Текст книги "Кофе в постель (СИ)"
Автор книги: Ольга Горовая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)
Глава 17
Слава посмотрел на часы. В пятый раз за последние полчаса.
Без двадцати минут шесть утра.
Ему бы стоило уйти. Но никак не получалось заставить себя встать и лишиться тепла сонного тела Наты.
Святослав бодрствовал уже три часа.
И проснулся он с пониманием, которое оглушило его, поставило с головы на ноги все, в чем Слава видел до этого смысл.
Но не об этом он думал все это время.
Открыв глаза в ее постели, Слава понял, что половину ночи обнимал Наташу во сне, а она – прижималась к нему настолько крепко, что еще немного и могли бы остаться синяки на плечах от захвата ее пальцев.
И все прошедшее с пробуждения время – он продолжал лежать в том же положении, наплевав на занемевшую спину и простреливающие боли в ногах.
Святослав смотрел на ее спокойное, умиротворенное лицо, на губы, чуть натертые его, немного грубоватыми после долгой разлуки поцелуями. Впитывал в себя вид каждой любимой черточки, каждый вздох, срывавшийся с тех самых губ во сне, каждое движение глаз под закрытыми веками.
Он обожал эту женщину. Любил.
Господи! Нет, это, определенно, было не то слово. Не настолько обыденно и мелко. Нечто большее, такое, что не вмещалось пока в его осознании и разумении.
Еще тогда, принимая решение уйти, чтобы не причинять боль, не отягощать Нату – он знал, что любил ее.
Сейчас он знал больше – ему не удастся реализовать это решение.
Никогда Святославу не уйти от Наташи. Никуда не убежать.
Разве хоть день за эти три с половиной недели он удержался от того, чтобы не приехать, пусть и издали, но посмотреть на нее?
Нет, бес все побери!
И теперь, когда хмель немного выветрился из его дурной головы, Слава осознал еще кое-что. Он не просто не сможет исчезнуть из ее жизни. Он будет раз за разом возвращаться к ней. Даже если не сможет ходить, Слава понимал, что не удержится, приползет, на руках приползет, черт его раздери…
Немного наклонив голову, он прижался губами к ее лбу. Просто потому, что дико хотел этого.
Наташа что-то невнятно пробормотала во сне, слабо улыбнулась, и прижалась к нему еще крепче.
Время неуклонно бежало вперед.
Без пяти минут шесть.
Он опять перевел глаза с электронных цифр на лицо Наташи.
Она так мирно спала.
Но даже во время ее сна, Слава видел то, чему сам был причиной.
Не мог убрать этот, недолгий пока сон, следы всех тех бессонных ночей, которые Наташа провела по его вине. Не успел еще стереть темные тени под ее закрытыми глазами, не округлил скулы, которые стали гораздо острее за эти недели.
Слава сжал зубы, испытывая дикую вину.
Он ее мучил. Даже уйдя, в попытке избавить от горя – причинял боль.
Ему захотелось дотронуться до ее щек. Провести по ним пальцами. Самыми кончиками. Так, словно только повторял контур, чтобы Наташа и не ощутила.
Но Святослав не хотел ее будить. Сегодня выходной. Она заслужила отдых.
А вот ему – в самом деле, пора уходить.
Не потому, что он хотел оставить ее одну этим утром, после всего, что сказал и сделал ночью. Нет, черт возьми! Нет!
Просто Славе надо было решить, что делать теперь.
Он не мог больше тянуть.
Не тогда, когда осознал все, как есть – ему надо определиться, наконец, как поступить со своей жизнью дальше.
Нет, Слава не избавился от своих страхов. Черт! Да, скорее, добавил новых!
Но уже поздно было искать отговорки.
Еще крепче стиснув зубы, чтобы не дать рвущимся проклятиям нарушить ее сон, Слава осторожно обхватил ладонь Наташи и, до безумия медленно, отвел один за другим каждый тонкий пальчик от своей кожи. Больше всего на свете он хотел бы сейчас не шевелиться. Так и лежать, слушая сонные вздохи.
Однако, тогда он должен будет все рассказать Нате.
В ушах Славы тихо прозвучал ее вопрос. Тот, что хрипло, со слезами, которые любимая так старательно прятала, Наташа задала, даже не осознавая, насколько близко подобралась к его тайне: «может быть, ты и мне позволишь решать? Это ведь мое счастье…»
Ему придется ей все рассказать, Святослав был бы дураком, если бы не признал очевидного. Однако перед тем, как попытаться что-то объяснить Нате, Слава сам должен все обдумать и расставить в своей жизни на правильное место.
И сделать это достаточно быстро, чтобы Наташа, все-таки, не решилась послать Славу подальше со всеми его проблемами.
Оперевшись на локоть, он приподнялся в кровати, стараясь повернуться на бок и высвободить свои ноги из «плена» ног Наты, которые буквально оплетали его.
Может он и являлся эгоистичной сволочью, но больше всего в этот момент Слава хотел бы остаться здесь.
В этой постели. С этой женщиной.
И разбудить ее через несколько часов поцелуем, только для того, чтобы опять заняться любовью.
Но, вместо этого, Святослав, стараясь двигаться совершенно бесшумно, что (разрази его гром!), было весьма и весьма тяжело, выбрался из-под одеяла.
Спустив ноги на пол, он обернулся, чтобы еще раз посмотреть на Наташу.
Она продолжала спать.
Но теперь ее лицо не казалось уже таким умиротворенным, а тонкие брови хмурились. Пальцы Наташи сжались в кулаки, будто в попытке ухватить, удержать то, чего ее лишали.
– Слава? – пробормотала она во сне.
Он напряженно замер. Даже дышать перестал. Но Наташа спала.
Слава наклонился к ней, прижался лбом к виску Наты и тихо-тихо вдохнул, наслаждаясь запахом любимой.
– Все хорошо, солнышко, – то ли сказал, то ли подумал он. – Спи.
Не открывая глаз, Наташа облегченно вздохнула, словно бы этот эфемерный шепот успокоил ее, и морщинка, залегшая до этого меж тонких бровей – разгладилась.
Прекрасно, ему стоило убираться, пока она спала. Потому что если Ната проснется, если посмотрит на него своими синющими глазами…
Он пропадет. Впрочем, разве Слава еще не пропал?
Святослав прикрыл собственные веки и заставил себя отстраниться от нее.
Да, сейчас он должен уйти.
Потому что не собирался оставаться в жизни Наты с неопределенностью и «дамокловым мечом» балансирующим над его шеей. Или ногами, если уж уточнять.
Святослав дал себе сутки для принятия решения. Последние сутки без нее. А потом…
Впрочем, всему свое время.
Но перед этим он собирался сделать еще кое-что.
За следующие полчаса Святослав мысленно вспомнил весь арсенал матерных выражений, которые приобрел за свою жизнь. Окончательно испортил свою рубашку, которую, впрочем, практически не жалел, и трижды опек язык.
Но кто обращает внимание на такие мелочи?
Самым удивительным Славе показалось то, что Наташа так и не проснулась, пока он шебуршал в ее квартире. И за это Святослав благодарил и ее звезду, и просто судьбу. Правда, скорее всего, сказалась усталость Наташи за последние дни.
В последний раз заглянув в спальню, убеждаясь, что все нормально, Слава посмотрел на свой пиджак, в который вчера утром укутал Нату в том проулке.
Подумал пару секунд, но потом так и оставил его на спинке стула.
Наклонившись к спящей Нате, Слава пальцем пригладил тонкую прядку, завитком лежащую во впадинке ее шеи.
А потом, резко прервав контакт, сжал руку в кулак и быстро вышел из комнаты, подбирая по коридору свои вещи.
Он ушел из ее квартиры в половине седьмого, осторожно прикрыв двери и закрыв замок запасным ключом, который висел на одном из дальних крючков вешалки в коридоре.
Теперь, зная, что Наташа в безопасности, Слава мог спокойно подумать о том, что следует сделать в первую очередь.
Пешком спустившись на первый этаж, Святослав наконец-то вызвал такси, чем грозился всем вокруг с прошлого вечера.
Она знала, что его нет – едва проснулась.
Еще не открыв глаза, только переступив в сознании тонкую грань между сном и реальностью, Наташа поняла, что Святослав ушел.
Она не смогла бы объяснить, как именно догадалась об этом. Просто знала. Потому что и воздух без него казался ей другим. В нем не хватало кислорода для дыхания.
Заставив себя сесть в кровати, Ната тяжело вздохнула и, наконец-то, открыла глаза, глядя на подушку, на которой он спал. Обычно гладкая поверхность наволочки – была примята.
Она протянула руку и легко провела по складочкам ткани пальцами.
Этот мужчина ее доконает.
Или она сама, не выдержит, и убьет его, чтобы не мучиться.
Глупо, конечно, даже думать о таком, но, Господи! Ну почему? Почему он опять ушел?!
Наташа выдохнула и уткнулась лицом в его подушку, пытаясь ухватиться за нечто призрачное, что он мог бы оставить в ее постели после себя. Хоть аромат. И была вознаграждена за свою надежду, ощутив легкий запах одеколона Славы, который доказывал Наташе, что все, случившееся вчера – оказалось настоящим.
По крайней мере, она знает, что ей это не приснилось. А дальше…, что ж, дальше она решит, что делать.
Закрыв глаза, Ната потерлась щекой о наволочку, вспоминая, как ночью, в полудреме, ощущала себя такой счастливой в кольце его рук. Как прикасалась щекой к коже Славы.
Нет, черт возьми! Этот мужчина садист. Определенно.
Разве можно ее так мучить? Дарить такую ночь, признаваться в любви (а Наташа решила именно так расценить ту фразу о галстуке), и потом – бесследно исчезнуть утром.
«Наверное, она сама виновата», с кривой улыбкой Наташа еще раз вдохнула его запах, «нечего было просить так мало и ограничивать желание одной ночью. Стоило сразу требовать всю жизнь».
Хмыкнув, она перевернулась на спину и уставилась в потолок.
Черт, Наташа была человеком. Простым человеком, хоть и с деревенскими ведьмами в роду. И ей было больно.
Обидно до чертиков.
Хотелось закричать, завизжать так, чтоб даже соседи услышали. И очень сильно хотелось кое-кого поколотить.
Сколько можно издеваться над ней, испытывая на прочность ее веру в него и в их чувства?!
В раздражении Ната ударила кулаком по матрасу, пытаясь хоть так дать выход всему, что накапливалось, закручивалось тугой пружиной внутри.
В голове, опять, пусть она и пыталась отогнать их, появились неуместные, казалось бы, решенные и сотню раз обдуманные уже вопросы.
Разве можно было сомневаться в том, что она небезразлична ему? Ведь не остался бы Святослав вчера, если бы Наташа не имела значения. Не говорил бы всего того. Не обнимал бы так, и не держал бы в своих руках почти всю ночь. А она точно знала, что Слава обнимал ее – несколько раз просыпалась в его объятиях.
И все же, подобно подругам, над которыми так часто смеялась и подшучивала, Наташа не могла снова и снова не задаваться вопросом «а правильно ли она все поняла?».
– Пффф, – решив, что самоедство, тем более спросонья, не доведет ее до добра, Ната заново села в кровати, постаравшись задвинуть все свои страхи и обиду подальше.
Для начала, она выпьет кофе.
И только потом, после второй или третьей чашки, определиться, сможет ли простить его, или, все-таки, прибьет при первой же встречи. А может, позвонить, пожаловаться Деньке?
Такой вариант показался довольно заманчивым.
Впрочем, она знала, что никогда не поступит настолько мелочно.
Однако было довольно не просто заставлять себя спокойно сидеть. Даже уговорить себя попробовать найти ему оправдание удавалось с огромным трудом.
Черт, это оказалось настолько сложно, что Ната часто-часто моргала, не давая слезам обиды и разочарования сорваться с ресниц.
Но она всегда считала себя разумным человеком, стремящимся понять каждого. И не раз уговаривала подруг поставить себя на место тех, кого они обвиняли. Она никогда не спешила определять виновных безусловно, стараясь докопаться до сути поступка человека.
А значит, ей и самой стоит последовать такому совету и попытаться разобраться в том, почему Святослав, раз за разом, причиняет ей боль своими действиями.
Но и над этим она начнет размышлять после.
Повернувшись, Наташа опустила ноги с постели и обвела глазами комнату. Взгляд задержался на тумбочке с ее стороны.
Задохнувшись от внезапно образовавшегося в горле комка, который не давал сделать вдох, она поняла, что не удержалась, и все-таки расплакалась. И причем, наверняка, улыбаясь при этом самым глупым образом.
На полированной, темно-горчичного цвета, поверхности тумбочки, стояла ее чашка, до краев наполненная кофе…
Ей никто, никогда в жизни, не делал кофе в постель.
Мама и Денька – не в счет. Это же совершенно другое, родственники.
Но не один из тех, с кем Ната вообще позволяла себе проводить ночи, даже не рассматривал подобную возможность. Более того, само собой разумеющимся считалось, что именно Наташа отвечает за такую мелочь…
– Ах, ты ж! – всхлипнув, она попыталась вытереть слезы, убеждая себя, что не к чему так бурно реагировать. Однако, кажется, только больше размазала их дрожащими пальцами по щекам.
Это не было мелочью
Нет, определенно, нет.
Сейчас, глядя на кружку, полную кофе, рассматривая корявый и кривой узор из какао на просевшей пенке, который Слава, наверняка, попытался сделать, используя один из имеющихся на ее кухне трафаретов – Наташа не смогла бы утверждать, какой из его подарков ценнее. Потому что в данный миг, эта чашка с еще теплым напитком, казалась ей не менее дорогой, чем платиновый браслет.
А может, и вовсе, бесценной.
Потому что он сам, своими руками, приготовил этот напиток для нее.
Поднявшись, она взяла чашку в ладони, пытаясь рассмотреть рисунок. И с огорчением поняла, что это просто нереально. То ли Слава так и не смог совладать с трафаретом, то ли, осевшие пузырьки подвели его, исказив фигурку до неузнаваемости.
Впрочем, разве это имело значение?
Главным было то, что он вообще такое совершил.
Ната поднесла кружку к губам, испытывая восторг, любопытство и, чего уж там скрывать – некоторый страх. Слава не раз предупреждал ее, что не обладает талантом в кулинарии.
Кофе оказался чересчур крепким, и кроме того, уже почти остыл.
Однако Наташа могла бы доказывать кому угодно, что никогда не пила ничего вкуснее. Ведь этот кофе приготовил для нее мужчина, которого Наташа любила. И который любил ее, хоть раз за разом и делал все, чтобы убедить Нату в обратном.
Отставив пустую чашку назад на тумбочку и, подойдя к окну, она в который раз попыталась уговорить себя, что у Славы есть причины так поступать.
«И в его же интересах провернуть все так, чтобы эти причины оказались достаточно вескими», подумала Наташа, «иначе, она заставит его серьезно пожалеть».
Решив, что выскажет Славе все, что думает, когда он позвонит, или когда появится под ее домом в следующий раз, она направилась на кухню. И, оценив степень его старания приготовить хороший кофе, с веселым вздохом принялась за уборку.
Судя по бардаку, Слава не сразу получил результат, который его удовлетворил, и которой он признал пригодным для того, чтобы оставить ей. Это радовало, что ни говори.
И как только Наташа не проснулась? Ведь наверняка он шумел?
Наверное, устала слишком сильно за эти недели, а рядом со Славой, почувствовала себя… спокойно.
Наташа не собиралась сегодня ехать в Кофейню, там справится и управляющая.
Могла же Ната позволить себе немного отдохнуть?
Однако, к концу дня, так и не дождавшись ни одного звонка от Славы, и не сумев самостоятельно дозвониться ему, хотя честно пыталась, Наташа уже серьезно жалела о том, что осталась дома.
Против всякого желания и попыток убедить себя в том, что все равно сумеет переупрямить этого мужчину, Наташа начинала терять веру и хандрить.
А может, причиной был просто весенний авитаминоз. Кто знает?
Во всяком случае, именно в этом она пыталась себя убедить, натянув одеяло почти на голову, и свернувшись в клубочек, в попытке унять накатывающую тоску.
Глава 18
10 марта
Проснулась Наташа злой.
Да, именно в таком настроении.
Нет, хандра не ушла. Осталась в душе тяжелым камнем. Но это ощущение давящей тоски только подпитывало раздражение, готовое вот-вот вырваться наружу каким-нибудь, не очень разумным поступком. И сколько бы ни пыталась она умерить этот порыв, напоминая себе, что является взрослой и самодостаточной женщиной, злость не уходила.
Причем злилась Наташа из-за такого банального пустяка, что самой смешно было. В конце концов, глупо надеяться на то, что мужчина, практический тайком исчезнувший с утра, перезвонит, чтобы объяснить мотивы своих поступков.
Но именно поэтому она и злилась. Он не позвонил. Она же, вопреки всякому здравому смыслу, надеялась. Классическая ситуация.
И понимание того, что Ната, в свои двадцать восемь лет, совершает промахи, которых и в отрочестве никогда не делала – злило еще больше.
Трижды хлопнув дверью в ванной, раздраженно зарычав (да, издав именно этот звук!) на не желающую отвинчиваться крышку тюбика с зубной пастой, и с силой отбросив в раковину ни в чем, ни повинную ложку, Наташа решила сбежать из дома. Даже не позавтракав, хоть и вчера не брала в рот ничего, кроме кофе. Просто не хотелось. Ната не чувствовала голода. Слишком много всего бушевало у нее внутри. А стены квартиры давили, только больше беся напоминанием о том, что было.
Словно бы Наташе не хватало собственной великолепной памяти и наглядных следов, в виде отпечатков его губ, его пальцев на своей груди и шее.
Нет, она не была против засосов, сама, наверняка оставила на теле Святослава следы собственной изголодавшейся по нему нужды. Просто на фоне того, что Ната устала жить в таком подвешенном состоянии – она цеплялась ко всему.
Натянув на себя первое, что попалось под руку и, решив не переодеваться, даже когда осознала, что вместо привычных брюк облачилась в простое, но все же платье, Ната быстро переколола брошь. Расправила рукав под браслетом, подтянув его так, чтобы едва ощутимая шероховатость вырезанных на платине слов касалась кожи. И, в последний раз проведя рукой по пиджаку, так и висящему на стуле в ее спальне, усмехнулась мелькнувшей мысли, что понемногу у Славы скоро образуется здесь свой гардероб, учитывая носки, которые она выстирала и сохранила. Вздохнув, Ната схватила свою сумку и хлопнула замком на двери, сбегая из дома в Кофейню.
В машине Наташа, впервые за весь этот месяц, вынула из проигрывателя диск, который ей подарил Слава и, поставив другой, подарок Нади, нашла трек Ciara, который больше соответствовал ее настроению. Подпевая на английском языке певице, не менее ее самой возмущенной мужским поведением, Наташа выехала со двора.
У большинства горожан праздники закончились, и столпотворение у стойки бариста в такую рань служащих из ближайших офисов, послужило Наташе напоминанием о том, что пора прекращать хандрить и браться за работу.
Она с удовольствием помогла своим официантом обслужить всех желающих взбодриться их фирменным кофе в половину восьмого утра. Когда же наплыв клиентов немного спал, выслушала отчет управляющей о вчерашнем дне, составила список необходимых продуктов, отослала факс поставщикам.
И, сев за свой любимый столик у солнечно-желтой поляны, которая все еще располагалась там же, где и восьмого марта, принялась за четвертую чашку кофе. С некоторым удивлением Ната осознала, что еще нет и девяти. А она уже все сделала, и теперь отвлекаться от нежеланных мыслей было совершенно нечем.
И придумать себе занятие не представлялось возможным. Как и обычно, в будние дни, после первой волны клиентов кафе практически полностью опустело, и в зале сидел лишь один единственный, немолодой мужчина, который с задумчивым видом перелистывал свежую газету.
Со вздохом поднеся чашку к губам, Наташа обернулась к цветам, и решила не мешать себе раздражением, просто насладившись видом этого подарка.
Сергей уже доложил начальнице, что для поливки и ухода за «поляной» ежедневно появляются представители той же флористической фирмы, которая и создала эту красоту по заказу неизвестного дарителя.
«Впрочем», поправила Ната себя, «это для ее работников даритель оставался неизвестным».
Звонок дверного колокольчика привлек ее внимание, и Наташа немного лениво повернула голову в сторону входа, приветливым кивком, здороваясь со Светланой.
Эта посетительница зачастила к ним в Кофейню с того дня, как Наташа впервые подсела за ее столик. Они несколько раз общались с ней, обсуждая различные сорта кофе и всевозможные способы приготовления этого напитка. Обсуждали новости, немного поспорили о политике, выясняя предпочтения друг друга.
Правда, в последнюю их встречу, накануне праздника, разговор женщин, уже немного присмотревшихся, стал чуть более личным.
Светлана рассказала ей о подарке мужа – поездке в Ялту, хотя, не удержалась от полушутливого комментария, что супруг, скорее, делает этим подарок себе. На ее вопросительный взгляд Света рассмеялась и обвела рукой зал Кофейни.
– Я слишком много времени стала проводить у вас, Наташа, мой Вова ревнует, – пояснила она.
Наташа тогда улыбнулась в ответ.
– А вы его с собой приводите, – подмигнув Свете, предложила она.
Светлана одарила Наташу задумчивым взглядом, помолчала пару секунд, а потом кивнула, с лукавой улыбкой.
– Вполне возможно, что приведу, – шутливо пригрозила она Нате.
После этого диалога, они еще немного поболтали о мелочах. Наташа, как-то незаметно для себя, рассказала чуть больше о своей семье, чем привыкла. И даже не особо сопротивлялась, дав Свете обещание как-нибудь погадать ей, при случае. Тогда же они, достаточно легко и просто, перешли на «ты».
И сейчас, увидев Светлану в дверях Кофейни, Наташа искренне обрадовалась. Разговор с ней, наверняка, позволит ей не погружаться в нежеланные мысли о том, кто мог бы иметь хоть толику совести и наконец, позвонить, черт возьми!
Нахмурившись от этих, ненароком проскользнувших мыслей, Ната отставила пустую чашку, взглядом попросив Сергея приготовить ей новую порцию лате, и постаралась поглубже вдохнуть, придушив раздражение.
Светлана устроилась за одним из столиков в глубине зала, и приглашающе кивнула, зовя Наташу присоединиться к ней. В принципе, это соответствовало желанию самой Наты.
Но стоило ей подняться со своего кресла, колокольчик над дверью опять зазвенел. И Наташа, затормозив посреди зала, с радостью, к которой примешивалась некоторая толика досады, помахала ладонью Деньке.
Брат, в свою очередь, кивнул сестре, одним цепким взглядом осмотрел кафе и быстро направился к ней.
– Привет, младшая, – наклонившись, он поцеловал ее в щеку, крепко ухватив ладонями за плечи. – Как дела?
Она хотела улизнуть от ответа. Собиралась повернуться к стойке, и с фальшивой улыбкой ответить, что все просто великолепно.
Но руки брата держали крепко, а синие глаза, впервые за этот месяц, внимательно рассматривали сестру. Взгляд Деньки прошелся по ее лицу, задержался на шее, целиком обхватил хрупкую фигурку Наты. И она знала, что от пронзительного внимания брата не укрылись ни тени под глазами, ни засос на шее, ни обострившиеся скулы, как и ключицы, которые уже начали выпирать через кожу.
– А чтоб тебя! – казалось, Денька хотел выругаться крепче, но удержался. – Что происходит, Ната?! – он легко встряхнул ее, будто пытаясь этим усилить свой вопрос. – Ты себя в зеркало давно видела? Ты и год назад выглядела лучше, черт возьми!
Наташа прикусила губу, пряча глаза.
Она видела себя в зеркале только сегодня утром. И пусть Денис немного утрировал, но да, картина не радовала. Ну, а чего можно было ждать, если она спала по два-три часа в сутки последние недели? И если, как Наташа не старалась, кусок просто не лез горло. Не давиться же?!
– Ничего не происходит, – глухо ответила она, уткнувшись брату в плечо. Знала, что, даже сердясь, Денька поддержит, не оттолкнет. – Ничего такого, с чем я не справлюсь.
– Знаешь, Ната, как-то не верится, – иронично хмыкнул Денис, крепче обняв сестру.
А потом, несмотря на сопротивление, обхватил ее лицо ладонью и заставил так повернуть голову, чтобы на шею падало больше света.
– Слава? – хмуро спросил он, кивнув на засос.
Наташа вздернула брови, словно бы уточняя, действительно ли он верит, что она ответит на этот вопрос?
Денис все-таки ругнулся. Грубо, хоть и тихо.
– Вот же ж! – пробормотал он, взъерошив пятерней ее короткие волосы. – Ну почему ты такая грустная, Наточка? Я его прибью, и не посмотрю ни на что, – с полной серьезностью, хмуро пообещал он. – Что случилось, ну скажи мне?
– Ничего, Денечка, все хорошо, – Наташа все-таки натянула вымученную улыбку на губы, положив голову на плечо брата. – Серьезно, просто замечательно…
– Ага, сейчас, я так и поверил, твою ж…, – он резко оборвал ругательство, не замечая, что начал кричать. – Хорошо все у нее, только от сквозняка шатается, и не ясно, где радужка в синяки под глазами переходит! НАТА! – Денис обхватил ее лицо ладонями и заставил посмотреть прямо на него. – Да что происходит?! Я же не чужой тебе человек, черт побери! Я помогу!
– Так не в чем помогать, Деня, – она подняла свою ладонь и погладила щеку брата. – Я справлюсь, ничего страшного. Ничего такого, чтобы тебе стоило вмешиваться, правда.
Денис подозрительно сощурился, будто старался по ее воспаленным и покрасневшим глазам прочитать правду.
– Ты от чего его выгораживаешь? – спросил он, перехватив запястье Наты. То, на котором она носила браслет. – Что он сделал, что ты упорно разыгрываешь святую простоту? Ната, я тебя всю жизнь знаю, не проведешь, давай, говори, – Денис мотнул головой, стряхивая поглаживающую его ладонь сестры.
Меньше всего она собиралась рассказывать Денису то, что было, или что происходит. Чтобы там не приходило в ее измученную голову, какие бы бредовые идеи не возникали, но Наташа совершенно не нуждалась в разборках, которые, несомненно, устроит Денис, если узнает, как все было.
– Да что ты прицепился, День? – раздражение, которое так долго подавлялось, неожиданно вырвалось на волю, заставив Наташу возмущенно отвернуться, выдергивая руку из захвата пальцев брата. – Я знаю, что ты волнуешься обо мне, но серьезно, сейчас повода нет, оставь ты меня…, да и его, в покое. Мы взрослые люди, День, разберемся, как-то…
– Разберетесь?! – ни капли, не сбавив тона, Денис с таким же раздражением махнул рукой перед ее лицом. – Ты когда в последний раз ела, Ната? Вчера? На прошлой неделе? Чем ты питаешься, кроме кофе, которое, наверняка, выпиваешь литрами?! Я же не слепой! И могу сопоставить два плюс два. И нечего мне говорить, что Слава не при чем! Только дурак не понял бы, что это он тебя изводит!
Денис опять ухватил Наташу за плечо, заставляя смотреть на него.
Наташа не хотела спорить с братом. Не хотела устраивать сцен посреди кафе, пусть посетителей было совсем немного. Она просто хотела тихо посидеть, отрешившись от всех этих проблемным мужчин, и выпить еще кофе.
– Денечка, пожалуйста, не надо, не кричи, – скривившись, она потерла виски, предчувствуя появление головной боли. – Я очень люблю тебя, но сейчас, единственное, что тебе стоит сделать – это оставить все так, как есть, – продолжая хмуриться, Ната умоляюще посмотрела на него.
Денис не был согласен. Об этом говорили упрямо сжатые губы, закаменевшие челюсти брата и сердитая складка между бровей.
– Дудки, – сердито бросил Денис, – я твой брат, и не собираюсь смотреть со стороны, как ты себя изводишь. Черта с два я кому-то спущу такое с рук, Ната!
И резко повернувшись, даже не попрощавшись с ней, он с тем же хмурым выражением покинул зал.
Наташа вздохнула, глядя вслед брату. Поговорили, называется.
Подумала над тем, чтоб позвонить матери, которая с отцом осталась в селе, и попытаться через нее угомонить Дениса. Но потом отбросила эту идею. Она понимала, что в чем-то Денис прав, что его беспокойство обосновано, да и ведь волнуется он о сестре, потому что любит ее. Потому что защитить хочет от всего плохого.
Только Наташа боялась, что любое вмешательство Дениса, еще больше заставит Славу отдалиться.
Так и не решив, как поступить и что делать, Ната обхватила себя руками, зябко потирая плечи, и задумчиво обвела глазами практически пустой зал, радуясь, что эта сцена имела мало свидетелей.
Конечно, в любом случае, некрасиво устраивать скандал при служащих и посетителях, да и вообще, Ната просто ненавидела ссориться с Денисом. Но…
В этот момент она заметила Свету, которая с вежливым интересом смотрела на свою чашку.
Черт! Она сидела совсем рядом и, наверное, слышала достаточно много. Это было очень неудобно.
Наташа вздохнула.
А Светлана, будто поняв, что хозяйка Кофейни смотрит на нее, подняла глаза и некоторое время молча изучала потерянную Наташу. А потом улыбнулась и похлопала ладонью по свободному креслу за своим столиком.
– Ты не хочешь посидеть со мной, Наташа? – невозмутимо проговорила она, глядя на нее с таким выражением в глазах, что Ната не смогла не улыбнуться, вспомнив собственную мать.
Та, порою, так же прибегала к подобному приему, собираясь успокоить детей и незаметно выведать их секреты. Не из любопытства, а чтобы помочь и подсказать, как поступить.
Интересно, есть ли у Светы дети, на которых она оттачивала это умение? Наташа решила, что можно спросить, в конце концов, они уже обсуждали личные темы.
– С удовольствием, Света, – согласилась она, чувствуя, что компания не будет лишней. – Извините, что вам пришлось слушать нашу… наш разговор, – поправила она себя, присаживаясь на кресло, и подала знак официанту, чтобы тот принес ей свежий кофе. – Денис иногда не согласен со мной.
– Это твой молодой человек? – пристально глядя прямо на нее, уточнила Светлана.
Наташа моргнула, впервые обратив внимание, что глаза у ее новой знакомой зеленого цвета. Практически такого же, как у Славы.
«Странно, бывают же такие совпадения», Наташа усмехнулась и покачала головой в ответ на вопрос, «закон парных случаев сработал, что ли?»
– Нет, – вздохнула она, немного отклонившись, чтобы не мешать Евгению поставить на стол чашку. И сделала вид, что не заметила поджатые губы и прищуренные глаза официанта. Верный признак того, что эта чашку уже переступила черту пятой по счету, выпитой ею с утра. Она ценила отношение и заботу своих работников, но сейчас, просто не могла представить себе, что не выпьет кофе. Да она же свалится под стол от усталости и проблем тогда! – Это мой брат, – пояснила Наташа Свете, одновременно кивнув Жене в благодарность. И поднеся чашку к губам, сделала первый глоток. – Старший, – к чему-то добавила, задумчиво уставившись перед собой. – Который считает себя ответственным за все, что происходит в моей жизни, – констатировала Ната очевидное.
Светлана степенно и спокойно поднесла свою чашку к губам.
– Наверное, это свойственно всем хорошим старшим братьям, – с легкой улыбкой заметила она.
– Да, наверное, – улыбнулась Наташа в ответ, не заметив, что сжала пальцы свободной руки в кулак от всего, что ее мучило внутри, а она прятала, пытаясь поддерживать непринужденный тон.
– И он прав? – вдруг спросила ее собеседница.
– Что? – Ната перевела на нее непонимающие глаза.
– Твой брат, – Светлана сделала маленький глоток капучино, – он прав, что считает себя необходимым вмешаться в твою жизнь именно сейчас? – Света немного приподняла бровь.
