Текст книги "Два билета в Вену"

Автор книги: Ольга Тропинина

Соавторы: Сергей Тропинин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Глава 6

Ольга Сиверс решила посвятить всю субботу только себе. Нужно было отдохнуть, расслабиться, привести в порядок тело, лицо и мысли, готовясь к новой напряженной неделе.

В двенадцать она поедет в бассейн, затем заглянет в косметический салон на массаж, после чего отправится в сауну. Она не любила проводить подобные мероприятия «за компанию» с подружкой, предпочитая в эти редкие дни оставаться отрешенной от всего и от всех. Так она приводила в порядок не только свое тело и мысли, но и восстанавливала биополе, которое, учитывая ее профессию, постоянно расшатывалось вредным чужеродным воздействиям. Нигде человек не подвергается такому количеству отрицательных энергопотоков, как на телевидении, не без оснований считала Ольга. Лишь в Думе и в Кремле, возможно, был еще более напряженный энергетический фон.

А ведь политики – постоянные гости телестудий. Многие из них вели себя в помещениях Останкино более чем свободно. С некоторых пор Ольга серьезно страдала от нереализованных амбиций, поскольку давно уже видела себя в другой роли, нежели режиссер чужой передачи. Она считала, что обладает всеми данными, чтобы вести свою авторскую программу и самой восседать перед камерой, задавая каверзные вопросы знаменитостям. Она красива, умна, и разве ей трудно с глубокомысленным видом закончить программу новостей эффектной сентенцией типа: «Любое белое пятно на карте в конце концов становится разноцветным, но огненные точки на нашей земле мы не можем показать вам в розовом цвете, а черные новости бесполезно снимать через голубой объектив».

Сегодня она постарается отвлечься от честолюбивых планов и думать о чем-нибудь отвлеченном, иначе водные процедуры и массаж не принесут никакой пользы. Например, о личной жизни. Ольга Сиверс нахмурилась. В личной жизни тоже сгущались тучи. Эти выходные она проводила без Лиханова. Впрочем, с ним такое случалось и раньше. Иногда он тоже восстанавливал свою биоэнергетику в уединении на природе. Ольга знала, где его тайная обитель. Но до этих выходных она пребывала в уверенности, что он проводит время на новой даче в одиночестве или в компании чокнутого профессора. Сиверс усмехнулась. Лиханов думает, что она понятия не имеет, где он скрывается от нее по выходным. Как бы не так! Она уже давно выследила его убежище в сосновом бору. Эта слежка за его серебристым «вольво» доставила ей массу удовольствия. А через несколько дней она наведалась на дачу, и, легко войдя в доверие к его домоработнице, побывала внутри просторного дома. Ольга не удержалась и шутки ради вставила в видеомагнитофон кассету, которую ее группа сняла в день рождения Лиханова. Марию

Степановну попросила не рассказывать о своем визите, сославшись на то, что готовит сюрприз жениху.

Конечно, нет ничего удивительного в том, что Андрей скрылся от нее в эти выходные, однако… Обычно он чередовал свои уик-энды: один – с Ольгой, другой – в одиночестве… Впервые за последний год он нарушил правило без объяснения причин. Второй повод для волнений заключался в том, что с понедельника Лиханов ни разу не ночевал у нее. В среду Ольга безуспешно звонила ему весь вечер. В четверг надеялась встретиться с ним в театре и устроить все таким образом, чтобы он увез ее к себе. Но Андрей оказался не один. В пятницу выходила его программа в прямом эфире. И вот сегодня с утра она ему позвонила, но он не снял трубку…

Ольга красивыми мощными рывками плыла по центральной дорожке. Загорелый мужчина с накаченными бицепсами стоял у лестницы и неотрывно следил за ее стремительным скольжением по воде. Проплыв несколько раз взад и вперед, она легко поднялась по лесенке на бортик бассейна, накинула полотенце, сняла шапочку. Волосы рассыпались по плечам. Атлет беззастенчиво пялился на нее, но Ольге привыкла к откровенным мужским взглядам и давно научилась не обращать на них внимания. Сиверс пыталась вспомнить лицо той девчонки в театре. «Кто она и откуда свалилась на мою голову? Где Лиханов ее подцепил? И главное – что он в ней нашел? Молодость и простодушие? Хорошо, если это обычный флирт, легкое развлечение ради новизны. Маленький субботний грешок, простительный холостому красивому мужчине, популярному телеведущему, по которому тайно вздыхают тысячи женщин.

Что ж, такие увлечения ему просто положены по статусу, но… не чаще двух раз в году, разрази тебя гром».

Ольга Сиверс пыталась успокоиться. Безуспешно. Эта девчонка занимала все ее мысли. Она не помнила ее лица, но отчетливо могла воспроизвести взгляд, каким Андрей смотрел на эту недотрогу. Да, кажется, ее зовут Лена, вспомнила Сиверс. «Греки сбондили Елену по волнам, ну а нам соленой пеной по губам…» Елена, Елена… Вдруг Ольгу словно током ударило! Она представила их вдвоем в бело-зелено-золотистой спальне на его даче. «Как же я раньше не догадалась! Он увез ее на дачу и сейчас с этой девчонкой расслабляется в роскошной постели!». Ольга рассердилась так, будто самозванка посягнула на ее личную собственность!

Гнев вспыхнул в ее груди столь яростно, что она бросилась в раздевалку. «Я им покажу, я им покажу!» – повторяла она, лихорадочно одеваясь.

Изящный двухместный «ягуар» Ольги Сивере рванул с места так, будто участвовал в гонках «Формулы-1». Первый же инспектор ГАИ попытался остановить ее. Ольга ничего не замечала вокруг и продолжала мчаться вперед, пока у светофора с воем сирены ей не преградила дорогу патрульная машина, Кончилось все плачевно: у нее отобрали права и попросили в ближайшие дни заглянуть в ГАИ. «Ну конечно, я же не Сорокина и не Шарапова, кто знает меня в лицо?» День был окончательно испорчен. Ольга, расстроенная, поехала в сауну. Но уж если с утра не повезет, то это на весь день. В сауне она нос к носу столкнулась с женой Алексея Ремизова. Пухленькая средних лет женщина казалась не такой уж толстой в купальнике, как в костюмах и блузках.

«Алекс, видимо, в постели от нее в восторге. Вот почему он предпочитает ходить на тусовки с красивыми женщинами, но спит всегда с собственной женой», – с досадой подумала Сиверс.

– Ольга Сергеевна, вы что-то не в настроении, – с участием заметила Лиза Ремизова. – Мне, конечно, жаль, что так получилось, но аппендицит вещь непредсказуемая. Александр тоже очень расстроился, поверьте мне, дорогая.

– О чем это вы?

– Как? Он вам не звонил?

– Кто?

– Александр, конечно же, – надула губки Лиза, словно никто другой на свете, кроме ее мужа, не мог звонить Сиверс по телефону.

– Никто мне не звонил, – отрезала Ольга. – Сегодня суббота, а я запрещаю звонить мне в выходные по служебным делам кому бы то ни было. Даже самому директору!

– Да, я понимаю. Работа у вас нервная, и не каждая женщина выдержит. Я вот, например, домохозяйка, и очень этим горжусь.

– Каждый гордится тем, чем может…

– Да, однако не все женщины способны конкурировать с мужчинами… Если вы не хотите в субботу говорить о делах, – Лиза пожала плечами, – тогда завтра все сами узнаете.

– Что узнаю? Да говорите же, что там стряслось у Алекса?

– Александр в больнице.

– Что?!

Во вторник Ольга с Ремизовым должны были лететь в Лондон.

– Саше сделали операцию, – с печальной миной сообщила Лиза.

– Ваш муж после операции, а вы в сауне?

– Сейчас в больнице тихий час. И он сам послал меня отдохнуть. Я не спала две ночи.

– Разве вы спите в сауне? – не удержалась Ольга. Потом быстро спросила: – Как у него дела?

– Уже лучше. Но в Лондон он не полетит! – не скрывая торжества, заявила Лиза Ремизова.

– Очень жаль, – ответила Сиверс, но про себя подумала: «Ну что ж, в таком случае в Лондон со мной полетит Лиханов. Все-таки одна хорошая новость – это лучше, чем никаких новостей. За десять дней я сумею его заставить забыть эту девчонку! Нужно поскорее избавиться от этой головной боли».

В это время виновница столь бурных переживаний, ничего не подозревая, наслаждалась вместе со своим любимым красотой осенней природы.

Не нужно говорить, что осень – это смерть, Подумав о плохом, ты сам беду накличешь. Какая благодать, скажу, и нет потерь, И в осени с весной я не найду различий.

Нет разницы, какой – апрельский выпал снег Иль в позднем октябре снег долгожданный,

первый; Последний желтый лист зимы ускорил бег Иль в мае первый лист спешит из почки серной.

Нет разницы, друзья, в несчастьи и в любви, И все равно, к какой ты женщине стремишься – К любимой или нет. С любой из них живи. И горем, и добром равно ты насладишься.

Лиханов замолчал, ожидая, как оценят его последнее – а потому на сегодняшний день любимое – стихотворение. Он и сам не думал, что ее мнение будет столь важным для него. Лена ничего не говорила, о чем-то размышляя, наморщив смешно носик. Они уже больше часа гуляли в сосновом бору, вдыхая довольно сухой и теплый пахучий воздух. Не по-осеннему яркое солнце весело золотило стволы деревьев.

– Стихи какие-то странные, я даже не совсем поняла, о чем они, – честно призналась Лена. – Я почувствовала, что в них невозможная грусть и… Словно ты споришь с кем-то. Прочитай, пожалуйста, еще раз, только медленно.

Лиханов повторил все от первой до последней строчки.

– Как это нет разницы между осенью и весной, между несчастьем и любовью, между жизнью с любимой женщиной и с нелюбимой? Когда ты это написал? Вчера?

– Нет, недели две назад.

– Значит, еще до нашего знакомства, – явно довольная, кивнула Лена.

– Какая разница, до знакомства с тобой я это написал или после?

– Ну если бы ты сегодня сказал, что тебе все равно, любимая рядом женщина или нелюбимая, я бы обиделась.

– Но это же только стихи…

– Тогда зачем вообще писать, если ты говоришь в стихах не то, что думаешь?

– Но я верил тому, о чем писал.

– Понятно: тебе тогда было очень плохо, и таким образом ты утешал себя.

– Я себя утешал?

– Конечно. У тебя не было рядом любимой, и ты успокоил себя тем, что можно жить и с нелюбимой. Придумал, что это почти одно и тоже. Каждый человек в конечном счете одинок. Независимо от того, любит он или нет. – Лена внезапно замолча-ла. – Наверное, я ничего в этом не понимаю. Я только хотела сказать, что это большая разница; любимый человек рядом или нелюбимый.

Лена вдруг представила на месте Андрея Бориса. Господи, а ведь она считала, что Комов ей нравится! Разве можно сравнивать! Как удивительно ей было сейчас с Андреем, спокойно, интересно, как она была в себе уверена! Она чувствовала себя умной, красивой, неотразимой женщиной. Она даже забыла, что Андрей знаменит на всю страну. Лиханов тоже молчал, погрузившись в свои мысли.

– Мне с тобой очень хорошо, – наконец произнес он. – Я даже не подозревал, что может быть так приятно просто ходить и разговаривать с девушкой. Обо всем, что придет в голову. Читать стихи… – Он улыбнулся Лене ясной счастливой улыбкой и стал похож на мальчика. – Кстати, ты превосходно разбираешься в поэзии.

– Ты смеешься надо мной?

– Нет, я серьезно. У тебя врожденное чувство гармонии, и неважно, учился этому человек или нет. Из тебя получился бы хороший литературный критик.

– Сомневаюсь, – покачала головой Лена. – Просто я интуитивно чувствую тебя. Но не обольщайся, я всего лишь мастер по прическам Ты, наверное, считаешь, что парикмахер не профессия? – с легкой улыбкой спросила Лена. – Стыдишься, что я работаю «в сфере услуг»?

– Не болтай чепухи. Я ведь тоже в сфере услуг работаю. И вообще, во мне нет голубой крови, и предки мои никогда не жили в усадьбе. Да, кстати, здесь неподалеку есть старинный барский дом и запущенный сад, я люблю там бывать… Меня тянет туда, сам не знаю почему. Такое странное чувство, будто я жил в этом доме, хотя от него и остались-то только стены. Но я захожу через пустые проемы дверей и гуляю по залам, и – представляешь? – вспоминаю комнаты, мебель, рисунок паркета, ковры на стенах, даже портьеры. Мне начинает казаться, что я схожу с ума, и… бегу оттуда. Но каждый раз возвращаюсь… Хочешь посмотреть усадьбу? Это недалеко.

– Хочу, – быстро согласилась Лена.

Они вышли за ограду, пересекли дорогу и некоторое время шли молча по тропинке, пока не оказались на опушке леса. Перед ними расстилалась широкая долина с полями, засеянными озимыми или оставленными под пар. Лишь вдалеке на горизонте виднелись леса.

– Ой, смотри! – вскрикнула Лена.

Прямо же перед ними на холме, среди голых старых деревьев стоял большой, совершенно запущенный дом, зияющий темными провалами окон. Вокруг рос такой же запущенный сад.

– Дом без хозяина… – заметил Андрей и бросил взгляд на Лену. Она удивленно смотрела на усадьбу и, казалось, забыла обо всем на свете.

– О Боже, – тихо прошептала Лена, – не может быть…

– Ты тоже что-то вспомнила?

– Нет-нет, – быстро ответила Лена. – Ничего, просто показалось.

– Показалось? Да ты вся в лице переменилась, словно привидение увидела.

– Какое еще привидение? Мне просто показалось все очень знакомым, будто я уже здесь была когда-то.

– Странно, и у меня возникает такое же чувство, когда я брожу по дому.

«Я постоянно вижу эту усадьбу во сне», – едва не вырвалось у Лены, но она вовремя прикусила язычок. Вслух же сказала:

– Мне кажется, за домом есть большой пруд.

– Был, но сейчас от него осталась только заболоченная лужа. Его сто лет никто не чистил, вот он и одичал, как все остальное. Сад и парк – произведения искусства, за ними нужен уход.

– Может быть, найдутся потомки за границей, которым небезразлична усадьба?

– Возможно, но пока никто не объявился.

– А кто владел усадьбой?

– Профессор утверждает, что это имение старинного рода русских графов по фамилии… дай Бог памяти, не то Корчины, не то Кончины…

– Колчины!

– Вот-вот. А ты откуда знаешь? Ты была здесь?

– Нет, – неуверенно произнесла Лена. – Просто мне случайно попала в руки книжка по старинным усадьбам Подмосковья. Помню, автор сокрушался по поводу того, что гибнет такая красота и память…

– Сейчас модно об этом рассуждать, – усмехнулся Андрей. – И что же ты прочитала об этой усадьбе?

– Кажется, там была фотография или рисунок начала века с видом дома с другой стороны пруда. Вот мне и запомнился пруд.

– А-а, понятно. А про любовную историю, случившуюся в этой усадьбе, тебе ничего неизвестно?

– Любовную историю?

– Профессор как-то рассказал мне о молодом графе и хорошенькой служанке, без памяти любивших друг друга.

Лена вздрогнула:

– И чем же закончилась эта история?

– Честно говоря, я был слишком занят своими мыслями и прослушал. Ты сама можешь расспросить профессора недельки через две, когда он приедет из города. Игорь Анатольевич обожает всякие истории, особенно любовные. Войдем в дом? – Они стояли метрах в пятидесяти от бывшего парадного входа.

– Пожалуй, не стоит. – Лена зябко поежилась.

Смеркалось. Солнце клонилось к горизонту, потянуло холодным ветром. Дом возвышался темной тяжелой громадой, пугая их пустыми глазницами.

– Ты права, становится темно и холодно, – согласился Андрей и обнял девушку. Лена прижалась к нему, словно пытаясь найти защиту от невидимой опасности. – Лишь бы не встретиться с привидениями. Пойдем топить камин. К тому же нас заждался праздничный ужин. А этот мрачный дом выбрось из головы.

Но еще долго, удаляясь от усадьбы, Лена чувствовала спиной холод этого дома.

…Они сидели на тигровой шкуре, и на лицах играли отсветы пламени. Необыкновенной, забытой музыкой звучало потрескивание дров в огне камина. Живой огонь! Какие волшебные, таинственные и неясные чувства ты рождаешь в душе человека, забывшего, что такое огонь очага.

– Лена, это просто удивительно, – сказал Андрей, глядя на девушку.

– Что удивительно?

– Я привел тебя к богом забытой усадьбе, о которой никто на свете не знает и не помнит, и вдруг выясняется, что ты о ней читала.

– Действительно, просто мистика какая-то! – улыбнулась Лена, пытаясь обратить разговор в шутку. – Сейчас люди всерьез занялись изучением совпадений, привидений и сновидений. Я подумала: а не заняться ли мне оккультными науками? Есть в Москве школа колдунов и ведьм?

– В Москве для тех, у кого водятся деньги, есть все. Но учиться тебе ни к чему – ты и так уже меня околдовала.

– А ты обещал удивить меня чудесным ужином, – быстро сказала Лена. Она боялась, что Андрей начнет признаваться в любви: ждала и хотела этого весь день и в то же время боялась.

– Надо же, совсем забыл о коньяке! – воскликнул он. – Я тебе обещал захватывающую историю! – Лиханов поднялся и через минуту принес запыленную бутылку необычной формы. Казалось, ей лет сто, не меньше.

– Не в погребах ли заброшенной усадьбы ты ее нашел? – улыбнулась Лена.

Андрей открыл бутылку и разлил рубиновую жидкость в старинные хрустальные бокалы. Лена невольно посмотрела сквозь коньяк на свет камина.

– Светится, как драгоценные камни.

– Мы имеем счастливую возможность насладиться божественным напитком, имя ему – «Ахтамар». – начал Андрей. – По армянским преданиям на западе Армении было большое озеро, посреди которого находился остров. На него когда-то сослали великую царицу Тамар за то, что она посмела влюбиться в простого рыбака. И вот по вечерам царица расжигала на своем острове огромный костер, и рыбак приплывал на свет этого маяка, чтобы увидеться со своей возлюбленной и предаться любви. Но однажды злые люди, слуги отца Тамар, догадались обо всем, и, когда царица отлучилась от костра, быстро загасили огонь. Рыбак, заблудившись в темноте, не доплыл до берега и утонул. Он умер с именем Тамар на устах. Вот почему у коньяка «Ахтамар» сладкий вкус и горькое послевкусие – как у большой любви. Вот почему на этикетке бутылки изображены голубки – влюбленные, и хвост лисы как символ человеческого коварства. – Он поднял бокал. – Так выпьем за то, чтобы наши любимые всегда доплывали до берега, каким бы ни был коварным враг.

Лена прыснула.

– Думаю, смех здесь не уместен, – нарочито сердитым тоном сказал Андрей.

Они медленно, маленькими глотками пили коньяк, снова усевшись на тигровой шкуре. Лиханов подбрасывал в огонь дрова, становилось все жарче.

– Огонь также завораживает, как музыка. На горящее пламя – костра, печи, очага – можно смотреть часами. Он меня гипнотизирует. Иногда начинают складываться стихи, иногда возникают неясные видения, как обрывки чьей-то жизни. Может быть, моей же собственной, прошлой судьбы? – Лена, словно завороженная, слушала Андрея. – До сих пор мне было хорошо здесь одному. Я и огонь. Он был моим другом, он согревал и утешал меня… Когда приходил профессор, он не нарушал этой гармонии, потому что он тоже, как свет огня, мудрый и теплый. Он рассказывал удивительные истории о людях, с которыми столкнула его судьба за долгую трудную жизнь! Он рассказывал также о Тамерлане, Тимуре, Александре, Иване Грозном и Петре

Первом, причем так, словно не раз сиживал с ними за пиршественным столом. Пир ума, знаний и фантазии – вот что такое наши вечера с Игорем Анатольевичем, когда мы беседовали с ним вот также перед камином за рюмочкой коньяка. – Андрей помолчал. – Однако сегодня я понял, что мне никогда и ни с кем не было так хорошо, как с тобой… Мне волшебно, но тихо-волшебно, точно в детстве, когда наряжали елку перед Новым годом…

С этими словами он поднялся, подошел к магнитофону. Тихая нежная мелодия заполнила комнату.

– Разрешите, – Андрей церемонно пригласил ее на танец.

Теперь Лена не сомневалась, это – не сон. Он уверенно и легко вел ее в танце, она с радостной покорностью кружилась с ним. Не было в мире силы, которая сейчас могла бы их разлучить. Лена чувствовала, ее любовь может преодолеть любые преграды. А музыка все звучала, они все неслись, тесно прижавшись, слившись в единое целое. Наконец, не разнимая рук, они опустились на тигровую шкуру, Андрей нежно привлек девушку к себе. Сладостная волна пробежала по ее телу. Из первого поцелуя вспыхнуло пламя страсти. Они задыхались. Лене было хорошо и страшно: неужели можно испытать еще большее наслаждение, чем сейчас? Ей казалось, что она вознеслась на вершину счастья.

– Я люблю тебя, – услышала Лена жаркий шепот Андрея. Она хотела слушать его признания снова и снова. – Я люблю тебя, – повторил Андрей. Он вновь приник к ее губам, и поцелуй длился так же долго, как и первый. Он все смелее ласкал ее трепетавшее от страсти тело. И прежде чем окончательно утонуть в этом всепоглощающем потоке блаженства, она произнесла тихо, чуть отстранившись от него:

– Я тоже люблю тебя и, мне кажется, любила всегда.

Он не ответил, только еще крепче обнял ее. Она чувствовала его сильное тело, его сильные руки, ласкавшие ее. Он прильнул губами к ее груди. Лена невольно вскрикнула от неведомого раньше наслаждения. Она отзывалась на его прикосновения, как скрипка под руками маэстро, нежной мелодией любви. И прежде чем исполнить главную партию, мужчина посмотрел на нее вопросительно и требовательно, она молча ответила ему покорным и зовущим взглядом.