, так, словно знал гораздо больше, чем он сам.
Алексею стало трудно дышать. Он не знал, даже не представлял, как себя вести с ребенком. Со своим ребенком.
Но тот первым нарушил молчание.
– Пливет, – широко улыбнулся малыш, так и не покидая убежище порога своей комнаты.
– Привет, – растерянно ответил Алексей, не зная, что добавить.
Он не имел никакого опыта общения с маленькими детьми. Ни единого. И не представлял, что говорить.
В этот момент, из залы донеслось очередное проклятие Лены, которая, похоже, вообще, забыла, что он здесь, и это заставило его отвернуться от мальчугана.
– Мама селдится? – серьезно поинтересовался тот у него, поднимаясь с пола и осторожно заглядывая в залу.
– Похоже на то, – согласился Леша.
– Она часто селдится на камплютел, – забавно нахмурившись и шепелявя, сообщил тот, – говолит, что он над ней…, – Лешик засунул палец в рот и задумался, – издевается? – неуверенно произнес он и посмотрел на Алексея, словно в поисках одобрения, за то, что правильно вспомнил.
Это что-то перевернуло у него в душе. Доверчивый взгляд.
Совершенно неожиданно для себя, Леша протянул руку и легко пригладил темные, мягкие волосы мальчугана, испытывая то, что еще никогда в жизни не ощущал.
– Что ж, – улыбнулся он сыну, – посмотрим, может я смогу помочь в этом твоей маме.
И подмигнув ребенку, испытывая при этом странную эйфорию, которую мог списать только на хроническое недосыпание, Алексей шагнул в залу.
Глава 4
– Знаете, я помирилась со своим, – Ира казалось немного смущенной, даже нервно крутила чашку в руках, словно не была уверена, что поступила верно. – И правда, чего я на него взъярилась вчера? Сама бы еще и наорала, попроси он меня ехать в центр с другого конца города, – Ирка улыбнулась, словно только сегодня осознала нелепость вчерашних претензий к мужу.
Девчонки встретили это заявление одобрительными кивками.
И только Катерина, очевидно, все еще не пришедшая в себя после требования мужа проводить все свои вечера в его компании, возмутилась, тихо пробормотав: "вот, вечно они вертят нами, как хотят", и недовольно скривила губы.
Но и ее возмущение продлилось недолго. Погода этим субботним утром была слишком хорошей, чтобы хоть кто-то мог долго ворчать.
Маша улыбнулась – то, что подруга помирится с мужем, было лишь вопросом времени.
Они часто ссорились по пустякам, словно больше заняться было нечем. Иногда, Маша даже задумывалась над тем, уж не способ ли это снять напряжение после всех судов, в которых оба принимали участие?
Хотя, если это и было так, то Марии подобный подход казался глупым. Но она помнила – со стороны всегда видней, а потому – не встревала.
Неизвестно, как сама бы себя вела, если бы ежедневно, постоянно проводила все свое свободное время с любимым. Это ведь не так и просто, наверное, не иметь возможности уйти. Не финансово, а морально, скорей. Ведь женятся не затем, чтобы разбегаться чуть-что. Приходится подстраиваться, находить компромиссы.
Маша оперлась локтем на стол и задумчиво нахмурилась, размышляя над этим. А как бы она вела себя в такой ситуации? Тем более что сейчас, уже давно привыкла быть независимой и самостоятельной в любых вопросах…
Но додумать ей не удалось. В этот момент, принеся с собой аромат свежего кофе, у стола возникла хозяйка "Кофейни" и весело поздоровалась с болтающими подругами.
– Ну что, продолжим? – Наташа лукаво подмигнула собравшейся компании. – За мной – должок.
Она удобно расположилась в кресле, ожидая, пока официантка, пришедшая вместе с ней, расставит перед всеми чашки с новым кофе. А потом, обвела каждую из своих слушательниц взглядом. И Маша была уверена, что и в ее глазах, чуть покрасневших от бессонной ночи, светится такое же любопытство, как и у подруг. – Итак…
Алексей тихо зашел в зал. Не осматриваясь, не до обстановки ему было сейчас.
Впрочем, Лена была настолько поглощена ноутбуком, что не заметила бы и более громкого поведения.
Она ругалась. Леша улыбнулся, слыша это бормотание. Однако, очевидно боясь подать неподобающий пример сыну, шептала проклятия тихо, сквозь зубы, перемежая их уговорами и просьбами к компьютеру. Но тот – не желал идти на компромисс, и на все просьбы хозяйки – выдавал голубой экран с несколькими строками отчета о функциональном состоянии системы.
Что ж, он так и думал.
Здесь, явно, не поможет перезагрузка, к которой решила прибегнуть Лена.
– Лен, давай я посмотрю, – Леша почти вплотную подошел к ней, рассматривая через плечо текст на мониторе. Хотя, сложно было сосредоточиться на словах, когда так близко ощущалось ее тепло. Аромат грейпфрута и ванили…
– Леша…, – Лена вздрогнула и удивленно обернулась, утыкаясь носом в его свитер.
Черт. Не стоило подходить так близко.
Но отказать себе в этом – Алексей не смог. Ладони заломило от желания обнять ее, притянуть еще ближе, но Леша только сжал пальцы, так, что суставы захрустели.
– Ох, прости, я… – она попыталась отступить, но задела столик и едва не упала.
Он подхватил ее за плечи, удерживая вертикально. И внимательно всмотрелся в лицо.
Глаза Лены стали красными, словно она едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться.
Губы были закушены. Но в этом, скорее всего, виноват был именно он, своим близким присутствием. Его порадовала такая реакция. Любая. Лишь бы не безразличие.
Однако, и понимая, что вызывает в ней неуверенность и неловкость этими объятиями, Алексей не смог бы разжать сейчас рук. Он так долго хотел этого.
Просто обнять ее.
Или – не просто…
Но для начала, и это – было не мало.
– Что случилось? – он обхватил ладонью ее щеку, не понимая, почему поломка компьютера заставляет ее настолько расстраиваться. До слез. – Лен, там что-то важное было? – Леша мягко погладил пальцами ее скулу.
Словно и не было этих трех лет.
Только думать так – было ошибкой. И если он себя поведет неправильно, то никогда уже не сможет вернуть ее. Их…
– Да, важное, – она кивнула, не противясь его мягким поглаживания. Как будто не заметила их. – Макеты, над которыми я три ночи сидела, – Лена сморгнула, пытаясь прогнать слезы. – Прости, я немного отвлеклась, забыла, что…, – она потерла лоб. – Спасибо, что завез полис, Леша. Я не буду больше задерживать тебя, – и сильнее закусив губу, Лена попыталась отстраниться.
Он не собирался позволить ей сделать нечто подобное. Точно так же, как не собирался дать ей выставить себя за дверь.
Хватит с них побегов и недомолвок. Набегались уже…
– Я посмотрю, – он аккуратно сдвинул ее в сторону, так и продолжая согревать ее щеку своей ладонью. – Не плачь, котенок, попробуем спасти твою работу, – ему понравилось, как она задохнулась и моргнула, когда он назвал ее так, как раньше.
И, игнорируя явное желание Лены отправить его домой, Алексей сел за ноутбук, подвигая его к себе. Закатил рукава свитера и начал разбираться.
– У тебя остался диск, который шел с ноутбуком при покупке?
Алексей оторвался от монитора, когда и через минуту ему никто не ответил. Она все так же, немного ошарашено смотрела на него, продолжая кусать губы.
– Лен? Этот диск упростил бы многое. Он у тебя есть?
– А…да. Да, кажется в коробке,– Лена махнула рукой куда-то, в сторону коридора, но так и осталась стоять на месте.
– Принеси, пожалуйста, – Леша поймал ее ледяные пальцы и мягко поцеловал ладонь, снова отворачиваясь к монитору.
Ничего не объясняя.
Так, словно имел полное право сидеть в этой комнате за ее ноутбуком.
И Леша собирался сделать все, чтобы стало именно так Так ничего и не сказав, Лена развернулась и пошла в коридор, очевидно за диском.
А Леша, проводив ее украдкой взглядом, усмехнулся сыну, который сидел в углу залы, прижимая к себе небольшую плюшевую собачку в смешном колпаке, с любопытством наблюдая за происходящим. И снова занялся компьютером.
Лена прислонилась к стене, едва завернула за угол коридора. Уперлась рукой в дверцу кладовки и почти со страхом посмотрела на пальцы. Ей казалось, что его губы прижгли ее кожу, оставляя клеймо.
Какого черта Леша делает??!
Она ни черта не понимала. Ни единого его слова или поступка.
Может Лена еще не проснулась? Или простудилась вчера и теперь лежит в лихорадке, бредит?
Да нет, вряд ли.
Но и понимая абсурдность подобного предположения, она не удержалась, ущипнула себя за руку.
Черт! Это было больно.
Да и синяк, тут же появившийся на предплечье, отмел всякую вероятность бреда.
Леша был здесь, в ее зале, разбирался с ее ноутбуком, целовал ее пальцы и называл ее "котенок". Одуреть.
Чтоб не сказать чего-то покрепче…
И как ей относиться к этому?!
Глубоко вдохнув, пытаясь таким способом прояснить мысли, Лена отрыла задвижку на дверце и начала перебирать коробки, в поисках нужной. Она теперь никогда не выбрасывала упаковки. Леша ей не раз говорил, как это важно при гарантийном ремонте…
В одной из коробок что-то звякнуло, и она застыла, ошарашено глядя на то, что держали ее ладони. Обычная коробка из-под небольшого телевизора. Того, что стоял у нее на кухне. Но, в отличие от всех остальных коробов здесь, она не была пустой. И на крышке, синим фломастером было написано имя…
Только раз год Лена позволяла себе прикасаться к ней, в феврале, чтобы вложить новую вещь. В остальное время, она обманывала саму себя, отводила глаза, и упрямо делала вид, что этой коробки с… подарками к его дню рождения…, здесь и в помине не было.
Господи!
Лену словно волной, накрыло осознанием, выбивая воздух из легких.
Что же она делала все эти годы?
Жила так, словно была с ним, с Лешей. Даже пытаясь идти дальше, встречаться с другими мужчинами, Лена всегда оглядывалась, и поступала так, как ей посоветовал бы сделать Алексей, думала так, словно он лишь ненадолго вышел, покупала ему подарки…
Коробка выскользнула из рук, падая на пол, заставленный пакетами с пеленками и игрушками Алешки.
Лена спрятала лицо в ладонях.
Мамочки!
Ей стоило от него избавиться. Прямо сейчас. В эту же минуту пойти в зал, и сказать, что она сама справится, разберется с этим треклятым ноутбуком, и отправить его подальше, твердо сказав, чтобы и не думал возвращаться. Разве мало она рыдала ночами, чтобы начинать все по-новой?
Только правда была в том, что сама она никак не исправит этот, чертов ноутбук до завтра, а найти своего системного администратора и в будний день Лене было не просто, что уж говорить про Рождество. И при этом, два макета ей нужны уже завтра. И даже поехав к Наде, она не успеет их сделать.
Что же делать?
Потерев глаза, которые пекло от наворачивающихся, и совершенно несвоевременных, слез, Лена решила послать всех подальше.
В конце концов, Алексей может ей помочь. И другого варианта – в ближайшие несколько часов не предвидится.
Значит, стоит просто отстраниться от воспоминаний, от его непонятного поведения, своей глупой боли и дождаться, когда он закончит.
На глаза попалась коробка из-под ноутбука.
Наконец-то! Вытащив из нее диск с программами, который побоялась хранить в зале из опасения, что Лешик доберется, она пошла обратно.
Но на пороге комнаты остановилась, с испугом наблюдая, каким восторгом светятся глаза сына. Зря она ему рассказывала про папу. И, совершенно точно, не стоило делать то фото, поддаваясь импульсу, желая, чтобы у ребенка была хоть иллюзия полноценной семьи. Чтобы он знал, что где-то, пусть и далеко, но у него есть отец. Теперь она жалела, что поставила на тумбочке у кровати рамку с фотографией, где между ней и Лешей, было приклеено, вырезанное из другой карточки, изображение Лешика.
Дети хорошо запоминают лица. Особенно, если смотрят на них долго.
Ей Надя это часто повторяла. А Лешик засыпал и просыпался с этой фотографией.
Сомнительно, чтобы теперь он не узнал Алексея.
– Солнышко, – не глядя на Лешу, Лена присела на колени перед сыном, – беги к себе, карапуз, посмотри мультики, – она нежно погладила его лобик. – Ты не голодный? Может что-то принести?
Но ребенок только покачал головой, выглядывая из-за нее, чтобы посмотреть на Алексея. Но, не спорил, послушно пошел в детскую, хоть и оглядывался три раза.
Вот только, надолго ли он такой покорный? Ее сын отличался своеволием и собственным взглядом на вопросы норм детского поведения. Однако Лена старалась не сильно ломать его характер требованиями и ограничениями. Да и детский психолог в их садике, был убежден, что дело в немного другом типе мышления. Как и его отец – Лешик был левшой, и ее убеждали, что левши – мыслят немного иначе.
А Лена не спорила, ей это было известно, как никому.
Поднявшись с пола и проводив сына глазами, Лена подошла к журнальному столику, за которым и расположился Алексей.
Он посмотрел на нее, со странным выражением, кивнул, когда увидел диск, но никак не прокомментировал то, что Лена отправила сына в детскую.
Ей до сих пор не было ясно, что он думает по поводу Лешика. До сих пор не верит?
Или просто не желает думать об этой проблеме? Планирует уйти и забыть, что что-то иначе, чем он считал эти три года?
Неуверенно облизав губы, Лена подошла ближе и протянула ему диск.
– Вот.
– Да, спасибо, – Алексей улыбнулся, – у тебя слетела операционная система, ее надо переустановить. Я постараюсь восстановить все, что было на диске. Должно выйти. Но…, – внезапно, Леша нахмурился и перехватил ее правую руку, в которой Лена держала диск. – Лен, ты вчера ударилась? Почему не сказала?!
– Нет, не ударялась…, – она растерялась от такой резкой смены темы и удивленно моргнула.
С чего он решил, что Лена ударилась? Да еще и нахмурился, словно имел какое-то право ее отчитывать.
Но Алексей, не обращая внимания на ее недоумение, недовольно скривил губы, вынуждая ее вывернуть предплечье, поворачивая к свету и начал пристально рассматривать кожу на внутренней поверхности. Сплошь покрытую свежими синяками разных размеров.
Черт! Лене захотелось выругаться, но вместо этого, она стиснула зубы крепче и попыталась высвободиться.
Не тут-то было. Алексей и не думал давать ей свободу.
– Тогда, что это? – он провел пальцами по ее коже, словно хотел показать предмет своего беспокойства.
Ох! Лена с шумом втянула воздух от этого мягкого, осторожного, но вместе с тем, дразнящего прикосновения его длинных и нежных пальцев. И снова облизнула губы.
Теперь, после этого, придумать достоверную отговорку, казалось почти нереальной задачей. Мысли разбежались, а все внутри сжалось в тугой, дрожащий узел.
– Тебе надо было сказать об этом, – Леша снова приблизил ее руку к своему лицу, рассматривая, чуть сильнее придавил, словно провел наличие переломов. – А вдруг там трещина? Или перелом. Надо было рентген вчера в больнице сделать…
– Я не ударилась! – не выдержав внутреннего напряжения, его неясной заботы и своего непонимания происходящего, Лена едва не прокричала это. Но вовремя спохватилась, не желая пугать сына, который, без сомнения, подслушивал под дверью комнаты.– А это…, – ей, все же, удалось забрать у него руку, – прости, Леша, но я не думаю, что мое здоровье – твое дело.
С этими словами, в которых ей так явно не удалось скрыть давнюю обиду, Лена бросила диск на диван, возле Алексея.
А сама, отвернулась, прижимая дрожащие руки к горящим щекам. Он что, считает, что имеет право просто придти и лезть ей в душу, давая непонятную надежду, ломая то, что ей так сложно досталось, и это при том, что и не позвонил ни разу за эти годы?!
Судя по упрямому выражению, появившемуся в синих глазах, именно так Леша и считал.
Что же ей делать? Как справиться с этим?!
– Прости, – его голос, тихо прозвучавший за ее спиной, казался виноватым. Лена неуверенно повернулась через плечо, глядя на Лешу. – Ты права, я не имею права тебя ни о чем спрашивать…, – он чертыхнулся сквозь зубы и крепко сжал губы.
Взял диск, который она отбросила, вставил в дисковод компьютера, а потом, словно не выдержав, хрипло добавил, – но это, не значит, котенок, что меня не волнует твое здоровье. И мне не надо для этого твое разрешение.
Он вскинул голову, глядя ей прямо в глаза, и так крепко сжал челюсти, что желваки заиграли на его щеках.
А Лена…, она и сама не замечала, что отступает, прочь, назад, подальше от того, что так больно резало душу. И невольно, качала головой, словно в отрицании.
Но, осознав, что делает, она замерла, закрывая глаза и сжимая пальцы.
Постаралась спокойно вдохнуть-выдохнуть, а потом, словно не услышала, что Алексей только что сказал, непринужденно улыбнулась и спросила:
– Ты кофе будешь?
Алексей скривил губы в странном подобии усмешки, наблюдая за тем, что она делает.
Но воздержался от комментариев. Кивнул.
– Конечно.
– Хорошо, – Лена решила провести все это время, как можно дальше, и планировала использовать любой повод, чтобы сбежать из залы. Потому, сейчас она просто займется приготовлением кофе.
Кивнув на его согласие, она быстро вышла из залы. Но все равно, услышала, как он тихо прошептал: "не убежишь, котенок, не сегодня".
Лена вздрогнула. Но не обернулась. Не подала виду, что расслышала, что бы это, черт побери, не значило…
Алексей вздохнул, наблюдая, как Лена, не оборачиваясь, уходит из комнаты.
Что тут скажешь?
Он, в самом деле, утратил право что-то спрашивать, после того, как поверил брату, после того, как позволил ей в прошлый раз уйти, вот точно так же. Не останавливая.
Хотя, нет, он пытался ее догнать тогда, только спохватился поздно, звал, но Лена не обернулась даже, а когда Алексей выбежал на улицу – ее уже нигде не было. Он тогда полрайона оббегал, но не смог найти. И трубку она не брала…
Тихо выругавшись, Леша прижал пальцами глаза. Хотелось курить. Но он отогнал это желание.
Вот сейчас запустит установку и пойдет к ней на кухню, наконец-то все расскажет.
Спросит, только не так, как тогда, когда почти обвинил в измене, а осторожно.
Попросит объяснить…
Только, захочет ли она, после всех этих лет, рассказать?
Он до боли сжал переносицу, прогоняя воспоминания, не желая помнить, как Витька пришел к нему несколько лет назад, заглядывая в комнаты, непонятно хмыкая, а потом, с насмешливой, издевающейся улыбкой, спросил, куда Лена пошла?
Если бы Леша знал, чем это все закончится – выгнал бы его, и запретил бы вообще, к дому приближаться. Но тогда, он был слепым идиотом, и не видел очевидного. Не замечал, что нужен Витьке только как источник денег. А потому, верил в искренность заботы и беспокойства. А Лены не было…, некому было ему в тот момент глаза открыть.
А потом, та фотографиия на мобильном брата, где Лена с каким-то мужчиной обнималась…
Господи! Ему показалось, что на него небо упало, или бетонная плита, когда он на то фото смотрел.
И она была такая счастливая…
Он ее уже несколько недель такой счастливой не видел, как на этом фото. Лена все время грустная была, но на его вопросы только отмахивалась, не объясняла, почему печальная, нервная.
Уходила куда-то все время, говорила, что ей дела перед отъездом в Чехию решить надо, что у друзей проблемы, что с квартирой не ладно…
Все время уходила…
Неужели к нему? К вот "этому"?
Алексею и сейчас больно вспоминать было о том, что он ощутил тогда.
Предательство, в самом деле, имеет горький привкус. Такой, что терпеть невозможно. И смыть его – ничем нельзя.
А Витька смеялся, словно не видел, как брату неприятны его слова. Говорил, что Лена его на врача какого-то променяла, и что не пойди он проведывать друга, который с переломом в больницу попал, так бы и не узнали ничего, так бы и водила она Лешу за нос, выманивая деньги.
– Вон, как прилепилась, – ехидничал Витька, глядя на фотографию, которую сам сделала, – видно, перед поездкой с тобой, никак оторваться от хахаля своего не может. Я сразу понял, что она на деньги разводит тебя, да только доказать было нечем. А ты на ней просто помешался. Не слушаешь нас. Все Лена, да Лена. И мать так же думает. Она тебе не пара, да еще и с другими мужиками якшается.
Как же ему плохо было тогда. Безумно, дико больно. И Витьку избить хотелось.
За то, что пришел. Что смеялся, что показывал то фото проклятое.
И на один миг – захотелось не знать, забыть обо всем, сделать вид, что ничего не было. Все равно, они скоро уедут, и в Чехии она будет только с ним. Он бы смог ее простить…
Только ведь не удержался, и стоило Лене вернуться домой, начал выяснять, где она была. А Лена сказала, что у Наташи, в кафе все это время просидела, болтала с подругами…
Был ли он неправ, когда после такого ответа, рассердился, показал ту фотографию, обвинил в измене?
Сглупил ли, когда на ее признание, что она беременна – не поверил, не дал ей говорить дальше, да еще и сказал, что, если, и правда, то где гарантия, что ребенок его?
Алексей не знал теперь, кем себя считать.
Сейчас, сидя в ее зале, после вчерашнего разговора с Витькой, он считал себя сволочью и гадом.
И не потому, что усомнился…, мало кто не усомнился бы на его месте.
А потому, что не дал рассказать, объяснить. Неужели же она не заслужила права быть выслушанной тогда? И не было ничего удивительного, что после такого обвинения, Лена просто бросила ключи и ушла.
Алексей даже представить не мог себе, что ему сделать, чтобы она простила теперь.
Он имел некое предположение о том, как сложно воспитывать ребенка одной, а еще и если все вот так сложилось…
И ведь у нее никого, кроме него и подруг не было.
Родители Лены погибли, когда ей было двадцать, и помощи, поддержки, все эти годы ждать было неоткуда.
Снова чертыхнувшись, Леша потер лицо руками, и посмотрел на монитор. Привычно перебросив провод "мышки", поставил под левую руку, отметил курсором команду, запуская процесс установки.
Ему надо было еще двадцать минут подождать и можно будет оставить компьютер на время без присмотра, поговорить с ней, попробовать объяснить. Пусть и не сразу, но попытаться добиться прощения.
А пока… может за эти двадцать минут и она немного успокоится. Да и он, если исправит ее ноутбук, может хоть пару баллов в глазах Лены заслужит.
– Не глусти, – маленькая теплая ладошка легла поверх его пальцев, сжатых в кулаки, – мама часто ластлаивается и селдится, но быстло площает, надо только извиниться.
Ничуть не смущаясь тем, что должен был бы быть в своей комнате, Лешик проигнорировал его изумление, и по-деловому забрался на диван, говоря все это.
Потом наклонился, поднимая к себе же и собачку, которую уронил на пол, и опять повернулся к Алексею.
– Не думаю, что меня она быстро простит, – немного растерянно ответил Алексей, протягивая руку, чтобы помочь ребенку.
Но Лешик по-своему истолковал этот жест. И ухватившись за его ладонь левой рукой, шустро взобрался к нему на колени.
Алексей опешил.
Нет…, он не был против.
Просто не ожидал такого доверия от малыша, который видел его первый раз.
Руки, непроизвольно, сильнее сжались, крепче прижимая к себе маленького теплого человечка. И у Алексея перехватило горло, когда он вспомнил, что иногда, ночами, стоя в темной комнате, глядя на огни чужого города, мечтал о том, чтобы ее последние слова были правдой.
Не верил в свои мечты, но так хотел, думал, смогли бы они тогда сохранить то, что имели?
– Ты, таки глустный, папа, – малыш обхватил своими ручонками его щеки и заставил Алексея посмотреть прямо на него. – Может, ты не умеешь извиняться? – малыш, копируя взрослых, поджал губы. И этот жест так забавно смотрелся на детском лице, что Леша, невольно улыбнулся, не сразу понимая, как именно он его назвал. – Ладно, я тозе не умел, счас научу тебя, – Лешик вздохнул, так, словно и не ожидал ничего хорошего от взрослых.
Но Алексею уже было не до смеха.
– Ты знаешь, кто я? – неуверенно спросил он, поправляя кофту от голубой пижамы ребенка, в которую тот был одет, несмотря на то, что время шло к обеду.
Просто растерялся, не знал чем руки занять.
– Конешно, – Лешик улыбнулся, показывая четыре передних зуба, и удобней уселся на его руках, отвлекаясь, заглядывая в монитор. – Ты – мой папа, мне мама лассказывала, что тебе уехать было надо, и калтинку с тобой показывала. Она у меня в комнате стоит, – Лешик подтянул колени, сворачиваясь в клубочек на его ногах, и крепче прижал к себе плюшевую собаку, не видя, насколько ошарашен Алексей его простыми словами.
Наверное, для детской логики и понимания, в этом не было ничего сложного.
Папа уезжал, а теперь приехал.
И ребенок был счастлив. Это сразу бросалось в глаза.
Вот бы и Лена так обрадовалась, мелькнула крамольная мысль у Леши.
Но он тут же ее прогнал.
Не заслужил он простого решения.
И любви сына не заслужил. Это Лена, вместо того, чтобы вызвать злобу в ребенке, как поступили бы многие, проклиная при сыне негодяя-отца, сделала ему такой подарок…
– Значит так, подойдешь к ней, – Лешик потер левым кулачком глаза, и начал учить отца просить прощение. Надо было сдержаться, но Леша не смог, улыбнулся, слушая эти наставления. – Только надо лицо виноватым-виноватым сделать, чтобы она повелила, – ребенок задумался. – Мама доблая, она всегда велит, но лучше, сильно виноватым казаться. Штоб точно, – малыш снова зевнул. – И говолишь "плости меня, позалуста. Я больше не буду". Это всегда помогает.
Малыш кивнул, словно подтверждая свои слова.
Алексей, продолжая улыбаться, слушал, что ему делать, и наблюдал, как все плотнее закрывались глаза сына, который удобно устроился на его руках, прижимаясь щекой к теплому свитеру и обнимая одной рукой свою собаку. Похоже, что и сын – левшой был. Как и он сам, все левой рукой делал. Это, странным образом, казалось ему чем-то невероятным. Но таким важным.
Не удержавшись, он опустил голову и глубоко вдохнул запах волос малыша. Ребенок пах чем-то сладким.
И таким…, таким…, это был тот запах, которые смешался с ароматом Лены.
Аромат, с которым теперь, у него ассоциировалось только одно слово – семья. Его собственная. Настоящая…
Только он ее еще заслужить должен.
– А ты навсегда плиехал, папа? – не открывая глаз, заворочался, нахмурился Лешик, прерывая мысли Алексея. – Ты останешься?
– Навсегда, – едва смог прошептать Леша, удивляясь странному, непривычному ощущению комка в горле. – Я больше никогда от вас не уеду, – и легко поцеловал сына в лобик.
– Холошо, – кивнул малыш… и тут же заснул, так и лежа на его руках.
Алексей несколько минут смотрел на своего спящего сына. Искренне не понимая, чем заслужил такое чудо и его любовь, безыскусную, бескорыстную?
Вывод напрашивался сам собой – ничем.
Это Ленина заслуга была. И он не собирался разочаровывать ожиданий, ни ее, ни своего ребенка. Даже если она не задумывалась об этом, когда рассказывала их сыну про отца.
